Предназначение злодейки

Дитрих сидел в палатке, щурясь от резкой боли в плече. Доктор, хлопотавший над ранением герцога, каждый раз извинялся. Мужчине его робкое раболепие уже начинало надоедать, так что он стал скалиться и хмуриться еще пуще. Вдруг в палатку зашёл герцог Изимбрад, держа в руках бутылочку крепкого алкоголя. Увидев мучения Дитриха, он издевательски ухмыльнулся: — Я думал, ты наконец-то помрёшь. Ах, какая жалость. — Только после тебя, Виссарион, — ответил Дитрих, усмехнувшись. Изимбрад лишь громко рассмеялся, радуясь тому факту, что его другу относительно неплохо, раз он до сих пор может говорить такие жестокие вещи. Давняя тайная дружба двух наследников враждующих родов всегда похожа на подобное. Они не могли бы существовать друг без друга. Виссарион однажды спас Дитриха от покушения старшего из Ревель, что желал стать главой герцогства. А тот в свою очередь помог спасителю стать прямым наследником дома Изимбрад. — Шрам останется, — констатировал Виссарион, исследуя ранение своими колкими злыми изумрудными глазами. — Ну и черт с ним. Главное, что до глотки не добрался... Агх! Шахари! — выругался Дитрих, когда доктор вновь неудачно коснулся раны. — П-простите, господин, — взмолился тот, отступая назад, будто испугавшись гнева герцога. — Поди прочь. Даже этот недоучка Изимбрад справится лучше, чем ты, — жёстко отдернул голову Ревель, недовольный обслуживанием маленького человека в белом халате. Герцог был жестокий и хладнокровный человек, ставящий на первое место компетентность работника. Доктор не заставил себя долго ждать и удалился, склонив голову. — Недоучка? Какого ты обо мне мнения, Дит? — театрально надул щеки Виссарион, чуть обидевшись на слова друга. Ревель улыбнулся краешком губ. — Давай, наливай свои виски. Надо бы немного расслабиться, — вздохнул мужчина, опрокинувшись на спинку неудобного стула, после чего тотчас вздрогнул от боли. В изумрудных глазах Виссариона появился азартный огонек. Мужчина наполнил стаканы алкоголем, — поскольку бокалов здесь не оказалось, — и подал один Дитриху. — За тебя, мой друг, — чокнулся Изимбрад и испил залпом весь стакан. Будь здесь его строгая и ревностная жена, ему бы досталась пара подзатыльников от нее. Дитрих отпил совсем малость, чтобы оставаться в здравом рассудке. Что не скажешь про его друга. — Хм, не нравится мне это оживление Тьмы, — сказал Виссарион, расползаясь по креслу. — Кристаллы уже не справляются. Это не к добру. — У всего есть свой срок годности, — ухмыльнулся Ревель, а потом резко посерьезнел. — Но ты прав, это странно. Такими темпами Тьма доберется и до столицы. — Даже не странно, а пугающе. Кристаллы сдерживали ее около семи сотен лет. Почему они вдруг сейчас стали барахлить? — Да, кристаллы не могут сами по себе перестать работать. Значит, можно сделать вывод, что кто-то способствовал этому, — задумчиво произнес Дитрих, вглядываясь в прозрачную жидкость. — Думаешь, кто-то хочет устроить переворот? — скептически изогнул бровь Изимбрад. — Это лишь мои предположения, — пожал плечами герцог Ревель. Виссарион задумался и пришел к тому же выводу, что и его друг. Кристаллы испокон веков исправно служили и просто так сломаться они не могли. Кто-то выкачал из них магию. Однако, тогда складывался вопрос: кому это понадобилось? — Простите, господа. Герцог Ревель, вам письмо, — в палатку протиснулась голова Грейсона, верного помощника Дитриха. Протеже зашел внутрь и приблизился к герцогу. — От кого? — нахмурился Ревель. — От леди Мирабель, Ваша Светлость, — пояснил Грейсон. Лицо Дитриха исказилось, он выхватил письмо из рук помощника. Тот учтиво поклонился и покинул его обитель. Тогда герцог быстро развернул конверт. Ничего необычного. Маленьким, аккуратным почерком написан распорядок дня Мирабель, ее обыденные дела. Писала, что они с Микаэлой остались в их особняке из-за болезни матери. Потом она попрощалась, сказала, что скучает и ждёт его скорого возвращения. Это вызвало у герцога теплую улыбку. Он вспомнил милое личико своей дочери, пока она сидела у него на руках. Виссарион заметил изменение в настроении и друга и не удержался: — О нет! Почему такая реакция на письмо твоей обожаемой дочери? В последнее время ты все чаще и чаще заявляешь о ней в высшем свете. Но до этого ты говорил, что разочарован в ней. Ревель вдруг помрачнел, отложил письмо Мирабель в сторону. — Я был не прав. И я сокрушаюсь над этим. Когда она упала в то озеро... Агх! Зачем она вообще туда полезла? Дитрих действительно жалел о своем прошлом отношении к дочери. Он пытался загладить вину подарками, вниманием, но Мирабель переменилась, будто деньги и украшения стали для нее ничем, пустым местом. Да и, как назло, она стала скромной в плане покупок. Возможно, он потерял шанс на прощение дочери. А может все только начинается, и они постепенно идут навстречу друг к другу. — Ах, я все думал над этим… — прервал размышления Дитриха Виссарион. — Ты был так счастлив ее рождению, тогда даже на банкете заявил, чтобы никто и подумать не смел заключать договор о помолвке с Мирабель. Я тоже люблю свою дочь, но какие надежды ты на нее возлагаешь? — Хм, наверное, мне бы хотелось, чтобы она однажды взяла и разбила сердце твоему сыну, — шутливо усмехнулся герцог Ревель и отпил виски. — Иначе она мне больше не дочь! — П-ха! А я-то надеялся, что мы наконец сможем уладить эту межродовую войну союзом твоей дочери и моего сына, — опечаленно промолвил Изимбрад, разглядывая скудный интерьер палатки. — Думаю, тебя опередили, — и вновь эта мрачность в голосе. — Король все ещё желает видеть в Мирабель следующую королеву? — догадался друг. — И, если он прикажет мне, я не смогу отказаться. Тем более, Мирабель сдала экзамен на самый высший балл. Это привлекло его внимание ещё больше. Но я попытаюсь потянуть момент, как можно дольше, а потом женить ее на том, кого она сама сочтет нужным. Виссарион аж поперхнулся. — Ты не хочешь выгодного брака? А если она выберет кого-то из простолюдинов? Ты уже знаешь историю моей сестры. Сначала обесчестит ее, а потом сбежит с деньгами, — фыркнул Изимбрад, вспоминая свою милую сестру-близнеца, Вивьен. — Ну, я конечно же прежде разузнаю о нем всё. За кого попало я выдавать ее не собираюсь. Кстати, о Вивьен — я слышал, она крутится вокруг графа Арганте. — А, да. Не знаю, что она нашла в этом простаке, — фыркнул Виссарион, а потом задумался. — Хотя, у него есть деньги, имения. Да и дочь воспитывать одной тяжело. — На большее ей вряд ли можно надеяться. Ее дочь уже навсегда стала черным пятном на ее репутации. — Поэтому я и говорю: с девчонками нужен глаз да глаз! — Точно, — рассмеялся Дитрих, а сам в голове уже начал перебирать достойных рыцарей, которые будут впоследствии следовать за его дочерью. — Хорошо, мне надо, пожалуй, написать ответ Мирабель. — Не думаешь упомянуть о своем ранении? — скептически изогнул бровь Виссарион. — Нет. Мне ещё нужно заехать за жеребцом, который я присмотрел у Цолернов. Мирабель меня просила, — сказал Дитрих. Изимбрад поперхнулся. — Н-да, запущенный случай. Тебе срочно нужно в бар! Дитрих рассмеялся. Хорошо иметь такого друга, как Виссарион. * * * После праздника мне знатно попало от матери. Мало того подралась с мальчишкой, так еще и разбила коленку, убежав неведанно куда. Она долго кричала, кричала, а потом резко заплакала, и тогда успокаивать ее пришлось мне, как любящей дочери. Позже мне пришло письмо от герцога. Я писала ему неделю назад и даже не надеялась на ответ. Но вот, пожалуйста, — гонец на пороге протягивает мне конверт с печатью герцога со словами «Леди Мирабель». В письме не особо и много было информации. Лишь краткое «все хорошо» и «я скоро приеду». Сухо и лаконично. В его манере. Я с облегчением выдохнула, осознавая, что все наконец уладилось. Никто не пострадал — и хорошо. Вскоре домой вернулись братья. Я сдержанно поздоровалась с каждым, не желая высказывать большой радости их возвращению. Один лишь Себастьян сразу же накинулся на меня с объятьями. Позже я застала его с надутыми губами и обиженными глазами. Похоже, что ему донесли о том, что я гуляла с Рафаэлем. — Не обижайся, братик, — я сделала щенячьи глаза и доброжелательно улыбнулась. — Мне становилось тут скучно, и я решила подружиться с Рафаэлем. — Мне тоже было скучно, но я не с кем не играл, — фыркнул Себастьян, отворачиваясь. — Ты мне обещала, что... — Что мы устроим вечер страшных историй, — перебила я, заранее подняв руку вверх. — Я помню. Как насчёт сегодня? — А...Да, хорошо, — растерялся смущенный своим поведением Себа. Мама чуть не расплакалась, увидев своих мальчиков. Соскучилась. Она сразу же начала гонять служанок, чтобы те приготовили много вкусностей для братьев. Но те начали отчаянно мотать головами. Бабушка их, видимо, уже откормила. Вечером мы с Себастьяном собрались в моей комнате, зашторили окна, задули все свечи, оставив лишь одну, и поставили ее в середину комнаты. Я прогнала служанок и запретила им входить в покои. Себа начал делиться страшными историями. Сначала были банальные лешие, монстры, привидения. Но когда он дошел до темных эльфов, я оживилась и внимательно стала слушать его рассказ. Несколько сотен лет назад была Великая война. Война между марлами и темными эльфами. — Они отличаются черными волосами и острыми ушами. Ну, ты это уже знаешь, — пояснил Себа. И война эта была ради «освобождения» Тьмы. Так утверждали сами эльфы, надеясь наконец освободиться от влияния и превосходства светлых эльфов. Они считали, что они — высшая раса, а не марлы. Вместе с ними были темные фэйри. Война длилась десять лет, пока король Андраэль не убил их предводителя. С тех пор темные эльфы и темные фэйри считаются изгнанниками. Некоторых даже берут в рабство. — Но говорят, что душа предводителя темных эльфов ещё блуждает меж могил падших воинов своих. Многие видели его призрак в Чудовищном лесу. И тот говорил с ними. Говорил, что, когда он обретёт тело, все марлы поплатятся за свою гордыню. Бу! — крикнул Себастьян, а я захохотала. На самом деле, будь я в моем бывшем мире, не поверила бы этой банальной страшной истории. Но здесь существует магия, а может даже и призраки. Весьма занятный рассказ. Наконец, Дитрих вернулся. Услышав, что его карета уже подъезжает к имениям, я сразу же выбежала из библиотеки и направилась стремя голову на улицу, к воротам. — Госпожа! Госпожа, не бегите — упадете! — кричали слуги, догоняя меня. Но я не слушала их. Хотела как можно быстрее увидеть герцога, удостовериться, что с ним все в порядке. Карета с гербом семьи Ревель уже подъехала к вратам. Слуги начали разбирать багаж. — Папа! — закричала я и, почти добежав до кареты, споткнулась и полетела вниз. Но меня вовремя поймали чьи-то руки. Я приземлилась на колени, похлопала глазами, а потом вздернула подбородок. — Осторожней. В следующий раз можешь упасть, — чопорно заметил Дитрих, чуть сведя брови. Глаза защипало от слез. Не думала, что видеть его для меня будет такая радость. Ведь ещё три месяца назад я пыталась избегать герцога, а сейчас сама помчалась к нему. Не раздумывая. — Папа! — я уткнулась носом в его сюртук, обнимая маленькими ручками тело герцога. Начала всхлипывать, хныкать. Слезы обжигали глаза, но я изо всех ил пыталась их сдержать. — Почему ты не сказал, что едешь на опасную миссию? Почему задержался? Отец вдруг подхватил меня за бедра и поднял вверх. — Я долго не мог выбрать тебе жеребёнка. Черных было много, но я попытался выбрать лучшего из всех, — ответил герцог. Я ошеломленно распахнула глаза. — Папа! Мне не нужен пони, если папы нет рядом! Мире было так грустно. Мама тоже грустила. Это все из-за тебя! — я легонечко ударила его плечо маленьким кулачком, а потом обняла за шею. Герцог гладил меня по косам. — Прости. Не думал, что тебя так огорчит мое отсутствие, — тихо проговорил мужчина у меня над ухом. Я шмыгнула носом ещё пару раз, а потом просто наслаждалась ароматом его дорогого мужского парфюма. А позже он вдруг усмехнулся. — На маму похожа. Вскоре к нам присоединились матушка и братья. — Ты без предупреждения, — взволновано проговорила женщина. — Мы ладом не успели прибраться, приготовить обед, да и... — Я хотел сделать сюрприз. Мне не нужен порядок. Главное — я дома, — отец поцеловал руку мамы. — Я скучал. Она аж покраснела и в ответ пролепетала: — Я тоже. Братья все по одному начали кланяться отцу. Тот в ответ трепал их волосы и говорил всем, что все они подросли за его отсутствие. Я, прославленная огромным любопытством, прощупала на его шее шрам. — Папочка, а откуда у тебя это? — спросила я напрямую. Герцог тоже нащупал оставшийся шрам, а потом фыркнул: — Да так, одна тварюга цапнула. — Дитрих, не выражайся при детях! — укоризненно заявила мама, замахнувшись для подзатыльника. Герцог осторожно посмотрел на супругу. Сразу же возникло желание подразнить его. — Тварюга! Тварюга! — милым голосом начала повторять я. — Тц, посмотри, что ты наделал! — мама все же отвесила герцогу подзатыльник. А я хихикнула, довольная своей шалостью. По случаю возвращения герцога был устроен огромный семейный обед. Я тоже решила пойти на него. Ну, всё-таки, отец вернулся — важное событие. Только в этот раз я решила сидеть как мышка, помалкивая. Пыталась не замечать, но все будто были рады тому, что я вновь за семейным столом. Даже слуги, которые накрывали стол, улыбались мне. Это было так странно. — Я слышал, ты подружилась с тем отпрыском Гессен, — прервал нагнетающее молчание герцог. Я вздрогнула от удивления, что слухи так быстро разлетаются. Хотя и с самого начала подозревала, что матушка расскажет ему обо всем. — Да. Мы поиграли вместе, — как-то неуверенно ответила я. Герцог хмыкнул, задумался. Но я подозревала, что на этом разговор не закончился. — Говорят, он не очень общителен. Да и ходит мрачный, — подтвердил мои предположения отец. — Да, он довольно... пугающий на первый взгляд. Но он такой же мальчишка, как и все. Просто я думаю, что графине Гессен не стоит звать к себе так много детей. Он такой лишь из-за мнения общества. Так может, стоит его немного отгородить от него? — предположила я. Все как-то странно посмотрели на меня, поэтому я сделала глупое личико. — А ты сама хочешь общаться с ним? — спросил герцог. — Да. Он интересный, — пожала плечами я. Я много думала об этом и пришла к выводу, что на злодея он явно не похож. Даже тот Стефан может претендовать на эту роль, но не Рафаэль. Он просто мальчишка, отвергнутый миром. Не знаю, сработает ли мой третий план, но на всякий случай, у меня есть четвертый. Мне не стоит расслабляться с ним. Может, пока он и не столь опасен, все же стоит его остерегаться. — Ты подралась с отпрыском Альбре? — удивился герцог после того, как мама что-то прошептала ему. — Что у вас случилось? — Этот невежа обозвал меня! Нужно же мне было как-то отстаивать свою честь! — надула щеки я, сложив на груди руки. Тогда герцог рассмеялся на всю столовую, заставив слуг вздрогнуть, а нас съежиться. После, он сказал: «Какой смысл был рожать девочку, если у него растет четвертый сорванец?» Честно, тоже не знаю. Однако потом он помрачнел и грозился поехать к графу Альбре, чтобы преподать уроки по воспитанию детей. Мы с мамой еле как отговорили его. Спустя несколько дней я снова поехала в графство Гессен. Отец был не против нашего общения с Рафаэлем. Наверное, мама подговорила. Леди Айрис была как всегда счастлива моему визиту. Рафаэль, как тому и полагается, сидел в своей библиотеке. Мы застали его за чтением... психологии Анкерля. Он, увидев нас, быстро спрятал книгу за спиной и попытался сделать непринужденный вид. Я не сдержала ехидной ухмылки. «Попался, гаденыш». Мы посидели немного в библиотеке. Я болтала все, что только на ум придет, как это обычно делают дети. Рафаэля, как я поняла, это не особо беспокоило. Он спокойно отвечал на мои вопросы, порой называя меня дурочкой, или глупышкой. Но леди Айрис не понравилось то, что мы сидим в четырех стенах, и выгнала, — именно выгнала, — нас в сад. Мы с Рафи гуляли около небольшого бассейна на территории графства. Со временем, мне стало неинтересно говорить с самой собой. Тогда я заметила бабочку с красными крыльями с черным узором. Я, словно завороженная, погналась за ней, пытаясь поймать. Не знаю, что двигало мной в то мгновение, но я будто провалилась в детство. В прошлой жизни, я тоже любила бегать за бабочками, котиками. Это единственное, что оставалось у меня. Да и я всегда любила красивые вещи. Этого не изменишь. В какой-то момент, я незаметно подошла слишком близко к воде. Потянулась к красивым алым крыльям и... Бултых! Я упала в воду, начала захлёбываться. Я начала махать руками, ногами. В нос и рот уже попала вода. Соленый привкус обжигал лёгкие. — Помо...Помогите! Помогите! — пыталась кричать я, но получались лишь едва различимые всхлипы. Рафаэль стоял у самой воды, опустошенно смотрел на меня своими черными бездонными глазами. Я думала, он хотя бы побежит за помощью. Но он просто стоял и безразлично смотрел на меня. «Безжалостное чудовище. И почему я вообще надеялась, что он спасет меня так же, как и тогда?» — Помо...ги, — еле как пролепетала я и ушла под воду. Я умею плавать, но тело словно окаменело. То ли от паники, то ли от бесконечного страха воды. Мешали и тяжелые ткани одежды. Вот так я и умру? А Рафаэль и не пошевелит бровью? Ну, конечно. Что я могла ожидать от злодея? Может я обманулась на его счёт, и он на деле действительно такой, какой о нем говорили другие? Жалко только то, что моя вторая жизнь продлилась не так долго. Я усмехнулась у себя в мыслях от иронии происходящего: в прошлой жизни я умерла, захлебнувшись водой, и сейчас испытываю некое чувство дежавю. И в этот момент я начала считать себя жалкой, как и свою жизнь. Как боги вообще могли доверить такой как мне судьбу Терренды? «Жалкая...» — Кха-кха-кхе! — я пыталась выкашлять всю воду, оставшуюся в лёгких. Промокшие насквозь платье прилипло к телу. Про волосы и говорить не стоит. Рядом на траву сел Рафаэль, тоже промокший до нитки. Он начал выжимать свою одежду. Ну, во-первых, я жива. Во-вторых, меня спас Рафаэль. «Не очень-то он и торопился». — Ты что, плавать не умеешь, любопытная? — спросил вдруг Рафаэль. — Умею, просто... — села на пятую точку и охнула. — Я недавно чуть не утонула. Теперь боюсь воды. Рафаэль ещё долго смотрел на меня, прежде чем ответить короткое: — Ясно. — Если честно, я и не думала, что полезешь в воду спасать меня, — призналась я, неловко улыбаясь. — Спасибо. Рафаэль странно посмотрел на меня. Чуть поразмыслив, потянул ко мне руку и дал щелбан по лбу. Лёгкий, но все равно больной. — Глупая, я что, так похож на чудовище? Он зарылся пальцами в своих волосах, откидывая мокрые пряди назад. Я засмотрелась на его мягкие пока детские и нескладные линии лица. Но не могла не отметить его пышные ресницы и гладкую кожу. — Да нет, просто... — Рафи! Мира! — вдалеке послышался голос леди Айрис. Она вместе со слугами неслась на всех парах к нам. — Боги! Жаннет, Хильда, несите полотенца! Леди Айрис прижала нас с Рафаэлем к себе. Большее внимание она уделяла мне, гладила по мокрым волосам и лицу. — Что у вас случилось? Вы подрались? Поссорились? Рафи, это ты сделал? Лоренс, отправь гонца к герцогу Ревель! — Слушаюсь, госпожа, — поклонился дворецкий и поторопился к особняку. — Нет. Рафаэль спас меня, вытащил из воды. Я игралась, споткнулась и упала, — начала защищать мальчишку я. — Фух, хорошо, что все обошлось. Ты молодец, Рафи, — она потрепала сына по волосам. Нас отнесли в дом, дали горячий чай, укрыли тёплыми пледами и подали по конфете. Служанки сушили волосы полотенцем, разожгли камин, пока мы с Рафаэлем сидели и шмыгали носами. Мальчишка не обращал на меня внимание, слушал ругань графини. Отец приехал достаточно быстро. Он влетел в гостевую комнату, сразу же оглядел меня и свел брови. — Зачем полезла опять в воду? Одного раза тебе было мало? — герцог был действительно зол от страха. Его дочь уже в который раз попадает в передрягу, под угрозу смерти. На самом деле, есть причина, по которой я с самого начала так предвзято относилась к герцогу. «— Ты больше мне не дочь», — слова, застрявшие в голове Мирабель после того, как она неудачно пыталась отравить Амелию, на тот момент уже невесту кронпринца. Об этом узнали все, и герцог в том числе. Он был в ярости, ударил свою дочь и произнес такие ужасные слова. Тогда Мирабель сбежала из дома, став лёгкой добычей для кронпринца и стражи. На самом деле, в ее смерти винить можно было и самого Дитриха. Если бы он не сказал это, если бы не ударил, то Мирабель не сбежала, тогда он бы мог защитить ее. Но мне приснился сон, когда герцог был в командировке. Это было будто очередное воспоминание Мирабель, только в этот раз... ее души. У надгробия стоял Дитрих. Опухшими красными глазами он пробегался по камню. Герцог долго сдерживался, но все же проронил одну слезу. А потом ещё, и ещё. Он начал рыдать, всхлипывать, просить прощения. «— Если бы у меня была возможность, я бы так не пренебрегал тобой», — сказал он и скрючился от душевных терзаний. Потом я долго думала. Возможно, боги сделали это и для Дитриха — дали ему второй шанс стать хорошим отцом. Ведь он, может, даже и не помнит того, но стал относиться ко мне лучше. Сейчас даже прибежал ко мне. Да и тогда, когда я упала в озеро, он тоже пришел ко мне. Просто я тогда спала. Кэсси сказала, что он очень волновался, растолкал всех слуг по пути к моей комнате. А потом поцеловал меня в лоб, что-то прошептал и ушел. Тогда мне стало действительно совестно. — Я люблю тебя, папа, — неожиданно для самой себя сказала я, когда мы уже направлялись в герцогство. Отец чуть качнул головой, внимательно вглядывался в мое лицо. — Пожалуйста не переставай меня любить. Ведь если ты прекратишь, то угаснешь, как свеча на рассвете. Я не хочу, чтобы ты жалел об этом. — Хорошо, — чуть медля ответил он. Я не позволю тебе совершить прежние ошибки. Ты — единственный из двух жизней, кого я могу назвать отцом.