Предназначение злодейки

Комната Эрнеста была такой же просторной как и моя. Все же, это покои наследника рода. Однако оттенки здесь довольно темные. Где-то виднеются алые пятна, будто капли крови. Не знаю, чем вызвано такое сравнение. Эрнест сидел в кровати. Он пытался горделиво держать спину ровно, однако я видела какими же тусклыми и усталыми были его глаза. Гориневский яд хоть и не убивает марлов, но достаточно истощает организм. Хм, надо бы поинтересоваться, откуда у Андреа есть связи с подобным товаром. — Братик Эрни! — я влетела в комнату со слезами на глазах, которые мне удалось заранее вызвать для представления перед всеми. Эрнест косо поглядел на меня. Лицо его мигом стало ещё мрачнее (а это вообще возможно?). — Я так переживала! Хорошо, что ты проснулся. Эрнест не глупый. Он сразу понял, что это моих рук дело. Но также Эрни одумается, что ему невыгодно выдавать меня, иначе и мне есть что сказать. Я поставила цветы в вазу на тумбе рядом с кроватью. Брат следил за каждым моим движением. Ха-а! Боишься, значит. Это хорошо. Отец спрашивал у Эрнеста о самочувствии, рассказал про виновницу, пожелал выздоровления. Матушка же крепко держала его за руку, нежно улыбаясь. Фреди и Себа стояли в сторонке, не участвуя в разговоре. — Что с той служанкой? — спросил Эрнест, на мгновение переведя на меня взгляд. Только не говори, что тебя беспокоит ее будущее. Тебе не идёт добродушие. — Мы уже выгнали ее без рекомендательного письма , — ответил отец. — Нам не нужны слуги, медленно сводившие нас в могилу. И, думаю, никому другому. Что и следовало ожидать от такого человечка, как герцог. Ни разу не удивилась, почему именно его выбрал дедушка. — Ясно, — Эрни сдержанно кивнул, опустив взгляд. Ну все, милый братец, нет у тебя верных шпионов. Он задумался о чем-то, после чего горделиво поднял голову и сказал: — Позвольте мне поговорить с сестрой. Все как-то странно переглянулись. Мне же оставалось невинно улыбнуться. До конца нужно играть роль милостивой сестры. — Ох, братик похоже хочет со мной что-то обсудить. Папенька, не могли бы вы нас оставить ненадолго, — пропела я. Герцог чуть поколебался, но все же ушел, предварительно пожелав ещё раз выздоровления сыну. Маменька тоже покинула комнату, потащив с собой мальчишек. Дверь захлопнулась, и в комнате настала гробовая тишина. Брат пронизывающим взглядом сверлил во мне воображаемую дыру. Я стояла и глупо улыбалась. Однако, это начало мне надоедать, отчего я глубоко вдохнула, чувствуя как волна злости накрывает меня. Моя улыбка становится хищным оскалом, а глаза сужаются по лисьи. — Я думала, ты уже не выгонешь их, — сказала я, пропуская через пальцы серебристые локоны. Этот жест выглядел довольно высокомерно, а я этого и добивалась. — Что это за цветы? — брат покосился на букет, который я недавно принесла ему. Ух, какой недовольный. Я сделала несколько шагов к его кровати. — Хох, ты становишься похожим на пугливого кролика, — я потрепала его по волосам. В этот момент Эрнест сильно сжал одеяло, хотя лицо его не выражало ничего. Настолько противно? — Так я даже чувствую превосходство. — Прекрати играться со мной, — он резко перехватил мое запястье. Я резко отдернула руку, высвобождаясь от хватки, и сделала страдательное выражение лица, потирая запястье. Черт, да притворяться даже не стоит — больно. — Но, братик, разве не ты первый начал со мной играться? Я лишь приняла твои правила игры. Ты думал, я всегда буду той глупышкой как раньше? — я наклонилась к его лицу. — Отныне, если это ещё раз повториться, я буду оплачивать тебе в двойном размере. Если ты подсыпаешь мне снотворное — то в твоей чашке окажется настоящий яд. Если приставил ко мне своих крыс — я подослала к тебе наемных убийц. Ты понял меня, братик? — Отец рассказал тебе, так? — спросил Эрни. Мне даже думать не нужно было — я сразу поняла, о чем он. Моя спина разогнулась. — Конечно. Знаешь, это даже в какой-то степени открыло мне глаза. Ох, кто бы мог подумать, что братик Эрни боится, что его милостивая сестрёнка займет место наследника. — Главой должен становится самый старший сын в семье, — ответил Эрнест. Ха-а, как глупо. — Дядюшка Альфонсо подсказал? Ох, верно. Он ведь был старшим сыном в семье и имел рубиновые глаза дома Ревель. Но нам не стоит забывать его судьбу. Твои способности ведь ещё не пробудились? Я знаю, что бью в яблочко. Эрни очень беспокоила данная ситуация. Он хотел как можно раньше пробудить силу, боясь, что его место займет кто-нибудь другой. Но этой весной все и случится. Я знаю, что опередить его у меня не получится, но все же... Брат поджал губы до побеления. А вот и то гордое самообладание летит к чертям. — Я не хочу с тобой ссориться. Для меня ещё смутны твои мотивы. Я не верю, что дело только в наследстве, — сказала я, надеясь получить ответ на давно интересующий меня вопрос, но брат предпочел промолчать. Я тяжело вздохнула, повернулась к выходу, желая закончить эту милую беседу. — Выздоравливай, братик. Я не советую тебе сразу же писать дядюшкам. Так ты будешь выглядеть действительно жалким. Ушла от Эрнеста я в довольно приподнятом настроении. Это странное чувство... Оно присуще только злодеям? Волна специфичного удовольствия накрывает все тело. Я чуть ли не дрожу от этого. Это чувство... Определенно мне нравится. — Так это был твой брат? — спросил Рафаэль, сидевший в моей комнате уже полчаса. Я довольно давно не виделась с ним. Без него действительно как-то скучно. — Может, стоит его проучить? Я лежала на кровати, обняв подушку и махая ногами. Рафи расположился в кресле и попивал черный кофе. Мы частенько встречались в такой неформальной обстановке. Но Раф ни разу не высказывал претензий на этот счёт, поэтому я и не беспокоилась об этом. — Не надо. Я уже все сделала, — ответила я, накручивая на палец прядку волос. Рафаэль поджал губы, отвёл взгляд. Задумался. Интересно, что у него вообще творится в голове? — Н-да, вот же тебе не повезло с братом, — цокнул языком парень, запустив в волосы пятерню, тем самым портя лощенный вид. — А с другом мне будто тоже повезло! — буркнула я и кинула подушку в парня. Тот, похоже, не ожидая атаку, не сумел отреагировать, и своеобразный снаряд прилетел ему прямо в лицо. Я же встала на кровать. — Где ты пропадал все эти дни? Ты даже не удосужился ответа мне написать! Я уже начинаю думать, что тебе на меня плевать. На лице потрепанного Рафи было выражено недопонимание, но оно тут же рассеялось насмешливой улыбкой. Тогда, парень встал с кресла, расстегнул пару пуговиц рубашки, а потом запустил ответный выстрел подушкой. В силу моей ловкости, мне не удалось избежать удара. Я пискнула. Хочешь мести — получай! Я схватила две подушки и кинула каждую по очереди. Рафи, уже принявший правила игры, увернулся от атаки. Вот же..! Он быстренько поднял подушки и начал бросать в меня. Я завизжала, побежала с кровати на пол, а парень — за мной. Мы бились в равном бою и в итоге одновременно свалились на помятую кровать, смеясь. Перья, выбившиеся из подушек, летали по комнате. Мы пытались восстановить дыхание, но наш приступ смеха мешает. — Фух! — вздохнула я, прекращая смеяться. Как-то на душе радостно от искренней улыбки на лице Рафи. В воспоминаниях прежней Мирабель он был всегда мрачный, молчаливый и даже пугающий. Это совсем не похоже на того мальчишку, что сейчас лежит в потрёпанной одежде и смеётся. Я очень рада за него. Почему я не задумывалась об этом раньше? Но мы ведь оба — злодеи этой истории. Я мешала счастью Даниэля и Амелии, а Рафаэлю суждено уничтожить мир. По сути, мы находимся в одной лодке. И так как я решила сделать все для своего светлого будущего, то и ему помогу. Мне хочется, чтобы он был счастлив. Даже если придется устроить королевский переворот и посадить его на трон. Хм... А это не плохая месть Даниэлю. — Н-да, из тебя не выйдет достойная королева, — хмыкнул Рафаэль. Я вопросительно посмотрела на него, поднимаясь на локтях с кровати. — Что ещё за бредни? Я не собираюсь становиться королевой. Это скучно — сидеть на троне, рожать наследников... Ужасно! — фыркнула я, скрестив руки. Рафи долго смотрел на меня. — Однако, кронпринц проявляет к тебе явный интерес, — его взгляд устремился на синие розы, стоящие в вазе на тумбе. Ох, слухи просочились? Это плохо. — Нет... То есть, да, — мямлила я. — Но совсем не такой, о котором ты мог подумать. Он просто хотел извиниться за тот раз и все! И вообще, зачем я должна перед тобой оправдываться? Рафаэль снова помрачнел, подошёл к зеркалу и поправил прическу. Я сидела на кровати, наблюдая за ловкими движениями пальцев Рафи. Черт побери, почему он такой красивый? Даже мои братья не такие симпатичные. А ведь я не припоминаю, чтобы за Рафаэлем бегали поклонницы. Хотя, многие перешёптывались о его грации и красоте, но никто не решался подойти к нему из-за страха. Ох, глупышки! — Что-то не так? — спросил Раф, заметив, как я бесцеремонно пялюсь на него. Ой, как неловко. — Ничего, — я мотнула головой и вновь погрузилась в свои мысли. Даже не заметила, как Рафи сел обратно в кресло. — Кхм... Мне нужно кое-что тебе рассказать, — смущённо кашлянул парень. Похоже, какой-то серьезный разговор. Он вздохнул, собрался с силами. — Я второй принц королевства Эглинтон. У меня чуть челюсть не обвисла. Нет, не от этой новости, а от его открытости. Постойте... Он же официально должен был стать принцем примерно в этом возрасте... Агх! Это же было как раз накануне Рождества! Но почему-то так поздно. Уже пошел другой год, а об этом никто и словом не обмолвился. Странно. — И...кто ещё об этом знает? — единственное, что я могла спросить. Парень глупо похлопал глазами, а потом задумался, вспоминая. — Мама, король, королева, кронпринц, некоторые приближенные к ним, ну ещё и ты. А, ну, может ещё твоя мама. Всё, — ответил Рафи. Значит, это ещё не оглашалось. Почему? — Ты не удивлена... — Я... подозревала, — медленно ответила я. — О романе леди Айрис и Его Величества знали почти все, поэтому, можно было предполагать. — Ясно. В любом случае, я рад что теперь ты знаешь, — он выдохнул...с облегчением? Неужели, он волновался, что я обижусь, если он не расскажет мне? Ох, какой ты милый! — Вы уже использовали амулет родословной? — спросила я. — Амулет Фамиль. Амулет Фамиль — местный тест на отцовство. Он загорается синим, если между проверяемыми есть родство, красным — если нет. — Да. Он окрасился синим, — лаконично ответил Рафи. В комнате повисло молчание. Я даже не могла что-нибудь сказать в ответ — все мысли испарились в воздухе. Я сжала подол платья, смотрела на грустное лицо Рафаэля. Раньше было довольно сложно различить его печаль от безразличия. Я вообще думала, что эмоциональный диапазон Рафаэля склонен к нулю. Но теперь я понимаю, что он таким образом защищался. И... Я прекрасно его понимаю. Даже лучше, чем кто-либо другой. — Что теперь будет? — спросила я, не поднимая взгляда на парня. Тот ответил довольно не скоро: — Не знаю, Мира. Я ничего не знаю. — Как бы там ни было, — я подняла голову и улыбнулась, — даже если от тебя все отвернуться, я все равно останусь на твоей стороне. Просто...запомни это. Рафи улыбнулся одним краешком губ, подошёл ко мне и оставил щелбан. — Глупая, я и так это знал. В ответ я просто хихикнула. Никаких манер у этого мальчишки. * * * Морской свежий воздух нежно прикасался к коже. Я чувствовала какое-то внутреннее спокойствие. «Неужели все это закончилось? Неужели это конец?» — эти мысли крутились в голове. На мне было лавандовое платье. Простенькое, без всяких украшений, блёсток и всего прочего. Зато волнистые русые волосы закреплены были заколкой в виде цветка. «Радостно вернуться в прошлое,» — подумалось мне, когда я наконец поняла, что это мой выпускной. Другие ученики сновали по палубе, смеялись, вспоминали прожитые годы в школе. — Только посмотри на нее! — фыркнула одна девушка, чье имя уже давно утерялось в моей памяти. — Пришла в этом убожестве. — Ох, да ей же не по карману нормальное платье. Вот и пришла в этом отрепье, — поддержала ее подружка. — В каком-нибудь сэконде. Я не видела такие платья в нормальных магазинах. Даже такого кроя нигде нет. Тогда я резко повернулась к сплетницам. Шелк юбки шелохнулась и приятно коснулась ног. — Конечно ты не могла его видеть. Это платье было куплено в бутике, — резко ответила я, а потом обернулась и пошла дальше. — Пф! Тоже мне! — фыркнула одна из них. — Выстраивает из себя королеву! — Такая грубиянка! Притворяется милой ко всем, а на деле... — Как только она смогла охмурить Германа? Не пойму... Я знала, что они не перестанут, но и просто так позволить портить мне праздник я тоже не намерена. Музыка лилась отовсюду. Уже давно стемнело. Такая приятная атмосфера. Пока все отжигали на палубе, я устроилась у поручня, наблюдая за волнами. В школе друзей у меня особо не было. Меня считали книжным червем. Может, так оно и было. — Итак, а теперь вальс. Мальчики приглашают девочек, — объявила Наталья Эдуардовна, а, услышав недовольство со стороны учеников, нахохлилась: — Молодые люди, живо пригласили девочек! Я посмеялась про себя. Как всегда, в разборках они самые первые, а в танцах... — Могу ли я пригласить вас на танец? — неожиданно ко мне подошёл юноша и протянул мне руку. Черные волосы аккуратно уложены. Белоснежный смокинг ярко выделялся на ночном фоне. — Герман, — напомнила самой себе я. Хотя, в этом не было нужды. Этот человек навсегда отпечатался у меня в памяти. — С радостью, но боюсь оттоптать вам ноги. Вопреки моему истинному настроению, я счастливо улыбалась. Юноша ухмыльнулся. На правой щеке появилась милая ямочка. — Думаю, я не умру от этого, — ответил он. Что же я могла поделать? Осталось лишь вложить в его ладонь свои пальчики и пойти в центр палубы. — Как Герман мог выбрать ее? Она ведь вообще неказистая, — продолжались шепотки. Но мне было уже все равно, ведь рядом был он. Я обняла его за шею, и мы начали кружится (точнее топтались) в танце. Я положила голову ему на грудь, слыша стук его сердца. Такой успокаивающий ритм. Герман ученик параллельного класса. Один из популярных парней школы. Ещё два года назад я и подумать не могла, что у нас с ним что-то может получиться. Тем более подростковый период— время комплексов самобичевания. Я не была красавицей и не могла понять, почему Герман выбрал меня. Но мне казалось, что все это было по-настоящему. — Тебе идёт, — послышался его бархатистый тембр у макушки. Я подняла голову. Золотые искры переливались в его оливковых глазах. Я всегда была падка на красавчиков? — Спасибо. За то, что дал деньги на него. Я не знаю, как бы справилась с этой проблемой, если бы не ты... — Ох, ну я же твой кавалер, а кавалеры должны обеспечивать своих дам всем необходимым, — сказал он, подняв голову вверх. — Но о тебе продолжают судачить, и мне это не нравится. Может, мне стоит разобраться... — Какая разница, — выдохнула я. — Мы в последний раз с ними вообще видимся. Мне все равно, — я, конечно же, солгала. Мне до жути неприятно слушать их. Но я привыкла за все эти одиннадцать лет. Меня никогда не принимали в компаниях. И сейчас я в последний раз их вижу... Нужно просто немного потерпеть. Не обращай внимания, Мира! — И все же, я продолжаю удивляться тебе, — улыбнулся Герман и крепче прижал к себе. — С самой нашей первой встречи. Ты невероятная девушка. Приятно ли мне слушать это? Конечно! Герман был моим первым молодым человеком. Он подарил мне смысл жизни, дал почувствовать себя кому-то нужной. Я думала, что это настоящее счастье... Юноша нежно помассировал большим пальцем тыльную сторону моей ладони и прошептал на ушко несколько ласковых слов. Я залилась красной краской и глупо захихикала. — Давай уйдем отсюда, — заговорищески прошептал он. Я подняла на него свой недоуменный взгляд и встретилась лишь с нежной улыбкой. Уйти хотелось. Скрыться от всех этих презренных взглядов. — Пойдем, — ответила я одними лишь губами, и мы, взявшись за руки, мимолётно ушли с палубы. За нами последовали шепотки других, но мне было все равно... Мы скрылись вдали от палубы. Музыку здесь было едва слышно. Я поежилась, почувствовав дуновение прохладного ветра. Тогда Герман снял свой белоснежный пиджак и накинул мне на плечи. Я буркнула слова благодарности и уставилась в темную даль. «А что дальше?» — этот вопрос застрял у меня в голове. И я вовсе не о дальнейшем обучении. Я о нас с Германом. Его родители по классике жанра не принимали меня в роли его девушки. Особенно Кристина Валерьевна. Она не взлюбила меня ещё до нашей встречи. Они хотят отправить Германа заграницу на учебу. А я же останусь в нашей родной России, ибо денег на проживание в Германии или Швеции у меня нет. И как решить эту проблему — я не знаю. — Мира, — он бережно перебирал мои растрёпанные от ветра волосы и убирал за ушко. Я хмыкнула, давая понять, что вся во внимании. — Ты мне очень дорога. Я не уеду. Обещаю. Я никогда не оставлю тебя одну, — Герман переплел наши с ним пальцы. Я грустно улыбнулась. Мне не хотелось и отпускать его, и портить ему жизнь. Он ведь может многого добиться, если получить образование заграницей. Мне нужно бы стать эгоисткой. Я знаю, одно лишь мое слово — и он съедет от родителей, но я не хочу портить их отношения. Он слишком дорог мне. Но я не могу ни отпустить его, ни испортить ему жизнь. — Не надо, Герман. Я хочу лучшего для тебя. Думаю, заграницей ты можешь найти свое счастье, — сказала я, прижимаясь к нему. Парень аж вздрогнул, резко отстранился и возразил: — Ты и есть мое счастье, Мира. Как же ты не можешь понять. А я могу и здесь получить хорошее образование. Необязательно ехать в Германию, — буркнул Герман. Я усмехнулась и нежно погладила по его идеально выбритой щеке, а потом потянулась к его губам. Мы слились в нежном поцелуе. — Мира... — хрипло прошептал парень, сжимая в своих оковах. Мы долго не могли отстраниться друг от друга. Герман уже перешёл к моей шее, оставлял влажные следы от поцелуев. Была ли я счастлива? Безусловно. Я думала, что это самое лучшее, что случалось со мной. Сейчас, когда я об этом думаю, то понимаю, что наверное так оно и есть. А когда я ещё так действительно радовалась и наслаждалась жизни? — Герман, — позвала я, пытаясь образумить его. Все-таки, здесь много чужих глаз. Он посмотрел на меня своими блестящими глазами, а потом поцеловал в макушку. — Я люблю тебя. — И я тебя, милая, — нежно прошептал парень. Тогда я ещё не знала, что через три дня он улетит заграницу, а ещё через два месяца женится на другой... * * * Я очнулась с мокрыми щеками и глазами. Слезы мешали сфокусироваться и сразу осознать, где я нахожусь. В конце концов, поняв, что все это далеко в прошлом, я горько усмехнулась и закрыла глаза рукой, позволила новым слезам скатиться вниз. Я закопала это давно глубоко в себе, и после моего перерождения, я пыталась забыть про свою прошлую жизнь. Но порой образ Германа мелькал в моем сознании, больно ударяя по сердцу. Была ли я зла на него? Безусловно! Простила ли я его? Да, но только сейчас. Его уезд нанес мне сильный удар. Я потеряла всё в одно мгновение. А в принципе, Герман и был для меня «всем». Он улетел, даже не сказав об этом. Но если это я могла ещё понять, то его женитьбу на дочери немецкого чиновника для меня было чуть ли не предательством. А может, именно им и было. Я ненавидела его. Ненавидела себя за слабость. Я ненавидела весь мир. Выплеснув все эмоции, я встала с кровати и подошла к балконной двери. Рассвет. Я проснулась вовремя. Родители уже должны были проснуться. Но приводить себя в порядок и спускаться не хотелось — настроение было испорчено. Отец точно заметит это и будет расспрашивать, а не дождавшись ответа, попробует провести расследование сам. Ох, такую суету разведет без причины. Не хочется быть в эпицентре. Я села в кресло, поджав к себе коленки. Ох, как же хорошо, что я уговорила герцога купить мне панталоны в качестве пижамных штанов. В них намного удобнее. В комнату зашли горничные. Я сразу заявила, что не намерена спускаться на завтрак и просто хочу побыть одна. Они поняли все без слов, ушли, но потом вернулись с чашкой успокаивающего чая и пледа. Я поблагодарила их с грустной улыбкой, и они ушли. Я вновь вернулась к своим воспоминаниям. С Германом мы познакомились в девятом классе. Он учился в «продвинутом» классе. Мы оба сдавали обществознание, и так вышло, что на консультации нас посадили вместе. Тогда на меня обрушилось столько злобы от его фанаток. Я, не желая провоцировать их, молча сидела, даже не пыталась заводить разговор. Мне казалось, что нам не о чем разговаривать. Но Герман оказался довольно хорошим и интересным собеседником. Все начиналось с простой помощи в заданиях, потом перешло на темы увлечений, а потом и вообще о личном. Я сама не заметила, как он начал провожать меня домой после консультаций. В итоге, я влюбилась в него по уши, а он ответил взаимностью. Мы редко ссорились, а если и случалось такое, то бежала мириться я. Мне было просто ужасно думать о том, что он покинет меня. Я боялась этого. Его родители были богатые бизнесмены и меня, дворовую нищенку, они конечно же не приняли. Сейчас, когда я думаю об этом, то начинаю понимать, почему сама не люблю Амелию. Я ведь тоже мечтала стать «Золушкой» в своей истории. Но вот у меня не вышло, а Амелия получила свой счастливый финал(ну, относительно счастливый). Я завидую ей и искренне не понимаю, почему она смогла, а я — нет. Вы не поверите, как счастлива я была, когда поняла, что переродилась в богатой семье. Теперь бы мы были на одном уровне. В прошлой жизни я всегда защищалась. Была похожа больше на ёжика: в случае опасности я показываю свои иглы и фыркаю. И именно этим мы схожи с прежней Мирабель. Она действовала по той же тактике, что и я, но в итоге мы обе сгорели, оставшись с ничем. И поэтому я не позволю больше причинить нам боль. Я решила стать сильней, умней, хитрей и прозорливей. Я больше не хочу плеваться ядом. Я буду делать все незаметно, медленно, так, чтобы никто сам не успел что-либо понять. Я больше не хочу быть использованной. Я была зла на мир, как и прежняя Мирабель, но теперь я обязательно добьюсь своего счастья. В комнату неожиданно зашла мама. Я была довольно удивлена ее приходу. Она, как всегда, ласково улыбалась. Правда, в этот раз она казалось мне печальной и задумчивой. Что с ней? — Привет, мама, — буркнула я и уткнулась носом в коленку. Она в ответ поздоровалась и села на корточки рядом. — Что случилось, Мира? — спросила она, жалостливо смотря на меня. Я мотнула головой, отвечая, что ничего не произошло, но, похоже, это было весьма неубедительно. — Солнце, я знаю, что что-то не так. Папа и мальчики волнуются. Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять. Она убрала мою прядку за ушко и потрепала по щеке. Я поджала губы, чувствуя, как слезы подступают в глазам. Нет, я не хочу при маме расплакаться! — Я не хочу влюбляться, — буркнула я и шмыгнула носом, избегая взгляда матушки. Она заинтересованно наклонила голову набок, будто ждала пояснения. — Это очень больно. Я не хочу испытывать это... Чуть не сказала «еще раз», но вовремя прикусила язык. Мама грустно улыбнулась, а потом помотала головой. — Мира, моя милая умная девочка, ты боишься, — в его словах была видная насмешка. Но она не была унижающей, скорее успокаивающей. — Есть такая поговорка: «Все, что ни делается — к лучшему». Я и сама испытала это на себе, — я подперла рукой щеку, ожидая новую историю от мамы. — Изначально, я была обручена с нынешним графом Арганте, Генри. Я полюбила его, но моя сестра, Элайза тоже питала к нему чувства. И так вышло, что... Они стали втайне встречаться. Ого! Вот это любовные романчики у нас подъехали. Я не припомню, чтобы в прошлом она рассказывала об этом Мирабель. Но все было логично. Теперь ясно в чем причина их натянутых отношений. — Тетя Элайза знала, что я люблю Генри, но все равно продолжала с ним видеться и лгать мне, — продолжила мама. — В какой-то момент я все поняла, и тогда разорвала помолвку, вместе с тем и связь с сестрой и графом Арганте. Мне тоже тогда было невыносимо больно, но если бы не этот случай, я бы не встретилась с твоим папой. Можно сказать, что я благодарна Генри и Элайзе за это. Я, возможно, чуть не совершила ошибку. Сейчас я счастлива, — она искренне улыбнулась. Я закусила губу. Мне хотелось сказать, что ее случай — исключение, что у некоторых таких чудес не бывает. Но я промолчала. Но мама, будто прочитав мои мысли, дополнила: — Конечно, некоторые зацикливаются на одном опыте и думают, что больше никому они и не нужны ещё. Но это не так. Мира, ты всегда будешь любимой и нужной нам. И если когда-нибудь с тобой такое случится, то пообещай прийти ко мне и поплакаться. Слезы опять заполнили глаза. Я никогда не получала подобного в прошлом. Возможно, поэтому все мои последующие отношения заканчивались быстро и...безразлично. Я зациклилась на одном человеке, думая, что только он способен меня любить, и никто не удосужился мне вкратчиво объяснить, что это не так. — Обещаю, — улыбнулась я, а мама стёрла мои слезы и обняла. Я так долго тебя искала, мамочка.