Предназначение злодейки

Я слушала его и мысленно рассуждала. Это могло показаться полным бредом, если бы не слова отца, смысл которых был приблизительно таким же. «...Но в какой-то момент это просто так резко оборвалось. В подсознании вдруг появилась мысль, что я должен ненавидеть тебя, вокруг тебя появилась темная аура, которая просто отталкивала меня...» Да и Мирабель с чего-то вдруг все начали ненавидеть и считать злодейкой, хотя она ничего им не сделала. Но ведь были люди, которые любили ее, несмотря ни на что. Например как Себа, Эсмеральда, мама. Но про последнюю понятно — она будет любить своих детей, даже если те станут последними подонками. Тогда, значит, Мирабель умерла, даже не зная, что ее не ненавидят, а просто находятся под действием проклятия? — Мы пришли, — я и не заметила, как мы оказались напротив двери. Я выдохнула, пытаясь отогнать грустные мысли куда подальше. Потом разберусь. — И кстати, тогда я сказал, что ты красивая не из-за твоих внешних качеств, а внутренних. Но ты и на личико тоже привлекательная, — Рэйнольд вновь улыбнулся, взял меня за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Я едва ли не смутилась от этого. По факту, он меня толком не знает, а говорит, что я хороший человек. Так вот какова сила его способности. — Уф, я надеялся, что ты хотя бы улыбнёшься, — грустно протянул юноша, строя огорченную моську. — Делай это почаще, тебе очень идёт. Ладно, ещё увидимся, принцесса. Он быстро улизнул за угол, оставляя меня стоять у двери. Ладно, надо по-быстрому решить этот вопрос, и возвращаться домой, штудировать всю библиотеку. Я постучала в дверь сначала тихонечко, а когда услышала в ответ тишину, начала настойчиво тарабанить. Тогда с другой стороны послышались недовольные бурчания и приближающиеся шаги. Дверь отворилась, и передо мной предстал юноша с растрепанными платиновыми волосами и помятыми одеждами. Рубашка была расстёгнута на три пуговицы, обнажая грудь. — Ха? Ревель? Что ты тут забыла? — и вновь этот неформальный тон. Я поспешила достать аккуратно сложенный платочек и протянуть ему. — Я пришла поблагодарить и вернуть вам долг, — спокойно ответила я. Он посмотрел на меня как на умолишенную, а потом громко рассмеялся, откидывая голову назад. Что за..? — Ха-ха, Ревель, ты это серьезно? Я же просто пошутил. Хах, надо же, припереться сюда, лишь чтоб отдать мне какой-то платок. Что за умора! — он вытирал наступившие слезы. Ему смешно, а вот мне — ни капельки. Этот ублюдок сначала пошутил надо мной, а потом ещё и смеет смеяться. Агх, и почему я каждый раз чувствую рядом с ним такую неловкость? — Ну если вам это не нужно, то не берите. Больно надо! — я отдернула руку и уже собиралась развернуться, чтобы он не увидел мои покрасневшие то ли от смущения, то ли от гнева щеки, как Альберт схватил меня за запястье. — Я не говорил, что он мне не нужен, — юноша осторожно достал из моих пальцев платок и покрутил в руках. — Тем более, что он с твоими инициалами. Как я могу не принять такой подарок? Ха, да это вышивала даже не я, так что не обольщайся. Это был лишь жест вежливости, просто так я бы не пришла сюда. Но его поведение... Он никогда не смеялся навзрыд. Альберт всегда придерживался образа расчетливого достойного наследника. Значит, я ошибалась, и он не такое бревно, как Эрнест. — В таком случае, я пойду... — Ох, Ревель, ты проделала такой путь. Я не могу отпустить тебя просто так, — перебил Альберт и отступил в сторону, открывая взору свою комнату. — Заходи. Угощу тебя хотя бы чаем. Честно говоря, я не хотела тут задерживаться. Но Себа ещё не вернулся, да и у меня есть сила Священного огня, если что. Я шумно выдохнула и прошла внутрь, думая, что ему от меня вообще понадобилось. Комната была маленькой, очень похожей на ту, в которой я жила пока училась. Но здесь он хотя бы один обитает, а мне тогда приходилось делить ее с другой девушкой. Альберт, закрыв дверь, тут же начал убирать беспорядок. В комнате было очень темно, так что юноша первым делом раздвинул шторы. На подоконнике обнаружился горшок с маленьким ростком. Я и сама не заметила, как засмотрелась на него. Он, что, выращивает цветы? — Садись, Ревель, — меня отвлек голос Альберта, который отодвинул стул от маленького столика, на котором кучей лежали книги. — Прошу прощения за беспорядок, просто если бы мне было известно, что ко мне зайдет девушка, то я бы прибрался заранее, — в его словах чувствовалась издёвка, и я едва себя сдержала, чтобы не съязвить. — Будешь печенье? — Да, не откажусь, — медленно кивнула я. А парень-то подсуетился: быстренько разлил чай по чашкам, убрав со стола учебники, и достал коробку маленьких печенюшек. На удивление, несмотря на свою поспешность, он довольно хорошо прибрал комнату. По крайней мере, нельзя было сказать, что ещё десять минут назад здесь был бедлам. — Я хотел поблагодарить тебя за то, что в тот раз заступилась, — подал он голос, поставив передо мной чашку. Я начала размешивать в нем сахар, наблюдая за собственными движениями. — Не стоит, я всего лишь защищала брата. — Я знаю, — он облокотился о стол и, подперев ладонью лицо, довольно улыбнулся. — Но разве наши отношения не построены на формальности? Я должен был поблагодарить тебя исходя из этикета, как и ты — принесла платок чисто из-за вежливости. Или тебе хочется, чтобы мы были честны друг с другом? Какие к черту отношения? Парень, я вообще не хочу иметь с тобой какое-либо дело. — Вы говорите какие-то странные вещи, лорд, — я подозрительно сощурилась и сделала глоток чая. Юноша вновь рассмеялся будто от какой-то шутки, а я скептически выгнула бровь. Вот и что в этом было смешного. — Ты забавная. Ха-ха. Давно я так не хохотал, а тут пришла ты и подняла мне настроение, — сказал Альберт. — Поверь, я редко когда позволяю себе такую роскошь, как смех. Как и ты, впрочем. Да что за бред он, черт побери, несёт? — Давайте перейдем сразу к делу, лорд Изимбрад. Зачем я вам понадобилась? — мои слова звучали довольно серьезно, так что Альберт наконец перестал улыбаться, странно посмотрел на меня, а потом усмехнулся, как тогда — в нашу первую встречу. — Недавно было чаепитие сестер Арганте. Отец писал, что по возвращению домой, Адель рвала и метала, одновременно нелестно отзываясь о тебе, Ревель, — меня смутила смена темы, так что я напряглась. И зачем ему говорить мне подобное? — Моя сестра всегда была такой. Она, как и наша мать, всегда считала, что мир крутится вокруг нее, что ее капризам должны потакать все. Я считал тебя такой же. Это было ошибочное мнение. Я сидела и пыталась понять, к чему это он вообще говорит. Бред какой-то. Этот парень всегда смотрел на всех свысока, в том числе и на Мирабель. А однажды он и вовсе чуть ли не задушил ее розовым стеблем с шипами. Больной ублюдок. — Тогда на дебюте ты плакала, — продолжил Альберт. — Но ты не давила на жалость. Мне даже показалось, что тебе было дискомфотно от того, что я увидел это. И тогда я подумал: «Часто ли Ревель плачет в одиночестве?». Тебе ведь не нравится показывать свою слабость, верно? Хм... Скажем так, ты мне интересна. — Бред какой-то — фыркнула я, перебрасывая косу с плеча назад. Так и думала: в этом мире все парни — конченные ублюдки. — Называй это как хочешь, Ревель, но это правда. Ты не строишь из себя жертву. Наоборот — ты пытаешься доказать всем, что ты сильная и тебе не нужна чья-либо помощь. Вот сейчас ты пришла ко мне, лишь чтобы не чувствовать себя уязвимой. Ха, ты напоминаешь мне кролика, выдающего себя за хищника, — он вновь расплылся в улыбке. Я недовольно нахмурилась. Мне никогда не нравилось то, что меня постоянно сравнивают с кроликом лишь из-за цвета глаз и волос. Но я не могла не согласиться с ним. Я всегда строила из себя бесчувственную стерву, а в следующий момент могла уйти за угол и начать рыдать. Я довольно сентиментальная для того, чтобы стать черствой. Плакать в одиночестве — в какой-то момент это стало моим излюбленным занятием. Я могла улыбаться всем на работе, говоря, что я самый счастливый человек в мире, а потом приходить домой, закатываться в одеяло и рыдать по своей жалкой никчёмной жизни. И тогда, в кабинете у отца я вспомнила, что давно не плакала у кого-то в объятьях, не высказывала кому-то что у меня на душе. И странно, что этим "кем-то" стал мой некудышный отец. Ох, не люблю жалеть себя. Я уже давно пытаюсь выбросить все грустные мысли в сторону. Это мое прошлое, так пусть оно больше не появляется в моем настоящем. — Так, что я хочу этим сказать, — продолжил юноша. — Мы бы могли стать неплохими партнёрами, Ревель. Я знаю, что ты хочешь стать герцогиней, и я могу дать тебе эту возможность. Стоп, это что, предложение о договорных отношениях? — Вы понимаете, что говорите обрученной девушке, лорд Изимбрад? — я «тонко» напомнила о своей помолвке с кронпринцем. — Да, конечно, — он сделал дипломатический вид, сложив руки в замок. — Мне прекрасно известно, что ты не имеешь желания выходить замуж за Его Высочество. Конечно, твои мотивы мне не ясны, но это не так уж и важно. Ты можешь расторгнуть помолвку и выйти за меня. Таким образом, мы оба будем только в достатке. — А какова будет польза вам от наших отношений? — спросила я, сложив руки на груди. — Ну, ты очень выгодная партия, Ревель. Ты наследница Священной силы, умная, довольно образованная, не такая уж и красавица, но сойдёт, — хмыкнул он. — Да ещё и мой отец давно мне тебя сватает. Только представь: древняя война между двумя сильнейшими родами будет наконец-то закончена. Я отвела взгляд, будто размышляя. Но на самом деле, тут и думать-то нечего! Нет! Мой ответ все равно — нет. — Вы, похоже, меня не так поняли, лорд, — сказала я, устремив взгляд на юношу. — Я не хочу выходить за кронпринца именно по той причине, что вообще не хочу вступать в брак. У меня совершенно другая цель. Он распахнул глаза в удивлении, но лишь на мгновение. — Да? Но ты же хотела... А... — Альберт вдруг ухмыльнулся, будто к нему пришло осознание. — Ты хочешь стать прямой наследницей дома Ревель. Хм, ты не перестаешь меня удивлять. Столько амбиций в одном маленьком человеке. И почему они все думают, что я хочу стать герцогиней Ревель? Причем, они охотно верят в это. Ну и ладно — мне же лучше, если они продолжат так считать. — И ещё, вы мне не нравитесь, — добавила я. Изимбрад вновь рассмеялся. — Как ты можешь говорить такие жестокие слова с таким безразличным выражением лица? Этот идиот точно сошел с ума. Разве это не должно было ударить по его самолюбию? Эрнест бы уже давно начал метаться молниями. Похоже, я действительно ошибалась — эти двое слишком разные. — Мне, пожалуй, пора, — сказала я, смотря на дверь. — Его называют хрустальным или лунным цветком, — неожиданно начал он, не отрывая взгляд от горшка с ростком. — Его лепестки отражают лунный свет и светятся. Очень красивое, но, зараза, дорогое зрелище. Я молчала, внимательно наблюдая за его эмоциями. В изумрудных глазах отражался блик солнечных лучей. Губы растянулись в мягкой улыбке. Я и сама не заметила, как залюбовалась зрелищем. — Хочешь? — он неожиданно перевел взгляд на меня, чем поставил меня в неловкое положение. — А... Что? — растерянно пролепетала я. Альберт тут же встал с места, подошёл к горшочку и протянул его мне. — А! Не надо. Что вы, милорд! — я начала махаться руками. В прошлом я была неспособна даже за кактусом ухаживать, а он даёт мне редкий цветок, нуждающийся в бережном хранении. — Не махайся, Ревель. Разобьешь же, — недовольно фыркнул юноша, продолжая пихать горшок мне в лицо. — Да говорю же: не надо! — но я не отступала. — Ревель, успокойся и возьми его в качестве моего извинения. — А? За что? Я не в обиде на вас, лорд... — я перестала махаться и заглянула ему в глаза. Они были такими же холодными, как обычно. А Альберт, воспользовавшись моментом, вложил мне в ладони горшок. Тяжёлый, зараза. — Я посмел осквернить тебя. Просто моя совесть не позволит мне спокойно заснуть. — Ох... Фух, ну ладно, — сдалась я и посмотрела на маленький стебель. — Давай будем считать это парными подарками, — послышался довольный голос Альберта сверху. Он достал из кармана все ещё аккуратно сложенный платок. — Я буду бережно хранить его. Все-таки, мне будет жалко портить такую красоту. — ...Вы продолжаете говорить странные вещи, лорд, — тихо сказала я, вызвав в ответ лишь улыбку. — Тогда я на этом откланяюсь. Всего доброго. — До встречи, Ревель. Я вышла из комнаты со странным осадком. Он никогда не был таким. Что его вдруг заставило так измениться? — Мира! — в конце коридора послышался знакомый голос. Ко мне приближался Себа, а за ним плелся Рэйнольд. — Шихари, этот придурок отвёл тебя прямо в лапы тому ублюдку Изимбраду!.. Что это? Его взгляд устремился на горшок в моих руках. — А... Это подарок, — ответила я. — Подарок?.. От Изимбрада?.. — лица этих двоих были настолько комичными, что я едва удержалась от смеха. — Этот...ублюдок ничего не сделал тебе? — смущённо спросил Себа, покашлявшись в кулак. Я расцвела в улыбке и потрепала братца по волосам. Тот будто котенок поддался моей ладони и довольно сощурился. — Все в порядке, братик. Мне просто надо было решить с ним один вопрос, — ответила я. Рэйнольд, который стоял рядом странно на меня посмотрел, а потом сам улыбнулся. Что с ними всеми не так?

***

Прохладный ветер касался шерсти, даря приятные ощущения. В чаще леса всегда была такая мертвая тишина, что даже малейший хруст был слышен. Я ловко пробиралась сквозь кусты, иногда останавливаясь, чтобы осмотреться. Эта чаща принадлежит герцогству, и ночью, по факту, охотиться здесь не имеют право (если, конечно, кто-нибудь не захочет получить штраф на несколько тысяч юкантов). « — Даже дома ты должна перевоплощаться, чтобы уровень твоей силы рос и достиг высшей степени,» — всплыли в сознании слова Клариссы. Я продолжаю совершенствоваться в своих способностях. Думаю, что после спасения мира от апокалипсиса боги перестанут меня опекать, и тогда я стану жутко уязвимой. Будет лучше подготовиться. Да и магия иллюзий мне ещё может понадобиться. За все эти четыре с лишним года я обрела всего три хвоста. Но я чувствую, что скоро должен появиться и четвертый. Кларисса говорила, что после него станет легче, и я быстро доберусь до высокого уровня. Также у меня появилось несколько алых узоров на шкурке. «Ох, если отец узнает — мне крышка,» — подумала я, посмотрев в сторону особняка, и приняла решение возвращаться. Все же, я здесь уже три часа. Но я рада, что так спокойно провела время. Только здесь я могу все хорошо обдумать. Я проскользнула через тайный проход (в особняке таковых оказалось больше, чем я предполагала). Там лежала одежда, которую я заранее подготовила. Перевоплощаться я уже могла как по щелчку пальцев. Одевшись в белую сорочку и накинув на плечи шаль, схватила керосиновую лампу и дернула рычаг. В следующее мгновение стеллаж с книгами сдвинулся на несколько сантиметров, но, к счастью, я с лёгкостью могла протиснуться в щель. Осторожно огляделась и, убедившись, что никого нет, спокойно вышла из прохода и вытащила нужную книгу, с помощью которой стеллаж возвращался на место. Помнится, как нашла эту лазейку, потому что стало интересно содержание книги «Вкусные рецепты от феечки Доротеи». «И зачем герцогу понадобилось держать подобное в своей библиотеке? Он что, увлекается кулинарией?» — именно эта мысль посетила меня в тот момент. Хах, забавно было представить отца в кухонном фартуке за плитой. Я собиралась возвращаться, как позади послышались шаги и серьезный голос: — Я уже думал, что ты не вернёшься. Эрнест. Этот придурок стоял, склонившись к одному стеллажу. Лицо как и всегда — безэмоциональное, но взгляд был надменным, будто он меня ни во что не ставил. Я, конечно, понимала, что меня рано или поздно поймают, но почему это должен был быть старший ублюдок? Если бы это был Себа или Фредерик, то и проблем-то не возникло. А этот точно побежит папочке жаловаться. — Ты следил за мной? — спросила я со скучающим видом. — Мне стало интересно, куда это ты бегаешь по ночам. Где была? — он продолжал сверлить меня взглядом. — На свидание бегала. Не видно что-ли? — я саркастично усмехнулась, взмахнув рукой на мой внешний вид. Но ему моя шутка не зашла, и он с довольно угрожающим видом двинулся на меня. Я едва не попятились назад, но вовремя осознала, что показывать страха перед ним не стоит. Эрнест наклонился ко мне и аккуратно взял прядь моих волос. — Ты не боишься? — тихим басом спросил он. — Кого? Тебя что-ли? — усмехнулась я. — Побежишь жаловаться папеньке? Не стоит тратить свое время впустую, — я отступила назад и убрала прядь волос из его цепких пальцев. Иногда я искренне удивляюсь собственной актерской игре. Сейчас я откровенно блефовала, ведь отец, узнав о моих ночных побегах, точно закроет меня в комнате на пару недель, если не больше. Эрнест выпрямился и чуть сузил глаза. Черт, из-за нашей разницы в росте он кажется довольно угрожающим, что невольно по спине пробегают мурашки. — Это ведь ты забрала адресованные мне письма от дяди Альфонсо? — спросил он со сталью в голосе. — Какая разница? Ты ведь уже знаешь их содержание лично из уст адресата, — я наклонила голову набок. — Ты правда думаешь сделать это? Он долго смотрел на меня пронзительным взглядом, будто пытался прочесть мои мысли. Я терпеливо ждала ответ. Нужно ли вообще говорить, что я хотела услышать «нет»? — А ты бы смогла сделать подобное? — наконец заговорил Эрнест. — Нет, я ничего не делаю просто так... — а потом горестно усмехнулась, — ...в отличии от моего старшего братца. В мгновение он тут же изменился в лице. Столько разных эмоций: удивление, гнев, негодование, грусть. Но Эрнест тут же нахмурился, в свете лампы его глаза вспыхнули пламенем. — Я бы тоже не сделал ничего подобного просто так, — ответил он. — Тогда скажи, чем я заслужила твою ненависть? — я посмотрела на него пустым взглядом, в то же время крепко сжимая шаль у груди. — К твоему сведению, в тот раз ты обвинил маленькую четырехлетнюю девочку, которая не умела толком за себя постоять. Его глаза распахнулись в удивлении. Я продолжала прожигать его взглядом. На меня мгновенно обрушились все чувства, которые испытала маленькая Мирабель в тот день: обиду, боль, страх, что папа больше и не посмотрит в ее сторону, безысходность, отчаяние и вина за то, что она не делала. — Ты действительно отвратителен, — продолжила я, когда увидела, как его губы разлепились, желая что-то сказать в ответ. — Как крыса подсыпал мне в чай снотворное и ещё смеешь меня в чем-то обвинять. Я ненавижу тебя, и имею достаточно причин на это, — горько улыбнулась, а потом резко развернулась и пошла к выходу. — Посто- — И да, если ты решишься всё-таки доложить отцу о сегодняшнем, — я остановилась в дверном проёме, обернувшись, — знай, у меня тоже есть, что рассказать ему о твоём сговоре с дядюшками. Передай им от меня привет, — и ушла. Я быстро шагала к своей комнате, желая быстрее забраться под одеяло и заплакать. Эта глупая Мирабель...черт, она никакая не злодейка! Кто вообще это придумал? Она ведь даже брату не могла толком ответить. Без разницы, было ли наложено проклятие на Мирабель, или нет — этот ублюдок не смел так поступать со своей собственной сестрой. Я быстро забежала в комнату, громко хлопнув дверью. Горькая обида душила меня. Прошлая Мирабель любила свою семью, даже несмотря на то, что большая ее часть просто отвернулась от нее. Спустя пару минут я наконец отлипла от двери и подошла к столу, на котором лежал конверт. Хм, похоже, Нэнси принесла его, когда я была в чаще. На конверте было написано...имя Альберта Изимбрада. Что за черт? Я невольно посмотрела на горшок с ростком, который стоял на том же столе. Я приказала Нэнси бережно за ним ухаживать, и, видимо, она следует моим наказаниям. Развернула конверт и начала читать. «Привет, Ревель. Хах, представляю твое выражение лица, когда ты увидела это письмо. Не ожидала, верно? Надеюсь, мой подарок ещё не засох, иначе мне будет грустно. Я долго думал нашем недавнем разговоре и пришел к выводу, что ты действительно жестокая. Ты разбила мне сердце, Ревель, и даже носом не повела. Надеюсь, когда-нибудь ты почувствуешь то же, что и я...» Я скомкала письмо и кинула куда подальше. — Больной ублюдок, — прошипела я и сложила руки на груди, хмурясь. Но через несколько секунд из любопытства открыла глаза, посмотрела на комочек бумаги, подошла и развернула его, дочитывая оставшееся. «...Но к чему я тебе пишу... Приезжай к нам почаще. Без тебя как-то скучно, да и Себастьян в твоём присутствии не такой балбес, как обычно. В общем, ждём с нетерпением. Аль Изимбрад. P. S. Надеюсь, ты сейчас не плачешь в одиночестве как тогда, и я хоть как-то развеселил тебя.» Я не заметила, как невольно улыбнулась. Этот придурок, как малое дитя, не захотел признавать, что сам хочет увидеться со мной. — Ха-ха, — я тихо засмеялась с его наглости. А он ведь действительно поднял мне настроение.