Скандал

Рабочая неделя свободного теперь заместителя Главного Аврора началась с попытки Рона поговорить с ним. Уизли уже вошёл в кабинет друга, но что именно тот хотел от него, Поттер так и не узнал. Сработала тревога, и начальнику боевого подразделения пришлось срочно бежать. Аналитику по направлению деятельности и руководителю подразделения контроля ревизионной и учётной дисциплины же пришлось попросить своего секретаря снять свободный доступ с его кабинета для Рона Уизли. О, это на самом деле стало шоком для всех знакомых Поттера. Он не бросался в омут стычек с врагами, не размахивал палочкой… После нескольких лет учёбы и работы штатным аврором его заметили в отделе аналитики и предложили перевод. Тетчер был почти сумасшедшим для всех своих коллег, и выпросить у заместителя начальника подразделения боевых формирований такого аврора в свой отдел было почти невозможно. Но Поттер посидел в баре с Амиром Тетчером пару часов, прислушался к его доводам и сам решил вопрос о своём переводе. С тех пор он был на боевых заданиях от силы раз десять. И то, когда понимал необходимость такого участия. Тетчер увидел в нём потенциал аналитической работы. Его ход мыслей в бытность подростком и аврором был прямым и непоколебимым; он привык опираться на данные, которые им предоставляли, и действовать. Но тогда, в баре «Конский бивень», он впервые услышал, как начальник аналитиков просил покритиковать работу его ребят. Этим и зацепил. А решило всё одно воспоминание. — Я, — говорил Амир, — точно знал, что ты не узколобый вояка, с тех пор, как один из Пожирателей на допросе рассказал мне, как ты выжил в свои четырнадцать лет. Увидеть смерть своего знакомого, потом возрождение Того-Кого-Нельзя-Называть, быть раненым, загнанным в угол… Не знать практически ничего, чтобы дать отпор взрослым тёмным волшебникам. И суметь проанализировать — что Кубок — порт-ключ, что можно использовать Акцио… И всё это в жесточайшей стрессовой ситуации… Далеко не каждый опытный аврор смог бы такую комбинацию в своей голове сложить. А ты смог. Просто думать ты не умеешь. А я знаю, как тебя научить. С тех пор Гарри стал аналитиком. И здесь он мог с уверенностью сказать, что его рост по карьерной лестнице заслужен не военными титулами. А результатами. Что руководству нет смысла махать регалиями Золотого мальчика перед носами репортёров, если его отдел, а потом и всё подразделение делают свою работу безукоризненно. И это — справедливая оценка его работы — являлось решающим в принятии нового назначения. Итак, закрыв доступ к себе от потенциально разозлённого и негодующего друга, с которым он предпочёл бы разобраться вне рабочей атмосферы, Гарри посмотрел на Пророк. И ничего в нём не увидел. Выяснять, как так вышло, что никто ещё не слил в прессу ни о его недуге, ни о расставании, стало некогда: срочный вестник от Главного Аврора прервал ход его мыслей. В конце концов, всегда была вероятность, что статью ещё просто не успели подготовить. Но и на завтра ничего не прояснилось. В смысле — не опубликовалось. Рон прислал разъярённого Патронуса с просьбой встретиться около двенадцати дня. И Гарри пригласил его к себе домой после работы. Когда-нибудь это должно произойти, почему не сегодня? Быть может, он даже услышит какое-то объяснение молчанию семьи Уизли об их с Джинн расставании. Нет, Гарри ничего не имел против семьи, которая была к нему так добра. Ничего. Но Джиневра чётко дала понять, что она даст интервью всем, кто захочет её слушать. Сегодня, спустя всего три полных дня обретённого одиночества, Поттер с удивлением обнаружил, что ему в большей степени не больно, а любопытно. Словно и взаправду его чувства — светлые, восторженные, романтичные, будто взятые со страниц какого-то романа, — скончались в приступе откровенности с самим собой, и даже не болит. Как отрезало. — Джинни очень плохо, друг. Вы так ещё ни разу не ссорились на моей памяти. Она не говорит, что произошло. Только пишет, пишет кому-то, Сычика вон загоняла уже. Послушай, может, вы как-то поговорите с ней? Рон удобно расположился в кресле на Гриммо. Он редко лез в их отношения, считая, что это только навредит, но, видимо, сейчас решил вмешаться. Знал бы он, куда вляпался, сохранил бы верность своей извечной стратегии отстранения. Но, опять же, быть удобным для всех Поттер теперь категорически отказывался. — Лучше вы с ней поговорите, Рон. Я могу сказать только, что мы расстались. И это навсегда. Зато вот от тебя я хотел бы услышать… Ты знал о причинах её ухода из Гарпий? Об изменах? О том, что она несчастна со мной? По тому выражению, которое приняло лицо друга, можно было прочитать ответ. И вот это — второе уже предательство за неполную неделю — почти рассмешило Поттера. — Ты видел, как я её любил. Видел, и не хотел делать мне больно. Я даже могу тебе прочитать твою же собственную речь, заготовленную на этот случай, так что не утруждайся. Ты мне только вот что скажи. Ты знал, что я не смогу иметь детей? И снова ответа, как такового, не понадобилось. — Гарри… Мне так жаль… Мне так… Мерлин! О, Мерлин… Ты уверен? Конечно, уверен, раз так говоришь об этом… Я даже не знаю, что сказать… — Я с этим вполне смогу жить, Рон. Только знаешь… Такая дружба… Она мне не нужна. Ты иди-ка домой. Лаванда тебя ждёт… И давай останемся просто коллегами. Вот тут и началось самое интересное. — Ты что такое несёшь? Ну да, Джинн тебя обманула, да, я могу понять, что ты не хочешь больше с ней встречаться, и как бы мне ни было стыдно, я признаю, что ты прав. Прав, Гарри. Но я-то! Мы ведь! Не дури, Гарри! Мы же друзья всю нашу жизнь! Я ни разу не упрекнул тебя, ни когда ты оставил меня одного у Робардса, ни когда ты отказывался выходить с нами на операции. Ни разу не сказал, что ты трус, и каждого, кто это утверждал, убеждал кулаками, что это ложь! Я! Да я же твой друг, Гарри! — Был. До прошлой пятницы. Так что… Давай ты не будешь усугублять. Тебе достаточно было сказать мне о том, что ты видел и знал. Но ты молчал. Все шесть лет молчал! Прикрывал её, врал мне в глаза… Ты не мог не знать о слухах о тренере Гарпий! Ты же квиддичем живёшь! А ведь я столько раз удивлялся, что Джинни карьеру оставила! Знаешь что, Рон. Катись отсюда! Я могу признать твою верность семье! И больше не стану ставить тебя в такое неловкое положение. Мы закончили! Поттер попытался представить, что он оказался на месте Рона. Что его близкий человек изменяет другу, и не нашёл причин скрывать это, даже если этот кто-то близкий — его родня. Собственно, так и произошло с Гермионой. Рон то и дело засматривался на секретаря, каждый раз краснея и отпуская сальные шуточки. Лаванда хихикала и поправляла мантию, так, чтобы стали видны её стройные коленки. И когда на очередной комментарий Гарри о недопустимости такого поведения Рон отмахнулся, Поттер рассказал Гермионе о том, что Рон флиртует с бывшей однокурсницей. Когда они ругались, Гарри достаточно было услышать фразу: «А мне нужно было дождаться, пока что-то будет?!», чтобы понять, что лучшие друзья разошлись. А спустя год он и сам разругался с Гермионой. Сейчас она преподавала арифмантику и нумерологию у начинающих курсов, помогала на уроках трансфигурации директору и очень редко выбиралась из школы. На завтра Рон не смог сдержать обиженного взгляда, когда столкнулся с Гарри в дверях зала, где Робардс проводил планерки. Но ничего не сказал. А вот к визиту Молли после обеда Поттер оказался не готов. — Прости меня, Гарри, но ты должен нас с Артуром понять… Пришлось пригрозить Джинни, но она рассказала… О том, как влюбилась в кого-то там, во Франции, как не смогла сохранить тебе верность… А он её очаровал и бросил, как последнюю дуру… Да она и есть… Но у вас ведь есть шанс на семью, Гарри… Она наговорила тебе всякого, она была зла и испугана… — Молли, я прошу вас, не надо. Она ваша дочь, вы видите в ней только хорошее, и это здорово, это так, как и должно быть… Но она знала, что я не могу иметь детей. Уже два года, как знала… И Флёр помогала ей раздобыть зелье, чтобы это исправить… Но ничего не помогло, ничего бы не помогло… У нас с ней нет шанса на семью, у меня, Молли, нет этого шанса. А Джинн, с её холодной злостью, просто помогла мне увидеть то, что любой аналитик увидел бы уже сто лет назад. Она мне впервые в жизни не врала, Молли, и я даже благодарен ей за это. Простите, мне нужно работать, а вам лучше попробовать всё же узнать всю правду у вашей дочери, и возможно, помочь ей создать семью с тем, кого она выберет… До свидания, Молли, спасибо вам за всё! Едва ли расстроенную, едва сдерживающую слёзы Молли Уизли можно было расценивать как нечто случайное. И если в своём секретаре Гарри был уверен, то вот остальной Аврорат… Кто-то что-то обязательно шепнёт газетам, и снова ему придётся быть выполосканным на страницах светской хроники, как очередной сенсации. Как же он всё это ненавидел… Желание найти какой-то выход, чтобы спрятаться от этой публичной теперь судьбы одинокого завидного холостяка, почти вынудили его выпить посреди рабочего дня. Но он был руководителем ПКРУД, он сам штрафовал и увольнял авроров за подобные вольности, так что пришлось сдержаться. Чтобы уже вечером, в уютной тишине своего особняка медленно смаковать любимый напиток, набираясь моральных сил и стойкости, чтобы сдержать натиск репортёров, а потом и всех желающих занять место Джинни Уизли. И не важно, станет ли достоянием общественности тот интимный, глубоко личный факт, что он бесплоден. Он был уверен, что десятки потенциальных будущих мистеров и миссис Поттер атакуют его своим «искренним» вниманием. Поздняя сова поскреблась к нему в окно незадолго до полуночи. Развернув конверт, он пробежался по строчкам. Но смысла в прочтении всего текста не было. Хватило и заголовка: «Три сенсации в трёх словах: Бесплодие. Беременность. Помолвка. Британия в опасности, если такие аналитики возглавят Аврорат: Гарри Поттер готов сделать предложение Джиневре Уизли. Не потому ли он посетил Гринготтс, вынеся оттуда Ожерелье Альбиона — артефакт, принадлежащий роду Прюэттов много веков? Однако из достоверных источников нам стало известно, что мистер Поттер слишком тяжело пережил дважды не убившее его Непростительное, оставившее ему жизнь, но лишившее надежды на продолжение рода. Редакция не верит в мерлиново вмешательство в странную историю с беременностью мисс Уизли, а потому опасается за безопасность Магической Британии. Кто же самый вероятный кандидат на пост Главы Аврората: глупец, не видящий дальше своего носа, или тюфяк, простивший измену? Оба варианта выглядят опасным развитием событий для всего магического…» Дальше Поттер не читал. Кто бы ни отправил ему это, он точно знал, что такая статья станет головной болью Робардса. А значит, и его собственной. Если бы полоскали только его имя, ему было бы плевать. Если бы его и Уизли, тоже, хотя Молли с Артуром всё же было бы жаль… Но вмешивать сюда кадровую политику Аврората… До трёх утра он выяснял, кто же тот умник, что решился на такую статью. И времени это заняло так много, потому что он почти час беседовал с Ритой Скитер, никак не желая поверить, что это не её рук дело. Скандал удалось замять — делать врагом Пророка Главу Аврората лично и Гарри Поттера в придачу никто не хотел. Между прессой и властью всегда были тёрки, но вот уже три года, как они всегда находили компромиссы. Поттер выдохнул спокойно, поспал ещё четыре часа, и явился на службу, в глубине души чувствуя, что это последний день, когда он может насладиться тишиной перед неизбежным уже «разоблачением» своей личной жизни в прессе. Эти три дня спокойствия и так стали для него подарком судьбы. А в четверг… В четверг у него снова высохли губы от предвкушения, когда в Атриуме появился Малфой. Появился и спас его. Вот так…