Скандал

Когда Рита ушла, Гарри ещё немного помолчал, оценивая, как дальше поступить. А потом попросил: — Драко, нам нужно поговорить. — Нужно, Гарри. Нотт так и не сказал мне, о чём вы там шептались… Но что бы там ни было… Ты… Ты не можешь мне говорить такие слова… Не в таком виде… Ты… У меня внутри будто саблезубые тигры когтями прошлись, потому что есть для меня только ты. Никто. Никогда. Ни-ког-да, пожалуйста, понимаешь? Драко к этому разговору готовился, и всё равно все его мысленные намётки ушли под гнётом эмоций и воспоминаний. Он так и остался сидеть за столом, пока Поттер провожал Риту, и теперь упёрся взглядом в столешницу, вдалбливая ей эту простую истину. Никто. Никогда. Точка. Гарри молчал, он только уселся напротив мужа в кресло, будто понимая, что дистанция сейчас им обоим важна. Потому что обоим больно. И пусть прошло два дня с тех событий, раны были свежи и открыты, всё ещё кровоточили. — Я не должен был так психовать. Не должен был провоцировать тебя, не должен был прикасаться к Тео, но в тот момент я готов был сказать ужасные вещи. Те, которые сам себе не простил бы. Потому что любое сказанное слово, оно воплощается. Создавая здесь мастерскую, защищая мой дом от чужих, тебя я впустил. Целиком. И когда ты говоришь такое, используя свою силу, Гарри… Это выворачивает наизнанку. Сначала мысли и голову, а потом и душу. Не может быть других. Не должно, да, таковы условия нашего брака, но и не может. Просто не может. Вся моя суть этому сопротивляется, но мы же связаны, и я не могу тебе не отзываться, когда ты так говоришь… Мерлин, я, кажется, несу бред… — Тео рассказал мне о формуле. Объяснил что-то из того, о чём ты говоришь. И я уже понял, что… Случайно приказал тебе… Э… Хотеть кого-то другого? — такие разговоры всё ещё не были простыми для Гарри. Не только из-за того, что у них с Малфоем вышла ссора. Но и из-за самой темы тоже. Однако он старался озвучивать всё, что казалось ему важным. — Я не знаю, как у меня это вышло… Я раньше делал что-то подобное? — Да, Гарри. Да, и мне это нравилось. Потому что никогда не шло вразрез с моими желаниями. Даже когда ты… В общем, это никогда не вызывало во мне сопротивления подобной силы. А чужие в нашей постели… — Малфоя передёрнуло от этой фразы. — Мне показалось, что ты меня предал, понимаешь? Гарри… Я не сразу понял, почему так остро всё воспринял, не сразу понял, почему едва сдерживал ужасные слова, почему… В общем, Панси мне объяснила… — Малфой поднял глаза на мужа, и Гарри с ужасом осознания увидел в них слёзы. Его сорвало с кресла, он подлетел к Драко и буквально вытащил из-за стола. Прижал к себе, удерживая его голову на своем плече ладонью, вдавливая в себя его тело, чувствуя под пальцами ремень брюк на талии. — Что она объяснила? — несколько минут тишины и такая близость породили столь необходимое успокоение. Пусть не полное, но достаточное, чтобы продолжить разговор. — Что я влюблён. Что подобное эмоциональное состояние всегда лишает магов самоконтроля и концентрации. Она сказала мне, что я идиот, раз не понял, что влюблён в своего мужа… Но как? Если ты — первый, Гарри? Первый, к кому я так… Я не знал, что это бывает. Думал, что всё дело в плохом воспитании и отсутствии привычки держать себя в рамках, когда смотрел на своих однокурсников, теряющих логику и здравый смысл… Думал, что… Гарри, я думал, что после войны, после пожирателей, после этой отвратительной, чудовищной, вязкой ауры, что они оставили мне на память в этом месте… Что Малфои просто не способны на такое, а после войны я не способен тем более. Так дышать с тобой, так летать… Как-то не было времени или просто момента, чтобы подумать, проанализировать моё ощущение, моё поведение… Но вот он — результат. Думал, сдохну, когда ты меня послал к другим… Поттер ещё сильнее сжал мужа в своих руках. — Никогда. Я сам, наверное, сдохну… Никогда, — Гарри едва не захлебнулся собственными словами, а Драко прижался ближе. — Ты снова делаешь это, дорогой. И эти твои слова меня полностью устраивают. — Как? — Поттер напрягся. — Что «как»? — Как я это делаю? Я ничего не делал… Оно само… Малфой чуть отстранился, чтобы заглянуть Гарри в глаза. — Ты… Веришь в то, что говоришь, хочешь, чтобы это было правдой… — он попытался объяснить это так, как мог, но вид Поттера от этого объяснения стал только хуже. — Я ни на секунду не думал всерьёз о том, чтобы… с кем-то… Та фраза была… Я даже не понял, что сказал, уж тем более, как я это сказал. Я даже не помню этот момент… Мне было так хорошо, я не знал себя, когда выдал этот бред. Так, как я это сделал тогда? — Поттер был близок к панике, поэтому Драко сделал единственное, о чём смог подумать, погладил его по лицу, успокаивая и заземляя. — Ты поймёшь со временем… Не так уж и полезно иногда знать о таких вещах… — Драко. Я не… — Стоп. Просто стоп. Просто давай пообедаем, или, скорее уже, поужинаем. Ты расскажешь мне о том, как выглядят вживую легенды и сказки об Артазале… Я так боялся, что ты не простишь мне эту выходку… — А я боялся к тебе приблизиться сегодня. Боялся, что ты не станешь больше со мной таким, каким был всегда… Там, у Ноттов, ты будто стал совсем чужим, и я боялся, что я всё испортил… — Ты мой муж, Гарри, я не могу быть чужим тебе, больше нет. И мы можем справиться с чем угодно. И исправить можем, если хотим. А я хочу… Хочу просто быть, наконец, твоим, и не думать об ОМА, о твоей работе, даже о Ноттах… Хочу быть рядом, слушать тебя, смотреть на тебя… Купаться в твоём внимании… Хотя бы сегодня. Ты ведь никуда не собираешься? Если честно, это наша первая ссора такого масштаба. И я хотел бы загладить свою вину… И забыть обо всех в мире, кроме нас… Типпи накрыл в галерее. Я надеялся, что мы помиримся и сможем там пообедать, как раньше… — Пообедать — звучит потрясающе… Гарри обнял супруга и уткнулся носом в его волосы. Он понимал, что Драко сделал всё, чтобы этот конфликт разрешить, но для самого Поттера ничего ещё не было кончено. За обедом Гарри рассказал о том, как прошло задержание. Рассказал о том, как портупея Малфоя спасла его, снова. У Драко глаза загорелись от этой новости, он с десяток вопросов задал, уточняя, что, как, что чувствовал Гарри в тот момент, и Поттер и сам с удивлением понял, что чувствовал, будто Драко рядом. Его энергетику, его силу. Чувствовал тепло и нежность от драконьей кожи. Этого общения — простого, искреннего, личного обоим сильно не хватало. И каждая минута наедине стала особенной ценностью. И всё казалось лёгким и простым, ровно до момента, когда оба оказались в спальне. Уже поздним вечером, уже поговорив обо всём, они как-то неловко договорились, что пора спать. И даже подумать о том, чтобы спать порознь никто из них не мог. Но Гарри будто закаменел. Где-то внутри он боялся сказать хотя бы слово, но Драко был нежен, отзывчив, не ответить на его невесомую ласку было выше поттеровских сил, а восхищённое лицо мужа, жадно наблюдавшего, как Гарри лишается одежды, на этот раз сняв сбрую заранее, однозначно говорило о продолжении. Да и сам Поттер не остановился бы ни за что. Не тогда, когда муж настолько открыто и радостно реагирует на него. И всё же… И всё же в какой-то момент Поттер понял, что просто не может говорить. Не может заставить себя открыть рот. Слова были не нужны, не в этих обстоятельствах, но хотелось рассказать Драко, насколько он красив, насколько желанен. — Ты прекрасен, любимый… — это единственное, что прозвучало в ту ночь. Сквозь рождающую дрожь по телу нежность Гарри провёл каждую секунду их близости. Ему хотелось упасть на колени перед мужем, как перед настоящим божеством, потому что его сила мерцала мягким пульсом в глазах, а мраморная кожа на простынях светилась жаждой прикосновений. Насколько нуждающимися были медлительные, осторожные движения Поттера, можно было понять по пальцам, замирающим на сгибах локтей, на коленях, рёбрах Драко, везде, где мужчина его касался. Он бережно, долго, почти мучительно готовил супруга, входил в него так плавно, что у Малфоя слёзы на глаза навернулись совсем не от боли, а потом Гарри просто замер. Поцеловал каждую из скрещенных на его плече лодыжек и прижался к ним щекой. Закрыл глаза, обхватив ладонями колено и бедро мужа и долгие минуты не двигался совсем. Драко как-то особенно ясно почувствовал, как мужу нужны эти минуты, как он дышит с ним в унисон, как буквально пьёт их близость, как без единого звука дарит столько понимания, столько глубины, столько… Всего себя. Так непривычно — без взглядов, без жестов, просто одной этой позой, в которой было всё — и преклонение, и восхищение, и покорность, и миллион обещаний защиты, верности, вечности… Любовь. В этой позе была вся его любовь, такая, какой сам Гарри никогда не ждал, и которую никогда не видел для себя возможной. Но в эти сотни секунд он её излучал, словно тот самый Артазал излучает силу. Полнота чувств была почти невыносима, но Малфой не смел двинуться, только ответил касанием к его предплечью и рёбрам, осторожно, но красноречиво являя взаимность. Они — семья. Они — вместе. И это единственное, что имеет значение. Единственное, что стоит знать в этот момент. Такого секса у них не было ещё никогда — настолько медленного, настолько вдумчивого, настолько откровенно говорящего об их взаимном сожалении и готовности сделать всё друг для друга. Всё и больше, чтобы сделать счастливым того, кто рядом. Кто будет рядом всегда. Драко никогда не думал, что сможет достичь оргазма в таком темпе, но возможность удивиться появилась у него лишь с пробуждением. Оба вымотанные, уставшие, больше даже от этого непонимания и ссоры между ними, чем от событий, — хотя Гарри сомневался, что без ноттовского снадобья протянул бы так долго, — они уснули, так и не разорвав контакта. Вцепившись друг в друга, слившись воедино. Последним, что заметил уже совсем сонный Гарри — это мягкая пульсация Горящего сердца.