warmth.

Единственное, что Хосок слышал дома, это: Чонгук это, Чонгук то, Чонгук может танцевать, Чонгук может петь, Чонгук может рисовать, Чонгук, Чонгук, Чонгук. Он нанёс ещё пару ударов по боксёрской сумке перед ним, его дыхание стало тяжёлым. Хо схватился за сумку и застонал, вытирая пот с шеи полотенцем, висящим на плечах. Когда он вернулся домой, он бросил спортивную сумку, в которой была его потная одежда, возле стиральной машины. Юнги готовил ужин. Хосок подумал, может быть, сегодня будет лучше. Он подошёл к Юнги и медленно положил голову на плечо старшего. Юнги не напрягся, и Хосок счёл это хорошим знаком и расслабился, вместо этого он сосредоточился на перемешивании овощей в кастрюле. — Это вкусно пахнет, хён, — выдохнул он рядом с ухом старшего. Им обоим еще предстоит установить, кем они были друг для друга, но они оба знали, что слово «ненависть» больше нельзя использовать, может быть, друзья? — подумал Хосок. Старший засмеялся и слегка подул на ложку, чтобы отправить её Хосоку в рот, стараясь не пролить на младшего, смотрящего прямо на его губы. Хосок застонал от того, насколько это хорошо. Хосок принялся расставлять тарелки и столовые приборы и приготовил салат, ему так понравилось, быть с Юнги наедине, никто больше не упомянал… — Чонгук может прийти сегодня вечером, — сказал он, помешивая еду, — нам нужно закончить кое-какие дела. Младший перестал резать, он бросил нож в раковину. Юнги повернулся к Хосоку, снимающему фартук. — Больше не голоден, наслаждайся едой, — сказал Хосок ровным тоном, он швырнул фартук в Юнги, который поймал с озадаченным выражением лица. Он вздрогнул, когда младший захлопнул дверь. Юнги выключил плиту и снял свой фартук, направляясь к спальне Хосока. Он трижды постучал по ней, ожидая, пока Чон откроет. Хосок распахнул дверь, его лицо не выражало никаких эмоций. — В чём проблема? — Юнги спросил прямо. Хосок засмеялся, запрокинул голову и тут же вернулся к невозмутимости. — Проблема? — спросил он, изображая замешательство. Он зашёл обратно в свою комнату, Юнги последовал за ним: — У меня нет проблем, а у тебя? — он улыбнулся. — Есть, — ответил Юнги, потирая руки, а затем скрещивая их на груди, — однажды твои губы касаются моих, а на следующий ты кидаешь в меня фартук и захлопываешь дверь перед носом, — воскликнул Юнги отчаянным голосом. — Убирайся из моей комнаты, Мин, — пробурчал себе под нос Хосок. — Нет, пока ты не объяснишь мне, что случилось, — Юнги замолчал, подойдя ближе, — я больше не могу дышать рядом с тобой, — Юнги протянул руку, но не прикасался к нему, держал ладонь чуть так, что между руками оставалось расстояние. — Я сказал иди, — произнёс Хосок, стиснув зубы. Рука Юнги медленно опустилась вниз, он отступил на шаг, блуждая глазами по комнате, не в силах посмотреть на Хосока. — Это было из жалости, — сказал он, наконец пристально глядя Хосоку в глаза. — Что? — Ты целуешь меня в щёку, касаешься моих губ своими, прижимаешь меня к себе? — прошептал он, — из жалости? — его голос сорвался. — Ты знаешь, что это неправда. — Тогда что это такое, Сок-а. Я больше не знаю, что правда, — сорвался на крик Юнги. Хосок провел рукой по волосам: — Я тоже не знаю, Мин! — крикнул он, — а теперь уходи, — он указал на дверь, старший подошёл к нему ближе. Вместо того, чтобы прижаться губами к уголку рта Хосока, выдохнув, он нежно клюнул младшего в щёку. Чон выпустил воздух через рот, держась за плечо Юнги, его колени медленно теряли силу. — Скажи своему хёну, что он может это исправить. Хосок колебался, губы дрожали. Он сам не знал, что случилось. Главная проблема, которую он должен был понять, это то, что он думал, чувствовал и что это всё это значило. Он не любил Чонгука, он знал это, не хотел, чтобы он был здесь, он хотел побыть наедине с Юнги. Хотел, чтобы Юнги был только его. Он закусил нижнюю губу и посмотрел в глаза Юнги, его нежные теплые глаза: — Мне не нравится, когда… — он покачал головой, руки дрожали, — когда ты с Чо-, — внезапный звонок в дверь. Он попятился от объятий Юнги, обернувшись: — Иди, открой дверь, твой Чонгук-ки здесь. Не хочу, чтобы он ждал. Старший всё ещё стоял неподвижно. Он хотел наклониться, чтобы снова поцеловать младшего, обнять его, но Хосок был так далеко. Он кивнул младшему и ушёл, закрыв дверь. Прошла пара дней, в течение Хо не обращал на старшего внимания. Юнги проснулся в пустой квартире. Он убедился, что в холодильнике было достаточно еды для младшего Сидя на диване в ожидании того, когда младший проснётся, Мин понял, как сильно скучал по нему. Дверь открылась, и Хосок проскользнул в квартиру, сняв обувь, он ходил по квартире, чем-то занимаясь. Ставил грязное белье в стирку, убирался на кухне, ел банан, сидел в телефоне. И Юнги наблюдал за ним, за каждым его движением, за каждым действием, он так скучал по нему, скучал по его теплу, скучал по тому, как он пахнет, как его губы соприкасаются с его собственными. Младший наконец обратил внимание на присутствие Юнги, всё утро чувствуя на себе взгляды, и вздохнул, стоя в паре метров от старшего. — Почему ты так на меня смотришь? , — спросил он, наклонив голову. Он выглядел прекрасно под солнечным светом, сияющим через окно. — Думаю о способах убить себя, поскольку мы, очевидно, презираем друг друга, — тихо прошептал старший, его слова не отражали его мысли. Он встал и подошёл к младшему, они были на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, наклоняясь так медленно, чтобы запах сладкого кокосового лосьона медленно проникал в пазухи. Приложив губы к шее Хосока, он прошептал: — Ты бы предпочёл, чтобы меня связали и задушили? — прошептал он, его губы начали медленно двигаться к челюсти Чона, оставляя по пути нежные поцелуи. Он чувствовал, как Хосок напрягается. Он знает, что не должен этого делать. Он играет с огнём, но не может остановиться. Он не хочет останавливаться. — Или ты бы предпочёл, чтобы меня избили, — Юнги нежно выдохнул ему в ухо, покусывая мочку уха. — Я бы предпочёл, чтобы ты отошёл от меня, Мин, — выдохнул Чон, но не сделал никаких усилий, чтобы остановить его, вместо этого он закрыл глаза и вытянул шею вверх, давая Юнги больше места для поцелуев, ожидая продолжения. — Ты говоришь одно, Чон, — прошептал он, ещё раз поцеловав в пульсирующую на шее вену, зубы мягко касались этой области, Юнги хотелось пометить младшего, — но твоё тело говорит мне другое. Хосок обнял Юнги за талию и притянул его ближе, осторожно приподняв пальцем челюсть старшего, наклонился к его губам, достаточно близко, чтобы почувствовать, но недостаточно, чтобы назвать это поцелуем. — Моё тело говорит тебе, — Хосок заметил, глядя на закрытые глаза Юнги, — что ты никогда этого не получишь, — прошептал он. Он резко отступил, прежде чем Юнги успел ответить, звук дверного звонка привлек их внимание. — Должно быть, Чонгук, — сказал он, затаив дыхание, и быстро ушёл, чтобы открыть дверь, щёки раскраснелись и молча проклинал себя за то, что он сделал, — разобрать вопросы по учёбе, — объяснил он, зная, что младшему на самом деле всё равно. Почему он не может просто заткнуться? ах да, чтобы скрыть смущение. — Мне действительно всё равно, — голос младшего был бесцветным. Хосок кивнул в сторону Чонгука, когда тот оказался в гостиной, на что он улыбнулся в ответ, обнажая свои кроличьи зубы. Хосок взял свой рюкзак с кухонного стола: — Я буду в библиотеке, если я тебе вдруг понадоблюсь… — бросил он, прищурившись, глядя на Юнги, — надеюсь не понадоблюсь, — поправил он самого себя, выходя из квартиры. — Теперь я понимаю, почему ты по уши влюблен в него, — хмыкнул Чонгук, когда Хосок вышел за дверь, лёжа на диване и включив свой ноутбук: — Я и правда чувствую, что между вами есть искра. — Заткнись, — закричал Юнги, руки дрожали: — Я не хотел влюбляться в него, — он крепко сжал кулаки, зажмурился и сделал глубокий вдох: — Ты думаешь, я хочу чувствовать это? Да я как будто утопающий. Внезапно он почувствовал себя подавленным, глаза будто были застелены пеленой, голос дрожал. Всё из-за Хосока. Это всегда Хосок. Счастье — Хосок, печаль — Хосок, ревность — Хосок, утешение — Хосок. Чонгук сел поудобнее, чувствуя напряжение в комнате. Он отложил свой ноутбук в сторону, глядя на Юнги. Юнги не был тем, кто испытывал физическую привязанность, его комфорт заключался в чёрном кофе, мягких словах и человеке, который мог выслушать. В любом случае Чонгук никогда не умел проявлять физическую привязанность, поэтому он сделал то, что было лучше всего, разблокировав свой телефон и пролистал приложение доставки еды. — Хочешь съесть жирную пиццу и всю ночь говорить о Хосоке и Тэхёне? , — спросил он, закрывая ноутбук, пристально смотря на Юнги, — я даже позволю тебе заказать пиццу с ананасом, — предложил он. О, пицца с ананасами. Старший кивнул и сел на диван рядом с Чонгуком, накинув на ноги обоих одеяло. Это будет долгая ночь, учёба может подождать. Нужно спасти Юнги от утопления в океане по имени Хосок. Ну, по крайней мере, сейчас это для Чонгука намного важнее, чем учёба. На часах три часа ночи, и Юнги не было дома, точно так же, как и в прошлый раз, когда он был в Тэгу. Его телефон был выключен, сообщения не прочитаны, а обеспокоенный Хосок сидел на диване и ждал, он звонил снова и снова. Нет ответа. Он позвонил Намджуну, тоже без ответа, дважды позвонил Сокджину. Звонил и звонил, но старший всё равно не отвечал. Хосок встал, схватил ключи и куртку и направился к двери, как только он собирался выходить из квартиры с телефоном прислонённым к уху, раздался тихий вздох Намджуна. — Привет, — простонал он хриплым ото сна голосом. — Юнги с тобой? — вместо приветствия Хосок начал с вопросов встревоженным тоном. — Что? Юнги-хён? , — ответил Намджун сильнее оживляясь ото сна, — нет, мы не видели друг друга сегодня. Что-то случилось? — Он не пришёл домой. Сейчас три часа ночи, Джун, где он? — Успокойся, хён, всё в порядке, — пробормотал он, — это Юнги, наверное, опять потерял счёт времени. Хосок потёр руку, расхаживая взад и вперед по гостиной, молясь, чтобы Намджун был прав, и старший всего-навсего потерял счёт времени. Он снова глянул на часы. Как только он решил снова найти старшего, звук ключей, крутящихся в замочной скважине, прервал его размышления.Испустив глубокий вздох, Хосок подошёл к двери, решив открыть её. Юнги вошёл, поблагодарив его, прежде чем оглядел Хосока с ног до головы, сбитый с толку тем, почему Хосок был так взволнован, стоял в уличной одежде в три часа ночи. — Куда ты собрался? — спросил он. — Где, черт возьми, ты был? , — вопросом на вопрос ответил Хосок. Юнги склонил голову. — Прости, пап, я не думал, что ты будешь беспокоиться, — поддразнил он, смеясь. — Я имею полное право волноваться за тебя! — Оу, — сказал Юнги, приподняв брови. — Я имею в виду, — начал младший, заикаясь, — если ты умрешь, я стану первым подозреваемым. — Хорошо, — сказал Юнги, подходя ближе, держа за руку Хосока, — думаю, мы оба не хотели бы этого, — прошептал он, целуя ладонь младшего. — Больше так не делай. — Не буду, — улыбнулся Юнги, обнимая Хосока рукой за талию. — Где ты был? — снова спросил Хосок, уже спокойнее. Юнги заколебался, глядя вниз, избегая зрительного контакта. — Я был с Намджуном весь день, — сказал он. Хосок замер. Нет, вы не виделись сегодня. Почему ты врёшь? Юнги врал. Хосок осторожно выпутался из его хватки и отстранился, оставив между ними промежуток. — Значит с Намджуном, — это больше звучало как утверждение, чем вопрос. Старший кивнул, всё ещё избегая зрительного контакта. — Тогда почему Намджун сказал мне, что не видел тебя весь день? , — усмехнулся Хосок, снова схватив свои ключи сбоку, толкая Юнги в сторону, чтобы пройти к двери. — Куда ты идешь? Не уходи, — умолял Юнги, поворачивая его к себе. — Назови мне хоть одну причину, чтобы я не делал этого. — Я-, — Юнги искал оправдание, его взгляд упал на ребенка, наклеенного на коробку с хлопьями, стоящей позади Хосока на кухонном столе, — беременный. — Ты беременный, — повторил Хосок, в его голосе слышался подступающий гнев. — Ребенок твой. — Да пошёл ты. Юнги протянул руку, чтобы удержать рядом уходящего Хосока. — Хорошо, хорошо, я тебе расскажу, — он схватил его тонкие руки и развернул его к себе лицом. Хосок ждал, еще одна ложь, и он точно уйдёт, Юнги знал это, поэтому он глубоко вздохнул и начал. — Я не учусь на факультете бизнеса, никогда этим не занимался, занимаюсь продюсированием музыки. Младший сузил глаза, ожидая продолжения: — Она не знает, я держу это в секрете, знают только Намджун, соответственно его парень и Чонгук, — продолжает Юнги. Он сел на кухонный стул, притягивая Хосока между своих ног. — Я знаю Чонгука с детства, он, по сути, младший брат, был как семья, включая Джуна и Джина, он на самом деле он тоже на искусстве и музыке, поэтому он так часто приезжает, — объяснил он, нежно поглаживая руку Хосока, пытаясь запомнить все его родинки. — На самом деле вместе мы не совсем учимся, он просто всё время плачет из-за Тэхёна. Очень сильно любит его, довольно отвратительно, но мило, — теперь он посмотрел на Хосока, — ты ведь знаешь Тэхёна? Двоюродный брат Сокджина, он тоже учится на специальности «искусство»? Хосок кивнул. — Стоит Тэхёну вздохнуть, и Чонгук начинает таять, — Мин засмеялся, а затем перестал смотреть на Хосока, — пожалуйста, не говори ему, что я тебе сказал, он очень стеснительный. Он вздохнул, обняв младшего за талию: — Да, я не был с Намджуном, извини за ложь. Я был в студии, пытаясь отредактировать некоторые биты. Мне следовало написать или позвонить, но я…- Юнги был прерван. Губы Хосока, прижались к нему, они не были ни мягкими, ни нежными, они были твердыми и грязными, они были идеальными. Его язык задел нижнюю губу Юнги, заставляя рот старшего открыться. Младший прикусил нижнюю губу, а затем потянул, вытянув стон из Юнги. Хосок ухмыльнулся, зная, как сильно это влияет на Мина. Так же сильно, как на него самого. Они целовались до тех пор, пока воздух в лёгких не начал кончаться. — Я просто рад, что с тобой все в порядке, — выдохнул Хосок, закрывая глаза, он прижался лбом к Юнги, а затем снова поцеловал его в губы, ещё раз. Юнги сильнее подался вперёд, когда Хосок отстранился. Он желал большего, желал Хосока. — Спокойной ночи, Юнги, — сказал он и быстро вернулся в свою комнату, оставив Юнги в одиночестве посреди кухни. Кровь в венах обоих будто закипала. На следующее утро Хосок избегал зрительного контакта с Юнги. Делал всё возможное, чтобы не оказаться в ситуации, когда приходилось разговаривать со старшим. Он убирал и без того чистую квартиру, стирал, гладил одежду, выходил на прогулку. Каждый раз, когда младший оказывался в близости с Юнги он чувствовал, как его сердце бешено колотится, уши горят, а губы покалывают — постоянное напоминание о том, что он сделал. К тому времени, когда Хосок сделал всё, что мог, пришло время ужина. Зная, что Чон устал от всей ненужной уборки, Юнги приготовил ужин, нарезав овощи и замочив лапшу в воде, он был занят, счастливо напевая песню себе под нос. Он знал, что младший чувствует себя подавленным, знал, что не любит конфронтацию или открыто делиться чувствами, поэтому оставил его в покое. Хосок всегда возвращался к нему, что бы ни случилось, либо он вернется, либо Юнги заставит его это сделать. Юнги повернулся, чтобы взять со стола ещё ингредиентов со стола и увидел, что Хосок откровенно залипает на него с нежностью во взгляде. Поняв, что его заметили, младший заикаясь крикнул что-то о том, что забыл полить цветы. У него была аллергия на растения. Юнги засмеялся и покачал головой. Хосок сидел на полу своей комнаты в одном носке, кровать не заправлена, его комната была такой же беспорядочной, как и его мысли. Он сидел и думал, что значили последние пару дней, его мозг снова и снова повторял: любовь, любовь, любовь. Он сидел там всё ещё и ещё, пока на пол не капнула слеза. Он понял. Он понял, что влюбился в Юнги.