Проклятые души (The Great Tits World I)

      Предрассветная стража достаётся Тродгару и парень будит нас ароматом яичницы с жаренными свиными колбасками.       — Завтрак в постель? — потягиваюсь на перине. — Смотри, а то ведь привыкну.       — Решил сэкономить время, — неловко оправдывается норд.       — Не умеешь ты врать, подлиза, но должна признаться, что мне приятно.       Тродгар ещё сильнее смущается и краснеет.       — Ну, что ты застыдила парня, — улыбается Токката. — Он может ухаживать пытается, а ты взяла и всё опошлила.       — Никто его не стыдит, хочет — пусть ухаживает, только врать-то зачем?       — Поднимайте стол, да давайте жрать уже, — призывает Хельга, вставая с ложа.       За завтраком уничтожаем по пол литра густого эля и настроение поднимается, а вместе с ним и жеребец. Хельга замечает это и без всяких хитростей прямо предлагает потрахаться. Но я решаю, что не стоит тратить время на плотские утехи, так как этим можно будет заниматься и в пути. Натягиваю изорванный поддоспешник, сапоги и выхожу на улицу, узнать, как дела у остальных и готовы ли лошади с фургоном к отправлению.       Дана с Бресой и инвалиды Тродгара завтракают, устроившись вокруг костра, предпочитая пыльной рыбацкой хибаре свежий воздух. Их пища не столь изыскана, как наша, — пшеничная каша с салом и зажаренным каплуном, но и это гораздо лучше, чем объедки, достающиеся Нирофире.       Закутанная в грязные лохмотья, видимо кто-то позаботился и отыскал их в доме, чтобы не замёрзла, рабыня гремит кандалами возле колеса и обсасывает куриную кость.       Завидев меня, эльфийка сверкает безумными глазами и произносит:       — Хранители не простят… Не простят. Они заберут, заберут твою чёрную душу.       Она заливается жутким смехом и роняет кость в снег.       — Заткнись, сука, а то сраку разорву, — беззлобно предупреждает одноглазый Нильс.       — Да, да, выеби меня в жопу, дай, дай мне свой член. Хочу-у-у…       Поведение рабыни резко меняется, она больше не угрожает, а скулит, ползая на четвереньках вокруг колеса, насколько это позволяет цепь.       — Выебите… выебите кто-нибудь, хочу хуй, — заходится она в истерике.       Девушка подбирает кость, но больше не гложет её, а пытается запихнуть в себе в зад.       — Фу, какая же она омерзительная, — брезгливо фыркает Токката. — Теперь посмотрим, кто из нас шлюха.       — Похоже, наша зверюшка тронулась умом, — предполагает Тродгар.       — Это излечимо? — уточняю у спутников.       — Обычными средствами нет, но она бессмертная и всегда можно отправить на перерождение. Думаю, должна будет прийти в себя, это ведь не следствие наркотической зависимости Моргионы. Единственные заболевания, от которых не могут избавиться даже бессмертные — это те, что вызваны проклятием моровой ведьмы, — сообщает Токката.       — Ну, алкоголизм и нимфомания тоже не излечимы. Моргиона и Асмодеус вообще-то брат и сестра — не соглашается Тродгар. — А чердак у неё съехал, скорее всего, на почве ебли.       — Ты прав по поводу проклятий Асмодеуса, они тоже не лечатся, как и наркомания, но я говорю про побочные болезни, такие как это безумие. На сколько мне известно, из Святилища не возвращаются с триппером или опухшей печенью, а вот если болезнь приобретена от употребления чёрного лотоса, то это уже всё. Наркотические последствия сильнее бессмертия, — не соглашается руманка.       — Тогда пусть пока такой и остаётся, будет занятно посмотреть на неё когда, когда переродиться и осознает, что дерьмо ела, — заключаю и обращаюсь к Нильсу: — Всё готово к отправлению?       — Да, хозяйка, — седой подскакивает с чурбака. — Лошади накормлены и запряжены, колёса смазаны.       — Отлично, значит в путь. Токката с Даной в охранение, через два часа вас меняют Тродгар и Бреса.              Время до обеда пролетает незаметно: трахаемся, пьём и жрём, пока фургон катится по нордхеймским дорогам. Иногда попадаются редкие путники и небольшие торговые караваны, с которыми разъезжаемся, перекинувшись парой слов.       К обеду въезжаем в очередную деревню под названием Рода. Уже собираюсь приказать сделать остановку, чтобы пополнить припасы, как Тродгар, находящийся в охранении, подъезжает к фургону и тихо произносит в окно:       — Нужно убираться от сюда, и как можно быстрее.       — В чем дело? — уточняю с тревогой.       — Возле трактира стоит около двадцати лошадей и на всех животных попоны клана «Черви». Видимо направляются в Вайнтраль для защиты алтаря гильдии в связи с последними событиями, — сообщает норд.       На первый взгляд, новость не особо радостная, если судить по рассказу Тродгара, с этими парнями могут возникнуть сложности, если попасться им на глаза, но по моему лицу расплывается улыбка. План сработал, охрана башни ослаблена, и наши шансы на успех возрастают.       — Тебя не заметили?       — Вроде нет, но лучше не привлекать внимание, наверняка Змей отправил с вороном письмо, в котором рассказал о моём предательстве.       — Похуй, прорвёмся. Отдай коня Нильсу, а сам залезай в фургон. Едем не останавливаясь! — последняя фраза предназначается Хакону, сидящему на козлах.       Поспешно покидаем деревню и направляемся к виднеющейся на горизонте горе. Судя по карте там и должна быть Старая башня. Ещё в Кастлроке договорились с Шизумой, о месте встречи и решили разбить лагерь недалеко от шахты, но так, чтобы его не было видно из Башни.              На подъезде к условленному месту нас останавливает Фараэль. Лесная эльфийка в сумерках буквально вырастает из-под земли перед Хельгой и Тродгаром.       — Кто это с тобой? — недоверчиво спрашивает разведчица вместо приветствия. — И где Аурелия?       — Всё в порядке, — нордка вскидывает руку. — Тродгар наш друг, а Жеребица в фургоне. Другого транспорта в сгоревшем городе не нашлось.       — Сгоревшем городе? — удивляется наёмница.       У меня нет желания ждать пока Хельга перескажет наёмнице историю нашего похода в Вайнтраль, поэтому отодвигаю занавеску на окне и громко произношу:       — Вместе с останками ярла. Показывай уже дорогу к лагерю.       — О, госпожа, простите, я вас не видела, — извиняется эльфийка. — Пожалуйста, следуйте за мной, тут не далеко.              В лагере нас встречает пара часовых из числа наёмников. Не успеваю о чём либо расспросить парней, как от ближайшего костра ко мне подбегает и вешается на шею Карина.       — Я так рада тебя видеть! — забывая о том, что не должна допускать фамильярности на публике, она покрывает моё лицо поцелуями.       — Ну, всё, хватит, — нежно, но твёрдо отстраняю двуполое создание, которое вроде как приходится мне дочерью. — Лучше расскажи как у вас дела?       — Всё хорошо, посмотри, какую броню мне выковала Шизума! — произносит она и начинает крутиться.       «Вот точно девка, хоть и с членом. Похоже, что ритуал изменил или даже правильнее сказать — стёр личность Торода»       — Охуенная, — бросаю, даже не глядя. — Но я про другое спрашивала. Как дела в отряде? Добрались без потерь?       — В дороге обошлось без приключений, желающих связываться с таким большим отрядом не нашлось. Да Шизума сейчас всё сама расскажет, она в штабе, — двуполая указывает на стоящий в центре лагеря фургон.       — Штаб? — с удивлением приподнимаю бровь. — Даже так? Ну, веди что ли.       Когда останавливались в Кронберге, я выпросила у Кайры для отряда фургон, он, конечно, уступает в размерах тому, на котором мы приехали из Вантраля, но выглядит тоже довольно прилично.       Проходим между костров. Наёмники встают и приветствуют нас, но почему-то не замечаю хускарлов и магов.       — Как у тебя и Эльды складываются отношения в отряде?       Когда оставляла девушек с наёмниками, не сомневалась, что их никто не обидит, но всё же парни могли по-разному реагировать на присутствие двуполых.       — Тоже всё хорошо, ну почти. Хускарлы и маги стали смотреть на нас косо после того, как узнали, кто мы такие. Но с ними почти не общаемся, а с нашими проблем нет.       — А где, кстати, гвардия Кайры? Вообще не вижу их в лагере, — уточняю, оглядываясь по сторонам.       — Их костры там, — двуполая указывает на огни за фургоном.       — Почему такое разделение? — спрашиваю с тревогой.       Что-то не так в отряде, мне в принципе все равно кто с кем пьёт и трахается, только это может отразиться на успехе всего дела.       — Хускарлы не особо дружелюбные, ну а мы и не настаиваем. Вообще, это лучше у Шизумы спросить, я как-то даже не задумывалась над этим. Тебе правда понравилась броня?       Приходится оторваться от тревожных размышлений и всё же рассмотреть последовательницу. Орчиха постаралась на славу, но не обошлась без излишеств. Кираса Карины имеет анатомическую форму и полностью повторяет очертания груди, даже соски наклёпаны. В общем-то мне нравится, выдержан стиль наших с Хельгой и Токкатой доспехов, но ведь последовательнице не обязательно привлекать к себе внимание, на двуполой нет проклятия наготы.       — Всё здорово, но могла бы обойтись и без сисек, — заключаю после осмотра.       — Это я упросила их сделать! — с гордостью заявляет двуполая.       — Ну, если тебе нравится, то тогда точно великолепная броня, — шлёпаю Карину по заду и добавляю. — Дана и Бреса, познакомьте наёмников с Тродгаром и его инвалидами, Токката с Хельгой — со мной. Пойдём, поболтаем с нашим начальником штаба.       Подходим к фургону, возле приставной лестницы лежит Пушок. При звуке шагов саблезуб поднимает голову и рычит, но узнав меня, освобождает проход.       После жарких приветственных объятий орчиха расспрашивает о том, как мы справились в Вайнтрале. Усаживаюсь во главе стола, на котором разложена карта, и кратко сообщаю:       — Ярл убит, город сгорел. Последнее, конечно, не входило в планы, но Тродгар говорит, что через неделю всё восстановится.       — Тродгар? Это кто такой? — с напряжением в голосе уточняет Шизума.       — Мой друг и даже не вздумай ревновать, вообще оставлю без «сладкого». С нами пришли четверо его рабов-инвалидов. От двоих точно может быть толк в бою. Ещё в фургоне моя бессмертная рабыня — эльфийка Лаанари. Когда всё закончится, разрешаю наёмникам пользовать её во все дыры. Убивать и калечить суку нельзя, но бить можно. Хотя не думаю, что в этом будет необходимость, первородная тронулась умом и сама хуи выпрашивает. Если её не будут постоянно ебать, то мне кажется, что она и под коня настоящего залезет.       — Сама не трахаешь её?       — Обойдётся, и так вместо наказания кончает постоянно.       — А за что наказана?       — За то, что она тварь и этим всё сказано. У Бресы спросишь подробности. Вы давно пришли?       — Около полудня, поставили лагерь и вот, ждём тебя.       — А что за херня в отряде? Почему хускарлы и наёмники держатся обособленно?       — Может, сначала приласкаешь меня, а потом будешь допрашивать? Я соскучилась… — орчиха лезет обниматься.       — Нет, — решительно отстраняю девушку. — У тебя тут хуёв, как дров, неужели заскучала? Захватим башню, а потом и поебёмся. Обещаю. Ты не ответила, почему в отряде разногласия?       — Зануда, — обиженно произносит Шизума. — Ладно-ладно, я поняла. Хуёв-то может и много, но с тобой разве кто сравниться?       — Что происходит в отряде? — в очередной раз настойчиво задаю свой вопрос.       — Вот пристала-то. Да не знаю что в отряде, воины Кайры на самом деле не отличаются дружелюбием, но приказы выполняют и меня это устраивает. Возможно, всё дело во мне, а может и в тебе.       — Я-то в чём виновата?       — Их командир Брондольд до недавнего времени был хэрсиром, но вчера утром Мироздание сообщило парню, что эта должность теперь принадлежит тебе.       — Захватим башню и снова получит свой пост. Думаю, он прекрасно знает об этом. А ты им, чем не угодила?       — Скажем так, мы с ярлом не очень понравились друг другу. Всё началось с Пушка, он почему-то чуть ли не набросился на неё. Потом Кайра пыталась поставить во главе отряда своего Брондольда, но мы взбунтовались. Сказали, что служим только тебе, и это её вообще взбесило. Но в итоге арибка уступила. Я сделала вывод, что она та ещё сука. В дороге ко мне обратилась Кэролайн с вопросом о твоих планах насчёт наёмников. Выяснилось, что Кайра предложила им новый контракт, когда закончится твой.       — Вот же дрянь черножопая! — не сдерживаюсь я. — А мне говорила, что денег нет. А вопрос о твоём командовании в моё отсутствие был оговорен заранее. В этой истории вообще всё мутно. Как выяснилось в Вайнтрале, Агнар не представлял для Кайры угрозы. Убийство старика — полная бессмыслица.       — Так значит, всё отменяется?       — Ну, вот уж нет, доведём дело до конца. А что сами наёмники думают о предложении Кайры?       — Хотят остаться с тобой, но ты ведь понимаешь, что без нанимателя им нельзя.       — Контракт будет продлён. Деньги удалось раздобыть, да и наёмники нам ещё могут понадобиться. Что известно про башню?       — Это скорее небольшой форт. Полуразрушенный донжон окружён каменной стеной и стоит на возвышенности. На добрую сотню метров вокруг нет ни единого кустика или большого валуна. Незаметно подобраться не получится. От самой башни остались только два этажа, но подозреваю, что под ней есть катакомбы, иначе, где бы размещались охранники?       — Удалось выяснить, сколько человек внутри?       — Фараэль насчитала десятерых, но думаю их больше.       — Если и так, то не на много, по пути нам повстречались двадцать всадников. Тродгар утверждает, что это были охранники башни. Мы изрядно пошумели в городе, сожгли резиденцию «Гадюк севера» скорее всего, их вызвали для защиты алтаря гильдии.       — Отлично! Теперь штурм будет похож на увеселительную прогулку, — ухмыляется орчиха.       — Особо всё же не расслабляйся, опять же если верить парню, то стражи башни те ещё рубаки. Ты уже продумала план?       — Мы подготовили таран, но не уверена, что сможем быстро выломать ворота. Поэтому стоить подумать о лестницах.       Задумываюсь над словами орчихи. Штурм по всем правилам военного искусства это, конечно, здорово, но скорее всего мы в нём увязнем, и тогда даже десяток бессмертных станет проблемой. Можно попробовать перелезть через стену и открыть ворота, как в Кастлроке, но почему-то мне кажется, что тут это не сработает. А вот кое-что другое из старых приёмов может и получится.       — Дорогая, — обращаюсь к Хельге. — Сходи за Тродгаром и командиром хускарлов. Этим, как его там…       — Брондольдом, — подсказывает орчиха.              Когда оба парня приходят, знакомлю Тродгара с орчихой. Бывший хэрсир хускарлов держится вызывающее, и только сухо приветствует меня. Кажется, уже видела этого парня. Если не ошибаюсь, то он один из тех, кто ублажал Кайру своим членом. Ладно, потом выясню с ним отношения, а сейчас нужно спланировать штурм.       — Скажи, милый, — смотрю на Тродгара. — А как «Гадюки» доставляют в башню рабов? И куда собирались везти Лаанари? Помниться, охранник в тюрьме что-то такое упоминал.       — Что собирались делать с эльфийкой нужно у Змея спрашивать, но могу предположить, что хотели оправить сюда для работы на шахте. А что касается доставки сюда рабов, то тут всё просто — на телегах везут, как же ещё?       — Отлично. Значит, так и попадём за ворота — доставим эльфийку.       — Ты ведь в курсе, что дважды в одну и ту же воду войти нельзя? — уточняет Тродгар. — Один раз ты такое провернула, но теперь может и не получится.       — Опять ты о грустном? Из тех, кто был в доме ярла, когда ты привёл нас под видом рабынь, никто не выжил, поэтому о том, что там происходило рассказать некому. Думаю, у нас не плохи шансы провернуть нечто подобное и здесь. Загрузим эльфийку в фургон, и отправим с Нильсом и Хаконом к башне. Они скажут, что привезли рабыню. Когда фургон окажется в воротах Нильс остановит его. Изобразит, что лошади заартачились или колесо слетело. За пару минут хускарлы должны успеть добежать до ворот и захватить внутренний двор. Чтобы у твоих парней был шанс выжить, мы с Даной прикроем их. Теневой ходок и по открытой местности может двигаться незаметно.       — Лучше бы тебе вообще туда не лезть, — проявляет озабоченность парень. — Без любого из нас у этой авантюры будут шансы, но на тебя завязаны все подразделения этой сводной банды.       — Не обсуждается, — осекаю парня. — После того, как двор будет захвачен, наёмники с магами займут стену и будут расстреливать всех, кто попытается подойти к бойницам башни. Хускарлы в это время возьмутся за таран, его принесут на двор наёмники, и выломают дверь. Как только путь в башню будет открыт, в бой вступит штурмовой отряд бессмертных: Тродгар и Хельга впереди, следом я, Дана и Шизума, целительницам, как обычно глотать пыль. За нами в башню зайдут хускарлы и наёмники. Вопросы?       — Есть один, — подаёт голос Брондольд. — Как заметил этот здоровяк, тебе подчиняются не только хускарлы, но и наёмники. Так почему мои парни должны выполнить всю грязную работу?       — Может потому, что Старую башню мы захватываем для ярла Кронберга, а наёмники это мой личный резерв, нанятый на мои, а не Кайры, деньги? Как тебе такое объяснение? — смотрю на парня стальным взглядом.       — Но, ты наш хэрсир и должна…       — Прятать ваши задницы за спинами наёмников? Как хэрсир я обеспечила вас отличным снаряжением из орихалка и лично возглавлю штурм. Больше я вам ничего не должна. А вот вы обязаны подчиняться, — голос не повышаю, но стараюсь придать суровую интонацию, чтобы у парня пропало желание спорить дальше.       — Клянусь богами, ярл узнает об этом, и тогда ты ответишь за каждого погибшего хускарла, — зло произносит Брондольд и как-то по-звериному скалится.       — Клянусь сисками и мошонкой Сантаар, что если ты не перестанешь скулить, то окажешься в числе погибших ещё до того, как начнётся штурм.       В этот раз хускарл предпочитает промолчать. Так хочется засадить ему под рёбра кинжал, или на худой конец выбить зубы, чтобы поставить на место, но боюсь, что это только усугубит ситуацию. Придётся поступиться самолюбием и потерпеть козла, но когда всё закончится, и если он выживет, то можно будет научить манерам, да так, чтобы остальным было неповадно.       — Во сколько начнём? — уточняет Тродгар, не давая парню собраться с мыслями для ответа.       — Думаю, отправим фургон к полуночи. Конечно, самое удачное время перед рассветом, то тогда у стражей могут возникнуть подозрения — почему рабы не остановились где-нибудь на ночлег? — отвечаю норду.       — А на вопрос: какого хера они вообще сопровождают рабыню, что им отвечать? — снова спрашивает Тродгар.       — Как обычно — правду и только правду. Ну, почти правду, — с улыбкой предлагаю я. — Пусть говорят всё, как есть: город и резиденция гильдии сгорели, ты — предатель. Их отправили сопроводить рабыню, так как какие-то наёмники перерезали кучу согильдийцев и другого конвоя просто не нашли. В тоже время, инвалиды ищут себе новых покровителей и готовы поступить на службу к кому-нибудь из «Червей». Этого должно хватить, чтобы их пропустили внутрь.              По окончанию военного совета приказываю всем отдыхать, нужно выспаться перед очередной весёлой ночью. Сама вместе с Тродгаром и единодушными спутницами, сопровождаемая недовольным взглядом Шизумы, отправляюсь на ночлег в наш фургон. Ужин, дежурные секс и выпивка, чтобы не умереть от проклятий, и погружаемся в сон.              За два часа до назначенного времени, грубо тормоша за плечо, меня будит Шизума,.       — Бля, вот ты можешь быть поласковее? — возмущаюсь, открыв глаза.       — Прости, но не до нежностей сейчас. Вставай быстрее. У нас проблемы, — сообщает капитан наёмников.       После её слов вскакиваю на ноги и отгоняю от себя остатки сна.       — Что случилось?       — Саботаж. Хурскарлы ужрались, как свиньи, и не в состоянии сражаться.       — Тупые ублюдки! Сейчас выйду, — встаю и облачаюсь в доспех.       Токката с Хельгой и Тродгар без лишних слов следуют моему примеру.              На улице у костра в ожидании мнутся Карина, Эльда и три норда из наёмников.       — Пошли, — кратко приказываю орчихе и направляюсь за ней к шатру хускарлов.       Возле входа чуть не спотыкаюсь о тело, лежащее лицом в луже из содержимого его желудка.       — Вот же срань! — брезгливо морщусь и перешагиваю хускарла.       — Из-за него и узнала про остальных, когда делала обход. Все остальные в шатре, — говорит орчиха.       — Маги тоже с ними?       — Знаешь, я их как-то особо не разглядывала, — фыркает Шизума.       Поднимаю полог и захожу в шатёр. Смрад перегара и солдатских ног бьёт в нос. Темно, как в жопе у ариба. Активирую «Око дракона» и наблюдаю тела хускарлов. Посереди валяется пустой бочонок.       — Подъём, мудачьё! — кричу и бью ногой в бок, ближайшего ко мне воина.       — А? Что? Кто тут орёт? — раздаётся пьяный голос.       Нет так дело не пойдёт. Вытаскивать их по одному, будить, приводить в чувства, всё это займёт слишком много времени. Выхожу из шатра и приказываю:       — Рубите колья и режьте стропы, валите шатёр на этих ублюдков!       Меньше минуты уходит на то, что бы мой приказ был выполнен. Крики, ругань, стоны, и хускралы выползают из-под свалившихся на них шкур. Один, другой, уже шестеро, все бросают на меня злые взгляды и направляются к костру, но я их останавливаю:       — В строй, дерьмоеды!       — Упс… Парни, да это же наш хэр… сир. Или хэрмадам? А в прочем не важно. Д-д-дай отлить, ведьма, — произносит один из саботажников.       Смотрю на Хельгу, киваю и произношу:       — Только не насмерть.       Кулак в латной перчатке врезается в лицо парня. Хруст костей. Крик боли. Хускарл оседает на задницу и отплёвывает кровь вместе с зубами.       Остальные благоразумно изображают строй. Замечаю двух магов, эти вроде держатся нормально, значит трезвые. Уже хорошо.       — О, наш командир собственной персоной! — слышу знакомый голос.       Брондольд отделяется от остальных и направляется ко мне.       — Что случилось? Нам что, пора уже подыхать?       — Твоя затея нажраться? — спрашиваю кратко.       — Моя? Не-е-е. Это благодаря тебе. Парни были в неописуемом восторге, когда узнали, что хэрсир отправляет их на убой.       — Ублюдок!       Мой сапог впечатывается парню в пах.       — Уй, бля-я-я… — воет хускарл и оседает на колени.       Окидываю взглядом кривой строй. Вроде бы все собрались. Отлично. Молниеносный взмах и два кинжала входят в череп парня через уши. Труп падает в грязь.       — Ты что творишь, сука? — восклицает огромный хускарл в первой шеренге, хватаясь за топор.       Глухой удар выпрямляющихся арбалетных дуг за спиной. Громила хрюкает и оседает. Между глаз парня торчит болт, Карина отлично научилась обращаться с арбалетом.       Смерть сразу двоих товарищей отрезвляет гвардию Кайры, больше ни у кого не хватает смелости на то, чтобы проявить недовольство. Минус два воина, но необходимость оправдывает жестокость.       — Решили сорвать штурм? — выхожу перед строем. — Зассали первыми идти? Тогда перережу вас, как свиней прямо здесь!       Хускарлы угрюмо смотрят в землю и молчат. Замечаю в строю парня, держащего в руках шлем, сделанный Якузом. Значит, он из тех двоих, что выжили во время похода в Нарзул-бур.       — Чья это была идея? — пристально смотрю в глаза парню.       В отличие от остальных, хускарл знает меня не понаслышке. Он прошёл с нами Кастлрок и Утробу мира, видел, как я провела наёмников в пургу, и возможно даже трахался со мной, когда ночевали в форте на обратном пути. В его глазах я должна иметь хоть какой-нибудь авторитет, несмотря на то, что шлюха с конским членом.       — Я не могу сказать, командующая, — произносит парень, стыдливо отводя глаза.       — Зато я могу, — раздаётся голос из второй шеренги.       Ищу глазами того, кто сказал это, и вижу мага, того самого, который тоже был со мной у орков.       — Ну, говори, слушаю, кто затеял бунт?       — Ты труп, — бросает стоящий рядом с магом хускарл.       — Кажется, кто-то хочет подрочить судьбу? Уйми его, — обращаюсь к Хельге.       Воительница вырывает из строя говорливого хускарла и впечатывает кулак парню в лицо.       — Да угомонитесь! — призывает маг, обращаясь к хускарлам. — Ваши тупые игры уже привели к смерти двоих. Я не хочу участвовать в этом дерьме, в отличие от вас мне известно, на что способна эта… женщина. Если не подчинитесь, то она всех вас перережет и сама захватит башню, — маг делает паузу, и хускарлы больше не бросают в его сторону косых взглядов, похоже, они вняли голосу разума. — Брондольд затеял всё это, но большинство его поддержало. Он сказал, что ты отправляешь их на бойню, но если они сорвут штурм сегодня, то завтра вместо них пойдут наёмники. Сказал, что завтра твои парни перейдут в подчинение ярла Кронберга, и Кайра их бросит на убой.       Киваю магу в знак благодарности и произношу:       — Не обольщайтесь, контракт с наёмниками будет продлён, да и Кайры с нами нет, на штурм поведу вас я.       — Они ждут, что ярл прибудет завтра, — снова подаёт голос маг.       — Вот как? Мне об этом ничего неизвестно, — неподдельно удивляюсь. — Но это неважно. Мне поебать, что вы все ужрались, я вам не заливала. В назначенное время пойдёте в атаку или клянусь яйцами Сантаар, что скормлю всех саблезубу. Через четверть часа жду вашего нового сержанта для уточнения задач.        — Позволь мне возглавить хускарлов, — предлагает Тродгар. — Если, конечно, никто не против. Так у этих балбесов будут хоть какие-то шансы выжить.       — А ты кто вообще такой? — спрашивает один из хускарлов.       — Бывший лидер «Морских демонов» и адмирал в гильдии «Гадюки Севера». Но если не достаточно благороден и опытен на ваш взгляд, то не вопрос, идите одни и подохните от мечей бессмертных.       — Согласны мы, — произносит кто-то из второй шеренги. — С бессмертным больше шансов выжить. Маг прав, хватит страдать хуйнёй. Брондольд мёртв, и если откажемся сражаться, присоединимся к нему.       Всматриваюсь в лицо парня и узнаю в нём второго хускарла, выжившего в прошлом рейде.       — Решено, Тродгар теперь у вас главный, — сообщаю хускарлам и добавляю, обращаясь к норду. — Приведи их в чувства.              Через два часа под покровом ночи я и Дана подбираемся к стене форта. Нильс ведёт фургон по склону холма к воротам крепости, рядом с ним на козлах устроился Хакон, баюкающий в единственной руке арбалет.       На стене возле ворот замечаю четыре фигуры, ещё двое прогуливаются вдоль бойниц. Если все шестеро окажутся бессмертными, то это может стать проблемой. Можно, конечно, нам с Даной вообще не лезть во двор, фургон перекроет ворота, и уже через минуту в них пройдут хускарлы. Только вот если в карауле бессмертные, то инвалидам Тродгара не выжить, а я вроде, как успела проникнуться к искалеченным ветеранам симпатией.       — Стой! — раздаётся окрик часового со стены. — Кого там демоны притащили среди ночи?       — Свои! — подаёт голос одноглазый. — Нильс и Хакон, рабы Тродгара Херингсона. Адмирал пошёл против гильдии, теперь мы ищем новых хозяев. Обратились к Змею, и он отправил нас сопровождать рабыню. Она в фургоне, ждёт приключений на свои дырки.       Прячась в тени стены, слышу, как перешёптываются работорговцы:       — В письме, которое принёс ворон, говорилось, что Тродгар предал гильдию и низложен. Но, вдруг это ловушка? Давай, пустим этих шутов под нож.       — Успеется. Ты же слышал, что они привезли рабыню. Осмотрим фургон, а там решим. Может их на самом деле босс отправил, а Тродгару тут делать нечего. Если его до сих пор не поймали, то парень сейчас сверкает пятками, унося ноги из Нордхейма.       Громко, чтобы его услышали возничие, караульный, который предлагал убить инвалидов, командует:       — Отойдите от телеги и сложите оружие.       — Вы чего парни? — возмущается Нильс.       — Сейчас получишь стрелу в глаз и узнаешь чего мы, — угрожающе произносит ещё один страж.       — Ладно-ладно, всё сделаем, вы только не нервничайте, а то и вправду пристрелите, — соглашается Нильс и спрыгивает с козёл.       Одноглазый ветеран разоружается и укладывает на дорогу фальшион с кинжалом. Хакон следует его примеру и кладёт арбалет рядом.       Ворота приоткрываются, из них выходят двое. На стене остаётся ещё пара караульных, а остальные, по всей видимости, спустились к воротам.       Идущие к фургону стражники выглядят довольно молодо, но движения и манера держаться выдают опытных воинов. Из чего прихожу к выводу, что передо мной бессмертные. Мои самые худшие опасения сбываются. Ну, да ладно, посмотрим, кто кого поимеет — таймер дара Сантаар уже откатился.              — Смотри, Свальд, и точно это рабы ублюдка Херингсона. Я знаю этих калек, — обращается к своему товарищу один из караульных, вышедших за ворота.       — Кого вы там привезли? — спрашивает второй у инвалидов.       — Высокородную дамочку, изнывающую по крепким членам, — усмехается Нильс.       — Открой фургон, — приказывает стражник и отходит в сторону, обнажая меч.       Второй работорговец занимает позицию с противоположной стороны двери грузового отсека и вкидывает лук с подготовленной стрелой.              После рассказов Тродгара, что «Черви» все, как на подбор отмороженные ублюдки и наркоманы, в глубине души надеялась, что столкнусь с ватагой хоть и бессмертных, но раздолбаев. Сейчас, при виде действий стражников, начинаю сомневаться в способности своего отряда захватить башню. Если там ещё пара десятков таких же бойцов, то они дадут достойный отпор. Каждый из них стоит, как минимум троих моих воинов.              Створки дверей фургона открываются и перед взорами работорговцев предстаёт обнажённая эльфийка, подвешенная к потолку фургона.       — А ничего такая шлюшка, пожалуй, можно и поразвлечься с ней, — заключает страж с клинком в руке.       — Ага, — соглашается лучник. — Только вот чего вы ей намордник-то нацепили? — уточняет он у Нильса.              После слов стражника мои кишки скручивает холод тревоги. Пожалуй, это одно из самых слабых мест в плане. Если рабыню заставят говорить, то она выдаст нас. Возможно, стоило отрезать ей язык.              — Так это, господин, чтобы не скулила сука по дороге, не привлекала внимание, — изображая простодушного деревенского парня, говорит одноглазый.       Мечник применяет «Магический фонарь», осматривает оба отсека повозки и остаётся доволен.       — Чисто всё, два инвалида и рабыня, — сообщает парень, обращаясь к стоящим на стене.       — Ладно, пусть проезжают, — соглашается кто-то со стены.              Фургон проезжает в ворота и резко останавливается.       — Что ты застыл? — возмущает стражник у ворот.       В голосе парня чувствуется напряжение.       — Да сам не пойму, что-то с колесом или осью. Сейчас всё починю, — оправдывается Нильс и спрыгивает с козёл.       — Я сейчас тебя самого починю! — закипает один из стражников.              Рукой подаю Дане сигнал, что пора и нам вступить в игру. Указываю на её цель — стража, удерживающего створку ворот. Выпиваем по «Эликсиру воина», уходим в невидимость и проникаем в крепость.              — Что за ёбаный в рот, Нильс? — рычит всё тот же страж, из чего прихожу к выводу, что он в карауле главный и отмечаю его для себя, как приоритетную цель.       — Так это, камень какой-то тут у вас валяется, — сообщает инвалид и ныряет под фургон.       Хакон по-прежнему сидит козлах. На однорукого никто не обращает внимания, и он берётся за арбалет.              Меньше секунды уходит на то, чтобы зайти за спину стражнику. По лезвию «Жала» уже течёт смертоносный яд. Взмах клинком — «Коварный удар». Одновременно накладываю «Марку смерти». Волнистое лезвие рассекает кольчужный ворот. Чувствую, как сталь утопает в плоти. Враг опускается на колени. Но нет, не стоит обольщаться, наверняка, караульный только оглушён. Заканчиваю танец смерти, нанося удар «Клинком убийцы». Вот теперь он точно отправился в Святилище.       Практически одновременно со мной Дана такой же смертоносной комбинацией нейтрализует свою цель и тут же атакует следующего врага.       Глухой удар арбалетных дуг, вскрик боли и проклятия. Хакон вступил в схватку, но, как и следовало ожидать, свалить бессмертного одним выстрелом из арбалета не смог.       Окутываю себя «Плащом теней» и бегу. Но не на помощь Дане и инвалидам, а к лестнице, ведущей на стену. Там остался, как минимум один противник, нужно помешать ему взяться за лук.       Инстинктивно отклоняюсь в сторону и ухожу в невидимость. Стела, заряженная «Ядовитым проколом» задевает завязанные в хвост волосы и улетает за стену.       Двое стражей наседают на Дану. Разбойница ловко уклоняется от мечей и разбрасывает вокруг себя метательные ножи, но вот проредить нападающих, так же, как и хускарлов Агнара, у разбойницы не получается.       Раненый Хаконом страж пытается достать однорукого стрелка мечом, но фальшион Нильса блокирует удар. Седой ветеран и подстреленный работорговец сходят в смертельной рубке.       — Тревога! — успевает прокричать страж, нанося размашистые удары, прежде чем очередной выстрел Хакона отправляет его в Святилище.       Один из противников достаёт Дану и разбойница вскрикивает. Отвлекаюсь на её голос и не сразу понимаю, что невидимость с меня снята «Магическим фонарём». Стрела вонзается мне под правую ключицу, пробивая мифрил, как бумагу. «Ядовитый прокол» игнорирует броню. Яд не наносит большого урона, защищает иммунитет, полученный от Мироздания, но жгучая боль всё равно разливается по телу и заставляет сбавить шаг.        — Иди к папочке, сучка, нам будет весело! — ухмыляется стрелок и сам направляется по стене в мою сторону.       «Задумал взять живой? Это ты зря».       — Я вся твоя, милый, — усмехаюсь и смотрю парню в глаза.       В одно мгновение недоумение на лице работорговца сменяется на решительность. Он вскидывает лук и очередная стрела с «Ядовитым проколом» вонзается в шею его собрату, намеревающемуся добить Дану.       Фальшион Нильса опускается стражу на плечо и сбивает латный наплечник, но бессмертный всё ещё держится на ногах.       Стук кованых сапог по мёрзлой земле извещает о прибытии хускарлов.       Пользуясь передышкой, полученной благодаря появлению похмельных телохранителей Кайры, стискиваю зубы и вырываю из тела стрелу. От боли темнеет в глазах, но подконтрольный мне стрелок уже прикладывает к губам целебный эликсир. Отвратительная на вкус жидкость заполняет рот и опускается в желудок. Рана на груди затягивается и боль уходит.       Таранным ударом щита Тродгар сбивает одного из последних караульных и пытается добить, но противник блокирует. Прихожу на помощь любовнику и направляю очередной выстрел своей марионетки в распростёртого на земле стража. Стрела пробивает латный доспех и входит парню под рёбра, но он по-прежнему сопротивляется и даже пытается ударить Тродгара клинком в пах.       Лучник, попавший под «Клеймо предателя» встряхивает головой, как бы отводя наваждение, и смотрит на меня изумлённым взглядом.       — Ведь… — всё, что успевает произнести страж, прежде чем перерезаю ему горло.       Немного заигралась, и чуть не упустила момент, когда нужно было прикончить парня.       Израненный оппонент Нильса серией мощных ударов сминает защиту одноглазого. Рука с зажатым в ней фальшионом падает на землю. Ветеран, не произнося ни звука, стискивает обрубок и уклоняется от очередной атаки. Топор хускарла врубается в шею караульного и сносит голову. В тот же миг сгусток льда вырывается из бойницы башни и сбивает хускарла с ног. Вроде жить будет, хоть и обморожен.       Со стороны башни во двор летят стрелы. По команде Тродгара, хускарлы образуют стену щитов, но двое гвардейцев Кронберга всё же остаются лежать на земле.       Бывшему адмиралу «Гадюк Севера» удаётся пробить очередной блок ослабевшего противника и вонзить меч тому в лицо. Хруст костей и тело караульного содрогается в предсмертных конвульсиях.       На дворе появляются наёмники. Они передают хускарлам таран — огромное бревно на ремнях, и занимают стену.       Маги и головорезы Шизумы отгоняют вражеских стрелков от бойнец башни, но и у них не обходится без потерь. Один наёмник убит, ещё двое ранены, один из магов не выстоял в колдовской дуэли с заклинателем работорговцев и отправился в Алдивун.       Токката с Бресой помогают раненым, а о мёртвых теперь позаботятся боги.       Ко мне на стену поднимается Хельга. Нордка бросает укоризненный взгляд на залитую кровью кольчугу и закрывает меня щитом.       Хускарлы, под прикрытием наёмников и магов таранят дверь башни, но мне кажется, что она даже не содрогается под мощными ударами.       «Так мы тут и до утра просидим. Вопрос в том, у кого раньше закончатся стрелы: у наёмников или «Червей»?».       Не успеваю подумать о тщетности попыток вынести дверь, как она сама распахивается.       — Молох! — ревёт обритый наголо орк и одновременным ударом с двух рук сносит головы ближайшим хускарлам, удерживающим таран.        «Ебите меня семеро! Бессмертный берсерк!»       Яростную физиономию полуголого гиганта украшают позолоченные бивни, а в руках он сжимает по топору, обухи которых выкованы в форме черепов.       — Гант «Череполом», вот мы и встретились, ублюдок, — едва слышно произносит Шизума, стоящая на стене неподалёку от меня, и громко кричит. — Всё назад! Он мой!       Орчиха рывком забрасывает себя на спину стоящего рядом с ней саблезуба и огромная косматая зверюга длинным прыжком доставляет хозяйку со стены на середину внутреннего двора.       Ужасающий рык хищника заглушает даже боевой клич берсерка. Орк уже было собрался атаковать расступившихся под его натиском хускарлов, но появление саблезуба заставляет его остановиться.       — Ты как будто призрака своей долбанной в сраку мамаши увидел, Гант, — усмехается Шизума и спрыгивает со спины Пушка.       Ни для кого не является откровением, что у бессмертных нет матерей, отцов, как и не может быть детей. Наше появление в этом мире, пожалуй, самая большая загадка Мироздания, да только вот оскорбления и шутки про родителей всё равно считаются одними из самых унизительных.       — Ты? — ревёт орк. — Ты должна быть у Баала!       — Очень жаль тебя разочаровывать, но я туда не добралась.       — Значит, сегодня я исправлю эту ошибку Гратбара! — при этих словах гигант выпускает из лапы топор и он повисает на запястье, удерживаемый кожаным ремнём.       Освободившейся рукой Гант выхватывает из-за голенища сапога пергамент и разворачивает перед светящимися яростью глазами. Свиток тут же рассыпается в прах, а в воздухе остаются пылающие огнём руны заклинания захвата души.       «Нет-нет, так дело не пойдёт, орчиха доказала свою преданность и ценность, поэтому позволить отправить её на Поля мучений я не могу».       Выпиваю очередной «Эликсир воина», вскидываю лук и целюсь в гиганта, намереваясь выпустить «Ядовитый шквал» — ультимативную способность. Не уверена, что это убьёт берсерка, но если Дана добавит свой «Залп баллисты», то у Шизумы, Тродгара и Хельги появится шанс свалить разъярённого бугая.       — Нет! — Шизума поднимает руку в предупреждающем жесте. — Это наш с ним бой. Дело чести, так сказать. И пусть один из нас отправится сегодня в Хаос. Так угодно Молоху!       Наёмница извлекает из-под нагрудника свиток заклинания и тоже накладывает на противника «Захват души».       — Хар! — толи каркает, толи хрюкает орк. — Так будет даже веселее, никто не обвинит Череполома в нечестном поединке!       Едва закончив хрюкать, бугай бросается в атаку. Топоры закручиваются в смертельном вихре. Наёмники забывают о том, что нужно обстреливать башню, в свою очередь защитники тоже не думают атаковать нас. Несколько пар глаз пристально наблюдают за поединком через бойницы и по-прежнему открытую дверь.       Топоры Ганта наводят ужас. Несмотря на габариты, орк довольно быстро передвигается, заполняя пространство вокруг себя сверкающей сталью. Кажется, он вот-вот прижмёт Шизуму к стене и тогда… Я по-прежнему, держу лук наготове, да и Дана, подлеченная Токкатой и теперь расположившаяся на противоположной от меня стене, тоже накладывает стрелу.       «Дело чести? Поединок? Что за бред сивой кобылы?» — скажет любой из теневых ходоков. Подкрасться незаметно, ударить со спины и обязательно ядом — вот наше кредо. Ни я, ни разбойница не собираемся смотреть, как этот гипертрофированный жаб убивает Шизуму, не взирая на все её просьбы о не вмешательстве. Решаю, что как только ситуация станет угрожающей, нашпигую этого урода стрелами.       В какой-то момент Гант перестаёт раскручивать топоры и прыгает на Шизуму. Молниеносно, неожиданно, но орчиха оказывается быстрее. Когда бугай обрушивается на неё сверху, она подныривает под него, и две яматайские катаны вонзаются орку в пах.       — Ау-уч! — сочувственно вскрикиваю, гладя на окровавленные штаны здоровяка.       — Думаю, ему сейчас похуй на боль из-за «Ярости Молоха», а если ещё лотоса нанюхался, то вообще пиздарики, — произносит Хельга.       — На такую боль не может быть похуй, поверь той, у которой тоже есть яйца, — бросаю подруге, хоть сама и не уверена в правоте этих слов.       — Дерись, а не стелись под меня! Я не собираюсь тебя трахать, плоскогрудая уродина! — ревёт Гант, и обрушивает на орчиху косой рубящий удар.       Таким любого можно располовинить, не спасёт никакая броня, только вот наёмница непостижимым образом уклоняется от атаки.       — Дерись! — ревёт орк и снова замахивается.       Я уже готовлюсь спустить тетиву, но тут из плеча возле шеи орка появляется остриё катаны.       — Агр-х! — хрюкает здоровяк и сплёвывает кровь.       Катана под углом вошла под правую руку, как нож сквозь масло, рассекла мышцы с костями и вышла из левого плеча. Как бы берсерк не игнорировал боль, с такой раной он не жилец.       Но орк продолжает драться!       Гант резко наклоняется, и рукоять клинка, застрявшего в его теле, выскальзывает из мокрой от крови ладони Шизумы.       — Я заберу твою душу, Шанара! — разбрызгивая из пасти кровь и наседая на наёмницу, ревёт гигант.       Шизума снова уклоняется. Движения Ганта замедляются, видимо начинается сказываться потеря крови. Наёмница с лёгкостью заходит за спину здоровяку и подрубает ему ноги. Огромная туша опускается на колени, топоры ещё рассекают воздух, но исход предрешён.       — Лотос тебе совсем выжег мозги? — злобно шипит орчиха. — Меня зовут Шизума гро-Шен!       — Скажи это… — закончить Гант не успевает.       Катана наёмницы разваливает бритую голову на две половинки и воздух рядом с орчихой густеет — душа перемещается в кристалл.       Взрыв и крики боли.       Яркая вспышка на мгновение ослепляет, а когда зрение возвращается, вижу Шизуму катающуюся по земле. Наёмница пытается сбить пожирающие плоть языки пламени, но с магическим огнём не так просто справиться. Вражеский маг нанёс удар «Шквалом огня» через открытую дверь.              Ультимативная умение «Шквал огня», обжигает цель и наносит урон в течение трёх секунд. Вызывает возгорание на пять секунд. По окончании действия в течении десяти секунд цель получает периодический болезнетворный урон от ожогов. Во время действия блокирует у цели восстановление запаса сил, манны и здоровья. Эффект снимается раньше, если цель получает лечение из любого источника.              Один из стражей пытается закрыть дверь донжона. Вскидываю лук, что бы помешать, но Тродгар оказывается быстрее. Рывок, удар щитом и голова работорговца, зажатая между стальной дверью и щитом норда, раскалывается.       Пока шёл поединок орков, про открытый проход в башню все забыли. Защитники видимо были уверены в исходе схватки и не собирались прятаться за дверью. Когда же их чемпион расстался с душой, маг не удержался от удара возмездия. Если бы обороняющиеся сразу решили закрыть проход, то возможно и успели бы.       — Убейте всех! — выкрикиваю призыв к атаке и прыгаю со стены во двор.       Теневые ходоки награждены Мирозданием бонусом к ловкости, но повторить прыжок саблезуба мне оказывается не по силам. Нога подворачивается и предательски хрустит.       — Капризная Эбиса, — цежу сквозь зубы, чтобы не закричать от боли, когда пытаюсь перенести вес на ногу.       Более благоразумная Хельга сбегает по ступеням и подхватывает меня.       — Где лекари? — возмущённо спрашиваю подругу, когда она прислоняет мою тушку к стене.       — Очищают орчиху от углей. Пей, — нордка суёт мне в руку целебный эликсир.       — За мной! — ревёт бывший адмирал «Гадюк», призывая оставшихся хускарлов, и скрывается в дверном проёме.       Желающих последовать за парнем не находится, только Дана бежит следом. Четыре гвардейца уже отправились к богам, а мы ещё даже не вошли в башню. Хускарлы мнутся, делая вид, что не услышали приказ командира.       — Трусливые трюмные крысы! — раздаётся знакомый хриплый голос.       Нильс с перекошенным от боли и ярости лицом стоит посреди двора. В левой руке ветеран сжимает фальшион, а обрубок правой прижимает к груди. Он обводит хускарлов презрительным взглядом, сплёвывает и устремляется в открытую дверь за бывшим хозяином.       — Вперёд, псы! — рычу, смотря на хускарлов. — На ремни пущу, выблядки!       Толи мои угрозы оказывают действие, толи презрительные упрёки калеки пробуждают у гвардейцев Кайры совесть, но они всё же присоединяются к Тродгару.       — За Кронберг! — кричит один из них и скрывается в проходе.       — За ярла! — подхватывают остальные и бегут следом.       Хельга всё ещё стоит возле меня, ожидая, когда подействует зелье.       — Пошли, кажется, кость срослась, — толкаю в плечо любовницу.              До двери остаются пара шагов, когда раздаётся взрыв, из неё вырывается поток пламени. Нордка поднимает щит и укрывает нас от взрывной волны огненного шара. В следующее мгновение, невзирая на исходящий из проёма жар, Хельга врывается в башню. Не отстаю от воительницы и боковым зрением замечаю Тродгара, Дану, Нильса и четырёх хускарлов, успевших зайти внутрь перед нами. Все разбросаны взрывом, у одного из гвардейцев неестественно вывернута шея, видимо ударился головой о стену, но остальные вроде бы живы.       Возле прохода в глубине зала стоит маг. В руках его зарождается очередной огненный шар.       Покрытый шипами щит ещё не успевает коснуться пола, когда Хельга, отбросив его в строну, мгновенно сокращает расстояние с магом, применяя «Сокрушающий рывок». Колдун вскидывает руки для защиты, заклинание распадается и «Душегуб» обрушивается на его голову, отсекая кисти. Крит и летал. Очередная душа поглощается чёрным кристаллом.       Со стороны лестницы раздаётся треск, ледяная волна обжигает кожу. Узнаю «Лютый мороз» — ультимативное заклинание стихии холода. Вихрь охватывает тело Хельги и покрывает его коркой льда. Воительница по-кошачьи отряхивается и оборачивается к врагу. Разведя руки в стороны и потрясая огромной грудью под полуоткрытой кирасой, она смеётся. Заклинатель холода в недоумении смотрит на нордку — какая бы ни была защита от стихии, заклинание всё равно должно нанести урон. Маг так и стоит с отвисшей челюстью, когда мои клинки рассекают ему грудь. «Марка смерти», «Пространственный прыжок» и «Клинок убийцы». Заклинатель отправляется в Святилище.       Четыре стрелы летят в мою сторону, атаковав мага, я попала под прицел лучников, обороняющих второй этаж. «Плащ теней» спасает от двух стрел, ещё одна разрывает щёку, обжигая лицо ядом, и бьётся об стену. Чётвёртая пробивает горло.       «Сука, не мой день. Эбиса просто издевается!»        Голова вспыхивает, и волосы мгновенно превращаются в зловонный пепел, а кожа на лице лопается. Мне бы закричать от боли, но стрела в горле, заряженная «Огненным проколом» не даёт этого сделать. Приседаю, хватаюсь за шею и чувствую, как расслабляется мочевой пузырь.       Токката возрождает меня благодаря привязке душ. Открыв глаза, вижу, как Хельга и Шизума пробиваются наверх, кромсая на куски вражеского щитоносца, пытающегося преградить им путь. Парень принимает на щит «Сокрушение» и «Палач», которые обрушивает на него Хельга, но вот рассекающий удар катанами по ногам пропускает. Раны нет. Броня на голенях выдерживает, но сила удара настолько высока, что работорговец падает. От столкновения со ступенями шлем сползает с головы воина, открывая низ лица, и Хельга не упускает момент. Остриё Душегуба крошит зубы и пробивает череп. Крит и летал.       Лучники делают очередной залп, но это уже не может их спасти. Две стрелы пролетают мимо, третью Хельга принимает на тарч, закреплённый на левой руке, четвёртая, зараженная «Ядовитым проколом» вонзается в плечо Шизуме, пробивая наплечник.       — Убей! — морщась от боли, наёмница взмахивает рукой.       Вверх по ступеням устремляется серая тень. Звериный рык, перемешанный с криками ужаса и боли, перекрывает все остальные звуки.       Саблезуб вступает в бой и голова ближайшего стрелка лопается у него в пасти.       Хельга проводит комбинацию «Сокрушение» и «Палач», отправляя к Баалу ещё одного врага.       — Сдавайтесь или Хаос пожрёт ваши души! — рычит нордка и надвигается на оставшихся стрелков.       — Сдаюсь! — кричит работорговец и бросает лук.       Но катаны орчихи пробивают ему шею и он оседает на пол.       Последний из врагов в панике жмётся к стене. Он понял, что клинок Хельги забирает души и не больше не хочет сражаться, да только вот обезумевшая от крови Шизума не желает оставлять парню жизнь.       — Стой! — кричу наёмнице, с трудом поднимаясь по ступеням на ослабевших после возрождения ногах.       Но орчиха не слышит или делает вид, что не слышит меня. Катаны вспарывают кожаную броню и рассекают рёбра стрелка. Тело падает на каменный пол, наёмница склоняется над поверженным врагом и вырывает из разрубленной грудой клетки сердце. Клыки впиваются в ещё сокращаюся плоть и кровь брызжет на кирасу наёмницы.       — Вот же блядь… — только и могу произнести, глядя, как Шизума пожирает человеческое сердце.       — Шаддат арак гиллаш, Молох! — произносит наёмница, бросая остатки жуткого трофея саблезубу.       Шизума осматривает окровавленные руки и безумие в её глазах угасает.       — Что она сказала? — с удивлением спрашиваю у стоящей рядом Токкаты.       — Думаешь, я знаю все варварские диалекты? — фыркает спутница.       — Призналась Молоху в любви, предложив самому себя трахнуть, — произносит орчиха и, оперевшись спиной о стену, садится на пол рядом с изуродованный трупом.       — Не думаю, что твоему богу понравится такое откровенное признание, — сообщаю наёмнице. — Что это вообще было? Ты не слышала мой приказ? Парни сдались и могли нам пригодиться. Нахуя ты их убила? И почему здоровяк, с которым ты затеяла поединок, назвал тебя Шанарой? Не хочешь ничего рассказать?       Орчиха оглядывается по сторонам. Мне кажется, или в её глазах отражается испуг? Не увидев никого кроме меня и единодушных спутниц, наёмница с облегчением выдыхает.       — Расскажу, обязательно расскажу, но только вам троим и после того, как пообещаете хранить мою тайну.       — Да ты прямо ларец с двойным дном, — пытаюсь улыбнуться, хоть самой и не особо весело.       Что скрывает от меня орчиха?       — У многих бессмертных ни два и даже не три дна, а гораздо больше. Обещаю ответить на все вопросы, но сейчас на это нет времени, да и компания не подходящая.       Шизума позывает взглядом мне за спину. Оборачиваюсь и вижу пятерых наёмников, поднимающихся по лестнице.       — Здесь всё чисто. Где Тродгар и Дана? — уточняю у Кэролайн, возглавляющей группу.       — Бреса подлатала их, и они втроём повели хускарлов и наших на зачистку внутренних помещений.       — Идите к ним, неизвестно, сколько ещё врагов осталось в катакомбах, — приказываю наёмникам.       — Как пожелаешь, командующая, — отзывается Кэролайн и уводит наёмников.       — Думаю, наша помощь тоже не помешает, — предлагает Шизума, резко поднимаясь с пола.       — Так это ты тут привал с перекусом устроила, — указываю на растерзанный труп.       — На самом деле, пожрать сейчас бы не мешало, тонус в минусе, — сообщает Токката.       — Угощайся, — усмехается орчиха и показывает на одного из поверженных стрелков.       — Нет уж, спасибо, — фыркает целительница. — Не люблю экзотические блюда.              Из прохода, в котором скрылись наёмники, доносятся крики и лязг стали.       — За Кронберг! За ярла! — боевой клич хускарлов перекрывает звуки сражения.       — За Стэллион! — присоединяются наёмники.       В ответ летят проклятия со стороны обороняющихся.              В узком коридоре натыкаемся на трупы. Три защитника башни и один наёмник. Жалко, конечно, парня, но соотношение потерь пока в нашу сторону. Из глубины катакомб доносятся звуки схватки. Насколько хватает сил, ускоряю шаг, Хельга с Токкатой и Шизума с её ручным монстром идут следом.              Перед нами большая двустворчатая дверь. Наёмники и хускарлы собрались у входа, но не спешат атаковать.       — Что тут у вас? — спрашиваю Дану и Тродгара, стоящих тут же.       — Обеденный зал, а посреди него баррикада, ощетинившаяся копьями, — сообщает Тродгар. — Попытались с ходу атаковать, то нарвались на шквал стрел — за баррикадой бессмертные лучники. Стену щитов смять не получилось, а стрелки изрядно потрепали нас. Минус четыре хускарла и три наёмника.       — Тродгар, какого хуя ты творишь? — раздаётся голос из зала. — Признаться, мы даже не поверили, когда нам сообщили, что ты предал гильдию. Теперь видим, что ошибки нет. Но ты ведь понимаешь, чем всё закончится?       — Тео, я понимаю, что шахту вы сегодня потеряете, как бы ни усирались. Так что предлагаю пожалеть жизни смертных и сложить оружие, — отзывается Тродгар.       — Ты мухоморов пережрал, Тродгар? — звучит второй голос. — Да Змей на куски тебя порежет и скормит собакам!        — На хую я вертел вашего Змея, — бросает в свою очередь бывший адмирал.       — Весьма смело, Тродгар. На кого ты работаешь? — с удивлением спрашивает первый голос.               Я не против дать передышку своим воинам, но этот обмен оскорблениями не приближает нас к победе. Чем дольше болтаем, тем больше даём врагам времени закрепить оборону.       — Где маги? — обращаюсь к Шизуме, так как они были вместе с наёмниками.       — Вероятно, остались во дворе, — отзывается орчиха.       — Так приведи их сюда, — приказываю наёмнице.              Минут пять приходиться дожидаться прибытия заклинателей, всё это время из зала в нашу сторону летят проклятия и угрозы. Когда же маги собираются в коридоре, решаю дать защитникам последний шанс и кричу в приоткрытую дверь:       — Эй, парни! Моё имя — Аурелия Стэллион, в Кронберге меня прозвали «Кровавая Жеребица», это я убила Агнара, сожгла его дом, вашу резиденцию, а заодно и весь Вайнтраль. Ваш чемпион — здоровяк орк, лежит выпрошенный перед входом в башню. И да, чуть не забыла — Тродгар работает на меня. Как он верно подметил — башню и рудник вы просрали, но это не повод отправляться к Баалу или в Алдивун. Если не сложите оружие, то тем из вас, кто сдохнет при нашей следующей атаке повезёт гораздо больше, чем выжившим.       — Ты явно переоцениваешь свои возможности. Может вы и сожгли город, и даже завалили Ганта, но дальше не пройдёте. У меня к тебе встречное предложение, Стэллион: забирай остатки своей банды и проваливай. Тут тебе ловить нечего. В свою очередь даю слово, что не будем вас преследовать и дадим уйти.       — Видят боги, я пыталась, — произношу едва слышно и командую магам: Огонь!              Выжигая воздух, четыре огненных шара, с гулом устремляются в зал. Прицелится маги не успевают, но в этом нет особой необходимости — жар от четырёх магических зарядов должен уничтожить всё живое.       Хускарлы с наёмниками едва успевают прикрыть створки тяжёлых дверей, как раздаётся оглушительный взрыв и пламя через щель вырывается в коридор.       Гарь заполняет воздух, разъедает глаза и горло.       Откашливаюсь и произношу:       — Интересно, там хоть кто-нибудь выжил, чтобы отправить его к Баалу?       — Боюсь твоим угрозам не суждено сбыться, — произносит Тродгар, утирая сажу с лица.              Прежде чем войти, приходится подождать, пока спадёт температура и хоть немного развеется дым.       При осмотре выясняется, что даже оружие, украшающее стены, оплавилось. Пожалуй, Тродгар прав — мало вероятно, что хоть кто-то выжил. Пинаю очередной обгоревший труп, чтобы убедиться, что душа покинула его и к своему удивлению слышу стон.       — Токката, любовь моя, осмотри этого, только не подпускай орчиху, а то и у него сердце сожрёт, а мне с парнем переговорить надо.              Около минуты целительница колдует над выжившим врагом и он не только стабилизируется, но и приобретает способность общаться.       — Сколько ещё защитников форта? — начинаю допрос пленника.       Работорговец бросает на меня взгляд красных обожженных глаз и с хрипом произносит:       — Так значит, про тебя в письме тоже была правда. Не думал что такое возможно — девка с конским хером.       — Считай, что у тебя сегодня день открытий. Можешь ещё узнать какого это, когда в жопу вгоняют огромный едрун.       — Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь без таких впечатлений, — подобие улыбки появляется на обугленных губах.       Вынуждена признать, что для того, чья душа может отправиться в кристалл, а тело с разумом к Баалу на ужин в качестве десерта, парень не плохо держится.       — Тогда отвечай на вопрос: сколько ещё охранников в форте?       — Остался только надсмотрщик Кантар да рабы, но не думаю, что он заставит их сражаться. Они нулёвки, передохнут, даже не поцарапав вам шкурки.       — Где они?       — Рабский загон рядом со входом в шахту, вон за той дверью коридор, он приведёт туда, — пленник указывает на один из трёх дверных проёмов в глубине зала.       — Два других прохода куда ведут?       — Тот, что справа — кухня и продуктовые кладовые, за последней дверью жилые помещения и арсенал.       — А где алтарь места? — влезает в разговор Хельга.       Бросаю на подругу укоризненный взгляд, но кивком подтверждаю вопрос.       — Ты на самом деле не понимаешь, во что ввязываешься. Не знаю, что случилось с мозгами Тродгара, что он предал гильдию, но для его души уже приготовлен камень. Забирай деньги, припасы, рабов и уходи. Если сохранишь мне душу, то замолвлю словечко Змею, чтобы не назначал награду за твою задницу. Но если захватишь шахту — готовься к весёлому году в рабстве, а потом познакомишься с Баалом.       Беру парня за обожженный подбородок и поднимаю голову, вынуждая смотреть мне в лицо.       — У меня нет времени возиться с тобой, а то бы поработила и превратила в сучку для моих парней. Но если будешь настаивать, то так и сделаю. За мою душу не переживай, у меня её и так нет, а свою ты просрал, когда отказался сдаться. Я слов на ветер не бросаю, у тебя был шанс и ты его просрал. Только если будешь ебать мозги, то смерть для тебя окажется избавлением. Ещё раз — где алтарь? — ногти впиваются в щёки работорговца, и по лицу парня течёт кровь.       — Хорошо-хорошо, — хрипит пленник. — Всё равно ведь найдёшь, просто хотел предупредить, чем это закончится. В комнате Ганта есть потайная ниша, заложена камнем, но если приглядеться, то заметны её контуры в общей кладке. Там и найдёшь алтарь. Только прошу — оставь мне душу, я откуплюсь. Сто тысяч, десять из них прямо сейчас, векселя у меня в дорожной сумке.       Заманчиво, конечно, но репутация дороже, обещала парню путешествие на Поля мучений, значит так тому и быть. Да где гарантия, что не обманет? Весьма смутно представляю, как буду требовать с него долг.       — Не заинтересовал, — отрицательно качаю головой и подаю знак Хельге.       Работорговец открывает рот, но сказать ничего не успевает, так не произнесённые звуки застревают в горле, когда голова отделяется от тела.       — Тродгар, Дана и Бреса — берите оставшихся воинов и освободите рабов. Странно, что Мироздание до сих пор не известило меня о том, что нужно сделать выбор, как поступить с ними. Хельга и Токката — за мной. Пойдём, поищем алтарь.       Едва заканчиваю раздавать приказы, как за спиной раздаётся звериный рык.       «Пушок?» — мелькает и тут же улетучивается мысль.       Саблезуб рычит и скалится, всё верно, вот только он не за спиной, а возле входной двери. Шизума хватает зверя за загривок, стараясь удержать.       Оборачиваюсь и замираю с отвисшей челюстью. У двери, ведущей к шахте и загону с рабами, как выразился работорговец, стоят четыре огромных монстра. Волчьи головы, покрытые шестью тела, при этом твари стоят на задних лапах, угрожающе подняв перед собой передние с огромными когтями. «Вервольфы» — приходит осознание. Твари не нападают, а только угрожающе рычат. В то же время мои спутники не атакуют, даже Шизума, впившись руками в холку саблезуба, удерживает своего питомца, готового бросится на заклятых врагов своего рода. Причина такого поведения соратников хлюпает разбитым носом и прячет глаза под растрёпанной шевелюрой каштановых волос, опасаюсь встречи со мной взглядами. Кинжал хускарла прижимается к её горлу и струйка крови стекает под кирасу, повторяющую форму пышной груди двуполой.       Карина! Мелкая засранка! Перед штурмом она умоляла меня разрешить ей участвовать в предстоящем, как она выразилась, веселье, на что получила категоричный отказ и приказ оставаться в лагере. Ей, Эльде, Стивену и Лису было поручено охранять стоянку отряда. Только вот двуполая ослушалась и всё же пришла в форт. Я заметила, как мелькнули в коридоре её стальные сиськи, когда подошли маги, чтобы зажарить оставшихся защитников, но не придала этому значение. Не до неё было и я не придала этому значение. Теперь горечь сожаления об этом превращается в волну негодования, но выплеснуться оно не успевает. Стоять! — выкрикивает хускарл, прижимающий к горлу заложницы клинок. — Дальше ни шагу. Можете забирать трофеи, но к шахте и рабам никто не пройдёт. Так пожелала мать. Мать? — в недоумении расширяю глаза и поднимаю брови. — Какая нахрен мать? До меня начинает доходить, что оборотни не появились тут из глубин Хаоса, даже не зашли в зал через открытую за их спинами дверь, а пришли сюда вместе со мной. На полу валяются щиты и доспехи с гербом Кронберга. Это хускарлы Кайры! Четверо из выживших превратились в монстров, один держит в заложниках Карину, последний из выживших гвардейцев арибки стоит чуть позади с право от говорящего, прикрывая ему спину. Наша мать и твоя госпожа — Кайра Алерсон «Холодная». Она приказала не подпускать тебя к рабам пока не прибудет в форт. Ты несколько поторопилась со штурмом, чем спутала карты, но это не страшно. Просто дождись её, прежде чем приближаться к рабам и тогда получишь своё отродье в целости и невредимости.       Затуманенный алкоголем мозг судорожно ищет выход из сложившей ситуации, перебирая все возможные варианты и их последствия. В тоже время рука, подстёгиваемая уязвлённой гордостью, сама тянется к метательным ножам на бедре. Охваченная яростью, что меня поимели, уже готова пожертвовать Кариной, если до этого дойдёт. Двуполой последовательнице было чётко приказано сидеть в лагере, ослушавшись, она сама подставилась под лезвия моих метательных ножей. Если выживет, то нам предстоит серьёзный разговор. Но подчиниться требованиям каких-то псов, выполнять их прихоти не собираюсь, как бы ни относилась к ней. Один раз она получила от меня в дар новую жизнь, но это не значит, что буду постоянно подтирать ей зад. Все эти мысли проносятся в голове, пока зажимаю между пальцами рукояти метательных ножей. Но покинуть ножны им не суждено.       В тот момент, когда уже готова метнуть веером клинки, и там, как говориться, на кого боги пошлют, из горла хускарла выходит остриё меча. Оружие кажется мне знакомым, именно такими клинками Якуз вооружил наёмников и хускарлов перед походом в Утробу мира. Дальнейшее происходит на столько быстро, что сердце не успевает сделать и трёх ударов.       Четыре монстра бросаются в атаку. Один, наметивший для себя целью мою тушку, напарывается на лезвие «Душегуба». Проклятый клинок пронзает зверя, и он безжизненной грудой мяса обрушивается на Хельгу, сбивая воительницу с ног. Второй бросается на Токкату. Выведи из строя лидера и с целителем и можно спокойно вырезать остальных. Только вот руманка не такая уж и беззубая. Ледяной шторм обездвиживает тварь и Дана вспарывает оборотню брюхо. Третий монстр атакует Тродгара. Северянин укрывается за щитом, но как и Хельга, не выдерживает натиск огромной массы и падает на устилающие пол обугленные тела. Вервольф нависает над парнем, стараясь достать горло, но челюсти с лязгом смыкаются на кромке щита. Четвёртый бросается на собрата по оружию, так вероломно предавшему хускарлов. Парень не успевает освободить меч из тела поверженного гвардейца и прячется за щитом, только вот его шансы противостать отродью Кернунна гораздо ниже, чем у Тродгара. Какими опытными и подготовленными смертные ни были, они уступают в силе обладателям бессмертных душ. Кажется, монстр вот-вот разорвёт парня, оказавшегося «оборотнем» среди оборотней, но Шизума разыгрывает козырную карту. Больше не удерживаемый хозяйкой Пушок длинным прыжком мгновенно сокращает расстояние, отделяющее его от монстра и вонзает огромные клыки в загривок твари.       От воя, переходящего в щенячий визг, звенит в ушах, но это не мешает мне среагировать на происходящее и вонзить «Жало» под левую лопатку вервольфа, пытающегося добраться до горла Тродгара. Всё кончено. Норд выбирается из-под безжизненной туши, Хельга тоже встаёт на ноги и выставляет перед собой меч, хоть и сражаться больше не с кем. Трое наёмников, оказавшиеся в зале на момент схватки, опасливо жмутся к стене, нисколько не стесняясь того, что обмочили штаны и не приняли участие в драке. Карина жмётся в углу и всхлипывает, потирая порез на шее. Поймав мой взгляд, двуполая опускает глаза. Оставшийся хускарл поддерживает обвисшую левую руку, но стоит на ногах вполне твёрдо.       — Скажи ему спасибо, — бросаю Карине, указывая на парня. — Иначе словила бы метательный нож, а не факт, что Токката успела бы тебя подлатать. Ещё раз ослушаешься и я лично отправлю тебя к богам, даже если Эбиса окажется благосклонна к твоей жопке.       — Что, блядь, вообще сейчас произошло? — Шизума с негодованием смотрит на хускарла. — Объяснишь нам?       — Подлечи парня, — приказываю Токкате. — А потом мы послушаем его рассказ. Мне тоже хочется понять, что это за эпический пиздец тут был. Токката направляет на хускарла исцеляющее заклинание, а тот не ждёт когда кости срастутся и начинает свой рассказ.       С его слов выходит, что Кайра поклоняется зверобогу Кернунну, и не просто поклоняется, а является кем-то вроде жрицы одного из владык Хаоса. Будучи сама верфольфом, она обратила почти всех своих хускарлов и создала стаю, которой верховодит, как альфа самка. Только некоторым из её гвардии удалось избежать этой участи, да и то лишь потому, что обряд посвящения можно провести только в кровавую луну. Становится понятно, почему саблезуб чуть не набросился на арибку и постоянно проявлял агрессию к её воинам. Те пятеро, что сопровождали нас в Нарзул-бур, не были верфольфами, ими Кайра готова была пожертвовать в случае неудачного похода. Поэтому и Пушок во время нашего путешествия за орихалком не реагировал на них, как на остальных гвардейцев Кронберга.       Что касается шахты и рабов, то у арибки были на этот счёт планы, в которые она не собиралась меня посвящать. Оказывается, она знала о том, что я открыла навык работорговли, один из товарищей Свена, так зовут парня, решившего занять мою сторону, и убившего хускарла, захватившего Карину, рассказал ярлу Кронберга о событиях в Кастлроке, упомянув во всех подробностях, как я пытала Дану. Тут я, конечно, сплоховала и вся конспирация рабовладелицы разрушилась, не смотря на молчание семейки Браггартов. Только вот Кайра не спешила раскрывать карты, управлять мной, поверившей в её благородную цель — искоренение рабства в Нордхейме, проще, когда у меня на совести грешок, который пытаюсь скрыть. И самое интересное в этой истории то, что и арибка вовсе не святая и безгрешная. Она не только жрица зверобога, но и сама является рабовладелицей. Освобождение узников Старой башни не только не входило в её планы, но и полностью шло с ними вразрез. Добыча эбонита весьма небезопасное для здоровья занятие. Сырец этого металла при окислении выделяет ядовитый газ, что делает добычу весьма проблематичной и дорогостоящей. Использовать смертных рабов невыгодно, без защиты «Целительного оберега» к концу уже первого дня работы тело шахтёра покрывается язвами и он погибает. Целитель профессия редкая и держать на шахте по одному на каждого рабочего не только дорого, но и практически не возможно. Бессмертные профессиональные шахтёры работают в паре с целителем и от того стоимость их услуг безмерно высока. И вот при таких реалиях бессмертные рабы становятся самым идеальным решением. Проработав день на шахте, смена уходит на перерождение, следующие сутки работает вторая смена и так по кругу. Конечно, с потерей уровней теряются и навыки с силой, добыча идёт медленнее, но зато стабильно и практически бесплатно. Смертников и кормить-то не обязательно, кинули по утру объедки со стола, чтобы тонус не упал в минус, и достаточно. Вот и задумала хитрожопая арибка завладеть рабами Червей, чтобы было кому для неё эбонит добывать. И как оказывается, я дважды спутала её планы. Свен сообщает, что ярл заключила союз с хельсами и должна привести не меньше сотни дикарей, которые захватят для неё шахту, потерпи мы неудачу. Сопоставив факты догадываюсь, что именно на тех хельсов мы и наткнулись в пещере. Не примени я ради смеха своё новое умение, дикари уже бы пришли к Старой башне. Начав штурм до её прибытия, мы вынудили хускарлов пойти на крайние меры, чтобы не допустить освобождения рабов. Причина пьяного саботажа это не трусость хускарлов. Хотя без этого, думаю, тоже не обошлось, но главное целью было задержать меня и не дать освободить рабов, так как бессмертный приобретает иммунитет к повторному порабощению не только по истечению срока рабства, но и в случае освобождения.       Выслушав рассказ Свена, начинаю задумываться о роли Кайры в истории с нападением на меня её наёмников, слишком уж всё удачно сложилось для арибки. Только вот с Агнаром и маскарадом Змея всё ещё ничего не понимаю, ну кроме того, что черножопая сука жёстко поимела меня во всех позах и во все возможные отверстия, включая уши и ноздри. Почти поимела. Кое-что у неё всё же не срослось и, клянусь яйцами Сантаар, теперь уже на срастётся.       — Планы меняются, Тродгар, Шизума — найдите алтарь и охраняйте, чтобы никому не пришло в голову наложить на него свои ручонки. Кэролайн, — обращаюсь к наёмнице. — Приглядите за хускарлом, будьте помягче, он выбрал нашу строну, но особо не раскисайте. Надумает «смазать лыжи» — переломайте ноги, но не убивайте, у меня ещё остались к нему вопросы. Хельга, Токката, и вы обе, — показываю на Дану с Бресой. — За мной. Пойдём, испортим планы черномазой шлюхи на бесплатный эбонит.              Проход за указанной работорговцем дверью приводит нас в очередной зал, в глубине которого виден вход в шахту. Две двери на противоположных стенах. За первой обнаруживает хранилище руды и плавильню.       — Как они плавят руду, если она выделяет яд? — с удивлением спрашиваю Токкату.       — Так же, из неё куют доспехи и оружие, — улыбается руманка. — Как только реакция окисления заканчивает, эбонит становится безопасен, главное при переплавке ограничить поступление кислорода, но даже если такое случается, то эбонитовые плавильни оборудованы системой вентиляции. Занятие вполне безопасное, а переплавленная в слитки руда вообще теряет токсичные свойства.       В хранилище находим не менее пяти сотен слитков. Неплохой улов, можно снарядить отряд из сотни воинов. Вот только Кайре он не достанется.       Подходим ко второй двери, и в нос бьёт запах гнилой плоти.              К моему удивлению, дверь не закрыта на запор, при нашем появлении, заплывший жиром надсмотрщик, сидящий за столом посреди наполненной затхлым воздухом тюрьмы, отрывается от миски с каким-то сомнительным варевом и хватается за мясницкий нож. Сотрясаясь при каждом шаге безобразная туша движется в нашу строну и угрожающе ревёт.       — Вот же нахуй, — выдаёт Дана, вскидывая лук, и смотрит на меня, в ожидании разрешения на выстрел.       У меня нет планов на эту образину, не думаю, что узнаю от урода что-то новое и произношу: «Убей!»       Заряженная «Ядовитым проколом» стрела вонзается в заросшую густой порослью обнажённую грудь тюремщика, но он только хрюкает и продолжает приближаться. Да ну нахуй! — произношу с неподдельным удивлением. Этот урод либо бессмертный либо помесь человека с огром!       Набрасываю на жирдяя «Марку смерти», в следующее мгновение «Душегуб» опускается на лысый череп.       Вопреки ожиданиям, даже «Сокрушающий рывок», усиленный «Маркой» не сразу останавливает урода. Проклятый клинок не разваливает череп урода пополам, а застревает в кости едва пробив темя твари.       Тюремщик ревет и размахивает тесаком, пытаясь достать обидчицу. Резким поворотом головы он освобождается от клинка, теряя при этом изрядный кусок черепной коробки и наседает на Хельгу. По всем правилам, жирдяй должен уже быть на полпути к Баалу, мозг может для него и бесполезный, но всё же жизненно необходимы орган, да только вот урод, похоже не подозревает об этом.       Лезвие мясницкого ножа выбивает искры из наплечного тарча нордки и она отступает. Рука воительницы безвольно повисает, лезвие «Душегуба» принимает на себя очередной удар жуткого тесака, но у меня нет сомнений, что долго нордка не продержится.       Токката не раздумывая пускает в ход посох и струя холода затормаживает тюремщика. Одновременно с этим, я и Дана засыпаем жирную спину ударами кинжалов. Хельга пользуется замедленностью урода и пронзает его мечом в области сердца. Ещё пару мгновений жизнь держится в безобразном теле и наконец, сгущающийся воздух даёт понять, что очередная душа помещается в кристалл.       — Ебический пиздец, — только и могу произнести, глядя на повалившую в грязь тушу.       — Если он бессмертный, то как себя до такого довёл? — удивляется Бреса, по всей видимости имея ввиду ожирение.       — Чёрный лотос, — сообщает Дана. — Думаю он всему объяснение. Наркотик сделал его практически неуязвимым, но не обошлось и без побочных эффектов. Ожирение один из них, никакие тренировки не могут вернуть его телу нормальный облик.       — Мне почему-то кажется, что всё дело в том, что он просто безмерно жрал, — предполагает Токката, направляясь к столу.       Как только руманка рассматривает содержимое миски тюремщика, её желудок отвергает завтрак, выплёскивая его на грязную столешницу. Не подходи, — предупреждает целительница, утирая рот.       Ну, как не подходить? Любопытство берёт верх, приближаюсь и когда осознаю, что лежит в посудине, мой желудок тоже постыдно ретируется.       В мутной жиже цвета крови, плавает надкушенная женская грудь. Да ебать, — произносит Бреса и тоже сблёвывает.              Мироздание сообщает, что я становлюсь хозяйкой ещё десяти рабов. Осматриваюсь кругом и в тусклом свете жаровен вижу только четыре фигуры, сидящие в клетках, расставленных вдоль стен. Вспоминаю рассказ Свена, о том что рабы умирают после дня работы на шахте. «Значит ещё шестеро на перерождении», — отмечаю мысленно и борясь с очередным позывом рвоты склоняюсь над телом надсмотрщика. Нет желания возиться с отмычками, а у этой образины наверняка есть ключи от клеток.       Работорговец абсолютно гол, если не считать кроме кожаных ремней, впивающихся в жирную тушу, но ключи всё же при нём — висят на ремне. Отстёгиваю кольцо, стараясь не касаться сморщенного члена, и направляюсь к клеткам.       Приходится лавировать между верстаками и приспособлениями для пыток, которыми заставлено всё помещение, при этом о назначении половины из них могу только догадываться. Освобождаю трёх девушек и парня, особо некогда рассматривать покрытые грязью обнажённые тела, стараюсь как можно быстрее покинуть помещение, но в глаза всё равно бросается, что у девушек нет грудей. Раны не аккуратные, с рваными краями, но полностью затянуты, из чего делаю вывод, что людоед был целителем.       — Куда? Куда вы нас ведёте? — спрашивает одна из рабынь.       — Тебе не всё равно? — бросает парень, поднимаясь с грязной подстилки. — Сегодня один хозяин, завтра другой, это просто нужно пережить.       Присматриваюсь к говорящему и замечаю, что у раба тоже не хватает некоторых органов, вернее одного — члена.       — Нет не всё равно, — зло огрызается девушка. — Такого ублюдка, как Кантар, нужно ещё поискать. Может с новыми хозявами повезёт?       — Мне не нужны рабы, и продавать вас не буду. Через пару дней получите свободу, — успокаиваю пленников. — На все остальные вопросы ответы получите снаружи. Шевелитесь, я и так еле сдерживаюсь, чтобы не блевануть в очередной раз.       — Заберите ещё Джамала, — просит та же девушка.       — Тут ещё кто-то? — удивляюсь услышанному.       — Там, — рабыня показывает в угол.       Смотрю в указанном направлении — в колодках закован тёмнокожий парень. Не удивительно, что я его не заметила во мраке.       — Помогите ему, — приказываю Дане с Бресой. — Догоните нас, не могу больше дышать этим дерьмом.       Перед выходом обращаюсь Хельге:       — Напомни мне направить сюда магов, чтобы выжгли нахуй это логово безумного людоеда.       — Я вообще не поняла, нахрена ты сама сюда попёрлась, — отзывается нордка. — Тродгар с орчихой справились бы не хуже нас.       — Конечно, справились бы, а ещё захватили рабов. В парне я не сомневаюсь, на сегодняшний день по сути владею всем его имуществом и даже задницей, но о Шизуме такого сказать не могу. Чтобы мы с ней делали, если бы Мироздание решило, это она освободила пленников? Что если орчиха решит заявить свои права на добычу и продать живой товар? И не кому-нибудь, а Кайре. Что на это скажешь? Она ведь будет в своём праве, контракт наёмника вовсе не запрещает это.       — Орчиха доказала свою преданность, — не соглашается воительница.       — И что с того? Она не одна из нас, если с Тродгаром всё ясно, парень можно сказать просрал душу, когда позволил мне отсосать ему, то её интересы могут разойтись с нашими. Да и что мы знаем о ней? Гант назвал её Шанарой, и, на мой взгляд, наёмница не столько удивилась, сколько разозлилась, когда услышала это. Одно только представление с поеданием сердца чего стоит. Что-то мне подсказывает, что наша подруга не так уж и проста.                     Спустя четверть часа весь отряд собирается во внутреннем дворе. Восемь наёмников, хускарл-перебежчик, четыре мага, этим, пожалуй, меньше всего досталось на ряду с рабами Тродгара. Нильс потерял руку, но Токката заверяет ветерана, что всё исправит, на его счастье клинок работорговца не был смазан ядом чёрного скорпиона.       Пока зализываем раны, перекусываем и заливаемся спиртным прямо во дворе, желающих предложить пойти во внутрь, дышать гарью, утопая в крови не находится, решаю разобраться с рабами и бывшим хускарлом Кайры.       В том что, хускарл он бывший сомнений нет, даже если каким-то чудом никто не проговориться и Кайра не узнает о предательстве, во что я в принципе не верю, не думаю, что он сам горит желанием служить ярлу — уж больно не лестно он отзывался об арибке во время своего рассказа. Вот только с чем это связано? Что толкнуло парня на предательство своей госпожи? С этими вопросами и обращаюсь к бывшему гвардейцу, сидящему в стороне от всех и правящему точилом клинок.              — Никогда не был в восторге от того, что придётся по ночам выть на луну и охотиться на людей, именно так и развлекается Кайра со своими прихвостнями, — сообщает парень.       — Допустим, я поверила, но на что ты теперь рассчитываешь? Кайра не простит предательства.       Парень отрывает взгляд от меча и поднимает на меня.       — Наверное, прозвучит самоуверенно или даже глупо, госпожа, если скажу, что рассчитываю на твою благосклонность и защиту, но это именно так.       — Ну, благосклонность ты, допустим, получил, можешь садиться к общему костру, а не держаться в стороне. А вот как ты представляешь себе защиту? Если думаешь, что и дальше буду командовать армией Кайры, то серьёзно ошибаешься. Как только получу свой дворянский титул, сразу сложу все полномочия и покину Кронберг.       — Хочу просить тебя забрать меня с собой. О том, что ты не будешь служить ярлу уже догадался. Думаю, и она это понимает, хоть и надеется на то, что ты останешься при ней. Уж больно запала на тебя наша повелительница.       — Забрать с собой в качестве кого? Отверженного? Или, может, ты хочешь стать рабом?       — Готов и рабом, хоть это и не обеспечит мне защиты от ярла. Рано или поздно она узнает о моих сегодняшних подвигах и тогда моё имя появится в контракте Черной руки. Только я прошу о другом. Карина. Мы ведь все знаем кем она была раньше…       — Из этого никто не делал секрета, — прерываю парня, уже догадываясь о чём он попросит.       — Да, но только вот того мальчугана из трактира больше нет. У неё даже личность изменилась, хоть и осталась память о прежней, вернее даже сказать, прошлой жизни.       — Ты сам не понимаешь, о чём сейчас хочешь попросить. Не каждый сможет принять то, что его трахают в зад.       — Очень даже понимаю, или ты думаешь, что рассказы про пристрастия старого ярла появились на ровном месте? Да и с Кариной мы общались на эту тему.       — Так ты спас эту дурёху потому, что вы трахаетесь? — спрашиваю прямо, тем, кто собрался следовать за мной, стоит забыть о стеснительности.       Хускарл не спешит с ответом и отводит глаза.       — Да смелее, я не ревнивая, — подбадриваю парня.       — Нет не трахаемся, Карина не симпатизирует парням. Вот я и подумал…       — Ты настолько втрескался в эту шлюшку, что готов продать душу Сантаар? — не могу скрыть удивление.       Свен снова прячет глаза.       — Ну, наверное, так и есть. Да и всё равно моя душа должна достаться Кернунну. Если выбирать, то уж лучше сиськи отрастить, чем хвост.       — А с чего ты вообще решил, что мне нужны ещё последователи?       — Просто понадеялся, но если нет, то сделай хотя бы рабом, госпожа. Так хоть какие-то шансы ещё немного пожить.       На пару минут погружаюсь в раздумья. А оно мне надо? Это что моя судьба — собирать всех изгоев и неудачников? Конечно, парень подставился из-за моей последовательницы, но это можно и по-другому расценить. Не займи он нашу сторону, наверняка бы уже отправился к богам. В пылу схватки мы не стали бы разбираться кто из хускарлов враг, а кто не очень, просто перерезали бы всех.       — Как и сказала, ты можешь пройти к костру. Что делать с тобой дальше, решу после того, как переговорю с Кариной. Пока ничего не обящаю, но если будешь настаивать, то рабом тебя сделаю. Хотя бы ради того, чтобы насолить Кайре.       — Спасибо, госпожа, — склоняется в поклоне парень.       — Не спеши гривой трясти и хорошенько ещё раз подумай о своём желании пройти обряд посвящения Сантаар. Попробовать и потом если не понравится, то вернуть себе прежнее тело и личность не получится. Так это не работает, обратно пути нет.       — Я уже всё обдумал и почту за честь, служить тебе, госпожа.       — Вот же настырный, иди ко всем, сказала же, что подумаю.              Следом за хускарлом-перебежчиком направлюсь к костру, сложенному посреди двора.       Захмелевшие от трофейного самогона наёмники и маги наперебой делятся впечатлениями о прошедшей битве. С ними же сидят Хельга с Тродгаром, Дана с Бресой и Шизума, опирающаяся спиной на бок своего похрапывающего кота. Хакон и Карина тоже расположились у костра. Хельга сообщает, что Токката решила не терять времени и забрала Нильса в фургон, чтобы восстановить ветерану утерянную в бою конечность.              — Всё, хватить расслабляться, — грубо нарушаю всеобщую идиллию. — Поднимайте жопки. Нужно перевезти всё, что осталось в лагере под защиту стен. Шизума, бери наёмников с хускарлом, мелкую козу Карину и займись этим. Хельга, Тродгар, Дана с Бресой и Хакон, на вас охранение, не хватало ещё чтоб нас самих зарейдили. Маги, для вас особое задание. В глубине подземелий есть комната, которую местные называли загоном. Выжгите там всё до тла. Идите на запах тухлятины и не ошибётесь. И заодно уничтожьте все трупы в башне и катакомбах.       — А кто-то обещал потрахаться, — напоминает орчиха.       — Такая большая, а всё в сказки веришь, — усмехаюсь в ответ. — Знаешь ведь, что обещанного три года ждут.       — Вот верь после этого жрице Сантаар. Точно говорят, что она Королева обмана, — ворчит наёмница, разминая ноги.       — Может я тоже на страже простою? — произносит захмелевшая Карина. — А лагерь рабы помогут собрать?       — Тоже — на говно похоже. Может кто-то прикроет свою хлеборезку и не будет дрочить судьбу? Ты и так сегодня отличилась, нам ещё предстоит на эту тему беседа, — сурово осекаю на последовательницу.       Кажется, после этих слов двуполая вмиг трезвеет и в числе первых направляется к воротам.       Отмечаю, что весьма мудро поступила, когда решила не ломать их, теперь они послужат нам для защиты от орды хельсов, в сопровождении которой должна прийти Кайра.              Доходит очередь до рабовов, нужно решить, что делать с этими бедолагами. Кутаясь в какое-то тряпьё, все пятеро сидят в стороне, боясь привлекать к себе лишнее внимание.       — И так, давайте знакомиться. Я — Аурелия Стэллион, двуполое порождение Хаоса, жрица Сантаар, Кровавая Жеребица, убийца ярлов, сжигательница городов, ну, и просто похотливая шлюха с конский хуем, — произношу с ухмылкой. — А к вам как обращаться?        — И кто говорил, что она лучше Кантара? — вздыхает парень, который не особо радовался освобождению.       — Не слушай его, он всё ещё в шоке, и не может поверить, что ты нас отпустишь, — вступает в разговор та самая девица, которая обрадовалась нашему появлению. — Я — Шева, Шева Кунц, ворчуна зовут Джил Адрак, это, — девушка поочередно показывает на рабынь. — Лайла Вайрес и Эльвира Делар. То, что это парня зовут Джамал, ты уже знаешь, полное имя Джамал Мухрам, — представляет ариба девушка. — Ты ведь, правда, нас отпустишь?       — Отпущу, конечно, — произношу как можно дружелюбней. — На хрен вы мне не сдались, но пока я не решила кое-какой вопрос с ярлом Кронберга, вам лучше оставаться моими рабами. Она имеет на вас планы, пункт про освобождение в которых отсутствует.        — И ты ничего не потребуешь взамен? — уточняет Джил.       — Чего с вас взять кроме дерьма, да и то наверняка с глистами, — снова усмехаюсь. — Ничего мне не нужно, потерпите немного и получите свободу. Сейчас же, могу предложить вам всем отправиться на перерождение. У нас только одна целительница, знающая, как восстанавливать отрезанные части тела. На ваше лечение у неё явно не хватит сил, она и так сейчас отращивает руку парню. Поэтому, я не спрашиваю ваше мнение и не уговариваю. Отдохните в Святилище, а завтра, когда возродитесь, возможно, будете уже свободными.       Едва уловимый взмах руки и пять метательных ножей забирают по одной жизни.