Недоразумение

У Мелькора было самое прекрасное настроение. Возможно, тому способствовал первый ноябрьский снежок, выпавший накануне вечером, а может, какое-то странное состояние его души, в котором он пребывал уже где-то полтора месяца. Состояние это определенно было добрым и приятным, хотя голосок в его голове и бормотал что-то насчет того, что ничего путного из этого не выйдет. Мелькору все равно было хорошо. Даже небывало хорошо, ему хотелось взлететь, раствориться в холодном синем небе, хотелось улыбаться и дарить добро… Кроме того, сегодня день выдался свободный, так что Бауглир решил снова навестить брата. Однако, еще только подходя к темнице, Мелькор почувствовал что-то неладное. Но все же он решил, что это лишь предрассудки и толкнул дверь. – Здравствуй, Манвэ, – произнес айну самым дружелюбным тоном, который у него нашелся. Вала все так же сидел в углу темницы и, казалось, даже не менял положения. Он даже не обернулся на голос брата, лишь немного приподнял голову. – Здравствуй. У тебя есть нож? – Есть. А зачем… – тут Мелькор заметил отсутствующее выражение на лице брата, мгновенно поменял тон и нахмурился, – то есть нет. – Я ведь знаю, что ты его всегда носишь под плащом, – вздохнул Манвэ. Бауглир про себя изумился звучанию его голоса. Если раньше его можно было сравнить с пением скрипки, то теперь скрипка эта словно дала трещину, и звучание ее стало каким-то неправильным, искаженным. – Нет у меня никакого ножа, – твердо сказал айну, пряча кинжал поглубже под плащом, – и вообще, что у тебя за странные мысли такие?.. Он опустился на пол рядом с узником и заглянул ему в глаза. Они были черными, большими, как два зеркала, в которых отражалась тьма. Однако раньше в них было еще что-то кроме этой тьмы. Что-то утонуло в этих черных омутах… – Просто мысли. Так ты не отдашь мне мой кинжал? – Нет. – Хорошего настроения как не бывало. – Если ты действительно хочешь убить себя – нет. – Ну, тогда убей меня сам. Это было сказано так просто, будто речь шла не о том, чтобы отнять чью-то жизнь, а о каком-то пустяке. – Манвэ, но… – ошарашенно пробормотал Мелькор, все еще вглядываясь в лицо брата, но Манвэ его перебил: – Извини. Знаю, глупо было бы просить у тебя безболезненной смерти, – он грустно усмехнулся, – если хочешь, можешь медленно меня придушить. Манвэ проговорил это спокойно, холодно, почти ни один мускул не дрогнул на его лице. Это было даже страшно. «Видишь, Мелькор, – подхватил брата голосок в его голове, – он сам уже этого хочет! Так почему бы нам не лишить наконец твоего брата жизни?» – Нет, – вслух ответил он сразу и брату, и потустороннему голосу. – Но почему? «Вот именно, почему? – в тоне невидимого собеседника проскользнуло возмущение, сделавшее его голос еще более неприятным. – Чем твой брат отличается от замученных тобою же в темницах Ангбанда эльфов? К ним ты не испытывал никакой жалости, сколько бы они ни умоляли меня… нас прекратить! С чего это ты вдруг решил проявить благородство, которого у тебя никогда не было, тем более, ради такого идиота, как твой брат?» – Просто нет и все, – пробормотал Мелькор, нервно теребя край ослепительно-белого одеяния. А может, голос все же прав? Он нерешительно взглянул на узника. Тот молчал, слегка наклонив голову, словно знал о нерешительности брата. – Тебе же хочется, я вижу. – Нет, не хочется, – Бауглир опустил глаза, – и вообще, я не понимаю, с чего это ты вдруг решил покончить с собой. – А зачем мне теперь жить? – Ну как – зачем… – Мелькор умолк. А правда, зачем? Зачем Манвэ жить взаперти, в оковах, в одиночестве, ожидая только очередного прихода брата, уже ни на что не надеясь и довольствуясь только тем, что ему осталось от прежней жизни – памятью и сознанием? Зачем? Тут и правда только умереть остается… «Вот именно! Он теперь сам чувствует себя никчемным и бесполезным! Такому никчемному и бесполезному жить незачем!» «Но я не смогу его убить, – возразил Мелькор, – у меня рука не поднимется…» «Так дай мне это сделать!» «Нет». – Но ты ведь хочешь, – заговорил Манвэ, – я по глазам вижу, что хочешь. Почему же не убьешь? – он поднял на брата глаза, и в них было столько мольбы, что Бауглир почувствовал себя каким-то жестоким мучителем. – Можешь перерезать глотку, задушить – да можешь придумать для меня хоть самую мучительную смерть на свете, только, пожалуйста, прекрати этот кошмар! – Не говори так, – нахмурился Мелькор, – ты не заслужил такой смерти. – А откуда тебе знать? – тихо произнес Манвэ, глядя куда-то в пустоту. – Может, и заслужил… – В прошлый раз ты так не считал, – осторожно заметил Мелькор, – что изменилось? Узник не ответил, лишь бросил на брата долгий, полный тоски взгляд. – Это уже не важно. Просто убей меня. В темнице повисла тишина. Даже ехидный голос в голове Мелькора словно притих. Но даже несмотря на это айну понимал, что ему действительно хочется убить Манвэ. Он не знал, что двигало им в этом желании, то ли жалость к бывшему королю Арды, то ли врожденная кровожадность, то ли что-то еще… И именно эта неопределенность и пугала его. – Прости, но нет. Как будто эти слова что-то изменят. Нельзя одним только «прости» сделать участь брата лучше. Но это было единственным, что Мелькор мог ему сейчас сказать. – Тебе же это ничего не стоит, – покачал головой Манвэ, – никто не узнает об этом, тебе даже не придется отвечать за случившееся… – Да разве в этом дело? – перебил его Бауглир. – Судя по твоим рассуждениям, убить кого-то так же легко, как и муху прихлопнуть! Да ты вообще понимаешь, каково это – убивать? Думаешь, это так просто, лишить тебя жизни, пусть и из жалости? Манвэ пожал плечами: – Откуда мне знать? – Ну… – Мелькор отвел взгляд и кривовато усмехнулся, вспомнив, что брат ничего не говорил ему о Майроне. Узник слегка приподнял брови: – О чем ты? – Не важно. Пирожок хочешь? Тот изумленно похлопал ресницами. – Что?.. – Пирожок, – улыбнулся айну, доставая из-под плаща небольшую сумку с провизией и вынимая оттуда пирожок. Он был рад сменить тему, – обыкновенный. С картошкой. Будешь? Манвэ нерешительно принял булочку из рук брата и ошарашенно на нее уставился, даже не притронувшись. – Что ты? Не бойся, он не отравленный. Конечно, если повар не хотел отравить меня. – Да нет… Если бы он был отравлен, я был бы только рад, – произнес бывший король Арды, все еще сверля несчастный пирожок взглядом, – просто… Это странно. Я только что умолял тебя о смерти, и вдруг ты предлагаешь мне пирожок. Это нормально? – Нормально, – поспешил заверить его Мелькор. – Ну хорошо, поверю тебе на слово. – Вала слегка приподнял уголки губ. – Жаль, конечно, что это не очередной изощренный способ меня убить, но спасибо хотя бы на этом. – Действительно, жаль... – со вздохом произнес Моргот, однако тут же поправился: – Манвэ, не заводи больше эту тему. – Да пожалуйста, – бывший король Арды снова помрачнел и откусил наконец внушительный кусок от пирожка. Мелькор поднялся с чуть виноватым видом: – Я пойду? У меня, сам понимаешь, дела, сейчас вот к Ниэнне нужно заглянуть… Манвэ ответил ему лишь неопределенным кивком, и Мелькор чуть не бегом вырвался из темницы на свежий морозный воздух. От разговора с братом на душе будто скребли кошки, и хотелось как-то это исправить. На самом деле, конечно, Мелькор соврал. Никаких дел у него не было, и весь день был совершенно свободен. Просто ему хотелось с кем-то поговорить. Пусть Манвэ и развеивал иногда его одиночество, но ведь иногда хочется пообщаться с кем-то еще. С Ниэнной например. Мелькор и сам не знал, почему его так тянуло к этой печальной валиэ. Просто было в ней что-то… что-то такое, что заставляло его приходить к ней снова и снова. Ему казалось, что он просто обязан ее утешить или хотя бы посочувствовать ее неведомому горю, хотя сама она никогда его об этом не просила. В конце концов, Мелькор просто в последнее время стал подмечать некоторые ее особенности. Например, у Ниэнны были очень красивые серебристые локоны, которых так и хотелось коснуться, проверить, не зазвенят ли? Еще она обладала чудесным печальным голосом, звучание которого заставляло Мелькора забыть обо всем на свете и внимательно вслушиваться в слова, произносимые ею, глядеть в ее светло-серые глаза. Короче говоря, Мелькор и сам не знал, что с ним происходит. Он никогда раньше не испытывал такого чувства, но сейчас оно определенно ему нравилось. Дом младшей Феантури находился недалеко от Врат Ночи, и потому путь дотуда был совсем недолгим. Двери открыла сама хозяйка. – О, Манвэ, это ты… Здравствуй. Проходи. Тебе что-то нужно? – Нет, – смущенно пробормотал айну, – не нужно. Я так пришел, просто. Она окинула его чуть удивленным взглядом и пошла по коридору, указав ему следовать за собой. Он нерешительно улыбнулся в ответ, не в силах отвести от нее взгляда. О Эру, какая же она красивая… «Да ладно», – возмущенно буркнул голос в голове Мелькора. Наверно, если бы его обладателя можно было увидеть, тот бы сейчас с циничным видом закатил глаза. «Отстань. Ты все равно не поймешь», – отмахнулся айну. Ниэнна обернулась, будто услышав его. – Манвэ, все в порядке? – Да, конечно, – поспешил заверить ее айну. – Просто задумался. – Проходи. Мелькор вошел вслед за ней в довольно просторную, но уютную комнату. Валиэ опустилась на мягкое бархатное кресло, он последовал ее примеру. В ее доме всегда было так тихо и спокойно… Почему раньше он не бывал здесь? Стоило лишь зайти туда, и все волнения и тревоги Бауглира тут же отступали. Впрочем, дело было определенно не только в доме. – Тебе чаю налить? – спросила Феантури, равнодушно глядя на него в ожидании ответа. Забавно, раньше бы он точно пошутил, что «с солью чай пить не собирается», но теперь айну лишь робко кивнул. На некоторое время Ниэнна вышла, но вскоре вернулась с чайником и двумя чашками. – Если надо будет что-то еще… – Не волнуйся, ничего больше не надо. С минуту они оба молча пили чай. Наконец Мелькор прервал неловкое молчание: – Как у тебя дела-то? Она снова подняла на него удивленный взгляд. – Все хорошо… Конечно, настолько, насколько может быть хорошо в этом мире, – тотчас грустно прибавила она. – Почему тебе так не нравится этот мир? – задумчиво спросил Мелькор. – Ты и сам должен чувствовать это, Манвэ, – ответила она, и лицо ее приобрело строгое выражение, – этот мир не должен был быть таким. Он искажен, изуродован. Он должен быть куда лучше, чище. Если бы не… – Если бы не Моргот, да? – подсказал он ей, тоже чуть нахмурившись. Ниэнна как-то резко встрепенулось, гордо вскинула голову и холодно проговорила: – Ты знаешь, что я не люблю, когда во всех бедах винят лишь его. Нет, Мелькор здесь не при чем – мне кажется, он лишь впустил в себя зло, сам же злом не является. Если бы изначально не было этого зла, то и Мелькор бы остался с нами в неискаженной Арде. – Уж не хочешь ли ты сказать, – приподнял брови айну, – что изначально зло было в Эа, что зло создал Эру? – Что ты, что ты! Нет, отец не мог породить зло. Я не знаю его природы, но мне кажется, что оно куда старше, чем мы думаем. Мелькора удивляло то, как она думала о нем. Если среди прочих айнур всегда было принято во всем винить Моргота, то она, наоборот, вступалась за него. Это было странно, особенно если учесть, что именно он нанес Арде все те раны, что она оплакивала. Наверное, именно поэтому его так тянуло к Ниэнне. – Почему ты так на меня смотришь? – смущенно проговорила она, отводя взгляд. Мелькор встрепенулся. Как – так? Он просто смотрит на нее, обычно смотрит. Неужели на нее уже и смотреть нельзя? – Ты красивая, – неуверенно пожал плечами он. – Что ты… – Правда, – воодушевился Мелькор, – правда, Ниэнна, ты очень красивая! Ты… ты… – он взял ее за руку, пытаясь поймать взгляд. – Отпусти, – вдруг вздрогнула она. – Зачем? – он, наоборот, еще крепче сжал ее пальцы. – Неужели ты боишься меня? Ты прекрасна, Ниэнна, и я хочу хоть на мгновение коснуться тебя… – Манвэ, – прошептала валиэ, с ужасом распахнув глаза, – Манвэ, что ты делаешь? – Неужели тебе не нравится? – он наклонился к ней, чуть приобнял за плечо. – Неужели тебе совсем не нравится?.. – Отпусти меня, пожалуйста, – с мольбой в голосе проговорила она, – Манвэ, ты сам, верно, не понимаешь, что делаешь… – Отчего же? – он улыбнулся. – Я все понимаю. Я делаю то, чего мне так долго хотелось. Я люблю тебя, Ниэнна. Ниэнна хотела крикнуть, но Мелькор не позволил – он впился в ее губы своими, жадно и страстно. Валиэ хотела вырваться, но он прижал ее к себе, не желая отпускать, не желая никому отдавать ее. – Отпусти! – вскрикнула наконец она, оттолкнув его от себя. – Отпусти меня и иди прочь отсюда! – Почему? – голос Мелькора был искренне удивленным, но он все же выпустил ее из своих объятий. – Что значит – почему? – дрожащим голосом воскликнула Феантури, отступая от него на несколько шагов. – Ты… извращенец! У тебя и так Варда есть, тебе разве мало?! Некоторое время она смотрела на него, трясясь от гнева, а затем вдруг жалобно всхлипнула. Только теперь Бауглир начал осознавать, что здесь произошло. Пьянящее чувство отступило, и в душе его место тут же заполнил ужас. – Ниэнна, послушай, – быстро проговорил он, – ты все неправильно поняла, я не… – Все я правильно поняла! – вместе с очередным всхлипом громко сказала валиэ. – И я надеюсь, Варда что-нибудь с тобой сделает, когда я все ей расскажу. А теперь иди прочь и больше не возвращайся! И, прежде чем айну успел опомниться, он уже был за дверью ее дома. «Замечательно! – злобно произнес голос в его голове. В нем читалось не привычное раздражение, а самая настоящая ярость. – Ты что, даже мозги включить не мог? Заметь, я не помогал тебе лапать ее, ты сам!» «Но… Она же… Я же… – пробормотал Мелькор. – Но все же было так хорошо!» «Было. А теперь нам придется отвечать за этот проступок. Представляешь, что Варда с тобой сделает?» Варда… О да, она будет беспощадна. И правда, как глупо повел себя Мелькор! Манвэ бы, конечно, никогда не полез к Ниэнне, да ему бы и в голову такое не пришло. Варда наверняка не простит такого своему «мужу». Мелькор не знал, что именно она может сделать, но был уверен, что что-то ужасное. Сам того не заметив, он опять вышел к Вратам ночи. А может, и правда стоит еще раз зайти к брату? Он несколько неуверенно толкнул дверь и вошел в темницу. – Ты все-таки решил меня убить? – с радостной надеждой в голосе поинтересовался Манвэ. – Нет, – вздохнул Бауглир и сел на пол рядом с ним. Некоторое время он просто молча сидел, но наконец нерешительно произнес: – Манвэ, знаешь, мне кажется… кажется, я влюбился. На секунду в темнице снова воцарилась тишина. А потом раздался негромкий, нервный и даже слегка истеричный смех Манвэ. Мелькор неуютно поежился. Стыдно признаться, но ему стало жутко от этого отрывистого, кажущегося каким-то ненастоящим смеха. – Почему ты смеешься? Ответил вала не сразу. – …Так смешная же шутка, – наконец сказал он, все еще подергиваясь от смеха. – Но… но это была не шутка, – растерянно пробормотал Мелькор. – Еще смешнее! – Я действительно не шучу! – уже почти разозлился Бауглир. – Если ты так хочешь посмеяться, могу подарить сборник анекдотов! – Погоди, ты серьезно? – тон у него был такой, будто айну вдруг серьезно начал убеждать его, что Арда имеет форму ночного горшка. – Да, представляешь, – ядовитым тоном буркнул Бауглир. Манвэ не смог сдержать смешок. – Это не смешно! – зашипел на него Мелькор, понизив тон почти до шепота, словно опасаясь, что их кто-то подслушивает. – Извини, просто это прозвучало действительно забавно… И с кем же это у тебя? И давно ли? – А тебе какое дело? – огрызнулся Мелькор. Манвэ скорчился в очередном приступе смеха. – Так значит, это все-таки была шутка!.. Моргот со злобой схватился за цепь от ошейника. – Прекрати! Это не смешно! А если не перестанешь сейчас же… – он слегка потянул цепь на себя. Узник мгновенно умолк и с удивленным видом воззрился на него: – Прости, но я не думал, что все настолько серьезно… – Ты думаешь, я не способен на подобные чувства, да? – прошипел Мелькор. – Думаешь, я – зло во плоти? – Не думаю, – поспешно шепнул Манвэ; ошейник причинял весьма ощутимую боль. – Вот и славно, – вздохнул Мелькор и отпустил цепь. Манвэ опасливо отодвинулся от него и какое-то время молчал, но вскоре любопытство взяло верх: – Но кто же это? Айну смерил его равнодушным взглядом и выдохнул: – Ниэнна. Со стороны Манвэ послышался какой-то утробный звук, но под злобным взглядом брата он смущенно опустил глаза. – Нам с ней не быть вместе, – будто в пустоту сказал Мелькор. – Почему же? Айну посмотрел на брата, как на умалишенного. – Но ведь она думает, что я – это ты. – Но, – осторожно начал Манвэ, – но ведь ты, наверное, можешь это исправить? – Что ты имеешь в виду? – удивленно поднял бровь Мелькор. – Ты что, хочешь, чтобы я добровольно признался ей, что я – это я? Да ты в своем уме? Она ведь всем расскажет! Они поймут, что мы поменялись, и освободят тебя, а я, знаешь ли, не хочу гнить в этой темнице! – Мелькор, – задумчиво сказал вала, – а разве я хочу? – Слушай, я понимаю, что виноват перед тобой, но неужели ты думаешь, что я позволю заточить меня здесь? – А кто сказал, что тебя обязательно заточат? Думаешь, я желаю тебе такого? – Довольно об этом, – грубо оборвал его Мелькор, – не знаю, зачем вообще пришел сюда и говорю тебе все это. Надо было домой пойти. Манвэ ему не ответил, лишь задумчиво опустил голову. Про себя Мелькор отметил, что как-то больно уж бледным стало его лицо, что только глаза на нем по-прежнему чернели двумя бездонными колодцами. – А может, – нерешительно сказал узник, – может, ты все-таки убьешь меня? На этот раз в его словах уже не было мольбы, только сухой интерес. Айну не думал, что это хороший знак. – Манвэ… Не говори так больше. – Он осторожно коснулся руки бывшего короля Арды. Рука брата была холодная как лед, будто Бауглир и не живого айну трогал, а покойника какого. А ведь за Гранью, должно быть, очень холодно. Странно, но Мелькор раньше почему-то не задавался этим вопросом. Для него, как и для любого из айнур, холод никогда не был помехой, главное, чтобы силы были, а там себя обогреть не составит никакого труда. К тому же, на нем был надет теплый, отороченный мехом королевский плащ. Но на Манвэ подобного плаща не было. Бауглир только теперь заметил, что вала зябко ежится, а на черных волосах его и вовсе лежал, словно седина, иней. Как Мелькор раньше этого не заметил? Недолго раздумывая, темный айну расстегнул золоченую пряжку, скреплявшую плащ, и молча накинул его на плечи Манвэ. Тот недоуменно поднял на него взгляд. – Ну… Тебе же холодно… – Мелькор потупился. Делать что-то хорошее было так… странно. – Спасибо, – медленно, словно предчувствуя какой-то подвох, произнес Манвэ. Бауглир вздохнул и поправил плащ на плечах брата, стараясь, чтоб тому было как можно теплее. – Не понимаю, почему ты мне раньше не сказал, что замерз. – А смысл? – узник криво улыбнулся. – Можно подумать, ты бы проявил ко мне сострадание. Да и, в общем-то, мне уже все равно. Ведь рано или поздно я все равно умру, не важно, от твоей руки или от холода… – Ты не умрешь! – почти крикнул Мелькор, вцепившись ему в плечи. – Ты не посмеешь умереть! Я… я не позволю! Губы Манвэ снова сложились в тонкую линию, изображающую улыбку. – Хорошо, владыка, я буду мучаться всю оставшуюся вечность. Твое слово для меня – закон. Айну залился краской. – Не называй меня так! – Как прикажешь, владыка, – все тем же издевательским тоном произнес узник, исподлобья глядя на брата. Тут Мелькор не на шутку разозлился. – Прекрати, я сказал! – на мгновение айну словно забыл, где находится и кто перед ним сидит. Он резко дернул за тяжелую цепь, чувствуя, как пальцы обожгло холодом, а затем гневно взглянул в лицо бывшего короля Арды. Тень улыбки на изможденном лице Манвэ исчезла, уступив место страху. – Отпусти… Пожалуйста, – одними губами прошептал вала. – Отпустить? – Бауглир как-то чересчур нервно улыбнулся. – Манвэ, ты ведь сам недавно просил убить тебя. Неужели передумал? – Да, – выдохнул Манвэ, – передумал… Мелькор насмешливо приподнял бровь. А если он не отпустит? Вдруг Моргот решил, что именно сейчас он и покончит с братом, а все ранее сделанное и сказанное им было лишь издевательством? Некоторое время Бауглир внимательно смотрел на узника, а затем обессиленно разжал пальцы, выпуская из рук тихо звякнувшую цепь. Манвэ с испугом шарахнулся от него, тяжело дыша. – Прости, – вздохнул Мелькор, – я не знаю, что вдруг на меня нашло. – Это… На самом деле, это было ожидаемо, – он снова с трудом выдавил из себя улыбку, – мне самому не стоило… – Больше такого не повторится. – Мелькор поднялся и отвернулся, чтобы брат не увидел его лица. Краем глаза он заметил, как Манвэ осторожно ощупал кожу под ошейником. Должно быть, ему очень больно… – Ты уже уходишь? – робко спросил вала. – Я еще вернусь. Еще раз прости, – коротко обронил Мелькор и поспешно вышел, чувствуя, как от стыда заалели кончики его ушей. Манвэ снова остался один. Совсем один. *** – И как же мне это понимать? Варда стояла в дверях покоев Мелькора, отрезая тем самым ему пути к отступлению. В очах ее сверкал праведный гнев. – Милая, прошу, прости, это вышло случайно… – Случайно? Мелькор обессиленно опустил руки. – Это недоразумение, ты просто все не так поняла… Ну хорошо, я готов взять вину на себя и прошу у тебя прощения, обещаю, что больше такого не повторится… Варда ехидно улыбнулась. – Нет, дорогой, не прощу. И весь Валинор узнает о твоей измене завтра же. Если только… – Если только? – ухватился Мелькор за последнюю соломинку. – Если только ты не выполнишь мои условия. А условия мои таковы: оставь своего брата в покое хотя бы на триста лет.