hanagoori

«Ушёл». Сакура не слышала слов, что последовали после. Это «ушёл» прозвучало подобно грохоту обрушившейся скалы. Или это рухнул внутри неё последний каркас, сдерживающий её рассудок. Некоторое время, Сакура могла поклясться, она всё ещё слышала эхо, отражающееся от голых стен пустой оболочки, которую она теперь из себя представляла. Потом на долгие секунды в голове стало пусто. Сакура застыла, так и не проронив ни звука, все мысли как ветром сдуло. От воцарившейся тишины даже зазвенело в ушах. С ничего не выражающим лицом Харуно глядела на Тоби. Затем уголки губ дрогнули в намёке на улыбку. Гримаса веселья на бледном восковом лице выглядела пугающей маской. Кожа вокруг рта натянулась так, что выглядело даже болезненно. Казалось, улыбнись Сакура ещё шире, она и вовсе треснет. Однако эмоции можно было назвать искренними. Сакуре и правда было смешно. Частота, с которой девушка обжигалась о собственную глупость, уже не вызывала жалости, лишь смех. Словно несчастный из чёрно-белого фильма, что продолжает падать и набивать шишки, пока публика смеётся. Но разве можно винить наблюдателей, когда ошибки, которые он допускает, такие нелепые. «Я люблю тебя всем сердцем! Если бы ты остался здесь, со мной, не было бы сожалений, потому что каждый день мы делали бы что-нибудь весёлое, мы были бы счастливы, клянусь! Я сделаю всё для тебя! Так что, пожалуйста, останься со мной!» Но Саске ушёл. «Ты можешь подумать об этом ещё, пока есть время?» Нет, Итачи не стал. Вполне ожидаемо. В конце-концов, ни один из них не обязан был слушать глупую девчонку вроде неё. В конце концов, ни одному из них не были нужны её глупые, бесполезные переживания за них. В итоге Харуно осталась одна с эмоциями, что пожирали её, как стая термитов, не в силах избавиться от чувств, что были лишь балластом для тех, к кому она их испытывала. Мысли о Саске и Итачи вытекали друг из друга, тесно переплетались и связывались между собой, словно струйки дыма от двух разных веточек благовоний, что подожгли в одной курильнице, так что не разобрать, о чём конкретно думала куноичи. Стоило подумать о Саске, ребёнке, чей огонек жизни не гас лишь благодаря вере в то, что он сможет отомстить за смерть отца, матери, своего клана, как перед глазами мрачным силуэтом вставал образ Итачи — измученный, уставший, одинокий. Но стоило вглядеться в темноту аконитовых глаз, всплывших в памяти, как они тут же едва заметно менялись. И вот перед ней снова маленький мальчик, лишённый детства, в свои годы вынужденный видеть смерть своей семьи, думать лишь об убийстве. Братья из клана Учиха, совершенно не желая того, стали для Сакуры чем-то важным. Будь девушка чуть младше, она, покраснев, назвала бы трепетное чувство в солнечном сплетении любовью, но повзрослев, она осознала, что спектр эмоций гораздо ярче, а в мире есть что-то гораздо глубже, чем романтические чувства. Так Саске был для неё ярким светом, далёкой звездой, чей холодный свет был гораздо предпочтительнее слепящих лучей, исходящих от Наруто. Сакура без раздумий тянулась к нему лишь потому, что не боялась обжечься, так как глубоко в подсознании знала, что, как ни старайся, ни вставай на цыпочки, дотянуться до Сириуса, стоя ногами на земле, не выйдет. И всё же пробовать никто не запрещал. В конце концов, как и сейчас, ей всегда нужен был кто-то, за кого можно было цепляться. Всё-таки благодаря ему она могла вспоминать противостояние команде Отокагуре или встречу с Гаарой в форме Шукаку без стыда. Ей было страшно, она была слаба, но она старалась. Саске вселял в неё решимость. Саске был частью её самой. Одной из лучших частей. Она должна полностью поддерживать его. Итачи тоже был светом. Мягким, рассеянным, что проникал в тёмную квартиру сквозь незашторенные окна. В таком полумраке комфортно. Никаких раздражителей, чужого настойчивого внимания, давления. Но. Что бы не говорил Тоби о том, что Харуно оказалась бы в рядах Акацуки при любом раскладе, именно Итачи Учиха привел её сюда. Превратил её жизнь в ад, помог окончательно сойти с ума, швырнул в топкое и зловонное болото реалий и почти сразу протянул руку, чтобы дать возможность подняться. А может и не швырял никуда? Может, они все копошатся в мерзкой выгребной яме, совершенно того не замечая, а он просто открыл ей глаза. Противоречивые мысли по поводу шиноби Конохи хаотично метались в голове, пока, наконец, не привели к одному выводу. Итачи дал ей шанс проявить решимость, повлиять на что-то, оказаться полезной, неважно, какими целями он руководствовался. Вспоминая ненавязчивую заботу нукенина, Сакура не могла не чувствовать, как болезненно ноет в области сердца. Но, в конечно итоге, Итачи сделал выбор. Ещё много лет назад, прежде, чем покинул деревню. И Сакура не имела права заставлять его менять что-то. Могла предложить в слабой попытке помочь, смириться с отказом, но не осуждать. Важнее сейчас, что Сакуре тоже нужно было сделать выбор и, наконец, твёрдо встать на ноги и начать двигаться. Мир начал понемногу проясняться. Медик прислушалась к ощущениям. В области живота, груди и в ладонях немного тянуло от боли, но это приносило облегчение. Чувство, схожее с тем, когда долгое время находишься на огромной высоте на подвесном мосту, который мотает в стороны промозглый ветер, и всё, что остается: стоять на месте, вцепившись в хрупкие поручни до побелевших костяшек, ощущать, как до боли в мышцах напряглось тело, и зубы вот-вот раскрошатся — настолько крепко сжата челюсть. А потом, словно луч в небе, приходит осознание: если стоять на месте, отчаянно цепляясь за призрачную опору, то рано или поздно можно отправиться в бездну вместе с шаткой конструкцией. Если ожидаемый исход один, то почему бы тогда не сделать шаг? И внезапно страх будто отступает, тело расслабляется и становится легким, а на губах даже появляется призрак улыбки. Смирение ли это со смертью или открывшееся второе дыхание, чтобы продолжить борьбу за жизнь, не так уж и важно в итоге. И так же Сакура поняла ещё одну вещь. Вещь, которую узнала, став Акацуки, но лишь сейчас перестала отторгать её, противиться или оправдывать. Она больше не пыталась выкрасить её в чёрный или белый. Просто приняла, как данность. Коноха — часть всего мира. Мира, который Харуно только что окрестила выгребной ямой. И эти демоны, что скалили зубы перед вратами деревни не были предательством, лишь средством защиты. Так же, как и другие страны, деревни и просто отдельные люди, пусть и не всегда правильно, но каждый действует в своих интересах. И то, воспринимается ли это как грех или благо, зависит лишь от цвета, в который выкрасит свои слова рассказчик. И в этом нет ничего дурного. Прежние метания в голове Сакуры улеглись. Она больше не боялась сделать неправильный выбор. Между Конохой и остальным миром она выберет Коноху. Ту Коноху, по улицам которой когда-то, звонко смеясь, убегал от учителей Наруто. Сакура демонстративно цокала и отворачивалась, пытаясь придать детскому личику осуждающий вид, совсем как у мамы, а в мыслях размахивала руками, громко и радостно вопя «Скорее, Наруто! Беги, скорее!». Ту Коноху, где, прячась за спину матери, Сакура впервые издалека увидела угрюмого мальчика, не подозревающего, что он надолго станет смыслом её жизни. Ту Коноху, во дворах которой Ино когда-то впервые протянула ей руку и широко улыбнулась, назвав её своей подругой. Ту Коноху, где под раскидистой кроной дуба на учебном полигоне любил лежать Какаши-сенсей, будто бы полностью погружённый в свою книгу, но иногда во время очередной шумной перепалки на тренировке, Сакура могла поклясться, она улавливала лукавый взгляд из-под опущенных ресниц и тёплую улыбку под маской. Ту Коноху, где на старом, деревянном мосту Рок Ли, бережно сжимая в руках хрупкие цветы, так нежно и застенчиво улыбался ей. И теперь, когда выбор был сделан, мысли прояснились, нужно было всё обдумать. Уход Итачи не только расстроил и напугал, но и выбил из колеи. Ведь, в конце концов, они не до конца обсудили планы, и сейчас она была растеряна. Нужно было разведать обстановку и разработать план действий. Но Сакура знала, что немного времени у неё все же было. Пока Джинчуурики были собраны к Конохе, а у Акацуки было недостаточно ресурсов, чтобы добраться до них, да и провести извлечение всех разом при том, что на преступников идет охота, тоже не вышло бы. Сейчас нужна была информация. И достоверный источник сейчас сидел прямо перед ней, терпеливо ожидая, когда она придёт в себя. — Ты сказал, что мы увидимся с Саске, — мрачно заговорила Харуно. Голос был немного хриплым от долго молчания и непролитых слёз. Девушка прокашлялась и подняла голову, теперь глядя прямо на собеседника. Смысл ранее сказанных нукенином слов доходил медленно, но, в итоге, всё же вызвал холодящую тревогу. Тоби тем временем кивнул. — Зачем? — задала очередной вопрос, внимательно глядя на ничего не выражающую маску, будто та могла что-то ей поведать, выдать секреты хозяина. Глаз под маской воодушевлённо блеснул, словно нукенин ждал этого вопроса действительно очень долго. Но Сакура дёрнулась, как от удара током, когда осознание прошибло мозг подобно удару молнии. Очевидно. — Чтобы поймать Наруто, — проговорила она, не дав Тоби заговорить. — В том числе. Сакура нахмурилась, подумала ещё немного. — И в качестве замены Итачи. — Думаешь? — Я бы так и сделала, — безэмоционально бросила Харуно. — Тебе было известно о его состоянии, и, пусть он был достаточно силён, без должного лечения прожил бы не так долго. И сейчас у тебя достаточно козырей, чтобы убедить Саске присоединиться к вам, да? — Достаточно козырей, — по доброму передразнил Тоби, поднимаясь на ноги. — Думаешь, есть что-то ещё кроме информации об Итачи? — Что-то должно быть. Что-то, благодаря чему тебе доверял Итачи, и что сможет повлиять на Саске. И, судя по тому, что твоё поведение перед другими членами Акацуки совершенно отличалось от того, что я видела в нашу первую встречу, где были лишь я и Итачи, козырь кроется в твоей личности? Сакура не видела, но чувствовала, что под маской Тоби улыбался. — Думаешь, так тебе во всём и сознаюсь? — Ну, мы же напарники, — без раздумий проговорила Харуно. Мужчина бархатно рассмеялся, завёл руки за спину и выпрямился. В мгновение ока он вновь стал излучать доминирующую ауру, даже не прикладывая усилий и не запугивая. — А ты стала разговорчивее, — подметил он. — Мысли о скорой встрече с Саске привели тебя в чувства? Иръенин поджала губы и на мгновение притихла. — А если так? Допустим, я могу переманить Саске и сделаю это. Он станет частью Акацуки и разделит нашу идеологию. Что будешь делать? Сакура знала, что нужно ответить. Тоби сам дал ей подсказку ещё задолго до этого, когда признал, что следил за ними. Если следил, разве мог не увидеть, как глупая девочка слепо следовала за своей любовью, отвергая всё остальное? — Я пойду за Саске-куном. Куда угодно. Тоби сделал пару неторопливых шагов и немного повернул корпус в ту сторону, которую недавно сверлила взглядом Харуно. — Твоя первая любовь, верно? Сакура удивлённо застыла, не ожидая, что от преступника последует именно такой вопрос. Ей послышалось? Переспросить девушка не решилась, слишком абсурдным ей показалась эта ситуация. Тоби, однако, продолжил. — Когда стоит выбор из двоих, правильный — тот, кого ты любишь, верно? Верно ли Харуно поняла его? Он о Наруто? — Нет. Нет, правильный ответ: сделать всё возможное для обоих. Я сказала, что пойду за Саске-куном, это так. А потом мы вместе придумаем, как защитить Наруто. Тоби мягко хмыкнул. — Вот как. У тебя впереди много дел, да? Тогда советую пока набираться сил. — Ладно, — кивнула девушка. Она послушно улеглась на жёсткую поверхность и прикрыла глаза. Глубоко вдохнула, прислушалась к собственным ощущениям. Потоки чакры, хоть и слабее, чем обычно, циркулировали по телу почти в привычном темпе, приятно грели изнутри. В конце концов она и сама понимала, что ей нужны силы. Воздух на пару мгновений будто сделался гуще, а затем вновь пришел в норму. Тоби ушёл. ******** Горячий ветер трепал волосы. Кое-где всё ещё тлела сухая трава, обжигая обнажённые щиколотки. Удушливый запах гари, пыли и спекшейся крови проникал в нос и будто оседал толстым слоем на внутренних стенках носоглотки и в лёгких. Сакура закашлялась. Сердце отбивало бешеный ритм где-то в горле. Тревога разъедала изнутри, будто низ живота и позвонки покрыли муравьиной кислотой. Не хотелось разглядывать хаос вокруг, не хотелось обращать внимание на разнесённые в щепки бетонные постройки и дорожку из багровых капель, за которые предательски цеплялся взгляд. Не хотелось никуда идти. Совсем недавно Харуно была уверена, что стоит ей снова увидеть Саске, и он вновь станет центром её вселенной. Убедить вернуться в Коноху, окружить заботой, показать, что он не один — вот, чем должны были быть заняты её мысли, когда взгляд уловил до боли знакомый, полусогнутый, упирающийся коленями в обожжённую землю, дрожащий силуэт вдалеке. В конце концов, она ведь ожидала, что увидит нечто подобное. Она была готова. Но Харуно не смогла заставить себя сделать ни шагу, вперив сузившиеся радужки в неподвижную фигуру, распластавшуюся на всё ещё раскалённой после боя земле. В носу до боли засвербело, так что пришло растереть лицо холодными, несмотря на жар от недавнего пожара, ладонями, чтобы прийти в себя. Сакура заставила себя отвернуться, вместо этого поглядев на человека рядом. Тоби рассматривал картину вокруг. Ни поза, ни движения не выдавали мыслей мужчины. Резонно было бы предположить, что картина его удовлетворяла, а возможно даже и забавляла. Но голос, что прозвучал минутой позже, отличался от того, что приходилось слышать Сакуре ранее. Тихий, сиплый, немного уставший. — Что ощущаешь, глядя на это? — на несколько мгновений, пусть облачение нукенина по-прежнему не позволяло разглядеть ни сантиметра кожи, Харуно показалось, что мужчина снял с себя маску. Сакура не стала снова оглядывать происходящее вокруг. Картинки и так всплыли перед глазами помимо её воли. Горло судорожно сжалось, в носу неприятно покалывало. Девушка промолчала, но Тоби всё же понимающе кивнул. — Представь мир, где никому больше не придётся испытывать подобного, — в этот момент надежда, предвкушение, торжественность переполняли шиноби настолько, что словно выливались через край, захлестывая и Сакуру тоже. Сакура предпочла не отвечать. Они стояли так ещё некоторое время, пока вдалеке Саске, не в силах больше держаться, повалился набок и закрыл глаза, мелко подрагивая. — Ты долго, — раздался голос Тоби, снова ровный и холодный. Сакура дёрнулась и обернулась. Перед её глазами из земли возник Зетцу. — Ну извини, не все так же одарены, как и ты. Шиноби хмыкнул. — Расскажешь, что произошло, позже. Пока займись телом Итачи. Ах да, и те дети, что были с Саске. — Разберусь, — покорно кивнул Зетцу и вновь растворился в почве. — Тело Ита… Итачи-сана, что он будет с ним делать? — Не переживай, не съест, — хмыкнул брюнет, ободряюще похлопав её по плечу. — Пока что. Идём. Путь от склона, с которого они наблюдали, до самого места сражения был бесконечно долог. В итоге Сакура, не сдержавшись, сорвалась на бег, не выдержав торжественно-величественного темпа ходьбы своего напарника. Она рухнула перед другом на колени. Дрожащие пальцы трепетно обхватили окровавленное лицо юноши. — Саске-кун, — выдохнула Харуно, захлебываясь эмоциями. Парень слегка поморщился, разлепил глаза и уставился на нависшую над ним фигуру. — Са… кура? — хрипло выдавил он, не в силах понять, что происходит. Растерянность придавала его лицу мягкости. Иръенин почувствовала, как напряглось его тело, однако Учиха не спешил ничего предпринимать, просто наблюдал. Вероятно, он был слишком измотан, чтобы действовать первым. Саске не допускал мысли о том, что Сакура каким-то образом могла оказаться здесь, поэтому обдумывал другие варианты. Техника трансформации? Сон? Бред? В любом случае, следовало проанализировать ситуацию, а не действовать опрометчиво. В его ситуации необдуманные решения могут понести за собой плачевный результат. Однако, лицо юноши стало жёстче, стоило заметить за спиной знакомой ещё одну фигуру. — Ты! — он предпринял попытку подняться, но Сакура без труда удержала его на месте. — Не переживай, я не причиню тебе вреда. — С чего бы мне тебе верить? — Юноша, я один из немногих, кому ты можешь доверять. Наверное, не стоит томить? Рука нукенина скользнула к маске. Всё ещё поддерживая Саске, Сакура обернулась и затаила дыхание. — Позволь представиться. Ещё один выживший из клана Учиха — Учиха Мадара.