hanagoori

Взгляд изумрудных глаз будто прикипел к обескровленному лицу брюнета. Во сне его черты разгладились, исчезла складка между бровей, всегда плотно сжатые губы слегка приоткрылись, длинные ресницы трепетали, отбрасывая тени на впалые щеки. Сон юноши был тревожным. Сакура в последний раз скользнула влажным полотенцем по бледной коже, стирая остатки копоти и запекшейся крови. Саске слегка нахмурился. Харуно напряжённо застыла, так и не донеся ткань до тазика с водой, замерла, словно воришка, которого вот-вот поймают с поличным. Она затаила дыхание, боясь. что даже малейшего колебания воздуха будет достаточно, чтобы спугнуть иллюзорное спокойствие, окутавшее тёмную, тесную комнатку подобно кокону. Лишь когда Учиха вновь мирно засопел, Харуно позволила себе выдохнуть и отвести взгляд в сторону. Какое-то время она наблюдала, как от некогда белой ткани по тёплой воде расплываются алые завитки, окрашивая жидкость в грязно-розовый. Затем тихо выдохнула и осторожно попятилась назад, заняла место у противоположенной от Саске стены. Вероятно от того, что они находились под землёй, от холодных бетонных стен исходила неприятная прохлада. Она не помогала привести мысли в разгоряченной голове в порядок и не остужала лихорадочно горящее тело, лишь ещё больше нагнетала атмосферу, въедалась в кожу запахом могильной сырости. Сакура вздрогнула и отстранилась от ледяного камня, бросила ещё один беспокойный взгляд на друга. Наверняка он замёрз. Харуно постелила на сырую землю свой плащ, но едва ли он защищал от острых камней и холода. Девушка уткнулась лбом в колени и крепко зажмурилась. В голове крутилась лишь одна мысль: «хоть бы Саске проспал как можно дольше». Это было лучше для его истощённого тела и разума, однако, если быть до конца честной, у Харуно были и другие причины. От мысли о том, что нужно будет поговорить с другом, в голове становилось пусто. Сакура не представляла, что скажет Саске, ей нужно было больше времени. — Вам не обязательно находиться здесь, знаешь? Голос, который Сакура в последнее время слышала так часто, что почти к нему привыкла, теперь заставил девушку дёрнуться, словно через тело пропустили разряд тока. Недавние события вспыхнули в голове, и Харуно даже вновь почувствовала на коже жар пламени, который едва не спалил её. Единственное, что она тогда успела заметить, это шаринган, мелькнувший под сдвинутой набок маской, а затем её отшвырнуло в сторону. Когда она от неожиданности резко вдохнула, сгустившийся, вязкий, горячий воздух залился в лёгкие, обжигая горло. Саске почти сразу потерял сознание, а Тоби глухо посмеивался, похлопывая по обгоревшим, дымящимся проплешинам на одежде кожаной перчаткой. Тогда она застыла, словно парализованная, пытаясь переварить случившееся. Мужчина, что назвал себя Мадарой, спас ей жизнь. Едва ли пламя, на пути которого она стояла, оставило бы от неё хоть мокрое место. Сила, заключенная во внезапной атаке, поражала. Даже избежав столкновения с ней, Сакура ощутила пугающую мощь, эти вибрации пронзили её до костей. И всё же мужчина, что принял на себя удар, был в порядке. Более, чем в порядке. Он выглядел в крайней степени удовлетворённым, будто получил в руки сразу несколько козырных карт. Харуно ощущала благодарность вперемешку с липким страхом. Нет, куноичи была почти в ужасе. Однако, когда внушительная фигура выплыла из мрака, иръенин поднялась на ноги и сделала пару шагов в сторону, заслоняя собой Саске. Девушка не спешила тянуться к кунаю за поясом, справедливо рассудив, что от него не будет пользы. Вместо этого она вперила в мужчину настороженный взгляд, пытаясь разгадать его мысли. Однако, пусть лицо нукенина больше ничего не скрывало, Сакуре показалось, что маска никуда не делась. — Брось, я не причиню Вам вреда. — Знаю, — в этом Харуно была уверена. Они с Саске ещё не сыграли свои роли в его плане, убить их было бы кощунством. — Правда? — Тоби вопросительно приподнял бровь. Кажется, мужчина тоже пытался понять, что творилось в голове у Харуно. Но, либо медик провела слишком много времени в компании беглых шиноби, либо дело в ней самой, сейчас Сакура была такой же ненормальной, как и они, а значит непредсказуемой. При мысли об этом уголок губ девушки дернулся в намёке на улыбку, от чего бровь «лидера клана» задралась ещё выше. — О чём ты думаешь? — наконец озвучил вопрос брюнет. — О том, что многовато Учих на квадратный метр, как для вымершего клана. Нукенин беззлобно усмехнулся, повёл плечами, расслабив их. Он запустил руки в карманы и перенёс вес на правую ногу. С его губ так и не сошла весёлая улыбка, казалось, мужчина полностью расслабился в присутствии девушки, но, несмотря на доброжелательный вид, его фигура всё ещё выглядела внушительно, окружённая подавляющей аурой. — Нет, серьёзно, о чём ты думаешь? Сакуре было не до смеха. Она поняла вопрос и с первого раза, но ей нужно было обдумать, какой ответ будет правильным. Единственное, что было ясно — нужно довести дело до конца. Следующие шаги в её голове были размытыми, она не представляла, что именно должна делать. Вернуться в Коноху, доложить о ситуации и сражаться бок о бок с друзьями? Нет, определённо нет. В её руках было несколько козырных карт и очень важно правильно их разложить. Вернуться в Коноху значило бы разменять козырь в самом начале игры, лишившись всех преимуществ. Сакура не могла позволить себе потерять связь с зачинщиками всего, а в особенности с Мадарой. Нужно было укрепить свою позицию в организации и в правильный момент разрушить механизм изнутри. Но положение оставалось шатким. Сакура не знала, сколько у неё времени. Она не имела понятия, действительно ли назвавшийся лидером клана ей доверяет или своим неоднозначным поведением пытается добиться от неё каких-то определенных действий. Она успела убедиться, что, пусть Сасори и славился пугающей репутацией Кукловода, управляющего людьми, он был не единственным марионеточником в организации. К тому же, хоть ей и нужно было в короткие сроки добиться расположения шиноби, учитывая её поведение ранее, внезапная перемена настроения могла лишь вызвать подозрения. Иръенин чувствовала, будто ступает по шаткой лестнице не в полной темноте, которая даже, наверное, облегчила путь, пробуждая прочие органы чувств, но в полумраке, словно глядя на всё сквозь запотевшее стекло, видя лишь нечеткие очертания. От этого раскалывалась голова и накатывало раздражение. Она могла оступиться и сорваться в любой момент, и путь вниз обещал быть болезненным, она ведь уже достаточно далеко зашла. Помимо прочего было то, что вызывало у Сакуры гораздо большую тревогу. Куноичи бросила мимолетный взгляд за спину, где мирно сопел Саске. — Прогуляемся, — предложил Тоби, заметив жест девушки. Чтож, Сакуре оставалось лишь сильнее вцепиться в перила и упрямо двигаться вперед. — Хорошо, — кивнула медик, послушно следуя к выходу. Проходя мимо мужчины, она уловила тихое, удивлённое «о?» и едва удержалась, чтобы не поморщиться от досады. Какого поведения от неё ожидают? Как ей не выглядеть подозрительной? Стоило выйти наружу, как продрогшее тело, ощутившее тёплые лучи солнца, покрылось мурашками. Сакура позволила себе застыть, подставив бледное лицо лучам, буквально ощущая, как каждая клеточка её тела наполняется мягким, медового цвета теплом. Шумно втянув воздух, она почти ощутила сладость на кончике языка. Несмотря на ожидающие её трудности, Харуно ощущала легкость. Как ни странно, привели к ней именно выводы о порочности мира и самой Конохи. Ведь если даже у идеалов есть свои скелеты в шкафу, ей, маленькой куноичи, иметь их тоже можно? Разумеется, Сакура знала, что некоторые её поступки были непростительны, некоторые глупы, они никуда не делись и сделанного уже не исправить, но они больше не придавливали иръенина к земле, ломая кости и раздавливая всмятку легкие и сердце своей тяжестью. Сделаные ею ошибки навсегда останутся в истории её жизни, подобно жирным чернильным кляксам, которые не вывести. Если другие не заметят или не узнают, Сакура всегда будет помнить. Но они больше не ощущались проклятой кангой, сжимающей горло. Это были тени прошлого, как бы ужасно это не звучало. Те события давно минули, и людей, что периодически являлись в кошмарах, тоже уже не было. Терзали Харуно бесплодные тени, порождённые ей же самой. И они больше не имели власти над девушкой. Она могла постараться забыть, начать всё с начала, но куноичи выбрала иное. Выбрала запомнить каждую секунду пережитых ею кошмаров, превращая их в уроки. Они обошлись слишком дорого и заплатить пришлось не ей одной, но именно поэтому они столь бесценны. Приняв правду о своей деревне, Сакура сумела принять себя. Тоби не нарушал воцарившегося молчания. Казалось, ему тоже было над чем поразмыслить. Сакура перевела покрасневшие от яркого света глаза на мужчину. Он стоял по левую сторону от неё, являя взору изуродованное шрамами лицо. Сакура невольно задержала на них взгляд, но почти сразу одёрнула себя. В голове вертелись тысячи вариантов того, с чего следовало начать разговор. Возможно, некоторые из них были верными, но Сакура ведь редко делала что-то правильно. — Саске не согласится присоединиться к преступной организации. К преступной организации, частью которой был Итачи-сан, — проговорила она. Тоби глухо хмыкнул, так и не взглянув на девушку. Он неторопливо сложил руки за спиной и лишь потом заговорил. — Ты же знаешь, что у меня есть способ его переубедить. — Так же, как и Вы знаете, о чём я хотела бы попросить. — Но тебе уже известен мой ответ, так к чему этот разговор? Двое на несколько мгновений замолчали, размышляя над ситуацией. — Итачи-сан не хотел, чтобы Саске знал. — Ну, Итачи мертв. Терпеть на себе тяжесть его молчаливого осуждающего взгляда нам не придётся. Сакура хмуро взглянула на собеседника. — Да и ему уже не до того, не переживай, что он будет чувствовать себя преданным. Мёртвые, знаешь ли, особо ничего не чувствуют. — Я была против его решения, но сейчас… Саске захочет уничтожить Коноху, — сердце девушки болезненно сжалось. На этот счёт в голове роились тысячи мыслей. Сакура решилась озвучить лишь одну, что тревожила её больше всего. — Саске своими руками убил родного брата, а узнав правду, пойдёт против деревни. Он потеряет всех, пусть и будет считать, что это именно то, что было нужно ему. Но в итоге ему ведь будет очень больно действительно остаться одному. Я боюсь этого. Боюсь, что ему действительно будет очень-очень больно, гораздо больнее, чем сейчас. И рядом никого не окажется. — Забавно, — хмыкнул шиноби, но выражение его лица говорило о том, что ему совершенно не весело. — Говоришь, что он всех убьёт, но высказала своё волнение только за самого убийцу. — Мёртвые особо ничего не чувствуют, — Харуно переняла его интонацию. — А он останется, будет думать и будет чувствовать. Вам знакомо это? Когда нечто ужасное уже случилось, но никак не выходит перестать прокручивать события в голове, раздумывая, было ли принятое вами решение верным? Может, что-то было упущено из вида? Может, стоило поступить по-другому? Но уже поздно, и сбитый с толку одной ошибкой, начинаешь совершать новые и новые. И потом вы медленно сходите с ума. Это как тонуть в болоте, где с каждым шагом тебя засасывает всё глубже. Меньше всего я бы хотела видеть, как это происходит с Саске. Или с Наруто, — последнюю фразу девушка выдохнула едва слышно, больше для себя, чем для собеседника. Лишь заметив на себе пристальный взгляд мужчины, Сакура затихла. Казалось, он хочет ответить, секунды тянулись, а он так и не произнёс ни звука, продолжая смотреть. — С чего ты решила, что мне интересны твои душевные терзания? — безразлично проговорил он наконец. Задумчивый взгляд вновь стал пустым, когда он направил его на линию горизонта. — Ранее вы искренне поведали о своих мыслях, я решила быть искренней тоже, — куноичи вспомнила о том коротком моменте, когда нукенин лишь при мысли о будущем, которое решил создать, преисполнился эмоций настолько, что они перелились через край, словно переполненный сосуд. В ту секунду даже сама Харуно почувствовала неясный трепет. — И ещё, думаю, вам тоже известно это ощущение. Или… Усталый взгляд брюнета вновь метнулся к куноичи. — Или? — Или вы только начинаете с ним знакомиться? — Пока я не стану ничего говорить Саске. Пока, — с нажимом повторил Тоби, заметив на лице Харуно тень облегчения. Его голос снова стал громким, равнодушным, с лёгким оттенком воодушевления. Плечи едва заметно расправились. Он продолжил, — однако, он нужен организации. Если ты не сумеешь убедить его, мне придется взять всё в свои руки. Позаботься об его состоянии. В ближайшие дни я созову оставшихся членов Акацуки, необходимо разработать план. Решив, что не стоит злоупотреблять свободой слова, Харуно кратко кивнула. — И раз уж шок от внезапной новости касаемо моей личности прошёл, и ты вспомнила о том, что Саске волнует тебя больше всего на свете, предлагаю воспользоваться моим гостеприимством и подыскать для него комнату получше. — Спасибо? — удивлённая едва заметной теплотой в голосе Учихи, Сакура слегка повысила голос, от чего интонация стала почти вопросительной. Тоби снисходительно хмыкнул и, больше не произнеся ни звука, покинул иръенина. Сакура проводила его силуэт задумчивым взглядом, ощущая, как на душе скребутся кошки. Подобные проявления заботы со стороны нукенинов заставляли девушку вспоминать, что они не просто сосредоточие зла в чистом виде. Они тоже люди и их спектр эмоций не ограничен чёрным цветом. Медик вновь начинала задумываться о череде событий, которые привели их туда, где они теперь находились. Когда-то она ненавидела и боялась Итачи, но оказалось, что он не такой человек, каким представлялся в её воображении. — В следующий раз, — лба Харуно коснулись холодные пальцы. Сакура вздрогнула от неожиданности, но быстрее, чем успела что-либо сообразить, ощущение чужого касания уже исчезло. Словно ничего не случилось, Итачи прикрыл глаза и откинулся на ствол дерева, намереваясь поспать перед предстоящим извлечением. В носу засвербело, и Харуно мотнула головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Как назло, в голове всплыло другое, заставившее щеки девушки вспыхнуть. Иръенин не сдержала полустона-полувсхлипа, когда Сасори медленно погрузил их пальцы внутрь. Промычав что-то, Сакура оттолкнулась от спины нукенина и наклонилась вперёд, упершись рукой в пол. Колени разъехались чуть шире, и Сакура толкнулась бёдрами, будто требуя продолжить, чувствуя, как вокруг её фаланги пульсируют стенки влагалища. — …ты принадлежишь мне, и я не позволю тебе меня оставить, как… — он резко умолк. — Нет! — в панике воскликнула она, надеясь, что приказной тон остановит реакцию тела на возникшие перед глазами картинки. Прижав ладони к щекам, куноичи потрясла головой. — Почему так внезапно? Стыдно, боже, как стыдно. У Харуно не было времени ранее, но сейчас она невольно задумалась над тем, как отреагировал Акасуно на её исчезновение. Это было ошибкой. Мысли о Кукловоде тут же полностью заполонили её голову, но в итоге она без конца возвращалась к обронённой им фразе. «…я не позволю тебе меня оставить, как…» Как кто? Родители? Бабушка? Или, может, весь мир, ответивший равнодушием на его боль? Почему он так цепляется за любое проявление эмоций Сакуры? Больше не в силах выдерживать этого, она повела плечами, сбрасывая с себя задумчивость, а затем медленно зашагала в сторону убежища. В первую очередь нужно было позаботиться о Саске. Поиск комнаты занял больше часа. Куноичи продрогла, пока обходила бесконечные коридоры постройки. От тусклого, холодного света ламп болели глаза. В однообразных комнатах с гладкими, каменными стенами было не за что зацепиться глазу. В большинстве из них не было ни мебели, ни электричества. Где-то валялись перекошенные табуретки или поваленные на пол столы. Сакура могла лишь строить догадки на счёт того, что это здание представляло из себя раньше. Наконец Сакура поняла, что поиски идеальной комнаты приведут лишь к бессмысленной потере времени. Разыскав подходящую комнату на верхнем ярусе, где было немного теплее, чем внизу, Сакура приволокла туда найденные ею футон, табурет, пару стульев и даже обогреватель, найденный в одном из заброшенных кабинетов. Фляжка с водой была полна наполовину, а в сумке нашлась пара булочек, немного заветренных, но сейчас Харуно не представляла, где раздобыть другую еду. Искать по этому поводу Мадару казалось нелепым. Она пообещала себе, что займётся этим вопросом позже. В животе заурчало, но девушка одёрнула себя. Уложила скудные припасы на чистый лист бумаги и, взглянув напоследок на «сервировку стола», решила, что теперь можно привести сюда Саске.

***

Сакура начинала волноваться. Она уже в третий раз вливала чакру в изнеможённое тело друга. Ранее она была слишком уставшей и потрясённой обрушившимися событиями, чтобы заметить, насколько слаб был Саске. Пусть физических увечий почти не наблюдалось, чакра была истощена настолько, что Сакура не могла понять, откуда взялись силы на атаку Тоби. Казалось, несколько дней подряд его доводили до предела, заставляя сражаться на пределе своих возможностей. — Это ведь не мог быть Итачи-сан? — прошептала Харуно, погружённая в раздумья. — Точно не мог. — Почему нет? — раздался тихий, безжизненный голос. Однако, несмотря на слабость, в нём явно слышался металл. Сакура вздрогнула и подняла взгляд, тут же натыкаясь на холод обсидиановых глаз. Проснулся. Харуно ощутила облечение. Уголки губ поползли вверх. — Саске-кун. Саске поморщился. Он скривил губы и едва заметно шевельнулся. Сил не хватало, однако юноша явно дал понять, чего хочет. Будто ошпаренная, Сакура отдёрнула руки. Наступила неловкая тишина. — Как ты себя чувствуешь? — Смотришь на меня и задаешь такой глупый вопрос? Полагаю, ты весьма посредственный иръенин? — Я… — Харуно не нашлась, что ответить. Вопрос действительно вышел очень глупым. Не став ничего больше говорить, Сакура поспешила к столу. Днём ранее заготовленные запасы всё ещё оставались на месте. Взглянув на них сейчас, Харуно немного смутилась, но всё же взяла в руки и бережно поднесла к футону. — Ты, наверное, голоден? Пока это всё, что есть, — она протянула еду другу. Саске взглянул на девушку лишь на мгновение прежде, чем отвернуться. Вновь наступило долгое молчание. Сакура ощутила, что словно вернулась на несколько лет назад. От этого стала неуютно. Она больше не желала быть той девочкой, что недостойна даже взгляда. И всё же она не смогла заставить себя сказать ни слова. Молча оставив еду у постели, Сакура поднялась, намереваясь покинуть комнату. — Ты права. — А? — голос настиг у самых дверей. Девушка застыла. — Тот, кто довёл меня до такого состояния и едва не убил, это был не Итачи. Это был Наруто.