Он помнил каждую секунду того дня.
Её кожа блестела от пота, влажные волосы липли к телу, складываясь в причудливый узор, помнил движения её бедер, пока его пальцы находились глубоко в ней, приоткрытые губы, взгляд подёрнутых поволокой изумрудных глаз из-под пышного веера ресниц.
Даже с проявлением слабостей, даже делая вещи, которые раньше мужчина считал отвратительными и грязными, она всё ещё оставалась совершенством в чистом виде. Эти вещи просто не могли испортить её, напротив. Она настойчиво пыталась спрятать их, не понимая, что они служили украшениями, дополняющими образ.
Впервые он настолько жалел, что больше не способен чувствовать. Ему до одури хотелось зарыться носом в облако волос, услышать её запах, вдохнуть так глубоко, чтобы он въелся в его внутренности. Хотелось прикусить пульсирующую вену на шее, ощущая кончиком языка солоноватый вкус её пота. Ощутить под пальцами, насколько мягкая и горячая её кожа.
Кукловод не мог не заметить, как её рука потянулась к его сердцу. Но эмоции в её глазах, о которых она, возможно, и сама не догадывалась: предвкушение, ликование, жажда крови, безумие, делали её столь прекрасной, что Акасуно мог лишь смотреть и смотреть и смотреть. В любом случае, этот бесполезный кусок плоти у него в груди признавал хозяйкой куноичи напротив него в гораздо большей степени, чем человека, в чьём теле находился.
— Данна!
Затем раздался стук, и Сакура вздрогнула, захлопнула шкатулку с украшениями, не хотела, чтобы видели посторонние. Вновь надела своё неприметное платьице, вернулась к образу тихой, милой девочки, стала пустой оболочкой.
Раздражало.
Сасори было мало этого.
Если бы одной лишь красивой картинки было достаточно, он давно бы сделал её марионеткой и нашпиговал железяками. Если бы всё было так просто. Он бы не сходил с ума, всё своё свободное время проводя в мастерской, наблюдая, как очередное лицо, что только что было искажено страхом, теряет всякие краски. Как глаза стекленеют, пустой взгляд устремляется в никуда. Раньше Акасуно не позволил бы себе такого расточительства, но теперь создание обычных марионеток его не интересовало. Он был одержим лишь одной мыслью.
— Не обращай внимания, — не скрывая раздражения, проговорил Сасори.
Ему хотелось вернуть назад утерянный момент.
— Данна, это о том… ты знаешь, о ком. Ты сам просил разузнать, будто мне делать больше нечего. Если тебе не интересно, я, пожалуй…
— Чёрт. Скоро вернусь.
Сасори поднялся с места и неторопливо отправился к двери.
— Что? — спросил он, стоило двери за ним захлопнуться.
— Как грубо. Заставляешь бегать по своим поручениям, даже не здороваешься. Считаешь, я твой слуга или что? — капризно проворчал блондин, вольготно растягиваясь на близлежащем стволе поваленного дерева.
— Ты сам хотел проследить за ними.
— И я был прав, между прочим. Говорил я, что с этим уродцем в маске что-то нечисто. Ещё тогда, когда он бредил о том, что Какузу убили шиноби Конохи. Итачи назвал его, ты только подумай, Мадара!
Сасори задумчиво кивнул. Ему приходилось слышать это имя раньше. Сейчас он уже и не вспомнит, где. Другие шиноби обычно мало его интересовали, только если им не предстояло стать частью его коллекции. Однако, этот факт мало его интересовал.
— И что? Знаешь, кто это?
— Не очень, — Дейдара задумчиво сдвинул брови на переносице. — Но он так пафосно болтал своим мужественным, низким голосом. Выглядел, знаешь, внушительно.
— Мы собираемся обсуждать, как ты словил фетиш на таинственного мужика? Мне принести какао и заплести тебе косички?
Дейдара мрачно взглянул на сокомандника.
— С каких пор Данна стал таким искрометным шутником? Кстати, этот Итачи, — расположение духа вернулось к нукенину, стоило заметить, что Сасори стал внимательно прислушиваться. — Этот Тоби-Мадара сказал ему, что его братишка в бегах и стоит поторопиться. Что-то в этом роде. Полагаю, он покинет Убежище сегодня. Если хочешь… поболтать с ним, придётся поторопиться.
Сасори кивнул.
Оставлять Сакуру одну было нельзя. Это было ошибкой. Впрочем, оглядываясь назад, Сасори понимал, что совершал в последнее время непозволительно много ошибок. Из-за куноичи Конохи. Как жалко.
Мужчина брезгливо взглянул на руки. Кровь на них высохла и стала почти чёрной. Он был покрыт ею с ног до головы. В запутанных, рыжих волосах виднелись кусочки чужой плоти. Кукловод подумал, что, должно быть, в пещере стоит отвратный запах. Он опустился на землю, прикрыл глаза. Кукольное лицо выражало умиротворение. Казалось, он в крайней степени спокоен. Однако Акасуно чувствовал себя паршиво. Сердце бешено стучало, ощущалось так, будто через него пропускали разряды тока. В то же время оно ощущалось тяжёлым и неподъёмным, словно ему разворотили грудную клетку, переломали рёбра и всунули вместо куска плоти огромный булыжник. Но это было не так. Будь там кусок камня, он бы ничего не ощущал, не проходил через эту пытку. Снова.
Стоило ему прикрыть глаза, и каменные своды пещеры будто снова превратились в серые стены его комнатушки — клетку. Он открыл глаза, ощущая то фантомное чувство. Тряхнул головой.
Кукловод знал, что сейчас нужно подождать, но ожидание давалось слишком сложно. Образы из детства вернулись. Он будто снова сидел у окна, всматривался в лица, пока разочарование всё сильнее опаляло грудную клетку. И, как бы нукенин не пытался привести мысли в порядок, он вновь чувствовал себя брошенным всеми ребёнком.
— Наконец-то. Ненавижу ждать, — выдохнул Акасуно. — Эй, ты.
Возникший во входе силуэт замер на мгновение, а затем лёгкой походкой направился внутрь.
— Раз уж ты теперь знаешь моё настоящее имя, можешь звать меня им, — любезно разрешил человек в маске.
— Эй, ты, — лениво повторил Сасори, не открывая глаз. Он явно ощущал присутствие второго, но настойчиво его игнорировал. Тот, впрочем, тоже не торопился вклиниться в разговор, лишь безмолвно наблюдая.
— Верни.
— Вернуть? — хмыкнул Тоби. — Что?
— Её.
— Я смутно предполагаю, что ты говоришь о Сакуре. С чего же ты взял, что я знаю, где она?
— Ни один известный мне шиноби не в силах пробраться в мою мастерскую, кроме Дейдары. Скажешь, это он её прячет?
— Ты делаешь мне комплимент? — Тоби в наигранном восхищении приложил ладонь к щеке.
— Верни, пока я не выпотрошил тебя и не засунул твои кишки тебе же в глотку.
— Я бы сказал, что подобное будет сложно осуществить малышу вроде тебя, но, вижу, ты уже попрактиковался, — мужчина склонил голову и критично оглядел кровавое месиво, что раньше, вероятно, являлось группой людей. Из некоторых отдельных частей тела торчали металлические заготовки, что говорило о намерении нукенина создать марионеток. — Мастерил игрушки, пока взрослых не было дома?
— Ты меня слышал.
— Эй, но мы говорим о члене Акацуки, ладно? — Тоби добродушно рассмеялся, словно пытался успокоить взбесившегося друга, спорящего с продавцом. — Насколько я помню, твоей собственностью она станет после смерти. Разве это не значит, что тебе надо быть рядом с ней, чтобы не упустить этот момент?
— Называй вещи своими именами. Тебе нужны люди.
— Ты часть организации, — напомнил Тоби. Доброжелательности в его тоне поубавилось. — Я пытался быть вежлив, раз уж твой переходный возраст затянулся. Но пора вспомнить, кому ты подчиняешься.
— Я
согласился присоединиться к организации лишь потому, что мне было скучно, — взгляд Акасуно потемнел, когда он обернулся к собеседникам. — Не стоит принимать моё великодушие за свою власть. Боюсь, правда тебя разочарует. И раз уж ты так отчаянно нуждаешься в моей помощи, должен был догадаться, что приходить ко мне с этим червяком было не лучшей стратегической идеей.
— Сасори-сама, признаю, мы плохо расстались, но почему бы нам не оставить всё в прошлом? Теперь я — новый человек.
— Вижу, — Кукловод наконец обратил внимание на третьего в помещении. Он скользнул по нему взглядом, на лице отразилось отвращение. — Это тебя не красит.
— Как бы там ни было, Мадара-сама хочет сказать, что пора возвращаться к изначальному плану. Несколько дней назад Коноха была разрушена. Сейчас они слабы как никогда. Это возможность заполучить всех хвостатых разом. А раз Вам так нужна куноичи, она послужит вознаграждением за этот небольшой труд.
Сасори сжал ладонь в кулак и вздёрнул подбородок. Взгляд сверкнул злобой в полутьме, однако мужчина закрыл глаза, а когда открыл снова, в нём вновь было лишь равнодушие.
— Я не работаю для того, чтобы заслужить от кого-то подачку. Я просто беру то, что хочу.
Его голос опасно понизился. Кровавое месиво на полу зашевелилось. Те, кто когда-то были людьми, поднялись в полный рост. Из вспоротых животов с влажными шлепками стали вываливаться внутренности, однако марионетки этого будто не замечали. На почти нетронутых лицах застыло отсутствующее выражение. Существа медленно поплелись в сторону непрошенных гостей.
— Кроме того, я не люблю, когда мной пытаются манипулировать.
— Бросьте, Сасори-сама, Вы же не думаете, что этот мусор нам навредит?
— Нет. Я думаю, что вы не достойны того, чтобы тратить на вас силы, — отмахнулся Акасуно, медленно направившись к выходу.
Марионетки, составленные из ошметков мяса, не могли принести серьёзного урона. Однако пара из них добралась до расслабившегося Кабуто, сумев коснуться рукава и подола плаща. Когда ткань соприкоснулась с гниющей жижей, покрывавшей тела мертвецов, она зашипела, будто её окунули в кислоту. Якуши брезгливо отпихнул труп и стянул предмет гардероба.
Тоби, отошедший от заварушки на почтенное расстояние, лишь молча наблюдал. Несколько дней назад он испытал сильнейший приступ и до сих пор чувствовал себя неважно. Ему казалось, он умрёт раньше, чем догорит Коноха. Даже его напускной образ весельчака теперь давался ему с трудом.
— Увидимся, — наконец бросил он Кабуто, не в силах больше терпеть.
Якуши не успел спросить его о чём-либо. Прежде, чем он открыл рот, нукенин растаял в воздухе.
***
Последнее, что заметила Харуно, это как рука друга потянулась к её бешено колотящемуся сердцу. Она зажмурилась и глубоко вдохнула, как перед погружением под воду. Звонкий треск раздражал натянутые до предела нервы. Харуно ощущала, как стремительно заряжается воздух вокруг. Волосы на затылке зашевелились. Яркий свет бил по глазам даже сквозь плотно сомкнутые веки.
Сакура не успела даже выдохнуть.
Всё стихло слишком резко. Наступила тишина. Медик слышала лишь, как кровь шумит в ушах. Пару мгновений куноичи продолжала стоять, не было сил, чтобы пошевелиться. В чувство привело странное ощущение. Тёплые капли медленно стекали по лицу, шее, расползались по ткани, делая её ещё темнее. Сакура приоткрыла глаза. Первое, что бросилось в глаза — бледное, застывшее лицо друга, окроплённое бардовыми брызгами. Опустив взгляд ниже, Харуно замерла.
— Саске? — севшим голосом позвала она, но брюнет на обратил внимания.
Нужно было отвлечь юношу, оказать первую помощь, но первые пару секунд, которые, казалось, тянулись вечность, медик и сама не могла оторвать взгляда от руки друга. Вернее от того, что от неё осталось. Та часть, что должна была находиться ниже локтя, исчезла. Изорванная ткань белоснежной рубашки пропиталась кровью и совсем не прикрывала ошмётки плоти и кожи, повисшие на плечевой кости.
Поборов тошноту, Сакура сделала шаг навстречу другу, но стальная хватка на плече заставила остановиться. Девушка порывисто обернулась. Облегчение, которое едва успело зародиться при виде знакомого лица, тут же сменилось тревогой, стоило увидеть выражение лица мужчины.
— Его рука… — всё, что сумела выдавить Харуно.
— Да, — кивнул Тоби. Он некоторое время сверлил взглядом Саске. Тот стремительно терял кровь, лицо становилось всё бледнее, стойка утеряла прежнюю твердость.
— Нужно помочь, — на этот раз тверже заявила иръенин, пытаясь вывернуться из хватки. — Нужно остановить кровь!
— Оставь, — холодно бросил Акацуки, не позволяя куноичи сбросить руку.
Несмотря на уверенный, приказной тон, девушка ощутила, как пальцы, крепко сжимающие её плечо едва заметно подрагивают. Почему-то на мгновение Харуно подумала, что если обернётся и заглянет в лицо мужчины, сможет разглядеть что-то тайное, то, что он прятал всё это время. Отбросив странные мысли, девушка пустила в руку мощный поток чакры. Приложив больше силы, чем следовало, она оттолкнула не оказавшего сопротивления нукенина. Пролетев пару метров, он с грохотом влетел в стену. Волнение за друга полностью лишило Сакуру инстинкта самосохранения. Даже не подумав о том, что взбешенный её выходкой шиноби может атаковать в ответ, не оставив от неё и мокрого места, Харуно бросилась к парню, который уже осел на покрытый обломками и пылью пол. Чидори отняло слишком много чакры у и без того не до конца восстановившегося юноши, потому Саске с трудом переносил потерю крови.
— Потерпи, — тихо проговорила Сакура, пытаясь помочь юноше опереться на себя и одновременно облегчить боль, остановить кровопотерю. — Сейчас станет легче.
Упрямо стараясь сидеть самостоятельно, Саске взглянул на медика затуманенным от боли взором. Почти побелевшие губы слегка приоткрылись, но он так не сумел выдавить ни звука, лишь открывал и закрывал рот. Наблюдая за сокомандником, Харуно отчаянно цеплялась за ускользающее самообладание. На глазах неизбежно проступали слёзы, которые девушка упрямо смаргивала. Обида за то, что увидела в чужих видениях, мысли об Акацуки, даже та боль и страх, что возникли при мысли о том, что Саске был готов убить её, всё это покинуло голову Харуно. На эти секунды её мир вновь полностью занял собой друг детства. Она не могла ненавидеть этого парня, не могла винить за что-то, и никакими силами не смогла бы заставить себя ощутить подобную яду сладость мести, которую испытала бы по отношению к любому другому. Она просто принимала его, всего без исключения, со всеми его демонами. Его и Наруто. Они были её Конохой.
Заметив попытки Учихи сказать что-то, девушка выдавила подобие улыбки.
— Посиди так немного. Попробуешь убить меня, когда полностью поправишься, ладно? Временное перемирие, — как можно спокойнее проговорила Харуно, продолжая вкладывать все силы в лечение.
Саске сверлил её лицо нечитаемым взглядом около десятка секунд прежде, чем прикрыть веки и уткнуться в плечо медика мокрым от холодного пота лбом. Сакура ощутила, как обмякло его тело. Он потерял сознание.
— Он бы убил тебя, — голос Тоби, что раздался далеко позади, был уставшим и безжизненным.
Он так и не поднялся с места, продолжал сидеть, прислонившись к стене. Сакура ощущала его взгляд.
— Скорее всего, — ответила она, не оборачиваясь. — Это не значит, что он плохой человек.
— Нет?
— Я совершила много ошибок, нарушила множество правил шиноби. Не зная всех фактов, кто-то может считать меня плохим человеком и думать, что убить меня — верное решение. Кто-то может быть такого же мнения о нём. Кто будет прав?
Сакура вздохнула, аккуратно коснулась волос на затылке кончиками пальцев, но, подумав, опустила руку.
Оглядела увечье. Кровь уже не текла. Рану парня надёжно окутывала чакра. Харуно слышала сбивчивое дыхание Учихи под ухом, чувствовала тяжесть его веса. Это вызывало приятное спокойствие. На некоторое время в полуразрушенном коридоре воцарилась тишина. Достаточно отдохнув, Сакура стала медленно подниматься на ноги, аккуратно поддерживая друга. Нужно было отнести его обратно в комнату и как следует обработать рану.
— В мире шиноби тех, кто не подчиняется правилам, называют мусором, но те, кто не заботится о своих товарищах, куда хуже мусора, — знакомые слова заставили Харуно остановиться, едва она сделала пару шагов.
В голове кадр за кадром всплыли воспоминания из детства: первый день в академии, распределение на команды, знакомство с учителем, борьба за колокольчики, привязанный к столбу Наруто, а в довершение наставление, сказанное их сэнсэем.
В мире шиноби тех, кто не подчиняется правилам, называют мусором, но те, кто не заботится о своих товарищах, куда хуже мусора.
Харуно обернулась и бросила на нукенина взгляд. Тот безучастно глядел куда-то перед собой. Казалось, рану, которая затянулась толстой коркой и доколе не причиняла неудобств, с которой он научился жить, снова кто-то безжалостно разбередил. Шестерёнки нехотя крутились в уставшей голове. В душе зарождалось смутное подозрение.
— Неужто не спросишь? — невесело хмыкнул Учиха, ненадолго фокусируя взгляд на куноичи.
Он знал, о чём она подумает в первую очередь, упрямая девчонка, обожающая спорить.
Он был прав. В голове девушки и правда вертелся вопрос.
«Неужто-то Вы сами не предавали товарищей? Неужели не совершали ошибок, которые нельзя простить? И никогда не надеялись, что появится кто-то, кто поймёт, скажет «ничего страшного, все ошибаются», кто-то, кто спасет?».
Но она не задала его. Вопрос остался висеть в воздухе. В полной тишине Харуно развернулась и побрела прочь, неся на спине друга. Вскоре пара исчезла из вида, оставив после себя лишь лужи крови.
Некоторое время Тоби сверлил их взглядом, раздумывая о чём-то. Затем устало взъерошил волосы. Черты лица полностью расслабились, когда он прикрыл глаза и полностью откинулся назад, принимая расслабленную позу. Казалось, оставшись в одиночестве, он наконец стянул с себя тяжелый маскарадный костюм и смог дышать свободно.
— Всё-таки похожи, — проговорил он тихо, будто о чём-то вспомнив. Уголок губ дёрнулся в намёке на улыбку, которая была больше похожа на попытку приободрить себя, чем выражением искренней радости. — На этот раз я сумел спасти. Сумел. Рин, это мой второй шанс?
