***
Это было жестокое сражение, в котором его питала праведная месть. Все силы он собрал, чтобы разгромить предателя. Хатакэяма Ёсицугу. Сосед, которому доверяли все, даже отец оказался ослеплён лживой натурой скользкого змея. Клятва союза растоптана, над узами чести безжалостно надругались. Возможно всё могло закончиться иначе. Наверняка могло. Несмотря на возражения родных, опасающихся нового витка конфликта, и общего недостатка сил, Датэ Масамунэ всё-таки собрал всех доступных воинов под свои знамёна. И теперь они сражались, проливая собственную кровь в битве при Хитоторибаси. Асина, Сома, Хатакэяма и Сатакэ. Четыре клана против одного его, лишённого какой-либо поддержки. Он реализовал все наставления отца, разработал стратегию, а также сам не чурался замарать клинок кровью противников. И, в конце концов, победа, пусть даже с большими потерями. Впереди их ждала новая битва, но главная цель всего этого побоища достигнута — ненавистная ему личность теперь в его руках. «Ты доволен, Датэ?» Схваченный предатель выглядел уверенно, несмотря на незавидное положение. Отсутствие страха смерти? Нет, тут совершенно иное, более приземлённое для настолько ничтожной личности. Тот чуть ли не улыбался в его лицо, в лицо человека, чьего отца он подло убил. «Закрой рот, я не желаю слышать твои проклятые слова, предатель». Датэ сжал рукоять катаны настолько сильно, что она натужно заскрипела. «Грубо, но ты должен понимать — будь от него прок, я бы позволил ему жить, а так — сплошные проблемы. Винить тебе нужно не меня, а господина, которому он присягнул». Правота в словах имела место быть. Это шло в разрез с учением отца, тот изъян, который он пытался в нём исправить наравне с вспыльчивостью. И получилось, Масамунэ действительно полагал, что как неопытный мальчишка ошибался, но вот — перед ним доказательство правоты. «Твоя правда, Хатакэяма. Не умри тот как последний слабак, то всё повернулось бы иначе. Его господин оказался пустышкой, раз умер раньше вассала». Он выдохнул, немного успокоившись. Услышавший же это предатель чуть сильнее расслабился, пока Датэ не продолжил: «Но ты тоже последуешь этому пути, как и все твои союзники. Я сохраню тебе жизнь, пока не уничтожу каждую твою связь с этим миром. Сделаю из тебя живого, но неприкаянного призрака, а потом ты будешь отпущен на тот свет, пожираемый самим собой за слабость». На лицо говорившего наползла холодная, жестокая улыбка. «Ты наивен, если уверен в своём успехе! Смотри, чтобы тебя самого не постигла подобная участь!» Но Датэ лишь ударил предателя в лицо, отведя немного душу и прерывая бесконечный поток ругательств. Он позволил подчинённым увести военнопленного, после чего осмотрел поле прошедшей битвы. Видя этот упадок и вспоминая участь отца, в нём разгоралось пренебрежение к слабости. Ведь именно слабость стала причиной всего. Связавшись с господином, чью власть отец вскоре перерос — он потерял, и возможность получить защиту с его стороны. Это был односторонне выгодный союз, где он вкладывал всего себя, а второй с трудом старался поспевать. Не что-то радикально плохое, но совершенно бесперспективно и, в конце концов, фатально. И теперь, увидев пример верности своих ранее «ошибочных» суждений, Датэ понял, кому желает посвятить себя. «Тому, кто воплощает понятие силы!»***
Он чувствовал боль, следовательно — он ещё жив. Трудно сказать, что Нойтора чувствовал по этому поводу — то ли разочарование, то ли радость. Первым его порывом было желание вцепиться в того, кто находился рядом — тот самый неизвестный, который вопреки ожиданиям не стал его пожирать, но передумал. Не потому что преисполнился благодарностью, скорее уж наоборот — это начинало походить на акт жалости, что невыносимо для него. Всё куда прозаичнее. Джилга не мог пошевелиться. Попытка это сделать отдалась лишь невнятным шевелением и вспышкой дикой боли в области туловища, там, куда пришёлся удар лезвия Ямы. Сразу пришла расплата — рана открылась и потекла кровь. Неожиданно, но сразу после этого неизвестный подскочил к нему, склонился и припал к месту ранения. Казалось, теперь его уже взаправду начали жрать заживо. Пустой чувствовал, как его чуть ли не залили слюни — видимо, настолько был тот голоден. Он не корил себя за импульсивное действие, это в любом случае бы произошло. Нойтора лишь подвёл всё к скорой развязке. Хоть и факт задержки с его гибелью немного настораживал, но недостаточно, Адьюкас смирился уже с происходящим. Но вот, прошло секунд пятнадцать и неизвестный отступил, «утопив» Пустого в слюнях. «Теперь понятно», — мелькнула меланхоличная мысль. — «Использует как закуску. По кусочкам. Степенно и смакуя, но одновременно по чуть-чуть, утоляя голод», — это раздражало. Настолько ли он был жалок, что не достоин быть сожранным за один присест? А ещё… сколько от него уже успели… откусить? Правда, подумать над такими важными вещами Адьюкас не успел, ибо прозвучал голос. — Ты уже очнулся, — констатировал он. — Сможешь двигаться? Что странно — был тот чересчур мягким для мужского баритона, значило ли это… Собрав крохи доступных сил и отбросив прямо-таки самурайскую смиренность со смертью, он с большим трудом открыл глаз. Перед ним открылся вид на потолок небольшой пещеры — информативно. Сжав зубы, повернул через сопротивление собственного тела голову вправо, чтобы увидеть наконец-то неизвестного, коим оказался Пустой, чья нижняя половина была в точности как у лошади, а верхняя вполне себе человеческая, если исключить плотные природные доспехи с редкими клочками зелёной шерсти. Лицо скрывала маска, напоминающая закрытый шлем, украшенный парой загнутых рогов. Но во всём этом внимание Нойторы привлекло другое — грудь. Не то, чтобы это для него что-то значило… Да чёрт побери, значило! — Д-девка… — презрительно попытался сплюнуть Адьюкас, но лишь невнятно прохрипел. Удивительно, но это не потратило последних сил, наоборот — он постепенно начинал чувствовать себя всё лучше и лучше. — Это было довольно грубо, — спокойно сказала она. Грубо? Всего лишь факт. — Плевать, — выдохнул Джилга, сумев осмотреть рану, которая была покрыта слюнями. — Что за мерзость? — он скривился под маской, чувствуя себя… да… оплёванным, причём во всех смыслах. К чёрту такое дерьмо, лучше бы в самом деле жрали по кусочкам, чем вот так. Позор. — Я спасла твою жизнь, — решила объясниться Пустая, сложив руки на груди. — Для этого пришлось… облизать тебя. «Как корова соль», — передёрнуло его, и он с нарастающим гневом в глазе посмотрел на незнакомку. — Моя слюна обладает целебным свойством, — продолжила та, проигнорировав направленную на себя угрозу. — Согласись, это лучше, чем умереть, да? Нойтора хотел поспорить с данным утверждением. — Я тебя прикончу, — пообещал Джилга, проигнорировав тот факт, что сейчас валялся на земле. — Отрублю твои грязные копыта, разделю на две части, а потом буду медленно потрошить, пока ты не осознаешь, как я себя почувствовал! — он даже попытался встать для пущей внушительности, что пока не выходило. Она же в ответ склонила голову вбок, после чего… мир рухнул. По крайней мере, так показалось Нойторе. Плотная духовная сила напоминала океан — такая же бездонная и давящая. Он замер, а голова опустела, ведь ещё немного, ещё чуть-чуть стоит ей усилить давление реацу, и он умрёт в ту же секунду. Его хрупкая на данный момент душа безвозвратно расколется. Богомол считал себя сильным, и если так, то… какая она? Настоящее безумие, с таким ему не тягаться, даже несмотря на высокую планку для своего уровня эволюции. «Средний Великий Пустой»? Скорее ничтожество! Наверное, так себя ощущают простые Минусы, столкнувшиеся с кем-то вроде Гиллиана. Эта сила не могла принадлежать какому-то Адьюкасу, тогда… стало быть девка перед ним является… «Не может быть», — он сжал зубы в бессилии, не желая признавать весьма неприятный для него факт. — Какая-то ошибка! Бред! — прокричал Нойтора, вновь предпринимая попытку подняться, словно пытаясь таким образом опровергнуть нежелательную истину. — Да за кого ты себя принимаешь?! — раны ныли, кости трещали под давлением сокрушительной энергии, но Пустой продолжал подниматься, несмотря на то, что против него играло всё, даже слабое тело. — Ты? И Васто Лорде?! Смешно! — рывком, тот принял вертикальное положение, чтобы сразу же почти не рухнуть обратно. Вспышка боли заставила его на мгновение замереть, но это не столь значительно на фоне испытанного совсем недавно. Почему это выводило его из себя? Он не был готов столкнуться с одной из вершин, которую он хотел достичь. Это враз показало его незначительность, словно принизило все те битвы и достижения, которые Джилга достиг. Они банально терялись на фоне этой мощи. Он собирался умереть, был готов принять смерть и быть поглощённым, но мало того, что его поступок теперь им же воспринимался глупостью дурака, решившего довольствоваться малым, так ещё одновременно это проклятое спасение! Как будто… Как будто Васто Лорде — «король» этой пустыни — посчитал зазорным поглотить его! — Неужели, ставишь себя настолько высоко?! — подобное предубеждение в свою сторону выворачивало Джилгу. Она потопталась по его убеждениям с грацией носорога, а теперь принимала каждое слово с невероятным спокойствием. Видимо, даже неприязнь в её сторону от него она не желала воспринимать — слишком много для Адьюкаса. Это неприкрытая издёвка, и не важно — намерено или из «благих побуждений». В ответ — молчание. — Молчишь? — безумные смешки вырвались из его рта. — Правильно, молчи и слушай, женщина, когда мужчина говорит! — несмотря на её силу, он посмел посмотреть на вершину Пустых с превосходством. Сам факт наличия «слабого» пола у такого существа мгновенно занижал уровень опасности в его глазах. Не то чтобы он не понимал, что Пустые не являются людьми и первичную роль для них играет лишь наличие достаточного уровня духовной силы и навыков. Но это предубеждение вопреки логике имело место быть всегда, просто сама ситуация, когда она потопталась по Нойторе заставило всплыть на поверхность то, что всегда находилось глубоко, под гнётом бесчисленных сражений. Неправильное восприятие. Так почему же? — Ты не можешь быть сильнее! Ты даже сметь об этом подумать не можешь! — Адьюкас сделал первый неуверенный шаг вперёд, снова чуть не рухнув. Со стороны это выглядело неловко, словно марионеткой управлял неопытный в данном деле человек. — Я… Я просто не могу позволить быть кому-то вроде тебя сильнее… — каждое его слово сочилось презрением и гневом. Эти чувства изливались на Васто Лорде, но… на кого они были направлены в самом деле? Даже Джилга понять этого оказался не в силах. — Всё сказал? — непосредственный тон риторического вопроса выбил Пустого из колеи окончательно. — Тогда присядь и не двигайся, иначе рана может открыться, несмотря на мои усилия, — на мгновение она усилила напор духовного давления, отчего Нойтора против воли, но выполнил её просьбу. Привалившись спиной к стене пещеры, он посмотрел на незнакомку, откровенно теряясь. — Ты… безумная… — медленно выдохнул Богомол. — Пусть я и не дала тебе умереть, но твоё истощение никуда не делось, — она проигнорировала довольно грубое умозаключение в свой адрес, развивая собственную тему. — Необходимо поесть. Снова сделала это. Продолжала игнорировать его чувства на этот счёт. «Невыносимая дура», — желание убить объект невнятного, но такого сильного раздражения росло. — «Болезненная наивность», — правда, сначала бы хотелось разрушить приторную маску заботы, чтобы увидеть искажённое в ужасе лицо. Её лицо. Садистские мысли пробуждались в нём: одна краше другой. Возникало столько вариантов того, как заставить её осознать глубину совершённой ошибки, отчего захотелось сделать это прямо сейчас. К сожалению, его раны ныли о другом, о том, что попытка провалится. И ладно бы умер, даже хорошо, но вот имея как пример действия полоумной, вкупе с представлением силы оной, он здраво предполагал — и убивать не станет. Всего-то в очередной раз надавит огромным реацу, заставив ниц пасть пред собой. Очередное унижение. Тем временем, она поднесла и бросила рядом с ним мёртвого Пустого, как ни странно подобное звучало, учитывая их природу. — Э? Яма? — и то верно, рядом валялся убитый им же ублюдок, причём полным набором: и туловище, и голова. Разве что, разделены они. — «Видимо, даже могучий Васто Лорде решить эту проблему оказалась неспособна», — замечание, сделанное про себя, его немного повеселило. Он посмотрел на убитого, потом на невыносимую особу, потом снова на убитого, и тут в голове что-то щёлкнуло. В очередной раз она сделала это — вывела Нойтору из себя! — Тупая ты сука, это что, подачка? — Джилга, казалось, спросил спокойно… даже чересчур спокойно, только вот жажда крови говорила об обратном. — Сама жри и подавись, — если бы он мог, то уже напал на неё. Васто Лорде ничего не ответила и, несмотря на опасность, подошла ближе, после чего склонилась, чтобы они были на одном уровне. Конечно же Нойтора не стал терять появившегося шанса, посему попытался пробить ей голову лезвием, на что та и не подумала обороняться. Оружие бессильно столкнулось с маской, пока вовсе не соскользнуло. Адьюкас, тем более ослабленный настолько, что стоял на грани регресса, в принципе никак не мог навредить одному из абсолютов Пустых. Она же в ответ посмотрела на него без особых эмоций, после одной рукой вдавила раненного в стену, отчего непроизвольно вырвался болезненный крик. Второй же оторвала немалый кусок от Ямы и грубо затолкала тот в горло. Ему ничего не оставалось, как проглотить предоставленную порцию. Сложно описать испытанное им унижение. Его взаправду ни во что не ставили, удовлетворяя какие-то свои безумные убеждения за его счёт. — Кх-а! Я тебя… — и снова это произошло, и снова ничего нельзя было поделать. К тому же, вкусив еды, его истощённая сущность уже не могла сопротивляться. Голод вспыхнул, заставляя потерять рассудок. Он как бешеный зверь уже сам вцепился в представленное «блюдо», совершенно позабыв о том, что это совсем уж унизительно. Зубы рвали плоть, язык ощущал отвратительный вкус, казавшийся амброзией, а рот наливался холодной кровью, что подобна нектару. Нойтора давился, засовывая в себя столько, сколько вообще возможно за раз. Разум вернулся к нему, когда он понял, что ничего не осталось — он поглотил Яму целиком и полностью, вплоть до мелких кусочков. «Это…» — осознание пришло подобно удару молотом по голове. Как же жалко. — Теперь ты не умрёшь, — как гром прозвучал голос Васто Лорде. — Тебе в радость измываться надо мной? — тихо спросил её Адьюкас, смотря на свои окровавленные руки. — О чём ты? — и непонимающе склонила голову. — Я спасла твою жизнь. — Ах, жизнь спасла, значит, — он рассмеялся со всевозможным презрением. — Твоё суждение даже не предполагает, чего хотел я, — в отличие от прошлого излагал Пустой довольно ровно, без криков и гнева, но с затаённой ненавистью. — Мне не нужна эта унылая жизнь. Я искал другого. Чего же? Очевидно — смерти. — И всё же я спасла тебя, — возразила она, находя слова собеседника странными. — Ты продолжаешь меня игнорировать, — покачал головой Пустой, чуть ли не воя от отчаяния. — Твоя тирания не знает границ. — «Тирания»? — такая интерпретация её рассмешила. — Я просто не хотела, чтобы ты умер. Вот и всё. — Да с чего бы?! — подозрительно сощурился Богомол. — В первый раз тебя вижу, как и ты меня. — Это не имеет значения, — сказала как отрезала Васто Лорде. У Адьюкаса уже начиналась мигрень, настолько вот её логику трудно воспринимать. Словно перед ним была не Пустая, а кто-то… иной? — Я не понимаю, — признался в данной слабости Нойтора. — Наша жизнь — это череда насилия, утоления нашего Голода. Никто не спасает умирающих, таких пожирают тёпленькими! — всё шло кругом, эта женщина сводила его с ума. — Так почему? Почему ты издеваешься надо мной?! Тебе не надоело?! Можешь прекращать. Давай уже! Нападай, сожри меня, хватит развлекаться с едой! — развёл руки он, оскалившись. Она не сделала этого, только понимающе хмыкнула. Словно действительно не желала поиздеваться. Словно взаправду просто помогала, ведомая непонятными целями «высшего существа». Но не мог Нойтора принять подобную позицию, ведь это неправильно для Уэко Мундо чуть более, чем полностью. Васто Лорде не может спасать других. Васто Лорде не может быть таким… добрым, ведь иначе это выливается в парадокс его существования. Подобное противоречит ценностям Пустых, благодаря которым можно возвыситься на вершину. Если бы она взаправду такая, какой хочет показаться, то никогда не достигла бы такой силы. «А так ли»? — неожиданно он усомнился в своих выводах, когда глубже проанализировал вводную. Нет ведь никакого парадокса на самом деле. Раз её сила реальна, она определённо была как все, но… возможно ли… когда достигла ранга Васто Лорде… «Всё изменилось», — его посетила догадка, и теперь он смотрел на неё немного иначе. — Почему? — Потому что захотела. Это правильно, — в той же манере ответила она, но теперь Джилга постарался принять услышанное как истинный факт, а не изощрённую издёвку. Правда, усиленного сопротивления со стороны самой его сущности это не отменяло. — С чего бы «правильно»? — стараясь сохранять спокойствие, продолжил напирать. — Потому что не бессмысленно, — уверенно отчеканила Менос Гранде. Нойтора замолк, ошарашенно посмотрев на неё. — Ты спасаешь всего лишь из-за подобного? — получив кивок, в нём что-то немного сломалось, похоже картина мира. — Могущественный Васто Лорде занимается такой бессмыслицей, потому что… это… не бессмысленно? — медленно произнёс, чувствуя усилившуюся мигрень. — Бредятина. В этом мире имеет смысл только сила. Когда ты сражаешься, ты становишься сильнее, чтобы… — он резко замолк. Проскочила некая мысль, которую он пытался поймать, но выходило откровенно плохо. Почти ничего, кроме понимания простой истины — это бесполезно. И всё же, он не мог ни отрицать, ни принимать утверждения Васто Лорде, ведь суждения кого-то вроде неё уходили за пределы суждения среднестатистического Адьюкаса. Не став подобным ей, он никогда не решит эту задачу в полной мере, а уж какая она в итоге — верная или нет — вопрос совершенно другой. Грубо говоря, вопрос не его ума дела. Пока. — Ясно, — раздражение Джилга исчезло, сменившись новым стремлением. Или точнее былое стремление трансформировалось в нечто иное, более осмысленное. Желание приобретало форму. — Оставим это. Я не стану благодарить или извиняться за сказанное ранее. Пустая согласно кивнула. — Я понимаю твоё недоверие, гнев, презрение, — наконец, она решила взять своё слово, заметив, что собеседник закончил выливать на неё своё негодование. — Так что они не могут задеть меня. Значит, не грубая невосприимчивость, а выработанная стойкость? Всё интереснее и интереснее. — Понимаешь? Сомневаюсь, но… да кто тебя, чёрт побери, знает? — махнул рукой Адьюкас, отметив, что поглощение Ямы уже начало приносить свои плоды. Регенерация потихоньку возвращалась к нему. — Я вот точно не знаю. Даже имя. Она приятно удивилась, учитывая как началась их беседа и какой стала сейчас. Наконец-то первичные эмоции сменились осмысленностью. Впрочем, — неожиданно, ведь по её мнению это всё, в конце концов, должно было зайти в тупик ещё вначале. — Неллиэль Ту Одельшванк, — немного поколебавшись, всё-таки решила представиться, оценив, что ничего не теряет. — Хоть что-то, — дерзко хмыкнул Нойтора, сам и не подумав представиться. Обычно имя он своё оглашал лишь тем, кого собирался убить. И тот факт, что использовать его можно иначе, воспринималось странно. — Так ты правда Васто Лорде? — не то, чтобы он не понял по одной лишь рейрёку, но всё-таки это скорее риторический вопрос. — Да, — подтвердила она. — Это имеет для тебя важное значение? — Шутишь что ли? В этом и суть! — он вскинулся, интонация чуть ли детской непосредственности вызывала тот ещё эмоциональный взрыв. — Как ты умудрилась не помереть с такой-то наивностью? Будь ты Адьюкасом, то я бы уже тебя убил, — «мягко» намекнул на недавнюю провалившуюся попытку. — Значит ли это, что я первый, кого твоя глупая персона решила спасти по доброте душевной? — Конечно нет, — пропустив грубость мимо ушей, она ответила: — Не ты первый, наверняка не последний. — Вот как, обычный случай, — задумчиво пробормотал он. — И давно такими делами занимаешься? — Ничтожно мало по сравнению с теми жизнями, что я отняла, — с долей мрачности прошептала она, хотя это и услышал Нойтора. — Звучит как попытка достигнуть искупления, — из него вырвалась злая насмешка. — Если это так, то я поражён глубиной твоей наивности. — Мне незачем искать искупления, оно мне не нужно, — сразу же опровергла это предположение Васто Лорде. — Как и всем остальным Пустым. Это всего лишь потребности, закон выживания, и глупо за него осуждать кого-то или раскаиваться лично, — от сказанного мнение Джилга насчёт её изменилось. Уже не дура, совершенно точно. Ведь дура не может рассуждать столь логически. Следовательно, — он действительно кое-чего не понимал. Деталь, скрывающую ключ к загадке, носящее имя «Неллиэль Ту Одельшванк». — Трезвый взгляд на мир, — прокомментировал услышанное он. — Исходя из твоих слов, ты убивала… и убивала много. Явно не для одной лишь самозащиты, иначе Васто Лорде не стать, — усмехнулся, уже без злобы. — Настолько бредово, что даже интересно, — незаметно даже для него доселе отчётливая неприязнь пропадала, сменяясь чем-то другим. Если подумать, то он впервые с кем-то разговаривал, не считая перебранок во время очередного сражения. Казалось, что может быть увлекательного в пустом чесании языков? А тут вон оно как. Почти сражение, только вместо мечей — слова, реацу — жизненный опыт, навыка убийства — навык лавировать между утверждениями. Необычно. Не лучше кровавых битв, но тоже вполне себе. Конечно, вслух он такое и под страхом смерти не скажет. — Не спорю, — она и сама улыбнулась, после чего нелепо моргнула, поняв, что сделала. Для неё подобное было впервые. В отличие от Нойторы Неллиэль была бы рада поговорить с кем-нибудь, но проблемы уже возникали с обратной стороны. Обычно она бы давно развернулась и ушла, но этот Пустой был довольно назойливым. Чувствовалась некая нестандартность, которую хотелось разобрать. Забавно — они оба изучали друг друга. — И всё же, я не способен принять твою позицию. Она мне по прежнему непонятна. И вряд ли смогу понять… по крайней мере, сейчас, — подвёл неудовлетворительный итог Джилга. — Знаю, я пренебрегла твоим мнением, — Одельшванк припомнила и прошлые его слова, и его вид хоть и умирающего, но принявшего столь мрачный исход, как нечто само собой разумеющееся. — Твой гнев оправдан. Это была твоя жизнь, и не мне было ею распоряжаться, — она это прекрасно осознавала. Именно стремление к смерти воспринималось Васто Лорде как совершенно неправильное явление. По сути, отвержение фундаментального желания пустых — выживания. По этой причине она начала действовать, ведь обычно даже Неллиэль старалась не влезать, куда не просят. Помочь нуждающемуся —, пожалуйста. Получить удар в спину за свою «наивность» — обыденность. Уже обычное спасение из сложной ситуации гарантировано вознаграждалась подлой злобой, прикрытой тихой благодарностью. Но он, Нойтора Джилга, сразу обозначил своё отношение к её поступку, дав понять — жди только смертельного удара. Такая искренняя агрессия убеждала Неллиэль в том, что она не ошиблась. Перед ней в самом деле находился уникальный Пустой. Только вот в чём уникальность? Его отчаяние хоть и сильно, но с ним сталкивался каждый в Уэко Мундо. По настоящему заинтересовало её не безумное стремление к саморазрушению, а… Что же? Загадка. Просто в их разговоре она пыталась найти «сама не зная что»… или не… она? В любом случае, несмотря на странные чувства уже сам поиск приносил… радость? Неллиэль Ту Одельшванк и не знала, что можно испытывать нечто подобное. — Моя… жизнь? — его слова сами собой наполнились сомнениями. Он уже давно отказался от собственной жизни в пользу более-менее красивой смерти. Чтобы хотя бы она имела смысл. — «Наверное, было глупо направлять на неё поток собственного разочарования», — после чего мрачно процедил, сжав зубы. — Что она есть, что её нет. Действительно, какая разница кто и на что решает тратить серую унылость? — Это не так! — сразу же попыталась его переубедить Неллиэль. — Ты запутался. Существование — это жизнь, но жизнь — не существование, — её слова отвлекли Адьюкаса от неожиданных депрессивных мыслей. — Пустые спасаются, принося любые жертвы, ведомые инстинктом. Но жизнь выходит за пределы этих ограниченных понятий. Найти смысл в чём-то, что заставляет бороться со смертью не из-за приземлённых потребностей — это жизнь, так я считаю! Нойтора замер — в очередной раз эта… женщина его впечатлила. И что-то подобное он слышал… Но где? Нет… вернее сказать «когда».«Сын, скажи, есть ли смысл в жизни животного?»
Это был не первый вопрос, который задавал ему отец, многоуважаемый Датэ Тэрумунэ. Видя в нём, старшем из отпрысков, немалый потенциал, он делился мудростью, в надежде, что тот избежит, если не всех, то большую часть ошибок. Одним вбиванием знаний посредством меча просвещение не заканчивалась. О нет, подобное наоборот являлось дополнением к философии истинного самурая.«Думаю… да?»
Вопрос казался мальчику странным, но он со всей ответственностью пытался найти верный ответ.«Твоя неуверенность очевидна. Тут нет верного ответа, лишь одна из точек зрения».
От услышанного юный Масамунэ тихо фыркнул, преисполненный недоумением. Не то чтобы тот считал предка странным… Порой всё-таки воспринимал его мудрость как старческое брюзжание. К счастью, своим мысли он здраво предпочитал держать при себе.«Тогда зачем ты спросил? Бессмыслица какая-то».
Отец покачал головой в неодобрении, и по его взгляду парень понял — сегодня ему махать мечом придётся в два раза больше, а то и в три. Хотя, вот казалось, как можно ответить неверно на ответ, который не предполагает самого наличия верного ответа? И не в первый раз же!«Послушай меня, сын. Для нашего пути не должно существовать неопределённости — только чёткая истина. Ты выбираешь путь и до конца следуешь ему, но сделать ты это сможешь в одном случае — если он будет верным. В противном случае это всего лишь страдания без смысла, которые обязательно закончатся поражением».
Юный Датэ медленно кивнул, силясь запомнить это изо всех сил. Хоть сейчас слова не имели для него значения, возможно с возрастом он поймёт их так, как хочет отец? Но молчать мальчишка не мог, ведь возникали вопросы.«Страдания… Даже если это страдания, то разве не будет верным принять их? Ты говорил, что и смерти страшиться не стоит, а тут…»
Неожиданно мужчина рассмеялся, словно услышал весёлую шутку, отчего Масамунэ смутился.«Ха-ха! Говорил. Не спорю. Но кто в здравом уме будет стремиться к смерти? Это совершенно не имеет ничего общего с бесстрашием, скорее откровенная глупость. Есть ли в таком достоинство? Нет».
Мысленно Датэ понял, что да — махать сегодня мечом придётся даже не в три, а четыре раза больше.«Тогда… как выбрать «верный путь»?
Опытный воин помолчал некоторое время, задумчиво поглядывая на него.«У меня нет ответа, ведь у каждого он свой. Отбрось выгоду, неприязнь, сомнения или другие напускные чувства, и ты просто почувствуешь — вот такой смысл жизни я выбираю. И так с тобой будет говорить твоя душа».
Душа… — Ха… Ха-ха… Ха-ха-ха-ха! — из него рвался смех, отчасти горестный, отчасти облегчённый. То, за что он принимал душу оказалось пустотой внутри. Неутолимая дыра, которая никогда не заполнится, сколько крови в неё не заливай. Очевидно, она бы в итоге сожрала его, закономерный итог — смерть. Это Нойтора принял давно, но была огромная ошибка — это не верный путь. Ведь верный путь должен исходить не из Отчаяния. Поняв это, Адьюкас… уже не знал, как ему быть дальше. «Тогда нужно узнать», — напросился закономерный вывод, и он посмотрел на забеспокоившуюся Неллиэль Ту Одельшванк. Её не на шутку обеспокоило «залипание» Пустого после сказанных слов, а после вообще резкий странный смех. — Не переживай, я тут просто кое-что вспомнил, — благодушно произнёс, медленно поднимаясь на ноги. — О чём ты? — заинтересованно спросила она, уже не строя ожиданий касательно него. — Неллиэль Ту Одельшванк, — её имя Богомол произнёс важным тоном. — Благодаря тебе я понял кое-что очень важное. Хоть мне это и трудно говорить, но… спасибо, — Васто Лорде растерялась, она и помыслить никогда не могла о подобной искренности. В смысле, совсем ничего времени прошло, как он желал покромсать её заживо, а тут благодарность. Мягко говоря, она была под сильным впечатлением. Весьма позитивным. Радость от общения переросла в то, что можно назвать счастьем. Такое удивительное чувство, вызванное какой-то банальностью. Но это нисколько не умаляло его значимости. — Конечно, я тебя не понимаю. Пока не могу понять, если вообще смогу, — тем временем, продолжал Джилга: — Но это не имеет значения, ведь я теперь знаю, что ты поступаешь правильно, — тут он замолчал, внимательно осмотрев собеседницу, силясь выбить её образ в памяти без изъянов. — Поэтому я уверен в своём решении. Так говорит моя душа. — А? — у неё не было слов, чтобы прокомментировать эту скорую метаморфозу. Она слишком была впечатлена, а его слова… лишь усиливали то приятное чувство. Невольная улыбка не покидала лица. К счастью, глупую реакцию скрывала маска. — Я… Я хочу попросить тебя… — Нойтора заколебался. К счастью недолго. Нужно было действовать, пока с языка не сорвалась какая-нибудь глупая грубость, что всё гарантировано испортит. — Прошу тебя… — когда уже он почти сказал это, Судьба явно решила сыграть против него. Чертовски не вовремя! Неллиэль резко дёрнулась, посмотрев в одном направлении. Конечно, там были стены пещеры, но взор был направлен сквозь них. Её духовная чувствительность уловила множество Пустых, что двигалась в их направлении. Сам Нойтора не был настолько хорош в сенсорике, но ощущал напряжение знакомой и чувство опасности. — Плохо! — она с волнением посмотрела на Адьюкаса, который всё ещё приходил в себя после своей безумной битвы. — Мне нужно уходить, — и быстро развернулась, собираясь на выход. — Чё, какого хрена? Куда ты собралась? — вырвалось из него, даже язык прикусить не успел. — Сюда же нарывающиеся на драку слабаки бегут, верно я понял? Тогда не вижу проблем для Васто Лорде, — в нём вспыхнуло раздражение, всё-таки в настолько важный момент прервали. — Их слишком много, некоторые сильнее тебя, — произнесла она второпях, оглянувшись на Джилгу. — Ты можешь попасть под горячую руку. Это смертельно опасно, тем более, когда всё ещё не восстановился, — сама же мысленно себя обругала, ведь выпустила реацу, выдав месторасположение. Он хотел было возразить, но не вымолвил ни слова в порыве отрицания, ведь она права. Нойтора всего лишь Адьюкас, причём не самый сильный, да к тому же побитый как последняя псина. Вот уж правда есть немалый риск «попасть под горячую руку». С другой стороны — могло ли его это остановить? Конечно нет! Ему вообще претило прятаться за спиной женщины. Всё должно быть иначе, от противного — ситуация, с которой невозможно для него примириться. — Плевать, я сказал, что нет нужды переживать, значит нет! — ультимативно заявил Богомол, идя к ней. — Ты слишком много ругаешься, — напряжённо усмехнулась Васто Лорде. — Прощай, — одновременно она лёгким взмахом руки отправила Нойтору в полёт до самого конца пещеры. Он попытался встать, игнорируя всё ещё дающие знать о себе раны. Вышло неплохо, но Неллиэль и след уже простыл — воистину чудовищная скорость. — Тупая дура! — прокричал в бешенстве Пустой, ковыляя на выход. — «Прощай», нахрен… — сказал, чуть не сплюнул. — От меня так просто не отвяжешься. Рваться за ней в погоню и влезать в её битву он не собирался. Это было бы, как минимум глупо, ведь помощь целому Васто Лорде явно не потребуется. Она сбила с ног не самого слабого Адьюкаса небрежным взмахом руки! Одно исключение — напади на Неллиэль некто аналогичного уровня, но подобное бы даже он ощутил духовным восприятием. Да и даже так… он был бы бесполезен вдвойне. Максимум — красиво умереть мог, но это уже не столь сильно его интересовало. Нойтора Джилга собирался поступить по другому, здраво оценивая собственные возможности. — Больше такого не будет, — его категорически не устраивал разрыв в силах, поэтому… — Так и будете прятаться, крысы? — огласил он с ухмылкой, посмотрев на скалы поблизости, откуда секундой позже показались агрессивно настроенные Пустые. Да, он будет делать то, что у него прекрасно получается — сражаться.***
Хоть номинально весь Уэко Мундо находится под властью Баррагана Луизенбарна, но фактически это и близко не так. Конечно Король освоил наиболее значимые территории, только вот остальное было поделено между «царьками», что с высокомерием заявляют о своей исключительности и питают амбиции занять истинный трон Владыки Пустых. Сам Барраган на такое обычно лишь презрительно хмыкает, а после отбирает среди царьков тех, кто достоин его внимания, после чего проводит «проверку», которая обычно заканчивается уничтожением и самого царька, и его слуг. Если же тот на удивление выживал, то с радостью принимал последующее предложение преклониться перед Королём в знак вечной службы, чтобы выжить. Словом — развлекался правитель как, мог. В общем, сегодняшний день для одного из царьков не являлся чем-то выдающимся поначалу. Он взращивал своё непомерное эго и мечтал о свержении диктатуры одного древнего скелета. Нужно подметить, что данный царёк имел занятную черту — дичайшее смешение нетерпеливости, жадности и безбашенности, приправленной непроходимой тупостью. В итоге, когда на горизонте вспыхнула сила чудовищно сильного Пустого, он собрал всех, кто был в его власти, после чего с ними сорвался на охоту. Как он дожил до сего момента? Вопрос интересный. Чудом дурачок силушкой не был обделён, как и удачей. К сожалению, это не всегда способно помочь. И понёсся он с открытым ртом на аж целого Васто Лорде, с соответствующим такому лидеру контингенту за спиной. Правда, не все отправились на убой, парочка поняла куда ветер дует. Они сорвались вперёд, показывая своё рвение, но затем плавно обогнули место грядущей резни с Васто Лорде посередине. В их планах было как падальщики выждать окончания, а затем поглотить бывших товарищей. В поисках временного укрытия, те продолжали двигаться вперёд, пока не натолкнулись на пещеру, из которой вышел какой-то Адьюкас. «Неплохая закуска», — мелькнула мысль у парочки союзников. — Больше такого не будет, — недовольно, но с уверенностью процедил тот о чём-то своём. — Так и будете прятаться, крысы? — огласил он с ухмылкой, посмотрев на скалы, за которыми они прятались. Усмехнувшись подобной дерзости, они показались, оценивая добычу. Богомол поступил аналогично, попутно выпустив духовное давление, одновременно расправляя плечи. Пустые оценили его силу. Каждый из них не особо ему уступал, поэтому работая в команде — легко будет задавить Адьюкаса. Быстрое переглядывание, и вот выглядящий как горилла Менос запустил в Нойтору Серо. Ровно в этот же момент, или скорее чуть раньше по дуге к нему сорвался шакалоподобный товарищ первого. И когда Богомол отступил, избегая техники, то сразу же нарвался на широко открытую пасть с острыми клыками. В его планах было откусить и проглотить часть оного, чтобы ошеломить, а затем бы подоспевший товарищ нанёс добивающий. Неплохая стратегия. Но Джилга лишь пренебрежительно хмыкнул, когда насадил шакала сразу на два своих природных лезвия, что к шоку жертвы резко выросли из рук. Да и вообще, по мнению Нойторы атаковать в воздухе — невероятная дурость, закономерно заканчивающаяся смертью, ведь невозможно изменить траекторию в случае подобного казуса. Ещё пара резких движений, и вот на землю падает уже труп, щедро обагряя оную кровью. Будет посмертным уроком. — Начали бодро, — с насмешкой он смотрел на последнего противника, подпустив мрачного разочарования в голос: — Жаль, быстро сдулись, — и уже сам атаковал, видя, что Менос уже потерял всякий боевой запал, что могло закончиться банальным бегством. Сблизившись, он начал рубить и колоть врага, но тому удавалось уворачиваться, изредка используя костяные элементы на руках в качестве щитов. Удар — блок! Контратака — уворот! — Ха-ха, уже лучше! — прокричал упивающийся сражением Нойтора. Теперь даже битвы воспринимались иначе, более красочно. И это прекрасно. В привыкшего использовать только руки противника ждал неприятный урок — удар с ноги в корпус, за которым тут же последовала двойка кулаков в лицо. Зря он позволил навязать себе конкретный стиль ведения боя — ещё одна смертельная ошибка. Расплата последовала мгновенно. Нойтора изящными взмахами отсёк Пустому обе руки и сразу сбил с ног подсечкой, сломав одну ногу под абсурдным углом. — Ч-чёрт… С-сука! — горечь поражения и боль — вот всё, что оказался способен выразить он. — Хм, — презрительно усмехнувшись, он незатейливо наступив на его маску, после чего начал постепенно увеличивать давление. В результате под крики боли сначала разбилась маска, а потом и голова, забрызгав Нойтору. Хоть он и был разочарован откровенно слабым сопротивлением двух падальщиков, но не мог отметить, что их тактика могла бы повернуть сражение в иное русло. Правда, для этого нужно уметь нормально сражаться, иметь опыт, который помогал бы продумать действия лучше и позволил бы подстраиваться под весьма изменчивую картину боя. В общем, задумка на десять, а реализация на единичку. — Ну, грех жаловаться, — он голодным взглядом осмотрел тела. После сражения всегда необходимо подкрепляться свежими душами, тот же Яма немного завалялся, что не есть хорошо. А после же он снова вступит в бой, пока не достигнет вершины, но это уже не обещает закончиться бесславной, хоть возможно и красивой, смертью.***
Взмах лапой — когти с завидной лёгкостью рассекли плоть. Тело рухнуло как подкошенное, а глаза проигравшего в битве смотрели на победителя со страхом. Уважение — это то, что необходимо видеть в глазах противника во время смертельной битвы. И неважно, как оно выражено, главное — такие не смели недооценивать. Да, на свою беду, но всё-таки менее неприятным сие данный факт не делал. Особенно в свете того, что оценивали лишь по внешнему виду. «Слишком малый размер для Адьюкаса», хах! Какое это имеет значение к силе?! Каждого, кто смел проявить подобную дерзость — ждала смерть, причём самая мучительная из возможных. — Т-ты, вот чёрт, ублюдок! — прошипел раненый Пустой, чуть не взвыв раненной белугой. — Что тебе нужно?! — Мне? Просто новости, — с угрозой прищурился названный «ублюдком». Наверное, поэтому в ответ одна из множества низших пешек Баррагана оказалась сразу же придавлена к земле, путём надавливания на открытую, свежую рану. — Есть ли в округе с кем можно отлично повеселиться? На упорное молчание, когти врезались в плоть пуще прежнего, а духовное давление увеличилось. — А-а-а, да! Да, блядь, есть! — всё-таки завопил Пустой. — Царьки, одиночки — выбирай кого хочешь! — уже натурально хрипел несчастный. — Т-только не ешь. — Уже другой разговор, — опасный оскал как реакция на услышанное была страшна, принуждая выложить всю имеющуюся информацию. «Охотится всяко эффективнее, когда знаешь на кого», — это давняя истина, Гриммджоу Джагерджак. И нынче явно сезон на личности, к которым старик Барраган проявлял свой смертельный интерес. Что ж, тем лучше!