В тихом омуте

      Пятый истерично усмехнулся, смотря на Диего, как на умалишенного, привлекая к себе все внимание семьи. Харгривзы замолчали, с ярым непониманием смотря на брата, скрыв легкое негодование. — Ты веришь в это? — снисходительно спрашивал он, косясь на Диего. — Сам все проверил, обошел каждое тело, но не заметил, что одно из них не такое бледное, как другие? В это сложно поверить. Конечно, новые корректоры ужасны, но не настолько, чтобы не убить кого-то до конца. — добавил Пятый и безучастно пожал плечами, подливая в стакан виски. — Я сам ничего не знаю, но работа есть работа. Я не могу спорить, завтра поеду к этому счастливчику, — раздраженно ответил второй, скрещивая руки на груди. — Если это правда, то он может праздновать свой второй день рождения, — улыбнулась Эллисон, отсалютовав Пятому. — Вам не кажется, что наши шутки и комментарии здесь ни к месту? — недовольно прервал смешок сестры Диего. — Хорошо, допустим, один выжил каким-то чудом, это прекрасно, но тогда остается еще двадцать одна жертва, — он раскинул руки, раздраженно осматривая семью. — Скажу тебе больше, Диего, в том числе не было целей Комиссии. Они их просто упустили и устроили мясорубку с людьми, которые, наверное, имели свое персональное место во временной цепочке, но никак не относились к тем, кто должен был быть устранен, — несерьезно хмыкнул Пятый, не разделяя всего волнения и негодования брата. — Ты шутишь? Они там просто развлеклись? — слепо ведясь на провокацию, Диего поднялся из-за стола и стал активно жестикулировать руками, с ненавистью смотря на Пятого. — Бездушные выродки. — злобно прошипел мужчина. — Мальчики, давайте оставим это дело на завтра? Все же от наших разговоров никто не воскреснет, — попыталась успокоить братьев Ваня своим мягким голосом. — А может и воскреснет, — сказал с пьяной усмешкой Пятый, не видя в ситуации ничего серьезного, тем более реального.              Ему было проще поверить в то, что это было неудачной шуткой или предлогом для постановки лживого свидетеля полицией, чтобы дело не загнулось сразу же. Но безосновательно верить в то, что корректоры, устроив настолько небрежную и жестокую чистку, упустили одного человека — нет. — Пятый! — гневно вскрикнул Диего, непроизвольно стискивая кулаки. — Это не смешно! Неужели тебя совсем не задевает эта ситуация? Хотя, о чем же я, ты же уже привык? — желчно чеканил каждое слово второй, бесясь сильнее из-за молчания Пятого, не выдавшего своего напряжения. — На труп больше, на труп меньше, да? Обычное дело! А может, ты принимал какое-то участие в этой резне? Прострелил одному из парнишек ноги, чтобы он сначала помучался, а только потом умер? — несдержанно кричал он, слепо обвиняя его в произошедшем. — Диего! — резко вскочила с места седьмая. — Вань, не лезь! — зло отмахнулся от сестры второй.       Звонкий звук трескающегося стекла заставил замолчать. Стакан из рук Пятого безжалостно полетел в ближайшую стену, окрашивая узор обоев в охристый. Он бросил озлобленный взгляд на Диего, остужая его без слов, но не себя. Гнев захлестнул бесконтрольной горячей волной, отбрасывая в жерло негодования и обиды, что-то другое пьяное и недружественное сознание отказывалось выдавать, упуская каждое насмешливо сказанное им слово.              Скрип стула по холодному паркету отдался мерзким звоном в ушах. Все замерли, следя за каждым его движением, за его мимикой, словно готовились к большому взрыву. Пятый медленно поднялся, все еще не смотря в сторону брата, и зло заламывал пальцы. Расправил напряженные плечи, провел рукой по волосам, пытаясь себя охладить, успокоить. В глазах блеснула тоска, губы исказились в грустной усмешке, пока Пятый резко не расслабился, создав иллюзию спокойствия и слепой безмятежности. Лицо перестало выражать хотя бы что-то, ухмылка пропала, а глаза опустели. Он обернулся на Диего, критично окинул его взглядом и подошел вплотную, держа руки в карманах, но даже так было понятно, что тот сжал их до побеления. — Остыл? — глухо спросил Пятый, пристально смотря в раскрытие зрачки бегающих глаз Диего.— Нет? Хотелось бы, чтобы остыл, иначе, — он подошел угрожающе ближе, так чтобы никто, кроме второго его не услышал. — Да, ты прав, я привык. Обычное дело, трупом больше, трупом меньше, но будет очень жаль, если к этому числу будет приплюсована очаровательная дамочка полицейский. Как ты думаешь? — говорил оглушающе тихо Пятый, прекрасно зная куда бить.       За своим внешним холодом и безразличием Пятый топил жгучую обиду, непрерывно накапливающую с первого возвращения. Это едкое чувство ослепляло, выжирало все изнутри и не позволяло непредвзято оценить ситуацию со всех сторон. Выставив напоказ вместо нее наигранное удовольствие от витающего вокруг напряжения и легкого страха, он отодвинулся от Диего, не разрывая возникшую тишину, и трусливо исчез.       Все вздохнули с явным облегчением, но после осуждающе посмотрели на Диего, так же предвзято и слепо обвиняя его в случившемся конфликте, списывая все на его вспыльчивость, которая никогда не доводила до добра. — Я предлагаю выпить. — растеряно сказал Клаус, по щелчку переключая все внимание на себя. — Мы же все понимаем, что если сейчас тронем его, то он взорвется как воздушный шарик? — четвертый нервно пытался руками изобразить взрыв и глуповато улыбался, скрывая тревогу от произошедшего              Однако в чем Клаусу было не найти замену, так это в умении разбавить атмосферу, даже иногда при этом выставляя себя полным дураком. Четвертый всегда мог прочувствовать обстановку и в нужный момент вклинить свою шутку, которая очень редко была уместна, но всегда срабатывала и несла после себя легкое затишье. Ему не нужно было большего, видя бьюще-снисходительные, но повеселевшие взгляды семьи. — Я только за, — тяжело вздохнув, сказал Диего и вернулся к столу, шумно упав на стул. — Видимо, мы еще не скоро сможем назвать наши семейные вечера просто посиделками в кругу семьи, — разочарованно сказал Лютер. — Ссоры, крики и алкоголь — наши реалии, от которых мы не скоро избавимся, — раздосадовано добавила Эллисон, допивая виски из граненого стакана.       Ужин закончился поздней ночью, но по итогу не принес желанного результата, оставив после себя неприятный осадок и горечь скопившейся обиды.

***

— Пятый.       Следующий день Диего начался с бестолкового отбивания двери брата, который, как обидчивая девчонка, не выходил из комнаты после их плачевного ужина. Диего громко постучал о поверхность двери, удерживая себя от не самых лестных выражений, и громко вдохнул. — Ответь, — не унимаясь, продолжал он, уже успев изучить все углубления в двери Пятого.       Решив, что взять брата с собой в больницу не самое плохое решение, Диего стойко пытался до него достучаться. Если скептично настроенный брат увидит «воскресшего» свидетеля, то вполне возможно тот поубавит свою ядовитость, а второй восстановит свою честь, больше не выглядя в его глазах наивным мальчонкой.        — Ты можешь продолжить меня игнорировать, но я же знаю, что ты там. Не хочешь съездить со мной в больницу к тому ожившему свидетелю? Пятый! — Диего тяжело вздохнул, последний раз стукнув по дереву. — Ты ждешь от меня извинений? Ладно, признаю, сказанул лишнего, но и ты себя ведешь как мудила! — он посмотрел на неизменно закрытую дверь перед своим носом, из последних сил ожидая реакции за ней. — Тц, Пятый!              Диего разочарованно бросил все свои попытки достучаться до брата и решил ехать в одиночку, больше не выставляя себя жалкой шавкой. Но какое было его удивление, когда тот увидел Пятого, идущего по направлению своей комнаты с чашкой в руках. — Ты что-то хотел, Диего? Если пришел продолжить наш вчерашний разговор, то не советую тратить ни мое, ни свое время, — говорил Пятый, смотря на него с нотками презрения и демонстративно медленно начал цедить кофе. — Нет, Пятый, поедешь со мной в больницу? — на громком выдохе, раздраженно предложил Диего, получая в ответ слабый положительный кивок.

***

      —Харгривз? Я помню, что получал сообщение от вашего начальника, пройдемте, — вдохновленно сказал медик, предварительно закрыв пару больничных карт пациентов на стойке администрации.       Диего быстро отправился вслед за врачом, теряя последнее терпение перед предстоящей встречей. Быстро обогнул взглядом больничный коридор, пропахнувший хлоркой и спиртом, скептично оглядывая неприветливо-белые стены с призрачным кафелем. Пару раз обращал взгляд за спину, выискивая Пятого в толпе безликих халатов и пациентов, предварительно решив, что ему лучше просто переместится в палату, чтобы не вызывать лишних вопросов у персонала из-за неимения значка. — Какое у него состояние? — суетливо спросил Диего, старясь не наткнуться взглядом на больничные иглы, и посмотрел на врача. — У него? О нет, вы ошиблись, это она, — поспешил исправить его мужчина, начав перелистывать дело пациентки. — Состояние, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Честно, не могу понять, каким образом девушка выжила. Несколько пулевых ранений крупного калибра и все по жизненно важным органам. Скажу, что это одна из самых сложных операций на моей памяти, — задумчиво бормотал он, вычитывая отдельные строчки из заключения. — Думаю, что у нее очень хороший ангел хранитель, ведь кроме как чудом, я не могу назвать этот случай. Плюсом удивляет, как она находится в сознании все это время, — добавил врач, на что второй многозначительно промычал, еще сильнее захотев увидеть своими глазами это «чудо». — А сколько ей лет? — бегло уточнил Диего, рассматривая мозолистые руки врача. — Видимо, вам вообще не сообщили никакой информации насчет нее? — раздраженно задал риторический вопрос врач и продолжил. — Ее зовут Меделин Бернелл, родилась в две тысячи втором году двадцать пятого марта, нет никаких наследственных заболеваний, из родителей только отец, братьев и сестер нет. — Проще говоря, абсолютно обычная девушка? — глухо подытожил второй. — Именно, а вот и ее палата, прошу, проходите, но помните о том, что состояние пациентки еще нестабильно. Я оставлю вас, — быстро сказал мужчина и указал рукой на вход частной палаты. — Пятый, — шепот позвал его Диего, когда фигура врача растворилась в безликой белизне халатов.       Братья перешагнули порог палаты, сразу ощутив характерный запах для больничного помещения. В целом, было светло. Окно, через которое в помещение поступал солнечный свет, больничная кровать, около располагались всевозможные медицинские приборы, звуки которых смешались в характерный гам.       Пациентка не обратила никакого внимания на вошедших, продолжая бесцельно смотреть в окно, где небо поражало своей голубизной. В девушке не было чего-то удивительного: прямые длинные волосы холодного коричнево оттенка, вполне симпатичный, но обычный профиль, небольшие, но пухлые губы, прямой нос с небольшой горбинкой, заостренный подбородок и достаточно высокий лоб. Глаз почти не было видно: их скрыли локоны, которые развевались от образовавшегося сквозняка. — Мисс Бернелл, — аккуратно позвал ее Диего.       Она резко обернулась, действительно не услышав, что кто-то зашел к ней в палату. На братьев взглянула пара напуганных глаз, открывших взору яркий малахитовый оттенок и окантовку из слипшихся из-за слез ресниц. — Мы из полиции, — спокойно сказал второй, показывая свой значок, — Хотели бы узнать от вас, что произошло в тот вечер.              Харгривзы подошли ближе к больничной койке под тишину ее молчания. Девушка недоверчиво осматривала пришедших, совершенно не обращая внимания на детали, и, словно защищаясь, подтягивала колени к груди и беспокойно заламывала пальцы.              Диего на мгновение замер, разглядев в ней ту жертву, лежащую за барной стойкой, видимо, в пепельном парике. Но ни смена цвета волос, ни приобретенный кожей более живой оттенок не могли разубедить его. Второй был уверен, что та, кто сейчас смотрела на него с крайней недоброжелательностью, была той убитой блондинкой в клубе. Он продолжил бездумно буравить ее взглядом, искренне не веря своим глазам. Сомнений насчет того, что Диего видел ее бездыханное тело, не было, но объяснить то, что он видел перед собой живого мертвеца, было нереально.       Меделин снова повернулась к окну, тяжело вздохнула, собиралась с мыслями. Долго рассматривала ветви, забиравшиеся тонкой тенью за окно, редкие облака и манящую голубизну неба. Перебирала в руках грубый хлопок больничного одела, непроизвольно, из-за волнения и непонимания закусывала губы. Смаргивала неясные наваждения, нервно мотнув головой, и бессильно обернулась на пришедших, пробегаясь цепким взглядом по каждому. — Вас интересует что-то конкретное или абсолютно все? — ее голос неуверенно дрогнул, пока ослабевшие руки сильнее вцепились в ткань. — Вы видели нападавших? — спокойно, отчасти скептично начал Пятый, замечая замешательство на лице брата.       Он подошел к ней ближе, все еще соблюдая дистанцию, во избежание лишнего давления на и без того растерянную девушку. — Видела каждого из них, но четко запомнила только одного, — торопливо говорила Меделин, старясь держаться спокойнее. — Их было двое, мужчин, в черных костюмах со странными чемоданами, — она тихо выдохнула, растерянно посмотрев на свои бледный руки, — а вот их лица, я их плохо помню. Хотя, один точно был блондином, другой, возможно, брюнетом, — безынициативно отвечала девушка, подняв в их сторону уставшие глаза.       Братья быстро переглянулись между собой, слегка смутившись из-за поразительно точной характеристики корректоров из Комиссии. Возможность того, что в Комиссии действительно началась черная полоса, а в ряды корректоров начали набирать всех подряд из-за недостаточного количества сотрудников, уже не казалась такой нереальной, как факт того, что она была жива. — А что вы скажете насчет слухов о вашем удивительном воскрешении? — надменно спросил Пятый.       Не ждал от нее стоящего ответа, но не отрицал желания знать именно ее мнение об этой ситуации. Уверенно, с непробиваемым холодом смотрел в ее распахнутые недоумением глаза, которые резко обратились в сторону неподвижного Диего. —Честно? — с нервным смешком спросила Меделин, устало откидываясь на подушки. — Воспринимаю это как шутку судьбы или кого-то свыше, а может это вообще бред пьяных медиков, — зло говорила она, защищаясь, — я в это не верю и никогда не поверю. Слишком нереально, слишком глупо, — раздраженно чеканила девушка, с неприязнью смотря на Пятого. — Скептик? — Пятый снисходительно усмехнулся, слегка запрокинув голову вверх. — Можно и так сказать, — напряженно бросила Меделин, стискивая кулаки. — Может, у вас есть какие-нибудь необычные ощущения от той ночи? Вроде тепла, разливающегося по телу, или вас озаряла какая-нибудь яркая вспышка света? — уточнил Пятый и пренебрежительно пробежался взглядом по больничной палате. — Простреленная печень считается за необычные ощущения? Думаю, что нет. Тогда ничего, абсолютно никаких, только привкус железа во рту и ничего более, — ядовито прыснула Меделин, отворачиваясь от них, тем самым ставя точку в их диалоге.       Харгривзы поняли, что большего они не узнают: девушка явно была не настроена на душевный разговор. По ней было видно, с каким усилием ей давалось каждое слово, а под конец их разговора она и вовсе побледнела так, что казалось, еще чуть-чуть, и та сольется с белыми простынями своей койки. Они последний раз взглянули на раздраженную пациентку, а после молча покинули палату, сталкиваясь с многозначительными взглядами друг друга.       Меделин осталась одна в палате, унимать раздражение, бойко сопротивляющееся усталости. В последнее время слишком многое произошло. Случилось такое, чему она не могла найти абсолютно никакого объяснения, веря в то, что действительно должна была умереть там в клубе. Она чувствовала свой приближающийся конец, холодное дыхание смерти и ощущение вязкой темноты. Никакой надежды на спасение.       Перед глазами навязчивыми тенями мелькали образы и силуэты из того кошмара. Меделин перебирала много вариантов событий, искала такое развитие вечера, при котором она бы выжила, но все они имели один финал — смерть, которая противно насмехалась над ее ныне бьющемся сердцем. Меделин помнила все свои ощущения: немеющее тело, расплывчатый взгляд, резкая ужасающая боль, привкус крови на языке и тяжелые веки, которые она сомкнула, уверенная в том, что больше не раскрыла бы их вновь. Девушка вполне достойно приняла факт своей кончины, а сейчас что? Стать причиной скандальных заголовков газет и громких постов в соцсетях?       С ее губ сорвался изможденный стон, вмещавший в себе приторную боль и отчаяние. Она чувствовала себя очень уставшей, скорее, опустошенной, истлевшей. Неосознанно пропускала ту ночь через себя. Руки лежали на голове, волосы спадали на лицо, скрывая подступающие слезы. По телу дрожью скользнул сковывающий страх, зверски вцепившийся под кожу зарождающейся истерикой. Меделин судорожно выдохнула, насильно заставляя себя прекратить, и прикрыла покрасневшие глаза, не в силах больше сопротивляться сну.

***

      Едкий дым с редкими нотками фруктов и мяты заполнил все помещение, просачиваясь в каждый уголок, меняя цвет вместе с неоновыми лампами, придававшие залу интимной атмосферы. Людей было мало, что казалось несвойственным для подобного места. Но и такого количества человек хватало для создания громкой реки голосов: мужских и женских, взрослых и юных. Сейчас они все смешались в один колоритный звук, заглушаемый музыкой. Несколько компаний, скорее всего, одна из них собралась по причине дня рождения одного из ее участников. Также были и одиночки, что пришли просто выпить наедине с собой.       К барной стойке прошла блондинка. Шелковистые волосы по пояс развевались в такт ее шагам, изящное серебряное платье с пайетками слегка прикрывало ее бедра, отражая яркий свет неоновых светильников. Девушка взяла один бокал мартини и сделала медленный глоток, смакуя вкус напитка. Она не торопилась, наслаждаясь хрупким моментом. Юная особа не преследовала никакой цели этим вечером, тем более в ее планы не входило надраться до беспамятства. Она просто хотела расслабиться, а для этого нужно лишь парочка стаканчиков мартини и отличная музыка.              Подмигнув бармену, девушка забрала свой столь желанный напиток. Был ли это легкий намек на флирт? Возможно, в любой другой день, но не сегодня. Она прошла к одному из многочисленных диванчиков, опустошая бокал в руках. Напиток распространял после себя приятное тепло. Блондинка уже чувствовала, как расслаблялись плечи. Девушка шла в верном направлении. Она закинула голову назад, облокотившись на спинку мягкой мебели, и растворилась в этой атмосфере. Проблемы стремительно уходили на задний план. Остались только девушка и компания, состоящая из алкогольных напитков и ритмичной музыки. Тонув все сильнее в чувстве полной беззаботности, звуки начали приглушаться, говор стал тише, а тело перестало отдавать тугой болью.       Ее не волновало то, сколько она так просидела, просто закрыв глаза. Но все же пришла в себя, когда начала осознавать, что один бокал мартини потерял свой первичный эффект. Ей пришлось вынырнуть из такого приятного и тягучего затмения и пройти к барной стойке за новой дозой алкоголя. Все тот же приветливый бармен. Он галантно подлил ей напиток, посылая ей многозначительные взгляды. Он обладал приятной внешностью, а также природным обаянием. Как раз то, что нужно для работы в таком месте. Его симпатия в ее сторону была слишком очевидна, что немного разочаровывало девушку. Ведь она любила разгадывать человека, пробивать сквозь него, раскрывая все скрытое от глаз толпы, а он как открытая книга. После первой встречи с ним она бы уже точно знала всю его биографию и семейные секреты. Такие, как он, любили говорить о себе. Несерьезные, маленькие мальчики. Пустышки.       Девушка приняла напиток из рук парня, слегка касаясь пальцами его кисти, и кивнула в знак благодарности. Сзади раздался грохот, но блондинка не обратила на него никакого внимания. Внушив себе, что кто-то в пьяном бреду опрокинул стол. Ведь это обычное дело. Почему-то звуки не утихали, а только становились громче. Суета. Плохое предчувствие появилось резко и неожиданно. Блондинка все еще не переставала верить в то, что какой-то пьянчуга устроил драку с персоналом. К сожалению, ее догадкам не было суждено сбыться. Девушка сразу же это поняла после того, как раздался выстрел, который слегка заглушила музыка. Она повернула голову на источник звука. Там было двое мужчин в темных костюмах с оружием, каким именно она сказать не могла, никогда в нем не разбиралась. Но тогда это казалось таким незначительным. Было ясно одно, сидеть вот так за стойкой стало опасно. Блондинка спрыгнула со стула, прячась за стойку, где уже не было бармена, видимо, он ушел искать охрану, а может, хотел вызвать полицейских.       Вечер резко поменял свою окраску, а атмосфера спокойствия сменилась на холодный ужас. Девушка наблюдала за происходящим из-за стойки, пытаясь понять, что делать дальше. Она наблюдала за тем, с каким удовольствием они проливали кровь, сравнивая крики их жертв с мягкой мелодией. Все это происходило с ниспадающими улыбками на их лицах, испачканных в крови. Мужчины наводили неподдельный ужас на девушку, самообладание которой испарялось после каждого выстрела. Теперь она просто хотела куда-то забиться, скрыться от всего этого.       Вопль людей смешивался с музыкой и звуками ударов. Драка, звон разбивающегося стекла — еще одно бездыханное тело упало замертво. Блондинка заметила, что большинство мертвых были мужчины, так как они сильнее всех сопротивляются. Они пытались сражаться с ними, но почему-то у них не выходило взять их числом. Одна девушка также была уже мертва, но такой смерти себе блондинка не желала, уж больно та мучительна. Ее не пугала смерть. Давно свыклась с мыслью, что жнец пришел бы и за ней, но вот боли девушка боялась. Хотелось бы отойти в мир иной как можно менее мучительнее. Сейчас для нее было проще принять тот факт, что живой отсюда ей не выбраться. Прокрутив много возможных вариантов в голове, она поняла, что у нее не было ни единого шанса против них. Осталось только поддаться им и надеяться на тихий уход. А на фоне все усиливались выстрелы, а из колонок не прекращала играть какая-то попсовая музыка, дополняемая душераздирающими воплями.       Около стойки упало тело, а голова мертвеца оказалась повернута прямо в ее сторону. Помутневшие глаза, наполненные агонией, смотрели прямо в душу девушки. Она неволей вскрикнула и отползла к стене, задевая при этом бутылку с алкоголем, что выкатилась из ее убежища. Блондинка привлекла к себе ненужное внимание. Ей осталось дышать считанные минуты. Ужас сковал тело, по лицу скатилось несколько капель пота. Ком в горле и жуткое осознание заполнило всю голову. Вот и все, это конец. Она хотела уйти без криков, слез и воплей, достойно принимая заготовленный для нее исход. Девушка подняла голову вверх, встречаясь с глазами своего будущего убийцы. Блондин. Его пшеничные волосы уже окрасились в красный и слиплись между собой. Она посмотрела в его глаза, показывая свое полное подчинение, просто смирившись.       На ее поведение парень лишь усмехнулся. Он обошел стойку и сел на корточки напротив девушки. Убийца осматривал ее с ног до головы, а она молча смотрела на него в ответ, ожидая своего смертного часа. Он нашел свое отражение в ее глазах. Возможно, раньше они мелькали разными огнями, отражали большой спектр эмоций, но сейчас те опустели.              Парень схватил ее лицо и провел большим пальцем по щеке, словно пытаясь успокоить. Он впитывал ее слабость и повиновение, испытывая от этого нескрываемое удовольствие. Блондинка, затаив дыхание, ждала своего вердикта. По щеке пробежала одна хрупкая слеза, уносящая с собой всю ее боль и отчаяние.       Он наставил оружие на ее живот. Прозвучало несколько выстрелов. Ее тело обмякло, и она упала наземь, как тряпичная кукла, встречаясь с холодным полом. К горлу подступила кровь. Ткань ее платья приобрела бордовый оттенок. Взор помутнел. Девушка с каждой секундой слышала все меньше. Звуки становились тише. В голове остался только звон. Ей не было страшно, она уже успела не раз принять факт своей смерти этим вечером. Ей только немного грустно, что она не оставила после себя что-то в этом мире, не запомнилась чем-то. Последний раз ее лицо мелькнет в выпуске новостей про резню в ночном клубе.       Тело онемело. Жизнь стремительно покидала тело, веки налились несоразмерной для них тяжестью. Девушка не могла сопротивляться. Ее глаза сомкнулись навечно. Больше они не увидят восходящего солнца, зеленой листвы и бескрайнего неба. Она отдалась в руки смерти. Около нее еще проносились крики и выстрелы, но они уже не смогли достучаться до ее сознания. Все. Это — конец.