Февраль 1943 года
Ночь. Ее мглу разбавляла смертельная вьюга, заполонившая все вокруг. Белый острый снег царапал, раздражал кожу. Холод пробирался под одежду, вызывая тысячи неприятных мурашек. На безжизненном белом поле еле виднелось каменное сооружение, обнесенное железной проволокой с шипами, и кричащая уже посеревшая деревянная табличка с надписью на трех языках. Halt! Ich werde schießen! Seis! Muidu lasen! Стой! Буду стрелять! Концлагерь. Место, смело носящие звание Ада на Земле. Воздух здесь пропитан кровью, гнилью. Все вокруг наполнено страхом, животным ужасом и безысходностью. Она поселилась в каждом уголке этого жуткого места. Она исходила от каждого объекта, от каждой стены, от каждого измученного взора сотен приговоренных насмерть детей. Невиновных, девственных созданий, которые были рождены людьми, не подходящими под нацистскую идеологию. Тех, кто перестали верить в сказки, но верили в чудо. Мужской темный силуэт контрастировал со всей белизной этого места. Идеальный угольный костюм, накрахмаленная призрачно-белая рубашка, черный кожаный портфель и взгляд опустошенных мутных зеленых глаз. Корректор Комиссии и его очередное дело, которое станет для него переломным. Тусклая голубая вспышка перенесла Пятого в помещение. Холодные стены давили со всех сторон. Атмосфера этого места выжигала все живое. Мужчина осмотрелся вокруг в поисках своей цели, целей. Он переместился в пустующий коридор около основных камер. Были слышны детские голоса, вопли, тихий плач и крики смотрителей. Пятый вобрал грудью воздух и достал кольт, проверяя наличие патронов. Совершенно бесполезное действие. Оружие Комиссии всегда было заряжено, и он это прекрасно знал, лишь оттягивал момент. Пятый подошел в плотную к двери, готовясь перейти черту, и выбил ее с ноги. Комнату поглотил детский вой. На неожиданно появившегося человека отреагировали смотрители и в момент навели на голову Пятого все их имеющиеся стволы, готовясь уничтожить незваного гостя без предупреждения. Он на это лишь усмехнулся и в момент нападения переместился за спину одного из военных. Раздался выстрел. Очередная волна детских криков и слез. Времени как-то реагировать на возникший шум не было, в камере было еще около пары смотрящих, которые быстро пришли в себя после неожиданного появления и перемещения и уже вновь наводили огнестрелы на мужчину. Однако у них не было и шанса на победу. Пятому хватит меньше минуты, чтобы одному прострелить череп, а другого насадить на торчащую из стены арматуру. Он перевел взгляд с окровавленных трупов, застывших в истоме шока и ужаса, на детей. Заключенные уже давно были выкинуты на обочину жизни, их психика была настолько разрушена, что они не бились в истерике, не пытались прятаться. В глазах каждого читался восторг и горела надежда, которая уже казалась давно покинула их души. Измученные, истощенные жизнью, обреченные грязные дети видели в нем не убийцу, а героя, возникшего из ниоткуда и пришедшего в самый нужный момент. На Пятого смотрел с десяток благодарных глаз. От все этого стало некомфортно, отвращение к самому себе возрастало с каждой секундой проведенной в этом месте. Он закусил нижнюю губу, пытаясь не поддаваться внутренним терзаниям. Мужчина не может позволить себе этого. Ему придется сделать то, зачем он сюда пришел. Детская чистая надежда рушится так же быстро, как она и появилась, после того как Пятый навел кольт на одного из детей. Его главная цель. Сейчас он — простой еврейский мальчишка лет семи, но после, через лет пятнадцать-двадцать, он станет тем, кто начнет обратный геноцид. Его психоз станет причиной многих революций, восстаний. Мальчик станет тем, кто вновь погрузит мир во мглу, начнет очередной кровавый дождь. Так что убить его — вполне благородное дело. Одна жизнь вместо миллионов. Пятый будет успокаивать себя этой фразой во время выстрела. Ствол нацелен в центр лба, где позже поселится пуля, оставляя после себя алые ручьи. Звук выстрела раздался эхом в каменных стенах. Теперь уже бездыханное тело ребенка с грохотом упало на грязный пол. Раздались детские крики, вой, они начинали истошно молить о пощаде на своих родных языках. Безразлично. Пустые попытки. Их ждет та же судьба, что его. Целью Пятого был не только этот парнишка. Основная задача — полная зачистка. Убить всех до рассвета, чтобы советские войска не успели освободить лагерь от фашистов и пустить этих сломленных детей в мир. Светало. Буря стихла. Безжизненное белое поле поглощено ярким огнем. Пятый стоял, пусто наблюдая за всем издалека. Он видел, как яркое пламя сжигало все остатки того злосчастного места, как уничтожало след его работы. Он сделал это все быстро, стараясь не мучать их, как делали это нацисты. Харгривз в неизменно идеальном черном костюме, белоснежной рубашке, с портфелем в руках. В нем ничего не выдавало того, кто только что своими руками отправил на тот свет несколько сотен опустошенных людей. Перед глазами регулярно всплывали лица тех детей. Он не чувствовал ничего: ни жалости, ни горя, ни стыда. Только отвращение к самому себе и ноющую пустоту внутри. На его горящем красными бликами лице не отражались эмоции. Пятый не смог позволить себе приписать это дело к тем, которым он обычно присваивал ярлык «все ради семьи».***
Пятый устало потирал переносицу, стоя на кухне, поглощенной мраком из-за пасмурной погоды, и пил кофе. Лучше бы виски. Настроение такое же отвратительное, как и то, чем парень сейчас давился, в надежде взбодриться. Он тихо выдохнул, прожигая взглядом плитку под своими ногами. —Бессонная ночка, да? — послышался голос Лютера сбоку. Пятый посмотрел исподлобья на брата, кротко кивнув, — Эллисон сказала, что ты вчера принес очередную ошеломительную новость, — первый подошел ближе к нему. Тот обреченно выдохнул и вновь кивнул. —Да, — хрипящий голос, — Я расскажу сегодня все, что знаю, — он отпил из чашки и поморщился. Здесь так и не начали покупать сносный кофе. —Тогда я соберу всех в зале, — решительно сказал Лютер. У Харгривзов будет очередное общее собрание, которые обычно заканчиваются скандалами. —Позови Меделин тоже, — настроение первого мигом изменилось. Больше нет навязчивой легкости, а только напряжение и нарастающая агрессия. —Что? — Пятый закатил глаза. —Ты все прекрасно расслышал. Сделай, что я прошу, — он сжал в руках кружку, выражая на ней подступающий гнев. —Зачем? Ее никак не касаются дела нашей семьи! — Лютер стиснул кисти в кулак, прожигая брата взглядом. —Уже касаются, — Пятый посмотрел на первого, — Не мои проблемы, что ты не смог найти с ней общий язык. —Девчонка опасна! — он шумно вдохнул, громко ставя чашку на гарнитуру, — Ты сам прекрасно это знаешь. —Она станет таковой, если ты поступишь с ней так же, как и с нашей горячо любимой сестрой, — Лютер истерично усмехнулся. —Откуда взялось это сочувствие, Пять? Я уверен, что ты в числе первых, кто хочет ее убить, — он усмехнулся. —Да, так и есть. Но знаешь, есть одна маленькая деталь, из-за которой это неисполнимый план. Она бессмертна. —Это все отговорки. Ты тот, кто сможет убить любого. Теряешь хватку? — первый улыбнулся. —Играешь на моем самолюбии? Плохая тактика, — Пятый презрительно посмотрел на брата, — Советую тебе уже разобраться со своими проблемами, а не переключать все свое внимание с них на Меделин, — Лютер нахмурился, наблюдая за тем, как Пятый телепортировался ко входу на кухню, — Собери всех в зале.***
В могущественном зале царила удушающая атмосфера, которую дополнял бушующий ливень за окнами. Лютер по просьбе Пятого все же собрал здесь каждого, даже Меделин, которая сидела на одном диване с Ваней и Клаусом. Они обе перевели четвертого на чайную диету, ведь доступ к алкоголю для него все еще был закрыт. Диего сидел в соседнем кресле и томно потирал переносицу. За спинкой другого кресла стояла Эллисон, облокотившись на изголовье локтями, а на самой мебели сидел Лютер. Сейчас все их взгляды были направлены на Пятого, стоящего около камина. —Решил разъяснить нам свой вчерашний выпад? — едко сказал Диего, смотря на брата с нескрываемым презрением. Тот посмотрел на второго и усмехнулся. —У кого еще вчера был выпад, — Пятый широко улыбнулся, наблюдая за вновь разгорающимся братом. —Так, все! — третья привлекла к себе всеобщее внимание, — Вам вчерашнего дня не хватило? Прекратите! У нас есть дела поважнее, да, Пятый? — она испытывающие посмотрела на брата, призывая того уже начать. —Да, все верно, — он засунул руки в карманы и запрокинул голову, пробегаясь по каждому взглядом и слегка задержался на Меделин. Она взглянула на его левую руку, а потом на его лицо. Поняв ее немой вопрос, Пятый слегка отрицательно качнул головой. Меделин поджала губы и отвела взгляд, — Как я вчера сказал, у нас вновь проблемы, —послышались измученные стоны и тихий говор. —Нам пора заводить календарик, в котором мы будем отмечать специальные дни для спасения мира, — Клаус томно выдохнул, поднося ладони к лицу. —Очередной конец света? Ты говорил, что его больше не будет, — выпалил Лютер и посмотрел на Меделин, которая слегка сильнее вжалась в мягкую обивку мебели. —Нет, — Пятый недовольно посмотрел на братьев, которые прервали его, — В этот раз Комиссия, — Ваня и Лютер непонимающе посмотрели на него, а потом на Меделин. Он закатил глаза и оставил их немой вопрос без ответа, — Вследствие смерти всех четырнадцати участников Совета, Куратора и нескольких тысяч корректоров, там началась некая смута, борьба за власть. Масштаб достаточно велик. Комиссия разделилась на два противоположных лагеря. —Если их всего два, почему они не могут решить все мирным путем? — Ваня с надеждой посмотрела на брата, но тот отрицательно кивнул. —Они все жаждут однопартийности, единоначалия, чтобы власть была только в одних руках. Схоже чем-то с историей Большевиков и их становления у власти. —Так и чью же лучше сторону нам принять? Белых или красных? — слегка нерешительно сказала Меделин. Пятый усмехнулся. —В нашем случае деление не совсем такое. Первый лагерь — консерваторы. Они стремятся вернуть правление Совета Директоров, кураторство и старый строй с нотками тоталитаризма. Ужесточить законы, полностью подчинить себе все и всех, а так же прибрать к своим рукам все время мира, — Пятый нервно усмехнулся. —Проще говоря, эти ребята плохие? Что тогда со вторым? — сказал Диего, скрывая в своем голосе все раздражение и озадаченность. —Революционеры, новаторы. Хотят полностью перекроить все управление. Добавить больше гуманности, изменить основные законы, — послышалось несколько облегченных выдохов. —Значит, нам нужно держаться именно их. Все предельно просто, — воодушевленно сказала Эллисон, на что Пятый лишь усмехнулся, слегка нахмурившись. —Не будьте так наивны. Все это — красивые слова. Каждый из них делает все из своей личной выгоды, а не ради благой цели. Власть — их главная и единственная цель. —Получается, все очень плохо? — растерянно сказала Ваня, поджимая губы. —Не сказочно, но и не кошмарно. Пока что у нас есть фора и время на выбор стороны, — его прервал Диего. —Так, стоп. Я так и не понял, как мы касаемся всей этой ситуации! В чем смысл нам принимать в этом участие? — Пятый шумно выдохнул, сжимая кисти в кулак. —Потому что мы семья, которая свергла предыдущую власть, — Диего усмехнулся. —Ты сверг. Мы об этом ничего не знали. В очередной раз ты решил все сам, а теперь подвергаешь нас опасности! — второй пренебрежительно отмахнулся от брата, чем вызвал у него нескрываемое раздражение. Он уже хотел ему что-то ответить, но их вновь прервала Эллисон. —Хватит! Вчера уже навыясняли отношений! Что у вас за проблемы и претензии друг к другу? Давайте вы потом разберетесь! — третья вышла из-за кресла в центр и подошла к Пятому. —Ладно, — он шумно выдохнул, стараясь сдерживать гнев. —Так и чью же сторону нам принять? — нервно спросила Ваня. —Революционеров. Единственное верное решение, — Пятый заметил, как Лютер уже хотел что-то сказать, и тут же продолжил, — Чтобы не было лишних вопросов, объясню с каждой стороны. Выбрав новаторов, мы подтвердим свои намерения и покажем всем свое отношение к прошлой власти. Мы будем на стороне тех, кто свергнет старое правительство. Для основных сил революционеров мы все станем неким мотиватором, примером для остальных работников. Здесь сыграет и моя репутация, и репутация нашей семьи. Тем более, для них будет выгодно, если скандальный и авторитетный работник, который собственными руками убрал всех прошлых директоров и ушел из Комиссии, вернулся, но уже с целью завершить начатое. Будто вдохновившись их благой целью, решил осветить всем путь и вырвать из лап старого правительства. Отличная легенда для основной массы народа, — Пятый посмотрел на каждого, стараясь удостовериться, что все все поняли. —Но все не так просто, да? В чем загвоздка? — тихо спросила Меделин. —У нас никогда не бывает просто, — усмехнувшись, сказал Клаус и тыкнул в бок девушки. —В том, что тогда мы столкнемся с силами консерваторов, — он проигнорировал навязчивый комментарий четвертого, — Если они смогут убрать нас, меня, то покажут всю свою мощь и превосходство и то, что против них нет смысла бороться. Раз даже семья, предотвратившая два судных дня, не смогла выдержать их напора. Такая акция подорвет доверие народа к революционерам, и большая часть перейдет к консерваторам, — последние слова Пятого уже начали приглушать отборные ругательства. —Тогда, блять, почему нам не встать именно на сторону старого правительства? Мы же станем основной мишенью! Зачем эти лишние жертвы и сложности? — гневно выпалил Диего. —Я тоже так думал, — со всей возможной непринужденностью сказал Пятый, — Будем за консерваторов, подорвем весь авторитет революционеров. Покажем, что мы признаем свою ошибку и что старый строй единственно верный. В итоге большинство людей уйдут из рядов новаторов, вследствие все закончится малой кровью. —Тогда почему именно революционеры, а не консерваторы? — истощенно спросила Эллисон. —Это же очевидно, — все повернули головы в сторону напрягшейся Меделин, — Если в итоге я все правильно поняла, то все закончится плачевно. Консерваторы держаться за власть, но как они смогут ее удержать без страха? Как к ним станут относиться рабочие, если они спокойно отпустят и простят тех, кто убил прежнюю власть, которую они поддерживали? — Пятый довольно улыбнулся и кивнул. —Именно, они устроят публичную порку. В итоге всех нас убьют. —Прекрасно, — шумно выдохнула третья, потирая переносицу, — У нас нет выбора. —У нас его никогда не было, — тихо сказал Лютер, — Какой у нас план, Пять? —Его нет, — все ошарашенно посмотрели на него, — Пока мы ничего не можем. Нам остается просто ждать, когда распределятся основные силы, — он лишь слегка пожал плечами, осматривая всех. —Может, у тебя есть какие-нибудь хорошие новости? — раздражено спросила Эллисон. —Хочешь слушать сказки? — Пятый хмыкнул. Третья закатила глаза, отмахнувшись от брата и прошла в сторону бара. За ее действиями проследил Клаус. —У меня вопрос! — воодушевленно и резко выпалил четвертый, привлекая внимание Пятого, — Когда моя пытка закончится? — проскулил Клаус, смотря в самую глубь глаз брата. —Когда я пойму, почему ты тогда умер, — он непричастно пожал плечами. —Что? Ты умер? — резко вспыхнула Меделин, испуганно осматривая четвертого и периодически бросая взгляды на Пятого. —Ну, не знаю, так говорит он, — Клаус пальцем указал на брата, — Этот посадил меня на трезвую диету, сушку, так как он не знает, что меня убило или убьет, — четвертый разочарованно отмахнулся. —Я думала, тебя закодировали, — послышался истеричный смешок второго. —Малышка Мед, хоть моя семья и странная, иногда слишком резкая и грубая, но я уверен, что так бы они никогда не поступили! Так ведь? — обратился ко всем Клаус. Ответа не последовало. —Надеюсь, на этом все? Тебе больше нечего нам сказать? — умоляюще сказала Ваня. —Пока что, да, — седьмая облегченно выдохнула, — Единственное, что от вас сейчас требуется — быть предельно осторожными. Пятый подошел к Диего. Основная масса говора зала могла заглушить его слова. —В следующий раз, когда будешь с ней трахаться, поинтересуйся, на чьей стороне твоя дорогая подружка, — второй мигом вспыхнул из-за такого пренебрежения в сторону Лайлы. —Она тут непричем, — мужчина встал с кресла, вплотную подойдя к брату, — Не ввязывай ее в наши проблемы, — второй нахмурился, смотря в глаза брата. Пятый усмехнулся. —Эта девица достаточно весомая фигура. Как думаешь, кого консерваторы хотят видеть в качестве нового куратора? Неизвестных новичков корректоров, серую массу из отдела аналитики, которые только и умеют бумажки перебирать, или ту, чьей даже приемной матерью была Куратор? Девушку, обладающую отличной физической подготовкой и способностью? — в глазах Диего мелькнуло осознание, — Именно. Как будут относится люди к несчастной осиротевшей дочери, чью мать убили революционеры? Она, опечаленная, решилась на месть и продолжение дела Хельги. Чем тебе не еще одна прекрасная легенда? — Пятый запрокинул голову, ожидая реакции брата. —Лайла не пойдет на это. Она ненавидит Куратора, — второй выпрямился, старясь скинуть со своих плеч напряжение. —Так же, как ты нашего отца? — Пятый широко улыбнулся, смотря на рассеянного Диего, — Подумай о моих словах на досуге, — он прошел мимо Диего и похлопал его по плечу, после исчез. Второй громко выругался и быстрым шагом направился к выходу из главного зала. —У них так всегда было? — поинтересовалась Меделин у лежащего на ее коленях Клауса. —У этих двоих? Думаю, что да. Оба вспыльчивые, не могут спокойно разговаривать, — девушка усмехнулась, играя с кудряшками мужчины, — Такие неисправимые взрослые дети, — четвертый широко улыбнулся, прикрыв глаза.***
Центральный зал заметно опустел. После ухода Пятого и Диего, их примером вдохновились Лютер и Эллисон. Клаусу наскучила тишина, и он так же решил быстро ретироваться из комнаты в сад Академии. Меделин сидела около окна и рассматривала мрачное небо, облокотившись на подоконник. Ваня налила им обеим горячий чай, постоянно потирая руки. Она нервничала, взгляд ее бегал, а дыхание было рваным. Меделин не могла понять причину такого поведения седьмой, возможно, на это повлиял рассказ Пятого, но не настолько же. Девушка смотрела, как дрожали ее руки, периодически проливая напиток из чашек. Она дернулась и отошла от подоконника, забирая обе кружки из рук нервной Вани. Девушка заглянула в глаза седьмой, показывая ей тем самым свою поддержку. Она нервно выдохнула и отвела взгляд, прикусывая нижнюю губу. —Ваня, что случилось? — обеспокоенно спросила Меделин, ставя на кофейный столик чашки с чаем. —Они тебе все рассказали, да? — тихо спросила седьмая. —Думаю почти, если ты говоришь о концах света, Комиссии, — она подошла к ней и положила ладони на ее плечи, поглаживая их, — Почему ты так напряжена? —Как ты теперь относишься ко мне? — неуверенно спросила Ваня. Меделин слегка улыбнулась и качнула головой. —Ваня, я не понимаю, о чем речь и к чему ты ведешь? — седьмая шумно выдохнула, убирая руки девушки от себя и прошла к ближайшему дивану. —Меделин, причиной обоих апокалипсисов стала я, — она посмотрела на ошарашенную девушку, которая, казалось, даже перестала дышать. Она часто заморгала и нервно улыбнулась. —Ты? — ее голос слегка дрогнул, —Вау, — Меделин села около седьмой, но не смотрела на нее, — Мне пора привыкнуть ко всему этому, — она поднесла руки к лицу и шумно выдохнула, — Я не стану спрашивать, что случилось. И так слишком много всего, — девушка растеряно смотрела на пол под своими ногами. —Меделин, — та резко подняла руку, призывая седьмую замолчать. —Не надо, пожалуйста, — она посмотрела на растерянную Ваню, — Не надо, — девушка поднесла дрожащие руки к лицу, зачесывая волосы, — Знаешь, я эгоистично считала, что мне необходимо знать все, но теперь я не уверена, — Меделин откинулась на спинку дивана, — Эта правда оказалась намного хуже, чем я и могла предположить, — она истерично усмехнулась, — Как вы с этим вообще живете? С начала у вас не задалось детство, потом и жизнь в целом, один так вообще попал в апокалипсис, а потом работал киллером, ну а еще одна оказалось причиной двух судных дней. Супер, — Меделин часто заморгала, — Когда все успело так поменяться? Я так хладнокровно говорю об этом: об убийствах, бойнях, способностях. Может, я на самом деле сошла с ума? — девушка всхлипнула, — Вот смотри, я опять плачу, хотя здесь жертва вообще не я. —Меделин, — Ваня пододвинулась к ней и аккуратно положила ладонь на ее бедро, — Не будь так критична к себе, — поняв, что девушка не отталкивает ее, она положила голову на ее плечо. —Все так неожиданно навалилось, — по ее щекам стекали горячие слезы, сползая на подбородок и шею, — Я даже не успела заметить, когда все так резко крутанулось, — ее голос дрожал, а грудь поднималась от регулярных всхлипываний, — Думала, что со всем справляюсь, что все принимаю и понимаю, но в итоге, — она грустно улыбнулась и посмотрела на потолок, — Я не смогла. Я слабачка, которая способна только на плач, — Ваня резко дернулась и посмотрела на покрасневшее лицо девушки. Она положила ладонь на ее горячую щеку и большим пальцем вытирала подступающие слезы. —Меделин, послушай меня. Не вини себя за эти слезы, которые ты определенно считаешь слабостью. На тебя тоже много чего навалилось, тем более за такой короткий срок, — седьмая заглянула в глаза девушки, ища там осознание. Меделин коротко кивнула и обняла Ваню, сжимая свои руки на ее тонкой талии. Седьмая слегка опешила от этого, но после крепко обняла ее в ответ, слегка поглаживая девушку по спине, надрывающуюся от рыданий, чувствуя на своей коже каждую ею пролитую слезу, ощущая ее сбивчивое и рванное дыхание, — Все будет хорошо, верь мне, — почему-то от таких слов всегда становится только хуже, а ощущение пустоты внутри только удваивается. Спустя минут пятнадцать Меделин больше не ревела, остались только тонкие ручейки, которые все еще стекали по ее лицу. Они лежали вместе в обнимку, не прерывая возникшей тишины. Чай уже окончательно остыл, его так никто и не выпил. Спустя еще несколько минут они провалились в неспокойную дремоту. Их сон ничто не прервет, даже поникший и рассеянный Клаус около барной стойки. Все же он нарушит наложенное братом табу. Сейчас ему это необходимо.***
Клаус стоял в саду Академии, дыша свежим воздухом после дождя. Самое то по окончании такого нудного и сложного разговора и очередной маленькой перепалки братьев. Он прошел мимо деревьев, задевая их плечом. С листьев упали капли воды. Он слегка улыбнулся и направился к единственному сухому месту здесь, к беседке. Одинокое маленькое строение из дерева, окутанное листвой и мраком, выглядело угнетающе, но сейчас это все неважно, сейчас его ждал тот, встречи с которым он жаждет каждое мгновение. —Клаус, — призрачный шепот. Четвертый налетел на мужчину, схватив его за запястье, и крепко обнял. —Дейв, — он почти промурчал его имя, все сильнее обнимая возлюбленного. Однако четвертый чувствовал все напряжение мужчины. Клаус резко отпрянул от него, осматривая, но все еще держа за руку, — Что-то случилось? —Клаус, — он запнулся, грустно смотря на Харгривза, — Мы же уже говорили об этом. —Нет! Это ты говорил об этом, — Клауса резко пробила дрожь, — Ты не должен так поступать! — мужчина поднес свободную руку к его лицу, но тот отдернул ее, не позволяя коснуться себя. —Ты не можешь всю жизнь любить только меня! Я умер. Клаус, я мертв! — Дейв посмотрел на него с мольбой в глазах. Ему было больно говорить такое. Он соврет сам себе, если скажет, что он не хочет быть с Сеансом, но также мужчина понимал, что вот так привязать к себе четвертого — эгоизм. —Почему я не могу? Для чего мне тогда дана эта чертова способность? — Клаус почти срывался на крик, — Она испортила мне всю жизнь! Неужели я не могу ее использовать для своего же блага? Ответь мне! — Клаус переместил руки на плечи мужчины и слегка стряхнул их. Он еле сдерживал подступающие слезы, как и Дейв. —Прости меня, — прошептал это Дейв и скинул с себя его руки. Он последний раз глянул на возлюбленного, — Прости меня, — четвертый протянул к нему руку, но Дейв отскочил от нее и исчез. —Дейв! — Клаус упал на колени, больше не сдерживаясь. Он приобнял себя за плечи, сжимая кожу до красноты. Его пробила крупная дрожь, в груди тянуло, а по щекам стекали горячие слезы. Ему было плевать, увидит ли его кто-нибудь сейчас, он ревел как ребенок, чисто и сильно, рвано глотая холодный и влажный воздух, — Дейв, — еле слышно сказал четвертый. Каждое его слово заглушали нескончаемые рыдания. Он запрокинул голову вверх, смотря в глубину мрачного небосвода, — Почему?***
Вечерело. В небе сгущались тучи, окончательно заблокировав какой-либо свет от солнца. По старому радио говорили о штурмовом предупреждении. Поэтому в такой неприветливый день посетителей, в и без того непопулярной кофейне, было только двое. Несмотря на всю неизвестность этого места, здесь варили просто замечательный кофе, персонал был приветливым, а главное — не приставучим. Стены теплых и спокойных цветов не давили, огромные окна позволяли следить за всей улицей, как посторонний наблюдатель, а мягкая мебель только способствовала приятному времяпровождению с самим с собой, обдумывающим очередной вопрос или проблему. Пятый сидел в дальнем углу заведения около одного из окон. Сейчас он позволял себе просто насладиться любимым напитком и побыть в тишине с самим собой. На самом деле он не хотел нагружать себя какими-либо мыслями, но все же мышление — процесс неконтролируемый, так что его то и время бросало в постапокалипсис, во времена службы в Комиссии, в момент его возращения, к его семье, к последним событиям в целом. Он в очередной раз занимался тем, что просто анализировал все, что с ним случилось, в какой-то степени это даже успокаивало. Умиротворенную тишину и слабую мелодию радио прервал колокольчик около двери. Сразу послышались возня бариста и шум, доносящийся с улицы. Пятый прикрыл глаза, ожидая, когда этот переполох закончится, а также работника, который подольет ему кофе. Однако шум становился громче, ближе, послышалось движение сбоку. Он резко открыл глаза и повернул голову в сторону звука. Там стоял мужчина лет тридцати, может сорока, пепельный блондин в длинном черном пальто. На лице красовалась широкая и наглая улыбка. —Эдриан, — от произношения своего имени он только шире улыбнулся и прошел к противоположному диванчику. —Я польщен, — низкий баритон с нотками язвительности, — Какая честь, что сам Пятый Харгривз знает меня, — мужчина сел напротив, запрокинув ногу на ногу, смотря на Харгривза, который не был так рад этой встречи. —Решил все-таки узнать, как поживает твоя дочурка? — со всем возможным презрением спросил Пятый. Блондин усмехнулся. —Нет, зачем? Что с ней может случится в семейном поместье Харгривзов? — к ним подошла официантка и подлила кофе в чашку Пятого, но ее тут же взял блондин, нагло смотря на Пятого, — Принесите этому юноше то же самое, — девушка озадаченно посмотрела на мужчину, но, быстро закивав, ушла. Эдриан посмотрел на Пятого, который уже закипал от подступающей злости, — Точно, — мужчина протянул слово по гласным, — Ты же терпеть не можешь, когда тебя так называют, — он самодовольно улыбнулся, откинувшись на спинку дивана, отпивая кофе из его чашки. —Зачем ты здесь? — Пятый попытался придать голосу непринужденности. —Скажем так, — он поставил кружку на стол, — От этого диалога каждый из нас получит свою выгоду, — блондин сложил руки в замок, скидывая с себя маску клоуна. —Так может пора начать говорить конкретнее? — Пятый выдвинулся корпусом к собеседнику, ставя локти на стол. —Ты знаешь, чем я занимаюсь? — Харгривз усмехнулся. —Пародируешь Реджинальда, — лицо блондина исказилось в отвращении. —Не сравнивай меня с этим поехавшим, — Пятый запрокинул брови, — У нас разные подходы и объекты наблюдения. —Да ты что? — Харгривз улыбнулся, смотря в глаза мужчины. —Да. Я не забираю детей из их привычной среды обитания. Они ходят в обычную школу, общаются с обычными людьми. Их родители поддерживают нас и наши идеи. Пока дети маленькие, мы глушим их способности, а потом тренируем их контролировать, — блондин раскинул руки и слегка улыбнулся. —Звучит как прекрасная сказка, — Эдриан довольно кивнул, — Но вот незадача, — Пятый перешел на шепот, — Силы своей собственной пусть и приемной дочери ты глушил всю ее жизнь, — мужчина мигом изменился в лице, нахмурившись. —Ты не тот, с кем я буду обсуждать Меделин и мои методы воспитания, — к ним подошла официанта и поставила новую чашку с кофе, а в другую подлила напиток, слегка кивнула и ушла, — Тем более она — ребенок первого поколения, как и вы, — Пятый отпил горячий кофе. —Между нами нет большой разницы, — блондин пожал плечами. —Да, ты прав, практически никакой. Разница лишь в том, что второе поколение не приковано к дате рождения, а так же и сам процесс появления на свет самый обычный, тут загвоздка именно в родителях. —Детях первого поколения, — Эдриан кивнул, потянувшись к кружке. —Достаточно того, чтобы один из родителей был чудо-ребенком тысяча девятьсот восемь девятого года, чтобы их дети получили силу, — он посмотрел в глаза брюнета. —Сомневаюсь, что моя сестрица захочет учувствовать в этой программе, — блондин закатил глаза. —Я не за этим пришел. У вас есть проблема посерьезнее, связанная с Клэр, — Пятый напрягся всем телом. —Что ты имеешь в виду? — мужчина усмехнулся, доставая пачку сигарет из внутреннего кармана пальто. —Не заметил, что суд порядком затянулся? Эта задержка не связана с тем, что Эллисон не использует свою силу. Сюда затесался посторонний элемент, — он посмотрел на Харгривза, закуривая сигарету. —Не говори мне только, что это, — Эдриан усмехнулся, выдыхая дым. —Комиссия? Почти. Скорее ее подразделение. Ты же не думаешь, что в том месте нет больше таких одержимых людей, как Хельга? Подобные дети притягательный объект. —И что ты предлагаешь? — Пятый откинулся на спинку дивана, стараясь не вдыхать табачный дым. —Заставь свою дорогую сестру уже переступить себя и воспользоваться способностью, если она не хочет, чтобы все закончилось плачевно, — блондин кинул взгляд на наручные часы, — У вас есть не больше трех дней, чтобы уже закончить это дело. Думаю, девчонку потом просто выкрадут и все. Тогда Эллисон может смело хоронить дочь, — Эдриан шумно выдохнул, закрывая часы рукавом одежды. —Куда-то торопишься? Неужели даже не расскажешь мне ничего о Меделин? — блондин хмыкнул, делая затяжку. —Сомневаюсь, что ты тот, кому сейчас можно это рассказать, — Пятый нахмурился, сжимая кисти в кулак, — Может, потом, — блондин заговорчески улыбнулся, — Я продолжу за вами наблюдать и тогда решу, — Эдриан приподнялся, выходя из-за стола. —Что мне ей сказать? — Пятый выжидающе посмотрел на мужчину. —Не говори, что виделся со мной, — он бросил взгляд на него, — Ей будет лучше думать, что я мертв, — Харгривз нервно усмехнулся, следя за тем, как мужчина направляется к выходу из кофейни, — До встречи, Номер Пять, — сказал Эдриан, махнув ему на прощание и вышел из заведения. Пятый шумно выдохнул, потирая глаза. Он старался сдержать все возникшее от такого маленького разговора раздражение. Манера его общения, поведение, да даже голос выводили из себя. Нескончаемая наглость, самоуверенность и излишняя самовлюбленность — это все составляющая отца Меделин. Также очень напрягал тот факт, что этот индивид знал много о нем и его семье, но сам не позволил знать и крупицы о его. Пятый в невыгодном положении. Он не знал ни его намерений, ни целей, а отношение к Меделин только подкрепляло чувство тревожности. Харгривз измученно простонал, зачесывая волосы назад. Сейчас ему стоило думать о том, как донести все, что сказал Эдриан, до сестры. Пятый вновь вспомнил его самодовольную улыбку и скривился. Он встал из-за стола, кинув пару купюр и направился к выходу, вдыхая дым от его сигарет.***
Стены Академии поглотил мрак уходящего дня. Меделин тихо прогуливалась по особняку, направляясь к нижней кухне, где хранились основные продукты. Единственная ее цель — насладиться вкусным мороженым в конце столь насыщенного дня. К сожалению, ни с кем этот прием пищи она разделить не сможет, так как она пока что не встретила ни одного Харгривза. Ваня ушла сразу, когда они проснулись, ведь девушка уже опаздывала на репетицию инструментального концерта. Диего так и не появлялся в Академии с утра, как и Пятый. Эллисон Меделин не нашла, а Лютера просто не искала. Оставался один возможный вариант— Клаус, но и его она не нашла в своей комнате. Так что сегодня ее компания — одиночество, думала девушка так, пока не наткнулась на нетрезвого четвертого в главном зале. Это было сразу понятно по его слегка покрасневшему лицу, поблескивающим глазам и расслабленной улыбке. Создалось ощущение, что когда он пьян, у него отсутствует хотя бы какой-нибудь инстинкт самосохранения, ведь мужчина совершенно никак не отреагировал на приближающиеся шаги. Ему лишь повезло, что это была Меделин, а не какой-нибудь Диего к примеру. Меделин подошла к нему и оперлась на барную стойку, осматривая место преступления. Одна открытая бутылка виски, один стакан и один крайне мрачный и пьяный мужчина. Меделин оставалось молиться, что она успеет помочь Клаусу скрыться отсюда быстрее, чем сюда вернется кто-нибудь из Харгривзов. Девушка тяжело выдохнула. —Клаус, — теперь, наконец, он повернул голову в сторону пришедшего и широко улыбнулся. —Малышка Меделин, — мужчина растягивал каждую гласную, — Как я рад, что ты здесь, мне как раз нужна была компания, — девушка закатила глаза, отодвигая от него алкоголь и стакан. —Ты хоть понимаешь, что творишь? Поднимайся, — она жестом указала ему на лестницу наверх. Клаус посмотрел в том направлении, но отрицательно закачал головой. —Мир не рухнет, если я останусь здесь, — она шумно выдохнула, гневно посмотрев на мужчину. —Весь мир может и нет, но вот твой да! — Меделин тыкнула ему пальцем в грудь, — Ты же знаешь, что тебе нельзя пить, — четвертый закатил глаза. —Нельзя почему? А точно, — он театрально приложил ладонь ко рту, — Я же умру. Как жаль, что не сработало, — мужчина пожал плечами, — Осталось ждать, когда сюда придет папочка Пятый и отчитает меня, — четвертый усмехнулся, потянувшись к стакану. —Клаус, прошу, — Меделин посмотрела в его глаза с мольбой, — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы или причины для ссоры с семьей. Давай мы сейчас уйдем отсюда, а я сделаю вид, что ничего не видела, хорошо? — она положила руки ему на спину и похлопала по ней, призывая его к движение. Мужчина тяжело выдохнул, но все же встал, слегка покачнувшись, — Отлично, идем, — девушка схватила его руку и потащила за собой. —Меделин, — он протянул ее имя по слогам, — Может, лучше пойдем погуляем? — девушка изнеможенно простонала и посмотрела на Клауса. —Неужели можно так надраться всего с полбутылки виски? — мужчина усмехнулся, продолжая идти за девушкой, иногда шатаясь и спотыкаясь. —Кто сказал пол, и кто сказал, что виски? — послышался недовольный выдох. Меделин остановилась около лестницы на второй этаж, пропуская мужчину вперед. —Ну же, — она указала ему на их будущий путь, — Что-то мне подсказывает, что у нас осталось мало времени, — мужчина разочарованно осмотрел ступеньки, но все же вступил на первую, — Отлично, — она положила свою руку на его спину, лишний раз подстраховывая его. Делая каждый неуверенный совместный шаг, девушка всегда следила за расположением его ног, а также периодически бросала взгляд назад, проверяя, сколько они уже прошли и не вернулся ли кто-нибудь из Харгривзов. Клаус напевал что-то себе под нос, но из-за опьяневшего голоса слова слились в одно непонятное нечленораздельное предложение. Под конец лестницы он споткнулся и почти упал, но от встречи с полом его спасла девушка, удержав его в самый последний момент. Эта ситуация четвертого почему-то рассмешила, и он залился громким смехом. К счастью, комната мужчины была не самая дальняя, а значит, это способствовало быстрому переходу из коридора к двери с номером четыре. Проходя каждую другую дверь, Меделин заглядывала туда, проверяя отсутствие их владельцев. К счастью, им невозможно везло. На тяжелом выдохе девушка открыла проход в его комнату и пропустила его вперед. Клаус тут же упал на кровать, продолжая напевать какую-то незамысловатую мелодию. Поняв, что все позади, Меделин облегченно выдохнула. —Спокойной ночи, — девушка легко улыбнулась и уже начала закрывать дверь, но ее остановил мужской голос. —Меделин, — Клаус сел на кровать и, пародируя кота в сапогах, смотрел на девушку, — Останься со мной хотя бы на немного, — она тяжело выдохнула, но все же пошла к нему и села около него. Был бы это кто-то иной, другой мужчина или парень, она бы в жизни так бы не поступила, но Клаус не такой. От него не несло опасностью, а все действия исходили от сердца и без злого умысла. —Что случилось, Клаус? — обеспокоенно спросила девушка, убирая волосы с лица мужчины. —Меня бросил мой призрачный парень, — он горько усмехнулся, вновь сдерживая подступающие слезы. Четвертый упал на подушку сзади него, прикладывая ладони к лицу. Меделин закусила нижнюю губу, осматривая мужчину. Она за все нахождение здесь не видела его таким поддавленным. От такого вида неприятно заныло в груди. Девушка тихо выдохнула, пытаясь подобрать правильные слова, ведь она никогда не умела поддерживать кого-либо. —Знаешь, в таких ситуациях обычно говорят, чтобы люди мыслили позитивно, что жизнь не закончена, но это, — она запнулась, — Не думаю, что это правильно. Эта ситуация ужасна, и здесь не помочь никакими словами, но я рядом. Если ты хочешь выговориться или что-то такое, я выслушаю, — на нее посмотрел Клаус, вяло улыбнувшись. Меделин подсела ближе к его лицу и протянула ладонь, в которую мужчина тут же вложил свою руку. Она слегка улыбнулась, смотря в его глаза. —Ты когда-нибудь любила? — девушка удивленно раскрыла глаза, обдумывая свой ответ. —Не думаю, что это можно было бы назвать любовью, но да, — четвертый улыбнулся, готовясь слушать маленькую историю из ее жизни, — Знаешь, подростковая влюбленность она всегда резкая, яркая и всепоглощающая, — девушка усмехнулась, потирая кисть парня, — Это случилось скорее всего около года назад, первый год старшего звена и новая школа. Я их очень часто меняла, но почему не знаю. И вот представь, я запала на одного кудрявого парня с таким смазливым личиком, к сожалению, это я поняла только сейчас. Решилась тогда на глупый и необдуманный поступок — признаться ему в день всех влюблённых, так еще и на глазах у всей школы. И что ты думаешь? Призналась, но, — Меделин растянула союз, смотря на мужчину. —Только не говори, что? — Клаус поник от явного финала этой истории. —Да, он отшил меня на глазах у всей школы, — Меделин горько усмехнулась, — Потом начались лишние шутки, некий буллинг и мне пришлось перевестись в другую школу, опять. —Хочешь, мы проучим этого паренька? — с резко вспыхнувшим ажиотажем сказал четвертый, но Меделин отрицательно покачала головой. —Уже некого, — она неучастно пожала плечами, — Был какой-то несчастный случай, в котором он погиб, — Клаус удивленно промычал. —Каково это? — девушка вопросительно посмотрела на него, — Ну, жить обычной жизнью? Иметь возможность на спокойное существование? —Уже сложно сказать, честно, — она усмехнулась, — Но думаю, что скучно. Изредка скучаешь по серым будням, когда уже не выдерживаешь, а так словно всю жизнь была слепым щенком, — Клаус кивнул, принимая ее ответ. Они замолчали. Меделин тихо поправляла пряди мужчины, а он лежал, смотря в потолок, периодически вздрагивая и тяжело вздыхая. —А ведь, — четвертый резко замолчал, поджав губы, — Он, — девушка почувствовала кожей, что Клаус начинает дрожать, — Я никого так не любил, — Меделин осмотрела его лицо, замечая намокающие глаза и опущенные брови. Девушка поднесла к его лицу ладони, аккуратно поглаживая кожу, задевая щетину, — А вдруг я больше не способен на любовь? На все эти чувства? — из его глаз вновь потекли жгучие слезы, которые он хотел тут же стереть, но ему помешала Меделин. —Это нормально, что ты чувствуешь себя вот так. Ты не должен скрывать это или глушить в себе, тем более в одиночку и тем более алкоголем, — мягко сказала девушка, вытирая возникшую влагу. Услышав все это, в четвертом словно что-то сломалось. Все отчаяние, которое копилось в нем все время, удушающая обида на семью, на общество, на самого себя, будто вырвались на ружу. Обкусанные губы на его лице мелко подрагивали, стараясь удержать резкие рыдания и громкие всхлипы, которые все же вырывались из его уст. Меделин видела, как дрожали его руки, плечи, как хаотично поднимается и опускалась его грудь. Она слышала его рваное дыхание. От каждой упавшей слезы с его глаз внутри все сжималось, ныло. Возникало ощущение, что сейчас и девушка разревется вместе с ним. Она смотрела в его поднятые к потолку покрасневшие глаза, на ресницы, в которых застряли солеными капельками слезы. Взгляд был стеклянным, пустым и неживым, там не было и блеска радости, одна нескончаемая тоска, которая копилась там годами. Клаус прикрыл веки, шумно выдыхая в попытке успокоиться. Но все было тщетно. Лицо не высыхало, дрожь не прекращалась, а дыра внутри обоих только разрасталась с каждым рваным вздохом мужчины. Меделин больше не пыталась своими дрожащими руками стереть всю влагу, она не могла. Девушка поднесла свое лицо ближе к нему и мягко поцеловала его в лоб, сдерживая уже свои слезы, которые так и норовились вытечь из ее малахитовых глаз. Клаус распахнул глаза и заглянул в ее сочувствующее и тоскливое лицо. Слезы еще бежали аккуратными дорожками по его коже. Он пристально смотрел в ее поблескивающие золотом глаза. Девушка слегка поглаживала его щеки, успокаивая то ли его, то ли себя. —Меделин, какие у тебя красивые глаза, — она поджала губы, уже не в силах сдерживать себя, и коротко кивнула. Мужчина слегка улыбнулся и прикрыл глаза. Он ощущал на своей коже легкие дуновения весеннего ветра, теплые прикосновения солнца. Клаус чувствовал знакомые, родные и такие любимые руки. Мужчина распахнул глаза и увидел перед собой Дейва, плетущего венок из полевых цветов. Мужчина мягко улыбнулся возлюбленному и возвысил на его голове свое слегка неаккуратное творение, в которое он вложил все крупицы своей чистой любви. Клаус умиротворенно улыбнулся, взяв Дейва за кисть и откинулся на бесконечное зеленое поле, смотря в глубину синего небосвода. Меделин стояла около приоткрытой двери, осматривая заснувшего мужчину. Его лицо исказилось в легкой улыбке, руки разместились на груди, которая уже не разрывалась от рыданий. Она мягко улыбнулась, вытирая соленную влагу со своих щек, и вышла из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь. Девушка облокотилась на стену около спальни и слегка выдохнула, прикрывая глаза. Около нее послышались резко возникшие и грубые шаги. Меделин распахнула глаза и увидела перед собой Пятого, ужасно злого Пятого. Его настроение полностью выдавали выступившие желваки, напряженная челюсть, поджатые губы и нахмуренные густые брови. В голове Меделин тут же пронеслась та бутылка и тот стакан, оставшиеся на барной стойки в низу. Она выпучила от ужаса глаза, сильнее вдавливаясь в стену. Казалось, что девушка даже стала реже дышать. —Он сорвался, да? Меделин бросило в мелкую дрожь от тонна его голоса: холодного и грубого, такого, какого она никогда прежде не слышала. Девушка молчала, а он выжидающе смотрел в ее лицо. Пятый раздраженно закатил глаза, поняв, что ответа он от нее не получит. Шумно выдохнул и потянулся к ручке двери, но его тут же остановила Меделин, положив ладонь ему на грудь, тем самым преградив ему путь в спальню. —Клаус только заснул, давай не сейчас, — максимально спокойно сказала девушка, стараясь скрыть свое волнение, но ее выдавали слегка подрагивающие руки и сбивчивое дыхание. Пятый только сильнее нахмурился, но не сдвинулся с места, как и она не убрала своей руки. —С каких пор стала адвокатом этого пропавшего алкоголика? — в этот раз нахмурилась Меделин, ее не устроило такое обращение к Клаусу, тем более после случившегося. —Этот, как ты сказал, «пропавший алкоголик» — твой брат, которым ты, вроде как, дорожишь и которого ты так стремился спасти, — Пятый шумно выдохнул, продолжая прожигать в лице Меделин дыру. —Да? — наигранно удивился Харгривз, — Вот только он обесценивает мои старания каждым своим поступком! — девушка услышала в его голосе оттенки обиды и слегка смягчилась. —Пятый, пожалуйста, — мягким и молящим голосом сказала Меделин, — Давай не сейчас, ладно? Ему правда нужен отдых, — она убрала ладонь с его груди, надеясь, что он все же услышал ее. Пятый забегал глазами по ее лицу, еще сильнее нахмурившись и на выдохе убрал руку от двери. —Ладно, — его голосу вернулась присущая бархатность. Он отошел от двери и отвернулся от Меделин, шумно выдыхая. —Все хорошо? — к нему подошла девушка. Пятый посмотрел на нее и усмехнулся. —Играешь в спасателя? — с презрением бросил Пятый, — Себя сначала спаси, — она часто заморгала и поджала губы, избегая смотреть на него. Меделин приобняла себя за плечи, сжимая одежду между пальцев, в очередной раз сдерживая слезы, не желая принимать услышанное за правду. Вела себя слепо, раз не замечала, как закрыла глаза на все свои проблемы, полностью переключившись на Харгривзов. Трусливо и нерешительно игнорировала все возможные звоночки, все глубже уходя в омут их жизни, забывая о себе, о том, что произошло с ней. Она забросила свою жизнь, полностью уйдя в стены этого особняка. Пятый повернулся к ней корпусом, осматривая ее, подмечая дрожащие руки, плечи, скованную позу и лицо с мокрыми дорожками. Она опять плакала. —Ты сейчас свободна? Меделин резко вздрогнула, будто вынырнув из забытия, и повернула голову в его сторону. Теперь он мог отчетливо видеть ее слегка покрасневшие глаза и капли, застрявшие в ресницах. —Что ты предлагаешь? — ее голос дрожал, а взгляд бегал. —Проведем один эксперимент? Пятый широко улыбнулся и положил ладонь на плечо девушки, ожидая от нее положительной реакции. Меделин неуверенно осмотрела его лицо в поисках какого-либо подвоха, но то было нечитаемым, так что ей ничего не оставалось, кроме как согласиться на эту таинственную авантюру. Сразу после ее слабого утвердительного кивка их поглотила тусклая голубая вспышка. Пятый переместил их в подвал, а точнее в оружейную, которую, как видимо, недавно обновляли, и включил свет. Холодные лучи тут же окутали все помещение. Он прошел мимо новых стеллажей с оружием, которые поражали своим разнообразием: револьверы, кольты, пистолеты, ружья, винтовки, автоматы, сотни ножей, луки, арбалеты. Подобная картина могла вскружить голову любому, кто увлекался подобным, и привести в ужас того, кто боялся только одного упоминания оружия. Пятый довольно улыбнулся, беря в руки холодный револьвер. Он крутил оружие в руках, проверяя наличие патронов, а после перевел взгляд на Меделин, пытавшуюся привести себя в чувства после неожиданной телепортации. Она слегка похлопывала себя по щекам и щурилась, фокусируя взгляд. У всех разная реакция на перемещения, так что Пятый уже привык к подобному. Он наблюдал со стороны, как Меделин резко осознавала, где находилась. Осматривала стеллажи, мишени в другой части комнаты. Было непонятно, пугала ли ее обстановки или же завораживала. —Нравится? — он обратился к ней, стоя за ее спиной. Меделин не повернулась в его сторону, а лишь пожала плечами, давая понять, что не знала ответа на заданный вопрос. Пятый усмехнулся. Раздался характерный звук для спускающегося курка. Тогда она повернулась в его сторону, но встретилась с направленным на нее стволом. На ее лице застыло неподдельное удивление. Она вопросительно вздернула брови, смотря в упор на дуло перед ней. Что за неудачная шутка? Он же не станет в нее стрелять? Меделин перевела взгляд с направленного на нее оружия на Пятого. Он был абсолютно спокойным, взгляд пустым. Харгривз смотрел в упор на взволнованную девушку, на лице которой еще не успели обсохнуть слезы. Руки его не дрожали, а вот Меделин да. Ее пробила крупная дрожь, дыхание участилось, ладони вспотели. Теперь это не казалось шуткой. На смену легкому смятению и удивления пришел ужас. Мысли смешались, четких идей не возникло, как и плана. Сейчас девушка видела перед собой только еще одну причину своей будущей смерти, и почему-то ее неопознанное воскрешение не придавало никакой уверенности. Она словно в замедленной съемке видела, как его палец спускался с курка на спусковой крючок. Девушка начала отсчитывать последние секундочки своей жизни, прикрывая глаза, готовясь к худшему. Раздался тихий, глухой щелчок.Пустой выстрел.
Меделин резко распахнула глаза, поняв, что револьвер был не заряжен. На нее смотрел нахально улыбающийся Пятый. Страх ушел, пришла секундная радость, которая начала перерастать в негодование. —Неужели ты правда подумала, что я буду стрелять в потенциально бессмертного человека? — Пятый прошел к металлическому столу и кинул на него оружие. Резкий грохот отразился от стен эхом. Меделин возмущенно выдохнула. —Ты не выстрелил в меня потому, что я «потенциально» бессмертная, или потому, что не хотел ранить меня? — раздраженно спросила она, на что он хмыкнул, смотря на девушку, глаза которой отливали золотым. —Выбирай тот вариант, который подкормит твое эго, — он потянулся за двумя пистолетами и магазинами. —Зачем нужен был этот цирк? — Меделин недовольно прожигала его взглядом и следила за каждым его движением. —Цирк? Это был мною обещанный эксперимент, — Пятый стал постепенно заряжать оружие, — Узнали, как ты будешь реагировать на резко возникшую опасность. Скажу тебе, что дерьмово. Если бы это был не я, а кто-то другой, то ты бы уже лежала на полу с вышибленными мозгами, а из-за того, что ты «потенциально» бессмертная, не факт, что воскресла бы, — он подошел к ней, протягивая один пистолет. Девушка неуверенно осмотрела предложенное оружие, но все же приняла его. —Допустим. Какая следующая часть твоей шоу-программы? — она скептично осмотрела металл в своих руках и перевела взгляд на Харгривза, который подходил к стене, на которой висели наушники. —На самом деле, хочу просто пострелять — он пожал плечами, беря одни наушники в руки, и направился в сторону девушки, — Одному не вариант. —Уйдешь в себя? — Пятый усмехнулся, протягивая ей защиту, — А ты? — она озадаченно осмотрела парня. —Мне не нужно, я привык, — Меделин неуверенно кивнула, смотря, как он подходил к части помещения с мишенями. —Вообще, я не лучший напарник для стрельбы. Я даже оружие в руках никогда не держала, — она подошла к Пятому, наблюдая, как он прицеливается. —Все равно пришлось бы начать, так что лучше со мной, а не в сражении с кем-либо, — он опустил пистолет и посмотрел на нее. —Значит, все и вправду так плохо? — Пятый тихо выдохнул, смотря за тем, как Меделин начинает заметно нервничать. —Нет, и не с таким справлялись. Не переживай. Неудачная попытка поддержать нервного и слегка напуганного человека в особенности выглядела провально после такого «эксперимента» с его стороны, но, похоже, она подействовала. Видимо, эти слова из уст человека, который поистине прошел через многое, приобретали особую окраску. Девушка слегка взбодрилась, подходя к нему ближе, надевая защиту. Заметив это, Пятый поднял пистолет и стал прицеливаться. Меделин наблюдала за ним со стороны, задержав дыхание. Смотреть за тем, в чьих руках оружие становилось продолжением самого человека, и правда завораживающее зрелище. Видеть эти напряженные плечи, руки, сосредоточенный и пронзительный взгляд, ровное спокойное дыхание. Она смотрела за тем, как он снял предохранитель, перевел палец на спусковой крючок и бросил взгляд на нее, прежде чем выстрелить. Раздался резкий оглушающий грохот, который отразился в стенах громким эхом. После последовало еще несколько, пока магазин полностью не опустел. Меделин посмотрела на следы от выстрелов. Мишень не превратилась в решето, большинство пуль прошли через один участок. Она перевела на него взгляд, содержащий в себе все возможное восхищение. От такой реакции Пятый улыбнулся, слегка закатив глаза. —Попробуешь? — он жестом указал на пистолет в ее руках. Меделин неуверенно покрутила металл в своих руках, но после подняла на него горящие от восторга и возбуждения глаза и положительно кивнула, — Так ладно, смотри, — Пятый обошел ее сзади, смотря на будущую мишень, — Не рассчитывай на то, что получится с первого раза, — он встал около ее спины, беря ее руки в свои, располагая кисти девушки на оружии, — Предохранитель вниз, — тихий щелчок, — Оттягиваешь затвор, — отрывистый звук, — Прицеливайся в мишень перед собой, старайся в центр. Верх мушки одинаков с верхом цели, — Меделин навела пистолет, — Спусковой крючок не жми резко, плавно. Девушка посмотрела на него и кивнула, тогда Пятый убрал руки, переведя их на наушники, проверяя плотность прилегания, и кивнул. Она тихо выдохнула, в последний раз проверяя, как прицелилась, и перевела палец на спусковой крючок. Харгривз стоял сбоку следя, чтобы ее пальцы не попали на затвор. Выстрел. Меделин удивленно раскрыла глаза, почувствовав отдачу, и улыбнулась посмотрев на Пятого, который удовлетворенно рассматривал след в мишени. Он взглянул на нее, кивнув, и мягко улыбнулся. Прежнее напряжение пропало у обоих. Меделин больше не чувствовала около него легкого дискомфорта, спокойно выпуская весь магазин. Груз из эмоций пропадал, оставляя после себя только восторг и возбуждение. Пятый отпустил весь гнев и раздражение от этого дня, от утреннего разговора с семьей, от нахального поведения Эдриана, обращая все негативные эмоции в следы на мишенях.