***
Пятый стоял в коридоре, окутанном легкой дымкой пасмурного неба, напротив комнаты одной из сестер. Он потирал сонные глаза, периодически шумно вздыхая. Все же решив, что ему стоит поговорить с Эллисон обо всем сказанном Эдрианом, о ее же дочери. Именно это и привело его в комнату сестры. Пятый поднес сжатый кулак к двери и громко постучался. —Заходи, — мелодичный голос Эллисон послышался из спальни. Пятый открыл дверь, но не стал заходить в комнату, а просто оперся о косяк, осматривая сестру. Эллисон стояла напротив зеркала, поправляя волосы, наносила блеск для губ. Видимо, скоро уйдет на работу, о которой она так любила говорить при любой возможности. Третья повернулась в сторону вошедшего и слегка напряглась, убирая подальше косметику. Она скрестила руки на груди, вопросительно вскинула брови. Очевидно, ждала не его. —Я пришел поговорить, — равнодушно ответил парень, смотря на сестру. Подмечая яркие следы на ее шее. Резко поняв, на что обратил внимание брат, Эллисон приподняла ворот рубашки, — Советую ее застегнуть до конца, — сказал он, заметив засос на груди. Третья слегка смутилась, отвернувшись к зеркалу, застегивая все пуговицы. —О чем ты хотел поговорить? —спросила Эллисон, стараясь придать своему голосу максимальной непринужденности. —О Клэр, — секундное смятение с ее стороны моментально исчезло. Она вновь повернулась к брату, нахмурившись. —С чего ты резко решил заговорить о моей дочери? — настороженно спросила она, на что Пятый слегка закатил глаза, отходя от двери и закрывая ту. —Нет времени разъяснять все. Один человек сказал мне, что будут большие проблемы, если ты поскорее не выиграешь этот уже порядком затянувшийся суд, — Эллисон недовольно вдохнула, прожигая невозмутимого парня взглядом. —Можно ли верить этому человеку? Пятый прошел ближе к сестре, старательно игнорируя ее раздражение, как и она его слова о предстоящей проблеме. —У меня нет причин ему верить, но я с ним согласен. Тебе пора уже переступить через себя и пустить гребаный слух. —Нет! Ни за что! — Эллисон недовольно вскинула руками, отходя от брата, — Мы это уже обсуждали и не раз! —Прекрати вести себя как эгоистичный ребенок! Хватит действовать только из своего благополучия. Нарушь свой дурацкий моральный принцип, хотя бы ради дочери! —Моего благополучия? Ты думаешь, что я не хочу вернуть себе Клэр? Я только этого и желаю. Я жить спокойно не могу, зная, что она вдали от меня! — Эллисон разъяренно развела руки, смотря на брата с презрением. —Так сделай уже то, что от тебя требуется. Ты прекрасно знаешь, что тебе не выиграть этот суд. В итоге из-за своей гордости ты потеряешь ее, — Пятый тихо выдохнул, — Эллисон, ты должна сделать это завтра же, на последнем слушанье этого дела. Она стояла, пронзительно смотря на брата. Нервно теребила край рубашки и обдумывала все, что сказал брат. Эллисон знала, что во многом он был прав, но признать это факт не так легко. В ее случае выиграть этот суд — нереально. Она так и не сможет вернуть себе опеку над дочерью, а потом и вовсе не сможет видеться с ней еще долгие годы. Третья закинула подбородок, следя за тем, как Пятый все так же неподвижно стоял. —Ладно, — словно делая одолжение, сказала Эллисон. Хотя на самом деле ей нужен был этот диалог, ей был необходим тот, на кого она смогла бы скинуть ответственность за предстоящий слух и возможные последствия.***
Меделин сидела на пустой кухне, устало потирая глаза. Тихо пила чай, слушая мелодичный расслабляющий дождь, и пыталась утихомирить сознание, посылающее ей все образы из ее мерзкого сна. Она тяжело выдохнула, делая глоток уже остывшего чая, и прикрыла глаза. На кухню призрачно зашел Клаус, смотря на просто дремлющую девушку. Он улыбнулся уголком губ, подходя к ней со спины, и положил кисть на ее плечо. Меделин вскрикнула и повернулась в его сторону. Сначала в ее взгляде читалось раздражение и негодование, но после оно сменилось на беспокойство и тоску. —Клаус, — шепотом сказала девушка, смотря на мужчину перед собой, —Как? —Ой, чай, — сказал четвертый, выхватив чашку из ее рук, и отпил, — Холодный уже, — он всматривался в жидкость, бьющуюся о стенки фарфора. Меделин тихо выдохнула, поджимая губы до белизны. Она буквально кожей ощущала исходящую от него тоску, видела горечь в его помутневших глазах, которую он так пытался скрыть за своим привычным безмятежным поведением. Девушка чувствовала всю его удушающую скорбь. Но что она должна делать? Вновь попробовать и узнать все, надавив на его? А вдруг он окончательно замкнется в себе? Что еще хуже, сюда в любой момент может зайти любой хозяин этого дома, что точно им не нужно. Ему не нужно. Меделин дотронулась до его свободной кисти, которая тут же сжала хрупкую ладонь девушки. —Как ты себя чувствуешь? Похмелье, наверное, жуткое? — Клаус слегка усмехнулся, посмотрев на нее. —Нет, все хорошо. Удивительно даже. Голова не болит, не тошнит, — он покрутил рукой вокруг своего живота, — А вот ты выглядишь не очень, — девушка хмыкнула, отводя взгляд от четвертого. —Не обращай внимания. Просто плохо спала, — она привстала, забирая пустую чашку, — Ты уже видел Пятого? — Клаус непонимающе вскинул брови, — Точно, ты же не в курсе. Мы… я забыла убрать бутылку и стакан с барной стойки, так что он обо всем знает, — девушка виновато посмотрела на мужчину, слегка погладив его по плечу. —Этого стоило ожидать, — он безразлично пожал плечами, закусив нижнюю губу, — Все же я… —Что ты? — резко втиснулся в диалог Диего, выходящий из зала с пустующей кружкой. —Доброе утро, — мягко сказала Меделин, забрав посуду из рук мужчины. Второй улыбнулся, приобняв девушку, но после отстранился, посмотрев в ее лицо. —Ты опять не спала? Кошмары? — девушка отвела взгляд, выбираясь из рук Диего. —Все нормально, — она натянуто улыбнулась, наливая себе чай. —Если такое дело, хочешь я дам тебе свое снотворное? — второй бросил гневный взгляд на Клауса. —Вздумал наркотой ее травить? — четвертый слегка нахмурился. —Я не ублюдок, чтобы заниматься подобным. Это просто снотворное, оно даже без рецепта продается, вроде, — он посмотрел на девушку, безмятежно дующую в чашку. —Ладно, — Диего шумно выдохнул, переставая пялиться на брата, и посмотрел на часы, — Я в участок, буду поздно, — Клаус сбоку просвистел, пошловато смотря на мужчину. —Новая встреча с той стервозной дамочкой? — сладко спрашивал Клаус, вынуждая Диего сжать кисти в кулак и шумно выдохнуть. —Нет, в отличие от некоторых, я работаю, — четвертый разочарованно промычал, зачесывая волосы назад, — Лютер и Эллисон только ушли, так что сегодня вы вчетвером. —Втроем, у Вани финальная репетиция, — сказала Меделин, ставя чашку на столешницу. На кухню, к кофейнику, телепортировался Пятый. Девушка бросила на него мимолетный взгляд, а после посмотрела на напрягшегося Клауса. Он чувствовал вину, а может просто готовился к предстоящему скандалу. Диего злобно выдохнул и вышел с кухни, даже не попрощавшись. Меделин недовольно смотрела ему в след: ее очень беспокоил конфликт между ними, абсолютно неразумный конфликт, как и его причины. Один считал, что брат им вновь опять ничего не рассказывал, не доверял им, считал бесполезными, подвергал сомнению их отношения в семье. Другой же не говорил ничего потому, что считал, что семья не воспринимала его слова всерьез, обесценивали его переживания, проблемы. Замкнутый круг, но это заметно только со стороны. Участники же этого недоразумения были слепы. Девушка закусила нижнюю губу, ощущая возникшее напряжение и холод. Пятый просто тихо стоял и пил кофе, закрыв глаза. Никакого скандала, едких словечек, нравоучений, замечаний. Вчера он был куда эмоциональнее. Только давящая тишина, разбавленная ливнем. Это чувствовал и Клаус. Он выжидающе смотрел на Меделин, ища от нее поддержки, но она ничего не могла. Пятый выдохнул, ставя чашку на мраморную поверхность. —Меделин, — девушка дернулась, посмотрев на парня, — Пора начать изучать твою способность на практике, — он не ждал от нее ответа, — Приходи туда же после обеда, — холодно сказал Пятый и отошел от столешницы, проходя к выходу с кухни, даже не смотря на Клауса. Он специально игнорировал его и всем своим видом говорил ему об этом. Единственное, что нужно Пятому — чувство вины. Четвертый обязан понять совершенную им ошибку, ощущать гнетущую, сжирающую вину, больше ничего. Он сам себя накажет. Клаус дернулся, создавая шум, на который повернулся Пятый. Он посмотрел в глаза брата. Этот взгляд не нес в себе злости, раздражения, а только жгучее разочарование. Резко отвернулся, после исчез, оставляя этих двоих на пустынной кухне. Клаус приложил ладони к лицу и измученно взвыл. Меделин подошла к нему, слегка приобняв за плечи. Она не стала вмешиваться в это или выбирать сторону, ведь в сложившейся ситуации не правы были оба. Девушка мягко поцеловала его в макушку, вслед за этим покинула удушающее тишиной помещение. Меделин сидела на крыльце Академии. Всматривалась в живую улицу. Бешеное движение из сотен машин и людей не уменьшалось даже в самый жуткий ливень. Смотрела на подтопленные дороги, ужасающих размеров лужи, оглядывала серые мокрые здания, вдыхала запах влажного асфальта и дождя. Спокойно поправляла волосы, чувствуя резко возникшее движение за спиной. —Если опять хочешь сказать, что я занимаюсь романтизацией, тогда лучше уйди сразу, — холодно сказала Меделин в пустоту перед собой. Ноги пришедшего поравнялись с ней. —Нет. Считай, что сейчас я делаю то же самое, — девушка вздернула голову, смотря на расслабленного Пятого, — Всегда любил дождь, — он качнул головой, скидывая беспорядочные пряди со лба. —Ты хотел о чем-то поговорить? — Пятый повернул лицо в сторону девушки, заглядывая в ее малахитовые глаза. —Какие у тебя отношения с отцом? — Меделин удивленно вскинула брови. —Не стану спрашивать, почему ты решил заговорить о нем, — девушка вновь повернула голову в сторону улицы, — Если речь идет о родном, тогда ничего сказать не могу. Я его не знаю, хотя, беря во внимание мое нетипичное рождение, скорее всего его и не было вовсе. Но если об Эдриане, — она выдержала небольшую паузу, — Думаю, наши отношения сложно назвать классическими семейными. Он часто отсутствует дома, постоянно в своих командировках, оставляет меня на несколько месяцев одну. Иногда он может быть очень резким и грубым, но в целом Эдриан добр ко мне, его можно назвать даже заботливым, — Пятый истерично усмехнулся, представляя образ блондина-семьянина. Картинка не вяжется. Скорее мужчина был похож на отстраненного ученого, но точно не на хорошего отца, укрывавшего дочурку одеялом перед сном. —А у тебя? Какие у тебя были отношения с Реджинальдом? — парень нахмурился, вглядываясь в даль, — Впрочем, можешь и не говорить, ты вообще не особо любишь рассказывать о своем прошлом, — девушка безразлично перебирала пряди каштановых волос. —Оно слишком мутное, и в целом, это — плохая тема для разговора, — она вновь посмотрела на него, не встречаясь с его взглядом, но девушка видела напряженные плечи, шею и нахмуренные брови. —Никакое количество вины не сможет изменить прошлое. Это не излечит тебя, — Пятый резко перевел взгляд на абсолютно расслабленную девушку, сжимая кисти в кулак. —Не делай вид, что знаешь меня, — зло процедил он. Меделин грустно усмехнулась, вставая с крыльца. —Мне не нужно знать тебя, чтобы понять, это видно, — она отрешенно пожала плечами, заходя в коридор Академии, оставляя Пятого в оглушающем шуме дождя.***
Меделин расслабленно нарезала клубнику на кухне под грохот ливня и тяжелые вздохи четвертого. Клаус около нее убирал с пола разбитые яйца. Он решил блеснуть своим навыком жонглирования, но попытка оказалась крайне неудачной, результат растекся на плитке мокрым пятном. Девушка периодически косилась на мужчину, сдерживая смешок. Она, совместно с Харгривзом, решила, что приготовить пирог будет вполне стоящей идеей. На улице все так же шел ливень, дома почти никого не было, поэтому эти двое искали, чем себя занять, а готовка увлекала. —Надеюсь, что-то осталось целым? — максимально серьезно спросила девушка. Она слышала возню за своей спиной и еще одну порцию разочарованных вздохов. —Ни одного, — Клаус осмотрелся вокруг, сталкиваясь с бодрым взглядом Меделин, — Я быстро сбегаю в магазин и вернусь, — он жестом указал на выход с кухни. Девушка удовлетворенно кивнула и слегка улыбнулась, провожая мужчину взглядом, — Одна нога здесь, другая там! — Клаус скрылся в проеме. Меделин шумно выдохнула, откладывая нож в сторону. Улыбка сползла с ее лица. Она измученно потирала глаза, стараясь отвести дремоту и лишние наваждения. Кошмар не отпускал ее весь день. Образы из сна регулярно возникали перед глазами, заставляя сжиматься от ужаса. Меделин прежде никогда не запоминала все настолько подробно. Она помнила каждую мимолетную деталь: сколько пуговиц было расстегнуто на рубашке блондина, в какой момент застыли стрелки настенных часов, одежду, в которой они умерли. Ее всю передернуло. Девушка сжала кисти до побеления костяшек, смотря в окно напротив. Погода ужасала. Столько влаги земля не встречала уже давно. Хотя излишнее количество воды не особо тревожило Меделин, а вот отсутствие солнца — ее таинственного источника жизни — еще как. Однако, возможно, это все часть самовнушения, а настроение ее скачет не из-за мрачного неба. Меделин всматривалась в темную улицу, стелющуюся до самого горизонта. Картинка внешнего мира тяготила. Она преподнесла ладони к лицу, похлопав себя по мягкой коже, пытаясь взбодриться, перестать депрессовать. —Удручает пасмурная погода? — едко сказал Пятый, возникший на кухне мгновение назад. Меделин смерила его недовольным взглядом через отражение в окне. —Как будто я просто не могу быть слегка грустной и сонной без какой-либо причины. Отсутствие солнца здесь никак не связано, — она тихо вдохнула, беря в руки нож, — И вообще, после откровения о моей возможной силе у меня ничего в жизни не поменялось! — на кухне раздался стремительный звук нарезки, — Максимум что произошло, так это кожа перестала быть бледной. Все! Пора прекратить придавать этому такое особое значение. —Боишься неизвестности? Странно, некоторое время назад ты не могла усидеть на месте, не узнав правды, — уверенно говорил Пятый, следя за тем, как она удивленно вскинула брови, прожигая его взглядом. —С чего решил, что я боюсь неизвестности? — раздраженно спрашивала Меделин. Харгривз усмехнулся, подходя к ней вплотную. —Потому что ты старательно игнорируешь очевидные вещи, — он жестом указал на кисти девушки. Меделин посмотрела на свои ладони, пытаясь понять на что именно он указал, пока не обратила внимание на небольшой порез на указательном пальце. Она так увлеклась, из-за чего не заметила маленькую травму, которая моментально начала затягиваться. Меделин удивленно оглядела палец. Края царапины срастались блеклым золотым свечением, словно лучи солнца самолично сшивали поврежденную плоть драгоценными нитями. Она восторженно улыбнулась, оглядывая вновь целый палец. Подняла радостный взгляд горящих глаз на Пятого. На его лице застыла неяркая удовлетворенная улыбка. Все же догадки оказалась правдивыми, хотя регенерация клеток была слишком очевидной, но они шли к этому слишком долго, бесщадно тратили время ни на что. Опасность подкралась стремительно, не давая им возможности изучить все детально. Сейчас им придется нагнать все, что они упустили из-за попытки в гуманность и семейных стычек. Меделин все еще тихо осматривала вновь целую ладонь. Не осталось и намека на царапину, даже следа более светлой и новой кожи. Девушка перевела взгляд на нож, лежащий на доске с алой клубникой. Слегка нахмурилась, взяв прибор в руку, поднося лезвие к тонкой коже внутренней стороны ладони. Ткань легко поддалась на незначительные усилия девушки. Несильное нажатие и покрытый клубничным соком металл разрезал мягкую кожу, оставляя после себя бордовые подтеки. Меделин закусила губу, сдерживая болезненное шипение, но не отвела взгляда, цепляясь за каждую стекающую капельку горячей крови. Все вновь повторилось: по краям надреза образовалось легкое золотое свечение, обволакивающее поврежденную кожу, стягивалось к центру, а после исчезало, оставляя после себя восстановленную ладонь. Она внимательно осмотрела кисть, сжала ее, проверяя функциональность. Девушка отложила нож и посмотрела на Пятого, наблюдавшего за всем со стороны. Он тихо смерил ее нечитаемым взглядом, так же цепляясь за зажившую ладонь. Слегка вульгарно и резко, но вполне подходит. Без скандала и протеста, взял в буквальном смысле все в свои руки. Ему же легче. —Что ты чувствуешь? — спокойно спросил Пятый, безразлично осматривая ягоды на доске. —Тепло, — она затихла, осмысливая свои ощущения, — Только тепло и мягкое покалывание, — девушка пожала плечами, переводя взгляд со своей руки на окно, сталкиваясь с горящим золотом глазами. Пятый не смотрел больше на нее. Отчужденный взгляд приковался к лезвию, смешавшему алый сладкий сок и багровую соль. Рука непроизвольно потянулась к ножу. Металл привычно и легко лег в кисть. Он безразлично осмотрел стекающую красноту и перевел мутный взгляд на стоящую около девушку, которая непонимающе вскинула брови. Харгривз тихо хмыкнул, смотря в ее затухающие золотые глаза. Он безразлично разрезал тонкую кожу ладони, в том же месте, что и девушка. Меделин тихо вскрикнула, испуганно осматривая абсолютно спокойного парня. —Сможешь? — ровный баритон, заставил внутри девушки все сжаться. Она закусила нижнюю губу, озадаченно осматривая кровоточащую рану. —Я, — Меделин тяжело сглотнула, — Не думаю, что понимаю, как это работает. Все происходит непроизвольно. —Попробуй, не все должно получаться с первого раза, но ты обязана попытаться, — звучало все так же безразлично и холодно, словно не он сейчас говорил это с рассеченной ладонью. Открыто испытывал ее. Меделин судорожно выдохнула, прожигая взглядом надрез. Что ей нужно делать? Со стороны все так предельно просто. Она неуверенно взяла его ладонь в свою. Можно попробовать воссоздать ощущение, колющее тепло, направить поток света на него. Девушка тихо выдохнула, прикрывая глаза, и сильнее сжала кисть. По телу разлился слабый беспорядочный жар. Она чувствовала бушующие нити энергии внутри. Ей жизненно необходимо направить их в одно место, нужное именно ей. Меделин нахмурилась, ощущая тяжесть пробегающуюся по телу, сходящую на ладонь. Она резко раскрыла глаза, смотря на сомкнутые кисти и слабый свет. Девушка слегка ошарашенно смотрела на происходящие, немного сдвинув ладонь, открывая больший обзор. У нее получилось, все то же мягкое тепло и драгоценный свет, но что-то все равно не так. Слишком долго. Мучительно долго. На теле Меделин подобно зажило за несколько секунд, но вот на Пятом значительно медленнее. —Неужели мой предел пара маленьких порезов? — тихо и разочарованно спросила девушка, не поднимая на него глаз. Он слегка нахмурился, не рассоединяя рук. —Сомневаюсь, — тихо сказал Пятый и резко выхватил кисть из ее ладони и вновь взял нож. Он быстро и внезапно схватил руку Меделин и сделал новый порез на том же месте. Девушка недовольно прошипела, смотря на Пятого, полностью поглощенного процессом. Она недовольно выдохнула, но вновь почувствовала то тепло. Бросила взгляд на быстро затягивающуюся рану и непонимающе осматривала ладонь, а после посмотрела на Пятого, ища объяснений. —Видимо, все куда сложнее, — сказал он, отпустив ее руку, и заглянул в переливающиеся золотом глаза. Пятый догадывался, что девушка раньше использовала силу и на подсознательном уровне, и понимал, что ей нужно было делать. Конечно, было бы проще, знала бы Меделин все о своей способности, но раз у нее сплошные пробелы вместо воспоминаний, ему самолично придется сшить все клочки информации воедино.***
Меделин вновь сидела на крыльце Академии, укутавшись в теплый плед, и тихо пила чай. Были сумерки, но все яркие краски заката поглощали нависающие тучи. Девушка спокойна разглядывала прохожих, ища там знакомые силуэты. Эллисон и Лютер совсем недавно вернулись домой, а вот Ваня и Диего все еще находились за пределами стен особняка. Девушка мягко прикрыла глаза, воспроизводя последний час. Пятый, как он и обещал, решил углубиться в ее способность на практике, которая не закончилась на кухне. После обеда они вновь спустились в оружейную, где и проходила ее некая тренировка, которая была больше похожа на игру садистов и мазохистов, но точно не на что-то разумное. Девушка в итоге не поняла, к чему было необходимо вновь делать из тела каждого решето, но вот парень все время стоял с умным видимо, очевидно, делая для себя личные заметки в своей же голове, в суть которых он Меделин так и не посвятил, оставив ее после «тренировки» в полном одиночестве. Впрочем, она привыкла. Девушка тихо выдохнула, плотнее кутаясь в плед. Вглядывалась в толпу, ища низкую женщину-шатенку с крайне притягательной улыбкой. Надежды ее оправдались достаточно быстро. Ваня, заметив Меделин, приветливо помахала ей издалека. Та восторженно улыбнулась, оставляя фарфоровую чашку и скидывая со своих плеч плед. Она быстро спустилась по ступенькам, идя навстречу седьмой, которая также прибавила шагу. Девушка наступила в глубокую лужу, недовольно простонав, но продолжила идти ей на встречу. Между ними пара шагов. Резко возник женский крик. Меделин с ужасом смотрела на происходящее, не понимая, что происходит. Все слишком быстро. Тишина, а после рваный крик и падающее тело. Пятый.Синяя всепоглощающая волна
Меделин приветливо улыбнулась седьмой, сбегая с крыльца. Промокшие насквозь кроссовки, раздраженный стон, Ваня, раскинувшая руки для объятий, и резко возникший Пятый перед лицом Меделин. Она непонимающее взглянула на Пятого, внезапно переносящего седьмую за высокий забор. Вновь неистовый женский крик. Адская, жгучая боль в груди. Меделин ошарашенно смотрела перед собой, ощупывая намокающую грудь. Бросила мимолетный взгляд на окровавленную кисть. Было тяжело дышать. Из рта с жгучим кашлем вырвались багровые капли. Сил не осталось, ноги больше не могли держать ее. Меделин с грохотом упала на землю, сталкиваясь с грязной лужей, моментально окрасившейся кровью.