***
—Все прошло так, как я планировал, — спокойно сказал Пятый, заходя в зал. Он посмотрел на брата, сидящего в кресле около камина, и подошел к нему, взяв с барной стойки бутылку с коньяком, и отдал ее помрачневшему Диего. —О чем ты говоришь? — тихо спросил второй, не поднимая глаз на брата, и скинул крышку с бутылки, — Всевидящий, раз знал, что она…? — он замялся и громко выдохнул. —Мы разыграли спектакль, — Пятый сложил руки в карманы брюк и встал напротив мужчины, — Каждому из нас была отведена своя роль, которую все мастерски исполнили, — Диего резко запрокинул голову и непонимающе взглянул на брата. —Только не говори, что? — Пятый вскинул брови, ожидая продолжения слов второго, — Это все было частью твоего дерьмового плана? — злобно прошипел Диего и сильно обхватил горлышко бутылки. —Все, что произошло сегодня, было заранее спланировано мной, — он безразлично пожал плечами, — Представление, которое позволило Лайле втиснуться в их ряды, при этом подкрепив свою репутацию. Мы просто воспользовались ее закрепленным положением и заинтересованностью Стефана в ней, — второй нервно усмехнулся и встал с кресла. —Мы? Мы?! — мужчина громко крикнул и бросил наполненную бутылку в камин, —Нихера не мы! В чем проблема была рассказать мне об этом? Я почти похоронил всю мою жизнь и все, что меня с ней связывало! — Пятый тихо выдохнул, пытаясь не поддаться общей волне раздражения. —Все должны были поверить в реальность ее измены, а твои эмоции и мгновенное опустошение стали лучшим доказательством, — так же спокойно объяснил Пятый, — И ты сам мог понять, что все это — игра. Думаешь, я бы позволил кому-нибудь подойти к себе со спины, тем более приставить ствол к своей голове? Мне бы хватило пары секунд, чтобы свернуть этому наглецу шею. Да и она не упустила бы такую возможность и вышибла бы мне мозги. —Мне пора прекращать удивляться твоему бездушию, — ядовито сказал Диего и посмотрел на брата со всем возможным презрением, но после раскрыл глаза от легкого ужаса, — Меделин? Ты и ее ввязал в это дерьмо. Боже, ты использовал ее как живую мишень? Может, ты забыл, но люди испытывают боль. —Технически, это я настояла на стрельбе, хотя мы договаривались с ней только на один выстрел. Думала, что это придаст большего реализма, — тихо сказала девушка, заходя в гостиную, — Так что ты можешь винить в чем-то и меня, — она пожала плечами и подошла к братьям. —Меделин, — тоскливо и вполголоса сказал второй, следя за каждым ее несмелым шагом, — Зачем? Тебе стоит избегать всего этого безумия. —Я понимаю, что ты волнуешься обо мне, но позволь уже мне самой начать решать, — девушка поджала губы и виновато взглянула на Диего, — Я не могу бездействовать. Мне надоела моя беспомощность, зависимость и нерешительность, — она с надеждой посмотрела на него, но увидела в глазах только гнев. —И ты решила, что это лучший способ перестать быть слабой? И как, помогло? — он истерично усмехнулся, вскинув руки, — Тебе не нужно лезть на рожон, чтобы доказать свою значимость! — Диего недовольно посмотрел в сторону безучастного Пятого у барной стойки, а после вернул строгий взгляд на девушку. —Мне надоело быть бесполезной! Тем более со мной бы ничего не случилось! — отчаянно прокричала Меделин, — Как ты не можешь меня понять? — всхлипывая, спросила девушка и отвернулась от него, слыша со стороны громкую усмешку. —Он никогда не пытался понять кого-либо, — сказал Пятый и переместился к ним. —Это говорит тот, кто ради ебанного спектакля готов играть на человеческих чувствах? Может, мне начать перечислять все ситуации, когда ты повел себя, как черствый мудак? — Пятый тихо хмыкнул и отпил из бокала. —Конечно, как иначе? Будем видеть в моих действиях только один негатив? — он злобно улыбнулся и посмотрел на брата, — Так просто обвинять меня в жестокости моих решений, при этом ничего не делая? — Диего закатил глаза и громко выдохнул. —Твоих единоличных решений! — гневно крикнул второй, — Хотя бы раз ты пробовал разговаривать со всеми нами, советоваться? Ты удивишься, но у всех нас есть тоже личное мнение, — мужчина подошел вплотную к брату. —В этом нет смысла. Вы никогда не слушали и не воспринимали всерьез мои слова, — с ненавистью прошипел Пятый, пристально смотря на Диего. —Какая жалость! Может, ты их преподносил не в той форме? —Пустые отговорки. Просто прими тот факт, что все, что я сделал, пошло на пользу, — он ткнул в грудь второго указательным пальцем, прожигая в нем дыру взглядом. —Кому? Все, что ты сделал, в итоге и привело нас в это дерьмо, из которого мы хер теперь выкарабкаемся. —Вы можете прекратить? — напуганно спросила Меделин. —Все, что я делал, было направлено только на спасение ваших задниц. Может еще скажешь, что мне не стоило возвращаться в это время? — свирепо бросил Пятый, проигнорировав тихие слова девушки. —Теперь давай посочувствуем тебе и вспомним твою жертву в этом чертовом апокалипсисе? Сам во всем виноват и не перекладывай последствия своего необдуманного поступка на нас! —Диего! — громко вскрикнула Меделин, опасливо осматривая братьев. Все голоса смешались в единый несвязный гул. В ушах возник вездесущий звон, от которого стало сложнее дышать, а слезы хлынули с новой силой. Она напуганно смотрела на них, больше не улавливая смысла сгоряча брошенных ими фраз, лишь слышала отрывки слов, кричащих эхом в голове. Меделин видела их злые лица, сведенные к переносице брови и глаза, горящие ненормальной яростью, лишенные тусклого блеска семейной нежности. —Прекратите! — надрывно сказала девушка. Абсолютное безразличие. Они полностью ушли в себя, игнорируя окружение вокруг. Казалось, что даже если в комнате прогремят выстрелы, братья не оторвутся от своей бессмысленной ссоры. Точка кипения была достигнута — и тонкая, поврежденная струна лопнула, высвобождая дозу адреналина и непривычного гнева. —Я сказала прекратите! — Меделин выхватила стакан из рук Пятого и кинула в камин, — Сейчас буду говорить я! — девушка на секунду замерла, не веря, что это именно она так громко крикнула, — Оба хороши. Я не стану вставать на чью-либо сторону, поддержу лицемерный нейтралитет, — Меделин судорожно выдохнула и взглянула на замолчавших Харгривзов, — Вам необходимо это все прекратить. Каждый из вас бескомпромиссный, упрямый слепец. Вы словно специально игнорируете любые положительные поступки и стороны друг друга, относитесь предвзято. Попытайтесь проявить сочувствие и понимание, взять во внимание характер каждого, прошлое и будьте терпеливее, — с мольбой и дрожью в голосе сказала девушка, — Попытайтесь быть семьей. Просто семьей. Иногда промолчите, заройте свою чертову гордость и темперамент! Я же знаю, вижу, насколько вы дороги друг другу. Все ваши эмоции доказывают это, но почему-то все чувства у вас переходят только в гнев. Вы же небезразличны друг другу. Крупица сочувствия и терпения сделают свою дело, — она поджала губы и запрокинула глаза к потолку.— Я просто, просто не знаю, — Меделин громко выдохнула, сжимая кисти в кулак, — Это невыносимо смотреть на все ваши ссоры и просто… Черт, — она приложила ладони к лицу и стерла подступившие слезы. Меделин тихо всхлипнула и отвернулась от Харгривзов, не желая больше участвовать в этом конфликте, находиться в этом отвратительном месте. Она прошла немного вперед на ватных ногах и кинула пиджак на диван, а после побежала к выходу из зала. Братья недолго смотрели ей вслед, а после перевели сверлящий взгляд друг на друга и просто молча стояли, унимая весь гнев внутри. Никто не смел больше сказать что-либо, решили поставить немую точку в этом бесплодном разговоре. Меделин выбежала в коридор Академии и лихорадочно выдохнула, зарываясь руками в волосы. Она до боли сжала веки, пытаясь успокоиться, обуздать бешеное дыхание. Девушка посмотрела в сторону выхода из особняка, а после на свои ноги. Надоевшие и неудобные шпильки полетели на пол, а сама она направилась на улицу, сбегая. Сумрачная ночь скрыла под своим покровом растерянную и навзрыд плачущую девушку, которая неспешно и рассеянно шла по дорогам города. Лихорадочное движение автомобилей и шум бесконечной толпы окончательно растворили Меделин в суматохе мегаполиса. Она подняла пустые глаза к небу и заметила бесконечный свод из звезд, а после посмотрела вперед, уже отчетливо понимая, куда ей стоит держать путь. Девушка ускорилась и пошла в сторону проспекта, хранящего после себя мягкую морскую гладь. Тихий шум воды и соленый воздух слегка привели Меделин в чувства. Она несмело прошлась по песку, рисуя незамысловатые фигуры, а после бессильно упала и раскинула руки на все еще теплом песке. Девушка тихо осматривала звезды, игнорируя мимо проходящих людей, все сильнее углубляясь в себя. Теперь она чувствовала стыд, неловкость за ее слова и за то, что посмела расплакаться при них, а в конце и вовсе просто сбежала. И Меделин не могла понять, что ее так расстроило. Конечно, ей не приносили никакой радости их вечные ссоры, да и Диего, поднявший на нее голос, стал чем-то новым, но все же. Видимо, она просто достигла своего предела и больше не могла сдерживать все напряжение. И вновь девушка обвиняла себя за слезы, но снова роняла их, ведь те удивительным образом помогали легче дышать и приносили ясность сознанию. Меделин спокойно прикрыла глаза и вслушивалась в тихий шепот волн, приглушенные звуки большого города. Она тихонько перебирала песок в ладонях, окончательно расслабляясь. Гул в голове стих, а дыхание нормализовалось, однако лицо еще слегка пощипывало от слез. И теперь осталась только девушка в красном платье, безмятежное море и тихие шаги. —Я знал, что ты придешь сюда, — не прерывая всю идиллию, сказал Пятый и посмотрел на расплывшуюся на песке Меделин, — Неразумно было убегать ночью одной, — она лениво разлепила глаза и подняла уставший взгляд на него. —Не делай вид, что тебе не все равно, — девушка громко вдохнула и села, — Зачем ты пришел? — вполголоса спросила Меделин. —Не знаю, — он безразлично пожал плечами и посмотрел в сторону горизонта, — Нам нужно вернуться: скоро приедут Ваня и Клаус. —Я не хочу. Я устала, — мрачно прошептала Меделин и поджала ноги к груди, — Дай мне хотя бы пятнадцать минут, а после можешь затащить обратно, — Пятый покосился на нее и тихо выдохнул. —Пятнадцать минут — не больше, — холодно произнес он. —Спасибо, — она слабо улыбнулась и прикрыла глаза, — Знаешь, что я недавно поняла? — девушка замолчала, ожидая его реакции, но получила в ответ лишь тишину, — Ладно. Ты можешь не принимать участие в этом разговоре, но сделай мне одолжение и выслушай. —Допустим, — он посмотрел на нее сверху вниз, безразлично осматривая светлую макушку. —Я признала тот факт, что умерла, снова. Звучит нелепо, ведь я раньше уже говорила, что поверила в смерть и воскрешение, но только на физическом уровне. Я буквально поняла, что умерла, — безучастно прошептала девушка в пустоту, — Умерло мое прошлое и будущее, мой характер, личность, цели и мечты. Я стала никем, пустой оболочкой без истории. Раньше у меня были какие-то планы, взаимоотношения, но теперь это все кажется чужим. Я больше не узнаю себя в зеркале, в поступках, во взгляде, даже в голосе. У меня не осталось причин жить, старых мечт и себя, а эта способность окончательно разрушила всю реальность, — она закусила щеку, начав вновь перебирать красный шелк, — Думаю, я теперь немного понимаю тебя, — Пятый нахмурился и не понимая взглянул на нее. —О чем ты? — недоверчиво спросил Харгривз. —У меня так же нет будущего, как и у тебя, — небрежно бросила девушка. Эти слова слетели с языка как что-то само собой разумеющееся. Она не дрогнула, а взгляд ее не изменился. Все те же пустые и безэмоциональные глаза смотрели в морскую даль и молчали. Она молчала, словно позволяла ему прочувствовать весь смысл сказанных ею слов. И он это делал. Тихо, безмолвно прокручивал холодную фразу на языке, проигрывал ее в сознании вновь и вновь, каждый раз получая разный ответ и реакцию. Сначала хотелось истерично засмеяться и напомнить о том, что они разные, что она не знала его, но после хотелось закричать от понимания острой правды, в которую он не станет верить, а в конце захотелось просто силой затащить ее в Академию и не видеть все эти дни. Но пятнадцать минут еще не прошли и это заставляло стоять, молча сглатывая слова, предоставлять им отдельное место в подсознании. —И эту пустоту я пытаюсь заполнить любыми способами. Я пошла почти на самоубийство, только бы ощутить себя живой и частью чего-то. А ты хватаешься за любую битву и движение, нацепляешь на себя ярлык «все ради семьи», только бы сбежать от этой пустоты и незнания. Снова била и не жалела. Окунала его в ледяное осознание, которое быстро сменилось на горячий гнев на самого себя. Она читала его словно открытую книгу, где даже не было текста, только одни картинки, изредка прерываемые короткими фразами. И не щадя тыкала его в правду, рассказывала автору этой же книги о том, что тот неправильно понимал смысл своей же работы и что она знала лучше. Но ведь знала. Ни разу не ошибалась и действительно понимала, а после говорила об этом с ним не боясь. Не боялась его. Бросала в пустоту режущие слова и словно забывала о них после. Каждый раз забывала о них, не повторяла вновь, отдавала их на растерзание момента и больше никогда не вспоминала. Но он помнил, запоминал каждое жгучее слово и винил себя за такую предсказуемость, но после вновь говорил с ней. —А знаешь, что самое комичное? Стоило мне только окончательно принять это, похоронить свою прошедшую жизнь, так прошлое бестактно постучалось, напомнило о себе. Его прошлое никогда не уходило. Всегда было с ним, навязчиво плелось, оставляло липкий шлейф на каждом его решении. Душило в тишине мрачных стен, не позволяло свободно дышать и заставляло цепляться за любое действие, чтобы отвлечься и сбежать. Точно как она и сказала. Когда он стал настолько прост и открыт в ее глазах? В какой момент она стала об всем этом говорить не дрожа и не боясь? Пятый пристально смотрел на нее, словно пытаясь проникнуть в ее самую суть. Но он вновь сталкивался только со скорбящими глазами и руками, сжимающими красное платье. Меделин молча смотрела в его глаза, снова проверяла, не сказала ли та лишнего. Несмело, но любопытно скользила по нему взглядом, замечая напряженные плечи, сжатые в кулак кисти, и слышала громкое дыхание. Снова сказала лишнего, но попала в самую суть и не чувствовала никакой гордости и довольства из-за этого. —Мне же тогда не показалось, да? Он сказал это? Моей приемной матерью была Куратор? Та самая, которую вы кроете нескончаемыми проклятьями и ненавидите всей душой? — в ее голосе читалась хрупкая надежда на грани самообмана. Пятый плотно сомкнул челюсти и нахмурился, заглядывая в ее тоскливые глаза. Так быстро и просто сменила тему, закапывая под землю все сказанные ею фразы. Вынуждала отвечать и забывать ее слова вновь. —Да. Он сказал это, — наигранно спокойно ответил Пятый, — Думаю, что это не ложь. И теперь можно спокойно объяснить то, почему Лайла знает тебя, — девушка понимающе кивнула и приподняла уголки губ. —Получается, что раньше я была ужасным человеком, но просто забыла об этом? А вдруг я убивала? — тихо озвучила свой вопрос Меделин, после которого ее сковал легкий страх. —Плохой родитель не делает тебя автоматически ужасным человеком, — он притих, обдумывая ответ на второй волнующий ее вопрос, — Но я не знаю, убивала ли ты раньше, но смотря на то, с какой нерешительностью ты касаешься оружия — вряд ли. —Но тогда, с тобой, для новичка я стреляла удивительно точно, — дрогнувшим голосом, сказала девушка, — Хотелось бы, чтобы ты был прав, — Меделин шумно выдохнула и заправила волосы за ухо, — Что мы будем делать дальше? У тебя уже созрел какой-нибудь рискованный и опасный план? — он тихо хмыкнул и вскинул брови. Снова увела тему в другое русло, не скрывая. —Пытаешь убежать от настигающего прошлого и узнать хотя бы крохотную часть мутного будущего? — она пожала плечами и слабо кивнула, не прекращая смотреть на него, — На самом деле, дня на два, может и больше, мы получили затишье, — Меделин громко усмехнулась и прищурилась. —Не верю. Ты не сможешь усидеть и дня на месте, иначе все твои мысли сожрут тебя. Определенно, ты что-то задумал, — он строго смотрел на нее, не смея самолично признать верность ее слов, — Я же права? —Возможно, — сухо протянул Пятый, — Но я дам себе день передышки. Может, даже стоит послушать тебя и проявить немного терпения к семье, — Меделин довольно улыбнулась, —Но для начала закончу одно дело, — девушка тут же громко цокнула и закатила глаза. —Очередная игра и безрассудное рвение? — он беззвучно усмехнулся и снисходительно взглянул на нее. —Вообще-то, я продумываю каждый план до малейших деталей, взвешиваю все риски. Я никогда не ошибаюсь, — самодовольно сказал Пятый. —Надеюсь, что это дело не принесет разрушение. Ты должен помнить о том, что невозможно из любой игры выйти победителем. Когда-нибудь последствия каждого твоего импульсивного и самоуверенного поступка настигнут тебя, — она обеспокоенно посмотрела на него, снова сжав в руках алый шелк. —Сжирает вина из-за соучастия в обмане Диего? — сухо и на грани раздражения спросил Пятый. —Нет же. Я не об этом, — Меделин громко вдохнула и встала, — Возможность абсолютного контроля времени и манипуляции пространства окончательно отбила у тебя чувство реальности. Да и я, способная по первому же твоему щелчку прибежать и залатать любое ранение, только способствую этому, — она строго посмотрела на него, пытаясь донести важность своих слов, — Прошу тебя, не теряйся. Ты не всесилен.***
Тихий треск горящего камина развеивался по затемненной комнате. Тяжелый сигаретный дым небрежно растекался по пространству, а плотно сжатый в твердых руках граненный стакан ловил блики ярого пламени. Адам бесстрастно смотрел за бушующей стихией, пока тяжелая, несговорчивая голова расслаблялась от каждой новой затяжки и глотка дорогого алкоголя. —Я говорил тебе перестать курить эти сигареты, — причитая, говорил Стефан и зашел в комнату, — Перейди на сигары, у них лучше запах, — мужчина слабо улыбнулся, смотря на испуганное лицо младшего брата. —Разве тебе уже можно вставать? — голос непривычно дрогнул, больше не источая столько яда, как днем. —Как видишь — можно, — он тихо усмехнулся и прошел к дивану, на котором сидел Адам, — К моему счастью, я был далеко от него. Пуля задела только кожу и мышцы, не пройдя дальше, — Стефан медленно сел в противоположное от брата кресло. —Я говорил тебе, что не нужно было принимать ее предложение о встрече. До сих пор не понимаю, для чего это все нужно было, — брюнет потушил сигарету и выкинул ее в заполненную пепельницу. —Мне было просто интересно, — мужчина пожал плечами и принял протянутый братом стакан. —Тебе просто скучно, раздражает бездействие, — подметил Адам, закидывая ногу на ногу, — Но, думаю, это было неплохо. Чего только стоило лицо второго, — ухмыляясь, сказал брюнет, — Когда она говорила, что захочет сделать сюрприз, я не думал, что устроит публичное расставание и измену. —Я до последнего терпел, чтобы не прикончить их всех там, — холодно бросил Стефан и посмотрел в сторону камина, скользнув взглядом по кофейному столику, —Что это? —А, это, — Адам взял привлекший внимание брата предмет и встал, — Недавно принес дворецкий. Сказал, что передал Харгривз, — он пожал плечами и подошел к камину. —Выглядит, как подарок для его шлюхи, — недовольно сказал Стефан, рассматривая аккуратную коробку, — Такая сладенькая лента с бантом, а внутри окажутся плетки, —Адам громко усмехнулся и коротко посмотрел на брата. —Поэтому я сожгу ее, — он сорвал ленту и бросил ту в камин, — Ненавижу шелк, — подметил брюнет и провел ладонью по крышке, — Она тяжелая, — парень потряс в руках предмет, но услышал только легкое шуршание. Адам медленно открыл коробку. Он пристально осмотрел содержимое, пока его глаза не открылись от немого ужаса. Волна леденящего осознания стремительно навалилась, заставляя руки онеметь. Дрогнувшая ладонь потянулась к грязной белой ткани, несмело вытаскивая ее. В глаза сразу же бросились спекшиеся пятна крови около разрезов, а после неспокойный взгляд заметил именную нашивку. Рука стала ватной, и холодные пальцы разжали картонный край, роняя коробку. Оставшиеся содержимое с металлическим грохотом полетело на пол, пока освободившаяся ладонь помогала осмотреть ранее белоснежно чистую рубашку. Грудь вздымалась от учащенного дыхания, руки плотно вцепились в хлопок. Его пробила крупная дрожь, а блуждающий взгляд вновь и вновь скользил по ткани в руках. —Нет, — хрипя, отчаянно прошептал Адам, — Нет, нет, нет, — нервно повторял брюнет, задерживая внимание на каждой пуговице, — Ублюдки, — Стефан, ранее наблюдавший за всем со стороны, подошел к нему. —Это его рубашка? — спросил мужчина и коснулся плеча брата, пытаясь привести его в себя. —Я не видел его только четыре дня, — сглатывая ком в горле, скуля, сказал Адам в пустоту перед собой, — Они убили его, —свирепо прошипел брюнет, сжимая пальцы до скрипа хлопка. —Послушай меня, — Стефан не унимал попыток отрезвить брата, старясь не поддаться общей волне гнева и паники, — В последнее время я хотел отстранить его из-за этой ненормальной одержимости той девчонкой, но это не меняло моего отношения к нему. Я знаю, как он тебе дорог. Поэтому делай то, что считаешь нужным, и не думай о последствиях. Неважно, какими они будут, мы разберемся, —он положил ладони на щеки брата и повернул его лицо, слегка приподняв, — Слышишь? — Стефан обеспокоенно смотрел в изнеможенные глаза парня. Мужчина притянул к себе брата, сжимая в плотных объятиях, отчетливо чувствуя его дрожь. Он поглаживал его голову, игнорируя боль, возникшую из-за сильной хватки Адама на его спине. Стефан молча смотрел на палящее пламя, а после взглянул на пол, замечая залитый рыжим светом револьвер.***
Меделин и Пятый все же вернулись в Академию спустя ровно пятнадцать обещанных минут. Девушка осталась в своей комнате банально ради того, чтобы привести себя в более приемлемый вид. Растекшаяся тушь, размазанная помада и испорченное красное платье — именно в таком виде она разгуливала по наполненному, к счастью, ночному городу, а после ко всему этому добавился песок в волосах и на босых ногах. Девушка стояла в ванной и старательно смывала макияж. Тело пробила незнакомая дрожь, а дыхание вновь сбилось. Она недовольно выдохнула и бросила испачканный ватный диск в зеркало. Меделин приложила ладони к лицу и устало прокричала. Девушку сжирала вся ее суть, все неконтролируемые, словно чужие эмоции. Она просто не понимала, что чувствовала тогда. Может, стыд, вину, страх, горечь, а может и радость, но скорее все вместе. Но это нестерпимо. Внутри все разрывалось, а голова тяжелела после каждого утомленного вдоха. Меделин злобно взвыла и открыла кран с холодной водой, подставляя голову под ледяные струи, словно пытаясь освежить мысли, придать хотя бы крупицу ясности рассудку. Она безмолвно дрожала от скользящих капель по шее и груди, восстанавливая дыхание. —К черту все, — злобно прошипела девушка и грубо закрыла кран. Она запрокинула голову и беззвучно простонала. Ледяная вода скользнула по обнаженному телу, вызывая горсть щекотливых мурашек. Меделин прикрыла глаза и тихо выдохнула, сжимая кисти в кулак. Девушка лениво раскрыла веки и посмотрела в отражение, умело игнорируя белоснежные локоны. Она вцепилась мутным взглядом за свою спину, видя там маленький темный силуэт. —Тебя здесь нет, — сухо сказала себе под нос девушка, — Я вижу тебя только во сне. Темная комната встретила звенящей тишиной и очередной волной слабости. Она нервно усмехнулась, уже переставая удивляться вездесущей усталости. Привыкла к отсутствию сна и страху перед призраком, которому полюбилось выжирать в ней все по ночам. Привыкла и сдалась, беспомощно упав на холодную кровать. Сырые пряди вызвали новую волную озноба и дрожи, но те нисколько не мешали устало прикрывать веки. Однако Меделин резко села и скользнула бегающим взглядом по комнате, натыкаясь на телефон. Она шустро поставила таймер на один час, веря, что этот час станет блаженным и призрак просто не успеет просочиться в ее мысли. Механический звон раздался четко через час. Меделин не спеша открыла глаза и лениво приподнялась на локтях. Она спокойно выдохнула и выключила телефон. Девушка без интереса смотрела в темноту комнаты, перебирая в руках край сырого одеяла. В тишине спальни раздался смешок, переросший в приглушенный смех. Меделин радостно откинулась обратно на влажные на подушки и громко втянула ртом воздух. Она глупо улыбнулась, смотря в безмолвный потолок, и блаженно прикрыла глаза, устало растекаясь по мягкой кровати. —Ты действительно думала, что это сработает? — усмехаясь, спросила девочка и нависла над ее головой мрачной тенью, — Но хвалю. Ты хотя бы пытаешься, — она коснулась ее лица, смотря в кричащие от страха глаза. —Почему ты от меня не отстанешь? — девушка дернулась, ощутив холод ее руки на своей щеке, а голос предательски дрогнул и сошел на жалобный скулеж. —Как я могу от тебя отстать, дорогая Меделин? — словно жалея, девочка поглаживала ее лицо, а сама плотоядно улыбалась, — Засыпай, крошка, — она невесомо коснулась ее лба губами и рассеялась во мраке. Дыхание в момент сперло. Меделин судорожно потянулась дрожащими кистями к горлу. Пыталась заставить себя вздохнуть, но вместо этого беспощадно царапала нежную кожу. Глаза закатились, а с губ слетел рваный стон. Меделин резко села, вдыхая холодный воздух. Вновь механический звон и утонувшая в ночи спальня. Руки снова потянулись к телефону, даруя тишину. Она судорожно выдохнула и приобняла себя за плечи. Девушка прикрыла глаза и громко сглотнула, мысленно отсчитывая секунды, зная, что она вернется. —Ждешь меня? — спросила девочка и села на ее кровать, — Меня не стоит ждать, — она наклонила голову вбок, смотря с восхищением на истощенное лицо девушки. —Когда ты уйдешь? — обреченно прошептала Меделин, взглянув на нее с мольбой. —Когда увижу собственными глазами твое абсолютное опустошение. Когда с тобой случится что-то такое, что окончательно сломает тебя, — нежно ответила девочка и широко улыбнулась, заметив блестящие капельки, скопившиеся в уголке зеленых глаз. Маленькие и тощие детские ладони прошлись по горящему лицу, стирая хрупкие слезы, — У нас будет бесконечно много попыток, Меделин, — зловеще шептала темноволосая и вновь утопила ее во мраке. Девушка вновь открыла глаза, под раздражающий звон, который она больше не станет выключать. Меделин уже сбилась со счета, в которой раз просыпалась в одном и том же промежутке. Девушка просто безмолвно ждала ее появления и ее дальнейших действий. И опять считала секунды. Каждый раз призрак не изменяла своим традициям — тридцать семь секунд. —Странно, прошла ровно минута, — вяло подметила Меделин, заметив тень ребенка. —Ты меня просто не заметила, — она в очередной раз села около лица девушки, поправив прилипшие белые пряди, — Мне всегда нравился цвет твоих волос, — отчужденно сказала девочка, — Но не глаз. Золотой слишком вульгарный, — недовольно бросил ребенок и отдернул руку. —Сколько дней я уже не сплю? — устало спросила Меделин и посмотрела на девочку, окутанную лунным светом. —Дня три? Может больше, может меньше, — без интереса протянула призрак, — Удивлена, что ты не засыпаешь на ходу. Видимо, тебя питает твоя способность, — темноволосая покосилась на Меделин, надменно улыбаясь, — Знаешь единственную причину, по которой ты не будешь видеть меня каждый раз, закрывая глаза? Смерть, — обреченный смешок сорвался с губ Меделин, а взгляд вновь размылся из-за слез, — Так что можешь периодически совершать самоубийства, выработать привычку и начать забывать. Утони в забвении, — она встала с кровати, подошла к окну и раскрыла податливые ставни, — Попробуем еще разок? — девочка улыбнулась и снова рассеялась во мраке. Меделин чувствовала легкое прикосновение горячей ладони. Девушка невольно дернулась и напуганно раскрыла тяжелые веки. В глаза сразу же ударил солнечный свет. Ночь прошла, и она отпустила ее. Меделин несмело и медленно перевела взгляд вбок, найдя у основания кровати Ваню. Седьмая обеспокоенно смотрела в глубь пустых зеленых глаз и нежно поглаживала ее по щекам, лбу, заправляя вспотевшие волосы. —Я сделаю тебе чаю.***
Сияющий день и мужчина, идущий бодрым шагом в направлении уже знакомой кофейни. Хитрый и цепкий взгляд бестактно скользил по прохожим, часто останавливаясь на изящных декольте и приоткрытых девичьих ногах. Жаркий июнь дарил сладкое тепло, позволяя вновь насладиться всеми прелестями изящного женского тела. Удивительно прекрасное настроение не собиралось падать даже от осознания предстоящего диалога, в котором ему придется выложить всего себя и темное прошлое, закрытое под сотнями тяжелых, уже заржавевших замков. На тротуар полетела тлеющая сигарета, а приветливая кофейня впустила мужчину со звонкой мелодией колокольчика. Очаровательное помещение было залито теплым светом. Он ненадолго остановился, рассматривая все вокруг, ведь в прошлый раз ему не была предоставлена такая возможность. Легкая улыбка расплылась на изящном лице, а блестящие зеленые глаза нашли уже ожидающего собеседника. —Как вижу, в этот раз ты заказал две чашки кофе, — удовлетворенно протянул Эдриан, возникая за спиной Пятого. —Я ужасно брезгливый, так что мне пришлось, — Харгривз хищно улыбнулся и проводил блондина внимательным взглядом. —Ты же знаешь, что от тебя это звучит комично? — поинтересовался мужчина, расплываясь на спинке диванчика, — Что ж, я был удивлен, что ты стал искать меня только сейчас. Я же прямым текстом заявил, что ждал тебя после суда, — слегка разочарованно произнес блондин и потянулся к чашке. —Был немного занят, — сказал Пятый и скрестил руки на груди. —Конечно, конечно, очередная операция по спасению этого грешного мира? — глумясь, спросил Эдриан, — Думаю, нам пора прекратить и перейти к делу, — уже серьезно сказал мужчина, уничтожая всю легкость в голосе. —Согласен, — строго ответил Пятый и взял кофе, — Крайне несправедливо, что ты знаешь почти все о моей семье, а я о твоей ничего, — блондин громко усмехнулся. —Справедливости не существует. Не маленький мальчик, чтобы верить в лучшую сторону этого мира, — он сделал медленный глоток кофе, чувствуя, как прежний энтузиазм разрушался под холодным взглядом Пятого, — Думаю, мне стоит начать с далекого тысяча девятьсот восемьдесят четвертого, в тот год были лютые морозы и голод. И вот в один мрачный и холодный зимний день родился ребенок, мальчик, у прекрасных, как он думал, родителей. Это была самая обычная семья, жившая в сельской местности, в домике около леса на окраине. Все по классике: заботливая, любящая мать и строгий, но справедливый отец. Их идиллию не нарушало ничего, кроме октября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Мир в их гнездышке разрушился после сообщения о таинственных родах со смертельным исходом младшей сестры матери. Малышке было только тринадцать лет. Гибель бедняжки сильно потрясла всех: горюющую одинокую мать и всю семью мальчика. Несчастная старушка не могла видеть этих «проклятых» детей, поэтому без сожалений отдала младенцев их тете. Две очаровательные девочки-двойняшки. Первую, с угольно-черными волосами, назвали Мирандой, — он затих, хитро посмотрев на напряженного Пятого, — а вторую, чьи локоны были сравнимы с ярким светом, Меделин, — Эдриан довольно улыбнулся, читая на лице собеседника искреннее удивление, — Тогда родители еще не догадывались, кого именно они удочерили, но жаждали это знать, верили, что обычные дети не возникают из воздуха. А мальчик верил, что это ничего не изменит в их семье. Но каким же он был глупцом, — мужчина громко выдохнул и сделал большой глоток кофе, нервно постукивая пальцами по белой керамике. —Мальчик, — тихо сказал Пятый, смотря впритык на Эдриана, — Этот мальчик — ты? — мужчина поднял на него пристальный взгляд, и тогда он заметил, что у нее точно такие же малахитовые глаза. —Верно. Я кровный брат Меделин.