***
Малахитовые глаза, залитые мраком спальни, слабо приоткрылись, пока Меделин болезнно постанывала, опираясь на локти. Девушка жмурилась, смаргивая остатки забвения. Она несмело осмотрелась вокруг, замечая сидящего на стуле около кровати Диего. Он неспокойно сопел и шептал себе что-то под нос, изредка вздрагивая всем телом. Меделин грустно посмотрела на него, а после перевела взгляд на раскрытое окно и блуждающий тюль. Под слипшимися ресницами поселилось смятение и непонимание, пока голова старательно пыталась восстановить цепочку прошедших событий. В воспоминаниях возникал лишь красный шелк, залитый кровью, и холодный мрамор, что так услужливо поймал ее. Глаза недовольно закатились, пока с языка сорвалось цоканье. —Видимо, я все же умерла тогда, — шепотом вяло подытожила девушка и скинула со лба прилипшие пряди волос. Меделин лениво села и скинула ноги с кровати, моментально вздрогнув от холода паркета. Она вновь зажмурилась, стиснув блеклую простынь между пальцев. Девушка рвано выдохнула и встала, быстро посмотрев на Диего, а после тихо проскользнула мимо него. Коридоры Академии встретили привычным мраком и стабильным холодом. Меделин помялась на месте, разрушив тишину вокруг скрипом старых половиц. Она застыла на месте, недоверчиво смотря по сторонам, пока нутро неприятно скреблось. Определенно, что-то было не так, но Меделин не могла понять что, как и причину отравляющей тревоги. Она растерянно ринулась к окну в другом конце коридора и резко раскрыла деревянные ставни. Мягкий прохладный ветер скользнул по коже, слегка растрепал бледные волосы. Девушка устало навалилась на подоконник и посмотрела в глубину ночного неба. Непроглядный мрак мутной дымкой залил небосвод, скрыв звезды и Луну. Меделин расстроенно опустила взгляд на пустующий сад Академии и вновь не нашла ничего примечательного, только темно-лазурную траву около погребенных в грязи остатков статуи Бена. Никто так и не восстановил несчастный памятник, вновь зарываясь только в своих эгоистичных проблемах. Бледные ногти лениво скребли по темному дереву, пока под ребрами разжигалась почти осязаемая буря. Меделин поджала губы, продолжая неспокойно осматривать пустую ночь, и решила, что последнее, чего она тогда хотела, так это очередной неблагоприятной встречи во сне. Так что отлипнув от окна, девушка развернулась и беспечно направилась в сторону лестницы. В холодных ладонях уютно расположилась чашка с горячим чаем, пока локти вновь легли на подоконник, только уже в зале. Изменив немного угол обзора, Меделин лениво осматривала спящую улицу и неприветливое небо. До рассвета еще часа три, а до возможного подъема кого-то из Харгривзов минимум часов пять, поэтому ей опять придется свыкаться с тишиной мрачных стен. Девушка устало выдохнула и направилась к зажженному камину. Она никогда не понимала, почему хозяева этого особняка не переживали о безопасности, ведь даже от маленького огонька Академия может легко сгореть, но, видимо, излишняя самоуверенность и легкая безрассудность Харгривзов распространялась и на это. Меделин взяла графин с водой и безразлично потушила жаркое пламя, что моментально стало возмущаться и шипеть. Она слабо улыбнулась и перевела взгляд на висящий над камином портрет. Никаких характерных черт, кроме глаз, из-за мрака зала не было видно. Девушка внимательно рассматривала полотно, скрытое в тени, и прищурилась, заглядывая в его глаза, совершенно другие глаза. Те были более свеже-зеленые, блестящие и живые. И теперь ей казалось, что весь пепел апокалипсиса осел на его глазницах, которые теперь если и сияли, так только от лютого гнева. Никакой мальчишеской уверенности, излишнего самолюбия, щепотки наивности, только пустота и мрак. Меделин стыдливо отвела взгляд и опять направилась к окну, ведь оно осталось единственным источником, пускай и слабого, света, а искусственное освещение девушка не использовала по каким-то неопределенным причинам. Она вновь заглянула в бездушный сад, снова не замечая ничего примечательного, кроме резко возникшего звона. Меделин болезненно сжалась, вцепившись пальцами в подоконник. С глаз упали первые слезы, а с губ слетел тихий стон. Дрожь скользнула по всему телу, оставаясь холодом в пальцах. Меделин пошатнулась и резко развернулась спиной к окну. Взгляд тревожно бегал по залу, пока паника разрасталась под кожей. Мимолетная секунда разрушила наваждение, сорвала замок с заснувших воспоминаний. По лицу небрежной кистью скользнула ладонь сестры, а ее приторный шепот засел в горле. Она вспомнила и поняла, что полчаса неумолимо шли. Меделин напуганно пошатнулась и быстро взглянула на часы, замечая то, что у нее осталось не больше десяти минут. Десять проклятых минут на невозможное спасение. Она в секунду сорвалась с места и побежала прочь, задев один из диванов, ведь ни на секунду не сомневалась, что слова сестры были правдой, как и ее намерения тоже. Девушка застыла на лестнице, громко дыша, обеспокоенно мотая головой по сторонам. Она лихорадочно соображала о том, в какое крыло ей стоило отправиться, но вдруг перед глазами возник образ Клауса, обливающегося слезами в тот вечер, и ноги сами понеслись в направлении именно его комнаты. Тишина темных коридоров развеялась под быстрый топот шагов, а после под скрип двери с четвертым номером. Их давно уже нужно было смазать. Меделин быстро влетела в спальню и сглотнула ком из подступивших слез. Она прильнула ладонями к губам, стараясь заглушить шум неспокойного дыхания. Девушка прислушалась к окружающей безмятежности и легкому, спокойному сопению Клауса. Мужчина беспечно спал, изредка болтая себе что-то под нос, смеясь. Глаза Меделин распахнулись от удивления и легкой досады, от мысли, о которой девушка стала отвратительна сама себе. Следующая и последняя здесь комната была Пятого. Дверь открылась с таким же неприятным скулежом петель и приглушенным всхлипом. Паника поселилась в каждым уголке сознания, выходя бешеным сердцебиением и рваным дыханием. Меделин вновь стояла в комнате, обрамленной зелеными исписанными стенами, и столкнулась с леденящей пустотой, очередной ошибкой, что жестоко забирала драгоценные минуты. Меделин пошатнулась и, нервно поджав губы, тут же сорвалась с места в направлении других спален. Семерка, потонувшая в полумраке, неприветливо блеснула в ночи. Девушка без лишних раздумий дернула за металлическую ручку, разнеся знакомый скрип петель по всему коридору. Сама же смажет их завтра. Она молча осматривала комнату, где на столе лениво светился ночник, задевая слабыми лучами чехол скрипки. Девушка недоверчиво покосилась на кровать, замечая скинутое на пол одеяло и подушку, зажатую между дрожащих рук. Брови поползли вверх, пока глаза распахнулись от терпкого ужаса. Меделин упала на колени около лица Вани, слыша ее рваное, затупленное дыхание, сравнимое со звуком терки. Седьмая плакала так же тихо, как сипло шептала ей на ухо, и изящно, как играла на скрипке. Она до треска ткани цеплялась за холодный хлопок, все сильнее сжималась в комок, поджимая дрожащие колени к груди. Почти безмолвно кричала и стонала, кусала побелевшие губы. На ее вспотевшем лице четко застыл ужас, безысходность, граничащая с абсолютным отчаянием. С каждым вдохом Ваня дышала все громче, а после неспокойно скинула подушку, переворачиваясь на спину. Горькие слезы обрамляли лицо, обжигая мягкую кожу и стекая по шее. Меделин, застыв, наблюдала за этим и потянулась дрожащими руками к ее плечам. —Ваня, — обеспокоенно прошептала девушка, встряхнув ее за плечи, — Прошу, Ваня, — с отчаянием в голосе звала ее Меделин, пока грудь разрывалась от таких же нескончаемых рыданий, как у седьмой, — Я не знаю, что делать, — всхлипывая, бормотала Меделин и скользила вспотевшими ладонями по ее бледнеющему лицу, — Ваня! —отчаянно прокричала девушка, сглатывая слеза. Меделин без конца прокручивала слова сестры, цепляясь за одну короткую фразу, пока залазила на кровать Вани и аккуратно садилась сверху нее.«Разрушить кошмар»
Под приглушенный, разрывающий всю душу на тлеющие осколки вой она приложила ладони к височной части головы, интуитивно выпуская золотой свет, дрожащий и тускнеющий после каждого рваного вдоха Меделин. Она испуганно открыла и без того раскрытые глаза, не понимая, почему ее проклятый свет блек. Девушка закинула голову к потолку и судорожно начала глотать ртом воздух, неспокойно бегая взглядом по стенам. —Нет же, — бормотала себе под нос девушка, шмыгая покрасневшим носом, — Соберись. У тебя есть пара минут, — она громко выдохнула и трусливо перевела взгляд на искаженное лицо Вани. Безжалостное осознание того, что жизнь этого хрупкого человека зависит полностью от тебя, отдавалось воем в затылке и дрожью в ледяных руках. Меделин вновь прильнула к ее голове ладонями, мягко поглаживая темные локоны. —С тобой все будет хорошо, —ласково шептала Меделин и оставила невесомый поцелуй на лбу, — Все будет хорошо, — она коснулась ее лба своим и тихо выдохнула, — Я справлюсь. Вновь пустила золотой свет, болезненно жмурясь. Она закусила губы до крови, отгоняя режущее чувство во всем теле. Меделин бормотала что-то неразборчивое Ване, пока под слабеющими ладонями лилась жизнь. Не прекращала гладить ее по голове, пускала по лицу седьмой свои же слезы. Слушала ее дыхание, рыдания и с каждой секундой тонула в отчаянии, пока все не стихло или же она не оглохла от собственного воя. Меделин вздрогнула, почувствовав на своей коже слабое касание. Она напуганно раскрыла глаза и столкнулась со стеклянными глазами Вани. С губ сорвался очередной всхлип, и девушка кинулась на шею лежащей под собой. Седьмая застыла, но после скрепила руки за спиной рыдающей Меделин и села, не отпуская дрожащее тело. Она пыталась угомонить свое сбивчивое дыхание и уткнулась в ее шею, оставляя короткий поцелуй благодарности на тонкой коже. Ваня не знала, что происходило, но помнила каждое ощущение и была бескрайне благодарна за то, что Меделин вырвала ее из топящего ужаса. —Я так рада, что ты жива, — прохрипела Меделин на ухо Ване и зарылась носом в ее волосы, — Я так боялась тебя потерять, —«тем более по своей вине» так и не сползло с языка, представившись лицемерным и эгоистичным порывом. —Спасибо, — тихо прошептала седьмая в ответ, легонько поглаживая ее спину. Меделин отлипла от Вани и заглянула в ее лицо, устало улыбаясь, пока ее глаза лились ручьями золота. Она опустила руки на кровать, после за ней повторила седьмая. Комнату поглотила непривычная и блаженная тишина, что прерывали только еле слышные всхлипы. —Хей, ты чего? — напуганно говорила Ваня, поглаживая ее по щекам, — Все хорошо. Она резко закивала головой и отвернулась от нее, скидывая ноги с кровати. Меделин вновь закусила губы до крови, до конца пропитывая рот привкусом железа, а после встала и оглянулась на Ваню. —Спокойной ночи, — грустно улыбнулась девушка и кивнула ей. —Меделин, — неуверенно начала седьмая и схватила ее за руку, — Прошу, останься со мной сегодня, — с надеждой попросила Ваня. Меделин немного опешила, но улыбнулась, закивав головой, и устало забралась обратно на кровать под скрип матраса. В этом проклятом доме скрипело абсолютно все. Она тихо выдохнула и провела руками по мокрым волосам, зачесывая их назад. Ее руки перехватила Ваня и помогла заправить выпавшие пряди за уши. Она внимательно осматривала белые волоски в своих ладонях и перевела взгляд на лицо девушки. —Знала, что ты невероятная? — шепотом сказала седьмая, поглаживая ее слегка розовеющие щеки, — Не знала, — она улыбнулась и ближе пододвинулась к ней, — Почему-то самым прекрасным людям всегда скупят на комплименты. Взгляд цепко скользнул по краснеющему лицу, губам, что растянулись в детской смущенной улыбке, остановился на паре капелек крови, оставшихся на месте уже зажитых ран. Большой палец непроизвольно скользнул по соленым каплям, размазывая их по губам, окрасив в алый. Меделин дрогнула против воли и несмело заглянула в глаза Вани, стирая грань самообладания той. Она легко и невесомо коснулась губ Меделин, проведя кончиком языка по нижней, слизывая кровь, и отпрянула, ожидая ее реакции. Внимательно посмотрела в открытые от удивления глаза и виновато опустила плечи, пока взгляд Меделин неспокойно бегал по помрачневшему лицу. Она моргнула, сбросив неясное ощущение, и повторила движение Вани — скользнула языком по своей губе, пока внутри осело незнакомое сладкое напряжение и трепет. —Меделин, я, — стыдливо начала седьмая. Договорить ей не позволили губы, неожиданно накрывшие ее. Она слегка приоткрыла глаза от удивления, но после быстро пришла в себя и расположила руки на талии Меделин, притягивая ее к себе. Нежно, аккуратно повалила девушку на спину, не отрываясь от нее. Мягко и нетребовательно углубила поцелуй, невесомо прошлась по приоткрытым губам языком, проскользнув внутрь. Яркий вкус железа возник первым, оттеняя шлейф из мятного чая у обеих. Ваня отстранилась от нее, опалив горячим дыханием, и скользнула мутным взглядом по красному от смущения лицу Меделин. Маленькая, очаровательная девочка, что невинно уводила взгляд вниз и несмело потирала вспотевшие ладони. Подобный вид сносил крышу, а ее ответ убивал окончательно. Она вновь слила их в поцелуе, более требовательном и жадном, не давая ей возможности отдышаться после скромной истерики. Сдавила тонкую талию рукой и поставила колено между ее ног. Меделин не понимала, что творила, но отчаянно отвечала на каждый ее порыв с таким же рвением и непривычной страстью. Позволяла себе тянуться к ней навстречу, цепляясь всеми силами за новые ощущения. Чувствовала, как седьмая кусала ее губы, скользила языком по небу и плотно, непривычно властно сжимала худое тело, давала ей свое тепло. Она почти задыхалась от неизвестного чувства и терпкого, тягучего тепла в груди. Дрожала всем телом и тихо стонала, когда губы касались палящей шеи, забывая о стыде и обо всем вокруг, отдавая себя этим рукам без остатка. Не противилась, когда поцелуи очертили всю ключицу, переходили в слабые укусы, не возникала, когда почувствовала холодные ладони на своем животе, ребрах. Ваня ловила каждый ее судорожный выдох и тихий, скрытый стон. Оставляла на ее теле и груди следы от своих рук, краснеющие пятна от губ. Скользила ладонями по ногам, переходя на внутреннюю сторону бедра, но резко застыла, стоило Меделин дернуться и сжаться всем телом. Холодная отрезвляющая волна окатила седьмую с головой, и она резко отпрянула от девушки, пуская по ее разгоряченной коже холодный воздух. —Что я делаю? — дрожа, шепотом спросила себя Ваня, осматривая задранную футболку Меделин и ее окрашенную шею, обрамленную светлыми волосами, — Ты же еще ребенок, — напуганно говорила седьмая, следя за исчезновением засосов и сиянием в полуприкрытых глазах. Меделин хотелось смеяться и плакать от ее слов. Жизнь с крайней жестокостью и бесстыдностью свалила на нее всю свою обиду, злость, истязала, как только ей заблагорассудилось, сделала все, что не смог бы вынести никакой ребенок. И в итоге от взрослой действительности она получала лишь пинки, а почти единственное, что приносило крупицу необходимого тепла и тишины вокруг, стало недозволенным из-за каких-то моральных рамок. Может, Меделин попыталась бы отшутиться, сгладить возникшую неловкость между ними, но лишний раз двинуться ей не позволила резко накатившая усталость. Она ощущала, как с каждой секундой по телу разливался свинец, а веки тяжелили, прятали золотой свет под копной влажных ресниц. —Меделин? — беспокоясь, спросила Ваня и невесомо похлопала ее по щекам —Я очень устала, — еле слышно прохрипела девушка и вяло прикрыла веки. —Подожди, — резко спохватилась седьмая и потянулась за подушкой на полу. Она аккуратно подсунула ее под голову Меделин, — Ты не боишься заснуть? — тихо поинтересовалась Ваня и натянула до самых плеч девушки одеяло. —Боюсь, — не открывая глаз, ответила Меделин. Она боялась, ужасно боялась вновь столкнуться с ней, услышать звонкий и режущий уши смех, а после опять пойти по сценарию ее кошмара. Но хрупкая надежда на честность в этом пари казалась такой сладостной и верной, что девушка сдалась и поддалась сну. —Тогда я останусь с тобой, — прошептала Ваня около ее уха, а после продвинулась к стене. Меделин ничего ей не ответила, только слабо кивнула, слушая шорох постельного белья за собой, а после почувствовала те же руки, что раньше блуждали по ее телу. Седьмая мягко и ненавязчиво обняла ее со спины, не скидывая с девушки одеяло, и уткнулась носом в ее волосы. Спальня вновь утонула в звенящей тишине, которую разбавляло лишь тихое сопение. Насколько бы из этого ребенка ни сочилась ненависть и кровожадность, но она точно знала о чести и выполнила условия их немыслимой сделки. Меделин смогла поспать, почти как нормальный человек. Конечно, все не было так идеально, как хотелось. Девушка регулярно просыпалась в ночи, почти по привычке, и судорожно осматривалась вокруг, подмечая реальность происходящего и тихую дремоту девушки по соседству. Ближе к рассвету она проснулась вновь и все так же безмолвно скользила взглядом по стенам, зажженному ночнику и дверному проему, где девушка заметила Пятого. Меделин молча смотрела на него, лениво хлопая ресничками, а после демонстративно отвернулась под гнетом пристального взгляда, дальше услышав только усмешку и тихие шаги. Все же даже подобный сон принес крупицу трезвости ее рассудку, хотя сейчас, сидя в своей комнате на полу, листая альбом с фотографиями и письмами, она очень в этом сомневалась. Меделин не понимала, для чего вновь проскальзывала по страницам жизни, нет, фасада Эдриана, что он так старательно возводил все эти годы. Снова вчитывалась в любимые строчки, некоторые из них она даже выделяла, очень аккуратно, чаще дрожащими руками и с яркой улыбкой, полной надежды. Опять заостряла внимание на самые любимые карточки, где он всегда улыбался, на каждом фото без исключения. Просто лениво, затаив дыхание, перелистывала то, что раньше считала истинной правдой, частью своей жизни и верой в свою крошечную семью. Но теперь Меделин не верила ни во что, кроме слов сестры, имя которой забыла узнать. Она старалась сдерживать надоевшие слезы и рой вопросов, нескончаемо гудящих в тяжелой голове, снова прочитывала письма, стараясь зарядиться всем тем теплом и надеждой, как прежде. Но каждая строчка серела в сознании, отдавала бездушной фальшью и больно резала по сердцу. В один момент ее руки лишились этого нелепого собрания лжи. Меделин в секунду вздрогнула и недовольно взглянула на стоящего перед ней Пятого. Он щурясь листал альбом без особого интереса, а после посмотрел на нее, разрушив своим ледяным взглядом весь ее возможный запал и уверенность. Харгривз тихо выдохнул, закатив глаза, и кинул эти смехотворные мемориалы на кровать за ее спиной, а после сел на корточки перед застывшей девушкой. —Я звал тебя около шести раз, но ты не отзывалась, — спокойно начал он, уже мягче заглядывая в ее глаза, — Я пришел поговорить, — сказал Пятый под нервный смешок девушки, — Что-то случилось? —Нет, ничего не случилось, — она попыталась повторить его интонацию, с которой он говорил тогда на кухне, и пожала плечами. —Тебе не идет игра в дурочку, — холодно подметил он, пристально смотря в ее глаза. —Как и тебе игра в дурачка, — недовольно ответила Меделин. —Я хотя бы не наглатываюсь таблеток, — невзначай напомнил ей Пятый, вскинув брови, — Ты слышала разговор на кухне, — девушка лениво кивнула, — Но это не причина винить меня. —Нет, что ты, я ни в коем случае не виню тебя за тайную встречу с моим назывным отцом, — она невинно похлопала глазками, натянуто улыбаясь. —Откуда ты? — опешив, возник Пятый. —Откуда я знаю? — резко перебила его девушка, — Примитивная дедукция. Сложила два слагаемых и получила такой ответ, — злясь, говорила Меделин и нахмурилась, — Моя крайне любезная сестра сказала мне о том, что Эдриан в городе и все время был здесь, — она нервно поджала губы и отчаянно взмахнула руками, — Все это время был в этом чертовом городе, все те месяца, когда я думала, что он шляется в снегу и льдах, все время, когда я нуждалась в нем, — недовольно тараторила девушка, не переставая активно жестикулировать руками, — Прекрасный отец. —Он твой брат, — спокойно исправил ее Пятый. —Что? — тихо спросила девушка, опуская плечи, — Эдриан — мой родной брат? — он коротко кивнул ей, — У меня появилось слишком много родственников за последнее время, — грустно усмехаясь, сказала Меделин и отвела взгляд от его лица, — И никто из них, — она не закончила и поджала губы. —Скажи, зачем нужен был этот цирк с самоубийством? Дефицит внимания? — без доли насмешки спросил Пятый, внимательно следя за тем, как она безмолвно поджала ноги к груди и опустила голову на колени. —Цирк? Дефицит внимания? — переспросила девушка и тихо усмехнулась, — Так теперь называют это? — она резко вздернула голову и посмотрела в его глаза, не скрывая всего разрастающегося негодования, — Да так, решила, что проще и менее болезненно совершить суицид, поболтать до этого с проклятой сестрой, чем вытягивать из тебя информацию, — злобно прошипела Меделин, — Ты же даже и не собирался мне говорить, но смотри, виски и снотворное творят чудеса, — раздраженно подытожила девушка, смотря за тем, как на лице собеседника обострились скулы и выступили желваки. —Не сказал бы, сделал бы все, чтобы ты не узнала об этом, — подхватив раздражение девушки, сказал Пятый и продвинулся к ней корпусом, — Нет смысла разговаривать с тобой об этом. Ты все еще маленький и импульсивный ребенок, — усмехаясь, говорил он в ее лицо, не замечая секундного удивления, скользнувшего в глазах девушки, — Неизвестно, что ты станешь делать, зная обо всем, — Харгривз схватил ее за подбородок, слегка приподнимая его, и посмотрел на нее сверху вниз, — Наверное, ты испытывала такое извращенное удовольствие, совершая этот нелепый суицид, веря, что наконец-то контролируешь ситуацию, — холодно шептал Пятый в ее лицо, а после широко улыбнулся, смотря за почти кожей ощущаемым гневом с ее стороны. —Да пошел ты, — яростно прошипела Меделин, не сводя палящих зеленых глаз с его самодовольного лица. —Злишься из-за правды, — глумясь, говорил он, ведя большим пальцем по ее скуле. —Прям как ты, — злобно бросила девушка и скинула его руку со своего лица, — Чего ты добиваешься? —Ничего***
Жизнь в клинике кипела под запахом спирта и хлорки. Коридоры разрывались от детского плача, суеты медсестер и ругани немногочисленных взрослых. Но этому шуму не будет суждено продлиться и получаса, ведь до закрытия больницы оставались считанные минуты. Меделин просачивалась по коридорам, изрисованным яркой живописью и персонажами культовых мультфильмов, пару раз задев врачей и лаборантов. Она быстро обошла весь первый этаж, не зацикливаясь на деталях, поднялась на второй, тихо обходя стойку администрации, и остановилась около кричащей доски почета. В центре всей композиции красовалась фотография улыбающегося Эдриана с подписью «главврач». Девушка нервно усмехнулась и, скривившись, увела взгляд со знакомого лица. Меделин закусывала губы, а на глаза ей попалась женщина в белом халате, показавшаяся из соседнего кабинета. —Извините, вы не подскажете, где я могу найти главного врача? — неловко обратилась Меделин ко врачу. —Главврача? — неуверенно переспросила женщина и покосилась на фото около девушки, — Ах, Мистер Бернелл, он в отпуске, — приветливо улыбнулась она и подошла чуть ближе к Меделин, — Он появится на следующей неделе, а пока я попрошу вас покинуть клинику, мы закрываемся через несколько минут, — врач невесомо похлопала ее по плечу, игнорируя недоверчивый взгляд девушки. Женщина пристально осмотрела Меделин, не отходя от нее ни на шаг, и указала ей в сторону лестничных проемов. Девушка бросила хмурый взгляд в том направлении, но кивнула врачу и сдалась. Та же сразу лучезарно улыбнулась и легонько подтолкнула ее в сторону лестниц. Глупо надеяться на то, что Меделин ушла по простой просьбе врача. Поэтому, оказавшись на лестничной площадке, девушка холодно проигнорировала спуск и сразу же направилась этажом выше. Быстро преодолев один подъем, она вновь столкнулась с обычными больничными коридорами, калейдоскопом кабинетов и дрожащим светом в безжизненных стенах. Меделин неуверенно помялась на месте и не была готова так просто принять свое положение, оставляя надежду на последний этаж. Пройдя всю лестницу, девушка столкнулась с достаточно кричащей фразой «Посторонним вход воспрещен» и не менее смешной надписью «Служебный этаж». Меделин трусливо приоткрыла дверь и столкнулась с похожим коридором, но теперь без ярко разрисованных стен, мебели для ожидания приема, да и в целом этаж скорее состоял из палат, чем кабинетов. Девушка несмело вступила на холодную плитку, оглядываясь по сторонам. Вокруг была мертвая, почти осязаемая тишина, несравнимая с анархией этажами ниже. Она безмолвно скользила по бездушным коридорам, огибала мутным взглядом двери, подмечая металлические таблички с высеченными инициалами. Девушка свернула в самый отдаленный и длинный коридор, где было всего две двери. Она подошла к одной из них и застыла, напуганно раскрыв глаза. Прошлась ладонью по имени, судорожно стирая пыль, потирая ее, словно надеясь, что слова от этих жалких попыток изменятся, а углубления, сложившие ее имя, сровняются. Меделин испуганно пошатнулась назад, перечитывая свою фамилию, искренне не понимая, откуда здесь взялось «Меделин Бернелл», ведь девушка была уверена, что никогда не лежала в этой больнице. К горлу подступил ком из паники, а глаза зажгло от возникших слез. Она судорожно выдохнула и тихо шмыгнула носом, резко уходя от двери. Внезапно тишина в коридорах стала давящей, стены начали отдавать бездушным холодом. Меделин напуганно смотрела по сторонам, судорожно выдыхая. Остановилась взглядом на самой дальней двери. Та почти ничем не выделялась на фоне остальных, была только чуть больше и без этих нелепых табличек. Сердце начало биться чаще, ладони вспотели, когда девушка решилась и на потяжелевших ногах направилась в сторону тайной комнаты. Меделин невесомо коснулась металлической ручки и громко выдохнула, тихонько надавив. Дверь легко поддалась и открылась без скрипа, давая надежду на то, что девушка осталась незамеченной. Перед глазами возник кабинет, который сильно выделялся на фоне всей больницы. Темно-коричневый паркет слегка показался из-под однотонного черного ковра. Света было невозможно мало, только один настольный светильник, стоящий на захламленном столе, где все это время сидел Эдриан. Меделин беззвучно всхлипнула и упала на косяк двери, смотря на мужчину перед собой, больше не находя ничего общего с ее родным человеком. Больше не было сияющий радости и задорности, лишь пепел, спадающий с сигареты, зажатой между пальцев руки, что рылась в светлых волосах, пока другая рука выводила рваный и грубый текст черными гелевыми чернилами, пачкая пальцы. Белая рубашка с парой расстегнутых пуговиц выглядела помятой и неопрятной на его плечах. —Я говорил, чтобы никто не смел приходить ко мне сегодня, — грубый и непривычно холодный голос рассек напряженную тишину. Меделин сжалась всем телом, пока Эдриан кинул сигарету в пепельницу, не поднимая глаз. Девушка напуганно смотрела на него в упор и боязливо сжимала руки на плечах, больше не понимая, кем был человек перед ней. Осознание того, что она вообще не знала этого мужчину, кого однажды считала отцом, болезненно сжало в панике бешено бьющееся сердце. Стало страшно, ужасно страшно, а идея прийти сюда показалась глупой, импульсивной и по-детски наивной. Ей не стоило быть тут, даже ради самого неудержимого и колкого любопытства. Хотелось развернуться, беззвучно сбежать, сделать вид, что забыла эти два дня, опять поверить в образ любящего и улыбчивого блондина, уверовать в эту лживую историю. Но этого ей не позволила сделать пара глаз, которые раскрылись от ужаса, столкнувшись с заплаканным лицом Меделин. —Меделин, — шепотом произнес Эдриан и выронил из дрогнувших рук гелевую ручку, — Что ты? — он замолчал, не договорив, банально не зная, что ему стоило сказать. И они замолчали, оба. Девушка не прекращала вжиматься в холодный косяк и глотала слезы, сверля взглядом блондина, пока он так же не сводил с нее глаз. —Ты рассказал бы мне об этом? — дрожа, спросила Меделин, — О том, что ты мой брат и, — она громко выдохнула и вскинула глаза к потолку, — И о том, что все время был здесь? —Я не стану перед тобой оправдываться, — нервно выпалил Эдриан и встал, — Кто тебе сказал об этом? — прагматично поинтересовался он и сделал шаг ей на встречу. —Серьезно? — безнадежно выдавила из себя девушка и отлипла от спасительного угла, — Серьезно?! Тебя интересует тот, кто сказал мне об этом? Больше ничего? —истерично прокричала Меделин, разводя руками. —Да, — внешне холодно ответил он, застыв на месте. —А, ну раз так, я отвечу, это же так важно для тебя, — с нарастающей злостью бросила девушка, — Никто иная, как наша сестра, — ответила она, поджимая губы. —Миранда? — резко выпалил блондин и нервно усмехнулся. —Наверное, да, не смогла узнать ее имя в череде бесконечных кошмаров, — дрожащим голосом сказала Меделин и громко всхлипнула, пока уголки губ лихорадочно поползли вверх, — Ты хотя бы знал, как я нуждалась в тебе все это время? Каждый проклятый час в той больнице, под гнетом всех тех журналистов? Пока два ублюдка корректора прожигали мою кожу, убивали меня во второй раз? Все время, когда боясь смотрела в зеркало, ожидая увидеть там бездушный скелет? Когда свыкалась с этим проклятьем? Бегала ото сна из-за нашей чудесной сестры? Просто нуждалась в банальных словах поддержки и родных руках? — рыдая, отчаянно пыталась докричаться до него Меделин, — Ты был нужен мне! Девушка громко взвыла и отвернулась от него, пытаясь дрожащими руками стереть все слезы. Она хотела исчезнуть и действительно забыть все, провалиться сквозь землю, раствориться в море, океане, пустоте, лишь бы не чувствовать всей горящей обиды внутри и сжирающего весь разум отчаяния. Не ощущать лихорадочного дыхания, неспокойного сердцебиения и боли во всем теле. Просто не существовать, скрыться от цепких глаз, что были точной копией ее. Эдриан смотрел на нее впритык, вновь вспоминая каждый его промах и истину из уст Пятого. Знал и верил, что она вновь страдала только по его вине, из-за его циничного самолюбия. Снова виноват был во всем он, и снова не знал, что делать, не знал, какие слова тогда ей были нужны. Опять трусливо стоял в стороне, безмолвно смотрел за ее истерикой, чувствуя остатками черствой души все ее отчаяние и боль. —Меделин, — тихо начал он и стыдливо увел взгляд с ее лица, — Я… —Ответь мне на последний вопрос, — грубо перебила его девушка и перевела горящие от ярости глаза на него, — Все те письма писал ты? — лихорадочно отчеканила она, гневно смотря на блондина. —Только первые месяца, — честно ответил он. —Ясно, — блекло ответила Меделин и прокусила губы до крови, — Они всегда казались мне более сухими и черствыми, но теперь я знаю почему, — с презрением бросила девушка, —Знаешь, я саморучно освобожу тебя от такого бремени, как я. Можешь считать, что я умерла, впрочем, ты этим и занимался все последние месяца, — шипя, произнесла она и развернулась, не удостоив его взглядом. Девушка сразу же направилась к выходу из его кабинета, ставя небрежную точку в отношениях с ним. Меделин подняла пустой взгляд вверх, слегка скользнув по темнокожему мужчине, что застыл на месте, смотря прямиком на осевшего на стол Эдриана и убегающую прочь девушку. Брайн ринулся вперед, но не зашел в кабинет, а только закрыл дверь на ключ с внешней стороны. —Брайн, что ты творишь? — злобно бросил Эдриан, стуча по двери, а после нервно дернул за ручку, — Открой! —Я должен так поступить, — напоследок сказал он и побежал вслед за Меделин. Блондин яростно ударил по двери ногой, громко прорычав. Он вцепился в волосы, до боли оттягивая локоны у корней, и подошел к столу. Мужчина судорожно набрал номер со стойки администрации, проклиная нескончаемые гудки. —Ключи от моего кабинета. Живо! —разъяренно прокричал он в трубку, после грубо откинув телефон прочь. Мир рушился на глазах, утопая в бесконечном звоне. Меделин выбежала из здания, пытаясь отдышаться и восстановить дыхание, рвано глотая воздух. Она устало застыла на месте и пыталась понять, что делать дальше. Но в голове царствовал хаос, мысли окончательно спутались между собой, а тело начало двигаться непроизвольно, разодрав кожу на плечах. Хотелось кричать и выть от захватившего чувства беспомощности и обиды, но с губ слетел только судорожный всхлип, вместе с дрожью, что разлилась по всему телу. Девушка приросла к земле, не сдвигаясь с места, даже услышав звук выстрела, и уныло уронила голову. Из общей пустоты ее вырвала грубая мужская рука, потащившая ее с открытой местности прочь. Меделин почувствовала слабый удар об бетонную стену и тихо простонала. Она недовольно раскрыла глаза и увидела перед собой мужчину, что случайно встретила в коридоре. Девушка недоверчиво смотрела в его пару пустеющих глаз, заглушив в себе кипу вопросов из-за его крупной судороги и крови, что неожиданно скользнула по его губам. —Меделин, прошу, слушай меня внимательно, — хрипя, начал он и скинул со своего тела ее руки, зная, что та хотела сделать, — Не вини и верь Пятому, а главное, прости Эдриана, — его прервал кашель и обеспокоенный девичий крик. —Я могу спасти вас, — обеспокоенно сказала девушка и вновь вернула руки к нему. —Не смей тратить на меня время, — шипя, воспротивился Брайн и, проигнорировав боль, выпрямился, — Потратишь время на меня — они схватят тебя, — сказал мужчина, толкнул девушку вбок, побуждая ее к бегу, и достал из кармана кожаной куртки пистолет, — Я был рад вновь с тобой познакомиться, Меделин, — он широко улыбнулся ей и вздернул затвор, — Ну же, беги! — прокричал Брайн под свистящий звук выстрелов. Девушка бросила напуганный взгляд в сторону крыльца больницы, освещенной в тени безжизненным светом, и заметила стоящего Эдриана. Он смотрел прямо на нее и безмолвно шевелил губами, складывая скупое «Прости», а после навел прицел. Послышались новые выстрелы, и Меделин сорвалась с места, убегая прочь от больницы. Позволив себе бросить последний взгляд в сторону крыльца, найдя глазами бездвижно лежащего мужчину, что спас ее бессмертную жизнь. Она больше не слышала ничего, кроме вездесущего звона и собственных слез, убегая прочь. Не знала, где была, куда держала путь. Не понимала, как смогла преодолеть несколько перекрестков и не быть сбитой, лишь слегка задетой парочкой машин. Не заметила, как ее ноги вновь потонули в песке, а взгляд исчез под градом слез. Чувствовала жгучее, отравляющее отчаяние и самую нестерпимую боль. И запомнила лишь то, как безнадежный крик рассек морскую гладь.***
Ленивый вечер в Академии с бутылкой качественного бурбона и неожиданно теплой беседой братьев мягко рассеялся под крышей особняка. Диего с Клаусом сидели на кухне, неспешно распивая алкоголь, и смеялись с очевидно несмешных шуток. —Где Меделин? — их семейную идиллию прервал Пятый, что возник за их спинами. —Сказала, что будет у Вани, — спокойно ответил второй и посмотрел на брата, — Ищи их там. —Нет, она сказала, что будет с вами, — резко прервала их седьмая, зайдя на кухню, — Меделин не со мной. Стакан из рук Клауса выпал под раскрытые от ужаса глаза брата и сестры. Незнание о местоположении подростка, что только сутки назад очухалась от паршивого самоубийства, действительно заставило нервничать. —Замолчи, — недовольно прошипел четвертый в пустоту, — У тебя отвратительный смех. —Покажи ее, — резко потребовал Пятый, оказавшись за спиной брата, — Сделай то же самое, что тогда в машине, — Клаус, не понимая, вскинул брови, но схватил призрака за руку. На столе материализовалась Миранда, беспечно накручивающая волосы на палец. Она осмотрела всех присутствующих и довольно улыбнулась, не прекращая болтать ногами. —Хотела бы я сказать, что я рада видеть вас в полном составе, но не люблю врать, — взгляд черных глаз остановился на Ване, — Ей бесконечно повезло, что я сдержала слово, да и тебе тоже, номер Семь, — Миранда взглянула на нее исподлобья, скалясь, — Дьявол, я не ожидала от тебя такого. —Такая же, как Эдриан, — холодно подметил Пятый, — Много болтаешь без повода. Ты знаешь, где Меделин? —Конечно, — она хитро улыбнулась, мазнув по нему цепким взглядом, — И глубоко внутри ты тоже знаешь, — хмыкнула девочка и гордо расправила плечи, — У папочки, — безразлично ответила она, следя за застывшим смятением на лице Пятого, — И да, советую вам лечь. Пятый нахмурился и бросил короткий взгляд на трясущуюся люстру, а после быстро переместился к Ване и повалил ее на пол, в тот же момент Диего уронил Клауса со стула, упав вслед за ним на пол. На кухне рассеялась длинная волна света и осыпалась драгоценными золотыми крупицами. Харгривзы несмело поднялись с пола, слыша с улицы звон сигнализации и скрежет металла. —Что за черт? — бросил в тишину Диего и взглянул на Пятого. Однако он не посмотрел в ответ на брата и исчез в вспышке. Пятый оказался на улице, поглощенной гулом сигнализации и истошными криками. Взгляд неспокойно бегал по разбитым машинам, охваченным пламенем, и людям, бессознательно лежащим на асфальте. Он подскочил к ближайшим, проверяя наличие пульса, и выдохнул с облегчением, поняв, что те живы.«…и в тот момент, когда пустила этаж моей больницы в сон»
Глаза раскрылись от леденящего осознания, что заставило повторно осмотреться, чтобы окончательно убедиться в происходящем. Он взглянул на покрытую дымом и разлитым бензином дорогу, замечая несколько окровавленных тел на проезжей части, а после перевел взгляд вверх, сталкиваясь с десятками напуганных людей, наблюдающих за всем с окон своих домов. Пятый знал, где она была, и не удивился, увидев Меделин на берегу моря. Но застыл от ужаса, столкнувшись с ее горящими паникой глазами. Смотрел на ее истерзанные руки, дрожащее тело и страх, застывший на бледном лице, что увеличивался от каждого его шага, как и жар вокруг. Молча шел к ней, видя, как она напуганно уводила взгляд и сжималась все сильнее, не прекращая царапать кожу плеч. Безмолвно прижал ее к себе, утопая в жаре ее способности. —Тише. Ты не одна, — успокаивающе сказал он то, что жаждал услышать все время в апокалипсисе, ведь верил, что понимал ее чувства сейчас. Меделин на мгновение застыла, почувствовав его руки на своей спине, и с новой силой заревела, уткнувшись лицом в его напряженное плечо. Пятый положил ладонь на его макушку и вскинул голову, болезненно жмурясь. Ощущал, как кожа горела после каждого ее рваного всхлипа и нескончаемой дрожи. Но молчал, терпел, достойно принимал последствия своего лицемерного интереса. —Пятый, — навзрыд вымолвила девушка, — Слишком громко, — хныкала Меделин в его плечо, до неощутимой боли сжимая кулаки, — Так много, — не унималась она, жмурясь, — Почему так громко? — лихорадочно шептала девушка, спрашивая. И он не знал, что ей ответить, ведь вокруг них царила благосклонная, плотная тишина. Ее не рассеивал ни звук города, ни ветер, ни волны. Но так считал только Пятый, пока Меделин пыталась прикрыть уши и сбежать от настигшего ее звона. —Пятый, — вновь начала она, — Убей меня, — молила девушка, не поднимая головы с его груди, — Я так хочу тишины, — отчаянно шептала Меделин. Она разорвала круг из его рук и сделала пару неуверенных шагов назад. Смотрела прямо в его широко раскрытые глаза и плакала. Бессильно упала на песок, не сводя молящего взгляда. —Просто убей, — тихо просила Меделин. Он смотрел в ее залитые золотом глаза, на развевающиеся белые волосы за ее спиной и кровь, оставшуюся на худых руках. Смотрел и молчал, доставая пистолет из внутреннего кармана пиджака. Видел, как она блаженно прикрыла глаза и приподняла голову навстречу своему палачу. Безмолвно навел прицел и взвел курок, думая о том, что никогда прежде не видел взгляда, источающего такую чистую благодарность.Выстрел.