повезёт в следующий раз

Изуку стоит в туннеле, ожидая своего поединка с Тодороки в третий раз. Странно быть здесь и знать то, что знает только он. Знать, куда надавить, чтобы разозлить Тодороки и заставить его использовать свой огонь, но не знать, что сказать, чтобы помочь ему, не знать, что сделать, чтобы победить. Хотя это здорово — не нужно проходить через еще один бой, чтобы встретиться с Тодороки. Изуку не знает, прошел бы он в полуфинал, если бы не Тодороки; он считает, что ему повезло, что он дожил до этого момента. Изуку не уверен, удивлен он или нет, когда Старатель входит в его туннель, а не в туннель Тодороки. Этот человек яркий, как факел, еще более ярок вблизи, и Изуку требуется постараться, чтобы не нахмуриться, когда он подходит к нему. Треск его огня громко звучит в относительной тишине туннеля. — Мидория, верно? — спрашивает Старатель, его голос низок и груб. — Должен сказать, что твоё выступление в последнем бою произвело на меня сильное впечатление. — На него больно смотреть, настолько ярко горит огонь. — Спасибо, — отвечает Изуку и смотрит на грязь под собой. Тени странно искривляются в мерцающем свете. — Я хочу тебя кое о чем спросить, — говорит Старатель. — Как ты собираешься стать героем, будучи беспричудным? — Изуку вскидывает голову и ищет на лице Старателя злобу, насмешливый взгляд или издевку, но там только неверие. Смятение. Как будто Старатель не хотел быть грубым, как будто он просто не может понять, что Изуку, не обладая причудой, может быть героем. — Я и не собираюсь, — отвечает Изуку, встречая взгляд бирюзовых глаз Старателя. — Я просто стану. У меня нет другого будущего, — говорит он, наблюдая, как лицо Старателя подёргивается. — Я стану героем или умру, пытаясь. — В конце его губы искривляются в горькой улыбке, потому что он уже это сделал. — Хм, — ворчит Старатель. — Хотел бы я, чтобы мой сын относился к этому так же серьезно, как ты. — Что Вы имеете в виду? — спрашивает Изуку, чувствуя, как его лицо дергается. Он делает это, прежде чем успевает передумать. — Шото не воспринимает свою роль всерьез. Если он собирается быть номером один, то ему нужно… — Старатель начинает говорить, но Изуку перебивает его. — Он относится к этому серьезнее, чем Вы думаете, Старатель. — Изуку скрипит зубами, сжимая руки в кулаки. — И при всем уважении, если Ваш сын станет номером один, это не Ваше достижение. А его. — Если Шото победит, это будет благодаря моим тренировкам, — говорит Старатель, его брови подергиваются от гнева. Он снова открывает рот, но Изуку начинает говорить: — Если он победит, это будет вопреки Вам, — рычит Изуку, — а не благодаря Вам. А теперь, если Вы меня извините, у меня бой, который я должен выиграть. — Изуку поворачивается и выходит на солнечный свет, не успев обдумать свои слова. Тодороки выглядит сердитым, когда выходит на солнце, и по его глазам Изуку может сказать, что он смотрит за спину Изуку, туда, где, должно быть, все еще скрывается Старатель. — Не смотри на него, — рычит Изуку, и Тодороки переводит взгляд на его глаза, на лице все еще гнев, смешанный с замешательством. — Ты сражаешься со мной. — Что он тебе сказал? — нахмурившись, спросил слегка наклонивший голову набок Тодороки. — На первом матче полуфинала у нас сражаются два ученика курса героев класса 1-А, — говорит Сущий Мик на заднем плане. Изуку не обращает на него внимания. — Ничего важного, — отвечает Изуку, не сводя глаз с Тодороки. — Шото Тодороки и Изуку Мидория будут бороться за место в финале. Я уверен, что вы уже знакомы с этими двумя, поэтому я пропущу вступление. — Изуку знает, что будет дальше. Ему нетрудно на мгновение сосредоточиться на боли в животе, и он чувствует, как бледнеет. Он, актёрствуя, быстро моргает и протягивает руку вверх, прикасаясь ко лбу. Он видит, как Тодороки удивленно моргает. — Готовы? — У Изуку подёргиваются веки, и он закатывает глаза. — Начали! — Изуку падает на колени, затем на землю и слышит тот самый вздох из зала, звук шарканья от кроссовок Тодороки. — Мидория?! — кричит он, и Изуку понимает, что он совсем рядом. Изуку открывает глаза, хватает Тодороки за рубашку и притягивает его к себе, его лицо в сантиметрах от лица Изуку. — Прости, Тодороки, — говорит Изуку, ударяя его в живот. Тодороки шипит, его дыхание ударяет в лицо Изуку. — Мы оба знаем, что у меня нет шансов против тебя в честном бою. — Тодороки отступает настолько, насколько ему позволяет Изуку, его губы кривятся в оскале. — Он заплатил тебе за это? — выплёвывает Тодороки, гнев промелькнул в его чертах лица. — Ты издеваешься? — спрашивает Изуку, поднимаясь на ноги и хватаясь за форму Тодороки. — Все, что он сделал, это разозлил меня, — говорит он, на секунду отводя плечо назад, а затем наносит удар локтем, от которого Тодороки уклоняется. Это ослабляет хватку Изуку на рубашке Тодороки, и Тодороки пытается отползти назад, но Изуку держится рядом. Он уклоняется от удара, который Тодороки пытается нанести ему в живот. «Я привык к его манере сражаться, — понял Изуку, блокируя удар коленом. — Это проще, чем в прошлый раз». Тодороки рычит, и Изуку чувствует, как по его левой руке распространяется ледяной налёт, когда он набрасывается на Тодороки, отбрасывая их обоих на землю и убирая с пути стены льда, которые возрастают позади него. Тодороки оказывается под Изуку всего на секунду, и Изуку пользуется этим, ударяя Тодороки по лицу, когда тот отталкивает его от себя. Изуку неловко приземляется на землю, но у него есть мгновение, чтобы собраться, пока Тодороки морщится, поднося руку к носу. «Полагаю, что кровотечение из носа в итоге неизбежно», — думает Изуку, поднимаясь на ноги. Тодороки встает напротив него с опасным блеском в глазах. Тодороки поднимает правую руку, и по полю расходится полоса голубого льда. Изуку стискивает зубы, подпрыгивает в воздух, когда земля под его ногами замерзает в виде ледяных шипов, и он неловко приземляется, лёд все еще растет вокруг него. Он чувствует, как сводит лодыжки, чувствует, как лед режет кожу на лодыжках, но не обращает внимания на боль, пытаясь освободить ноги. Но они вязнут, и Изуку прикусывает губу. — Ты так много болтаешь, — говорит Тодороки, идя к нему с вытянутой правой рукой, на кончиках пальцев которой собрался иней. — Но на самом деле у тебя нет ни единого шанса против меня. Впечатляет, что ты продержался столько, сколько продержался. — Изуку скрипит зубами, вытаскивая раненую ногу из ботинка и вытаскивая ее изо льда. Он ступает на неровную ледяную землю, не обращая внимания на дискомфорт, и вырывает другую ногу из ботинка. — Хочешь поспорить? — говорит Изуку, становясь в боевую стойку на своих босых ногах. Тодороки наблюдает за ним с бесстрастным лицом. Из его носа течет струйка крови, собираясь на губе. — Это ты истекаешь кровью, Тодороки, — Изуку усмехается, когда Тодороки прищуривается, и бросается вперед, когда Тодороки снова начинает использовать свою причуду, лёд появляется на земле, пока Изуку бежит. Лёд сдирает кожу со стоп, но он все равно бежит. Он наносит удар в лицо Тодороки, который тот легко блокирует, но Изуку не останавливается и, как и в прошлый раз, бьет головой прямо в нос Тодороки. Он слышит, как дыхание Тодороки сбивается от удивления и боли, и Изуку отступает назад настолько, чтобы встретиться с Тодороки взглядом. — Я сделаю все, что в моих силах. А ты почему нет? — спрашивает он, понимая, что не нуждается в подробностях. Тодороки щурится ещё больше и скалится. Он делает шаг назад, отдаляясь от Изуку. Изуку позволяет ему. — Я собираюсь победить, не используя его причуду, — говорит Тодороки, поднимая руку и создавая кусок льда, который направляет на Изуку. — Поднявшись на вершину без её использования, я полностью отвергну его. Изуку рычит, уклоняясь в сторону и не обращая внимания на то, как шип льда вонзается ему в бок, из раны течет горячая кровь, и он снова бросается на Тодороки. Тодороки выглядит почти удивленным, и Изуку видит, как по его рукам бегут мурашки. «Пора, — думает он. — Я могу снова проиграть, но момент настал». — Ты не твой отец! — кричит Изуку, горло перехватывает. Тодороки моргает, отступает назад и сжимает руки в кулаки. — А ты — не твои причуды! Ты — личность. — Изуку поднимает правую руку перед собой, его кулак дрожит от напряжения, когда он держит его вверх — вызов. Тодороки стискивает зубы, бросается вперед, но Изуку легко уклоняется, отпихивая Тодороки локтем. Лёд, ползущий по его руке, жжёт, но Изуку не обращает на это внимания. — Я не собираюсь использовать его силу, — шипит Тодороки, качая головой. — Я не собираюсь быть таким, как он. — Изуку тянется вперед, снова хватая Тодороки за рубашку, и Тодороки вздрагивает. Изуку не отпускает ткань, но чувствует, как Тодороки дрожит. — Это не его сила, Тодороки, а твоя. Единственный человек, которому ты сейчас причиняешь боль, это ты сам. — Изуку делает глубокий вдох, глядя в широко раскрытые глаза Тодороки. — Используй свой огонь, — говорит Изуку, его губы искривляются в улыбке. — Твой огонь. Не его. — Он сжимает свою руку, запутавшуюся в ткани рубашки Тодороки. Тодороки отталкивает его, и у Изуку не хватает сил отреагировать, он позволяет оттолкнуть себя на несколько шагов назад. Тодороки делает глубокий вдох, и оранжевое пламя вырывается из его левого бока, сжигая тонкий иней, собравшийся на его коже. Изуку приходится моргнуть из-за яркого сияния, его лицо щиплет от жара. — Зачем ты это делаешь? — спрашивает Тодороки, едва видимый сквозь огонь. — Разве ты тоже не хочешь победить? Почему ты пытаешься помочь мне? — Разве не так поступают герои? — усмехаясь, спрашивает Изуку и видит, как губы Тодороки растягиваются в улыбке. — Да, — говорит он, улыбка слышна в его голосе. — Я тоже хочу быть героем. — Он поднимает левую руку, вокруг неё трещит огонь. — Я не отвечаю за то, что случится с тобой дальше. — Что ты имеешь в виду? — Изуку смеётся и делает шаг вперёд. Когда он спрашивает, вокруг него поднимается пламя. — Я всё равно выиграю, — говорит он и бросается прямо на взрыв Тодороки, огонь хлещет вокруг него, горячий и обжигающий. Изуку чувствует, как его кожа пузырится, отслаивается, но он все равно идет вперед. «Я должен сделать это, пока не потерял сознание», — думает он, отклоняясь назад и нанося самый сильный удар, на который способен. Костяшки его пальцев с силой ударяются о челюсть Тодороки, и Изуку остается только надеяться, что этого было достаточно. Он чувствует, как пламя опускается вокруг него, но не видит, и только через мгновение понимает, что в какой-то момент закрыл глаза. В ушах раздается рёв, который он принимает за рёв зрителей, но не может понять, за кого они болеют — за него или за Тодороки. Изуку пытается сделать шаг, пытается сдвинуться с места, но смещения веса достаточно, чтобы он споткнулся. Он приоткрывает глаз, чтобы увидеть небо над собой, и падает, его голова с треском ударяется о твердую землю, прежде чем он теряет себя во тьме.

***

Изуку открывает глаза и видит знакомый потолок лазарета. Он смотрит на белую плитку всего лишь мгновение, прежде чем вздохнуть и снова закрыть глаза. Осознание этого факта оседает в его желудке, как цемент, медленное, болезненное осознание. У него болит голова, и он чувствует, как на глаза накатываются слёзы. — Деку? — голос Урараки заставляет Изуку снова открыть глаза и повернуть голову, и он видит её, сидящую у его кровати, а Тодороки и Яойорозу рядом с ней. Изуку смахнул слезы с глаз и приподнялся. — Ты очнулся, — говорит Тодороки с нечитаемым выражением лица. Под подбородком у него темный фиолетово-синий синяк от удара Изуку. Его нос в целом зажил, а синяк пожелтел. Кровь была вытерта. Изуку смотрит на него, прикусив губу. — Я опять проиграл тебе, — говорит он, не в силах сдержать грусть в голосе. Тодороки слегка наклоняет голову, его правая бровь чуть приподнимается. — Опять? — он качает головой. — Ты победил, Мидория. — Он смотрит вниз, и Изуку прослеживает его взгляд до того места, где рука Изуку лежит на покрывале. Изуку видит там заживающие синяки и ожоги, его кожа блестит и краснеет, как будто он обгорел на солнце. — Я выиграл? — спрашивает он, его голос звучит приглушённо. На мгновение он осматривает себя. На нём одежда, которую, должно быть, дала ему Исцеляющая Девочка, и он обмотан бинтами. Он чувствует ожоги, чувствует, где кожа содрана со стоп, но, когда он прижимает руку к боку, понимает, что порез там по большей части зажил, и он чувствует себя лучше, чем должен был бы, учитывая все обстоятельства. — Да! — говорит Урарака с яркой ухмылкой на лице. — Ты вырубил его, — она изобразила удар кулаком в воздух, — а потом ты стоял там весь обожженный и всё такое, просто смотрел на небо и вырубился. — Она смотрит на него, ее улыбка становится более мягкой. — Мы на трибунах очень волновались за тебя, знаешь ли. — П-простите, — говорит Изуку, моргая и оглядывая комнату. — Как долго я… — Недолго, — говорит Яойорозу. — Исцеляющая Девочка хотела подождать, пока ты проснешься, чтобы закончить твое исцеление. Я могу сходить за ней сейчас, если хочешь? — Она наклоняет голову. — Да, пожалуйста! — кивает Изуку, улыбаясь ей. Яойорозу кивает в ответ, встает со своего места и отряхивает переднюю часть своей формы, затем поворачивается и открывает дверь, заходя в соседнюю комнату. — Я действительно выиграл? — спрашивает он, глядя на свои руки. Это кажется нереальным после всех этих попыток. Как шутка. — Ага, — говорит Урарака. — Но у тебя еще будет финал. — Изуку смотрит на нее. — А второй полуфинальный матч уже состоялся? — спрашивает он, беспокойство и волнение смешиваются в его горле. — Между кем он? — Ты не обратил на это внимание? — спросил Тодороки, слегка наклонив голову в сторону. — Он ещё не начался, нет. Им пришлось ремонтировать поле после нашего боя, — он слабо улыбается, глядя на свои руки. — Кстати, он будет между Мономой и Бакуго. Изуку моргает, потому что он знает, как пройдёт этот бой. — О, — говорит он, как раз когда раздается стук в дверь. Изуку вздрагивает, поворачивается и видит, что внутрь вошла Исцеляющая Девочка, а за ней — Яойорозу. — Ну а теперь, — говорит Девочка, подходя к кровати Изуку, — как Вы себя чувствуете, молодой человек? — Урарака и Тодороки отодвигают свои стулья в сторону, позволяя Исцеляющей Девочке подойти к его кровати. Изуку вежливо улыбается ей. — Намного лучше, спасибо! — щебечет он, а она цыкает на него. — Если тебе кажется, что это «намного лучше», то твоя терпимость к боли — это нечто, сынок, — она вздыхает, наклоняется вперед и целует его в лоб. Он чувствует, как часть боли испаряется из его тела, и вздыхает с облегчением, даже когда наступает сильное изнеможение. — Спасибо, — выдыхает он, и она хмыкает в знак понимания. — Тебе нужно отдохнуть и поесть перед следующим матчем, — говорит она, лезет в карман и достает горсть ярких жевательных резинок. — Съешь это и полноценный обед, если сможешь. Я не забыла, что ты всё это вытворил, будучи больным. — Изуку чувствует, что его лицо покраснело. — Ты болен? — спрашивает Тодороки, моргая, и Изуку пожимает плечами. — Н-не совсем, — говорит он, и Урарака фыркает со своего места рядом с Исцеляющей Девочкой. — Деку вырвало после обеда, — говорит она, в её голосе звучит смесь отчаяния и беспокойства. — Но он все равно хотел соревноваться, поэтому Айзава-сенсей разрешил ему. — После твоего последнего матча я хочу видеть тебя здесь, — говорит Исцеляющая Девочка, окидывая его пристальным взглядом. — Хотя я не удивлюсь, если в итоге тебя отнесут сюда, учитывая то, что произошло в прошлом раунде. — Она трясет рукой, в которой все еще держит жевательные конфеты, и Изуку краснеет, подставляет руки и принимает от неё конфеты. — Может ли он посмотреть другой полуфинал? — спрашивает Урарака, и Исцеляющая Девочка поворачивается, смотря на неё. — Конечно, дорогуша. Только проследи, чтобы он поел и не активничал. Ему ещё понадобится выносливость. — Затем она поворачивается, чтобы посмотреть на Тодороки. — Теперь ты позволишь мне долечить тебя? Тодороки кивает, глядя в землю, и Исцеляющая Девочка тоже целует его. Изуку с трепетом наблюдает, как синяки испаряются с его лица. Наблюдать за причудой Исцеляющей Девочки в действии всегда впечатляет. — Почему ты не излечился раньше? — Изуку спрашивает, слова вылетают изо рта прежде, чем он успевает подумать об этом. Тодороки поднимает на него глаза, но за него со смехом отвечает Урарака. — Он хотел быть здесь, когда ты проснешься! — щебечет она, хихикая. — Разве это не мило? — Это я ранил его, — говорит Тодороки защищающимся тоном. — Это справедливо. — Однако его щеки слегка покраснели, и когда Урарака смеется, Изуку присоединяется к ней.

***

Изуку устроился на месте на трибунах, его новая спортивная форма ощущается мягкой и чистой на коже. Исцеляющая Девочка дала ему ее, чтобы он переоделся, и после всех этих боев и перезагрузок приятно быть в чем-то новом, даже если оно идентично предыдущему. Он рад, что она дала ему рубашку с длинными рукавами, хотя он полагает, что она, наверное, видела его шрамы. Он не совсем уверен; возможно, ожоги скрыли их. Когда он переодевался, он с трудом разглядел их на коже, так что, возможно, она не заметила. Урарака плюхается на сиденье рядом с ним, удерживая два больших контейнера с попкорном. Солёный маслянистый запах доносится до носа Изуку, и он краснеет, когда его желудок громко урчит. — Голоден? — спрашивает Урарака, хихикая. — Это тебе, раз уж ИД сказала, что тебе нужно поесть, — говорит она, передавая ему один из контейнеров. Бумажный пакет теплый, и тепло распространяется по пальцам Изуку. — ИД? — спрашивает он, засовывая в рот попкорн. Он тает на языке, вкусный настолько, насколько бывает только тогда, когда он очень, очень голоден. — Исцеляющая Девочка, да! — говорит Урарака, ухмыляясь. Изуку смотрит мимо неё, видя, как Тодороки пробирается по проходу. Он останавливается перед Ураракой и Изуку и смотрит на них. — Привет, Тодороки! — улыбается Изуку. — Ты хочешь сесть с нами? — Да, — говорит Тодороки, после того как моргает. Он проходит мимо Урараки и Изуку, чтобы сесть по другую сторону от Изуку. Он осторожно садится на стул. Изуку удивляется, как такой могущественный человек может нервничать из-за чего-то подобного. — Это должно быть легким матчем для Бакуго, — комментирует Урарака, пока Изуку разворачивает свой пакет с попкорном и предлагает Тодороки угоститься. Тодороки качает головой, отказываясь, и Изуку хмыкает, глядя на Урараку. — Я не знаю, — говорит он, стараясь говорить так, будто не видел этого боя раньше. — Причуда Мономы позволяет ему копировать чужие причуды, так? Причуда Каччана будет полезна в бою один на один, как этот, даже если Монома не привык к ней. — Он прикусывает губу и сдирает немного кожицы, глядя на поле. Ни Каччана, ни Мономы сейчас не видно, и Изуку догадывается, что они ждут в туннелях. — Ну, я болею за Моному, — говорит Урарака, откинувшись на спинку кресла и положив ноги на сиденье перед собой. — Я хочу, чтобы ты победил, Деку, и без обид, но Бакуго, по сути, худший из всех возможных противников для тебя. — Я-я хочу, чтобы победил Каччан, — нервно посмеиваясь, признается Изуку. — Но я не знаю, хочу ли я с ним драться. — Я думаю, ты одержишь победу над Бакуго, — серьезно говорит Тодороки. — Вы оба хороши в рукопашном бою, но он полагается на свою причуду, а на геройской подготовке ты доказал, что хорошо знаешь его стиль боя. — Он делает паузу. — Ты знал и мой. Ты просмотрел записи во время подготовки? — Я, эм… — Изуку моргает и нервно сглатывает. — Я… я не знал твой стиль, я… я думаю, что просто догадался! — Он запихивает в рот горсть попкорна, надеясь, что это удержит его от глупых слов. — Твои боевые инстинкты впечатляют, — говорит Тодороки, всё ещё глядя на него. Изуку чувствует, что его лицо краснеет, и он улыбается Тодороки, прикрыв зубы, все еще пережёвывая еду. — Смотри, — вздыхает Урарака. — Они начинают. — Изуку мотает головой, наблюдая, как Монома и Каччан выходят на поле. В прошлый раз они были на противоположных сторонах, поэтому Изуку может видеть лицо Каччана, как бы размыто оно ни было с такого расстояния. Похоже, он либо улыбается, либо рычит. Возможно, комбинация того и другого. — Хорошо, слушатели! Наконец-то пришло время для второго полуфинала! — говорит Сущий Мик, и Изуку чувствует, что слегка дрожит. Он не уверен, тревога это или волнение. — В этом полуфинальном матче встретятся Кацуки Бакуго из класса 1-А и Нейто Монома из класса 1-B. Тот, кто победит, выйдет в финал, где встретится с Изуку Мидорией из класса 1-А. — Изуку краснеет, когда Сущий Мик произносит его имя. — Я не думаю, что дальнейшее представление необходимо, не после того впечатления, которое эти двое произвели в своих других матчах! Готовы? — Изуку наблюдает, как Каччан приседает в боевую стойку. Монома, конечно же, нет. Изуку даже отсюда может сказать, что он корчит насмешливую рожу Каччану. — Начали! — призывает Сущий Мик, и Каччан бросается вперед с правым хуком. Изуку сжимает пальцами пакет с попкорном, сминая бумагу, наклоняется вперед, прикусывая губу. «Ты не сможешь этого сделать, — думает он, глядя на Каччана, когда Монома легко уклоняется от удара. — Ты должен сделать что-то неожиданное, или он тебя побьет». Каччан рычит, улучшенное изображение на висящем сверху телевизоре фокусируется на изгибе его губ, на его почти диком взгляде. Он вскакивает, словно собираясь нанести еще один удар справа, Монома уклоняется, пригибаясь и уходя в сторону, но лицо Каччана искажается в злобной ухмылке. Его вторая рука вырывается, хватает Моному за переднюю часть униформы и рывком притягивает его к себе, а Каччан бьет его головой по лицу. — Разве это не твой ход? — спрашивает Тодороки, подняв руку, чтобы потрогать свой нос. Изуку моргает, наблюдая, как Каччан движением правой руки запускает взрыв в живот Мономы, от которого тот вздрагивает и отступает назад, вытирая кровь из носа. — Типа того, — бормочет Изуку, глядя, как Каччан усмехается, показывая Мономе средний палец. — Тебе это нравится, тупой ублюдок? — говорит Каччан, его голос транслируется так, чтобы зрители могли слышать. — Скопируй мою причуду и сразись со мной по-настоящему, придурок. — Изуку моргает. — Он хочет, чтобы он скопировал его причуду? — спрашивает Урарака, её рот наполовину набит попкорном. — Разве это не усложнит ему задачу? — Я думаю, в этом-то и дело, — говорит Изуку. — Он не хочет побеждать, пока не сможет победить Моному в его лучшем виде. — Это было принципом для Каччана. Он никогда не был готов списывать на тестах, чтобы не напрягаться. Подумал ли бы Каччан, что причуда Изуку — это жульничество? Лёгкий путь? Монома пожимает плечами, протягивает руку к Каччану и касается пальцами его запястья: — Не возражай, если я это сделаю, — говорит он, отступая назад и наблюдая, как Каччан возвращается в боевую стойку. Монома разгибает руки, от его ладоней исходят маленькие взрывы. Он смотрит на Каччана и ухмыляется, затем Каччан бросается на него. Изуку наблюдает, его глаза с трудом отслеживают их движения, когда Каччан наносит удар ногой, который Монома блокирует взрывом, а Каччан притворно наносит еще один правый хук и завершает движение взрывом, вместо этого ударяя Моному локтем. Это головокружительное зрелище, поле заполняется темным дымом и мигающими огнями. Изуку даже не может оторвать от них взгляд, чтобы посмотреть на свой попкорн, и слепо хватает его, не глядя, чтобы к следующему бою у него в желудке было хоть что-то. Раздается взрыв, другой, более сильный. Изуку не видит ни ринга, ни сражающихся на нем, но он видит, как Цементос и Полночь подходят ближе, на их лицах гримасы. Изуку придвигается к краю своего сиденья, как будто эти несколько дополнительных дюймов помогут ему разглядеть. Дым начинает рассеиваться, и перед ними предстает совсем другая сцена, чем в конце последнего боя. Монома лежит на земле, на спине, а руки обхватывают лодыжку Каччана, который прижимает одну ногу к горлу Мономы. Руки Мономы дымятся и потрескивают, и они похожи на ладони Каччана, которые тот держит направленными на лицо Мономы. — Сдавайся, — рычит Каччан, — или я взорву твоё уродливое лицо. — Изуку видит, что Полночь что-то кричит Каччану, но Каччан ее игнорирует. Монома борется с ногой Каччана, кашель слышен даже с трибун. Он выпускает небольшую порцию взрывов в ногу Каччана, и Изуку вздрагивает, хотя Каччан этого не делает. Он знает, насколько это больно. Монома опускает руки и вздыхает. — Я сдаюсь, — говорит он, и на экране увеличивается изображение, чтобы показать его потное лицо, измазанное пеплом. — Монома сдался! Победа достается Бакуго, который в финальном раунде сразится с Мидорией из своего класса! — кричит Сущий Мик, и аудитория разражается аплодисментами. Изуку присоединяется к ним, кричит и хлопает, вставая со своего места и впихнув попкорн в руки Тодороки. — Мы сделаем перерыв на один час, чтобы дать сражающимся отдохнуть и подлечиться перед их матчем, а затем настанет время для нашего последнего матча! — Сущий Мик говорит, улюлюкая, и Изуку поворачивается к Урараке, улыбаясь. — Каччан смог! — кричит он под одобрительные возгласы зрителей. Урарака смущенно улыбается. — Деку, ты же знаешь, что тебе придётся с ним сражаться? — она кричит в ответ, и Изуку опускает взгляд на поле. Возможно, ему показалось, но, судя по тому, что лицо Каччана направлено в сторону трибун, он смотрит на него. — Да! — кричит Изуку со сбившимся дыханием. — Я знаю. — Он не может справиться с волнением и возбуждением, которые поднимаются в нем, яркие и гулкие. «Не знаю, смогу ли я победить его, — думает Изуку, — но я уже одержал победу над Тодороки. Неважно, как я справлюсь здесь, на меня обязательно обратят внимание для прохождения стажировки. — Он сжимает руки в кулаки, ухмыляясь. — Но это не значит, что я не буду стараться, Каччан!».