***
Когда Изуку присаживается на свое место, большинство его друзей уже находятся в классе. Урарака сидит рядом с ним, болтая с Цу, но когда Изуку садится, они обе поворачиваются, чтобы посмотреть на него. Он снимает маску и капюшон, так что его лицо ничто не скрывает, и он видит, как Урарака обеспокоенно вскидывает брови. — Деку, ты в порядке? Ты весь красный… — Она протягивает руку, чтобы пощупать его лоб, и Изуку размахивает руками, чтобы отстраниться от неё, но не успевает прежде, чем она кладёт прохладную ладонь на его покрасневшую кожу. Она хмурится. — Похоже, у тебя температура, — говорит она, и Изуку не упускает из виду, что Каминари и Каччан поворачиваются, чтобы взглянуть на него. — Н-нет! — говорит он, размахивая руками в успокаивающем жесте. — Это, наверное, из-за того что я бежал, я-я чуть не опоздал, так что… — Он едва не опоздал, — вклинивается Иида со своего места, аккуратно разложив перед собой конспекты. — Я чуть не сбил его у ворот. — Он встречает взгляд Изуку, и Изуку улавливает в нем невысказанное согласие. «Ты не хочешь говорить о твоем брате, так что прикроешь мою болезнь, да?» — Изуку надеется, что он слишком много об этом думает. Ему приходится напоминать себе, что он провел больше времени с каждым из своих одноклассников, чем они с ним — у них нет всех этих других перезагрузок в памяти. — Я не думаю, что от бега может подняться температура, ква, — говорит Цу, слегка наклонив голову к Изуку. — Ты в порядке, Мидория? — Она встречает взгляд Изуку. — Я в порядке, — кивает Изуку, и ему кажется, что это правда. Даже если у него болит голова, а все тело покалывает, болит и кажется чужим, он в порядке. Всё-таки он не был в смертельной опасности. — Значит, он в порядке, — говорит Цу, оглядываясь на свой блокнот, где она делает пометки на полях. Изуку моргает, благодарный за ее доверие. Он наклоняется и начинает доставать из рюкзака свои собственные записи, как свою текущую несекретную тетрадь для анализа, так и свой планер, поскольку они обычно не делают уроки во время классного часа. Айзава входит в класс, как обычно, шаркая по комнате, не особо поднимая ноги, но Изуку не упускает как его взгляд на мгновение задерживается на Ииде, замечает, как Иида слегка улыбается и кивает учителю. Айзава отворачивается от него, но Изуку достаточно хорошо знает Айзаву, чтобы понять, что он ни за что не оставит это без внимания. — Так, угомонились, — говорит он, отходя за свой стол. Единственные, кто действительно разговаривает, это друзья Каччана, но все они быстро затихают и поворачиваются лицом к аудитории. — Сегодня у нас Информационный Геройский Урок, — говорит Айзава, почесывая пальцем свой шрам. Изуку моргает и опускает взгляд на свой планер. Он совсем забыл об этом. — Как думаешь, мы опять будем разбирать всякое юридическое говно? — слишком громко Каминари шепчет Ашидо. Айзава лениво переводит взгляд на него. — Нет, Каминари, — говорит он, и Каминари замирает с легким писком. — Сегодня вы будете выбирать геройские имена, — он говорит это со вздохом, как будто ожидая, что класс взорвется шумом при этом. Урарака рядом с Изуку вскакивает со стула, радостно крича, но Изуку требуются все силы, чтобы его не стошнило, шум и движение усиливают его головную боль, резко пульсирующую в черепе. Он сглатывает, сжимая руки в кулаки, не обращая внимания на то, как покалывают и болят пальцы. Он испытывает волну благодарности за то, что класс мгновенно успокаивается, когда волосы Айзавы начинают развеваться, а его прищурившиеся глаза на мгновение становятся ярко-красными. — Перед этим, — говорит он, его волосы опадают, — нам нужно обсудить предварительный выбор про-героев после спортивного фестиваля. Как вы знаете, эти выборы — способ для профессиональных героев выразить свой интерес к вам и вашему будущему. — Айзава окидывает взглядом класс. — У них еще достаточно времени, чтобы интерес ослаб, и все предложения могут быть отозваны в любое время. — Значит, даже если нас выбрали сейчас, это не значит, что в будущем будет так же? — спрашивает Хагакуре, и похоже, что она наклоняется вперед на своем столе, судя по положению ее одежды, хотя трудно сказать наверняка. — Верно, — говорит Айзава, кивая. Он нажимает кнопку на компьютере, и проектор включается, выводя на доску ряд имен. — Вот выборка. Обычно распределение немного отличается, но в этом году фестиваль был достаточно необычным, чтобы исказить ситуацию. — Он постукивает по доске, но Изуку уже не слушает. Первое имя, вверху, — имя Тодороки. У него более четырех тысяч предложений, а чуть ниже — у Каччана почти столько же. Под ним предложения есть у нескольких его одноклассников. Имя Изуку находится в самом конце списка, у него всего три предложения. Изуку поднимает руку, несмотря на то, что Айзава продолжает говорить: — Сенсей, — высоким и немного дрожащим голосом перебивает он. — Могу я отойти в уборную? — он спрашивает, и Айзава приподнимает бровь. — Подождите, пока я раздам… — начинает он, но Изуку не дает ему закончить, встает и идет к двери, сжимая руки в кулаки по бокам. Он открывает дверь и выходит в коридор, тихо закрывая её за собой. Давление его рук на дверь вызывает неприятное покалывание в подушечках пальцев, но он не обращает на это внимания, так же как и на слишком быстрое биение сердца в груди. «Мне нужно в туалет, — повторяет он про себя, как заклинание. — Мне просто нужно добраться до туалета». Глаза Изуку уже полны горячих слез, грозящих вот-вот пролиться, когда он толкает дверь в мужской туалет, шагает внутрь и заходит в кабинку. Он закрывает её дрожащими руками, а затем стоит там, глядя на свою руку, которая все еще лежит на щеколде, и дрожит. Перед глазами пелена, и он начинает плакать, слезы капают на его лицо, а плечи сотрясаются. Он пытается сделать вдох, но он застревает в горле, издавая ужасный всхлип, который Изуку пытается заглушить, закрывая рот руками, откидывая голову назад и глядя в потолок, когда он рыдает. «Я в порядке, — думает он, — всё в порядке, — он не может сделать полный вдох, не икнув, в голове всё плывет, напряжение от попыток не заплакать усиливает ужасную боль в голове, и он чувствует себя таким глупым и слабым, — вот, почему я никому не нужен, — признаёт он с подавленным всхлипом. — Я не только беспричудный, но и глупый, чертов плакса, который даже не может смириться с правдой». Он отнимает левую руку ото рта, правой все еще подавляя короткие звуки, которые он издает, и погружает кончики пальцев в промежутки между ребрами, болезненно вдавливая их. Это успокаивает, и это помогает отвлечься, но Изуку просто хочется сорвать с себя форму и порезать руки, и от одной мысли об этом становится еще хуже. Изуку приходится закрыть глаза от нахлынувшей на него волны разочарования и ненависти к себе, а дыхание совсем сбивается, запинается и замирает в груди от боли, которая, как он думает, может быть разрывом сердца. «Я никогда с этим не смирюсь, — думает он. — Я никогда не буду восприниматься как нечто большее, чем просто беспричудный человек. Я никогда не стану настоящим героем», — хнычет он, уткнувшись в ладонь, затихая, а в ушах шумит кровь. Он думает, что его сейчас вырвет. — Мидория? — голос Тодороки тих и мягок, но Изуку все равно. Он не слышал, как он вошел, но теперь он слышит мягкий стук его ботинок по кафельному полу, когда он идет к входу в кабинку, в которой стоит Изуку, лицо мокрое от слез, одной рукой зажимая рот, другая обхватывая тело. Изуку пытается что-то произнести, но все, что ему удается, это тихо всхлипнуть, и икающий звук эхом разносится по ванной. — Мидория, открой дверь, — Тодороки приказывает, а не просит, но Изуку всё равно качает головой. — Н-нет, — хнычет Изуку. — Я в п-порядке, Т-Тодороки. — Ощущение, будто его пропустили через мясорубку. Он крепче сжимает ребра. Боль в мышцах слабее, чем покалывание в руке. — Открой дверь, — твёрдо говорит Тодороки, — или я ее сломаю. — Изуку по опыту знает, что так и будет, поэтому он отцепляет руку от рта и отпирает дверь, прежде чем успевает уговорить себя не делать этого. Металлическая щеколда издает тупой стук, когда он сдвигает её в сторону, и дверь слегка открывается наружу. Изуку снова прикрывает рот рукой, пытаясь остановить ужасные звуки, заикания и всхлипы, когда Тодороки дергает дверь. В лице Тодороки, в его отчаянном беспокойстве, в том, как его брови опущены и сведены вместе, как он чуть прикусывает нижнюю губу, есть что-то, что заставляет Изуку всхлипывать сильнее, потому что он беспокоится обо мне, а я этого не заслуживаю. Тодороки, кажется, замечает это, потому что он кладёт руку на плечо Изуку и вытаскивает его из тесной кабинки в основную часть ванной комнаты, подталкивая вперёд, пока они не оказываются у раковины. Тодороки прижимает Изуку так, что тот пятками упирается в край стойки, поддерживая его, затем убирает руку с плеча Изуку и смотрит ему в лицо с выражением, которое выражает не только беспокойство. Изуку не может понять, что это за другая эмоция. — Что происходит с тобой в туалетах? — Тодороки выдыхает так тихо, что Изуку даже не знает, хотел ли он это сказать, но Изуку находит в этом что-то смешное, достаточно смешное, чтобы он немного фыркнул и издал влажный смешок, прикрываясь рукой. Он опускает эту руку вниз, чтобы обнять себя, обхватывая себя так же, как и другой рукой, а затем спрашивает: — Что ты имеешь в виду? — его голос дрожит, как от слез, так и от странного, нежелательного смеха, но взгляд Тодороки снова фокусируется, и он моргает. — Я… — Он хмурится. — Я не знаю. — Он поднимает руку, чтобы потрогать лоб, как он делал несколько раз во время спортивного фестиваля. Изуку задаётся вопросом, не болит ли у него голова. — Ты в порядке? — спрашивает он, прежде чем успевает подумать. Тодороки смотрит на него, слегка приподняв одну бровь. — Это ты плакал в туалете, — замечает Тодороки, и Изуку краснеет. Он поднимает руку, чтобы вытереть невысохшие слёзы, но он уже не плачет. — Только три, — говорит он, глядя на пол, на свои и Тодороки ботинки. — Я занял второе место, и у меня только три предложения. — Я получил предложения только из-за влияния моего отца, — говорит Тодороки, и, когда Изуку поднимает на него глаза, на его лице появляется что-то нежное. Он больше ничего не говорит, просто изучает лицо Изуку, пока тот собирается с мыслями. — Ты… — Изуку сглотнул. — Твой отец предложил тебе стажировку, верно? — Он судорожно сжимает руки, играя пальцами. — Скорее всего, я приму его предложение, — кивает он и слегка наклоняет голову. — Ты не остался посмотреть, от кого поступили предложения, — говорит он. Изуку качает головой. — Я-я запаниковал, — говорит он, шаркая ногами. — Это не должно было застать меня врасплох, но это произошло. — Я думаю, что со стороны геройских агентств было глупо не дать тебе стажировку, — говорит Тодороки, и Изуку удивлен тем, что он выглядит совершенно серьезным. — Ты смог достичь большего без причуды, чем большинство из нас с ней. Это показывает впечатляющий уровень мастерства в бою и стратегии. — Он смотрит на землю. — Мне стыдно, что я не поверил тебе, когда ты сказал, что победишь меня. — П-правда? — Изуку удивлённо моргает. Он не привык слышать подобную похвалу, не от того, кто совсем недавно был замкнут и зол, отказываясь общаться с Изуку или кем-либо ещё. — Да, — отвечает он. Лицо Тодороки слегка краснеет. Затем он делает глубокий вдох. — Мы должны вернуться в класс. Я ушел без разрешения, как и ты. — Ты ушел без разрешения, чтобы пойти за мной? — спрашивает Изуку. — Ты… ты выглядел так, будто тебе нужен друг, — тихо, неуверенно говорит Тодороки, пожимая плечами, и Изуку сияет. — Ты был прав, — отвечает Изуку, и взгляд Тодороки поднимается на него, на улыбку Изуку. Тодороки отвечает ему своей улыбкой, и Изуку чувствует, как горечь одиночества и боль в груди понемногу стихают.***
Когда Изуку заходит в спортзал «Бета», его лицо краснеет от смущения. Айзава не сделал ему замечание, когда они с Тодороки вернулись в класс, но он сказал, что они поговорят позже, и Изуку уверен, что сейчас и будет то самое «позже», о котором он говорил. Изуку видит, что Айзава уже стоит в спортзале, прислонившись к стене, и, скрестив руки на груди, смотрит на Изуку. Изуку вздыхает в знак смирения, его сердце уже учащенно бьётся в груди. — Проблемный ребенок, — приветствует его Айзава, и Изуку жмурится услышав прозвище. — Ты уже посмотрел свои предложения о стажировке? — Он отталкивается от стены и начинает подходить к Изуку. — Эм… Ага, — нервно сглатывает Изуку. Он ставит свой рюкзак на металлическую скамейку возле фонтанчиков с водой и снимает толстовку, кладя ее на скамейку в надежде, что она немного подсохнет. На улице все еще льет, и, хотя не так уж и холодно, Изуку дрожит в своей спортивной форме. — Ну и как? — спрашивает Айзава, наблюдая за Изуку. Тот смотрит на него в ответ. — Вы… — Изуку прикусывает губу. — Вы их читали? — Он, конечно, знает, что Айзава читал, но ему нужно спросить. Айзава кивает. — Читал, — подтверждает он. — Ты собираешься принять его предложение? — он спрашивает это так, как будто это простой вопрос. Изуку опускает взгляд на маты, покрывающие пол на случай, если кто-то упадет во время спарринга. — Должен ли я? — спрашивает он вместо ответа. — Р-разве он не просто… Р-разве ему не жаль меня? — Он разувается, его носки немного намокли. Он слегка морщит нос от того, что пальцы на ногах неприятно покалывает, когда он наступает на пятку носка, чтобы снять его без помощи рук. Его пальцы на ногах тёмно-фиолетового цвета, ноги бледные, и он может только надеяться, что Айзава этого не заметит. — Я думаю, тебе нужно поговорить с ним напрямую, чтобы определить это, — осторожно говорит Айзава. — Но тебе также нужно серьёзно подумать, будет ли у него время на стажировку, пока он преподает в ЮЭй. — Изуку выпрямляется, кладя носки под скамейку. — Я знаю о ранении и временном лимите Всемогущего, — говорит Изуку, и глаза Айзавы слегка округляются. Он вздыхает, затем закатывает глаза. — Ну естественно ты знаешь, — едва слышно выдыхает он, затем смотрит на Изуку. — Тогда ты должен понимать, что его лимит времени сейчас составляет менее часа, — говорит он. — Всё это время он тратит только на преподавание. Думаешь, стажировка у него будет того стоить? Думаешь ли ты, что сможешь научиться у него чему-то? — Изуку на мгновение оглядывается на своего учителя. — Я… мне все равно стоит сначала поговорить со Всемогущим, даже для того, чтобы просто отказать ему, — говорит Изуку, глядя в землю. — Но я думаю, вы правы, Айзава-сенсей. Я просто… — Он снова поднимает взгляд на своего учителя, смущаясь от того, что в уголках его глаз появились слезы. — Почему только три? — его голос слегка дрогнул, и Айзава вздыхает, его взгляд смягчается. Он делает шаг вперед, нежно кладя ладонь на макушку Изуку, приглаживая кудри. — Потому что, проблемный ребёнок, мир всё ещё развивается. — Он делает медленный вдох. — Имей в виду, что два твоих предложения были из первой десятки героев. Это значит больше, чем общее количество предложений, которые ты получил. — Д-да! — Изуку говорит, улыбка закрадывается на его лицо. — В-вы думаете, что другое предлож… — Ты бы не получил это предложение, если бы оно не было серьёзным, — говорит Айзава, прежде чем Изуку успевает закончить свою мысль, спросить, «может быть, это было из жалости или ради пиара». Айзава внезапно хмурится, затем опускает руку на лоб Изуку. — Мидория, почему у тебя температура? — спрашивает Айзава, нахмурившись, и Изуку нервно улыбается, чувствуя, как краснеет его лицо, когда он смотрит в сторону. «Мне крышка». — Э-э-э, н-не может быть! — пискнул он, и Айзава очень-очень медленно приподнял бровь. — Я… я не болен, клянусь! — Он делает шаг назад, пытаясь сохранить между ними некоторое расстояние. Айзава делает глубокий вдох, закрывает глаза, выдыхая через нос. — О какой единственной вещи о тренировках я твердил тебе с самого начала? — спрашивает Айзава, глядя на Изуку. — Всегда стараться изо всех сил? — пытается предположить Изуку, и глаза Айзавы на секунду вспыхивают красным. — Нет, — говорит Айзава, рыча. — Это то, что ты должен сказать кому-то, если ты ранен или болен. Это то, что работа героя опасна и знать свои пределы жизненно необходимо. — Он подносит руки к вискам, морщась, словно пытаясь сдержать себя, чтобы не задушить Изуку. — Я из-за тебя поседею раньше времени, Мидория. — И-извините? — говорит Изуку, обхватывая себя руками. Он смотрит на учителя. Айзава только вздыхает, закатывая глаза. — Не извиняйся, просто скажи мне в следующий раз. Ты не поправишься, если будешь продолжать тренироваться будучи больным. — Он достаёт телефон и смотрит на него. — Исцеляющая Девочка ещё должна быть здесь. Пусть она и не может использовать свою причуду для лечения болезней, она всё равно врач. — Он засовывает телефон обратно в карман. — Пойдем. Я провожу тебя. — О-о, нет нужды, я… — Изуку моргает, Айзава перебивает его: — Если я отпущу тебя одного, ты, вероятно, пройдёшь мимо кабинета Исцеляющей Девочки и будешь тренироваться в другом зале, — проворчал Айзава, затем посмотрел на обувь и носки Изуку. — Надень их. А я пойду возьму зонтик. — Он ждет, пока Изуку сядет на скамейку и потянется вниз, чтобы взять носки. Изуку смотрит, как его учитель идет в сторону раздевалок, не зная, что и думать.***
На следующий день после уроков Изуку стоит у учительской, его руки немного дрожат, когда он толкает дверь, ручка холодит ладонь. Он заходит внутрь, и Полночь смотрит на него, улыбаясь, а затем возвращается к своей работе. — Айзава в подсобке, — говорит она. Изуку не удивлён; он приходит сюда примерно раз или два в неделю, чтобы пообедать. Но он здесь не для того, чтобы поговорить с Айзавой. — Вообще-то… — Изуку нервно переминается с ноги на ногу, и Полночь снова заинтересованно смотрит. — Всемогущий здесь? Полночь моргает, а затем, извиняясь, улыбается. — Ах, прости, но он… — Я знаю о его другой форме, — перебивает её Изуку. — О, ты в курсе? — улыбается она. — Он в отдельном кабинете, в левом углу комнаты есть дверь, на которой написано «Яги». Сначала постучи, а то он обычно запирается. — Она опускает взгляд на свои бумаги, но улыбка не сходит с её губ. — Кстати, поздравляю со вторым местом. Ты молодец! Изуку пискляво и бессвязно благодарит, его лицо краснеет. Он отшатывается от неё, пока она хихикает над ним, и быстро идет в сторону комнаты, куда она его направила. Дверь в офис Всемогущего обычная, за исключением желтой занавески на маленьком окошке, которая не позволяет Изуку заглянуть внутрь, но пропускает достаточно света, чтобы разглядеть, что в маленькой комнате горит свет. На табличке рядом с дверью написано «Тошинори Яги». Изуку сглатывает и стучит в дверь. Он слышит небольшой шум изнутри, затем дверная ручка издает щелчок, после чего дверь открывается внутрь, и оттуда выглядывает скелетное лицо Всемогущего. Всемогущий моргает, затем улыбается и открывает дверь. — Мидория, — говорит он, жестом приглашая Изуку войти внутрь. — Я все гадал, скоро ли получу от тебя ответ, мой мальчик. — Изуку оглядывает комнату — обычный кабинет с желтым диваном в глубине комнаты. Мальчик с большими глазами и желтыми волосами улыбается ему, сидя на диване. Там же стоит письменный стол с мягким офисным креслом, направленным в сторону дивана. Изуку моргает, когда у него складывается картинка. — О! В-всемогущий, если Вы были чем-то заняты, я могу прийти позже, — говорит он, его голос застревает в горле. Всемогущий просто качает головой. — Нет, нет. Мы с юным Мирио просто болтали, ничего важного, — отвечает Всемогущий, и Мирио или кто бы то ни был кивает, улыбается и встаёт с дивана. — Я Мирио Тогата, — говорит он, протягивая руку Изуку. — У меня такое чувство, что мы ещё не раз увидимся. — Изуку нервно сглатывает и пожимает ему руку. Он понятия не имеет, что это значит, но он не чувствует никакой злобы, исходящей от Тогаты, поэтому полагает, что всё в порядке. — Увидимся позже, сенсей, — говорит Тогата и подходит к выходу, махнув рукой. Всемогущий кивает ему, и старшеклассник выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь. Изуку сглатывает и неловко переминается с ноги на ногу, когда Всемогущий оглядывает его. — Присаживайся, — говорит Всемогущий, махнув рукой в сторону дивана и опускаясь в свое офисное кресло. — Как ты? Я слышал, что ты был болен после спортивного фестиваля. — Изуку прикусывает губу и садится на диван, чувствуя себя неловко. — М-мне уже гораздо лучше, — отвечает он, и это отчасти правда. После еще одного крепкого ночного сна покалывание в пальцах рук и ног перешло в тупое онемение, и его больше не рвёт кровью — только едой. У него все еще держится температура, но, судя по термометру, который он позаимствовал у мамы, она немного снизилась. Он чувствует себя гораздо лучше и бодрее. — Хорошо, хорошо, — одобрительно кивает Всемогущий, и Изуку чувствует, что начинает краснеть, потому что даже пусть он выглядит иначе, это всё ещё Всемогущий, герой номер один. Кумир Изуку, его любимый герой с самого детства. Хотя сейчас, не то чтобы он признался в этом вслух, его любимым героем, вероятно, является Сотриголова, Изуку все равно провел большую часть своей жизни, будучи фанатом Всемогущего, и сейчас он находится в кабинете этого человека, получая заботу и похвалу. Изуку думает, что он может в любой момент взорваться. — Итак, — говорит Всемогущий, наклоняясь вперед, опираясь локтями на колени, а подбородком на руки. — Чем я могу тебе помочь? — Я-я хотел бы спросить Вас о Вашем предложении, — говорит Изуку, после того как сглатывает и делает спокойный вдох. Он заставляет себя посмотреть в голубые глаза Всемогущего. — В-вашем предложении о стажировке. — Какие у тебя есть вопросы по этому поводу? — кивает Всемогущий, не выглядя удивленным. — Вы предлагаете всерьёз, — спрашивает Изуку, ненавидя себя за эти слова, — или потому что Вы чувствуете себя виноватым за то, что тогда сказали мне, что я не могу быть героем? — Он смотрит, как Всемогущий моргает, затем вздыхает, выпрямляется и опускает руки на колени. — Это не из жалости, если ты спрашиваешь об этом, — говорит Всемогущий, опустив взгляд в пол. — И хотя я чувствую себя виноватым, это не единственная причина, по которой я послал предложение. Нет, я был искренне впечатлен твоим выступлением. — Изуку прикусывает губу, совсем немного позволяя слабой надежде расцвести в его груди. — Но, — говорит Всемогущий, поднимая глаза, устанавливая зрительный контакт с Изуку. — Если ты рассматриваешь это предложение… Нет, не так… Я должен тебе кое-что сказать. — Изуку сглатывает, и на его лице появляется серьёзность. — Когда-то я тоже был беспричудным, юный Мидория. — Что? — спрашивает Изуку с едва слышным изумленным вздохом. Он не может оторвать взгляд от лица мужчины, чувствуя, как у него отпадает челюсть. — У меня поздновато проявилась причуда, — кивает он, опуская взгляд на свою руку, которую держит перед собой. — Это произошло только в четырнадцать лет. В мое время беспричудность была гораздо более распространена, так что я уверен, что мне было легче, чем тебе, однако… — Он сжимает руку в кулак. — С моей стороны было неправильно вот так отмахнуться от тебя. Я знаю, каково это, когда тебе говорят, что ты ничтожество, потому что у тебя нет причуды. Наверное, какая-то часть меня глубоко внутри все еще верила, что это правда. — Он снова смотрит на Изуку с серьёзным выражением лица. — Мидория, ты доказал, что я ошибался. Теперь я не сомневаюсь, что ты станешь первым беспричудным героем. Изуку открывает рот, чтобы ответить, но не может ничего сказать. Он бросается к Всемогущему, обхватывает его руками и зарывается лицом в плечо Всемогущего, начиная плакать. Он чувствует, как Всемогущий расслабляется под ним, осторожно кладет руку ему на спину и делает несколько неловких похлопываний. — Мидория?.. — нерешительно спрашивает он. — Ты в порядке, мой мальчик? — он звучит обеспокоенно. — Д-да, — говорит смущённый Изуку, отстраняясь от него. — Простите, я просто… Вы не представляете, как много это значит для меня, — говорит он, вытирая слезы и садясь обратно на диван. «Мы с Всемогущим похожи. Я похож на Всемогущего, у него тоже не было причуды до четырнадцати лет, прямо как у меня. Я похож на моего любимого героя!» — Думаю, я могу предположить, — с блистающей улыбкой говорит Всемогущий. Его улыбка достигает глаз. — Теперь о стажировке, ты… Изуку качает головой, перебивает Всемогущего: — Я бы с удовольствием, но… — Он смотрит в землю. — У Вас действительно есть на это время? — тихо спрашивает он. — Айзава-сенсей сказал мне, что Ваш лимит сократился до часа в день. — Да, так и есть, — вздыхает Всемогущий. — И я полагаю, ты прав. У меня нет времени, чтобы обеспечить тебе стажировку, которую ты заслуживаешь. — Когда Изуку поднимает взгляд, Всемогущий выглядит немного смущенным. — По правде говоря, я ожидал, что ты откажешься. На самом деле у меня есть другое предложение для тебя, если ты не против. — Изуку моргает. — Что за предложение? — спрашивает он, слегка наклонив голову в сторону. — Я дополнительно тренирую Мирио, — объясняет Всемогущий. — У него внезапно и неожиданно проявилась вторая причуда, совершенно отличная от первой, но… похожая чем-то на мою. — Изуку моргает. — Я хотел бы спросить тебя, не хотел бы ты присоединиться к нескольким нашим тренировкам, возможно, один или два раза в неделю, — говорит Всемогущий, протягивая руки с открытыми ладонями. — Я также могу написать тебе план тренировок и питания, если хочешь. Я заметил, что ты покрепчал с тех пор, как мы встретились на той крыше, но нет предела совершенству. Изуку яростно кивает еще до того, как Всемогущий заканчивает говорить. — Да! — щебечет он, взволнованно пища. — Да, Всемогущий, пожалуйста, это было бы так замечательно! Ты мой любимый герой, и я не могу поверить, что ты действительно сделаешь это для меня, и, о боже, ты похож на меня, или был похож, и… — Всемогущий смеется, ярко улыбаясь, и Изуку, краснея, замолкает. — Я рад это слышать, юный Мидория. Кстати, в этой форме ты можешь звать меня Яги. Это поможет мне оставаться под прикрытием, — говорит он, подмигивая, и Изуку кивает. — Хорошо, Яги-сенсей! — Изуку улыбается до ушей. — Могу я попросить у Вас совета кое о чём? — Конечно! О чём именно? — Всемогущий кивает, улыбаясь. Изуку лезет в рюкзак и нащупывает там черновик письма. Он достает бумагу, аккуратно сложенную в конверт, и вынимает ее, расправляя, прежде чем передать Всемогущему. — Кроме Вас, я получил всего д-два предложения, — говорит Изуку, прикусывая нижнюю губу. — Одно из них, ну… Вы и один из предложивших из первой десятки, так что я подумал, что если не Ваше, то я приму это предложение. — Всемогущий задумчиво хмыкает, затем смотрит на Изуку. — Ты должен принять его, мой мальчик, — говорит Всемогущий с улыбкой. — Я думаю, это говорит о том, насколько впечатляющим было твое выступление на фестивале, что тебе вообще поступило это предложение, — он отдает лист обратно Изуку. — У тебя есть несколько дней, чтобы подумать, если нужно, и я бы посоветовал спросить Айзаву, поскольку он был твоим наставником все это время, но я думаю, что это будет отличным вариантом для тебя. Изуку ярко улыбается, берет бумагу и смотрит вниз на предложения. Здесь есть предложение от Всемогущего, одно от небольшого агентства, ориентированного на инклюзивность и разнообразие, и… то, которое он примет. Изуку снова аккуратно складывает бумагу и засовывает её в конверт, после чего убирает его в рюкзак. — Спасибо, Яги-сенсей, — говорит он, в его голосе слышно что-то радостное и тёплое. — Конечно, мой мальчик, — отвечает Всемогущий, его глаза прищуриваются. — Тебе подойдет воскресенье? Чтобы потренироваться, — уточняет он. Изуку быстро кивает. — Да! — Он сжимает руки в кулаки, чтобы не начать прыгать от восторга. — Хорошо, — посмеивается Всемогущий. — Тогда увидимся в спортзале Гамма. Я попрошу Мирио написать тебе подробности, — говорит он, и Изуку кажется, что он может просто взорваться от радости. Всю дорогу до станции он не идет, а скачет, в его груди бурлит счастье, которого, как ему кажется, он никогда раньше не испытывал.