***
Когда звонок наконец прозвенел, Изуку встает со своего места, закидывает рюкзак на плечо и подходит к столу Айзавы. Он не встречается с ним взглядом, вместо этого смотрит на доску позади него, исписанную мелом. Он смотрит на белые от пыли линии, слушая, как одноклассники медленно выходят из комнаты. Он слышит тихий вздох учителя и понимает, что они остались одни. — Мидория, — говорит он. — Я уже говорил с тобой о том, что нужно быть честным в отношении своего здоровья. — Изуку поднимает взгляд и видит, что его учитель почти не моргая смотрит на него. — Так почему, собственно, ты не сказал, что чувствуешь себя плохо, прежде чем приступить к физическим упражнениям? — Его бровь дергается, и Изуку понимает, что он сердится на него. Изуку прикусывает нижнюю губу. — Я… я не чувствовал себя плохо, — говорит он, шаркая ногами. Айзава вздыхает, проводя рукой по своим растрепанным волосам. — Проблемный ребенок, — говорит Айзава, его бровь дергается. — Я не идиот. Если ты болен настолько, что потребовалось переливание крови, то ты уже давно чувствовал себя плохо. — Изуку сглатывает, затем нерешительно кивает. — Я просто подумал, что устал, честно, — говорит он, смотря на деревянную столешницу, а не в глаза Айзаве. — Я не чувствовал себя так плохо, пока не начал упражняться, клянусь. Этого больше не повторится. — Мидория. — Голос Айзавы твёрд, и Изуку смотрит выше, чтобы встретиться с ним взглядом. — У тебя нет проблем из-за болезни. Ты ведь понимаешь это, верно? У тебя неприятности из-за того, что никому не сказал, пока не дошло до того, что ты потерял сознание. Ты мог бы серьезно пострадать, если бы это случилось во время другого упражнения. — Д-да, — тихо говорит Изуку. — В следующий раз я Вам сообщу, — говорит он, но эти слова звучат неубедительно. Айзава щурится. — Я очень надеюсь, что так и будет, — вздыхая, говорит он. — Свободен. Мик уже знает, что я задержал тебя для разговора, так что не беспокойся об опоздании. — Изуку кивает, поворачивается и практически выбегает из класса.***
Возможно, Изуку ещё рановато выходить на улицу, но ночь ясная, прохладная, и он не может удержаться. Мама просила его подождать неделю, пока он не убедится, что чувствует себя лучше, но в последнее время он столько врал людям, что ему только немного стыдно за то, что он улизнул, как только она легла спать. Летом на улицах шумнее, сверчки и цикады поют в траве тихим шепотом, ветер шумит между зданиями. Изуку немного отклонился от своего обычного маршрута патрулирования, всего на квартал к востоку от привычного пути, но он увидел знакомый белый шарф и решил, что лучше не сталкиваться с Айзавой снова. У него нет на это сил. Совсем нет. Так что, возможно, это судьба, случайность или просто удача, когда Изуку увидел их, пристроившихся в переулке между двумя ночными клубами, лицом друг к другу. Лихачка в своем обычном наряде, ее металлические ботинки на платформе тускло поблескивают на свету, но мужчина, с которым она стоит, Изуку не знаком. У него странная кожа, испещренная темно-фиолетовыми шрамами и скрепленная серебряными скобами, которые ярко блестят даже в темноте. Его глаза ярко-синего цвета видны из-под темных волос, и, пока они с Лихачкой смотрят друг на друга, Изуку скользит в тень переулка, прямо напротив них двоих. Он находится достаточно близко, чтобы слышать скрежет металла по бетону, когда Лихачка слегка сдвигается, ее ботинки гулко лязгают. — Мы получили первую цель, да, — говорит она низким голосом. — Я не знаю деталей. Это не совсем моя область. — Изуку смотрит, как она складывает руки на груди, кольца на ее руках выглядят почти фиолетовыми в свете розовой неоновой вывески ночного клуба у неё за спиной. Мужчина вздыхает, закатывая глаза. — У меня нет времени разбираться с вашим политическим дерьмом. Мне просто нужно, чтобы вы выполнили свою часть сделки. — Его руки засунуты в карманы рваных черных джинсов, но нет сомнений, что он может в любой момент начать драку, его плечи и спина напряжены. Лихачка, в некотором смысле, выглядит более расслабленной, чем он. — Это не будет проблемой, — говорит она, постукивая пальцами по рукаву своего костюма. — Но у нас не будет информации раньше обозначенного времени, как я уже говорила. Они еще даже не выбрали место. — Конечно, — говорит мужчина, саркастически закатывая глаза. — Вы уверены, что ваш источник не лжет вам? Удобно, что у нас осталось меньше месяца, а у тебя до сих пор нет информации. — Мой источник не лжет, — Лихачка не выглядит обеспокоенной. — Этого не может быть, не с нашими ресурсами. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. — Она демонстративно смотрит на него сверху вниз. — Если ты предашь Геккейджу, тебя сожгут. — Она слегка наклоняет голову в сторону, странное фиолетовое свечение возникает на крае её металлического кроличьего уха и на поверхности маски. — Я думаю, ты знаешь, насколько это может быть пугающим. — Вы мне угрожаете? — Мужчина шипит, вытаскивает руку из кармана и поднимает ее вверх, когда вокруг нее вспыхивает синее пламя, трещащее и яркое. Изуку сглатывает, отступая назад, когда понимает, что может почувствовать жар от этого пламени с того места, где он стоит, хотя он находится на расстоянии более пяти метров. — Отнюдь, — говорит Лихачка, качая головой. — Если ты не способен уловить предупреждение, когда слышишь его, то какой смысл тебя предупреждать? — Она вздыхает, разворачивает руки и слегка разводит их в стороны. Металлические полосы на ее руках и ногах начинают светиться фиолетовым светом, даже отражая голубое пламя. — Что это, блядь, должно означать? — шипит мужчина, обдавая её синим пламенем. Лихачка откланяется назад, даже не двигая конечностями. Как будто ее тащит за собой металл, как будто он двигает её тело вместо неё. — Это значит, — говорит она, поднимаясь на полметра от земли, — не лги завтра на собрании. Не делай ничего такого, из-за чего ты можешь пострадать без причины, — она вздыхает, поднимает руку, чтобы осмотреть костяшки пальцев: синий свет мужского пламени отражается в металлических кольцах. — Звучит как угроза, — рычит мужчина. Лихачка опускает руку и смотрит на него. — Даби, — говорит она низким голосом. — Ты действительно такой тупой? — Даби смотрит на неё, голубые глаза того же оттенка, что и его огонь. — Нет, — ворчит он. — Но это не значит, что я собираюсь благодарить тебя за это. Я могу о себе позаботиться, сучка. Мы не друзья. — И слава Богу, — пробормотала Лихачка. — Если мне придется увидеть кого-нибудь из вас после окончания этого дурацкого союза, я сама с вами покончу. — Даби фыркает, закатывая глаза. — Тогда какого хрена ты предупреждаешь меня о своей маленькой группе? Что тебе за это будет? — говорит Даби, огонь — яркий, синий и горячий — мерцает вокруг него, достигая края переулка. Изуку скрипит зубами. — Ничего, — говорит Лихачка, уходя с аллеи. — Не заставляй меня жалеть об этом. — Её ноги задевают край крыши рядом с ней, и она грациозно ступает на нее, её волосы развеваются на ветру. С этого ракурса Изуку может видеть кусочек кожи, обычно скрытый маской, может различить желтый синяк на скуле. Он недоумевает, как она могла пораниться, если она всегда носит металлическую маску. Изуку ждет, наблюдая из своего темного угла, как Даби уходит, ругаясь и бормоча себе под нос, когда он выходит из переулка на улицу, гася пламя и засовывая руки обратно в карманы. Изуку так сильно стискивает зубы, что у него жжет мышцы на щеках и висках, но он, наконец, выходит из своего укрытия. Он не видит ни одного из злодеев, не слышит их шагов, но все равно двигается тихо, пробираясь обратно по улицам.***
Изуку со вздохом опустился на скамейку, прохладный металл перенял часть тепла его разгорячённого тела. С него практически течёт пот, и сейчас он как никогда жалеет, что не может снять рубашку. Верх спортивной формы хорошо пропускает воздух, но длинные рукава после тренировки вызывают непередаваемые ощущения. Шинсо садится рядом с ним, вытирает пот со лба полотенцем для рук и морщится. — Я чувствую, что умираю, — ворчит Шинсо, откинувшись назад и прислонившись к стене. — Вот что значит быть студентом курса героев на постоянной основе? — Нет, — качает головой Изуку, откручивая крышку от своей бутылки с водой и делая глоток. — Это просто тренировки с Айзавой-сенсеем. — Ты сумасшедший, — говорит Шинсо, закрывая глаза. — Мы оба сумасшедшие. Напомни мне, чтобы я никогда не приходил на тренировку на пустой желудок, — ворчит он, затылком тихонько стукаясь о стену спортзала. Изуку моргает, но следующие слова произносит Айзава. — Шинсо, — говорит он, его голос звучит мягко и предупреждающе. Изуку поднимает взгляд и видит, что он стоит перед ними, скрестив руки на груди. — Я правильно расслышал? — Изуку сглатывает. В тонкой черной тренировочной майке и тренировочных штанах Айзава выглядит так же устрашающе, как и в геройском костюме. Шинсо выглядит менее ошеломленным, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на Айзаву. Изуку подносит ко рту свою бутылку с водой. — Зависит от того, что Вы слышали, — говорит Шинсо, открывая оба глаза и садясь, опираясь локтями на бедра и наклоняясь вперед. Его бледная кожа слегка покраснела от упражнений, но ему все равно удается выглядеть скучающим, когда он смотрит на Айзаву. Изуку делает глоток воды, стараясь не издать и звука. — Что ты сегодня ел? — спрашивает Айзава, пристально глядя на Шинсо. Шинсо вздыхает. Изуку набирает полный рот воды. — Пока ничего, — он отводит в сторону взгляд и смотрит на землю. Изуку наблюдает, как Айзава тяжело вздыхает, качая головой. — Почему ты не пообедал? — спрашивает он, хмурясь. Шинсо пожимает плечами. — Не хотелось, — бормочет он. — А что? — Чтобы хорошо тренироваться, нужно хорошо питаться, — отвечает Айзава, вздыхая. — Опасно тренироваться не поев. Я знаю, что ты достаточно умен, чтобы понять это, Шинсо. — Он переводит взгляд на Изуку. — Мидория, — говорит он, и Изуку слегка подпрыгивает на месте. — Д-да? — он сидит прямо, держа бутылку с водой обеими руками на коленях. Айзава кидает взгляд на бутылку, а затем возвращается к его лицу. — Отведи Шинсо поесть. Мне все равно куда, просто накорми его. Тебе тоже нужно подкрепиться, раз уж на то пошло. Исцеляющая девочка, возможно, и разрешила тебе тренироваться, но исцеление требует дополнительной энергии. — Он оглянулся на Шинсо. — Встретимся снова через два дня в то же время. Если вам нужны деньги на обед или место, где можно перекусить, заходите ко мне в кабинет. — Он поворачивается и идет к выходу из спортзала. Изуку моргает, оглядывается и видит, что Шинсо хмурится и смотрит в пол. — Эм… — Изуку прикусывает губу, закручивая крышку на бутылке с водой. — Что ты хочешь поесть? — Шинсо смотрит на него, нахмурившись. — Я сам справлюсь, — огрызается Шинсо, вставая со скамейки. Он приостанавливается, моргает, и Изуку видит, как он слегка покачивается и бледнеет. Изуку вскакивает, протягивает руку, чтобы поддержать его, но Шинсо только встряхивается и буравит взглядом Изуку. — Айзава-сенсей разозлится на нас обоих, если я не отведу тебя куда-нибудь, — рассуждает Изуку вслух, пока Шинсо, не глядя на него, начинает идти к двери. — Айзава уже злится на меня, — говорит Шинсо. — Мне не нужна твоя жалость. — Это не жалость, — говорит Изуку с улыбкой, пытаясь догнать Шинсо. — Сенсей был прав, что мне нужно поесть, так что я бы все равно пошел за чем-нибудь. — Ладно, — говорит Шинсо, глядя на Изуку. — Но ты платишь. — Изуку задается вопросом, не поэтому ли Шинсо не ел, но не решается спросить. Вместо этого он кивает, когда они выходят на солнечный свет, и звук шагов по тротуару заполняет паузы в их разговоре. — Недалеко отсюда есть супермаркет, — говорит Изуку, улыбаясь Шинсо. — Что тебе нравится? — Я не привередлив, — отвечает Шинсо, пожимая плечами. — Еда есть еда. — На лужайке слева от них щебечет птица, прыгая по траве и ковыряясь в земле. Изуку хмыкает, глядя вперед. Солнце пока еще не село, а небо яркое и насыщенно-голубое. — О-Окей! — Изуку щебечет, шагая вперед и указывая дорогу. Шинсо идет на шаг позади него, засунув руки в карманы спортивной формы. Изуку недолго размышляет, не предложить ли переодеться, но ему не очень хочется объяснять Шинсо, почему он переодевается в туалетной кабинке, а не в раздевалке. К тому же он и раньше ходил в этот магазин в форме. Они идут по улице в почти полной тишине, за исключением шума от шарканья ботинок Шинсо по бетону. Шаги Изуку стали тише, мягче и нежнее. Хотя он сейчас не крадется специально, он начал ходить тише просто по привычке. Когда они выходят за ворота ЮЭй, Изуку слышит звуки машин и звук гудка издалека. Он бросает взгляд на Шинсо и видит, что тот смотрит на него, его фиалковые глаза полуприкрыты. Когда их взгляды встречаются, Изуку отводит глаза в сторону. — Эм, Шинсо? — спрашивает он мягким голосом. — Прости. — Их тени вытянулись перед ними, длинные и темные. Изуку чувствует, как Шинсо растерянно хмурится. — О чём ты? — спрашивает Шинсо с усмешкой. Изуку закусывает губу, не глядя на него. — На спортивном фестивале, когда ты сказал, что… что ты должен был быть на геройском курсе? — Изуку переминается с ноги на ногу, издавая громкий шаркающий звук. — Ты был прав. П-прости меня. — Он слышит тихий хрип и испуганно смотрит на Шинсо. Он явно потрясён — глаза широко раскрыты, а рот чуть приоткрыт. — Мидория, я сказал это только для того, чтобы ты ответил, — говорит Шинсо, слегка покачивая головой, его брови слегка дергаются вниз. Изуку прикусил губу, изучая лицо Шинсо. Ему кажется, что он видит что-то в глазах Шинсо, намек на вину, сожаление или что-то ещё. — Это единственная причина? — тихо говорит Изуку, чувствуя, как его губы слегка подрагивают. Шинсо моргает, затем разражается изумленным смехом. — Ты слишком много времени проводишь с Айзавой, чувак, — говорит он, качая головой. — И, чтоб ты знал, я сожалею о том, что я сказал. — Он смотрит вниз, его фиолетовые глаза опущены. — Даже если я пытался использовать свою причуду на тебе, это все равно… Я всё равно вел себя как мудак, — пробормотал он, и Изуку моргает. — Всё в порядке, — отвечает Изуку, чуть улыбаясь. — Я действительно говорил как сенсей? — Да, — фыркнул Шинсо, покачав головой и засунув руки в карманы. — Я удивлен, что его волнует то, что я пропустил обед. — Да, если он считает, что ты плохо о себе заботишься, он будет тебя преследовать. — Изуку нервно смеется. — Он спрашивает меня почти каждый день, ел ли я и спал ли. Это немного раздражает. — Он потирает рукой затылок, вспоминая приставания Айзавы. Это немного поутихло, но после того, как он заболел несколько дней назад, он снова начал спрашивать каждый день. — Правда? — Шинсо моргнул, покачав головой. — Я не думал, что учителя это так волнует. — Ага, — Изуку кивает. — ЮЭй, в конце концов, довольно удивительное место, — он ухмыляется Шинсо. — Не могу дождаться, когда ты будешь учиться в нашем классе. — Глаза Шинсо расширяются, его рот слегка приоткрывается, и он моргает, на его лице ясно виден шок. Изуку указывает на магазин впереди. — О, мы пришли! — Изуку ускоряет шаг, почти переходя на бег. Он поворачивает голову назад и видит, что Шинсо смотрит ему вслед, застыв на месте, и Изуку поворачивается к нему с улыбкой. — Пойдём! — говорит он, махая Шинсо. — Я голоден! — Шинсо кивает, моргая, и спешит вперед, чтобы догнать Изуку. — Ты это серьезно? — тихо бормочет он, когда Изуку разворачивается. Изуку моргает, слегка наклоняя голову в сторону. — Про тебя в нашем классе? — Изуку делает паузу, наблюдая, как Шинсо кивает. — Да! Это будет здорово. Ты отлично впишешься, — говорит он, открывая дверь в магазин. Шинсо моргает, качая головой. — Даже несмотря на то, что я вёл себя как придурок по отношению к тебе? — спрашивает Шинсо, когда они входят в магазин, и прохладный воздух кондиционера попадает на лицо Изуку, охлаждая пот. Изуку пожимает плечами. — Я привык, что люди грубы ко мне, — говорит он, подводя Шинсо к холодильнику с онигири. — Какой твой любимый вкус? Думаю, я возьму с тарако*. — То, что ты привык к этому, не делает это нормальным, — говорит Шинсо, полубормоча, читая этикетки на онигири. — Я возьму с лососем. — Изуку кивает, открывает холодильник и достает по две штуки каждого вкуса, укладывая их в сгиб руки, когда вытаскивает каждую. Он отступает назад, и Шинсо закрывает за ним холодильник, не сводя глаз с онигири. — Всё в порядке, правда, — говорит Изуку с улыбкой. — Меня это не беспокоит. Вот, — говорит он, передавая Шинсо два онигири с лососем. — Два? — спрашивает Шинсо, глядя на них, когда берет их. — Не нужн… — Мне хочется, — настаивает Изуку. — Ты ведь не обедал, верно? Бери оба, — он ухмыляется, когда Шинсо смотрит на них. — Спасибо, — бормочет он, оглядываясь на Изуку. Изуку улыбается, и в его груди появляется что-то светлое и радостное, когда они подходят к кассе, чтобы расплатиться.***
Изуку идет в спортзал, когда получает сообщение, его телефон вибрирует в кармане. Он достает его и хмурится, увидев сообщение от Мирио. «Привет, Деку! Кое-что случилось, и мы со Всемогущим не можем прийти на тренировку. Прости, что так быстро» Изуку закусывает губу, набирая ответ. «Ничего страшного! Я буду тренироваться сам. Надеюсь, у вас всё в порядке» Ему жаль, что они не могут тренироваться вместе с ним, и он не может отрицать, что немного разочарован тем, что они не могут встретиться с ним. Он останавливается, стоя у входа в спортзал, переминаясь с ноги на ногу, и прикусывает нижнюю губу, прежде чем снова открыть мессенджер. «Привет, Каччан, — набирает он. — Что ты сейчас делаешь?» Он колеблется над кнопкой отправки в течение минуты, прежде чем нажать на неё. Он не уверен, что Каччан ответит, даже не уверен, что он свободен, но Изуку знает, что в школе свободно, и ничего плохого не произойдёт, верно? В худшем случае Каччан будет просто раздражен. «Иду в спортзал» «А что?» Изуку с трудом печатает следующий текст: «Моя тренировка со Всемогущим была отменена» «Тогда тренируйся со мной, идиот», — отвечает Каччан почти сразу же, и Изуку улыбается. «Где?» «Я сейчас возле зала Гамма.» «Приходи в зал Омега» «Я разминаюсь.» Изуку убирает телефон в карман и начинает бежать к зданию, используя короткое расстояние до другого спортзала, чтобы размять ноги. Всего метров пятьдесят — и он уже у входа, дергает за ручку и открывает дверь. Охлаждённый воздух окутывает его, когда он заходит внутрь, моргая в относительной темноте по сравнению с ярким светом послеполуденного солнца. Изуку подходит к скамейке и снимает ботинки, оглядывая комнату, где Каччан сидит на полу, делая упражнения на растяжку ног. — П-привет, Каччан! — окликает Изуку, ухмыляясь, пока снимает носки. — Спасибо, что позволил мне потренироваться с тобой сегодня, — говорит он, подходя к нему. Каччан поднимает бровь и смотрит на него, пока наклоняется и разминает другую ногу. — Да пофиг, — говорит он, выдыхая. — Ты подержишь грушу для меня? — спрашивает он, покачивая головой в сторону боксерской груши в углу комнаты. — Мы поотрабатываем удары, а потом можем устроить спарринг или что-то в таком духе. Изуку быстро кивает, шаркает к груше и хватается за неё, прижимая к бедру и упираясь руками в бока. Он смотрит на грушу, когда Каччан встает, хрустит пальцами и подходит к нему. Каччан встает перед ним в боевую стойку, руки подняты вверх, колени согнуты, и Изуку вдруг чувствует нужду объясниться. — Это моя причуда, — говорит он, не глядя в глаза Каччану, просто держа боксерскую грушу неподвижно и глядя на землю, на босые ноги Каччана на мате. — Что? — говорит Каччан, в его голосе звучит растерянность. — О чём ты? — спрашивает он, поворачиваясь вперед и пиная грушу. — Когда мне становится плохо, это из-за использования моей причуды, — говорит Изуку. Он меняет положение ног, чувствуя импульс от того, с какой силой Каччан ударил по мешку. — Я догадался, когда у тебя была температура во время спортивного фестиваля. Это хреновый недостаток, — говорит он, слегка запыхавшись от тренировки. — Надеюсь, благодаря ей можно делать что-то охуенное, если уж из-за неё ты попадаешь в больницу каждый раз, когда используешь. — Не каждый раз, — говорит Изуку. — Только если я использую её несколько раз подряд. А я не всегда попадаю в больницу. — Я даже не видел, как ты пользуешься причудой, и вижу, как ты заболеваешь, — Каччан фыркает. Он наносит удар, его кулак ударяется о грушу. — Я использовал её при тебе, — говорит Изуку, сглатывая. — Ты просто не можешь уловить этого, это часть того, как она работает. — Ты когда-нибудь, блять, скажешь мне, что это за причуда? — спрашивает Каччан, сопровождая свой вопрос сильным ударом ногой. Достаточно сильным, чтобы заставить Изуку слегка пошатнуться. — Я с-скажу, — тихо говорит Изуку. — В конце концов. Каччан хмыкает. — Не то чтобы я тебе не доверял, просто… — Изуку пожимает плечами, поправляя хватку. — … Тебе это не понравится. — Изуку поднимает глаза и видит, как Каччан приподнимает бровь. — Мне не понравится? Что, блять, это значит? Эта причуда должна быть довольно сильной, если ты используешь её настолько, что тебе становится плохо, да? — Каччан отходит от сумки, обходит вокруг, чтобы встретиться лицом к лицу с Изуку, а Изуку отпускает сумку, вздыхая. — Тебе не понравятся требования к активации, — говорит он, сложив руки на груди в защитном жесте. — Они… они тебе не понравятся, Каччан. — Почему? — спрашивает Каччан, складывая руки на груди и глядя на Изуку. — Что это за хрень? Изуку пожимает плечами, не встречаясь с ним взглядом. Как бы ни было приятно говорить с Каччаном о причуде, иметь кого-то, кто знает, но даже от мысли о том, как Каччан отреагирует на это, у него сердце уходит в пятки. — Твоя причуда влияет на время, — говорит Каччан, и глаза Изуку поднимаются вверх, — не так ли? — К-как ты… — Изуку замолкает, когда Каччан пожимает плечами, вскидывая бровь. — Это, блять, очевидно. Я не единственный, кто заметил, что ты постоянно знаешь то, что не должен знать, и ты только что сказал мне, что использовал её при мне, а я не мог уловить этого. Похоже, ты что-то делаешь со временем, или видишь будущее, или еще что-то, — Каччан прищуривается. — Или ты читаешь мысли? — Время п-подходит, — говорит он дрожащим голосом. — Ты все правильно понял с первого раза. — Каччан смотрит на него. — Это был гребаный каламбур? — он рычит, а Изуку моргает, сдерживая смех. — Н-нет, не специально, клянусь! — говорит он, поднимая руки вверх в знак капитуляции. Каччан фыркает от смеха, качая головой и закатывая глаза. — Значит, ты можешь возвращаться в прошлое или что-то в таком духе? — спрашивает он, встретившись взглядом с Изуку. Изуку кривит лицо, закусывает губу и хмурится. — Типа того… — Он пожимает плечами и возвращается к боксерской груше. — Давай просто потренируемся, Каччан. — Он чувствует на себе пристальный взгляд, даже когда отворачивается от Каччана, но продолжает смотреть себе под ноги. — Ладно, — бурчит Каччан, а когда Изуку поднимает взгляд, то видит, что он снова встал в боевую стойку. — Но однажды ты мне все расскажешь. Изуку слабо улыбается, но улыбка выходит очень кривой. — Точно, — говорит он, пригибаясь, когда Каччан пинает грушу.