повезёт в следующий раз

Изуку открывает глаза и видит «стройку», ярко освещенный пустырь, а перед ним стоит Незу с лукавой улыбкой на лице. Он стоит на первой ступеньке, ведущей к бульдозеру. Серебристая лестница, ведущая к кабине, сверкает на солнце. Его лапа поднята к уху, и Изуку знает, что он собирается сказать, когда тот только начинает говорить. — Так вам будет легче меня услышать, — говорит Незу и начинает считать. Изуку не колеблясь сразу бежит вперед, выхватывает оба ножа из ножен на поясе и бросается на колеса бульдозера. — Каминари! — кричит Изуку, всаживая нож в ближайшую шину. — Нам нужно вывести из строя машину, а затем обезвредить его. Вряд ли у него нет оружия, — говорит он, и когда Каминари подбегает к нему, Изуку передает ему нож, рукояткой вперёд. Он выдергивает свой нож из шины, воздух вырывается из прорехи в толстом черном материале. Пахнет резиной, углем, смолой и чем-то химически острым, но Изуку не колеблется, бежит к следующему колесу, пока Каминари кивает, берет нож, который Изуку дал ему, и идет к другой стороне бульдозера. Изуку слышит хихиканье Незу над ними, пока считает. — Пять, — произносит он, и Изуку поднимает взгляд и видит, как мужчина усаживается на сиденье бульдозера. Изуку недоумевает, зачем ему садиться в бульдозер, даже если они спустили колеса. Изуку вонзает нож в следующее колесо. Шипение, с которым из нее выходит воздух, оставляет после себя удовлетворение и он выдергивает нож, поворачиваясь лицом к Незу. — Восемь, — говорит Незу, засунув руку в пальто. Изуку морщится и разворачивается, бежит к Каминари и хватает мальчика за плечо, оттаскивая его от бульдозера. — У него есть пистолет, — выдыхает Изуку, уводя их с поляны за ближайшее здание. — Там ненастоящие пули, так что мы сможем выдержать пару попаданий, но мы не можем позволить ему получить стратегическую инициативу. Мы должны обезвредить его, и быстро. — Откуда ты знаешь, что у него есть оружие? — нахмурившись спрашивает Каминари. — Зачем ему оружие? Мы же вроде как дети! — Это логично, — говорит Изуку. — Вот что мы сделаем. Я отвлеку его. Ты подкрадешься сзади и ударишь его током, хорошо? — Каминари недоверчиво смотрит на него, его левый глаз дергается. — Как я смогу подкрасться к нему? — спрашивает Каминари. — Он же что-то типа собаки, верно? Разве у него не супер хороший слух? — Я думаю, что на самом деле он крыса, — рассеянно отвечает Изуку. — Я постараюсь отвлечь его внимание, но убедись, что ты не отупеешь, на случай если он выстрелит в тебя. Получить пулю — это очень страшно. — Как интересно, — голос Незу испугал Изуку, и он инстинктивно отпрыгивает назад, как и Каминари. — Похоже, ты точно знаешь, что происходит, Мидория, — Изуку сжимает челюсть и отступает назад, становясь между Каминари и Незу, держа ножи перед собой. — Каминари, — шипит Изуку, и Каминари взвизгивает позади него. — План. — Он дергает головой в сторону, надеясь, что Каминари всё понял. Он слышит шаги позади себя, быстрые и легкие, так что он думает, что тот понял. Изуку встаёт в боевую стойку, стиснув зубы, и пригибается вперед как раз в тот момент, когда Незу поднимает руку, направляя пистолет на Изуку. Изуку наносит удар ножом, выкручивая запястье, и вонзает лезвие в лапу Незу. Пистолет падает на пол, но Незу, кажется, не дрогнул. — Ты знал, что у меня есть пистолет, не так ли, Мидория? И ты знал, что у меня только резиновые пули, а? — Он делает шаг вперед, протягивает руку и осматривает порез. Из раны капает ярко-красная кровь, окрашивая его белый мех в темно-красный цвет. Изуку шипит и бросается вперед, делая выпад коленом. Незу хмыкает и легко уклоняется от удара, делая шаг в сторону. Он даже не моргает. — Знаешь, я с самого начала думал, что в тебе есть что-то странное, Мидория. Но это действительно помогло мне собрать все воедино, — Незу улыбается, его зубы острые и ярко-белые. — Итак, что же это такое? Ты можешь видеть будущее? Или ты читаешь мои мысли? Или это причуда анализа, как у меня? Впечатляет, что тебе удалось скрывать это так долго, правда. Но не думал же ты, что тебе удастся скрываться несмотря на то, что всё это так очевидно? — У-у м-меня, — Изуку сглатывает и качает головой. — У меня н-нет н-ничего т-такого, директор. Я… — У него перехватывает дыхание, когда Незу поднимает бровь, на его губах всё ещё играет улыбка. — У тебя нет? — спрашивает Незу, слегка наклоняя голову в сторону. — Честно говоря, мне немного неловко, что я только сейчас заметил, что у тебя с самого начала была причуда, Мидория, — Изуку закусывает губу, но отступает назад, увидев всполох светлых волос позади директора. Изуку смотрит, как Каминари ухмыляется, положив обе руки на плечи директора. От его причуды вверх поднимается волна яркого, потрескивающего золота, против которой Изуку приходится прищуриться — свет жжёт глаза. Изуку отступает назад, его глаза все еще расширены, когда директор падает на землю, его мех вздымается от статического электричества, а из тела вылетает несколько искр. Изуку так и застыл на месте, его руки трясутся по бокам, а Каминари приседает, ловко обматывая белую пленку вокруг маленьких запястий директора, и смотрит на Изуку, ярко ухмыляясь. — Мы сделали это, чувак! — Он показывает Изуку большой палец вверх. — Теперь, я думаю, мы просто подождем, пока он очухается? — Он смотрит на директора и нервно хихикает. — Возможно, я немного перестарался, — директор застонал, приоткрыв один темный глаз и слегка улыбнувшись. — Хорошая работа, мальчики! Вы оба сдали. — Он кашляет, выглядя немного смущенным. — Теперь, не могли бы вы развязать меня? Я бы хотел поправить свою шёрстку, — говорит он, оглядывая себя. Изуку мог бы посмеяться над этим, над тем, как он стал выглядеть вдвое больше, чем обычно, но все это кажется очень далеким, очень далеким от него. Изуку смотрит, как Каминари кивает, отклеивая пленку, которую он только что наклеил на директора. Изуку сглатывает. — Директор, можно мне уйти? — спрашивает Изуку, не обращая внимания на то, как Каминари смотрит на него с растерянным выражением лица. — Я не очень хорошо себя чувствую, — Незу хмыкает, глядя на Изуку, который поднимается на ноги и расчесывает шерсть, чтобы пригладить ее. — Что ты собираешься делать, если я отпущу тебя, а? Убежишь, я думаю, — Незу встречает его взгляд, жутко улыбаясь. — Странно для студента ЮЭй притворяться беспричудным, не находишь, Каминари? — Каминари вскакивает позади директора, его глаза быстро перебегают с Изуку на Незу и обратно. — Это заставляет меня задуматься, каковы твои мотивы, Мидория, — Незу делает шаг вперед. — Я читал отчет твоего допроса. Некоторые твои ответы довольно странно сформулированы, не так ли? — Если Вы считаете меня злодеем, — Изуку сглатывает, делая глубокий вдох. Его голос звучит куда более спокойнее, чем он себя ощущает. — То убейте меня прямо здесь. — Как интересно, — прищуривается Незу. — Не хочешь, чтобы тебя допрашивали? — Изуку видит ужас, неверие на лице Каминари рядом с директором. Изуку думает, что он чувствовал бы то же самое, если бы их места поменялись. Сейчас Изуку не чувствует почти ничего. Это похоже на сон, на воображение. — Можете попытаться остановить меня, если Вы действительно так меня подозреваете, — говорит Изуку, поворачиваясь. — Я отойду поблевать в туалет, — он начинает идти, поворачиваясь спиной к Незу и Каминари. — Я не покину кампус ЮЭй. Этого достаточно для Вас, верно, Незу-сенсей? — Пока да! — щебечет в ответ Незу. — Уверен, ты достаточно умен, чтобы понять, что не сможешь покинуть территорию школы, — говорит он, и Изуку кивает, не оборачиваясь. Прогулка по коридору кажется сном, похожим на ночной кошмар. Изуку слишком много слышит, слишком мало чувствует. Его дыхание становится резким и громким в горле, когда он поворачивает к лестнице, поднимаясь по двое за раз в надежде почувствовать жжение в мышцах, но даже этого недостаточно. Ему кажется, что он задыхается, но он даже не может заставить свое лицо дернуться, когда он останавливается перед дверью на крышу и протягивает руку, чтобы попробовать дёрнуть ручку. Это здание достаточно высокое, конечно, и Изуку не хочет никого видеть прямо сейчас, не после того, как Каминари смотрел на него. Преданный. С огромной обидой. Вот что бы они чувствовали, если бы узнали правду? Если бы я рассказал им, что я сделал? Изуку открывает дверь, и ветер заглушает тихий щелчок, который, как он знает, должен был бы раздаться, когда он закрывает за собой дверь. На крыше одиноко, тихо, если не считать ветра. Для пущей уверенности, Изуку ныряет головой вниз.

***

Когда Изуку снова открывает глаза, когда он пробуждается рядом с Каминари и ухмыляющимся Незу, он ничего особенного не чувствует. Он просто чувствует усталость, даже когда слышит слова, которые, как он знает, должны прозвучать. — Так вам будет легче меня услышать, — говорит Незу, как и в прошлый раз. — Один, — говорит он, и Изуку ничего не говорит Каминари, не пытается говорить. Он поворачивается и бежит в ближайшее здание, не обращая внимания на крики позади него. Он сидит там, даже когда Незу проносится через здание, едва не задев его ковшом бульдозера. Он сидит там, опустошённый и не думает ни о чём, ничего не чувствуя, пока испытание не заканчивается. Он даже не уверен, сдал ли Каминари экзамен или нет. Он вообще ни в чем не уверен. В его разуме всё блекнет, становится нечетким и далеким, и единственное, что он действительно слышит, это гул крови в ушах. Незу советует ему сходить к Исцеляющей Девочке, спрашивает, не ударился ли он головой. Изуку не знает, что он отвечает, не знает, что именно говорит, но вдруг он снова оказывается в душевой кабинке, с ножом в предплечье, и снова может дышать. Мир вокруг него собирается по кусочкам, возвращаясь в ярких красках и тихих звуках. Изуку чувствует жжение боли в своих руках, подобное пламени, когда он снова проводит ножом по предплечьям, углубляя и без того серьёзные порезы. Он видит кровь, вишневую, яркую и блестящую в люминесцентном освещении. Он чувствует запах своей крови, смешивающийся с запахом мыла в душевых, чистота, испорченная тяжёлым запахом металла и сырости. Изуку чувствует под собой холодный и мокрый кафель. Кровь будто закипает, проливается на колени и пропитывает брюки. Он откидывает голову назад, затылок ударяется о стену, и единственное, что он успевает подумать перед смертью, это то, что на самом деле он просто жалок.

***

Когда он открывает глаза в следующий раз, то испытывает горькое чувство ясности, которого не было раньше. На поляне светло и солнечно, и Изуку едва помнит последний перезапуск, но он знает, что делать в этот раз. У него есть план. — Каминари, — говорит он, поворачиваясь к своему однокласснику с решительной ухмылкой на лице, перебивая Незу еще до того, как тот успел сказать свою реплику. — Давай не будем терять время. Пойдем со мной, нам нужно взять балки. — Каминари моргает, а затем усмехается, кивая. — Не знаю к чему, но я готов! — Каминари говорит, и Изуку поворачивается и бежит к куче двутавровых балок. Он молится, чтобы они не были настолько длинными, чтобы их нельзя было сдвинуть с места, и, к счастью, когда он подходит и хватается за одну из них, то обнаруживает, что может если не поднять ее полностью, то хотя бы потянуть. Металл впивается ему в пальцы, но он всё равно начинает тянуть, волоча его по гравию на земле, оттаскивает от кучи и укладывает на небольшом расстоянии. На другой стороне поляны Незу начинает считать, наблюдая за ними со своего места на бульдозере. — Выкладывай их, — говорит Изуку Каминари, когда второй мальчик начинает протаскивать свою балку по гравию, металл издает громкий, звонкий звук. — Мы сделаем из вас одну гигантскую цепь. — Он ухмыляется Каминари, и Каминари моргает, а затем кивает и тащит свою балку, чтобы выровнять его конец с тем, который положил Изуку. — Как думаешь, у нас есть время? — спрашивает Каминари, подбегая и вытаскивая еще одну балку из кучи. — Я имею в виду, что прошло уже десять секунд, — говорит он, дергая головой в сторону, где злобно ухмыляется Незу, и разворачивает бульдозер лицом к ним. Изуку хватает следующую балку и тянет в сторону, противоположную той, куда Каминари двигает свой. — Нам не нужно много времени, — говорит Изуку. — Нам просто нужно, чтобы он подобрался поближе, тогда я проколю ему шины и задержу его. Чем больше их у нас будет, тем больше будет дальность действия без поджаривания мозгов, верно? Даже если мы не завершим цепь, это должно сработать, — Изуку делает паузу, покусывая нижнюю губу. — Ну, я думаю. Давненько я не занимался физикой, — говорит он, нервно смеясь, но Каминари только ухмыляется, покачивая головой, пока тащит следующую балку на место. Изуку укладывает свою и бросается обратно к куче. — Надеюсь, это сработает! — говорит Каминари. — Было бы здорово использовать свою причуду вот так, — Изуку видит, как пот стекает по голове Каминари, как раз в тот момент, когда бульдозер надвигается на них, и Изуку роняет двутавровую балку, и её конец со звоном падает на землю, уклоняясь от внезапно замахнувшегося на него ковша. Ругаясь, он отползает назад, приседая, не видя, успел ли Каминари уйти с пути. — Каминари! — зовёт он, выхватывая один из своих ножей и бросаясь вперед, игнорируя Незу и целясь в колеса. Если я не удивлюсь оружию, мне крышка. Я могу пока просто не обращать на это внимания. Он втыкает нож в резиновую покрышку, шипение, вырывающееся из нее, удовлетворительно и остро звучит в его ушах. — Я в порядке! — кричит Каминари с другой стороны бульдозера, и Изуку облегченно вздыхает, услышав громкий удар, означающий, что Незу наконец-то достал пистолет. Изуку не нужно притворяться, что он испуганно отпрыгивает назад, когда пуля ударяется о землю в двух футах от него, и стискивает зубы. «Он специально промахнулся, — думает про себя Изуку. — Они действительно просто пытаются заставить нас выполнить определенные задачи. Если бы Незу хотел победить, он бы целился мне в шею». — Мидория! Что это было?! — кричит Каминари с нервными нотками в голосе, и Изуку чувствует, что его волосы начинают вставать дыбом. Он стискивает зубы. — У директора есть пистолет! — кричит он в ответ, бежит вперед, чтобы проткнуть следующую шину. — Я не думаю, что они будут использовать против нас настоящие пули, но в любом случае будь осторожен! Не бросайся в бой без раздумий, — призывает он, надеясь, что этого достаточно. — Хорошо! — отвечает Каминари, и, судя по тому, что Изуку не видит никакого электричества, он думает, что все, вероятно, в порядке. Изуку собирается воткнуть нож в шину перед собой, но вдруг бульдозер снова начинает двигаться, а разрезанная им ранее шина издает ужасный скрежещущий звук, когда ее металлический обод волочится по гравию. Изуку отпрыгивает назад как раз вовремя, чтобы шина не раздавила его, и бежит вдоль задней части бульдозера, пока тот сдвигается и поворачивается на месте, опираясь на поврежденное колесо. — Становитесь умнее, да, мальчики? — усмехается Незу. — Мне нравится! Но я не собираюсь облегчать вам задачу, — он смеется, маньячно смеется, как злодей. Изуку прикусывает губу и бежит к Каминари, стоящему у линии двутавровых балок, которые они установили, с нервным выражением лица. — Ладно, новый план, — говорит Изуку. — Он не даст нам шанса использовать балки, раз уж у него есть оружие. Я прикрою тебя, беги. Не беспокойся обо мне — я сбегу, клянусь. — Ты уверен? — Каминари смотрит с сомнением. — Он же гений, разве он не ожидает… — Его прерывает резкий звук выстрела, и Изуку бросается на Каминари, прежде чем тот успевает подумать, хрипя от боли, когда пуля попадает ему в спину, между двумя ребрами с левой стороны. Боль сильнее, чем он помнил, и Изуку падает на колено, его глаза широко открыты и слезятся, когда он задыхается. — Мидория! — кричит Каминари, но Изуку качает головой, встаёт на ноги, покачиваясь. — Я в порядке, — говорит он, крепче сжимая нож и поворачиваясь лицом к Незу. Он отступает назад и поворачивается, бросая нож, обращаясь к Каминари. — Сдай ради меня, хорошо? — Он смотрит, впившись зубами в губы, как нож ударяется о панель управления бульдозера, посылая вверх брызги искр, и Незу приходится поднять руку, чтобы заблокировать их, защищая лицо от взрыва. Изуку начинает бежать вперед к бульдозеру, что-то разжимается в его груди, когда он слышит, как Каминари бежит позади него, звуки кроссовок его друга по гравию — успокаивающий ритм, когда Изуку бросается на бульдозер, хватаясь за металл и затаскивает себя вверх по борту. Незу, похоже, оправившийся от взрыва панели управления, поворачивается и направляет пистолет в лицо Изуку. Изуку бьет головой вперед, врезается лбом в боковую часть пистолета, ударяется и о сам пистолет, и о лапу Незу, которой он держит рукоятку, отбрасывая его руку в сторону, когда пистолет выстрелил в пространство слева от головы Изуку. — Стоп, — говорит Незу, моргая и делая шаг назад. Изуку чувствует, как что-то горячее стекает по его лицу и попадает в бровь, и он чувствует раскаленное место, где ствол пистолета, должно быть, поцарапал его, когда он ударил по ней. Изуку только рычит, выхватывает нож и делает шаг вперед, нанося удар по руке Незу. — Нет! — говорит Незу, ловко блокируя атаку Изуку ударом по запястью и поднимая пистолет одним плавным движением, направляя его в голову Изуку. Изуку дергается вперёд, не обращая на это внимания, и видит, как пальцы Незу шевелятся, отрываясь от спускового крючка, ещё до того, как тот заговорил. — Остановись, Мидория, — твёрдо говорит он. — Экзамен окончен. Ты не сдал, — Изуку замирает, моргая и отступая назад. Незу вздыхает, качая головой. — Даже с резиновой пулей, такой выстрел в голову все равно может быть смертельным, понимаешь? И если бы это был настоящий бой, то, без сомнения, ты был бы мёртв, — Незу слегка наклоняет голову в сторону. — Я слышал от Айзавы и Всемогущего, что у тебя есть склонность к саморазрушению, но не думал, что она настолько сильна! — Я не сдал? — спрашивает Изуку. Его голос мягок, тих и дрожит. Изуку моргает и сглатывает. Незу протягивает руку, похлопывает его по плечу. — Да, да, но все не так плохо, как ты думаешь. Не стоит так расстраиваться, а? Мы выпьем чаю после этого и поговорим о том, почему ты считаешь уместным бить головой по оружию, а пока не пойти ли нам посмотреть, выбрался ли твой сокомандник? — Незу встречает взгляд Изуку, на его лице появляется небольшая улыбка. Изуку кивает, ощущая отстраненность от реальности. Незу моргает. — Ты диссоциируешь, не так ли? — Он хмыкает, и Изуку не знает, что это значит. — Интересно, интересно, — Его хватка на плече Изуку твердая, но не болезненная, когда он делает шаг вперед, поворачивая Изуку. — Как думаешь, ты сможешь нормально спуститься? Я бы помог, но я немного ниже тебя ростом, так что не уверен, насколько это будет полезно. — Я в-в порядке, сенсей, — говорит Изуку и спускается из кабины бульдозера на лестницу, узкую лестницу, которую он использовал, когда забирался на вершину машины. От его ног раздаются негромкие лязгающие звуки, и он видит, как яркое полуденное солнце отражается от металла. Он слышит шаги Незу позади себя, более легкие, чем его собственные. — Теперь ты понимаешь, почему я тебя завалил, да? — Незу говорит сзади него, голос веселый. — Это не потому, что ты недостаточно умный или сильный! На самом деле, ты должен считать это не столько неудачной оценкой, сколько приказом о дополнительных занятиях. — Дополнительных занятиях? — слегка неразборчиво спрашивает Изуку. Он ступает на гравий, и как только он слезает с бульдозера, он чувствует, что Незу положил руку на его руку, чуть ниже локтя. Изуку не совсем понимает, почему, но это ощущение помогает ему почувствовать себя более реальным, более цельным в данный момент. — Да! Я знаю, что вам всем сказали, что в случае провала вас не пустят в тренировочный лагерь, но это была скорее мотивация, чем настоящая угроза, и это действительно было предназначено скорее для таких учеников, как Каминари, чем для таких, как ты, — Незу усмехается. — Я имею в виду, что у тебя же наоборот — слишком много энтузиазма! Нет, тебе все равно разрешат участвовать, только не проболтайся об этом никому из своих одноклассников, хорошо? Думаю, Айзава хочет увидеть выражения их лиц. — О, — говорит Изуку. Он не говорит, что убивался из-за экзамена, что сейчас ему хочется причинить себе боль. Ему интересно, чувствует ли Незу его порезы через рукав костюма. Он не собирается спрашивать, это точно. — Вы будете посещать дополнительные уроки, так же как те, кто не сдал письменные экзамены, будут получать дополнительные уроки в период между летним лагерем и следующим семестром. Ведь не имеет смысла обучать тех, кто провалился, меньше, чем тех, кто хорошо справился, не так ли? У меня лично есть несколько предложений, которые я передам Айзаве для тебя, а именно, что тебе стоит серьезно подумать о психологе, — Незу звонко смеется, когда они поворачивают за здание, и становится виден выход с арены. Изуку видит Каминари, стоящего прямо за воротами и машущего рукой. — Эй, Мидория, ты выиграл? — кричит он, на его лице сияет ухмылка. — Чувак, я в большом долгу перед тобой, иначе я бы не справился! — Изуку улыбается ему, благодарный за то, что Каминари избавил его от необходимости говорить с Незу больше, чем ему уже пришлось. Не то чтобы это был разговор. Больше похоже на то, что с ним разговаривают. — Я п-проиграл, — говорит Изуку, ухмылка на лице Каминари становится виноватой. — Но я рад, что тебе удалось сбежать. Изуку не чувствует себя хорошо, но ему становится легче, когда он видит, как счастлив Каминари. "По крайней мере, я смогу поехать в лагерь, - думает он, вздыхая. - Все будет хорошо, правда?" Изуку слишком хорошо понимает, что Незу наблюдает за ним, на его лице задумчивое выражение, но пока он не обращает на это внимания. Порез на голове болит, адреналин улетучивается, а странная неясность, которую он чувствовал, начинает покидать его. Он позволяет Каминари вести его туда, где стоят остальные закончившие экзамен студенты.

***

В тот вечер, когда Изуку прощается с Каччаном, его друг закатывает глаза и засовывает руки в карманы, чтобы уйти. Дом Изуку освещен оранжево-красным светом заходящего солнца, а цветы — золотые, оранжевые и белые, — которые его мама посадила во дворе, начинают наконец распускаться. Изуку не может оторвать от них глаз, когда подходит к своей двери, снимает ярко-красные кроссовки, дёргая дверную ручку, толкая дверь внутрь. — Я дома, — тихо сообщает он. Он слышит шорох из глубины дома, когда ставит свою обувь рядом с маминой и прижимает дверь спиной. — Изуку? Это ты? — отзывается его мама, её лицо выглядывает из коридора мгновение спустя. — О, малыш, добро пожаловать домой! — говорит она, её лицо расплывается в улыбке. — Как прошли твои экзамены? Изуку улыбается ей в ответ, ступая носками ног по прохладной плитке в дом, но это выражение не отражается в его глазах. — Все было хорошо, — тихо говорит он. — Я провалил практический экзамен, но все остальное прошло хорошо, — Изуку не поднимает глаз от пола, когда шаркает к кухне, снимает рюкзак с плеча и ставит его на пустой стул, как он всегда делает. Мягкая желтая ткань легко скользит по гладкому деревянному стулу. Изуку вздыхает. — О, милый, мне очень жаль, — говорит его мама, нежно положив руку ему на плечо. Ее большой палец проводит мягкие линии по его спине. — Ты хочешь поговорить об этом? — Нет, думаю, от этого будет только хуже, — Изуку качает головой. — Может, мы просто… побудем вместе? — говорит он почти шепотом. Он поворачивается, чтобы посмотреть на маму, видит, что её глаза наполняются слезами, как и его, видит, как она быстро кивает. — Конечно! — говорит она, слегка улыбаясь. — У меня все готово для кацудона, если тебе от этого станет легче? Я, конечно, хотела начать раньше, но мне позвонила Мицуки, а ты знаешь, как она разговаривает по телефону. — Его мама с нежностью закатывает глаза, и Изуку не может не улыбнуться, вспомнив, что с мамой Каччана невозможно быстро обменяться новостями по телефону, она всегда болтает, не обращая внимания на попытки его мамы вежливо закончить разговор. — Было бы здорово, спасибо, — говорит он, и его мама кивает, прежде чем потянуться вперёд и крепко обнять его. — Я люблю тебя, малыш, несмотря ни на что, — говорит она, крепко сжимая его в объятиях. — Это всего лишь экзамен. — Я знаю, мама, — Изуку обнимает её сильнее в ответ, зарываясь лицом в её плечо. — Со мной все будет в порядке, — говорит он, вдыхая её запах и закрывая глаза.