***
В яркий солнечный день Изуку и его друзья входят в торговый центр. Солнечный свет греет руки Изуку даже через рукава. В торговом центре все из стекла, нержавеющей стали и ярких красок, и Изуку не может устоять перед тем, а его взгляд перемещается от витрины к витрине, пока он и его друзья входили внутрь. — Я так взволнована, — говорит Ашидо, почти визжа. — Мне нужно купить новую пижаму, потому что моя старая совсем изношена, — говорит она, шагая к одному из больших магазинов одежды. — О, я пойду с тобой! — Киришима бежит за ней. — Мне тоже нужна пара вещей из этого магазина, — Изуку моргает, наблюдая, как они отделяются от группы. — Я собираюсь пойти за обувью, — говорит Каминари, ткнув большим пальцем через плечо, указывая на магазин неподалеку с ярко-оранжевым логотипом. — Я тоже, я тоже! — говорит Хагакуре, её рубашка двигается, как будто она поднимает руку. — Я полностью растеряла свою последнюю пару, это так неудобно. Как вообще можно потерять обувь? — Подождите, — говорит Иида, следуя за ними. — В информационном материале сказано, что нужно привезти привычную обувь, ты… — его голос, а также голоса Каминари и Хагакуре затихают, когда они входят в магазин. Изуку моргает, оглядевшись вокруг, и увидел, что все, кроме него и Урараки, исчезли, растворившись в остальной части торгового центра. — Думаю, нам всем нужно купить разные вещи, да? — говорит Урарака, задумчиво прикладывая палец к подбородку. — Мне нужен только спрей от насекомых для поездки, но после экзамена я захотела купить ещё и видеокамеру. — Видеокамера? — спросил Изуку, наклонив голову в сторону и нахмурившись. — Ты ведь была против Полночи на экзамене? С чего бы это… — Изуку прервался, думая об экзамене Урараки. Он еще не смотрел запись, но, судя по тому, что он слышал, она победила довольно легко. — О, да, — говорит Урарака, выглядя неловко. — Я была в паре с Минетой, понимаешь? И он говорил очень жуткие вещи, так что я подумала, может быть, я смогу снять это на камеру и доставить ему неприятности? — Она морщится, теребит ремешок своей сумочки, висящей на одном плече. — Мне кажется, что снимать его без разрешения было бы так же плохо… — Я не думаю, что в этом есть что-то плохое, если это для твоей безопасности, — качает головой Изуку. — Что он сделал? Если он тебя беспокоит, мы должны рассказать об этом Айзаве-сенсею перед поездкой. — Как бы мало Изуку ни делился со взрослыми, он уверен, что Айзава, по крайней мере, обратит внимание на то, что Минета ведет себя жутко по отношению к девочкам. Это отличается от собственного секрета Изуку, это точно, но Изуку думает, что если бы ему пришлось рассказать об этом одному учителю, то это был бы Айзава. Со всем, что Изуку говорил ему во время обучения, со всем, что он говорил ему как Ас, Айзава всегда предлагает свою помощь. Это ведь должно что-то значить? — Просто… просто например, он хотел поехать в лагерь, чтобы увидеть нас в горячих источниках, — говорит Урарака, сглатывая. — И все в таком духе. А однажды он пытался подглядывать за нами в раздевалке, понимаешь? И хотя Джиро остановила его, я все равно думаю, что мы должны были кому-то рассказать. — Значит, ты думаешь, если поймать его с поличным в тренировочном лагере, им придется что-то предпринять? — Урарака кивает, хмыкая. — Ммм… Это немного подло с моей стороны, но я не хочу, чтобы он просто получил пощечину. Я хочу, чтобы он получил реальное наказание, и я не думаю, что он получит его без доказательств? — Урарака выглядит неловко. — Это ужасно с моей стороны? Я знаю, что это не по-геройски, я просто… — Изуку прерывает ее. — Это достаточно героично, — твёрдо говорит он. — Быть героем не означает, что ты не должен защищать самого себя. На самом деле, если сделать это сейчас, это может остановить его от более серьёзных поступков в будущем. Я думаю, это смело с твоей стороны, — он делает паузу, прикусывая нижнюю губу. — Я всё ещё думаю, что тебе стоит поговорить с Айзавой-сенсеем. — А что, если он мне не поверит? — Урарака расстроенно выдыхает. — Я знаю, что это другое дело, но когда в средней школе освистывал меня, учителя просто говорили, чтобы я смирилась с этим, понимаешь? — она нахмуривается. — Я не хочу, чтобы он думал, что я просто доставляю Минете неприятности из вредности. — Мне жаль, Урарака, — Изуку прикусил губу, потому что ему знакомо это чувство. — Я не могу обещать, что он послушает, но… — он пожимает плечами. — Я думаю, что Айзава-сенсей отличается от других учителей. Однажды во время тренировки я поранился, — он поднимает запястье, проводя по месту, где когда-то был синяк. — Я даже не сказал ему об этом, а когда он увидел, то спросил, кто это со мной сделал и всё такое. Этот синяк не был от чего-то серьезного, но если бы это было иначе, я мог бы сказать, что он был бы на моей стороне, понимаешь? — Он поднял глаза и мягко улыбнулся Урараке. — К тому же, мы все знаем, что сенсей не против кого-то отчислить. — Верно, — Урарака кивает, улыбаясь ему. — Я подумаю об этом. Спасибо, Деку, — она протягивает руку, кладет ее на его плечо и сжимает его. — Я буду держать тебя в курсе, хорошо? — Да! — говорит Изуку, хитро улыбаясь. Он слегка наклоняет голову в сторону. — Мне нужно купить кое-что для тренировки, но мы все потом соберёмся, чтобы пообедать, верно? — Ммм! Тогда увидимся, Деку! — улыбка Урараки яркая и широкая, когда она удаляется, направляясь к ряду магазинов слева от них. Изуку вздыхает, глядя ей вслед. Не то чтобы он не знал, о чем она говорила, просто это было слишком знакомо. Когда Изуку идет вперед, оглядываясь по сторонам в поисках карты торгового центра, он вспоминает среднюю школу, вспоминает, как его били, как он спотыкался и обжигался. Он помнит, как рассказывал учителям, и хотя он не помнит точно, кто, что и когда сказал, он помнит общую суть. «Ты драматизируешь. Хулиганы нападают только на тех, кто вызывает у них ответную реакцию. Если ты не будешь реагировать, не будешь расстраиваться, это прекратится. Они ничего не могут с этим поделать, они просто играют. Небольшие ссоры среди друзей — это не повод для беспокойства. Ты просто немного ранимый, Мидория. Ты просто чувствительный». Изуку знает, что у Урараки всё по-другому. Минета ведет себя как обычно только потому, что он плохой человек, потому что он извращенец. Урарака и другие девочки не сделали ничего, чтобы заслужить такое отношение. Изуку всегда был… раздражающим. Он всегда был из тех детей, которые плачут над шутками, над которыми должны смеяться. Он был бесполезным, беспричудным. Когда Изуку подходит к указателю, щурясь от разноцветных надписей на карте торгового центра, он задается вопросом, не потому ли над ним не издеваются в ЮЭй, что он перестал быть таким чувствительным. Перестал быть таким раздражительным. Он не знает. Изуку пытается прочитать надпись, отвлекаясь на мысли о том, что Каччан больше не бьет его, не называет бесполезным, в момент, когда чувствует, что на его плечо опускается рука, теплая и тяжелая. Изуку моргает, вздрагивает, поворачивается и смотрит прямо в лицо Шигараки Томуры, на потрескавшихся губах которого играет широкая улыбка. Изуку сглатывает. Без руки на лице он выглядит иначе. — Мидория, правильно? — Шигараки хмыкает, перемещая свою руку вверх, на кожу шеи Изуку, его рука перекинута через плечо Изуку, как будто они друзья. — Я звал тебя, знаешь ли. Невежливо игнорировать кого-то. — Изуку чувствует, что четыре его пальца, сухие и теплые, лежат на коже Изуку. Шигараки, вероятно, чувствует его пульс, определенно чувствует, как Изуку сглатывает, как дергается кадык. — Я-я отвлекся, — говорит Изуку, облизывая губы. — Веди себя так, будто мы старые друзья, — рычит Шигараки, шагая вперед и увлекая за собой Изуку. — Контролируй дыхание и говори тише. Если ты будешь плохо себя вести, то достаточно мне опустить последний палец, и ты превратишься в кучку пыли в течение нескольких секунд. — Хорошо, — говорит Изуку, пожимая плечами. — Я тебя не боюсь. — Он наслаждается тем, как Шигараки рычит. Может, не показывать слабость и правда помогает в борьбе с хулиганами, думает он, и на его губах появляется улыбка. — Ты что, дурак? — пробормотал Шигараки. — Ты же знаешь, что я могу убить тебя одним ударом? Для тебя это будет конец игры. — Мм, но ты не сделаешь этого, верно? — Изуку хмыкает. Вообще-то, он не сможет его убить, но это не важно. — Сомневаюсь, что ты далеко уйдешь, если превратишь меня в пыль сейчас, не при таком количестве народа. — Конечно. — Шигараки смеется, раскатисто и низко. — Но ты думаешь, они ожидают чего-то подобного? Посмотри на них, — говорит он, жестом показывая на толпу. — Спорим, я смогу убить двадцать, может, тридцать человек, прежде чем кто-нибудь меня остановит, — говорит он, смеясь, и это посылает холодок по позвоночнику Изуку. Он может перезагрузиться, он всегда может перезагрузиться, но мысль о том, что Шигараки может убить всех этих прохожих, мучительно, потому что Изуку не послушался? — Я-я буду хорошим. О чем ты х-хочешь поговорить? — шепчет Изуку, и Шигараки кивает. Изуку видит, как ухмылка рассекает его потрескавшиеся губы. — Вот так, — хрипит он, подводя Изуку к скамейке, деревянной, прижатой к островку декоративных цветов. — Давай присядем. Так будет удобнее. — Он поворачивает их, подталкивая Изуку вниз, так что он вынужден сесть с Шигараки. Скамейка нагрелась от солнца, но Изуку дрожит, несмотря на тепло, и ему хочется отодвинуться подальше от того места, где бок Шигараки касается его собственного, однако он не решается. — О чем я хочу поговорить, хм, — вздыхает Шигараки, его дыхание отдает чем-то кислым. — Знаешь, если честно, я не думал, что столкнусь с тобой здесь. Это случайное событие, я полагаю. — Шигараки смеется, его плечи слегка подрагивают. — Я раздражен, в последнее время. Меня бесит, что Убийца героев получает все внимание. — Разве вы не приятели? — Изуку сглатывает. Шигараки вздыхает рядом с ним, и Изуку пожевывает внутреннюю сторону губы, чтобы не дернуться, когда Шигараки слегка сжимает его шею. — Ага, конечно. Я работал с этим уродом только потому, что нам нужна была рабочая сила, — Шигараки понижает голос, становясь более хриплым. — СМИ просто решили, что раз мы однажды объединились, значит, мы союзники или что-то в этом роде. Это чертовски глупо. — Шигараки вздыхает, выдыхая горячий воздух. — Я не понимаю, почему он стал всеобщим любимчиком. Что в нем такого особенного? Что делает его и меня разными? Фанатка тоже. Она была там, в Хосу, и о ней говорили во всех новостях, но теперь она совсем исчезла. Они забыли обо мне и о ней за неделю, но Пятно — новый лучший друг каждого! — Его вторая рука дергается на коленях, и Изуку обнаруживает, что смотрит на неё. Он удивляется, почему Шигараки не надевает перчатки, когда выходит на улицу. — Это из-за его послания, — бормочет Изуку, всё еще наблюдая за рукой Шигараки. — Людям нравится идея справедливости. Праведного убийства. Именно поэтому люди любят героев. В случае с Пятном, им может не нравиться то, что он сделал, но они согласны с его идеями, понимаешь? Им нравится идея наказать тех, кто поступил неправильно, тех, кто использовал свою силу, чтобы причинить боль другим. — Изуку медленно выдыхает. — А вот с тобой и Фанаткой, мне кажется, они вообще не могут смириться. Никто не знает, чего хочет она, почему она там оказалась, а всё, чего ты хочешь — это разрушения. Если у тебя и есть на то причины, никто их не слышал. Поэтому, конечно, им больше нравится Пятно. — Изуку морщится от боли, когда пальцы Шигараки впиваются в его плоть, вдавливая ноготь мужчины в кожу его горла. Изуку больше чувствует, чем видит, как Шигараки начинает дрожать. — Так это потому, что у меня нет причины? — Шигараки шипит, поднимая другую руку, чтобы почесать шею. — У меня есть причина. У всего есть причина. Я ненавижу тебя, Мидория. Я действительно, действительно ненавижу тебя, ты знаешь это. — Изуку чувствует, как пальцы Шигараки сжимают его горло, затрудняя дыхание. Давление нарастает в его черепе, и он пытается вырваться, но хватка Шигараки только усиливается. — Ах-ах-ах, ты же не хочешь, чтобы я убил их всех? — спрашивает Шигараки, наклоняя голову к людям, ходящим вокруг них. — Ты не думаешь, что моя вендетта праведна? Ты думаешь, я не хочу справедливости? — Шигараки качает головой. — Когда я убью Всемогущего, это будет не просто так, Мидория. Я накажу его за то, что он сделал неправильно. Даже если никто не поймет, я сделаю так, чтобы он поплатился. — Шигараки сжимает пальцы, разжимает. — Что он сделал не так? — спрашивает Изуку. — За что он должен заплатить? — И тогда он рискует. — Он и меня ранил, Шигараки. — Шигараки замирает, он ослабляет хватку на шее Изуку, но не отпускает его полностью. — Что?! — Шигараки шипит. — Он… Он твой учитель. Он твой друг. Ты… Как он тебя обидел? Скажи мне, — рычит он, и Изуку краем глаза видит кровь на шее Шигараки. Изуку делает глубокий вдох. — Это н-не так плохо, как то, что он сделал с тобой, — говорит Изуку. — Но я беспричудный, и я спросил его, могу ли я стать героем, — говорит Изуку, сглатывая. Шигараки крепче сжимает его шею. — Мы были на крыше. Он сказал мне, что я не смогу стать героем, что я должен отказаться от своей мечты. Он сказал мне, что я должен сдаться, и бросил меня на крыше. — Ты прав, — вздыхает Шигараки, убирая руку с шеи Изуку. — Это не так плохо, как то, что он сделал со мной. — Изуку поворачивается и смотрит на него. Шигараки нахмурился, его красные глаза сузились. — Геккейджу, — говорит Изуку, слова вылетают раньше чем он успел подумать. — У них есть пленница по имени Мстящий Ангел. Ты знаешь, где они её держат? — Шигараки фыркает, встает и засовывает руки в карманы. Он оглядывается на Изуку, приподняв бровь. — Я понятия не имею, а если бы и знал, с какой стати я должен рассказывать такому сопляку, как ты? — Шигараки смотрит на Изуку, на его лице на мгновение появляется слабая улыбка, затем она исчезает, и он спрашивает. — Так почему ты не спрыгнул? Изуку все еще сидит на скамейке и смотрит на Шигараки. Капюшон на голове Шигараки отбрасывает тень на его глаза, на переносицу. Его губы слегка приоткрыты, глаза полуприкрыты. Его красные радужки, кажется, светятся. — Я не знаю, — отвечает Изуку, едва ли больше, чем шепотом, потому что он точно не может сказать, что спрыгнул. — Наверное, я его не слушал. — Думаю, нет, — Шигараки фыркает, разворачиваясь. Изуку вздыхает, глядя ему вслед. Уголком глаза он видит, как Урарака бежит к нему, на ее лице видны страх и беспокойство. — Деку, это был Шигараки? Из Лиги Злодеев? — Урарака прикусила губу и шагнула вперед. — О боже, твоя шея… — Она потянулась в карман, достала телефон и быстро набрала на нём сообщение. — Я в п-порядке, правда, — говорит Изуку, потому что угроза смерти в данный момент его не беспокоит. — Он просто хотел поговорить. — Урарака смотрит на него, прижав телефон к уху. — Алло? Да, пожалуйста, пришлите полицию и несколько героев в торговый центр Кияши. Там только что был злодей, который напал на моего друга. Да, я могу оставаться на линии. Никто не пострадал, кроме моего друга, у него только синяки, я думаю. — Она делает паузу, кладет руку на трубку и наклоняется, чтобы посмотреть на Изуку. — Ты ещё где-нибудь ранен? Они хотят знать, нужно ли им послать скорую помощь или просто медика. — Я в порядке, правда. — Изуку качает головой. — Просто синяки, как ты и сказала. — Он протягивает руку вверх, чтобы потрогать горло. На ощупь оно теплое, но не болезненное. — Даже не больно. — Я просто рада, что ты в порядке, — Урарака бросает на него неверящий взгляд и качает головой. — Это было так страшно. Он мог убить тебя, Деку, — она поджимает губы и делает шаг вперед, обнимая его. — Когда я увидела его здесь, с тобой, я… — Урарака, всё в порядке, — говорит Изуку и слышит тихий голос на другом конце трубки. — Я думаю, служба спасения о чем-то тебя спрашивает. — Он нежно гладит её по спине, когда она кивает, отстраняясь от объятий, чтобы снова прижать телефон к уху. Изуку терпеливо ждет прибытия полиции. Все это время он прокручивал в голове разговор с Шигараки, снова и снова, как заезженная пластинка. Всемогущий обидел его, думает Изуку. Но что он сделал?***
Когда Изуку сидит на слишком жестком стуле в полицейском участке, лицом к лицу с детективом Цукаучи за чистым столом, он не совсем понимает, почему он удивлен. Цукаучи садится, подталкивает кружку через стол к Изуку, на лице мужчины появляется улыбка. — Нам действительно нужно перестать так встречаться, Мидория, — шутит Цукаучи с легкой улыбкой на лице. — Знаешь, я никогда не спрашивал, нравится ли тебе горячее какао, я просто предположил. — Н-нравится, — отвечает Изуку, протягивая руку вперед, чтобы обхватить кружку, и тепло просачивается к нему сквозь керамику. Это обычная белая кружка, но на ручке есть скол, и Изуку проводит по нему большим пальцем, чувствуя шероховатость посреди гладкой глазурованной поверхности. — Хорошо, хорошо. Я бы предложил тебе кофе, но ты ещё слишком молод для этого, — говорит он, одаривая Изуку дружелюбной улыбкой, и кладет блокнот на стол перед собой, щёлкая ручкой. — Сейчас всё будет очень легко. Я просто пытаюсь понять, есть ли что-то новое, что мы можем узнать о Шигараки из этой встречи. — Я т-так и понял, — кивает Изуку. Он снова и снова проводит пальцем по сколу. — Я думаю, есть кое-что, что Вы должны знать, — начинает он, затем закрывает рот, поджимая губы. Цукаучи слегка наклоняет голову в сторону. — Продолжай, Мидория, — говорит он добрым голосом. — В чём дело? — Его ручка лежит на бумаге, но глаза устремлены на Изуку. — Шигараки в какой-то момент был обижен Всемогущим, — говорит Изуку. — И я думаю, что именно поэтому он это делает. Он также работает с другой группой злодеев — Геккейджу — конечно, но я не думаю, что настолько же тесно, как раньше. И он очень злится, что Пятно завирусился, а он нет. — Изуку вдавливает большой палец в скол на кружке. Он не оставляет царапины, но от соприкосновения немного больно. Он смотрит, как ручка Цукаучи летает по бумаге, делая быстрые пометки. — Похоже, ты точно знаешь, какую информацию я ищу, — говорит Цукаучи, поднимая глаза и глядя на Изуку. — Есть ли что-нибудь еще, что тебе известно? Особенно, если он упоминал какие-либо имена, даты или места. — Изуку качает головой. — Он ничего такого не говорил, — говорит Изуку. Кружка горячая настолько, что обжигает его кожу, но он не думает, что Цукаучи это замечает. — Он сказал, что случайно столкнулся со мной, — Изуку задается вопросом, когда ему разрешат уйти. У него болит шея. — Спасибо, — говорит Цукаучи, улыбаясь и кивая Изуку. — Тогда я отпускаю тебя. Айзава ждет тебя в холле, — говорит он, вставая и отодвигая стул. Изуку моргает. — Айзава-сенсей? — спрашивает Изуку, чувствуя, что его голова слишком полна и слишком пуста одновременно. — Ты очень хорошо держишься, но ты только что пережил травмирующее событие. Он позаботится о том, чтобы ты добрался домой к маме в целости и сохранности, — Цукаучи слегка улыбается. — Знаешь, благодаря тебе обошлось без серьезных жертв. Ты очень хорошо справился, сохраняя спокойствие и собирая информацию таким образом. Когда-нибудь из тебя получится замечательный герой. — П-правда? — выпалил Изуку, не подумав. — Правда. — просто кивает Цукаучи. — А теперь пойдем. Я хочу отвести тебя к учителю, пока он не рассердился на меня за то, что я тебя задержал, — говорит он, и Изуку кивает, поднимаясь на ноги. Он следует за Цукаучи из комнаты, и только когда они выходят в холл, он понимает, что даже не притронулся к горячему какао. Айзава выглядит еще более растрепанным, чем обычно: волосы собраны в небрежный хвост, оружие захвата хаотично накинуто на шею и плечи. На нём костюм героя, но выглядит он так, будто его только что надели, ткань местами помята. Он выглядит усталым, но не так, как обычно, а как будто только что проснулся. Когда Изуку и Цукаучи входят в комнату, он встает, смотря полуприкрытыми глазами на Изуку. — Ты в порядке, проблемный ребенок? — спрашивает он, делая несколько быстрых шагов вперед и протягивая руку вперед, чтобы слегка наклонить голову Изуку назад, осматривая его шею. — Я-я в порядке, — говорит Изуку. — Ты — магнит для злодеев, — ворчит Айзава, отпуская его челюсть. — Давай отвезем тебя домой. Я уже позвонил твоей матери, чтобы сказать ей, что ты в пути домой. — Он поворачивается и идет к выходу из полицейского участка, а Изуку моргает и поворачивает голову, чтобы посмотреть на Цукаучи. — Могу я…? — он показывает жестом на дверь, которую дергает Айзава. Цукаучи кивает. — Будь осторожен, Мидория, — говорит он, когда Изуку поворачивается и следует за своим учителем из здания. Ночь прохладна и тиха, что резко контрастирует с днём, с летней жарой и суетой торгового центра. Айзава молчит, но Изуку слышит его шаги, слышит, как замедляется их ритм, чтобы Изуку мог догнать его. Айзава смотрит на него краем глаза и вздыхает. — Мидория, — говорит он низким и грубым голосом. — Сегодня мне звонил Незу. По поводу твоего экзамена. — О-о, — Изуку моргает. Его сердце начинает биться быстрее. — Он беспокоился о твоем психическом здоровье, — объясняет Айзава. Он вздыхает, засунув руки в карманы. — Он сказал, что ты можешь продолжать общаться со мной, но он предложил тебе пойти к настоящему психологу. Я думаю, это хорошая идея. — Изуку видит, что Айзава наблюдает за ним, но старается делать это тонко. — Мне это не нужно, — Изуку прикусывает губу. — Мне достаточно разговора с Вами. — Изуку моргает, оглядываясь по сторонам. — Подождите, учитель, станция в другой стороне. — Я довезу тебя. — Айзава вскидывает бровь. — Сегодня на тебя напал злодей. Я не позволю тебе ехать на поезде. — Он достает из кармана связку ключей от машины и размахивает ими в воздухе. Они мягко звенят и сверкают. — О, — отвечает он, потому что устал и не может придумать, что ещё сказать. Айзава останавливается, стоит перед маленькой синей машиной с поцарапанным передним бампером, щелкает ключами и отпирает машину. Он открывает пассажирскую дверь для Изуку, но не ждет, пока тот сядет, а обходит машину со стороны водителя и садится сам. Изуку забирается в машину, устраивается на сером тканевом сиденье и закрывает за собой дверь. В машине пахнет персиками, фруктами и ванилью. Изуку гадает, распыляет ли Айзава что-то в машине, чтобы она так пахла, или это от того, что он ест в машине. — Мидория, мне нужно тебя кое о чём спросить, — говорит Айзава, вставляя ключи в замок зажигания и поворачивая их. Машина с ревом оживает, когда Изуку пристегивает ремень безопасности. — Ты должен быть честным, даже если тебе страшно. — Изуку моргает, поворачивается и видит, что Айзава серьезно смотрит на него. — Хорошо? — Изуку отвечает, чувствуя себя немного потерянным. Айзава делает небольшой вдох. — У тебя есть суицидальные наклонности? — спрашивает он, и Изуку чувствует, как его глаза слегка расширяются. — Н-нет, — мгновенно отвечает Изуку, качая головой. — Ты имеешь это в виду или ты просто говоришь так, потому что думаешь, что это правильный ответ? — спрашивает Айзава прищуриваясь. — Незу объяснил мне твой метод сражений, и, честно говоря, я беспокоюсь за тебя. Особенно после сегодняшнего дня. — Айзава сглатывает. — У меня еще не умирал ученик, и я очень не хочу, чтобы ты стал первым. — Он пристально смотрит на Изуку, темные радужки тускло поблескивают в свете, проникающем через окна машины. — Поэтому я спрошу еще раз. У тебя есть суицидальные наклонности? — Нет, — отвечает он. — Нет. — Он ненавидит себя за ложь, но у него нет выбора, не так ли? «В любом случае, это не похоже на то, что я действительно убиваю себя, — думает он, пока Айзава кивает, часть напряжения уходит из его плеч. — Я же не умираю. Самоубийство — это плохо, а то, что я делаю, — нет». По пути домой Изуку задремал, а когда задремал, ему стали сниться руки Шигараки, его причуда. Его кожа, мышцы и кости превращаются в пыль, кусок за куском, отслаиваются и развеиваются по ветру. Изуку снится, что у него есть причуда Шигараки, вдобавок к его собственной. Ему снится, как он убивает себя, растворяясь в пыли, исчезая в небытии, снова и снова.