Healer

После двух лестничных пролётов Крис останавливается у ближайшей двери слева. Геррит разглядывает её, пока тот возится с замочной скважиной: тёмная порода дерева, серебристая ручка без лишних узоров — всё выглядит аккуратно и в духе хозяина квартиры. Когда дверь открывается, приятно щёлкнув, Крис отходит в сторону, чтобы пропустить. Геррит входит, снимает обувь и немного зависает от того, насколько внутри тепло и приятно пахнет. У себя дома он привык мёрзнуть и почти перестал платить за отопление. — У тебя… мило, — замечает он, оглядываясь по сторонам. Крис, кивнув, проходит мимо и поворачивает направо, где за распахнутой дверью оказывается спальня. Или, если точнее, одна из спален, потому что даже из коридора Геррит видит, насколько эта квартира огромная. Он идёт следом и видит Криса у компьютера. Начинается одна из песен Леди Гаги. Геррит неловко кашляет в проходе. — Проходи, будь как дома, — Крис, видимо, догадывается, что Геррит и шагу без этого не сделал бы. — Это моя спальня. Можешь поваляться, пока я приготовлю ужин. Ванная, если что, дальше по коридору, напротив. — Хорошо, спасибо, — скромно соглашается Геррит и садится на край кожаного дивана, наблюдая за удаляющимся Крисом. Его сердце колотится то ли из-за только что пережитых шагов по лестнице, то ли от осознания того, что он дома у друга, которого считал, не увидит больше. Тускло и тепло светящиеся над кроватью бра создают уют даже в таком широком помещении. Множество полочек в стенке уставлены маленькими статуэтками и фотографиями в самых разных рамочках. Геррит встаёт с дивана и подходит, чтобы рассмотреть. Крис чем-то гремит на кухне, поэтому он позволяет себе взять одну, ту, на которой маленький, десятилетний на вид Крис сидит с виолончелью между ног. Он такой милый со своими короткими и немного вьющимися волосами, — замечает Геррит и не сдерживает улыбки. Он ставит фотографию на место и берёт следующую. Здесь Крис ещё меньше, сидит с девочкой, по-видимому, сестрой возле ёлки и раскрывает подарок. Затем Герриту попадается на глаза то, что он не сразу заметил из-за царящего полумрака. В центре, на уровне груди стоит самое большое фото: он сам стоит в обнимку с Крисом, который взъерошивает его волосы. Геррит помнит этот момент: он тогда только поступил в университет и в первый же день учёбы сдружился со старшекурсником. Он проводит пальцем по узкой розовой рамке и вздрагивает, когда слышит: — Ценное воспоминание, правда? Геррит оборачивается с виновато-испуганным выражением лица, словно его застукали за чем-то нехорошим. Он аккуратно ставит фотографию на место и отходит от стенки. — Извини, Крис, не слышал, как ты вошёл. — Всё нормально, — Крис подходит и задумчиво кладёт руку на его плечо. — Знаешь, если бы я был религиозен, сказал бы, что ты сейчас коснулся моей души. Ну, а так… Наверное, то, что это фото стоит на самом видном месте, подтверждает, что я не забывал тебя. Как считаешь? Взгляд Геррита перебегает со стенки на подбородок Криса и обратно. Он нервно сглатывает, открывает рот, чтобы ответить и тут же закашливается, отходя на пару шагов назад. Ладонь Криса соскальзывает с его плеча. — Извини, — хрипит Геррит, переведя дыхание. — Я считаю, я был… немного неправ. Прости. — В чём именно? — Так что там с ужином, говоришь? Крис усмехается и качает головой. — Как хочешь. На самом деле я зашёл спросить, насколько ты голоден. То есть, могу предложить тебе второе, пиццу или просто чай с десертом. Или всё сразу. Только не красней так. — Я бы не отказался от пиццы, — Геррит чувствует, что если до этого он и не краснел, то сейчас вся свободная кровь скорым маршем отправилась к его лицу. — Спасибо. — Пять минут, — Крис хлопает его по плечу и снова уходит из комнаты. Геррит, с облегчением выдохнув, роняет себя на диван и откидывается на спинку. Он не может понять, почему чувствует себя так. Пять лет назад всё это было абсолютно нормально. Он из раза в раз приходил к Крису, обедал или ужинал с ним, играл во что-нибудь и зачастую вырубался в его кровати. И, пускай это тот же его Крис, неизвестно откуда берущееся напряжение даёт о себе знать. Может быть, это из-за того, что Крис сильно похорошел с тех пор, как они виделись в последний раз? Всё равно это плохое объяснение, и чем больше Геррит об этом думает, тем больше нервничает. — Я всё разогрел, — доносится так далеко, словно из соседней квартиры, — идём. Геррит встаёт, проводит рукой по волосам перед висящим на стене зеркалом и выходит в коридор. Прямо впереди оказывается та самая ванная, о которой говорил Крис, по левую сторону — мрачноватая закрытая дверь, а в углу, за ванной — арка. Геррит решает, что именно оттуда Крис и кричал. — Ну где ты там? Зайдя, Геррит видит спускающегося по лестнице Криса и застывает от удивления. Он понимает, почему его голос казался так далеко — кухня находится на втором этаже. Не то чтобы Геррит этого не ожидал, но… Двухэтажная квартира?! Конечно, он, блять, в шоке. Он никогда не видел двухэтажных квартир. Усиленно делая вид, что всё так, как и должно быть, Геррит проходит по мягкому ковру гостиной и поднимается по лестнице. Кухня такая, какой и должна быть кухня в подобных квартирах: просторная, в стиле лофт, оформленная в асфальтном и кремовом цветах. Фоном играет уже другая музыка, спокойная и романтичная. Видимо, Крис привык делать под музыку абсолютно всё, хотя Геррит думал, что он на работе от неё устаёт. Крис отодвигает один из стульев и садится напротив. Геррит смотрит на жёлтые гирлянды под потолком, разбавляющие темноту, и с лёгкой улыбкой опускается на предложенное место. С каждой стороны стоит тарелка с внушительным куском пиццы и высокий стакан с колой. — Я думал, ты перешёл на здоровое питание, — он окидывает Криса слегка оценивающим взглядом. — Сочту за комплимент, — тот приподнимает уголки губ, — но разве я когда-нибудь изменял привычкам? Крис делает несколько глотков из своего стакана и берётся за пиццу. Геррит следует его примеру. — Не знаю. Многое могло стать другим за эти годы. — Только не я. Разве что начал готовить фастфуд сам. — Серьёзно? — Геррит чуть не давится кусочком колбасы. — Я даже не отличил. Как у тебя времени хватает? — Я не так уж много работаю, как кажется, — Крис смеётся так, что заставляет его умилиться. — Прекрати меня хвалить. — Я даже и не думал, — отпирается Геррит, но тут же осекается, переосмысливая сказанное. — Нет, то есть я не имел ввиду… ну, ты понял. Их взгляды встречаются. От того Криса, который кричал на него, который ударил кулаком в стену за ним, похоже, не осталось и следа. Огоньки гирлянд отражаются в тёмных радужках и заставляют их блестеть. Геррит не может точно определить, с какого момента он начал рассматривать глаза Криса. Наверное, с тех самых, когда увидел их подведёнными карандашом. «Это ненормально. Я не должен пялиться», — одёргивает себя Геррит и опускает взгляд в тарелку. Ещё пару секунд он чувствует, что Крис смотрит, но затем и он продолжает есть. — Ты странный, — с усмешкой в голосе решает он. — Нормальный я. — Я понимаю, ты отвык от меня за это время, но сейчас ведёшь себя, как будто я впервые позвал тебя к себе. — Наверное, потому что ты непохож на себя. В смысле, того себя, какой был раньше. — Похоже, тебе нужно узнать меня заново, чтобы понять, что я всё тот же. Звучит как бессмыслица, но так и есть. — Да, — Геррит не до конца понимает, что Крис имел ввиду, но всё равно соглашается, лишь бы закончить этот неловкий разговор. Пицца заканчивается в тишине. Крис, доев первым, берёт стакан и подходит с ним к окну. Он не оборачивается на Геррита, видимо, давая себя рассмотреть, понемногу потягивает колу, и Геррит не сдерживает себя на этот раз, разглядывает всего его так внимательно, как позволяет освещение — мышцы на руках, тату, волосы, майку с пайетками, джинсы — и только потом проглатывает последний кусочек пиццы и подходит. — Поздновато мы, — тихо произносит Крис, не отрывая взгляда от окна. — Нужно было бы уже спать. — После еды нельзя спать. — Я в курсе, — он оборачивается и подмигивает. — Чем займёмся? — Ты хозяин, мне откуда знать? Но я бы не против посмотреть фильм. Что-нибудь расслабляющее, чтобы не напрягать мозг. — Понимаю, — Крис издаёт смешок. — Подожди у меня в комнате, я сейчас спущусь. Можешь пока найти, что будем смотреть. Геррит кивает и выходит из кухни. Ему даже не нужно думать над тем, что включить — для таких случаев идеально подходят тупые комедии в стиле Парамаунта, и первое, что приходит в голову — «Очень страшное кино». Крис входит в комнату минут через пять после того, как Геррит включает фильм и ставит его на паузу. Сняв его с паузы, он заваливается на кровать и приглашающе машет рукой. Геррит послушно меняет местоположение. — Отсюда виднее. Когда он падает рядом, Крис кладёт руку вдоль спинки, и Геррит почему-то чувствует себя гораздо удобнее, чем когда-либо за последнее время. И, пока Крис негромко посмеивается над плоским юмором «ниже пояса», он не перестаёт его рассматривать. Герриту становится так хорошо, что он мысленно благодарит намеренную или нет рассеянность Криса. Герриту тепло, и не только из-за температуры воздуха, а и где-то глубоко в сердце. Ему нравится лежать рядом в темноте, слышать этот смех, наслаждаться запахом всё того же одеколона, что и пять лет назад. Окончательно расслабившись, Геррит кладёт голову на плечо Криса. Тот, как будто ничего не случилось, сперва не реагирует, а через пару минут начинает аккуратно перебирать волосы Геррита. Это так успокаивает и заставляет забыть обо всём на свете, что он закрывает глаза, но через несколько секунд снова открывает их, почувствовав на себе взгляд. — Тебя уже рубит? — заботливо интересуется Крис, и Герриту кажется, что в его голосе проскальзывает нежность. — Нет. Мне просто… нравится. Крис продолжает смотреть в экран, не прекращая трогать волосы. Если бы Геррит был котом, он бы мурчал как трактор. Почти до конца фильма они сидят в том же положении — как только у Криса рука не устала? — и к титрам Геррит постепенно сползает на его колени. Когда экран становится чёрным, Геррит поворачивается на спину и смотрит на Криса, думая о том, что ему совсем не хочется уходить. — А сказал, что не рубит. — Так меня и до сих пор не рубит. — Тогда что тебя заставило принять горизонтальное положение? — усмехается Крис. — Не знаю, — Геррит поднимается, ползя вверх по его груди. Пару часов назад он бы себя прибил за такое поведение, но сейчас его начало тянуть на такие действия, а мозг словно затуманило. — Ещё ты говорил, что ты не странный. — Я готов и сейчас подтвердить свои слова. — Тогда… пожалуй, я должен сказать тебе кое-что, чего ты ещё не знаешь. — Я дохрена чего не знаю, — смеётся Геррит. Крис выглядит посерьёзневшим. — Без шуток. Это важно. — Ну хорошо, — Геррит вздыхает и садится прямо, меняя выражение лица на сосредоточенное, — говори. — Я… — Крис смотрит в потолок и задумчиво мычит. — Я тоже не хочу спать. Геррит несколько секунд тупо смотрит на него, а затем, смеясь, падает обратно к нему на колени. — Ладно. Тогда мы могли бы посмотреть ещё один фильм. Следующую часть, например. — Ты и этот почти не смотрел, — упрекает Крис. — А куда я по-твоему смотрел? — Геррит решает играть в дурачка, потому что уверен, что Крис не мог видеть, что он долго пялился. — На произведение искусства гораздо более ценное, чем фильм. Не догадываешься? Крис смешно двигает бровями, и Геррит пихает его в бок. — Прекрати, «произведение искусства». Он перекатывается на триста шестьдесят градусов, чтобы полностью раскинуться на кровати. Крис поднимается и садится на колени рядом, нависая над его головой. — Я был бы неправ, но ты действительно весь фильм созерцал меня. — Съебись, ты закрываешь мне свой потолок со звёздочками, — вместо ответа Крис заваливается на него сверху и расслабляет тело. — Ты тяжёлый, съебись, говорю! — Это мой дом, — бурчит Крис, — где хочу, там и лежу. — Ваше высочество, будьте добры… — демонстративно начинает Геррит, ждёт, пока тот привстанет, и добавляет, — съебитесь с меня. Крис снова падает на него, на этот раз опуская голову между его головой и плечом. Геррит сдавленно смеётся и закрывает глаза. На самом деле Крис не такой уж тяжёлый, просто это ощущается немного необычно. Не то чтобы он не хотел, чтобы Крис лежал на нём, но из-за этой реакции, которая проявляется у Геррита всё сильнее с каждыми десятью минутами, это явно не пойдёт на пользу. Ему это слишком приятно, приятнее, чем должно быть. Его сердце стремится вырваться из груди навстречу Крису, и Геррит никогда не чувствовал ничего подобного. Крис не встаёт минуты две, и Геррит решается приобнять его. Раз всё равно ведёт себя странно, терять уже нечего. Крис глубоко вдыхает и кладёт руки под голову Геррита, обнимая его за шею. Внутри него всё трепещет, это лёгкое объятие становится чем-то вроде глотка воздуха после долгого погружения. Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. — Кри-ис. — Тише. Молчи. — Крис… Ну Крис… Тот разочарованно выдыхает и поднимает голову. — Чего тебе? — Мы обнимались так раньше? — Лучше молчи, — Крис утыкается обратно в шею Геррита носом. — Интересно же, — не выдержав, ещё через минуту продолжает Геррит. Крис не отвечает, и тогда Геррит немного отодвигается, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мне очень круто сейчас. Просто хочу убедиться, что тебе тоже. — Да, — Крис медленно моргает, и Геррит подвигается ближе к его лицу. — А ты портишь момент разговорами. — Прошу прощения, ваше Высочество, — скептически ухмыляется Геррит, снизив голос до шёпота. Крис закрывает глаза, и Геррит думает, что он, должно быть, устал. Сегодня был длинный и насыщенный день, тем более для него. Может быть, на странное поведение Геррита он не реагирует только из-за усталости. Но всё же Геррит не может себя сдержать и придвигается вплотную настолько, что кончики их носов соприкасаются. Веки Криса вздрагивают, но не поднимаются, и это напоминает молчаливое разрешение. Геррит колеблется, стоит ли делать то, на что его так сильно тянет. Это, наверное, большая глупость и Крис, скорее всего, оттолкнёт его. Биение его сердца, кажется, можно расслышать с расстояния вытянутой руки. Он нервно облизывается, скользит взглядом по всему, что может разглядеть, и Крис опережает его, подавшись вперёд и оставив лёгкое прикосновение губ на его губах. Геррита накрывает волна чувств, барьер в его голове срывается, он, перекатившись, ложится сверху на Криса и целует. Крис с облегчённым стоном приоткрывает рот, жадно вбирает язык Геррита и притягивает всего его к себе за поясницу. Движения губ становятся всё более быстрыми, ненасытными и открытыми. У Геррита так сильно кружится голова, что он опускает веки. Крис переворачивает его на спину, пальцами зарывается в его волосы и вжимается в его бёдра своими. Рой бабочек в животе Геррита спускается вниз. Крис покусывает его язык, нижнюю губу, и по всему его телу, от кончиков пальцев до макушки, пробегает ток. Обхватив губами нижнюю губу Геррита напоследок, Крис медленно и нехотя отстраняется, целует его в скулу, за ухом и в шею, по которой сразу проводит носом и в которую утыкается. Геррит не сразу вспоминает, что прекратил дышать. — Прости, — оказывается единственным словом, которое он не ожидал услышать от Криса, но услышал. — За что? — удивлённым шёпотом переспрашивает Геррит и кладёт ладонь на лопатку Криса. — Я не сдержался. Я понимаю, что тебе не до этого. Геррит замолкает, не зная, что ответить. Само собой, было бы глупо соврать, что ему абсолютно всё равно на окружающие обстоятельства, но он не может сказать, что не хотел этого поцелуя — скорее, просто не смог решиться первым. Геррит не ожидал этого, ещё когда они ехали сюда, он и предположить не мог, что этим всё закончится. И всё равно он не думает об этом жалеть, даже несмотря на сдерживающие факторы. Например, тот факт, что его может и не быть меньше, чем через год. — Всё… хорошо, Крис, — не находит лучших слов Геррит. — Я даже не спросил, есть ли у тебя кто-нибудь, — с горечью продолжает тот. — Я только сейчас об этом подумал, но сразу мне и в голову не могло прийти подобное… — Его Высочество привык всегда получать желаемое, — отшучивается Геррит. — Но я тоже никаких вопросов не задал, хотя большая вероятность, что у тебя есть партнёр, чем у меня. — Значит, — в голосе Криса проскальзывает волнение, — ты тоже свободен, да? — Что ж, к счастью, мы оба никому не изменили. Воцаряется тишина. В произошедшее почему-то труднее поверить, чем в сон. Геррит чувствует себя, как будто совершил что-то противозаконное, хотя за непривычкой скрывается нереальное удовольствие. Рядом шуршит одеяло: Крис отползает на край и поворачивается к нему спиной. Его лицо подсвечивается экраном смартфона. Геррит заставляет себя отвести взгляд от его затылка и тоже отвернуться. Взгляд утыкается в какие-то незамысловатые полоски на обоях, карабкается выше, спотыкается о какой-то постер незнакомой группы. Геррит залипает на какой-то рисунок ломаных линий и четверых мужчин-неформалов в центре, а потом все же закрывает глаза, намереваясь буквально пять минут полежать и все обдумать, но, сам того не замечая, плавно погружается в сон. Он успевает только почувствовать только успокаивающую тяжесть одеяла, которое Крис накидывает на него, прежде чем полностью окунуться во тьму. Сон уходит столь же быстро, как и приходит. Геррит просто внезапно осознает, что уже довольно долго лежит и пялится в потолок без всякого смысла. Он вырубился в той же, одежде, в которой и появился в квартире Криса, а потому явно чувствовал, как жесткие швы джинсов оставили следы на бедрах и поясе, а длинные волосы запутались в широком воротнике футболки. Геррит морщится: не самые приятные утренние ощущения в его жизни. В спальне он один. Дверь плотно закрыта, но даже несмотря на это в воздухе витает аромат чего-то аппетитного. Стараясь не обращать внимание на боль в легком, которая всегда усиливалась по утрам, он встает, поправляет растрепанные волосы перед дверцей зеркального шкафа и выходит в коридор. Сразу становится ясно, почему дверь была закрыта: песни Леди Гаги слышны даже на достаточном расстоянии от кухни. И это с учетом того, что Крис громыхал какими-то кастрюлями и сковородками. Геррит слегка улыбается. Музыкальные вкусы у Криса явно не поменялись за эти несколько лет. Как и любовь к тому, чтобы подпевать музыке из колонки, пока он что-то делает. Явный плюс был в том, что, в отличие от многих других, Крис — музыкант, а потому его пение завораживало похлеще голосов сирен. Геррит замирает, наслаждаясь отличным дуэтом, но вскоре сдвигается с места и неслышно подходит ко входу в кухню. Крис в длинной свободной футболке и широких спортивных штанах с надписью Lord of the Lost пританцовывает у плиты, босой ногой отбивая ритм песни. Светлые перетянутые ярко-розовой резинкой волосы забавно болтались в разные стороны при каждом движении головы. — О, доброе утро, — замечает он наконец Геррита, когда лезет в холодильник за помидором. — Яичницу? Я на двоих сделал. — Доброе. Не откажусь. Только скажи, у тебя лишней зубной щетки нет? — Возьми в верхнем ящике под раковиной, там, кажется, была одна чистая. Геррит кивает и уходит на поиски ванной. Для этого приходится спустится на первый уровень и несколько раз ошибиться дверью. Они, как ни странно, были все почти одинаковые. За первой, ближе к входной двери, была кладовка. Геррит оглядывает пылесос, велосипед, скейт, какие-то полки со старыми книгами и прочий хлам и идет дальше. Ожидая найти ванную, он заглядывает в следующую комнату, но и тут ожидал облом: за ней скрывалась небольшая, но довольно уютная гостевая комната. Герриту приходится отмахиваться от мысли о том, что он не прочь бы остаться именно тут, не возвращаясь домой, но садиться на шею вновь обретенного друга не хотелось. На слове «друг» сознание ехидно вопрошает, правильное ли это выражение, но Геррит мысленно дает себе пинка, отходит к следующей двери и наконец угадывает. Светлая ванная встречает его радостным блеском кафеля и огромным, на удивление чистом зеркалом. Геррит привык к тому, что в его квартире зеркало в ванной всегда было испачкано засохшими каплями воды и брызгами зубной пасты. Геррит находит в ящике зубную щетку, быстро приводит себя в порядок, немного подумав, берет и расческу, снимая с нее несколько белых волосков. Чувствуя себя заметно посвежевшим, он быстро возвращается на кухню. Параллельно он отмечает, что уже давно не чувствовал себя настолько уютно и спокойно, что притупилась даже давно не утихающая боль в груди. Все, что беспокоило его сейчас — не решит ли Крис обсудить произошедшее вчера. Придумать какие-то убедительные отмазки Геррит не успел. Но избегать его было бы совсем глупо. Геррит осторожно присаживается на край стула. Перед ним на столе уже стоит кружка горячего чая, зеленый горошек, кетчуп, нарезанные помидоры и огурцы. Крис стоит у плиты и выкладывает на тарелки куски ароматной яичницы. Часы на стене показывают шесть утра. Геррит прикидывает, что от дома Криса до клиники ехать около двадцати минут, то есть у них еще есть достаточно времени, чтобы спокойно позавтракать. Крис ставит перед ним тарелку с огромной порцией яичницы, а потом накладывает столько горошка и овощей, что Геррит протестующе морщится. — Не отнекивайся, ты как с креста снятый, тебе кушать побольше надо, — не терпящим возражений тоном осаждает его Крис, после чего садится напротив и утыкается в тарелку. За столом воцаряется неловкое молчание. Точнее, неловким оно кажется только Герриту. Крис как ни в чем не бывало уплетает яйцо и охотится за ускользающим по всей тарелке горошком, периодически поглядывая на того, кого искал несколько лет. Ничего особенного его взгляд не выражает, сердечки над головой тоже не витают, из чего Геррит делает вывод, что события вчерашнего вечера для него не слишком значительны. Геррит немного нерешительно берется за вилку, подцепляет краешек блюда и кладет в рот. В голове вспыхивают воспоминания об их совместных путешествиях и приключениях, когда даже в самых странных ситуациях вроде незапланированной ночевки в трейлере в лесу Крис умудрялся буквально из воздуха извлечь пару яиц и маленькую сковородку, чтобы приготовить отличный завтрак. Геррит мысленно улыбается, уже, пожалуй, в двухсотый раз с момента их воссоединения с Крисом. Они почти мгновенно глотают яичницу, не поднимая друг на друга взгляд. Геррит берется налить им обоим чай и встает, попутно забирая у Криса тарелку. Тот благодарит кивком головы. Геррит безошибочно находит пачку чая, хоть для него эта квартира и была новой. Привычки Криса меняются крайне редко, даже относительно расположения каких-либо вещей, и он это прекрасно знает. За чаем молчание все же сходит на нет. Крис начинает рассказывать что-то о нынешнем составе группы, кратко описывая каждого из ее участников, затрагивает какие-то формальные детали, но больше всего времени он уделяет приключениям, которые произошли с момента основания группы. Большинство из них довольно забавны, Геррит усмехается, но почти не может сконцентрировать свое внимание на чем-либо, выхватывая отдельные куски. Он просто счастлив тому, что Крис наконец-то рядом, а напряженная атмосфера разряжается с каждой минутой. В половину седьмого они встают из-за стола и, бросив все как есть, собираются выходить. Накидывают верхнюю одежду, благо на улице тепло, хлопают по карманам, проверяя наличие ключей, телефонов и прочей мелочи, и выходят в подъезд. Геррит ждет, пока Крис закончит возиться с замком, и пропускает его вперед, спускаясь сразу за ним. Крис даже не оборачивается на него. Он смотрит на него только тогда, когда они оба оказываются на переднем ряду в машине. — Как самочувствие? — Нормально. К боли в груди я привык. Знаешь, она ведь никогда полностью не проходит. Максимум притупляется. Я привык уже, вроде как даже нравится. Когда что-то болит, чувствуешь себя хоть немного живым, — отвечает Геррит, немного помедлив, и тут же ругает себя за такой ответ. Краткие вопросы предполагают краткие ответы, а не размышления на тему жизни. — Нет уж, лучше подарим тебе это чувство иначе. — заявляет Крис и решительно давит на газ. Машина, урча, встраивается в общий поток. До клиники доезжают за то время, что и планировали. Все время ехали в тишине. Геррит в течение поездки залипал в окно, размышляя о том, как скоро он протянет ноги. Крис, судя по его лицу, думал о чем-то столь же позитивном. Парковка в этот ранний час еще пустеет, но перед зданием клиники уже курят несколько врачей. Судя по их усталым лицам, все четверо отработали ночную смену и теперь стараются хотя бы не уснуть на ходу. — Ну что, надеюсь, сдать кровь ты без меня в состоянии, я могу посидеть в машине? — саркастично ухмыляется Крис. — Или мне с тобой сходить, за лапку подержать? — Ой, ну и кого ты обмануть пытаешься? Фанатов? Это они видят Криса Хармса Храбрейшего, всего в проколах и татуировках, вот их и обманывай. Я-то знаю твои попытки срочно эвакуироваться при виде белого халата. Или тебе напомнить, как мы прививаться перед поездкой в Каир ходили? — не задумываясь, парирует Геррит. Уж кого-кого, а Криса он знает и помнит как свои пять пальцев, так что стебаться над собой так просто не позволит. Крис смущается и отворачивается. — Спасибо, что напомнил. Вот и иди теперь сам, а я еще немного подремлю. Не выспался вообще, по будильнику пришлось вставать. И все ради заботы о тебе, а ты мне тут… — Всё, всё, я понял. Не ворчите, Ваше Высочество, покорный слуга скоро вернется, — пытается сидя поклониться Геррит, счастливо избегая встречи с панелью спереди. Крис молча дает ему подзатыльник. Геррит вылезает из машины и с чувством хлопает дверью, напоследок показывая Крису фак. Уже направляясь к клинике, он вспоминает, что не знает совсем ничего: ни врача, ни кабинета. Ну да ладно, выяснит на регистратуре. Он проводит рукой по волосам, встряхивает головой и заходит внутрь. С порога сразу же чувствуется прохлада и свежий больничный запах. Геррит недолго тянет время, прикрывая за собой дверь, одёргивая рубашку и оглядывая холл. Он ощущает себя крайне глупо, думая о том, что медсестра на ресепшене помнит, как он начал проходить лечение, а после вдруг забросил, как прогуливающий пары студент. Нет, конечно, — одёргивает себя он, — что за бред. Здесь после него были тысячи людей и десятки медсестер. Вряд ли его будут помнить. Геррит пересекает холл в направлении ресепшена, и каждый шаг, отдающийся эхом от каменного пола, звучит как приговор. Геррит внутренне смеётся, замечая, как драматизирует всё, и останавливается у стеклянного окошка. — Здравствуйте, — он начинает хрипло и прочищает горло. — Я записывался на сегодня… — Здравствуйте, герр Хайнеманн, — отвечает ему с вежливой улыбкой девушка за стеклом и несколько раз щёлкает компьютерной мышкой. — Всё верно, у вас на семь часов сдача анализа крови, на семь десять — приём у онколога… Геррит перестаёт её слушать, когда догадка ударяет его словно бейсбольной битой по голове. Разве он не должен был сдавать кровь на голодный желудок? Как он мог забыть об этом? С другой стороны, Крис намного более ответственен, чем он сам, и если бы было нельзя завтракать, Крис бы его не покормил. Наверное. Крис сам не выспался сегодня, поэтому мог случайно забыть, всякое же бывает. В любом случае, он не хочет приходить сюда дважды по той же самой причине, поэтому решает, что если его спросят, он соврёт, что не ел сегодня. Халатность в чистом виде… с другой стороны, каким боком пища к лёгким? — … всё верно? — заканчивает медсестра. Геррит отупело моргает, уставившись на её голубой воротник. Прослушал. — Да, а, простите… В какой мне кабинет? — Возьмите, вот полный список нужных вам кабинетов с указанием времени, — она протягивает через окошко небольшой листик с печатным текстом. Геррит забирает его, благодарно кивает медсестре и отходит от ресепшена. Висящие на стене большие электронные часы показывают шесть сорок семь. Геррит находит нужную дверь на том же самом этаже и садится на лавочку рядом. Самое время подумать о том, как он собирается благодарить Криса за помощь. Если бы не он, Геррит бы обул белые тапочки через каких-то несколько месяцев из-за жлобства страховой компании. Многие люди уже, наверное, погибли так, а вот Герриту повезло в нужный момент наткнуться на своего обеспеченного друга, чёрт бы побрал его хвалёную пунктуальность и синдром спасителя. Чем Геррит должен будет отдавать? Гонорарами за будущие концерты, если всё пройдёт успешно? Ему самому тогда будет не на что жить. Натурой, что ли?.. Перед глазами всплывают воспоминания о вчерашней ночи. Раньше — ни между ними двоими, ни вообще — не было ничего похожего. Нет, у Геррита всякое бывало, но ни одно взаимодействие не вызывало настолько сильного восторга. При поцелуях не появлялось раньше ощущения, будто из него высасывают всю душу и будто он сам искренне хочет её отдать. Наверное, Геррит просто соскучился по простым прикосновениям и ласке, которых у него давно не было. Он не может быть действительно влюблён в старого друга. «Прости, не сдержался», — проносится вдруг в его голове голосом Криса. Значит, Крису действительно этого хотелось, может быть, даже раньше, чем он завалился на Геррита на кровати. Крис думал, что Герриту не до того. Он и сам, по правде, так считал, пока не почувствовал крепкую хватку на своей талии. А потом понял, что, оказывается, давно хотел. Но почему Крис так себя повёл утром, будто ничего не произошло? Снова начал сдерживаться?.. Или вчера ночью в нём просто сыграло отсутствие постоянного секса. «Нет, — тут же передумывает Геррит. — То, что у него нет девушки, не значит, что у него нет секса. Наверняка Крис периодически приводит домой кого-нибудь на одну ночь». Было бы странно, если бы это было не так. Крис жутко привлекателен, ещё больше, чем раньше, он богатый вокалист с отличным телосложением, что ему мешает снимать девочек из фанаток на пару-тройку раз? Это логично, но думать об этом Герриту жутко неприятно. Он не может себе без скрежета зубов представить, что его Крис целует кого-нибудь вот так. Тем более после всего, что Крис сказал ему вчера. «Я пропал», — с досадой резюмирует он, ловя себя на чувстве ревности. — Вы ко мне? Проходите, — говорит ему неожиданно оказавшийся рядом лаборант. Геррит встаёт, вдыхает, чтобы ответить и дико закашливается. В груди простреливает от режущей боли. Он кивает лаборанту и закрывает себе рот ладонью, чтобы прекратить приступ. Кашель рвётся наружу ещё некоторое время, но в конце концов останавливается. От напряжения слезятся глаза. Взглянув на Геррита с жалостью, лаборант входит в кабинет. — Руки можете помыть вот здесь, — подсказывает тот, доставая нужный инвентарь. — Хорошо, а… — Геррит хочет спросить, зачем, но запинается, видя, что правая ладонь, которой он закрывал рот, в крови. Внутри мгновенно холодеет. Желание лечиться возобновляется с неистовой силой. Как он мог решиться на оставление лечения? Запах ромашкового жидкого мыла немного успокаивает, и, вытерев руки бумажным полотенцем, Геррит садится напротив лаборанта и кладёт руку на стол. Раньше ему становилось не по себе, когда выше локтя перетягивали жгутом, когда в вену входила игла, но за последнее время он успел привыкнуть и не обращать внимания. Он даже закрыл глаза. Это вообще не чувствуется. Боль в лёгких и бронхах и то сильнее. Геррит поднимает веки, когда лаборант прижимает ватку к локтевому сгибу. — Когда будет готово? — Завтра результат отнесут вашему лечащему врачу. Сюда вам не придётся приходить. — Спасибо, — Геррит встаёт со стула, придерживая ватку, и выходит в коридор. Свободной рукой достаёт из кармана листик, смотрит местонахождение следующего кабинета и поднимается на второй этаж. Онколог оказывается у себя. Мужчина с трёхдневной щетиной, усталым видом и синяками под глазами. Это наверняка тяжело, — понимает Геррит, — работать здесь. Тем более, когда пациенты не все такие тихие, как он сам. — Герр Хайнеманн? — уточняет врач. — Доброе утро. Присаживайтесь, пожалуйста. Я вас помню. — Доброе утро, — хрипло отвечает Геррит и послушно опускается напротив него. — В вашей анкете написано, что вы сегодня записались на компьютерную томографию и рентген. Спасибо хоть, что ко мне сначала зашли, — вздыхает тот. Геррит читает бейджик с фамилией, которую давно забыл. МакМиллан. Не немец. — Что-то не так? — Я бы не порекомендовал проводить эти анализы в один день, — доктор МакМиллан смотрит на него, как на глупое дитя. — В этом нет никакого смысла. Во-первых, мы с вами делали рентген не так давно, около двух месяцев назад, и подтвердили наличие злокачественного образования. Томография не помешает, но лучше бы… — он задумывается ненадолго, а потом взмахивает рукой. — Хотя, в общем-то, без разницы. Если уже записались на томографию, идите. — Если вы хотели отправить меня на другой анализ — отправляйте, я совершенно никуда не тороплюсь, — решительно заявляет Геррит. — Вы долго отсутствовали, и за это время могло произойти достаточно необратимых процессов. Было бы лучше провести фибробронхоскопию. Геррит сглатывает от того, насколько это стрёмно звучит. — А… что это? — В бронхиальное древо вводится камера с освещением и берётся биопсия. Сейчас распечатаю вам направление, — доктор МакМиллан отклоняется назад, чтобы включить принтер. — Вы мне лучше вот что скажите: почему прекратили лечиться? Мы уже должны были готовить вас к операции, а вы… Геррит отводит глаза в стол, чувствуя себя ребёнком, которого отчитывают. — Я могу не отвечать на этот вопрос? — Конечно-конечно, что вы, — уверяет его доктор. — Просто вам же от этого хуже. Чем дольше оттягиваете лечение, тем тяжелее вам будет выздороветь. Новые симптомы не появились? — Появились. Боль усиливается временами всё чаще. И совсем недавно… кашель с кровью. Доктор понимающе и разочарованно закивал. — Вот видите. Это очень плохо. Единственное, что пока что могу посоветовать — продолжайте принимать препараты, которые я назначил вам в прошлый раз, герр Хайнеманн, и постарайтесь поменьше кашлять. Это сильно раздражает слизистую. — Значит, рентген и томографию отменить? — Да, предупредите администратора на выходе. На бронхоскопию приходите послезавтра с утра. За восемь часов рекомендуется не употреблять пищу, за три часа — жидкость. И, конечно, не курить. Также наденьте просторную майку или футболку и снимите пирсинг. Всё понятно? Поблагодарив его и попрощавшись, Геррит забирает направление и уходит. Почему-то нарастает волнение. Ему ещё никогда не засовывали камеру в горло, но он не мог понять точно, это ли причина его внутреннего беспокойства. Перекинувшись с администратором парой слов, он выходит на парковку и останавливается у машины Криса. Заглянув в окно, Геррит видит, что тот — неизвестно, уже или ещё — не спит. Крис немного сполз на сидении и держится за грудь. Геррит открывает машину и садится. — Уже всё? — Крис резко меняется в лице, подтягивается на сидении и встряхивает головой, убирая руку с груди на руль. — Ты быстро справился. Геррит подозрительно смотрит на него и пожимает плечами. Может, всё ещё не выспался. — Врач немного поменял планы. Я сдал кровь, а послезавтра пойду на бронхо… что-то там, забыл. Словом, засунут мне камеру в глотку. Ничего нового, — он решил не расстраивать друга новостью о крови из лёгких. Крис медленно моргает, как будто отходя от чего-то, вздыхает и заводит двигатель. Тот знакомо урчит, как большая довольная кошка. Доносится запах ароматизатора. — Хорошо. Он сказал, что для этого нужно? — Ничего из того, чего я не могу сделать сам, — мягко отвечает Геррит, задумчиво уставляясь в лобовое стекло. Крис какое-то время молчит, пока выезжает с парковки на шоссе. Несмотря на тишину и то, что Геррит на него не смотрит, всё равно чувствуется, что он хмурится и напряжённо о чём-то думает. — К тебе или ко мне? — спрашивает Крис, выравнивая авто. Геррит с досадой вспоминает о своей квартире. Этой мрачной, неубранной и давящей на мозг квартире, пять минут нахождения в которой вызывают депрессию. В ней будет ещё тяжелее находиться после того, как он увидел, как хорошо рядом с Крисом. Там просторно, красиво и чисто, но, главное… там Крис. — Ты, кажется, ещё вчера хотел отвезти меня домой, — усмехается он, пытаясь скрыть разочарование. — Пора бы исполнить обещанное. — Ты можешь оставаться у меня, сколько захочешь, — с абсолютной серьёзностью в голосе предлагает Крис. — Так тебе не будет скучно одному. Всё существо Геррита радуется при одной мысли о том, чтобы засыпать с Крисом в одной кровати, как тогда, просыпаться в ней же в обнимку, завтракать приготовленную им яичницу и вместе ехать в студию. Это было бы так идеально, даже слишком. Но Геррита сожрала бы его совесть, если бы он согласился. — Нет, спасибо, мне, вроде бы, есть, где жить, — отшучивается он. Крис повторно вздыхает. — Как скажешь. Но моё предложение будет в силе. Так, на всякий случай. Это звучит странно из его уст, отмечает Геррит. Особенно после того, как утром он сделал вид, что поцелуя вчерашней ночью не было, странно слышать, что он буквально предлагает жить вместе. Но Геррит понимает, что Крис хочет этого, какая бы ни была причина — находиться рядом или просто позаботиться о нём — поэтому и предлагает. Поэтому он решает, что если хочет, пусть перестанет прикидываться. Геррит тогда сам будет прикидываться. — Где ты живёшь? — В бывшей квартире моих родителей. Помнишь, где это? Крис кивает. Езды около двадцати минут, и едут они без слов, каждый наедине со своими мыслями. С каждым километром Герриту всё сильнее хочется остановить время. Не то чтобы он не привык быть один — ему не хочется расставаться с Крисом ещё сильнее с тех пор, как он понял, что запал. Фольксваген останавливается во дворе. Геррит сглатывает, понимая, что нужно уходить, отстёгивает ремень безопасности и оглядывает салон, как будто проверяя, не забыл ли ничего, но на самом деле чтобы лишние пару секунд незаметно посмотреть на Криса. — Геррит. Он моргает от неожиданности и поднимает взгляд. — Да? — Ты свободен сегодня вечером? Геррит ощущает прилив крови в лицу и учащение сердцебиения. — Вроде бы, да. А что? — Хотел собрать сегодня всех. Нужно познакомить тебя с Ником и отметить, так сказать, твоё вступление в наши ряды. Крис слабо улыбается, и Геррит непроизвольно отвечает ему тем же. — Я не против. То есть, свободен. — Я добавлю тебя в наш чат, — он кладёт ладонь на его плечо. Геррит замирает. — Готовься часам к шести, ладно? — Ладно. Тогда… до встречи? — До встречи, — отвечает Крис спустя несколько секунд, которые они пялились друг другу в глаза. Собрав чувства в кулак, Геррит прощально улыбается, открывает дверь машины и вылезает. Рука соскальзывает с его плеча. Он выдыхает и решительно, не оборачиваясь, заходит в подъезд. Поднимается на третий этаж. Закрывает за собой дверь. Вытаскивает из кармана джинсов телефон, бросает его на диван, резко скидывает с себя одежду и садится на подоконник. Смотрит вниз. Машина Криса всё ещё неподвижно стоит во дворе. Отсюда не видно самого водителя, и Геррит надеется, что Крис сам не хотел, чтобы он уходил. А ещё он надеялся, что после вопроса «свободен вечером» прозвучит приглашение на свидание. Точнее, сам вопрос прозвучал именно так. Крис даже немного снизил голос, когда говорил это, и вряд ли он просто хотел таким образом посмеяться над реакцией Геррита. Геррит привык хорошо прятать настоящие эмоции при желании, и Крис, даже несмотря на то, как знает его, не смог бы сейчас догадаться. Как можно было вообще подумать об этом? Геррит вспоминает свою догадку о том, что Крис снимает девочек на пару ночей. С ним бы Крис ни за что так не поступил, поэтому Герриту явно не светит вообще ничего. Или нет? Крис же не просто так поцеловал его сам вчера? Его ведь невозможно было случайно спровоцировать на это, если бы он не хотел? Геррит теряется в догадках и не знает, что думать. Это рвёт его мозг на кусочки.