***
В отличие от комнаты Фрэнка, спальня братьев находилась не на втором этаже, а на цокольном — для этого нужно было спускаться вниз; маленькие окна в ней выходили на парковочное место около дома, свет от молний заглядывал в спальню через них, секундно задерживаясь на шкафу с одеждой. В целом помещение было довольно аутентичным, подходящим братьям — всё обклеено постерами, стол Джерарда был завален всякими скетчами и вроде как материалами для рисования. Комната негласно делилась на две части, благодаря бардаку на стороне Джерарда и относительному минимализму у Майки. — Чувствуй себя, как дома, — сказал вокалист, плюхаясь на собственную кровать. Они хорошенько поели, а сейчас предполагалось, что они начнут смотреть фильмы. Басист свалил на работу, оставив парней наедине. А остаться наедине сейчас почему-то не особо входило в планы Айеро. Ладно, радоваться тому факту, что он всю ночь проведёт в доме предмета воздыхания, было чертовски глупо. Какие тут, блядь, радости, когда спать он будет, судя по всему, либо на полу, либо рядом с Джерардом. Майки же не пустил на свою узкую кровать, над которой было чертовски много плакатов. Нет, серьезно, раньше как-то Фрэнк во всем своём гневе на мать и не задумывался, как ему придётся ночевать у Уэев. Надежда на матрас на полу всё же оставалась, ибо, ну, делить одну кровать на двоих станет слишком… просто слишком, да. К тому же, Фрэнк причинял неудобства Джи. Будем честны, вот так взять и впустить в свою комнату — и пока что предварительно кровать! — не смог бы даже сам гитарист, стесняясь своего личного пространства. Его спальню Джерард, конечно, видел, но парень до конца надеялся, что в темноте старшеклассник ничего разглядеть не успел. — Можешь пока переодеться, я схожу за закусками, — сказал Уэй, пока подросток копался в своём рюкзаке. Зажигалка, сигареты, тетрадь по биологии, тетрадь по ещё-какому-то-неважному-предмету, зубная щетка, трусы… Блядь, а где его сменная одежда? Он выложил всё на пол, пересматривая все внутренние карманы ещё раз. — Что такое? — Я, — Фрэнк сглотнул, понимая, чем это было чревато, но в уличной одежде он спать не мог, — кажется, забыл вещи для сна. — Оу. Ну, это не проблема, могу одолжить, думаю, по размеру будут чуть великоваты, но ничего. Спасибо, блядь, а то он не в курсе, что ниже Джерарда на полголовы. Вокалист порылся в шкафу и достал штаны и футболку с принтом Звездных войн. Иногда Джерард мог показаться вполне нормальным парнем, но такие штуки только убеждали Фрэнка в том, что он конченный нёрд. И это всё ещё было очаровательно, пускай парень виду и не подал. Джи ушёл на кухню за снеками; он обещал попкорн и Фрэнк надеялся, что его живот не скрутит после просмотра. И Айеро остался один в комнате Джерарда. Подросток стянул толстовку и, взглянув на футболку с недоверием, надел ее, сразу же почувствовав запах Джи. Знаете, не то что б он внюхивался обычно в своего друга, но у каждого человека есть свой запах, он ни с чем не сравним. Запах просто есть — каждый пах чем-то по-своему. Футболка была стиранная, чистая, от нее пахло порошком — а ещё немного кофе и чем-то Джерардовским, потому что вещи лежали в шкафу вместе с другой одеждой. Это не был запах пота или типа того, возможно, немного одеколона; ничего неприятного. Парень быстро принюхался к вороту и улыбнулся уголком губ. Живот легко закололо легким возбуждением, однако Айеро быстро отогнал от себя подобные мысли. Сейчас не время вспоминать о его гормонах и сумасшедшем пубертате. Гитарист быстро переоделся, скинув одежду на стул рядом с шкафом. Вещи из рюкзака были всё ещё разбросаны, надо бы собрать всё обратно. Присев на колени, он тут же начал складывать всё в сумку, распихивая по карманам. Интересно, а мама уже пробовала заходить к нему поговорить? Если уж быть до конца откровенным с самим собой, за всей этой злостью на маму таилась неуверенность. Ведь вправду, было во Фрэнке что-то неправильное. Ненормальное. Он всегда задавал слишком много вопросов, словно жил совершенно в другом мире, где всё обстояло сложнее, чем в реальности. Там он наверняка был вполне общителен с окружающими, его не беспокоили такие глупые вещи вроде чужого мнения. Там, в этом сложном мире, Фрэнк наверняка был бы «нормальным» во всевозможных понятиях и смыслах — он замечательно вписался во все правила и рамки. Там, а не здесь. Здесь Айеро оставался глупым подростком, ребенком, что не мог решить свои проблемы и оборачивался на остальных. Это трудно признавать — при всей-то его упертости убеждений! — но может быть он был неправ? Может, его действительно можно назвать неправильным? Он даже понятия не имел, кто ему нравится — парни или девушки, или кто-либо там ещё. Просто привык любить за что угодно, кроме биологического пола. Ему тоже порой хотелось сделать что-то… запретное для обычных парней из Джерси. В таких районах, где он жил, сыновья не хотели бы поцеловать своего друга. Парни уж точно не хотели оценивающе посмотреть на себя со стороны. Парни вроде Джейсона уж точно бы избили Фрэнка за одни только мысли о чём-то выходящем за грани «только для мальчишек», его бы стёрли в порошок, надругались и заржали в голос. Парни из Нью-Джерси не должны хотеть других парней — они должны предпочитать девушек-чирлидерш, их тонкую талию и длинные ноги. Для них нет понятия «а что если», потому что выпрямлять волосы это перебор; слишком по-пидорски. Носить что-то вызывающее уж подавно. Не женское нижнее белье, конечно — хотя Фрэнк и считал себя в какой-то степени извращенцем в пубертате, подобных фантазий у него не было — но, может быть, немного макияжа, например? Мог ли обычный нормальный парень из Нью-Джерси хотеть подвести глаза? Или попробовать нанести помаду? Или накрасить ногти? — Эй, — голос Джерарда оказался совсем близко, однако гитарист словно слышал его откуда-то издалека, погрузившись в мысли, — куколка? Что-то случилось? — Ничего, — поджал резко губы подросток, моргая. Ему нужно прийти в себя и подумать об этом позже. — Всё нормально. — Я же вижу, что нет. Парень поднял взгляд и натолкнулся на внимательный взор Уэя напротив: тот сидел рядом с ним, пока Айеро зависал в мыслях, так и не собрав вещи в рюкзак. Опять потерялся в размышлениях. Стало противно от того, что вновь заставлял вокалиста волноваться. — Джи, а вдруг это всё… и вправду неправильно? — неуверенно спросил Фрэнк, кусая нижнюю губу. — Что, «всё»? — нахмурились ему в ответ. — Это всё, — пожал плечами подросток, опуская глаза в пол. Он вновь чувствовал себя разбито. Уэй громко вздохнул, а затем крепко обнял Фрэнка за плечи, прижимая к себе. Тот почувствовал сердцебиение в горле в очередной раз, ничего не говоря — слезы отчего-то вновь подступали, как и противный ком в горле. Запах Джерарда ударил в нос, холодные ладони крепко обнимали его, пока Айеро пытался собрать себя в кучу. Молния вспыхнула за окном, и Айеро вздрогнул. — С тобой всё в порядке, — тихо проговорил ему в шею Джерард. — Ты не «неправильный». Это просто ссора, плохой период в вашем общении. Она примет тебя, какой бы ты ни был, что или кого не выбирал. Для этого просто понадобиться чуть больше времени, чем ты думаешь. Фрэнк рвано выдохнул, чувствуя подступающие слезы в уголках глаз. Когда Джерард говорил такие вещи, он просто не мог контролировать себя. Подросток положил ладони на плечи старшекласснику, чуть сжимая ткань домашней футболки Уэя. — Твоя тебя приняла? — Нет, — покачал головой Джи. — Но я знаю, что она всё равно рано или поздно примет. И тебя твоя мама тоже примет. Я уверен. Парень отстранился, глядя на вокалиста красными глазами — он всё ещё не плакал, зато улыбался уголками губ. Джерард был его спасательным кругом в море самоненависти и неуверенности, он всё ещё держал его на плаву. Что-то подсказывало Айеро, что старшеклассник с удовольствием бы накрасил ему ногти, был бы только лак — он выглядел и вёл себя так, словно смог бы принять это. Смог бы поддержать или разделить любопытство. — Я принёс целую тарелку сырного попкорна, так что тебе лучше начать выбирать фильм. Фрэнк засмеялся, вытирая ладонями засыхающие слезы. Джерард и вправду был тем, кто смог бы вытащить его из любого дерьма, даже если сам Фрэнк себя в нём закапывал.***
Проснулся Фрэнк только когда за окном стемнело, ощущая неприятную боль в шее — лежать вдвоем на одной кровати в таком положении да ещё и уснуть оказалось максимально плохой идеей. Дождь накрапывал, барабаня по стеклу маленьких окошек. Что-то зашуршало со стороны кровати Майки вновь: что-то, что изначально разбудило заснувшего гитариста. Комната погрузилась в тьму окончательно за весь период марафона ужасов — они посмотрели фильма два, а на третьем, видимо, отрубились оба. Единственным источником света был старый телевизор, стоявший под жужжащим кассетным проигрывателем. Вся комната уснула вместе с парнями: плакаты и рисунки на стенах выглядели сонными, тусклыми. Хотя нет, стоило Фрэнку проморгаться, как он увидел свет от фонарей на улице, пятном расплывающийся на ковре в центре спальни. Экран шипел после титров, бросая на кровать рядом блики. Где-то у телевизора показался Майки, одетый тепло, держащий что-то за спиной. Фрэнк ничего не разглядел отсюда — слишком лень. Младший Уэй смотрел на него странно, с прищуром, но ничего не говорил. Словно между ними был какой-то молчаливый диалог; басист глядел не с упреком, но с легким удивлением, будто Айеро делал сейчас нечто нелогичное, непонятное. Он смотрел где-то секунд десять, затем фыркнул себе что-то шёпотом под нос и вышел из комнаты, выключив проигрыватель и телевизор, погружая комнату в тишину. Зачем Майки вообще куда-то уходить? Впрочем, он парень взрослый, сам разобраться мог. Сейчас его беспокоила только затёкшая шея. Он потёр ладонью лицо, размял затёкшую шею, резко двинув плечом — совсем рядом послышалось вошкание и глухой вздох. Переведя взгляд, подросток понял, в каком он был сейчас положении. Лицо Джерарда находилось слишком близко, он спал на животе, обнимая Фрэнка рукой. Старшеклассник тихо посапывал, несколько прядей спало на лоб, пряча от Айеро глаза вокалиста. Смущение поднималось от желудка вместе с тошнотой — или это Фрэнк думал, что это она — к самому сердцу. Уши горели, а низ живота приятно тянуло; ладонь Уэя лежала на животе парня, холодная, бледная в свете луны. Пальцы вокалиста едва дотрагивались до голой кожи, где футболка Джи задралась, пока подросток ворочался во сне. Рука Джерарда лежала на его животе. В опасной близости от линии домашних штанов и боксеров. Холодные подушечки пальцев касались кожи низа живота, где жесткие волосы от пупка уходили вниз к паху. Блядь. Блядь. У него, кажется, встал, благо хоть под одеялом ни черта не видно. Фрэнк горячий, как печка: кровь прилила к щекам, а ещё к паху, рядом с которым была ладонь Уэя. Кожа как раскаленная, особенно в тех местах, где Джерард касался его. Фантазия в голове подбрасывала масла в огонь, Айеро представлял, как старшеклассник аккуратно скользил под резинку штанов, забираясь под белье, и размазывал эякулят по члену, как всегда ехидно улыбаясь. В воображении Фрэнка он всегда ухмылялся, прямо как тогда на танцполе, а ещё целовался страстно, с языком, перехватывая инициативу. Тяжелое дыхание вырывалось само, стало невыносимо жарко. Ведь Джи так, блядь, привлекателен, начиная с его очаровательного смеха и заканчивая пиздецки сексуальной задницей, что вечно обтягивали узкие джинсы. И глаза такие яркие, блестящие восторгом от того, что он делал. И нахальная ухмылка, она так заводила подростка. Волосы всегда казались такими мягкими, к ним так хотелось прикоснуться, убрать пряди за ухо, а затем прижаться губами к бледной нежной кожи шеи, кусать ее и целовать, оставлять засосы. Прижиматься к груди, касаясь горячими ладонями везде, куда только мог достать подросток. Фрэнк так хотел Уэя, так желал поцеловать его, попробовать губы на вкус. Блядь, как же хотелось дрочить. Однако, повернув голову, парень не обнаружил никакой хитрой ухмылки — Джи спал глубоким сном, медленно вдыхая и выдыхая совсем близко от шеи подростка. Ни намека на притворство или возбуждение. Надо успокаиваться, потому что дрочить в доме друзей — это последняя вещь, что стоило делать Фрэнку в ответ на их доброту. Он такой грязный: думать о сексе сейчас максимально неуместно. В конце концов, не он ли считал, что его озабоченность к Уэю прошла? Сейчас всё говорило об обратном: Фрэнк перевозбужден до чертиков, ему нужно срочно успокаиваться, серьезно. Он аккуратно убрал ладонь с живота и положил ее рядом, на одеяло. Перевернувшись на бок, он вновь вгляделся в черты лица старшеклассника. Тот спал крепко, тихо сопел, уткнувшись в подушку щекой. Усмехнувшись умилительному виду вокалиста, подросток поджал губы. Нет, Джи не заслуживал такого отвратительного друга, как Фрэнк. Уж точно не того, кто в тайне хотел подрочить на него.***
— Эй, Айеро, — довольно оскалился дружок Джейсона, — хочешь у меня отсосать? На ланче к нему прицепились спортсмены, крича парню через несколько столов. Отвечать после жалобы директору было себе же дороже, поэтому Фрэнк лишь фыркнул, попивая апельсиновый сок — маминых сандвичей не было, как и завтрака в целом, ибо они чуть не проспали школу. Иначе бы маме точно настучали из-за прогулов, тогда парня бы ждал ещё больший пиздец, чем просто буллинг от этих идиотов. Впереди несколько уроков, и он наконец-то окажется в своей спальне. С одной стороны, страшно, потому что мать должна будет продолжить этот бессмысленный разговор, с другой же, он останется один, даже без излишне — на самом деле, так казалось только Фрэнку после бессонной ночи — сексуального Уэя. — Нет, не хочет, — крикнул в ответ Джерард, подсаживаясь к ним с Рэем и Бобом за один стол. — Но вот я так надеру твою тугую девственную задницу, что ты сидеть не сможешь. Олухи притихли, засунув свои языки в зад; Джи сегодня был довольно несдержанный и острый на высказывания, отчего ответить ему что-то столь грубое было даже как-то неловко. Но вокалист заступался за него, тут же мило улыбаясь уголком губ Фрэнку. Черт, Джи такой смелый. Чертовски приятно, когда тебя защищал самый красивый парень в школе, определенно. Майки тоже сел справа, рядом с Торо, слегка соприкасаясь бедром с Фрэнком — тот вздрогнул, в очередной раз заплыв в своих размышлениях. Куда Уэй пропал тогда? Почему-то гитаристу казалось, что тот инцидент в клубе как-то взаимосвязан с внезапным уходом одноклассника из дома, стоило лично спросить, пока Джерард отвлекся на разговор о выборе одежды на выступление. Брайар был на удивление бодрым, активно участвовал в беседе. Вау, Боб и вправду мог выглядеть несонным. — Хей, — тихо позвал Фрэнк друга, толкая локтем Майки, — ты куда свалил ночью? Уэй приподнял бровь, жуя свой салат. Складывалось такое впечатление, что басист взвешивал все «за» и «против», поделиться секретом или умолчать. В итоге парень пожал плечами, стараясь поправить очки на переносице свободной ладонью. — Подрабатывал, — флегматично окинул его взглядом Майки, — вместо Боба вышел на смену. — О, так вот почему он такой бодрый. Черт, видеть, как Брайар не засыпал на каждой горизонтальной — желательно мягкой — поверхности было необычно. Сколько Фрэнк его знал, ударник всегда дремал на диване или стуле, лениво затягивался дымом, оглядывая окружение не слишком заинтересованно. Сегодня же Боб даже улыбался чаще, выспавшись наконец-то ночью. — Не хотел вам мешать, — пробормотал басист, запивая еду купленной содовой. — Мешать чему? — недоумевающе насупился Айеро. Майки неоднозначно взмахнул ладонью, фыркая. Глубоко внутри гитарист догадывался, о чём говорил одноклассник, но предпочитал не обращаться к этим мыслям. Младший Уэй вскользь взглянул на Джерарда, а затем спросил тихо: — Ты трахаешься с моим братом? Фрэнк аж закашлялся от такого вопроса, невольно привлекая внимание ребят за столом. Парень поспешно замахал руками, мол, с ним всё хорошо, просто подавился. Ага, как же, подавился реакцией друга на взаимоотношения с его старшим братом. — Чувак, нет, конечно, ты о чём? — прошипел Айеро, хмурясь, пытаясь скрыть румянец на скулах за длинной челкой. Во-первых, из каких умозаключений был сделан такой вывод? Во-вторых, даже если ему и перепадет, то ещё явно не скоро. Хотя обе эти мысли были абсурдны. — Как ты вообще додумался до этого? — Я просто пытаюсь вести обычную светскую беседу, нет? — Моя личная жизнь не входит в это понятие, Майки! Майки хмыкнул и вернулся вновь к салату, заедая повисшую неловкость. Такие вопросы со стороны одноклассника действительно вводили Фрэнка в ступор, чертовски смущали и вообще были немного — много! — перебором для будничной беседы. Парень допил свой сок и поспешил поскорее влиться в разговор между ребятами, чтобы спрятаться от стеснения. Сомнений не было, Майки видел и ладонь, и крайне смущающее их положение на кровати Джерарда.***
Дом встретил его привычной тишиной, никто не шумел и не кричал — либо мама вышла на работу после выходного, либо ушла в магазин. Машины не было на паркинге. Фрэнку повезло в любом случае, он поспешил наверх, в свою спальню, пока его никто не видел. Дверь поддалась легко; ключ плавно вошел в замочную скважину двери Айеро, открывая ее. Он захватил знак с собой и пихнул «не беспокоить (мам, пожалуйста!)» куда-то в шкаф, тут же плюхаясь на кровать. Окно было закрыто весь день, отчего в комнате стало очень душно. Ладно, это был его первый побег из дома, и он чертовски удался благодаря везению Фрэнка. В доме Уэев было определенно точно дискомфортно, потому что ночью он не мог уснуть из-за запаха Джи повсюду: на кровати, одеяле, под боком, на футболке со Звездными войнами. Буквально везде. Успокоиться и заснуть подросток смог только ближе к рассвету, когда оставалось спать совсем ничего, поэтому на всех уроках приходилось клевать носом, дремая во время скучных объяснений. Вздремнуть на кровати чуть попозже будет неплохой идеей, да. Только сначала нужно поесть нормально — перекус во время ланча не особо сгладил голод Фрэнка. Он вздохнул и поднялся с места, оглядывая родную комнату. Он обязательно приведёт сюда Джи, только сначала созреет для этого. Внизу в холодильнике его ждала порция спагетти, которую он разогрел. Разговор с мамой вызывал приливы тревожности, однако парень старался их игнорировать. После всего, что с ним произошло за последние сутки, переживать из-за этого не хотелось совсем, пускай и волнение всё ещё застыло где-то в грудной клетке. Послышался шум со стороны входной двери — видимо, мама пришла. Фрэнк хоть и всё ещё дулся на неё, но помог донести пакеты до кухни. Женщина отреагировала неоднозначно: охнула, словно не ожидая увидеть сына в потрепанной толстовке у себя же дома. Она начала разбирать продукты, вскользь говоря: — Я не слышала, как ты уходил в школу. — Не хотелось тебе мешать. «Своим присутствием», — продолжил у себя в голове Айеро. — Фрэнк, — женщина села за стол рядом с сыном, — знаешь, я была довольно груба вчера. — О, я заметил, — откуда-то распирала уверенность. Парень видел в глазах матери сожаление, это помогало оставаться холодным и не поддаваться. — Дорогой, я же… — …не со зла? — усмехнулся гитарист, нанизывая спагетти на вилку. — Я тоже не со зла. Для мамы же он оставался всё это время в своей комнате и не выходил на обед и ужин. Конечно, она волновалась и теперь признавала свою вину, отлично. Однако, стоило ей положить ладонь на голову, как холод в груди начал понемногу таять. — Я не знала, что дела… ну, могут обстоять таким образом. Но ты же понимаешь, что я сама была в шоке от услышанного. Конечно, он понимал. Наверное, услышав от директора такие вещи, он бы и сам засомневался в своем ребенке, будь он на месте мамы. Парень представил, как женщина беспокоилась и тревожилась за него, зная о его слабом организме. Ладно, лед начинал оттаивать, и Фрэнк сдавал позиции, понимая, что и сам не мог злиться на маму так долго. — Я не знала, как мне реагировать. Прости, если обидела, дорогой, — его обняли за плечи, поглаживая по макушке. — Я… не знаю, что мне сказать о твоих… предпочтениях. — Просто прими. Не надо ничего говорить, — выдохнул устало подросток, обнимая женщину в ответ, положив ладони ей на плечи. Фрэнк всегда обнимал так в ответ. — Я постараюсь, обещаю. — Ловлю на слове, — усмехнулся Айеро. — А ещё не суди о Джерарде по первому впечатлению. Он очень хороший парень, правда. И Джерард же был прав в итоге — маме нужно было время всё обдумать. Может быть, Фрэнк не хотел бы, чтобы о его ориентации узнали подобным образом, но как минимум в голосе женщины не было того пренебрежения. Конечно, Айеро всё ещё будет сомневаться о своей «нормальности» и продолжит оглядываться на окружающих людей. Зато теперь от мамы нужно будет скрывать гораздо меньше, нежели раньше. Теперь у него было чуть больше сил, чтобы бороться со своей неуверенность.