Близкие друзья

Всю субботу они провели за репетицией: парни до последнего оставались у Торо. Майки даже отшутился — если бы у Рэя дома было больше спальных мест, то они бы играли и ночью. Айеро постарался выспаться перед выступлением, чтобы уж наверняка не налажать. Насколько это эффективно — вопрос хороший, учитывая, как сильно его волнение могло быть навязчивым. Может, именно поэтому все завалились в клуб до открытия под предлогом настройки аппаратуры. Да, конечно, а бесплатная выпивка за счет заведения это просто приятный бонус. Майки уже хмельно перебирал пальцами по колену, пялясь в одну точку, не замечая даже разговора Рэя и сонного Боба. Уэй волновался перед выходом на сцену, и Фрэнк его понимал. В конце концов, он и сам взял себе пару бутылок пива просто потому что подросток гонял по кругу мысли, связанные с Джерардом. Вокалиста не было видно уже слишком долго, парень начинал волноваться. В этот раз костюмов и грима не было, Джи пропадал весь день, то разбираясь с какими-то организаторскими вопросами, то в принципе отсутствовал, лишь изредка промелькивая в курилке за клубом. Не сказать, что у гитариста прекрасная интуиция, однако что-то тревожное зудело внутри — словно что-то точно шло не так, как надо. В технике проблем не было, Рэй сам проверял вместе с Брайаром, поэтому навряд ли дело в инструментах. Может, в общем настроении? Не сказать, что парни действительно боялись; теперь, после выигрыша, переживать не было смысла. Но что-то точно было не так, Фрэнк чувствовал это навязчивое, надоедливое волнение, перекатывающееся от желудка к горлу. Ближе к выступлению, Джерард нашёлся почти у самых уборных — он очень оживленно разговаривал с каким-то парнем, улыбался и постоянно жестикулировал. Ему в ответ кивали, прячась за черными очками, а ещё ухмылялись. Фрэнк подошёл к вокалисту со спины, кладя ладонь тому на плечо. Отчего-то ему хотелось показать этому незнакомому парню, что Уэй был его хорошим другом, и так ухмыляться ему не стоило. Если бы Айеро был потрезвее, то наверняка словил бы себя на отчетливой, резкой ревности. Но он уже достаточно пьян, поэтому просто всё свалил на нервозность. Кажется, Джи неплохо знал этого парня.  — Джи, мы тебя потеряли, — сказал гитарист, сжимая ткань футболки пальцами. Незнакомец опустил очки на переносицу и прищурился. — Скоро выходить уже.  — Ещё есть время, — махнул ладонью Джерард, едва оборачиваясь на Фрэнка. Тот казался ещё меньше по сравнению с парнем напротив. — Оу, кстати. Это Бёрт МакКрэкен, мой друг. Подросток перевёл взор с улыбчивого Уэя на Бёрта, не особо доверяя ему даже после представления. У Бёрта были длинные — длиннее, чем у Джи! — темные волосы, крупные черты лица и довольно неприятный взгляд. На нём мешковатая, черная одежда и солнцезащитные очки, которые не имели никакого смысла в помещении. Айеро поджал губы, едва заметно прижавшись к боку Уэя.  — Мы с ним… эм… давно знакомы, — улыбнулся Джи, немного нервно хихикая. МакКрэкен усмехнулся, поправляя очки на переносице. — Ну, или типа того.  — Я Фрэнк, — резко протянул ладонь парень, насупившись. Ему было отчего-то совсем не смешно. Бёрт пожал руку.  — Я сейчас, — Уэй рвано выскользнул из-под пальцев подростка на плече и быстро зашагал в сторону туалета, оставляя их наедине. Отвратительная идея, Джи. Бёрт не особо располагал к себе; выглядел неприятно, доверять ему не очень хотелось. Даже если он был другом Джерарда, это не освобождало его от подозрительности. Вполне возможно, Фрэнк просто был чертовски пьян и ревнив сейчас, особенно когда кровь кипела от одних только мыслях, что вокалист мог проводить всё время сегодня с Бёртом. И касаться его тоже, к слову. И вообще они могли делать много чего, что явно не устраивало Айеро, который так и не удосужился поговорить с Джерардом после того поцелуя. МакКрэкен зарылся ладонью под толстовку, а затем, продолжая оглядываться, подошёл к Фрэнку ближе, практически вплотную.  — Не хочешь чего поинтереснее, чем бесплатный алкоголь из бара? — тихо сказал он, ухмыляясь. Несмотря на гремящую музыку и толпу, гитарист всё расслышал.  — Нет, — отчетливо ответил Фрэнк, нахмурившись. Из кармана толстовки МакКрэкена торчал какой-то едва заметный маленький пакетик. Подросток очень надеялся, что Джи такого ничего не предлагали.  — Ну, как хочешь, — пожали ему в ответ плечами, тут же отходя, когда Джерард вышел из уборной, поправляя футболку. Берт больше ничего не говорил Фрэнку, переключая внимание на вокалиста, что говорил и говорил, энергично размахивая руками. Уэй сегодня был чересчур энергичным — парень надеялся, что он просто выплеснет всё волнение на толпу. В конце концов, Джерард что, не человек что ли? И Майки, и Рэй с Бобом тоже волновались. Всем свойственна маленькая нервозность. Хотя МакКрэкен всё ещё вызывал подозрение.

***

Айеро вновь успел догнаться едва ли не до состояния басиста, вновь намешав алкоголь. А что? Он в подавленном состоянии, его предмет воздыхания и по совместительству просто засранец замечательный человек поцеловал его несколько дней назад, а сейчас морозился, воркуя с Бёртом. Фрэнк тогда вернулся обратно к ребятам и хмуро цедил алкоголь, стараясь отвлечься на радостного Рэя. Ну, или всё того же Брайара, обсуждающего сет-лист с гитаристом. У Фрэнка много дел, которыми ему тогда стоило заняться, правда, места для ревности не должно было быть в помине. Когда Боб с ехидной ухмылкой начал доебывать его, за сколько Фрэнк успел надраться, тот недовольно фыркал, отводя взгляд, ожидая Джерарда.  — Я не пьян, отъебись.  — Ладно, — барабанщик усмехнулся, переводя взгляд с одного гитариста на другого. Торо выглядел довольнее басиста, что рассматривал подошву кед. В отличие от Фрэнка, его опьянение было куда пассивнее и апатичнее. — А не подскажешь тогда, сколько нам ещё до выхода? В гримерке висели часы прямо над дверью, в которую с минуты на минуту должен был войти Уэй, наговорившись с Бёртом вдоволь. Этим же он занимался последние сутки? Часы были не электронными, а вот этими уебскими, со стрелками и цифрами по кругу. Фрэнк прищурился, глядя на циферблат сквозь линзы очков — на этот раз ему никто не запрещал их надевать, мучаясь с линзами. Стрелки плясали, казались мутными. Понять, сколько минут им оставалось до выхода, было пиздец как трудно. Подросток нахмурился, отворачиваясь к чертям от ебучих часов. Пошёл нахуй, Брайар. Пошли нахуй и его подъебы.  — Я, блядь, не пьян, ясно?  — Как скажешь, Фрэнки, — засмеялся Боб. Даже Рэй улыбнулся, качая головой. Спустя минут пять — по собственным ощущениям, не по часам, конечно! — объявился Уэй, нервно покусывающий губы. Он начал балаболить о чём-то, но Фрэнк не хотел слушать, если честно. Да и вообще разговоры стали какими-то размытыми, следить за предметом обсуждения стало сложно, поэтому Айеро просто залил в себя остатки выпивки. Ему очень везло, что в баре не доёбывались по поводу документов. Рэй спросил, где всё же пропадал Уэй последние несколько часов, на что тот просто начал взмахивать руками и восклицать о своей занятости. Судя по всему, Боб сегодня заменял Майки, сарказничая налево и направо. Айеро поймал знакомый прищур зелёных глаз, пока ребята переговаривались — Джи смеялся так высоко и мило, что злиться становилось всё труднее, даже если очень хотелось. А Фрэнк злился, вы уж поверьте — сначала Джи буквально пропал на день, а затем торчал рядом с этим странным парнем. В любом случае, стоило Уэю выйти на сцену, и думать и вовсе становилось трудно. Ладно, окей, пора хотя бы себе признать, что ухмылка Джерарда может перекрыть любую злость, возникающую в груди. Один примирительный взгляд в сторону фыркающего от недовольства подростка мог заставить его тут же успокоиться. Как это так магически работало, а? Ещё мгновение назад парень срывался на гитаре, тяжело дыша в самом начале выступления, а сейчас уже был зачарован исполнением вокалиста. Тот изредка поглядывал на гитариста из-под ресниц, топая в ритм музыки. Всё снова встало на свои места. Джи улыбался ему, а пару раз Фрэнк вновь себе позволил прокричать слова в его микрофон, подойдя близко-близко. В такие моменты гитаристу казалось, что вокруг не существовало вообще ничего, кроме этой стойки и сцены: Уэй щурился, обхватывая микрофон обеими ладонями, наклоняя его в сторону уже мокрого Фрэнка. Он прижимался боком к старшекласснику, улыбаясь себе под нос от происходящего. Песни шли быстрее, когда Айеро отдавался себя сполна, больше не думая слишком много. Пальцы болели от вчерашней репетиции, однако всё было в порядке. Всё было хорошо, потому что Джи рядом — он делил сцену вместе с ними всеми, а в особенности с Фрэнком. Делил этот момент, заряжал толпу, атмосферу. Джерард был крайне артистичен, как и всегда: он двигал ладонями, топал, ходил и подпрыгивал на сцене, тряс головой с гитаристами. Он правда выглядел таким энергичным, что это захлестнуло и Фрэнка с головой. Теперь ведь можно чуть больше, да? Они не говорили обо всём, но ведь можно, верно? Верно. Фрэнк решил, что всё напряжение между ним с Уэем могла сгладить сцена — и, возможно, алкоголь в крови, делающий Айеро таким смелым сейчас. Может быть, парень пожалеет об этом уже завтра, может, через неделю или две. Это ведь эмоции и сцена, это необъяснимая магия, все эти вещи, происходящие сейчас, останутся навсегда здесь же. Стоило закрыть глаза и податься порыву — Айеро хотел прикоснуться к Джерарду всё это время, хоть где-то украдкой или мизинцами в перерыве между репетициями. Но тот не делал никаких шагов, даже не подавал сигнал, что не против — и как же тогда Фрэнку понять? Как не оказаться полным идиотом, подбирающим своё достоинство после? Как же быть, когда так сильно хотелось хоть малейшего внимания? Ведь так тяжело сдерживаться, закрывать глаза на эту симпатию. Фрэнка магнитом тянуло к старшекласснику, даже ребята из группы это видели. Чёрт, неужели это так понятно и элементарно? Так видно, насколько Фрэнк залипал на вокалиста? А ведь он и вправду залипал: со спины в машине, с боку на репетициях и выступлениях. Любил наблюдать за тем, как он идиотски курил, как затягивался дымом, щурясь от лучей закатного солнца. У Джи такие длинные ресницы и красивые глаза, правда, Фрэнк не позволял себе смотреть в них дольше нужного, иначе непроизвольно начинал смущаться и краснеть. И вообще это странно для друга. Который поцеловал тебя за кулисой после первого выступления на сцене, но друга, чёрт возьми. Фрэнк позволил себе отпустить всё — он скакал по сцене, ловко зажимая аккорды, а затем упёрся лбом в лопатки вокалисту, не прекращая играть. Джерард не оборачивался, но очевидно чувствовал подростка, чувствовал, как тот тёрся о мокрую спину щекой, поднимаясь вверх, к плечу. Не сейчас; прерываться нельзя, прямо сейчас его важные партии, их нельзя пропускать. И ладонь Уэя с накрашенными ногтями тоже нельзя пропускать мимо себя: пальцы зарылись в запутанные волосы гитариста, а тот сразу же уткнулся в них носом, подставляя щёку. Фрэнк тёрся о ладонь, наслаждаясь слегка резкими поглаживаниями. Этого недостаточно. Нужно ещё больше. Словно бы это не Фрэнк дрочил на пальцы Уэя на своем члене. Словно бы это не он обожал наблюдать за Джи. Наверное, со стороны зала это выглядит странно и очень ненормально, однако парню наплевать. Он сохнул по Джерарду так долго, что чувствовал острую необходимость в прикосновениях. В его крови дохуя алкоголя, уж он постарался — Фрэнк просто хотел быть смелее, чтобы не сжирать себя в очередной раз за неуверенность. Поговори они раньше, все фантазии на ночь могли быть не просто воображением Айеро, а реальностью. Могли бы ведь, да? Он ничего себе не напридумывал за тем поцелуем? В любом случае, МакКрэкена больше не было видно со сцены. Вернувшись на своё место — справа от Джи, — он прокричал свою часть припева, зажмурившись. Его футболка мокрая почти насквозь, надо было брать что-нибудь на смену, а то он мог и заболеть так. Иммунитет всегда был не на стороне Фрэнка. Подросток присел на корточки, откидываясь на спину, едва ли не дрожащими от напряжения руками доигрывал свои партии, чувствуя, что нуждался в большем. Во всём большем, не только в отношении с Джи. Если заниматься чем-то, то точно музыкой — если дружить с кем-то, то больше не размениваться на море знакомых. Он словно вышел из тени спустя столько времени и чувствовал себя прекрасно. Похуй на Бёрта с его предложением, похуй на ворчащую мать. Похуй на всё, даже на предупреждения от директора. Он существовал здесь и сейчас, и это охуеннее всего. Улыбка сама по себе возникала на лице, Фрэнк открыл глаза, поворачивая голову в сторону Уэя — хотелось взглянуть на него отсюда, пока все эти люди в зале восхищенно кричали припев. Вокалист ухмылялся, его глаза вновь блестели в свете софитов, отчего внутри, в грудной клетке, прямо от легких в сердцу, распустился восторг. Джерард улыбался кому-то в толпе, а затем пошло облизнулся, вновь вернувшись к стойке — это вызвало табун мурашек по спине. Окей, возможно, Джи прекрасно знал, насколько он был сексуален, раз умело этим пользовался, судя по крикам людей. Кажется, он стал ещё чей-то влажной фантазией. Ну уж нет, так не пойдёт. Фрэнк хотел всем своим нутром, чтобы Уэй был только его — даже в данный момент, когда его облизывали взглядом с головы до ног какие-то девчонки. Впереди была заключающая песня их сет-листа. Айеро подскочил к вокалисту, едва не снося провода. Нет-нет-нет, здесь только он имел значение, он, а не фанаты. Он хотел быть главным центром внимания, это ему нужно ухмыляться и строить глазки. Айеро здесь для этого по правую руку, всегда рядом, чтобы кричать вместе текст песни в один микрофон. Пока не начались его партии, гитарист протянул руку к Джерарду, хватая его за левое плечо, проводя пальцами по груди. Наверное, сам Фрэнк выглядел как восторженный пёс, едва ли хвостом не вилял — но ему плевать на свой вид. Такой талантливый, прекрасный человек, как Джи, замечал его, и это было высшей наградой. Улыбка подростка стала шире, стоило Уэю перевести взгляд с толпы на такого маленького — особенно с высоты небольшого подиума у стойки — Фрэнка, заглядывающего ему в глаза со всевозможным, неподдельным восхищением. Джерард ухмыльнулся уголком губ, едва заметно прищурившись, и вновь прошёлся пальцами по волосам гитариста, поглаживая его у макушки. На него правда обратили внимание. Уэй ухмылялся ему, глядя довольно сверху-вниз. Парень кивнул сам себе и с улыбкой вернулся вновь на свое место, ставя ногу на усилитель, проводя медиатором по струнам с ещё большим восторгом и запалом. Он, кажется, стал ещё чуточку счастливее. Наверное, и Бёрт тут не причём. Не стоило париться из-за таких пустяков, ведь Джи обращал внимание именно на Айеро. Он гладил его по голове, смотрел именно на него после всего. Какая к чёрту ревность, если выступал Джерард с ним на сцене, а не с кем-либо ещё.

***

Рабочая неделя настала крайне отстойно: их с самого понедельника начали заваливать домашней работой, а с репетициями это как-то не особо уживалось в расписании дня. Да и чего уж тут кривить душой, приоритеты Фрэнка изменились. Теперь для него главной стала музыка, которая напрямую конкурировала с залипаниями на Уэя. Он вновь подвозил его в школу, вновь улыбался и делал вид, что, в общем-то, ни черта не произошло между ними. Ага, как же. Как будто это не они целовались за кулисами, не они терлись друг о друга на сцене. Не они были вовсе на том проклятом танцполе, когда почти поцеловались в толпе. Не они, да кого вы, блядь, обманываете. Эта недосказанность злила Айеро, он поглядывал порой недовольно на Джи искоса, когда никто не видел. Ну, то есть, какого черта? Почему из них двоих именно Фрэнк ломал голову, что за чертовщина происходила сейчас? Наверное, ему тоже стоило делать вид, будто ничего не было: ни ладоней на лице подростка, ни поцелуя после концерта, ни пальцев в запутанных волосах гитариста. Ничего это не было, поэтому ему правда стоило уже успокоиться, перестать волноваться и ждать какого-то шага от Джерарда. Никто никому ничего не должен, да? Тогда почему так неприятно, когда Уэй оставлял его без малейшего намёка на продолжение? Подросток ждал чего-то в понедельник. Ждал за ланчем во вторник, зная, что Джерард привык курить у машины вместе с братом. Однако, когда его оставили без сигнала и в среду, Айеро перестал надеяться на что-то. Видимо, в разговорах Джи не был силён, стоило взять все в свои руки и рискнуть — Фрэнк собирался позвать друга на разговор после уроков. Последним было занятие у мистера Доннована, который продолжал подозрительно пялиться на Фрэнка уже который день после выступления на выходных. Либо до него дошли слухи о том, что двое его учеников не шибко соблюдали правила школы, либо дело было в чём-то другом.  — Фрэнк, останься после урока, — сказал мужчина, когда все начали разбредаться после звонка. Как не вовремя! Майки окинул одноклассника удивленным взглядом, на что Айеро пожал плечами. Ему-то откуда знать, чего удумал Доннован. Подросток быстро сгреб всё в рюкзак, подходя к преподавателю после того, как последний ученик покинул кабинет. Начиналось всё пока что как-то зловеще.  — О чём Вы хотели со мной поговорить? — спросил гитарист, шмыгнув носом. Учитель поправил тетради, лежащие на краю своего стола и ответил довольно строго.  — О твоей успеваемости.  — А что с ней не так? — нахмурился тут же Фрэнк.  — Может быть, у тебя что-то случилось? Вопрос застал парня врасплох. Неужели по нему видно, что что-то произошло? Ну, то есть, «что-то» и вправду произошло: буллинг в школе, ссора с матерью, в которой она назвала своего сына ненормальным. Если говорить о хорошем, то его выступление с группой было пока что самым ярким событием, оно могло посоревноваться разве что с поцелуем за кулисами. Но речь сейчас шла явно не об этом.  — Фрэнк, ты скатился по моему предмету, — мистер Доннован привстал с место, пододвинул свой стул ближе к деревянной поверхности, а затем достал какие-то распечатки, — а ещё скатился по английскому языку и математике. Боюсь, если ты продолжишь в том же духе, мне придётся позвонить твоим родителям. Подросток округлил глаза, совершенно не понимая, о чём говорил мужчина. Да, он тратил гораздо меньше времени на подготовку к занятиям, но не настолько, чтоб на него жаловались преподаватели! Либо это всё очередное недоразумение, либо он чего-то точно не догонял. И с какого перепугу кто-то стал бы звонить его маме вновь?!  — Что Вы имеете в виду? — встрепенулся Айеро, вцепляясь ладонью в лямку рюкзака на плече. — Я не мог скатиться по этим предметам. У меня твердая «B» за последние тесты и проверочные.  — В том-то и дело. Это хороший результат, но не отличный, — мужчина откашлялся, смотря на ученика строго через толстую призму очков. — Ты можешь лучше, я знаю.  — Но это не повод звонить моим родителям! Это не «C» и не «D».  — Не понижай свою планку, Фрэнк, — воскликнул мистер Доннован.  — Я и не понижаю, просто у меня появилось дело, которому я готов посвящать больше времени, чем учебе. Разве это плохо? Лицо учителя поменялось — он поджал губы, едва заметно приподнимая брови. Что ему вообще нужно было? С какого перепугу теперь родителям хорошистов звонили по поводу успеваемости? Это какая-то шутка? Подросток надеялся, что преподаватель не увидит в этом такую уж проблему. По крайней мере, сам Фрэнк ничего в этом такого не видел, но смену приоритетов не отрицал.  — Что же может быть важнее эссе по истории литературы? Ты и Майкл не сдали его мне до сих пор, между прочим! Конечно, Фрэнк ничего не сдал. Ему и сдавать нечего, как и Майки — они оба были заняты на выходных то репетициями, то выступлением. Какое тут эссе, когда их обожала толпа, выкрикивая текст песен! Да и Майки сам по себе обычно пропадал после занятий на работе, так что долгов у него наверняка было ещё больше. Фрэнк громко вздохнул, нахмурившись сильнее — ему предстояло отстоять свои личные границы.  — Мы теперь играем в группе, — выдохнул он, поднимая глаза на учителя. Раздражительность подогревала его уверенность в себе. — Я и Майки играем в группе его брата. И недавно у нас были первые выступления, и они набрали довольно много народу. Мы были заняты, поэтому не сдали вам эссе, но обязательно сдадим на этой неделе. — Но вы все ещё учитесь в школе, Фрэнк. У вас есть обязанности. Какими бы «рок-звездами» вы не были, вы всё ещё школьники. Мистер Доннован был озадачен сверхуверенным Фрэнком, что обычно не выражал особо эмоций в разговорах. Айеро был долгое время закрытым подростком, не снимающим наушники на перерывах. Мужчина знал его ещё со средней школы, поэтому резкие перемены в ученике его, очевидно, удивили. Он ответил учтиво, хотя гитарист продолжал звучать уверенно и твёрдо. — Да, Вы правы, я учусь в школе. И у меня впервые здесь появились друзья и дело, в котором меня поддерживают, так что нужды проводить всё свое время за учебниками я не вижу. Я хорошо учусь, и Вы не имеете права беспокоить моих родителей из-за этого. Маме и так тяжело, а папа на это в любом случае повлиять не сможет. Судя по выражению лица преподавателя, парень заткнул его окончательно. Внутри подросток ликовал, хотя и такое отношение к нему по-прежнему бесило. Какого чёрта за него решали, что он мог и как хорошо мог справиться с этим? Айеро сжимал лямку рюкзака в кулаке, продолжая хмуриться. Возразить преподавателю было как будто и нечего.  — Есть ещё что-то, о чём Вы хотели поговорить?  — Нет, — преподаватель немного смягчился, оставаться таким же строгим у него больше не получалось.  — Тогда я пойду. До свидания. Никто был не в праве осуждать за его приоритеты, в особенности мистер Доннован! Почему когда у него правда возникали проблемы, никто из взрослых не приходил на помощь? Где вот эта хваленая учительская забота, где было их внимание, когда Рэя заставили подстригаться из-за жвачки? Где они были, когда директор сделал выговор парню из-за жалобы Джейсона? Тогда никто за тихоню Фрэнка не вступился. Просто он не понимал, зачем делать вид, если тебе плевать. Мистер Доннован не был плохим человеком или типа того, он был простым учителем, который беспокоился за успеваемость. Но тогда почему это беспокойство было таким однобоким? Почему, когда дело касалось здоровых взаимоотношений в классе, никто из педагогического состава не волновался об учениках? Это и бесило Фрэнка больше всего. Дело было не в мистере Донноване, а в общем безразличии. Ребята ждали его на парковке, благо, ещё не все разошлись-разъехались. Рэй переговаривался с Майки, Джерард вроде как донимал дремлющего на заднем сидении Боба. Из школы Айеро вышел безумно удрученным, но победителем. Однако, говорить об этой ситуации ни с кем не хотелось, да и в целом он не был больше настроен на беседы, просто хотелось помолчать в компании друзей. С Джерардом не поговорить, так что и в четверг эта ситуация не прояснилась. Торо попытался разузнать, почему Фрэнк так задержался, но особо настаивать не стал — Майки вовремя осадил, покачав головой. Ловить встревоженный взгляд старшего Уэя через зеркало дальнего вида приятно, но не так было бы приятно, как разобраться с этим идиотским игнорированием слона в посудной лавке. Фрэнк так устал от всего этого дерьма. Они должны поговорить в ближайшее время, лучше даже завтра. Четверг закончился угрюмо: молчаливый ужин и дописанное эссе порядком потрепали парня после сегодняшнего разговора с учителем. Мама была довольно добра, отчего-то особо говорлива, но Фрэнк воздержался от нервозности в ее сторону. Ей не стоило знать о произошедшем. Женщина упомянула вскользь, что в эти выходные парню придется как-то ночевать одному в доме — не то чтоб это было проблемой, но мама решила, что важно предупредить. Куда она уходила, Айеро не задавался вопросами. Наверное, так даже лучше.

***

— Фрэнк, ты спишь? Последнее, что помнил парень, так это то, что он бухнулся на кровать и поспешно уснул при свете ночника. Едва разлепив веки, гитарист сонно промычал. Шипела рация, откуда слышался очень тихий и приглушённый голос. Фрэнк хотел было уже что-нибудь буркнуть в ответ, пока до него не дошло — его вызывал Джерард.  — Нет. Уже точно не сплю, — прогнусавил Фрэнк, стоило ему дотянуться до Уокки-Токки. — А… эм… который час? Из динамика послышалось тяжелое дыхание Джи, пока подросток пытался сфокусироваться на электронных часах у прикроватной тумбы. Красное пятно плясало перед глазами, пока сонный Фрэнк не надел очки на переносицу. Часы показывали половину первого ночи.  — Мне кажется, паршивее я себя ещё никогда не чувствовал. Я такой придурок, даже тебя разбудил.  — Нет-нет, все хорошо, Джи, — затараторил Айеро, резко просыпаясь. Джерард звучал так разбито, словно они снова сидели на обрыве, и вокалист говорил о своей матери. — Все в порядке, я здесь. О чем ты хотел поговорить?  — Мне стало хуево, я без понятия, что делать. Черт, я ничего уже не понимаю. Мама орет больше обычного, я так уже устал от этого всего. Уэй так тяжело вздохнул, что у гитариста горестно оборвалось что-то в груди. Наверное, Джерард ещё ни разу не звучал настолько грустно в присутствии Айеро. Это разбивало ему сердце — а что же в итоге разбивало сердце самому Уэю? Он говорил о маме и ссорах, что наверняка было главным триггером для такого состояния. Нет, правда, Фрэнк хотел помочь другу, но не знал, как именно. Главное, чтобы Джи не наломал дров сейчас, где бы ни был.  — В смысле физически устал? Или…  — Я не знаю. Просто делать вид, что ничего не происходит, уже заебало, Фрэнки. Заебало делать вид. Вот оно что. Губы подростка задрожали, стоило Уэю произнести эти слова. Какой же он был идиот, господи, он такой кретин. Из-за своего поганого эгоизма он совсем не обращал внимания на состояние Джерарда — а тот притворялся все эти дни. Притворялся, что всё в порядке, хотя выслушивал о себе раз за разом неприятные вещи. И ведь если подумать, отрешение Джи тоже было странным, потому что он раньше был относительно тактилен и внимателен. За последние дни они не особо даже общались, потому что Уэй не хотел переносить все свои переживания на Фрэнка. Какой же он эгоистичный придурок.  — О-окей, так, — голос дрогнул, отчего Айеро прочистил горло, садясь на кровати, — а кто-нибудь рядом есть? Майки или…  — Нет, я один в машине сижу. Не хочу никого будить. Он ещё и с Майки об этом наверняка не говорил. Вызвал Фрэнка по Уокки-Токки, потому что смог довериться только ему. Казалось бы, ещё несколько часов назад подросток видел вокалиста взволнованным и улыбающимся. Разговаривающим с друзьями.  — Я здесь, Джи. Я рядом. Хочешь, я сбегу к тебе?  — Нет! — вырвалось у Джерарда громче, чем он думал. — Ну, то есть, не надо. У тебя после той ситуации и без того дохуя проблем. Повисла тишина. Фрэнк понимал, что ему нужно что-то сказать, как-то успокоить, но в голове словно все мысли испарились. Что же ему делать? Что говорить? У Джи всегда находились слова поддержки, даже если он не был в подобных ситуациях. Айеро же молчал в трубку, слыша дрожащее дыхание друга. Фрэнк громко вздохнул, рассматривая тени на полу. Он должен сейчас поддержать и без того потерянного Джерарда.  — Ладно, может я не самый лучший в мире друг. Но я знаю, что порой бывает хреново просто так. Не знаешь, в чем причина, просто чувствуешь себя отвратительно. Но это пройдёт скоро, я уверен. Все дерьмо рано или поздно проходит. Меньше всего он ожидал услышать всхлипы из динамика. Тихие, едва различимые, но всхлипы. Уэй плакал, будучи таким разбитым. Подросток продолжил, понимая, что кому-то сейчас нужно быть сильнее, и этот ком в горле следовало просто проглотить.  — Я знаю, что тебе больно, Джи. И я знаю, что ты стараешься изо всех сил. Ты так много сделал для группы, для нас всех. Для Майки. Просто подожди немножко, и все снова станет замечательно. — Я без понятия, что делать дальше даже касаемо группы. После конкурса нам никто ничего, кроме Джеффа, не предлагал. Куда дальше двигаться? Ни черта уже не понимаю. Как хоть в чём-то снова стать уверенным? — Ты делаешь все верно. Мы выступили дважды, хей, не каждый коллектив этим похвастаться может, знаешь ли. Иронично, как же, блядь, иронично, что Фрэнк и сам задавал парню этот вопрос — сам не понимал, как обрести уверенность в себе. А теперь Уэй всхлипывал, не понимая, что ему делать. На его плечи свалился груз куда больший, чем он представлял. Скажи ему «притворись, что уверен в себе», но это ни грамма поддержки не принесет, ведь притворялся он, судя по словам и нынешней истерике, давно и умело. Притворство не поможет.  — Все будет хорошо. Все пройдёт, я обещаю.  — Точно?  — Точно, Джи. Ты большой молодец. Я… — голос вновь дрогнул, на глазах начали наворачиваться слезы. — Я очень рад, что встретился с тобой.  — Я тоже, Фрэнки. Парень усмехнулся, услышав такие слова от Джерарда. Он точно заслуживал всего самого наилучшего, Айеро просто обязан поддержать его. Если уж не знаешь, как помочь, то всегда можно хотя бы просто поддерживать, хвалить и быть рядом. Черт, сердце Фрэнка сейчас не выдержит этого всего и просто разорвется на кусочки. Он улыбнулся, чувствуя, как по щекам скатывались слезы. Голос всё ещё не должен выдавать его — Фрэнк должен быть сильнее. В голову пришла невероятная идея, которая наверняка могла поднять Джи настроение. К тому же, гитарист уже задолжал Уэю одну ночевку.  — Если хочешь, приходи в воскресенье ко мне. Мама куда-то уходит на всю ночь, будем как тогда смотреть ужастики и закажем пиццу.  — Было бы здорово. Он мог засунуть свое дурацкое эго куда поглубже и отложить этот разговор о поцелуе на потом. Когда оно случится? Не важно, ведь Джерард, очевидно, был не состоянии об этом думать во всем этом балагане. Свободная ладонь стиснула ткань пододеяльника — хотел бы Фрэнк обнять его, успокоить и укрыть Джерарда теплым пледом из заботы, булочек из кафетерия и кофе. Да, определенно, завтра он купит ему обед, угостит кофе, а затем обнимет так крепко, чтоб все беды и невзгоды показались такими далекими. Фрэнк желал всем своим разрывающимся на части сердцем добра Джи, чтоб тот просто жил свою жизнь, наслаждался ей и ни о чем не беспокоился.  — Ладно, нужно идти домой, а то завтра ещё на уроках торчать. Нужно спать. Извини ещё раз, что разбудил, — голос Джерарда уже звучал хрипло, но гораздо спокойнее; он успокаивался. Айеро был безумно рад, что друг не сдерживал себя, позволил поплакать и выговориться — хотя бы ему, если не брату.  — Все нормально, не переживай. Не грусти, завтра все будет получше, верь мне. Из динамика впервые за их разговор послышался тихий смех, заставляющий Фрэнка улыбнуться шире. Он представил, как блестели глаза вокалиста сейчас и подавил желание поцеловать его. Прямо в опухшие от плача губы, а затем поцеловать в уголки глаз, чтобы стереть влагу. Если Айеро и хотел, чтоб Джерард краснел, то только от смущения — или возбуждения, — но никак не от слез.  — До завтра, Фрэнки.  — До завтра. Отложив рацию на столик, парень вновь плюхнулся на кровать. Он вытер рукавом пижамы слезы и улыбнулся уголками губ. Фрэнк пообещал себе быть менее эгоистичным и думать больше о Джерарде.