***
Розово-сопливое настроение осталось в пределах чангюновой квартиры. Кихён продолжает не изменять своим привычкам и спускается по каменной лестнице в морг за полчаса до начала смены. Белые стены встречают судмедэксперта привычным безмолвием. Кихён уже в халате, в маске и перчатках, личные вещи оставил в ординаторской. Он окинул взглядом лабораторию. К нему незаметно и внезапно подкралось осознание — а ведь смена Ёрым ещё не закончилась. От женщины ни слуха ни духа, Кихён, прислушиваясь, подкрался к двери, ведущей в непосредственно морг. И вздрогнул от неожиданного смеха, высокого, звонкого и малость не здорового. Это означало, что всё в порядке — мужчина выдохнул и отошёл от металлической двери на безопасное расстояние. Немного погодя эта самая дверь отворилась, из неё выплыла хрупкого телосложения женщина. Волосы кудрявые, длинные, пепельного цвета, они топорщились во все стороны — такие непослушные — и обрамляли миловидное аккуратное личико. Ёрым действительно очаровывала своим видом, только за стенами районной больницы, когда руки её не держали пилу, а глаза лихорадочно не блестели. В пределах этих скудных стен, что таят за собой разного рода недуги и одно сплошное недовольство, Ёрым — местная ведьма, бледная как поганка колдунья, в какой-то степени сумасшедшая. Вообще, каждый из медицинского персонала при своих тараканах в голове, но что касается местных патологоанатомов… И Кихён, и Минхёк отличаются от женщины мало чем. Ёрым встретила Кихёна лестной улыбкой и тут же заворковала, не давая коллеге возможности даже поздороваться: — Мистер Ю, мои рабочие часы подошли к концу, как жаль, — конечно, ей было ни капли не жаль, потому что хорошенько повеселиться она успела в срок; Ёрым картинно приложила ладонь ко лбу, улыбка при этом не сползала с её хитрого лица. — Поэтому судмедэкспертиза остаётся за вами. — И вам добрый вечер, — язвительно отвечает Кихён. На этом их разговор закончился; Ёрым спустила маску на подбородок и буквально выпорхнула одуванчиком из лаборатории, отправляясь наверх, в ординаторскую. Пока Юки прибирал инструменты, он засмотрелся на очередную жертву смерти в чёрном капюшоне с косой (хотя, скорее, это была жертва пепельной ведьмочки). Конечно, на труп, которому уже как минимум двенадцать часов, смотреть — занятие не из приятных. Но внимание Кихёна привлекли не сломанные под неестественным углом конечности и не синеющие пятна, а то, с какой поразительной аккуратностью мисс Ёрым обращалась с трупом, точно с хрупкой фарфоровой куклой. Таким аккуратным надрезам завидовал даже Кихён. Ещё бы Ёрым не оставляла после себя такой беспорядок на рабочем столе — ей не было бы цены. Мужчина одёрнул себя и зачехлил труп обратно. Он решил дождаться Минхёка, который должен прийти с минуты на минуту. — Ты весь сияешь, Юки! Походу, у патологоанатомов пунктик такой — не здороваться, не желать доброго утра или вечера и вообще игнорировать формулы речевого этикета. Минхёк лучезарно улыбался, и этой улыбкой он быстро заразил и Кихёна. У последнего появилось желание обнять коллегу, но мужчина воздержался. — Правда так думаешь? — мечтательно спрашивает он, наблюдая за тем, как Минхёк прихорашивается в зеркале. Судя по мокрым волосам Ли, на улице сейчас заливал дождь. В помещении без окон, разумеется, его не было ни видно, ни слышно. Вместо ответа, Минхёк притянул Юки к зеркалу. Тот увидел на своих не скрытых за маской щеках лёгкий румянец. Глаза не были похожи на стекляшки даже при таком освещении — они словно ожили, словно пробудились после долгой зимней спячки, которая плавно перетекла в весну и лето. Даже кожа казалась не такой тонкой и бледной, напротив, более естественной для того, кто бывает на солнце крайне редко. Под глазами всё ещё залегали тени многолетней усталости, но они были не так заметны, будто бы их заштукатурили макияжем. Хотя Кихён на работу не красится никогда. — И вправду. — Кихён тихо хихикнул в кулак и развернулся к Минхёку, смотря прямо в глаза. — Может, расскажешь, в чём дело? — вкрадчиво спрашивает Минхёк. — Вроде всё как обычно. — Кихён отмазался от развёрнутого ответа. — Просто, мне удалось выспаться. Вот и всё. — Что-то слабо верится, что дело только во сне. — Минхёк складывает руки на груди и отходит к столешнице, на которой лежал пакет с кровью. Многозначительно осмотрел тёмно-красную субстанцию и глубоко вздохнул. — Слушай, мне правда интересно. Что там у тебя на личном фронте? Всё замечательно? Только не ври мне, говори как есть. — затараторил Минхёк в своей привычной манере. — Это Чангюн, да? Только не говори, что ты правда… ох, хотя нет, я же сказал тебе, чтобы ты говорил всё как есть. Так что у вас там? Всё налаживается? Скоро свадьба на луковых кольцах? — Минхёк, — предупреждающе повысил голос Кихён. Когда коллега наконец заткнулся, спокойно продолжил: — С чего ты вообще взял, что это Чангюн? — Я видел его машину на парковке, — усмехнулся Минхёк, а Кихён мысленно прописал себе по лицу пару ласковых. — До этого мы ещё с ним созванивались, — тем не менее, продолжил Ли. — Поэтому я знаю, что сегодня он выходной. Господи, никто в здравом уме без причины не потащится на работу в свой выходной, только если за это он получит вагон золотых слитков! Он тебя подвёз, да? Ты ночевал у него? Кихён делает медленный и глубокий вдох — невозможно. Невозможно противиться излишней догадливости Минхёка. Последний внимательно глядел на него исподлобья. — Да и да. — выдыхает Юки. И этого более чем достаточно, чтобы Минхёк всё понял. Чтобы любопытный до невозможности Минхёк сделал для себя выводы. Коллега расплылся в радостной улыбке. Кихён отнюдь не разделял его радости — он не находил себе места после признания. Хотя лучше уж так, чем Минхёк «ненароком» застал бы их с Чангюном в двести седьмом. Или их с Чангюном, держащимися за руки. Или целующимися в авто, как это было буквально сегодня — очень опасно. Просто их с Чангюном, рядом, бок о бок — Кихён тогда на месте сгорел бы от стыда. — А теперь давай уже работать, — спустя какое-то время добавил Кихён. — Нет, ты подожди. — Минхёк перехватил коллегу за запястье. — Лично я считаю, что это нужно отметить. Ну, то, что вы с Чангюном теперь вместе. Поэтому… так, когда у нас выходные общие… О, как раз послезавтра! Так вот, в воскресенье… господи, я просто обязан отметить то, что два моих почти лучших друга сошлись! Отказ не принимается. Передашь Чангюну утром. Хотя нет, я сам передам. — Господи, Ли Минхёк. — У Кихёна вот-вот лопнет терпение. — Ты невыносим! — Я знаю. Ах да, судмедэкспертизу проведёшь ты. — Минхёк щёлкнул Юки по носу. — Я удивлён, почему ты ещё не стоишь за приборами. А мне ещё нужно придумать тысячу и одну отмазку перед Даён. Она наверняка как всегда узнает всё самой первой, кровопийца. Кихён закатил глаза и принялся изучать внутренности недавно вскрытого трупа.***
Кихён дожидался в ординаторской, пока Минхёк не уйдёт первым. Больше он никого не ждал утром субботы. Дождь лил как из ведра всю ночь, на дорогах образовались целые океаны мутной воды, в которой отражался свет фар проезжавших мимо машин. Мужчина и представить себе не может, как будет добираться до дома. Вдруг он словил себя на мысли — последний раз он был дома в четверг утром. Судмедэксперт внимательно смотрел себе под ноги. Последнее, о чём он мечтал на данный момент — промочить ноги, что в тонких осенних сапогах было вполне легко осуществимо. А первое, о чём он грезил прямо сейчас — оказаться в домашнем тепле, пусть и в одиночестве. Подъехавший чёрный автомобиль Кихён замечает только тогда, когда ему два раза сигналят. У мужчины душа ушла в пятки, он остановился, повернув голову в ту сторону. Странно, они вроде бы не договаривались встретиться сегодня. Об этом Юки и говорит Чангюну, когда садится на переднее сидение, сложив на колени рюкзак. В ответ — смешок, мол, а что, разве всегда надо договариваться о встречах. Чангюну никто не указ, он может приехать к Кихёну когда захочет и куда захочет. — Хочу спать, умираю, — жалуется Кихён и откидывается на спинку сидения. — У меня выспишься, — звучит тоном, ясно дающим понять, что и сегодня Кихён к себе домой не вернётся. — Чангюн, ты издеваешься? Я хочу спать у себя дома один. — Ты будешь в квартире один, я буду на работе, — заверяет Чангюн. — А что касается «у себя дома», то… считай мой дом своим, тоже, — на лице Има расплылась широкая улыбка. — Ты издеваешься надо мной, — обессиленно заключил вывод Кихён, вызвав у нейрохирурга приступ смеха. Но на самом деле он был даже рад приезду Чангюна. Кихёну совсем не хотелось мокнуть под дождём без зонта. Стихия за окном не утихала, крупные капли барабанили по лобовому стеклу; дворники еле поспевали очищать стекло от воды. В салоне автомобиля — поп-музыка из магнитолы, тепло, потому что включен подогрев, и спокойно, потому что рядом Чангюн. К которому хочется тянуться. И пока они стояли на месте, Кихён пользуется шансом, он тянется — тянутся и к нему тоже. Пока не останавливаются на паре миллиметров друг от друга. Кихён первым сокращает расстояние, первым целует. Своеобразная благодарность — у патологоанатомов ведь не всё как у людей. — Минхёк уже сказал тебе? — этим вопросом Кихён разрывает поцелуй и выпрямляется, глядя перед собой на крыльцо главного входа. — Да, — коротко отвечает Чангюн. — Тебе хочется идти к нему? — Нисколько, — признаётся Кихён и мотает головой в разные стороны. — Но он ведь не отвяжется. И они оба засмеялись в унисон.