Любовь и другие несчастья

      Драко Малфой чувствовал себя так, словно вот-вот замёрзнет насмерть. Этим утром он в очередной раз удвоил дозу зелий перед уходом в Министерство, но их эффективность исчезла в тот момент, когда Грейнджер решила прикоснуться к нему. Он всегда был очень осторожен, стараясь держать её подальше от себя.       После нескольких месяцев агонии ощущение её рук на теле всё внезапно исправило. Кожа девушки была тёплой и нежной, а её прикосновение вернуло цвет в мир. Попытки отогнать её от себя посредством оскорблений можно приравнять к смерти. Он с таким же успехом мог бы вырвать своё сердце из груди и вручить ей. Каждая клеточка тела кричала о том, чтобы он притянул её ближе, зарылся лицом в её нелепые волосы и позволил боли утихомириться, хотя бы на мгновение.       Когда Драко вышел из камина, в поместье было ужасно темно, но Люмос Максима не смог осветить комнату, и он с замиранием сердца понял, что почти ничего не видит.       — Миффи, — позвал он, и в комнате появился домашний эльф.       По крайней мере, он предположил, что эльфийка внезапно появилась, но сопровождающий аппарацию звук не последовал.       — Принеси моё зелье, удвой текущую дозу.       Желудок скрутило при мысли о том, чтобы проглотить ещё хоть каплю этой мерзкой дряни. Он выпивал почти пинту каждые шесть часов. Снова появилась Миффи, заламывая пальцы на руках.       — Миффи очень жаль, но зелья не хватит, чтобы удвоить дозу. Миффи принесла только на полторы дозы.       — Отлично, — рыкнул он, выхватывая большой стакан из её рук. — Иди к Дженкинсу и скажи ему, что мне понадобится ещё одна порция в ближайшие шесть часов. И скажи ему, что мне снова нужно увеличить дозу.       Миффи испарилась, и Драко на мгновение привалился к каминной полке, прежде чем поднести стакан к губам.       По вкусу и ощущениям зелье было похоже на личинок. Оно ползло и пузырилось, скользя по его языку и вниз по горлу. Запах сравним со смесью крови, грязи и вонью общественного писсуара, а на вкус напиток напоминал пюре из лимонной кожуры и сардин. Драко заставил себя не выблевать содержимое стакана на обюссонский ковёр. По собственному опыту он знал, что, когда зелье возвращается вверх по горлу, становится ещё хуже.       Как только оно оказалось в желудке, парень сомкнул веки и почувствовал, что напиток начинает действовать. Драко перестал дрожать, и в комнате стало теплее, он снова открыл глаза.       — Драко? — он обернулся и увидел мать, пристально смотрящую на него.       Выражение её лица было напряжённым, а кожа — бледной. Посмотрев вниз, он понял, что она смотрит на стакан в его руке. Малфой тут же спрятал его за спину.       — Ты рано вернулся. Всё хорошо? — её голос дрожал.       Он всегда дрожал, когда она говорила с ним. С тех самых пор, как он, ослепший, вошёл в гостиную и попросил Миффи принести ему зелье. Выпив его, он понял, что стоит перед родителями, которые смотрят на него в немом ужасе и с пониманием. Мать плакала в своей комнате несколько дней.       Он проигнорировал её вопрос.       — У меня сегодня была интересная встреча с Грейнджер, мама, — начал он, взбешенный её предательством. — В офисе Эмелиори Богфельд.       — О, — беспечно выдавила Нарцисса. — Ну, они обе работают в одном отделе, и полагаю, что нет ничего необычного в том, что они могут встретиться. Что ты делал в Отделе магических существ? Я думала, что сегодня ты отдохнёшь, ведь зелья подействовали впервые за несколько дней.       Нарцисса многозначительно посмотрела в сторону сына.       — Ну, раз уж все карты раскрыты... ты прекрасно знаешь, почему я там был.       Выражение лица матери оставалось невинным, как будто она понятия не имела, о чём он говорит.       — Ты же понимаешь, это Грейнджер. Я не знаю, откуда ты знаешь, но я знаю, что ты знаешь, и теперь, благодаря тебе, знает и она. И я пошёл туда, потому что Грейнджер была там, и… — он замолчал.       Он не хотел говорить матери, как непреодолимо его влекло к бывшей гриффиндорке, или о том, как его охватывала непрекращающаяся паническая атака, когда он слишком долго не видел Грейнджер.       — Теперь она знает? Что она сказала? Она поможет тебе? — Нарцисса с неугасаемой надеждой в глазах подошла ближе к нему.       — Нет, — ледяным тоном оборвал Драко. — Она не станет. Я позаботился об этом. И если ты ещё раз попытаешься вмешаться, мама, клянусь, я уйду куда-нибудь и там умру, и тебе придётся похоронить пустой гроб.       Он бросился прочь. Даже не останавливаясь, он понял, что Нарцисса Малфой вновь заплакала.       Добравшись до своей комнаты, Драко запер дверь и опустился на пол.       — Тяжёлый день? — из тени донёсся ровный голос.       Драко запрокинул голову, встречаясь взглядом с Блейзом.       — Что тебе нужно, Забини?       — Мне? Ничего, — спокойно ответил Блейз. — Я пришёл, потому что услышал сегодня очень увлекательную историю и подумал, что тебе будет любопытно. Похоже, какой-то не служащий Министерству волшебник наколдовал огненный шар и взорвал им дверь кабинета Эмелиори Богфельд. Не думаю, что ты знаешь какие-либо подробности, я слышал, ты был в Отделе магических существ.       Драко холодно посмотрел на Забини.       — Кроме того, сегодня вечером я зашёл к Гермионе Грейнджер, чтобы заверить её в моей постоянной поддержке Закона о Правах Оборотней, конечно. К моему удивлению, она покинула офис сразу после обеда и больше туда не возвращалась. Понятия не имел, что она вообще может уйти с работы, я думал, что она сидит там безвылазно.       — Заткнись, — рявкнул Драко.       — Полагаю, ты знаешь, где она живёт, не так ли, Драко?       — Заткнись, Забини!       — Должно быть удобно всегда иметь возможность найти её. Ты ведь чувствуешь Грейнджер? Когда она спит или бодрствует. Когда она счастлива… Я слышал, что она была в кабинете Эмелиори, когда дверь взорвалась. Она испугалась? Ты почувствовал это?       — Я сказал, заткнись! — взревел Драко.       Он вскочил и бросился к другу, замахнувшись кулаком на самодовольную рожу Забини, размахнулся и провёл рукой по воздуху. Забини исчез. Вернее, его там вообще не было.       Ещё одна галлюцинация.       Драко упал на кровать. По крайней мере, на этот раз это была не Грейнджер. Обычно это была именно она, и прошлой ночью тоже. Один и тот же разговор из раза в раз. Она стояла в изножье кровати и с отвращением глядела на него, скривив лицо, повторяя все гадости, которые он когда-либо говорил ей. Рассказывая ему, как он заставлял её кожу покрываться мурашками. Задирая рукав рубашки и показывая слово, вырезанное на её руке, напоминая о том, что он был там, что он стоял и смотрел. А затем спрашивая, действительно ли он собирается лишить её любого права на счастье, заставив её образовать с ним связь. Потом она плакала и упрашивала его оставить её в покое. А потом исчезала.       Это так опустошило Драко, что он с трудом поднялся с постели и отправился в Министерство. Он должен был увидеть её собственными глазами. Посмотреть, сможет ли он помочь ей с Законом в последний раз. Наблюдать, как она улыбается в уверенности и удовлетворении тем, над чем они сейчас работают.       А потом всё полетело к чёрту.       И теперь она знала.       Казалось, что остатки контроля ускользают. Когда Грейнджер уставилась на него, тревожно покусывая нижнюю губу, он понял, что она будет чувствовать себя обязанной спасти его. Как она пыталась спасти домашних эльфов, оборотней и кентавров, ему стало тошно при мысли, что он будет просто ещё одним пунктом в списке вещей, ради которых она чувствовала себя морально обязанной пожертвовать своей жизнью и благополучием.       Поэтому он поливал её грязью и оскорблениями, какие только мог придумать. Он тыкал её лицом в каждое уязвимое место, какое когда-либо находил. И он чувствовал, когда это работало.       Драко лежал в постели и мечтал поскорее умереть. Он не хотел давать Грейнджер время, чтобы прийти в себя и наброситься на него с праведным намерением спасти его от самого себя. Он не знал, хватит ли у него сил, чтобы оттолкнуть её.       Вытащив палочку, он наложил на дверь все известные ему защитные и запирающие заклинания.       Холод снова охватил его. Он перевернулся на другой бок и стал молиться, чтобы сон поскорее пришёл.

***

      Нарцисса Малфой сидела под дождём на ступеньках, ведущих в квартиру Гермионы Грейнджер, целый час, прежде чем тёмноволосая ведьма вернулась домой.       Бедняжка была так поражена, что чуть не выронила стопку книг, которую левитировала позади себя.       — Миссис Малфой?       — Мисс Грейнджер. — Нарцисса старалась выглядеть достойно, накладывая на себя чары для сушки одежды. — Я уверена, вы знаете, почему я здесь. Мне нужно поговорить с вами о моём сыне.       — Конечно, — согласилась Гермиона, отпирая входную дверь и приглашая её войти. — Я просто была в библиотеке, пытаясь лучше разобраться в происходящем.       — Да. Конечно. — Нарцисса кивнула и последовала за Гермионой в гостиную.       Они с мисс Грейнджер встречались много раз за эти годы, благодаря их совместному спонсорству Программы по Воспитанию Оборотней, и со временем их отношения потеряли напряжение прошлых обид и стали менее натянутыми. Однако прежнего знакомства было недостаточно, чтобы преодолеть чувство неловкости, которое Нарцисса испытывала, явившись в дом Гермионы с явной целью умолять спасти её сына.       — Надеюсь, вы не обиделись, что я попросила Эмелиори Богфельд подойти к вам вместо меня, — неловко пробормотала она, стоя у камина. — Я подумала… что, учитывая вашу с Драко историю отношений, было бы лучше привлечь третью сторону, по крайней мере, чтобы объяснить… сложность всего.       — Конечно. Мисс Богфельд больше других подходит на роль человека, способного разъяснить все тонкости. У неё большой опыт по части магических связей. Я, вероятно, была бы больше застигнута врасплох, если бы вы попытались объяснить ситуацию сами.       Нарцисса с облегчением кивнула.       — Что ж, приятно знать. Я слышала, вы потом столкнулись с Драко… — осторожно начала она.       Гермиона напряглась.       — Да, — призналась девушка. — Он кажется… расстроился, что я обо всём узнала.       — Он был немного огорчён, когда вернулся домой, — заметила Нарцисса.       Она помолчала несколько мгновений, собираясь с духом.       — Мисс Грейнджер, как вы, конечно, знаете, мой сын очень много значит для меня. Вы понимаете, что я готова рисковать, чтобы защитить его, и эта ситуация не исключение. Он уверен, что вы никогда не сможете ответить ему взаимностью, и поэтому решил умереть, даже не пытаясь убедить вас. Я хотела бы уважать желание моего сына, но прежде чем отступить, я должна спросить, есть ли какой-то шанс спасти его.       Гермиона выглядела озадаченной.       — Я понятия не имела, что Малфой проявляет ко мне хоть какой-то интерес, — призналась Гермиона, выхватывая книгу из верхней стопки и нервно вертя её в руках. — Когда мы сегодня разговаривали, он сказал, что ненавидит меня. Сказал, что иметь в себе существо, тянущееся ко мне, — это самое мерзкое, что когда-либо случалось с ним. Основываясь на том, что я узнала из своих исследований, я понимаю, что он в основном лгал. Но, в то же время, эта мысль никак не вяжется с образом Драко Малфоя, которого я знала до этого.       Нарцисса сдавленно усмехнулась.       — Он сказал, что ненавидит вас? — Она без приглашения опустилась в одно из кресел Гермионы, чувствуя, что сейчас упадёт в обморок. — Драко был влюблён в вас уже много лет, возможно, дольше, чем он думает. Он постоянно говорил о вас. Все школьные каникулы и письма от него были полны историй о конкретной гриффиндорке. Грейнджер такая, Грейнджер сякая, и как он собирался победить вас в отметках, и ваше выражение лица, когда он отвечал на вопрос по Зельям. Я была с ним, когда Пожиратели Смерти атаковали Чемпионат по Квиддичу на четвёртом курсе, он побелел как полотно, когда понял, что они нацелились на магглорождённых.       Нарцисса поняла, что говорит бессвязно, и спохватилась:       — Я не прошу вас разом забыть обо всех тех плохих словах, которые были сказаны в вашу сторону. Тем не менее я надеюсь, вы поймёте, что сын держал вас на расстоянии, потому что заботился.       Гермиона прикусила нижнюю губу и нервно провела руками по обложке книги, лежащей у неё на коленях.       — Сегодня я проводила кое-какие исследования. Основываясь на ответах Эмелиори, я поняла, что он отчасти вейла. Это необычно, что черты этих существ появляются в более поздних поколениях? В каком поколении он вейла?       — Да, — Нарцисса кивнула. — Черты вейлы берут корни с моей стороны, у Блэков был брак по договорённости, и они решили не проводить церемонию соединения в своей семье… они преследовали… другие интересы. Из-за этого моей матери было позволено сформировать связь с вейлой, и родилась я. Это было не совсем допустимо, но…       — О, — выдавила Гермиона, слегка порозовев от такого поворота событий. — Вот почему вы так отличаетесь от своих сестёр. — Она указала на волосы Нарциссы.       — Да. — Нарцисса кивнула, сама слегка покраснев — она никогда не делилась этими подробностями с теми, кого не знала близко. — Как бы то ни было, Драко на четверть вейла, как и миссис Делакур-Уизли, но эти черты проявились в нём сильнее, чем должны были. Я встречалась с целителем, который специализируется на частичных проявлениях вейлы. Он считает, что война, скорее всего, стала катализатором. Драко тогда только достиг совершеннолетия, и трудности… под гнётом произошедшего он, сам того не ведая, воспользовался магией вейл, текущей в его крови.       Гермиона задумчиво кивнула.       — В этом есть смысл. По дороге домой я заглянула в архив Министерства. Судя по записям, после войны произошёл всплеск магических связей.       Молчание затянулось на несколько минут — каждая ждала инициативы со стороны второй. Наконец, Гермиона заговорила:       — Миссис Малфой… — она слегка запиналась. — Я бы хотела помочь Драко, но… я солгу, если скажу, что испытываю к нему какие-то чувства, кроме уважения к его послевоенным усилиям по восстановлению порядка в магической Британии. Я знаю, вы не это хотели услышать.       Нарцисса другого ответа и не ожидала, но услышав такие горькие слова, почувствовала себя так, словно её ударили бладжером. Кровь отхлынула от лица, женщина попыталась отвести взгляд, сморгнув слёзы, навернувшиеся на глаза.       — Конечно. — Она встала, стараясь говорить ровным голосом. — Вы понимаете, я должна была попросить.       — Подождите. — Гермиона схватила миссис Малфой за руку и не дала той повернуться к двери.       Нарцисса настороженно посмотрела на Гермиону, пытаясь подавить в себе надежду, которой боялась предаваться.       — У меня нет к нему никаких чувств, — взволнованно повторила она. — Честно говоря, я всё ещё не могу свыкнуться с мыслью, что он видит во мне не только инструмент для политических взаимодействий. Похоже, Драко не хочет, чтобы я образовала с ним связь ради его спасения — даже если я не против такого варианта. Но… на карту поставлена его жизнь, так что я хотела бы понять, есть ли… — она замолчала.       Нарцисса разрыдалась и откинулась на спинку дивана, чувствуя невероятное облегчение.       — Правда? Вы попытаетесь помочь? — Она всхлипнула.       — Не обещаю, что из этого что-то выйдет, — напомнила ей Гермиона.       Нарцисса кивнула.       — Конечно. Конечно, я понимаю. Просто так рада, что вы поможете. — В её голове уже проносились мысли о том, как обеспечить успех их «миссии». — Нам просто нужно найти способ обхитрить Драко. Вы привыкли видеть его в наиболее замкнутом состоянии, важно застать его врасплох…

***

      Драко резко проснулся. Его зубы стучали, и казалось, что никакое количество слоёв одеяла или согревающих чар не могло помочь ему избавиться от пронзающего холода. Он слепо потянулся за палочкой, но не смог найти её под подушкой.       — Миффи, — позвал Драко, поднимаясь в постели.       Эльфийка не появилась, по крайней мере, он так думал. Он медленно оглядел комнату, пытаясь понять, не пропустил ли он момент её появления. И тут Драко увидел её.       Грейнджер.       Она тихо сидела на диване в другом конце комнаты, держа в руках его палочку.       Дыхание перехватило, и сердце тут же ускорило свой ритм втрое. Он уставился на неё, а она — на него. Он хотел отвести взгляд, знал, что на самом деле никого там не было. Однако при виде неё кровь наполнилась магией, и он почувствовал, что его тянет к ней. Хотя Драко знал, что Грейнджер исчезнет, как только он попытается прикоснуться к ней.       Наконец он оторвал от неё взгляд.       — Пожалуйста, уходи, Грейнджер.       Она ничего не сказала, нервно перекладывая его палочку из одной руки в другую.       — Обычно на этом моменте ты говоришь, как сильно ненавидишь меня, — тупо произнёс он, гадая, чем закончится эта галлюцинация. Наверное, теперь, когда она всё узнала, события могут развиваться по-другому.       — Почему ты думаешь, что я ненавижу тебя, Малфой? — спросила она.       Он беспомощно уставился на неё.       — Я чувствую тебя. — Драко прижал ткань к груди. — Каждый раз, когда ты видишь меня, у тебя возникают неприятные мысли. Когда ты столкнулась со мной в Министерстве прошлым вечером, ты была напугана. Я знаю, что ты чувствуешь, когда находишься с кем-то ещё, будь то Поттер или коллеги, которых ты едва знаешь. Всё в тебе тёплое, но ты холодеешь при виде меня. Нетрудно сделать отсюда выводы.       — Ты меня чувствуешь? Это… это нераспространённый симптом при связи.       — Приятно знать, что ты искала информацию по этой теме, — сухо отозвался он. — Да. Просто мелькают какие-то мысли, они непостоянны.       — И поэтому ты думаешь, что я тебя ненавижу? — надавила Гермиона.       — Да, — выдохнул Драко.       — Я не очень многих ненавижу, Малфой, — тихо сказала она.       — Знаю, — ответил он с горечью.       Гермиона встала и медленно направилась к его кровати.       — Я не ненавижу тебя. Даже не испытываю неприязни, честное слово. Признаю, иногда я сомневаюсь в чистоте твоих намерений, но ты слизеринец и лоббист, быть подлым — твоя работа. Я была бы безответственным служащим Министерства, если бы не подозревала тебя.       О боже. Драко пронзил ужас. Она и правда была здесь.       — Пожалуйста, держись от меня подальше, Грейнджер, — взмолился он, когда она подошла ближе.       Драко чувствовал её запах и тепло, голова кружилась. Гермиона оставила его палочку в другом конце комнаты. Он не мог наложить какое-либо защитное заклинание.       — Малфой, — сказала девушка, подойдя к кровати. — Почему ты никогда не пытался быть со мной милым?       — Потому что… потому что… — он отодвинулся от неё подальше, чувствуя, как слова неконтролируемо срываются с его губ. — Я знаю, что ты мне не доверяешь. Я боялся, что ты подумаешь, будто я манипулирую тобой, и больше не захочешь работать вместе.       — Понятно, — сказала она и, к его полному непониманию, забралась на кровать. — Но ещё ты думаешь, что я образец добродетели и всё равно пожертвую собой, чтобы спасти тебя. Несмотря на ненависть к тебе?       — Именно этим ты сейчас и занимаешься, — сказал он, с трудом поднимаясь в кровати и приваливаясь к спинке, сильно дрожа. Ему нужна была ещё одна доза зелья, прошло всего несколько часов, а принятое уже не действовало.       — Миффи! — крикнул он.       Грейнджер переползла через его кровать и опустилась перед ним на колени. Если бы он не чувствовал, что умирает от переохлаждения, то, вероятно, сразу бы возбудился от этого зрелища.       — Драко, — тихо позвала она, накладывая на него диагностические чары. — Сколько времени прошло с тех пор, как ты принимал зелье, и какова была доза?       — Я не знаю, — протянул он, чувствуя тепло женского тела, а желание притянуть её к себе и поглотить этот жар, исследуя каждый дюйм кожи, очень затрудняло формирование ясных мыслей. — Три часа? Я выпил, наверное, тысячу миллилитров?       Она что-то говорила, но он не слышал — в ушах шумело, он просто хотел…, хотел протянуть руку и коснуться её, хотя бы раз.       — Малфой? — Драко услышал, как она зовёт его.       — Пожалуйста, — простонал он, отстраняясь. — Грейнджер, пожалуйста, не приближайся. Я не могу… я не хочу навредить тебе.       Она продолжала двигаться к нему.       — Малфой, у тебя осталось не так уж много времени, — мягко напомнила она.       — Знаю, — выдавил он. — Вот почему тебе нужно уйти. Это не твоё дело, Грейнджер.       — Я знаю, — заверила она его.       А потом поцеловала.       Гермиона словно солнце. Весь мир взорвался светом, когда её губы коснулись его. Прикосновение чистой магии.       Любая оставшаяся мысль улетучилась, когда она положила одну руку ему на скулу, а другой обхватила за шею, откидывая голову Драко назад. Его пальцы запутались в волосах Гермионы.       Он так долго хотел её, а теперь она была в его объятиях, целовала.       Драко крепко прижал её к себе и провёл рукой по спине, касаясь каждого дюйма, запоминая. Оторвавшись от губ, он осыпал горячими поцелуями её шею, пробуя кожу на вкус. Пальцы провели по подолу рубашки, по животу, под одеждой и вверх по телу, к груди.       Гермиона издала тихий низкий стон, вибрирующий где-то внутри него, превращая кровь в огонь. Она принадлежала ему. Она пришла к нему. Она принадлежала ему. Он мог бы взять её…       Но девушка положила руки ему на плечи и оттолкнула.       Драко уставился на неё, прерывисто дыша. Не раздумывая, протянул руку, чтобы притянуть обратно, но она отсела ещё дальше, и Малфой почувствовал себя так, словно его ударили в живот. Она неловко пригладила волосы и поправила одежду.       — Почему? — беспомощно спросил он.       Желание вернуть её назад и взять то, в чём она ему отказала, предстало в виде чудовища, вырывающегося из груди. Пальцы судорожно сжимались в подобие когтей, которые он не мог материализовать.       И тут он почувствовал её страх. Он пугал её. Она думала, что он будет принуждать её.       Драко затошнило. Он никогда… никогда не навредит ей. Но Гермиона думала иначе.       Малфой отвернулся, пытаясь обуздать пульсирующее в нём желание. Теперь всё было в миллион раз хуже. Он смирился со своей судьбой, но теперь, вкусив запретный плод…       Он хотел жить.       Но и умереть хотел. Прямо сейчас. Чтобы не испытывать муки, предоставленные ему местью Грейнджер.       Драко и не подозревал, что она может быть жестокой. В сценариях, которые он представлял в голове, она просто отказывалась и оставляла его умирать. Это было хуже и сбивало с толку. Это противоречило всему, что он знал о ней. Одно дело, когда она его ненавидит, но другое... это превзошло все его ожидания и опасения.       Грейнджер обеспокоенно смотрела на него, в глазах читалось раскаяние.       — Прости, Малфой, но это единственное, что я могла сделать, чтобы тебе стало лучше.       Гермиона встревожено нависла над ним, стараясь держаться на расстоянии, и произнесла ещё одно диагностическое заклинание.       — Теперь ты видишь?       — Что? — растерянно спросил Драко, прежде чем понял, что комната была залита светом и достаточно тёплым, это душило.       Он уставился на Грейнджер с нарастающим ужасом.       — Что ты сделала? — потребовал он.       — Я… — Гермиона покраснела. — Ну, это был единственный способ улучшить твоё состояние. Я читала об этом в книге о магических узах. Это временно, чтобы избавить тебя от… симптомов. Это исчезнет через несколько дней, но даст нам время.       — Время для чего? — спросил он, хотя был чертовски уверен, что точно знает, к чему она клонит.       Всё снова обрело смысл, Грейнджер стала мученицей, всё снова стало предсказуемым.       — Чтобы мы поговорили. Чтобы понять, что делать. Может, мы сможем придумать что-то вместе.       Драко выпрямился и стряхнул несуществующую пылинку с плеча.       — Нам не о чем говорить, Грейнджер. И это ничего не меняет. Я уже говорил, что нахожу тебя мерзкой и отвратительной. Ты использовала меня, чтобы удовлетворить свой комплекс героя, но ничего не изменилось. Убирайся из моего дома, — прорычал он.       Гермиона слегка съёжилась, и Драко, не раздумывая, шагнул к ней. Ей было больно, он чувствовал это, но не от его отказа, а от чего-то другого.       Она подняла руку, не подпуская его, и Драко замер, изо всех сил пытаясь скрыть своё беспокойство.       Гермиона выпрямилась.       — Что ж, она оказалась сильнее, чем я ожидала.       Девушка сделала глубокий, успокаивающий вдох.       — Ты о чём? — спросил он с подозрением.       — Наша эмоциональная связь. Я чувствую тебя. Я и не догадывалась…       — Наше что? — Драко поперхнулся воздухом.       — Да, — весело сказала Гермиона, лукавая улыбка заиграла на её губах. — Временная связь работает, разделяя магию, которая сеет хаос в тебе, перенося часть её в меня. Это означает, что теперь узы не односторонни. Так что я могу чувствовать тебя так же, как и ты меня.       Она склонила голову на бок и задумчиво уставилась на парня.       — Я бы почти поверила, что ты находишь меня мерзкой и отвратительной, если бы тебе не захотелось умереть, произнеся эти слова.— Выражение её лица смягчилось и стало печальным. — Неужели думать обо мне всегда так больно?