Любовь и другие несчастья

      Гермиона пробежалась взглядом по аккуратно написанным строчкам, удивляясь своей же скорости, с которой она проделывала работу. К тому времени, как обе стрелки настенных часов переместились на отметку с цифрой двенадцать, девушка уже почти переделала все запланированные на сегодня дела. Гермиона специально не взяла перерыв на обед, продолжая разгребать заявки других отделов, ответ на которые требовался лишь к концу следующей недели.       Итогом послужила головная боль. Да и неудивительно: завтрак тоже был успешно пропущен, так как Гермиона пыталась успеть проверить как можно больше документов до прихода Малфоя. Она поднялась со стула, на котором просидела добрую часть рабочего дня, и подошла к двери, но неожиданно для самой себя остановилась, тяжело вздыхая и оперлась лбом о дверной косяк.       Гермиона не знала, как же ей расхлёбывать всю заваренную кашу. Так ещё и недавняя сцена в её кабинете.       Начать, наверное, стоит с поцелуя Теодора. Это было… очень мило. Вот только искра в сердце не вспыхнула, как бы сильно Гермиона ни пыталась заставить себя почувствовать хоть что-то. Нотт не производил впечатление человека, целующегося с первой встречной. Может, это она просто не поняла какого-нибудь намёка? Нет, исключено. И потом, Тео ни капли не удивился, когда Малфой поднял его в воздух заклинанием. А когда сказал, что Гермиона интересует его как девушка, даже не взглянул в её сторону. Будто бы всё происходящее — лишь представление, в котором Малфой играл роль зрителя, а Гермиона — ненужного реквизита.       При этой мысли у девушки слегка скрутило живот.       А потом ещё и Малфой. Он ввалился в её кабинет, прервав «деловую встречу», и довольно эффектным образом оттащил от Гермионы Теодора. Она ещё никогда не видела его таким злым. И эта его непонятная реакция на собственный вопрос о том, нравится ли ей Нотт. Тогда Гермиона подумала, что ему просто противно — всё-таки его другу нравится такая, как она. Но это суждение почему-то казалось неправильным. Драко заострил внимание именно на факте возможной влюблённости Гермионы в Теодора, а не наоборот. Но почему? Неужели она ему нравится? Эта мысль повеселила девушку. Даже если и так, это не оправдывает его поведения.       Гермиона будто что-то упускала или не была уверена в действительности происходящего. Хотелось поговорить об этом с кем-то, обсудить и разобраться. Но большинство друзей допоздна засиживались на работе или занимались другими важными делами, так что им было крайне сложно выкроить время даже на пару минут диалога, что уж говорить об обсуждении такой серьёзной темы, как эта.       Гермиона закусила губу. Может, стоит связаться с Джинни через каминную связь, нужно только подождать, пока уснёт Джеймс? Нет, лучше не надо. Зачем отвлекать Джинни на такой пустяк, как проблемы с парнями? Да и та, наверное, обязательно подумает, что это связано со слухами по поводу их с Драко совместного времяпровождения в министерстве, и тогда… Гермиона шумно вздохнула и потёрла виски двумя пальцами.       Она уж было потянулась к дверной ручке, собираясь выйти из офиса, но что-то её остановило. Девушка почувствовала присутствие в коридоре Малфоя. Гермиона хотела вернуться за свой стол и продолжить работу, но живот предательски заурчал — ей нужно поесть. Но вот только съестного в кабинете не оказалось — Рон всё съел ещё в их прошлый с Гарри визит. Не помешало бы пополнить запас каких-никаких сладостей, вот только Гермиона замоталась и забыла.       Она вновь повернулась в сторону двери, решаясь спуститься в кафетерий, но из аппарата на столе донёсся голос Парвати:       — Панси Паркинсон хочет вас видеть.       Гермиона поспешно прошагала обратно к рабочему месту. Она совершенно забыла о назначенном ранее интервью.       — Пусть войдёт, — попросила она.       Уже через мгновение в кабинете раздался стук каблуков Панси.       — Добрый день, Грейнджер, — поприветствовала её Паркинсон.       — Привет, Панси.       — Драко устал и решил присесть отдохнуть прямо у твоего кабинета? — поинтересовалась она, изогнув изящную бровь.       Гермиона закатила глаза.       — Очередная задумка Люциуса, — пренебрежительно разъяснила она. — В последнее время он слишком сильно обеспокоен делами министерства, а конкретно — Законом о Правах Оборотней, поэтому Малфою было приказано следовать за мной по пятам и зарубать на корню все попытки недоброжелателей помешать развитию проекта.       — Впервые слышу, чтобы Малфои о чём-то беспокоились, — фыркнула Панси.       Панси — ведущий журналист в «Ежедневном Пророке». В послевоенный период газету пришлось переписывать чуть ли не полностью, чтобы восстановить общественный порядок. Бульварные слушки, до этого публиковавшиеся в «Пророке», сменились настоящими новостями. Панси оказалась превосходным журналистом-расследователем. В отличие от Риты Скиттер, чей кабинет она сейчас и занимала, Паркинсон прославилась своей честностью: она доверяла лишь проверенным источникам и никогда не вставала на защиту какой-то одной представительной стороны. Панси получила две международные награды за неоценимый вклад в области международной журналистики и даже одну маггловскую — за статью, написанную во время путешествия в зону военных действий.       Также Паркинсон вела в газете и колонку, посвящённую оборотням, поэтому они с Гермионой часто пересекались в Отделе регулирования магических существ и контроля над ними. А сейчас «Пророк» хотел выпустить небольшую статью в преддверии голосования на тему принятия Закона Визенгамотом.       А Гермиона не из тех, кто не использует предоставленные возможности по максимуму.       — Не возражаешь, — начала она, — если мы проведём интервью в кафетерии? Просто я сегодня даже пообедать не успела.       Панси взглянула на наручные часы.       — Сейчас уже пол пятого, — заметила она.       Гермиона слегка покраснела.       — Да, я немного заработалась.       — Ну пошли тогда. — Панси пожала плечами.       Гермиона захватила свою сумку и вместе с Панси вышла из кабинета.       — Парвати, на сегодня я закончила, — заявила она, стараясь не смотреть в сторону Малфоя, и протянула помощнице несколько свитков пергамента. — Можешь отправить это в Гастингс? И напиши, что я просмотрела этот перечень правил импорта сердцевин волшебных палочек. А вот эти записки относительно использования сыворотки правды на ведьмах по делу Доулинга передай в Отдел магического правопорядка. Авроры не уточняли, нужно ли мне отправиться с ними в Девон на следующей неделе, чтобы вести переговоры с вампирами?       Парвати и рта раскрыть не успела — её перебил Малфой:       — Грейнджер, можно тебя на пару слов, пока ты ещё не ушла?       Гермиона замерла.       Парвати что-то говорила, но девушка её уже не слышала.       — Я немного тороплюсь, Малфой. Панси должна взять у меня интервью.       — Это займёт всего минуту, — настаивал он.       — Можете поговорить, — подала голос Панси. — Я не спешу. На сегодня никаких больше встреч не назначено.       — Хорошо, — коротко согласилась Гермиона.       Только вот она к разговору с Малфоем была совсем не готова. Сначала бы отойти от произошедшего. Но сейчас бежать от компании Драко уже поздно, да и некуда. Кивком головы Гермиона указала в сторону своего кабинета.       Дверь захлопнулась, воцарилось неловкое молчание. Он хотел поговорить, вот пусть и начинает. Может, у него получится хоть немного прояснить ситуацию.       Но, похоже, и Драко, и Гермиона ждали, пока начнёт второй.       — Ну? — подтолкнула она парня, выгнув бровь.       — Я… хотел извиниться за произошедшее, — наконец выдавил он.       Гермиона что-то не припоминала, чтобы Малфой когда-либо извинялся перед ней.       — За что именно? — осторожно спросила она.       — Я… слишком остро отреагировал, когда… — голос его подводил. — Я не так всё понял, я не знал, что вы с Тео… — ещё одна запинка. Но уже через секунду Драко, кажется, взял себя в руки: — Я вмешался в твою личную жизнь и неправильно отреагировал. И я прошу прощения за это.       Гермиона, не моргая, смотрела на Малфоя. Ощущение, что в этой головоломке не хватает одного очень важного кусочка пазла, всё никак не хотело её покидать.       — Извинения приняты, — ответила она через мгновение. — Извини за то, что накричала на тебя. Я просто перенервничала…       Голос Гермионы стал на пару октав тише:       — Я и Тео, мы не встречаемся, — призналась она.       — Ясно. А хотела бы?       Гермиона моргнула, впадая в ступор — когда это Малфой перешёл на такие личные темы?       — Я… — она явно колебалась. — Может, раньше мы могли бы стать неплохой парой. Но не думаю, что он поцеловал меня потому, что я ему нравлюсь. Скорее, из каких-то личных побуждений. И я понимаю, что… ответить взаимностью ему не смогу.       — Мне очень жаль, Грейнджер.       — Почему? — Гермиона выдавила из себя нервный смешок. — Это же не твоя вина.       В глазах Малфоя промелькнула непонятная девушке эмоция, тут же исчезнувшая за чернотой зрачков.       — Ну, он мой друг, который доставил тебе немало проблем. Я чувствую ответственность за эту ситуацию.       — Вообще, ты доставил мне куда больше проблем, — заметила Грейнджер. — Но ты, по крайней мере, никогда не лез ко мне с поцелуями.       На этих словах Драко незаметно вздрогнул.       — Малфой? — позвала его Гермиона. — Почему ты вошёл в мой кабинет, если знал, что там Тео?       — Э-э-э… я думал, вы хотите обсудить детали корректировки Закона. Я хотел бы присутствовать при решении каких-то важных вопросов, — Драко говорил так, будто они обсуждали что-то обыденное — завтрашнюю погоду, к примеру.       — Понятно, — коротко ответила Гермиона.       — Грейнджер.       — А?       — Тебе нужно поесть. Твой живот урчит так громко, что я подумываю общаться с тобой исключительно на языке жестов.       — Хорошо. Значит, увидимся в понедельник. Я пришлю тебе сову, если за выходные внесу какие-нибудь изменения в структуру Закона. Пока, Малфой.       — До встречи, Грейнджер.       Гермиона смотрела ему вслед. Между ними… что-то было. Сомнений в этом не было. Она просто не знала, что именно. Казалось, ответ был на поверхности. Обычно такое бывает, когда не можешь вспомнить слово, вертящееся на языке.       Так, всё, ладно. Подумать об этом можно и чуть позже, а сейчас её ждёт Панси.

***

      В какой-то момент Гермиона всерьёз задумалась, существовал ли в школе какой-то тайный курс, где слизеринцы учились недоверчиво смотреть на еду. Выражение лица Панси, внимательно рассматривающей печенье, подаваемое к чаю в кафетерии, очень напоминало выражение лица Малфоя, когда тот впервые увидел мясной пирог.       Гермиона усмехнулась.       Панси подняла на неё глаза и отложила подальше злополучное печенье.       — Это не смешно. Даже в грёбаной тюрьме в Шварцвальде, где мне пришлось притворяться магглом, печенье было поприличней. Почему, скажи на милость, министерство не следит за питанием работников?       — Ещё статью об этом напиши, — съязвила Грейнджер.       — И напишу. Я просто так это не оставлю.       — На министерской кухне обитает привидение, — продолжила Гермиона. — Ведьма века так тринадцатого. Избавиться от неё не получается, хотя многие пытались. Домашние эльфы ненавидят её и часто пропускают её советы по поводу приготовления еды мимо ушей, и тогда ведьма является в Министерство в образе полтергейста.       — А-а-а, — протянула Панси, вновь возвращая внимание печенью, — может, мне и правда стоит написать статью об этом. Зато экзорцистам будет, о чём поговорить и чем заняться.       Гермионе эта идея не понравилась. Она знала, как сильно домашние эльфы ненавидят Беатрис Биргерсдоттер, но изгонять призрака из его места обитания бесчеловечно.       — О-ой, Грейнджер, только не говори, что тебе жаль ведьму, которая бродит по Министерству один Мерлин знает как долго. Подумай лучше о бедных эльфах, которым она досаждает. — Панси с упрёком глянула на Гермиону.       — Ладно-ладно, — протянула она.       У них с Панси довольно странные отношения. Они не друзья, но вели себя друг с другом довольно мило и дружелюбно. Несмотря на множество разногласий — как в прошлом, так и в настоящем, — теперь девушки ладили друг с другом, а в ссорах не переходили на личности.       — Может, мне начать задавать вопросы? — спросила Панси.       Гермиона согласно кивнула, и Паркинсон взмахнула палочкой. Рядом с ней появились блокнот и перо.       — Начнём с простого. Что ты думаешь насчёт заседания в следующий вторник? Волнуешься?       — Немного, — неуверенно начала Гермиона, не желая перекрывать все свои старания излишней самоуверенностью. — Многие поддержали идею с Законом о Правах Оборотней. Им интересна такая позиция. В четверг мы уже разослали по отделам конечный вариант Закона, и пока возражений не поступало. А поскольку мнение большинства имеет большое влияние на Министерство, думаю, оно будет на нашей стороне.       — Может, есть какие-то проблемы, которыми ты хочешь поделиться с читателями? Или, может, ты жалеешь, что вообще взялась разрабатывать этот проект?       Следующие несколько минут Гермиона и Панси обсуждали технические аспекты Закона. Затем Паркинсон решила перевести тему:       — «Прима-Верде Апотекарий» недавно опубликовал информацию о своих доходах за этот год. Волчье противоядие теперь приносит гораздо меньший доход, чем до этого. Считаешь ли ты, что ресурсы Министерства лучше тратить на это противоядие, если рассматривать ситуацию в долгосрочной перспективе? Или ты думаешь, что лучше было бы ввести квоту, а деньги направить на создание зон трансформации оборотней?       Гермиона пару раз моргнула.       — Что? — растерянно переспросила она.       Панси взмахнула палочкой, достала и развернула свиток пергамента.       — Вот. Мы можем наблюдать падение доходов «Прима-Верде Апотекария» по сравнению с предыдущими годами. Если сравнить вот эти цифры, можно понять, что прибыль значительно меньше, чем уровень производимого противоядия. И неудивительно, учитывая стоимость ингредиентов, сложность производства и частоту отказов опытных зельеваров от изготовления зелья.       — Но. — Гермиона нахмурилась, изучая графики и цифры перед собой. Вообще, всех технических аспектов законодательного раздела, посвящённых Волчьему противоядию, она не знала. Она больше специализировалась в юридической области, поэтому в основном её контролировали Отдел по регулированию зелий в координации с Союзом Целителей и «Прима-Верде». — Разве это всё не связано с расходами на исследования и разработки зелья? Так ведь не может продолжаться вечно.       Панси пролистала пергамент дальше.       — Посмотри сюда. Это расходы на разработки в прошлом году. В этом же их количество значительно падает, а доходы не увеличиваются.       Гермиона мысленно подсчитала цифры и согласилась с Панси.       — Ты права, — выдавила она.       Панси перевела на девушку взгляд, приподняв бровь.       — Ты не знала этого, Грейнджер?       — Нет. Это не моя специальность, законодательство писали Союз Целителей и Отдел зелий. «Прима-Верде» ещё тогда, когда Министерству были нужны поставки противоядий во избежание роста количества оборотней, согласился на такую цену. Но этот пункт в Законе о Правах Оборотней Отдел не исправлял, поэтому я посчитала, что и ошибки здесь быть не может.       Голова Гермионы шла кругом. «Прима-Верде Апотекарий» принадлежал Малфоям. И якобы единственной причиной сотрудничества Драко с Гермионой был заключенный контракт Министерства и Волчьего противоядия. Малфои были заинтересованы в принятии Закона, но почему, если им это совершенно невыгодно? Девушка зависла на пару мгновений.       — Ну так, — настаивала Панси, — как думаешь, в долгосрочной перспективе Министерству нужно вкладывать средства в разработку Волчьего противоядия или сосредоточиться на создании новых зон трансформации оборотней?       — Я не знаю, — призналась Грейнджер. — Нужно проанализировать данные, изучить вопрос и посмотреть, как вообще будет складываться ситуация с созданием зон трансформации. Тогда и будет понятно, что выгоднее.       Панси кивнула и сделала ещё несколько заметок.       — На сегодня это всё. О последнем вопросе и не думай переживать. Это не для заседания. Я напишу подробный анализ Закона после того, как его примут. Просто я не могла не спросить, когда увидела эти цифры в отчётах «Прима-Верде».       Панси встала из-за стола, свернула пергамент с заметками и положила его в сумку. Гермиона рассеянно кивнула.       — Увидимся во вторник, Грейнджер, — попрощалась Панси. — Удачи.       Затем, стуча высокими каблучками, она зашагала прочь, на выход из кафетерия.       Наконец и Гермиона встала и направилась к лифту. Голова болела из-за перенапряжения и большого объёма информации, казалось, её мозг взорвётся уже в течение следующих минут.       Производство Волчьего противоядия было Малфоям крайне невыгодно. Гермиона до сих пор не могла этого осознать. Ну тогда почему они заинтересованы в принятии Закона? Какая-то несостыковка.       Гермиона была готова кричать от отчаяния. Сколько же за последние несколько дней на неё свалилось проблем и недомолвок.       Гермиона нахмурилась ещё сильнее, когда створки лифта медленно разъехались в стороны, являя ей Блейза Забини.       Он приподнял брови, глядя на девушку нечитаемым взглядом. Гермиона юркнула в лифт.       Она всегда неловко себя чувствовала рядом с Забини. Она в огромном долгу перед ним за совет, который помог с составлением Закона. Но вот понять одного она всё же не могла: почему он тогда подсказал ей, как правильно поступить, если всем своим видом показывает, насколько сильно ненавидит её. Да даже Малфой презирал её гораздо меньше, а ведь с Забини Гермиона едва знакома.       Ещё какое-то время они поднимались молча, но вскоре Блейз не выдержал, раздражённо выдохнул через нос и прошипел:       — Знаешь, для умнейшей ведьмы столетия, ты ужасно глупа.       — Что? — переспросила Грейнджер, вырываясь из собственных размышлений.       — Не знаю, действительно ли ты настолько тупая или просто слишком чёрствая сука, не обращающая внимания на очевидные вещи. Но я надеюсь, что, когда до тебя наконец допрёт, в чём дело, ты изведёшься из-за угрызений совести.       Гермиона в недоумении уставилась на парня. Она не успела ответить ему, потому что в следующую же секунду двери лифта распахнулись, и Блейз тут же выскочил в коридор.       Гермиона пыталась хоть что-то понять, шевеля всеми имеющимися извилинами.       Везде был замешан Малфой. Тео, «Прима-Верде» и Забини — их общим связующим был Драко.       Тео поцеловал её, чтобы что-то доказать. А судя по реакции Малфоя, тот её пытался защитить. Но даже сам факт того, что Драко мог питать к ней какие-то положительные чувства, был невозможен в своей абсурдности. За последние несколько лет он ни разу не старался наладить с ней отношения, а когда Гермиона попыталась подружиться с ним, Драко не ответил взаимностью. Между ними всегда существовала чёткая грань рабочих взаимоотношений. Малфой старательно не позволял никому переступать черту и часто напоминал девушке, что, если бы не приказ отца, он никогда не имел бы с ней ничего общего. Так почему же его вообще волнует, что Тео поцеловал её?       А при чём здесь «Прима-Верде Апотекарий»? Гермиона с трудом могла найти хоть какие-то объективные причины, почему Люциус Малфой ничего не предпринял для поднятия доходов, а вместо этого послал к ней своего сына, чтобы тот помог ей с принятием Закона. Выгоды-то ему от этого никакой. Может, они пытались обелить и прославить имя Малфоев, помогая простым служащим Министерства?       Но эта версия не вязалась с поведением Тео и Блейза.       Забини намекнул, что ситуация не терпит отлагательств, ведь последствия могут быть ужасны. Но что он имел в виду?       Гермиона тщательно прокручивала в голове события последних дней. Ключа к разгадке она так и не смогла найти. Постоянное присутствие Малфоя, которое чисто гипотетически никак нельзя было объяснить его беспокойством о законопроекте. Тео. Забини.       Чего не хватало… если бы она могла просто…       Голова раскалывалась, но Гермиона не обращала на это внимания. Мысли водоворотом кружились в сознании. Будто мозг уже знал ответ, но дать его не мог.       Девушка прикрыла глаза и вздохнула. Нужно взять перерыв. Может, в выходные всё разрешится, нужно только отдохнуть.       Наверное, стоит навестить Нарциссу. Миссис Малфой гораздо более общительная, чем Драко. И если с ним что-то не так, она наверняка знает об этом.       Гермиона огляделась вокруг. Она вот уже несколько минут бесцельно бродила по Министерству, а сейчас пришла к фонтану в Атриуме. В центре композиции стояла огромная белоснежная статуя. Гарри, Рон и она.       Гермиона ненавидела её. И Гарри тоже. Только Рону она нравилась. Всякий раз, когда он останавливался, смотря на статую, на его лице появлялась еле заметная улыбка.       Троица выглядывала из-под мантии-невидимки, изображённой в виде тонкого слоя воды, каскадом падающего на них. Гарри шёл впереди, держа палочку наготове и готовясь выпустить очередное заклинание. Рон прикрывал тыл, ожидая нападения. А Гермиона стояла между ними, прижимая к груди огромную книгу и держа над ней палочку как какая-то идиотка. Кто в разгар битвы читает книги?       Гарри идея с фонтаном не нравилась, особенно когда власти отказались ставить скульптуры Добби, Ремуса, Тонкс, Фреда, Снейпа, Колина Криви и Лаванды Браун.       Гермиона встала на сторону Гарри, так что винить она могла только себя: сама же не потрудилась взглянуть на чертежи фонтана. Как скульпторы решили изобразить её, девушка увидела только после официального открытия памятника. Но блин. Он ей совсем не нравился.       И всё же… когда Гермиона скучала по Гарри и Рону, всегда приходила к фонтану. После войны их пути разошлись. Гарри — лучший полевой аврор, поэтому ему часто приходилось разъезжать по стране с различного рода заданиями. Рон помогал Джорджу во «Всевозможных Волшебных Вредилках» и даже управлял несколькими филиалами. А Гермиона часами сидела в Министерстве, выписывая памятки и составляя законы. И ни у кого из них не было времени встретиться со старыми друзьями.       В школе и на войне они были одним целым. Кто же знал, что взрослая жизнь раскинет троицу по разным частям страны? Зато взгляните на них: они многого добились. Гермиона закончила самый важный проект в своей карьере, Гарри отправился в Америку на Международный Симпозиум Авроров, а Рон поехал с ним за компанию.       Он всегда мечтал побывать в Америке.       Гермиона старалась не думать об этом. Симпозиум, видимо, был незапланированным. Гарри было очень неловко оставлять Гермиону одну — он долго-долго извинялся, а позже подарил девушке огромный букет цветов, после трансфигурации оказавшийся стопкой новеньких книг. Рон не раз уточнял, не хочет ли Гермиона, чтобы он остался в Британии, потому что — по его словам — стоило ей высказать хоть слово против, Уизли тут же бы отменил поездку. Рушить его мечту девушка не собиралась, но в глубине души всё равно отчаянно хотела, чтобы друзья поняли, сколько для неё они значат.       Глубоко вздохнув, Гермиона быстрым шагом дошла до каминов и перенеслась домой.       Оказавшись в своей квартире, она поспешила на кухню за чайником, который уже вскоре стоял на плите и подогревал воду. Девушка могла воспользоваться магией, но ей нравился маггловский процесс заваривания чая. Это напоминало детство: мама всегда заваривала чай после школы, пока Гермиона сидела за столом и рассказывала о школьных буднях. Моника Уилкинс — теперь совершенно другой человек, и детей у неё нет и не было. Нужно отпустить прошлое.       Девушка прикрыла глаза и прислушалась к свисту закипающего чайника. Через мгновение сознание пронзила вспышка раздражения, смешанного с беспокойством. Гермиона распахнула глаза.       В последнее время она стала чаще замечать за собой подобное, но времени подумать об этом не было. Она вновь закрыла глаза и сосредоточилась на своих мыслях.