Любовь и другие несчастья

      Драко выбрался из постели только потому, что проголодался. Точнее, из-за собственного голода он бы не встал, но Гермиона, наверное, уже хотела есть. Хотя она, напротив, пыталась его убедить, что они могут заняться чем-нибудь другим. Но секс, пусть в каких-то случаях и лекарство, но от упрямства, видимо, не помогает.       — Ты слишком худая, — пожаловался Драко, вставая и одеваясь.       Гермиона надулась.       — Меньше часа назад ты говорил, что я идеальна.       Малфой обернулся на неё, вопросительно приподнимая бровь.       — Хоть ты в целом и идеальна, твои выпирающие рёбра скоро проткнут мне лёгкое. Учти, я намерен ещё не один раз заняться с тобой сексом. Если я и буду получать синяки, то не от твоих костей, — проворчал он.       Драко решил не обращать внимания на грозный взгляд Гермионы, с помощью магии зашил порванную рубашку и надел её, застёгивая и продолжая:       — Кроме того, я предпочитаю следовать советам целителей и прослежу, чтобы и ты выполняла нужные рекомендации.       Он ухмыльнулся.       Гермиона пренебрежительно фыркнула, прекратив попытки заставить его остаться. Она и так довольно худая — про обед часто просто не помнила, да и времени не всегда хватало. Плюс еда в кафетерии Министерства, вы её видели вообще? Гермиона старалась завтракать и ужинать поплотнее, но когда работала сверхурочно о приёмах пищи забывала и вовсе.       Драко оделся и теперь как-то умудрялся смотреть на Гермиону одновременно с беспокойством и с похотью.       — Давай, — она махнула рукой в сторону двери, — иди приготовь мне суп.       Он снова усмехнулся и ушёл.       Гермиона смотрела вслед Драко, спускающемуся по лестнице, и размышляла об их общении, не обходящемся без язвительных комментариев. Она не обижалась — это ведь всё не всерьёз. Но она боялась, что их перепалки вскоре могут им надоесть. Нет, конечно, у них были общие темы для разговоров, просто они не знали, как общаться друг с другом вежливо.       Гермиона села в кровати, начав обдумывать безопасные для разговоров темы: такие, чтобы в итоге они не поссорились.       Драко вернулся через час с бульоном и тарелкой тостов.       — Съешь всё, — приказал он, поставив блюда перед ней.       — А ты любишь командовать ещё больше, чем я, — пожаловалась Гермиона. — Здесь шесть тостов. Я же лопну.       Драко взял один кусочек хлеба и съел его.       — Остальное за тобой, — приторным голосом протянул он, — а потом мы снова займёмся сексом.       Гермиона хихикнула и подтянула одеяло к груди.       На несколько минут воцарилась тишина.       — Драко, как думаешь, что будет, если Министерство тебя оправдает? — наконец нарушила молчание она.       Драко перевёл на неё взгляд.       — А что ты хочешь? — задал ответный вопрос он.       Гермиона чего-то такого и ждала.       — Ну, вообще, мне негде жить, — подметила она.       — Да, помню. Ну, мы можем купить новую квартиру. Или… — он замялся на мгновение, — недалеко от Малфой-Менора есть поместье, принадлежавшее сначала нашей семье, а теперь мне, и оно всё ещё окружено магией наших предков. Думаю, там безопаснее, чем в новой квартире.       Гермиона внимательно следила за его эмоциями. Обычно её бесило, если кто-то пытался её защитить. Но в данной ситуации беспокойство Драко было небеспричинным. Сколько раз её пытались убить лишь за прошлую неделю? Пять, шесть раз?       Она всё ещё надеялась, что такого больше не повторится. Всё-таки неизвестно, когда к Гермионе вновь вернётся магия. И если она будет в безопасности, то и Драко тоже — она была уверена, что, случись с ней что-нибудь, тот тут же кинется на её защиту. И, что не менее важно, если умрёт она… то и он тоже.       Неудивительно, что вейл осталось так мало.       — Там есть сад? — спросила Гермиона.       — Да.       — Когда я была ребёнком, всегда хотела жить в загородном доме, — объяснила она. — Мы жили в городе, но каждое лето приезжали в деревню. Всегда мечтала завести сад, когда у меня будет поменьше работы. Твои родители не будут против, если ты ненадолго покинешь поместье?       — Я жив — для них это главное. Сомневаюсь, что они будут возражать девушке, спасшей мою жизнь.       Снова повисло молчание, пока Гермиона доедала третий тост.       — А лаборатория для зельеварения там есть?       — Да. А зачем тебе?       — Есть у меня парочка идей, но на моей кухне провернуть эту задумку не представлялось возможным. Было бы неплохо провести эксперимент в специально оборудованной лаборатории.       Очередная длинная пауза. Тишина начинала действовать на нервы, оба чувствовали себя довольно неловко.       — Ты… хочешь, чтобы я сменила фамилию?       Похоже, это единственный вопрос, на который Драко ответил без заминки:       — Ну, вообще, надо бы. Но, должен признать, мне всегда нравилось называть тебя Грейнджер.       Гермиона усмехнулась.       — Я заметила. Может, возьму двойную фамилию. — Через пару секунд она тяжело вздохнула. — Мне очень неловко общаться с тобой.       Драко усмехнулся.       — Да, мне тоже, — протянул он.       — Как думаешь, мы вообще можем разговаривать нормально, без ссор?       — Может, когда-нибудь и сможем. Но, как мне кажется, препираться мы будем всегда. — Драко откинулся на спинку стула.       — Наверное, ты прав, — вздохнула Гермиона, отправляя в рот последний кусочек тоста. — Ну, зато секс отличный.       — Ага, — согласился Малфой, темнота его зрачков заполнила радужку.       — Но сейчас я даже с места сдвинуться не смогу — я так наелась, — хмыкнула Гермиона. — Надеюсь, стаффинг тебя не заводит.       Драко удивлённо уставился на неё.       — Нет! — он чуть ли не задохнулся от возмущения.       Гермиона рассмеялась.       — Где ты вообще такого понабралась? — спросил Драко, широко распахнув глаза.       — А как ты думаешь? — усмехнулась она.       Малфой молчал довольно долго — видимо, он так и не понял.       — Из книг! — объяснила Гермиона. — Я читала об этом. Когда у меня в чём-то недостаточно опыта, я восполняю его знаниями из книг.       — А-а-а, — протянул Драко, внезапно смущаясь. — Я… я должен был догадаться.       — И правда, — чопорно произнесла она. — А ты подумал, что я занималась извращённым сексом?       — Вообще, последние несколько лет я старался как можно меньше представлять тебя в плане секса с кем-то другим, — возразил Драко.       Гермиона поперхнулась супом и потратила добрую минуту, пытаясь откашляться.       — Знаешь, чего я не понимаю? — спросила она его, как только снова могла говорить.       — Без понятия, — сухо ответил Драко.       — Как так получилось, что у тебя есть крылья? При трансформации крылья женщин-вейл покрываются чешуёй. Я не понимаю, почему у мужчин-вейл перья.       Малфой задумался на мгновение.       — Ну, самцы птиц, как правило, более яркие, чем самки. Может, поэтому у мужчин-вейл крылья, — предположил он.       — Ты хоть знаешь, как выглядишь при трансформации? — поинтересовалась Гермиона.       — Нет, не знаю. Никогда об этом не задумывался. — Он замолчал на пару секунд. — Всё так плохо?       Гермиона усмехнулась.       — Нет. Ты очень красив.       Драко неверяще взглянул на неё.       — Красив — это ещё мягко сказано, — призналась она. — Это… завораживает, и — может, конечно, это из-за того, что я твоя пара, — но я нахожу это довольно… сексуальным.       Щёки Гермионы порозовели, а Драко одним резким движением поправил волосы.       — Вообще, — поспешно продолжила она, — я спросила про перья, потому что мне было интересно, можно ли их использовать в качестве сердцевины для палочек. Потому что, похоже, мою сердечная жила дракона не устраивает. В палочке Флёр Уизли волос её бабушки-вейлы. Я подумала, может, магия из твоих волос и перьев сможет сработаться с моей. Если тебе это не навредит, конечно.       — Мы можем попробовать и волос, и перо. — Драко пожал плечами. — Тогда и поймём, как тебе удобнее.       Снова повисло молчание.       Гермиона поняла, что они и правда не знают, как общаться друг с другом. Какой ужас. Они слишком привыкли к постоянным язвительным комментариям в сторону друг друга. Быть милыми они физически не могут.       — Это и правда ненормально, — заявила Гермиона, чувствуя себя обиженной.       — Знаю. Прости. Я заранее предвидел свою неминуемую смерть, поэтому сейчас мне не хватает общения и какого-нибудь увлечения, — покаянно ответил Драко.       — Может, поцелуемся? — беспечно предложила она.       И они поцеловались.       Гермиона потянулась к нему через связь и поняла, что это ощущается менее болезненно, чем до этого. А ещё она поняла, что это чертовски круто: чувствовать то же, что и другой человек во время поцелуя. Надо будет попробовать сделать так во время секса.       — Знаешь, — произнесла Гермиона, прерывая поцелуй, и села на колени Драко, запуская пальцы в его волосы, — а мне ведь всегда нравились блондины.       Что-то… промелькнуло через связь.       Она непонимающе посмотрела на Малфоя.       — Что такое? — спросила Гермиона.       — Ничего особенного, — уклончиво ответил он.       — Драко…       — Ты… ты уже говорила это… в тот день, когда я наложил на тебя Обливиэйт, — признался он.       Гермиона просто смотрела на Драко, пытаясь понять, что чувствует при упоминании того вечера. Тонкие пальцы приятно массировали её затылок и перебирали пряди волос, поэтому она решила ограничиться лишь лёгким раздражением.       — И что ещё я говорила?       Драко задумался на мгновение.       — Что я не так уж и плохо выгляжу. А затем исправилась, сказав, что я бываю довольно хорош собой. А ещё тебе, оказывается, нравилась моя квиддичная форма. — Он ухмыльнулся, заметив покрывшиеся румянцем щёки Гермионы.       — Я рассказала тебе о квиддичной форме? — пискнула она.       — Подожди… я чего-то ещё не знаю? — Улыбка, больше похожая на хищный оскал, расцвела на губах Драко, а Гермиона поспешила спрятать от него свой взгляд. — Так-так-так, прячешь глаза, ещё и покраснела? — Он цокнул. — Я заинтригован.       — Да там ничего такого, — буркнула она, всё ещё смущаясь и пряча лицо в изгибе его шеи.       — Я думал, мы договорились не лгать друг другу, — напомнил Драко, в своей манере растягивая гласные.       — Может, начнём с завтрашнего дня? — предложила Гермиона.       — Теперь я заинтригован ещё больше. И ты ведь знаешь… я и завтра могу спросить, — прошептал Драко. Его губы оказались в опасной близости от её уха, опалив мочку горячим дыханием.       — Да там правда ничего такого, — поспешно ответила Гермиона. — Просто… один раз, после матча, когда я проходила мимо тебя, ты снимал перчатки с рук зубами. И… почему-то до того момента я ни разу не замечала, насколько ты привлекательный. А потом, каждый раз, когда я видела тебя, всегда вспоминала стоящего на поле, всё ещё разгорячённого после игры, твои волосы развевал ветер, и ты… стягивающий перчатки зубами. Я и теперь думаю об этом… иногда, — её голос становился всё тише и тише.       — Да? — протянул Драко, выглядя ужасно самодовольным. — У меня дома сохранилось несколько пар перчаток. Я давно не играл, но, может быть, сыграю, чтобы ты смогла их потом снять. Или посмотреть, как это делаю я.       Последнее предложение он многозначительно прошептал ей на ухо, и по спине Гермионе пробежала стая мурашек.       — Перестань улыбаться. И никому ни слова, — пробормотала она.       — Это будет наш маленький секрет, — заверил её Драко. — Ну что ты, Грейнджер, не сердись. Мне просто приятно слышать твои слова. До недавнего времени я думал, что умру влюблённым в тебя, а ты будешь считать меня лишь отбитым придурком.       — Это ты виноват, — хмыкнула Гермиона. — Как, по-твоему, я должна была понять, что нравлюсь тебе? Ты только и делал, что оскорблял меня, мою внешность, мои волосы и жаловался, что тебя раздражает мой трудоголизм. Ты даже однажды меня бездомной назвал.       — Ты спала под своим столом в потрёпанной маггловской одежде, — оправдывался Драко. — И ты чуть ли не всегда выглядела уставшей и переутомлённой, а самое неприятное — я ничего не мог с этим сделать. И казалось, что каждый раз, когда я брал на себя работу по Закону, Ранкорн перенаправлял кого-то из сотрудников в другой отдел. Тогда тебе приходилось выполнять в двадцать раз больше работы.       — Серьёзно? — переспросила Гермиона.       — Да. А ты слишком уставала и часто раздражалась из-за ничего, поэтому не замечала этого. Похоже, ты думала, что так и должно быть.       — Я… да, — призналась она.       — А… насчёт твоих волос. Вообще, они мне очень нравятся. И каждый раз, шутя над твоей причёской, я наоборот хотел запустить пальцы в твои волосы и поцеловать тебя. Но тебе это, наверное, не понравилось бы. Поэтому я просто оскорблял тебя, чтобы ты побыстрее ушла.       Гермиона удивлённо уставилась на него.       — Ты… слишком часто шутил над моими волосами.       — Да. Мне очень часто хотелось поцеловать тебя.       — Ох. — Щёки Гермионы порозовели.       День тянулся медленно, в основном потому что основную его часть они просто провели за поцелуями. А ещё сексом и разговорами, и поцелуями, и сексом. Только позже они догадались расширить кровать заклинанием.       К вечеру Гермиона чувствовала себя на удивление лучше. Ужасное ощущение смерти при ментальной связи всё ещё не исчезло и, наверное, ещё долго не исчезнет. Но магия стабилизировалась, а близость с Малфоем, особенно при физическом контакте, избавляла от болезненного напряжения.       — Драко? — вдруг подала голос Гермиона. — В тот вечер, когда ты использовал Обливиэйт, мы целовались? Поэтому я могла чувствовать твои эмоции ещё до того, как мы завершили связь?       — Да. Я был почти в бреду от лихорадки. А ничего другого, кроме как поцеловать меня, ты, очевидно, не придумала. Но это выиграло нам время. В противном случае я бы умер ещё до голосования.       Гермиона вздрогнула.       — Всё было настолько плохо? — наконец выдавила она.       Похоже, только сейчас Драко понял, как страшно звучали его слова.       — Да, — тихо признался он.       С минуту Гермиона молчала.       — У меня уйдёт много времени, чтобы простить тебя за это, — наконец произнесла она. — Не знаю, когда перестану злиться.       — Я понимаю. Мне жаль.       Гермиона даже не знала, что ещё сказать. Было страшно и тошно думать о том, как близко Драко был к смерти. Сложно себе представить жизнь без него. Она будто бы ходит по лезвию и вот-вот грозится оступиться и упасть в личную пропасть кошмаров.       Драко переплёл с ней пальцы.       — Ты должна понять, — прошептал он, — я не мог прожить всю жизнь, чувствуя, что держу тебя силой. У тебя такой большой потенциал. Ты многого бы добилась… с твоим-то складом ума и способностями… если бы ты образовала со мной связь только для того, чтобы спасти, чувствовала бы себя как взаперти и мечтала бы о том, чтобы всё сложилось по-другому. Даже если бы ты и правда хотела отношений, в тебе бы теплилась обида за то, чего я тебя лишил.       Драко выпрямил пальцы и пару секунд смотрел на маленькую по сравнению с его ладонь Гермионы, а затем продолжил:       — Я знаю, что происходит с тобой, когда ты решаешь о ком-то позаботиться. Ты рисковала своей жизнью и магией, чтобы вернуть меня. Когда помогала Поттеру во время войны, рисковала тем, что делало тебя тобой: родителями и образованием, ты готова была умереть в моём доме, чтобы сохранить Гарри жизнь. И это был далеко не первый раз, когда ты рисковала своей жизнью ради него. А потом оборотни. После войны ты могла заниматься всем, чем угодно, но ради них ты выбрала профессию юриста, и я видел, что последние три года ты работала до изнеможения, только чтобы твой Закон приняли. Если бы я три года назад рассказал тебе о связи, ты бы обязательно начала встречаться со мной из жалости. А потом влюбилась бы в кого-то другого. И это медленно убивало бы тебя изнутри, если бы ты ничего не сделала, а ты бы не сделала из-за влияния связи. А я бы наблюдал за твоими метаниями и жалел о сделанном. Я не мог жертвовать твоей личной жизнью. Я бы не смог жить такой ценой.       Драко вздохнул.       — Ты представления не имеешь, насколько я хочу, чтобы ты была счастлива. Всегда хотел больше всего на свете. И боялся, что из-за меня ты будешь несчастна.       Воцарилась тишина.       — Я счастлива, — произнесла Гермиона. — Мне нравится делать что-то, что будет иметь большое значение для общества. Если бы я умерла, помогая Гарри победить Волан-де-Морта или при попытке ввести Закон, это того стоило бы. Ремус и Тонкс погибли во время войны, и хотя я больше всего хотела бы, чтобы они выжили, их смерть была достойной. Я бы предпочла умереть, сделав что-то значимое, чем прожить долгую, спокойную жизнь напрасно. Меня делают счастливой изменения, которые я могу внести в мир. Некоторые вещи стоят смерти…       — Я понимаю. Именно это я и чувствую к тебе.       Гермиона потеряла ход своих мыслей и пару раз моргнула, глядя на Драко.       — Ты бредишь, — наконец пробормотала она.       — Маловероятно, — хмыкнул он. — После войны я подвергался воздействию довольно большого количества целителей разума, присланных матерью из-за моей хандры и тоски. Меня неоднократно уверяли, что я в здравом уме, просто циничен и упрям до крайности. Так что не волнуйся. Теперь, когда мы связаны, моё самосохранение напрямую зависит от твоего.       — Ты упрям до крайности, это правда, — проворчала Гермиона.       — Но я в этом не виноват. — Драко криво ухмыльнулся.       — Знаешь, — ответила она, — наша связь вовсе не обычна. И была таковой ещё до того, как мы полностью образовали связь, когда она ещё была временной. Обычно пары не так часто чувствуют эмоции друг друга. Очень сложно скрывать чувства, как это делал ты. Вообще, она должна помогать тебе найти меня и понять, угрожает ли мне опасность. Ты не должен был чувствовать моё счастье, раздражение или печаль.       Драко на минуту задумался.       — Это всего лишь предположение, но, возможно, это связано с большим количеством магии вейлы, которой я делился с тобой. До того, как мы сблизились, у меня было лишь ограниченное количество магии. Думаю, я приложил слишком много усилий при образовании связи. Со временем это, похоже, переросло в достаточно сильную ментальную связь.       Гермиона с любопытством посмотрела на него.       — На что похожа магия вейлы? Обычно она нужна только для связи. Но, согласно мифам, для чистокровных вейл это как новый вид магии. Это чувствуется по-другому… особенно когда ты прорвался через защитные заклинания в Министерстве. Я даже не знаю, как это описать. Как будто какое-то новое измерение магии, которое я раньше не испытывала.       Драко задумался, затем лёгким движением руки невербально сотворил пион. Он мгновение смотрел на него, прежде чем протянуть ей.       — Я ещё недостаточно изучил её. Но могу сказать, что это слияние моей старой магии и магии вейлы. До того, как мы образовали связь, я мог чувствовать их по-отдельности. Но потом всё смешалось. Для меня это больше, чем обычная магия волшебника. Если я хорошо представлю, могу невербально сотворять вещи, которые и с палочкой раньше давались с трудом.       Драко взмахнул рукой, и в воздухе появилась стая колибри.       — Что касается произошедшего в Министерстве, ну… я пытался пробиться через множество различных видов магии, гоблинской и волшебников, и я почти уверен, что защитные заклинания в зале суда были установлены незаконно. Будто бы при необходимости спасти тебя открывался ещё один источник магии. Я не смог бы прорваться только с помощью своей. Она появилась из ниоткуда. — Он задумался. — Может, это была старая магия. Как правило, магические существа более чувствительны к укоренённой магии, чем волшебники. Вот почему металл, сделанный гоблинами, крепче, чем сделанный волшебниками. А домовые эльфы трансгрессируют через любые защитные заклинания. А кентавры могут читать по звёздам и исцелять. Может, инстинкт защищать тебя способствует моим умениям.       Гермиона лихорадочно перебирала в голове возможные варианты. Она столько всего хотела попробовать с этой магией и со своей, когда… если та к ней вернётся. Они с Драко могли бы открыть новый вид магии, о котором никто ничего не знает.       У Гермионы так много вопросов. Но странно было бы задавать их все сейчас Драко… учитывая, что они оба голые в постели. Не помешали бы перо и пергамент, а то она боится, что может что-то забыть.       Драко усмехнулся.       — Получается, от меня ты не устанешь. Могу быть спокоен. Я практически чувствую, что ты хочешь использовать меня как объект для наблюдений. Ставлю любимую метлу, что сейчас ты жалеешь, что под рукой нет пера.       Гермиона хотела уж было всё отрицать, но Драко её перебил:       — Я чувствую, как дрожат твои пальцы.       Она виновато уставилась на них.       И внезапно для обоих Драко навис над Гермионой так, что его предплечья оказались по обе стороны от её головы. Светлые волосы спадали на лицо, придавая ему более домашний вид, он ухмыльнулся, обводя её взглядом.       — Я понимаю, что довольно часто дразнил тебя и называл заучкой. Но хочу, чтобы ты знала: я без ума от твоего интеллекта, в хорошем смысле. И, если ты хочешь поговорить о научных исследованиях прямо в постели… при условии, что это не помешает нам заниматься сексом, я только за. Наверное, я и сам буду злоупотреблять этим. У меня есть несколько проектов по зельеварению, и я умираю от желания узнать твою точку зрения на их счёт.       Это… похоже, самая сексуальная вещь, которую Гермиона когда-либо слышала.       — Правда? — выдохнула она, чувствуя покалывание в пальцах ног. — Над какими зельями ты работаешь?       — Я не хочу сейчас говорить об этом.       Гермиона удивилась, а Драко усмехнулся и продолжил:       — Потому что собираюсь трахнуть тебя, глупышка. Расскажу всё после.       Гермиона рассмеялась, а Драко наклонился и поцеловал её. Внутри разгорелось целое пламя.       Она запустила пальцы в его волосы, запутываясь в шелковистых прядях. Ей всё ещё… странно чувствовать Драко рядом. Ей ещё предстоит узнать все те эмоции, которые он может в ней пробудить.       — Я люблю тебя, — пробормотал Малфой, когда Гермиона обвила его талию ногами.       — Знаю, — ухмыльнулась она, чем вызвала смешок у Драко. Он начал целовать её плечи, а Гермиона, просто чтобы позлить его, продолжила, пародируя себя в школьные времена: — Я читала об этом в книге. Это называется императив вейлы. Долгое время учёные не были уверены, была ли это настоящая любовь или просто маги-биологическое принуждение, созданное для имитации любви. Но в 1857 году Борис Биндлеборф в Отделе Тайн продемонстрировал, что императив вейлы на самом деле является чистейшей формой самой настоящей любви и…       — Помолчи, или я укушу тебя, — усмехнулся Драко.       Гермиона подняла на него взгляд потемневших глаз.       — Мог бы придумать угрозу и получше. Как-то не страшно.       Драко смутился, но лишь пожал плечами и сжал грудь Гермионы, срывая с её губ протяжный стон.       — Наверное, это из-за моей любви к тебе. Обещаю, в следующий раз будет лучше.       А потом Драко вошёл в неё. Их взгляды были сосредоточены друг на друге.       — Я тоже люблю тебя, — прошептала Гермиона, затягивая его в поцелуй.