Любовь и другие несчастья

      — Драко… — растерянно начала Гермиона. — Где ваша гостиная?       — Ох. — Напряжение в его взгляде сменилось неуверенностью, Драко ослабил хватку на её руке и проследил за взглядом Гермионы. — Её… нет.       — Её… что? — Она непонимающе уставилась на него.       — Я… её ненавидел. И после войны… просто не мог в ней находиться. В той гостиной произошло много всего ужасного. По указу мамы в ней провели ремонт, но противное ощущение никуда не исчезло. Мне становилось плохо, даже когда я просто проходил мимо. И одним вечером… мы с Блейзом напились…       Кончики его ушей покраснели.       — И… мне в голову пришла идея заблокировать гостиную. Ну… мы применили к ней заклинание Фиделиуса, а Блейз заплатил какому-то бродяге, чтобы тот стал хранителем. Потом мы применили к нему Обливиэйт, чтобы он забыл весь прошедший вечер, и отправили его подальше отсюда. Теперь никто не знает, как найти гостиную… так что, фактически, её больше не существует.       Гермиона смотрела на Драко с разинутым ртом.       — Ты… — пролепетала она.       — Мой отец злился из-за этого. Похоже, в этой гостиной лежала его любимая трубка, а ещё хранился огневиски двухсотлетней выдержки. Хотя… наверное, именно тот огневиски мы и распивали тем вечером, — добавил Драко, разглядывая стену фойе, где когда-то был вход в гостиную.       — Горе луковое, что ж с тобой делать? — отчитывала его Гермиона.       Драко пожал плечами.       — Да она нам всё равно не была нужна. В других крылах поместья тоже есть гостиные. Да и отец в любой момент может купить другой дом, если ему не будет хватать комнат. Но без гостиной Менор стал куда лучше.       — Ты… чересчур драматичен, — вздохнула она.       — Ничего не могу с этим поделать. Гены вейлы, — фыркнул Драко.       Он потянул её за рукав, призывая следовать за ним.       — Всё, хватит о гостиных. Хочу показать тебе свою лабораторию. У меня есть партия Костероста — я говорил тебе — хочу посмотреть, уменьшится ли время роста, если я использую Потио Нимбус, и повлияет ли это на действие щупалец муртлапа. Я всё тебе покажу, а ты дашь мне какой-нибудь совет.       Лаборатория Драко располагалась в подземельях восточного крыла. Стены, пол и потолок были чисто белыми. Четыре стола из нержавеющей стали и защищённый заклинаниями стеллаж с зельями, расставленными по алфавиту. Котлы всех видов и размеров висели над одной из стоек, сверкая под блеском ламп, а рядом с ними — все ложки для помешивания, о которых Гермиона когда-либо слышала: стеклянные, стальные, серебряные, железные, алюминиевые, медные и огромное разнообразие деревянных. Рядом с разделочными досками и ступками лежал полный набор острых ножей. На полке весы с мензурками и колбами. На большой доске на колёсиках были написаны важные заметки, выведенные аккуратным почерком Драко, рядом ещё один стол с пробными вариантами Костероста.       Вдоль противоположной стены тянулись книжные шкафы. На верхних двух полках лежали обычные журналы, а на остальных четырёх — книги по варке зелий. Некоторые были в отличном состоянии, а другие, наоборот, — в ужасном, будто их владельцу нравилось ломать корешки и заполнять поля записями. Гермиона принялась разглядывать их.       — Когда Северус умер, его имущество почему-то перешло мне. Это его старые книги, — объяснил Драко. — А ещё здесь парочка его личных проектов.       Гермиона взяла одну из потрёпанных книг и пробежалась глазами по знакомому резковатому почерку.       — Он, наверное, надеялся, что ты продолжишь его работу.       — Я пытался, — задумчиво произнёс Драко. — Это меньшее, что я могу для него сделать… он защищал меня во время войны.       — Ты всегда был хорош в зельях. Я даже не знала, что ты до сих пор этим увлекаешься. Ты об этом не говорил.       — Я всегда питал особую любовь к Зельеварению, — признался он. — И у меня никогда не получалось работать в паре с кем-то. Блейзу больше нравились Нумерология и Руны. Но… я хотел привести тебя сюда, я мечтал об этом. Я думал… что тебе понравится. Когда у меня что-то не получалось, я представлял, что в такой ситуации сделала бы ты.       Гермиона смущённо улыбнулась, чувствуя себя польщённой.       — Лаборатория невероятна. Если бы у меня была возможность построить свою собственную, вряд ли она была бы лучше этой. Она идеальна. Я могу провести здесь всю свою жизнь. — Она прошла вглубь помещения, осматривая полки с зельями.       — Теперь она может быть нашей… — предложил Драко, идя вслед за ней. — Если ты не против. Если только не хочешь свою собственную лабораторию.       У Гермионы спёрло дыхание, она обернулась.       — Правда? Я могу работать здесь? И ты не против делить со мной рабочее пространство?       Драко ухмыльнулся.       — Ну, если ты не будешь держать своё место в чистоте, я, конечно, немного поворчу. Но я постараюсь не придираться. Всегда хотел поработать с тобой над зельями, думаю, если мы привыкнем друг к другу, станем неплохими партнёрами.       — У меня так много идей, которые мне не удалось бы осуществить в одиночку, — поделилась Гермиона. — Даже не знаю, с чего начать. Мы, наверное, будем проводить здесь каждые выходные по несколько часов в день.       Драко вновь напрягся, он смотрел на неё безэмоциональным взглядом. Похоже, он вновь воздвиг свои окклюменционные стены.       — Ты вернёшься в Министерство? — мягко спросил он.       — Я должна, — так же тихо ответила Гермиона. — Сама не горю желанием. Но я должна.       Драко сжал губы в тонкую полоску.       — Надеюсь, не из-за меня.       — И из-за тебя тоже. Но это не главная причина.       Он отвёл от неё взгляд.       — Я понимаю, — наконец выдавил он.        Драко поправил на полке склянки с зельями, смахивая с них несуществующую пыль. В его движениях читалась хорошо контролируемая и скрываемая злость.       — Драко… — мягко начала Гермиона.       — Что ты хочешь, чтобы я ответил, Грейнджер? — его голос был твёрд. — Я не могу заставить тебя изменить своё решение или запретить тебе ходить на работу. Просто… я даже не смогу навещать тебя. И если… с тобой что-то случится… я… я, наверное, даже не успею добраться до тебя вовремя. Даже если буду стоять у входа в Министерство или прямо рядом с камином.       — Знаю.       — Ты не представляешь, как сильно я ненавидел тот факт, что ты работаешь там. Но и теперь… после всего, что случилось… — он резко замолчал.       И начал снова:       — Это…       Он зашипел сквозь стиснутые зубы:       — Я пока не могу говорить об этом.       Драко вышел из лаборатории. Гермиона вздохнула и пошла следом за ним.       Неудивительно, что она всё-таки решила вернуться в Министерство. Но, будучи слизеринцем, Малфой всё же надеялся, что разговор на Гермиону хоть как-то повлияет.       Она понимала его переживания, но просто не… не могла отказаться от этой работы, потому что ненавидела Министерство — царство алчной демократии. А опасностей она не боится. Наоборот, хоть кто-то должен помочь магическим существам.       Драко Гермиона нагнала уже на улице. Он медленно шагал по дорожке, выложенной крупными камнями прямо на поверхности озера, в котором плавали экзотические птицы. Красота так и захватывала дух: лилии уже вовсю цвели, по прозрачной поверхности воды скользили лебеди и утки-крохали, а среди камышей, словно статуи, неподвижно стояли цапли.       Драко понял, что она рядом.       — К твоему сведению, когда я гуляю у озера, ко мне лучше не подходить. Я могу сболтнуть что-то обидное, а слово — не воробей, как известно, — сухо обронил он.       Гермиона села на камень и уставилась на одну из птиц. Когда камней больше не осталось, Драко всё-таки остановился, обернулся и перевёл взгляд на Гермиону.       — Что мне сделать, чтобы ты не возвращалась в Министерство? — удручённо спросил он.       — Не знаю, — ответила она. — Но ты же понимаешь, что я всю оставшуюся жизнь буду жалеть, если не вернусь. Буду винить себя. И неважно, что ты пытаешься осчастливить меня или отвлечь новыми проектами. Я всегда буду винить себя.       — Ты… хотя бы подождёшь… пока твоя магия не вернётся? — практически умолял Драко.       С минуту Гермиона размышляла над ответом, потом сжала губы и покачала головой.       — Она может и не вернуться… я не могу терять время и возможности ради магии, которая не факт, что у меня ещё когда-либо будет.       Драко запрокинул голову, разглядывая небо.       — Тогда… у меня есть условия, — наконец выдавил он.       — Так и думала, — тихо произнесла она.       — Я назначу тебе охрану. Поттер может выбрать авроров, но именно за мной будет последнее слово. Я заплачу любую цену.       — Хорошо. — Гермиона кивнула.       — И я дам тебе своего домашнего эльфа.       Гермиона уж было открыла рот, чтобы возразить, но Драко поднял руку, призывая к молчанию, и продолжил:       — Если, конечно, она сама согласится. Миффи!       Раздался хлопок, и перед ними появилась эльфийка, одетая в искусно расшитое платье.       — Миффи, — начал Драко, — это Гермиона Грейнджер. И я хочу, чтобы ты следила за ней.       Эльф оглядела Гермиону с ног до головы, и её огромные глаза наполнились слёзами радости.       — Вы, должно быть, возлюбленная хозяина Драко, Миона, — воскликнула она. — Я всегда хотела встретиться с вами.       — Грейнджер, это Миффи, — продолжил Драко, пока ошарашенная Гермиона пожимала протянутую ей крошечную морщинистую ручку. — Она свободный эльф, работает за зарплату и лично согласовала условия. Она очень гордится заключённой ею же сделкой: десять чаепитий в неделю и чередующиеся выходные дни. Хотя… их она обычно тратит на выпечку чего-нибудь сладкого или на помощь другим эльфам. Миффи… через несколько месяцев Грейнджер вернётся на работу в Министерство Магии. Я… больше не могу навещать её, но там есть плохие люди, которые думают, что волшебникам позволено гораздо больше, чем домашним эльфам, гоблинам или оборотням. Поэтому я хочу, чтобы ты ходила туда вместе с ней и тут же аппарировала её ко мне, если кто-то будет пытаться навредить ей. Сделаешь это для меня, Миффи?       — Миффи не позволит плохим волшебникам навредить возлюбленной хозяина Драко! — возмутилась эльфийка.       — И тебе нужно будет убедиться, что Гермиона следит за собой. Целители говорят, что ей нужно больше есть. А в Министерстве еда просто отвратительная. Поэтому я хочу, чтобы каждый день её ждал вкусный и сытный обед и обязательно чашка чая.       Миффи снова оглядела Гермиону, а затем так низко кивнула, что её голова чуть не перевесила тело и она чуть не упала.       — Мисс Миона слишком худа. Мисс хочет чай? Миффи сейчас делает глазированный торт. Он будет готов через час.       — Было бы чудесно, — ответил Драко, и эльф с хлопком исчезла.       Драко и Гермиона уставились друг на друга.       — Не думаю, что прошу от тебя слишком многого, — наконец нарушил молчание он.       — Нет, — согласилась она. — Если тебе так будет лучше — то конечно. Мне очень жаль, правда. Знаю, тебе это не нравится. Я бы не возвращалась… если бы у меня был другой выбор.       — Знаю.       Следующие несколько минут они молча наблюдали за лебедями.       — Постарайся не засиживаться на работе допоздна, ладно? — попросил Драко. — Возвращайся хотя бы к ужину. И не работай по выходным.       — Я постараюсь. — Большего Гермиона пообещать не могла.       Он вздохнул и ещё долгое время не говорил ни слова. После он встал и протянул ей руку. В чертах его лица читалось прежнее напряжение, но теперь уже с примесью смирения.       — Пойдём. Покажу тебе коттедж.       Гермиона переплела свои пальцы с его.       — Хотя не думаю, что смогу сейчас аппарировать, — вслух размышлял Драко. — По крайней мере, не с тобой. Слишком велик риск расщепления.       Он вздохнул.       — К этому нужно будет привыкнуть. Ну, я попробую.       Он закрыл глаза, черты лица заострились, а за его спиной внезапно распахнулись крылья. Но теперь перья были только на них, на теле ни пушинки.       Драко распахнул серебряные глаза и посмотрел на Гермиону из-за плеча.       Она поражённо разглядывала его.       — Ты прямо как ангел, — выдохнула она.       Драко ухмыльнулся уголком губ.       — Может, отсюда и берут начало легенды и сказки, — ответил он, а затем добавил уже более серьёзно: — Это объясняет, почему ангелов всегда видели мужчинами.       Он перевёл на неё взгляд.       — Моя одежда цела? Я не могу посмотреть.       Гермиона подошла ближе к нему.       — Да. Крылья будто просто прошли сквозь неё.       — Какое облегчение. Я бы не вынес покупать новую одежду каждый раз, как решу слетать куда-нибудь. А трансфигурированные мантии по качеству значительно отличаются от обычных, — пожаловался Драко, снова протягивая Гермионе руку.       — Полетаешь со мной?       Она неуверенно вложила свою ладонь в его.       — Никогда не любила летать. — Она съёжилась при мысли о высоте.       — Я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.       Гермиона и так это знала. Она обняла Драко за шею, а он придержал её за спину. Они резко взлетели и ещё пару секунд висели в воздухе. Но потом Малфой взмахнул крыльями, и они пронеслись над поместьем Малфоев.       Через несколько минут Гермиона всё же рискнула открыть глаза и посмотреть вниз.       — Это так странно. Кажется, что мы почти не двигаемся. Я заметила это, ещё когда мы летели из Белфаста. Мы двигались невероятно быстро, но я этого почти не ощущала.       — Это своего рода защитная магия. Так работают перья вейлы, — ответил Драко, в это время они уже подлетали к коттеджу.       Он аккуратно приземлился, и его крылья тут же исчезли.       — Он принадлежал моей бабушке. Она всегда жаловалась, что в Меноре слишком холодно, поэтому построила этот коттедж и заколдовала территорию, чтобы здесь всегда было лето. Бабушка утверждала, что вкус у неё довольно простой, но тем не менее дом дважды сносился только из-за того, что ей не нравился его дизайн. Думаю, ей просто нравились коттеджи.       По периметру простирался низкий плетёный заборчик. Дом был как из сказки: на окнах каменная кладка и кованые решётки. Большую часть здания скрывал восхитительный сад с розами, вьющимися по беседкам и ограждениям, и прекрасной глицинией, обрамляющей дверной проём. Подстриженная дорожка из травы, выложенная гладким камнем, вела к огромным клумбам с наперстянками, лавандой, львиным зевом, мальвой и дельфиниумами. Поодаль, на поросшем травой холме, росла большая старая ива, ещё одна дорожка вела к журчащему ручью.       Драко прошёл к зелёной двери и открыл её, перед ними предстала маленькая светлая прихожая. Это место напомнило Гермионе жилище хоббита из её детских книжек. Всё было отделано со вкусом. Свет струился сквозь тонкие шторы. Гостиная, кабинет и столовая, большая кухня и двери, ведущие в другие сады. Винтовая лестница у входа вела на второй этаж, где располагалась пара гостевых спален и одна хозяйская.       — Наверху заброшенный чердак, который можно превратить в библиотеку, — заметил Драко, когда проводил ей экскурсию по дому.       — Было бы чудесно. — Гермиона рассеянно кивнула.       — Что такое? Тебе не понравился коттедж? Мы можем жить где-нибудь ещё, — обеспокоенно спросил он.       — О, нет. Дом просто прекрасный. Я просто… просто… — Гермиона замялась. — Просто ты переезжаешь из своего родного поместья, делишь со мной свою лабораторию, отдаёшь своего эльфа и позволяешь мне работать в Министерстве, хоть и ненавидишь его, и я… не знаю, как тебя отблагодарить.       Драко уж было открыл рот, чтобы ответить, но Гермиона подняла руку, прямо как он полчаса назад.       — И не говори, что тебе достаточно лишь того, что ты жив, а я тебя люблю. Я жива, а ты любишь меня, и для меня этого тоже достаточно. Просто это всё… слишком. Я не… я не знаю, как мне тебя отблагодарить.       Гермионе хотелось плакать. Но она не проронила ни слезы. Лишь смотрела на Драко снизу вверх.       — Может, ты что-нибудь хочешь? Что мне тебе сделать? — спросила она.       Малфой долгое время безэмоционально разглядывал Гермиону. А она чувствовала себя максимально некомфортно.       — Работай не больше пятидесяти часов в неделю. И поставь себе какую-нибудь цель, по достижении которой уволишься, — наконец произнёс он.       Гермиона уж было хотела возразить, сказать, что он просит слишком многого, но Драко продолжил:       — Вот что я хочу. Видеть тебя. И не пилить тебе мозги тем, что ты слишком много работаешь. И знать, что так не будет продолжаться всю жизнь. Если ты и правда хочешь сделать для меня что-то хорошее, выполни, пожалуйста, эти условия.       — Хорошо, — прошептала Гермиона. — Пятьдесят часов. И цель… я верну тебе твою палочку… и отменю этот запрет. Думаю… это многое изменит, и я смогу уволиться из Министерства. Наверное, тогда я не стану сожалеть о своём уходе.       — Ладно. — Драко слабо улыбнулся ей и повернулся, спускаясь по лестнице. Она последовала за ним.       Встав на последнюю ступеньку, Гермиона подняла взгляд на Драко, стоящего в гостиной и оглядывающего всё таким взглядом, будто мысленно уже сделал здесь перестановку. Он оглянулся на неё и, увидев перед собой всё ещё печальную девушку, драматично вздохнул.       — Перестань дуться, — проворчал Малфой. — Это ты хочешь вернуться. Вообще-то, это я должен обижаться.       Гермиона вздрогнула.       — Знаю. Прости. Я единоличница. Даже когда ты был в Азкабане, тебе пришлось успокаивать меня. Это неправильно.       — Настоящая гриффиндорка, — пробормотал Драко, закатывая глаза. — Давай сменим тему. Я никогда не был в твоей квартире, поэтому не знаю твой вкус в мебели, видел только твой кабинет, который выглядит — давай признаем — так себе. Как думаешь, может, провести ремонт в гостиной?       — Драко. — Она вздохнула. — Не надо.       — Тогда не в гостиной. В кабинете? — предложил он.       Гермиона коснулась ладонью его щеки и повернула его лицо в свою сторону.       — Драко. Если бы ты был на моём месте… если бы тебе нужно было сделать что-то важное, что тебе очень дорого, но… ты бы знал, что мне это не понравится… что я буду волноваться… ты бы сделал это? Как загладил бы вину передо мной?       Он смотрел на неё непроницаемым взглядом.       — Не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответов, — упрекнул Драко. — А ты знаешь мой ответ, поэтому чувствуешь себя виноватой. Я… просто отказался бы от этой затеи.       Он вздохнул.       — Этим-то мы и различаемся, Гермиона, — уже тише продолжил Драко. — Ты можешь расставлять свои приоритеты. Я — нет. Для меня имеешь значение лишь ты.       В горле Гермионы образовался неприятный ком. Руки безвольно повисли вдоль тела, кровь отхлынула от лица.       — Я не… — начала она.       — Знаю. — Драко взял её руки в свои. — Я не сомневаюсь в твоих чувствах ко мне. Если бы ты могла выбрать что-то одно, я знаю, ты выбрала бы меня. Если бы я хотел, я бы мог заставить тебя послушать меня и не возвращаться в Министерство. Но… я понимаю, что ты заботишься не только обо мне. У тебя есть такая возможность… волноваться о чём-то ещё. У меня нет. Для меня… всегда будешь существовать только ты.       Драко замолчал на мгновение, а потом снова продолжил:       — Ты можешь думать… что это всё из-за связи… но мы всегда будем ощущать это по-разному. У тебя всегда будет выбор… а у меня нет. Думаю, мы оба не возымеем пользы от этого.       Малфой вздохнул и снова окинул взглядом зал, будто ремонт для него был предпочтительнее, чем этот диалог.       Гермиона прикусила губу, изучая его лицо.       В этом-то и недостаток вейл: несправедливость.       Она знала, она читала, что у Драко не будет выбора.       Он любит её и никогда не перестанет любить. Для него всё началось и закончилось тем, что он безвозвратно влюбился. Он любил её бесконечно и без каких-либо условий. Если ему когда-нибудь пришлось бы выбирать между ней и своей совестью, он бы ни на секунду не засомневался.       Гермиона для него всегда на первом месте.       Он никогда не отступит.       Но она… могла отступить.       Связь… любовь… это не значило для Гермионы столько, сколько значило для Драко. Она может противиться его желаниям. Может выстраивать свои приоритеты: на первом месте права магических существ, сотни лет живущих в несправедливости, а не собственное счастье и Драко.       Гермиона не могла любить Драко настолько сильно, что забывала обо всём другом. И этим… они и отличались.       Хорошо это или плохо, её любовь не такая, как его. Это значит, что он всегда будет беспокоиться… не потерял ли он её. И Гермиона всегда будет чувствовать себя виноватой, что Драко волнуется, а она не может ответить тем же.       У людей есть выбор. Они могут выбирать. Могут перестать любить. Могут уйти.       В одной из книг даже были истории, в которых люди причиняли боль вейлам или пытали их из чистой порочности. И даже тогда вейлы не переставали любить своего партнёра.       И на это почти не обращали внимания только потому, что связь выбирает для вас «правильного» человека; такого же по уровню интеллекта, амбициям, темпераменту и способностям. И ошибки если и случались, то крайне редко.       Вейла может защититься от своего партнёра лишь магической связью.       Драко понимал это.       Потому что был слишком сообразительным, чтобы не понимать. Он чётко ощущал клетку, в которую его заперла магическая физиология. Недавняя трансформация лишила его свободы воли. Он уже смирился, но и верил, что Гермиона никогда не воспользуется этим в своих целях.       Возможно… если бы их характер был проще, а они — счастливы, смогли бы не обращать на это внимание. Но это было бы слишком просто. Ни Гермиона, ни Драко не бросают затею на полпути.       Они смотрели друг на друга и ощущали ту огромную разницу между ними.       — Мне жаль. — Ничего другого Гермиона выдавить не смогла.       Но этого, казалось, было недостаточно.       Драко стоял рядом с ней, и оба ощущали влияние связи, которое всегда будет присутствовать в их отношениях; и не важно, как сильно они этого хотят или не хотят.       В этом жестоком знании была незыблемость. И она всегда будет существовать… как мелкая заноза, вонзившаяся между Драко и Гермионой.       — Знаю, — произнёс он. — Это не твоя вина. И не моя. Это просто… так происходит само собой. Я не могу сделать так, чтобы ты не чувствовала себя виноватой, так же как и ты не можешь сделать так, чтобы я не волновался за тебя. Нам просто нужно к этому привыкнуть.       Драко притянул Гермиону за талию ближе к себе и продолжил:       — Но… именно поэтому я в тебя и влюбился — ты очень заботливая. Иногда мне это наоборот не нравится, но это лучшая… одна из лучших деталей в тебе, это делает тебя тобой.       Драко приподнял её подбородок и заглянул Гермионе в глаза.       — Не пытайся это изменить, — приказал он. — Не пытайся искоренить в себе эту заботу, я всё равно буду за тебя волноваться. Ты идеальна, не считая того, что в последнее время ты слишком мало ешь. Я не хочу, чтобы ты что-то в себе меняла. И не хочу, чтобы ты отказывалась от своих мечтаний изменить этот мир из-за меня. Ты… такая, какая есть.       Драко поцеловал её. А Гермиона ответила.       — Ты слишком хорош для меня, — выдохнула она, обнимая его за шею и притягивая ближе к себе.       Он усмехнулся.       — Правда, слишком хорош. — Гермиона снова прижалась своими губами к его.       Наверное, его шея будет потом невероятно болеть от того, как низко он к ней склонился. Но она всё равно продолжала прижиматься к нему.       Гермиона не хотела, чтобы Драко переживал насчёт своей уязвимости. Любить её он не перестанет, но вот обижаться всё-таки может.       Для вейл их пара — вторая половинка сердца, ключ к счастью, слабое место, и всё это в одном человеке. Именно поэтому магическую связь и стоило держать в секрете, особенно с вейлой — они очень уязвимы. Если Гермиона будет в опасности или если её заберут у Драко, он сделает всё, чтобы вернуть её себе назад.       В случае Малфоя он, как чистокровная вейла, был неуязвим буквально ко всему, даже непростительным заклятиям, но только пока Гермиона была в безопасности. Связь, которую образовала его магия, то, что он связал их, — всё это имело такую силу, что Драко смог вырваться из лап смерти… но только потому, что она пыталась вытащить его с того света.       Но всё это не относилось к Гермионе.       Жизненная связь давала некое преимущество, способность держаться на плаву. Но… если бы она умерла, то больше бы не вернулась к жизни. Связь оборвалась бы, а собственная магия Драко буквально уничтожила бы его самого.       Человеческие инстинкты и инстинкты вейлы заставляли его защищать Гермиону от всего, что могло причинить ей вред. Но он будет преодолевать это желание, каждый день наблюдая, как она уходит на работу, туда, где он за ней проследить не мог.       Драко позволял ей рисковать их жизнями, потому что любил и потому что знал, что так нужно.       Его заставляли принять это решение. Он мог не пустить Гермиону на работу, потому что любил. Но мог и отпустить, потому что любил.       Она обняла его, прислоняясь щекой к груди и слушая его сердцебиение.       — Я всегда буду любить тебя, Драко Малфой, — начала Гермиона. — Ты… будто поселился в моей душе. Люди говорят, что любят кого-то так сильно, что готовы умереть за него, но… я была близка к смерти… и умереть, знаешь ли, всегда легче, но сделать это можно лишь единожды. Жить… труднее. И я… я буду жить ради тебя. Несмотря ни на что. Я буду жить ради тебя, несмотря на всё происходящее. Несмотря на возможные покушения на наши жизни и порядки Министерства. Буду любить, когда мы остаёмся наедине, когда встречаемся с друзьями и когда просто спорим насчёт того, как лучше расставить посуду в буфете. Буду любить спустя года, когда мы до сих пор будем ругаться по мелочам.       Гермиона подняла на него взгляд.       — Я хочу прожить все эти моменты с тобой. Хочу, чтобы время показало, насколько я тебе доверяю. Показало, что мне ничего не нужно, чтобы любить тебя; я просто люблю. Хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя и никогда не перестану любить. И… то, о чём я беспокоюсь, — часть меня. Я не перестану заботиться… или любить тебя. И я не думаю, что когда-нибудь заботилась о ком-то больше, чем о тебе. Так что, боюсь, ты теперь часть меня… уже навсегда.       Драко с нежностью во взгляде смотрел на Гермиону.       — Постараюсь это пережить, — протянул он.       Его зрачки расширились, он наклонился и прижался к её губам. Она притянула его ближе, углубляя поцелуй. Драко приподнял Гермиону за талию и усадил на подоконник. Она рвано выдохнула ему в губы и обвила ногами его бёдра.       Честно говоря, она даже не знала, что возможно любить так сильно, как она любила Драко. Он пробудил в ней такие сильные, такие глубокие чувства…       Драко будто превратил её сердце во второе солнце. Гермиона чувствовала, что с его помощью может сжечь хоть всю галактику.       Она хотела поделиться с ним этими ощущениями так же, как и он поделился с ней своей магией. Она хотела, чтобы он чувствовал это. Гермиона потянулась к нему через связь.       Но столкнулась с окклюменционными стенами. Она постаралась прорваться сквозь них, и Драко тут же опустил барьеры.       Его затопили её чувства.       Драко вздохнул и сильнее сжал её талию.       Гермиона спрыгнула с подоконника и стянула с него мантию. Она хотела его. Он принадлежал ей, она хотела его, и никакая преграда в виде лишней ткани её не остановит. Они медленно двигались в сторону гостиной, срывая друг с друга одежду.       Он так красив. Мужская рубашка полетела на пол. Гермиона провела руками по торсу Драко, целуя шею и покусывая кожу, пуская дрожь по телу. Гермиона запоминала кончиками пальцев каждую его мышцу, каждое ребро.       Драко стянул бретельки сарафана и бюстгальтера и начал покрывать поцелуями её плечи, подталкивая её по направлению к креслу.       Она подняла на него взгляд, томно дыша.       Казалось, всё происходящее — что-то на грани фантастики. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой.       Её сердце настолько переполняли чувства, что оно готово было взорваться от их переизбытка. Всё происходящее казалось сном… нельзя быть настолько счастливой. Никогда ещё Гермиона такого не ощущала.       — Я люблю тебя, — прошептала она.       Драко ухмыльнулся, нависая над ней и нежно целуя, его руки проводили по каждому сантиметру её тела. Казалось, он инстинктивно понимал, каких точек стоит касаться, чтобы возбудить её.       — Я люблю тебя, — повторила Гермиона, пока Драко оставлял влажные поцелуи на её шее.       Она зарылась пальцами в его волосы и повернула голову Малфоя к себе, прошептав:       — Я люблю тебя. Ты даже не представляешь, насколько сильно я люблю тебя.       Ей хотелось плакать. Драко замер, увидев весь тот водоворот чувств в её глазах.       — Какой раз ты уже это говоришь? — хрипло спросил он, проводя руками по её спине и усаживая её так, чтобы было удобнее снять платье. — Так уж получилось, что у меня сложилось довольно неплохое представление о твоей любви. Похоже, ты любишь меня так же сильно, как и я тебя.       Драко на мгновение прижался своими губами к её, прежде чем приподнять её подбородок и заглянуть в глаза.       — Мы подходим друг другу, — тихо произнёс он. — И, думаю, мы сможем быть счастливы.       Он ухмыльнулся и продолжил:       — Хотя… по итогу мы всё равно займёмся горячим, страстным сексом, а затем ещё раз, но уже нежным и сладким, — пробормотал он. — Пожалуйста, только не обламывай.       Гермиона рассмеялась и кивнула, обнимая его, а Драко поцеловал её, снова укладывая на кресло.       Он принадлежал ей. Он отдавал ей всего себя.       Он принадлежал ей.       Она никогда не позволит ему оставить её одну.