***
Звонок в двери застаёт, кажется, совсем рано. Джунмён поднимает голову с подушки, кое-как разлепляет один глаз, и нашарив телефон на тумбочке у кровати, смотрит в экран, чтобы понять, сколько времени. Солнце застилает всю его спальню от потолка до пола и, неохотно выбираясь из кровати, омега бредёт в прихожую, когда настойчивый звонок в двери повторяется. Не глядя в глазок, Джунмён нажимает на ручку и следом дёргает двери на себя, устремляя взгляд в дверной проём, и вдруг охает следом тут же, потому что спешно шагающий на встречу с порога Джонин тут же сгребает за талию в охапку и накрывает его губы поцелуем. – Ммм. Джунмён мурлычет в его губы, улыбаясь, и отстраняется спустя несколько мгновений, обнимая за плечо одной рукой. – Я даже проснулся, – информирует следом, не прекращая улыбаться, и Джонин перехватывает за талию покрепче, отрывая его ноги от пола и шагает внутрь с приятной ношей на руках, когда омега поджимает ноги. – Привет. Джунмён видит, как он отправляет принесённые с собой два стакана кофе на подставке на комод в прихожей, и обнимает за талию уже обеими руками, полноценно. – Как тебе спалось? – Джунмён снова мурчит, словами не отвечая, и тянется за следующим поцелуем. – Вижу, что хорошо! – Плохо, – уточняет Джунмён после, как отстраняется и просит поставить его на пол. – Я не высыпаюсь много недель. И пока соберусь, жаль, но кофе остынет. – Ну тогда ради него тебе придётся очень поторопиться, – Джонин поджимает губы, выпуская из своих объятий и чуть отталкивая омегу от себя прочь в плечо совсем мягко, чтобы отправить собираться. Джунмёну кажется, что он в своей жизни так быстро ещё не искал, что надеть и не умывался. Альфа пристально наблюдает из кресла в прихожей, наблюдая, как он бегает мимо то с футболкой наперевес, то с зубной щёткой. И когда добирается, наконец, до своего кофе, тот ещё прилично тёплый, а всё потому, что Джонин приносит его дико горячим. Заключая стакан в пальцах, омега плюхается на чужие колени в прихожей. – Тебя как будто подменили, – Джонин чуть подозрительно глядит на него, но при этом улыбается и за талию обхватывает, удерживая на месте. – Как будто режимы переключили. Джунмён фыркает, отпивая вновь из своего стакана. – Просто я перестал притворяться, – объясняет он. – Да и… Но Джонин договорить не даёт. – Перестал притворяться? – уточняет. – То есть до этого все наши встречи и разговоры…? – Нет! – теперь перебить спешит омега. – Но я всё равно держал лицо. Родители растили меня примерным мальчиком. – Стесняюсь спросить, что меня ждёт дальше, – альфа чуть нервно посмеивается, следом поднимается на ноги. – Идём на набережную! – командует, забирая в одну руку стакан для себя, а в другую – ладонь омеги. – Мы теперь будем жить на набережной? – уточнеят Джунмён, когда они уже идут по мощённой улице вниз по направлению к морю. – Мы будем восполнять отсутствие морского воздуха в Сеуле, – объясняет Джонин. – Слушай, я чего-то не пойму: это ты тут – главный любитель моря, а мне кажется, я слышу возмущение в твоём голосе. – Если у нас все выходные будут однотипные, – берётся рассуждать вслух омега. – То нам это быстро надоест. Пусан надоест. А это единственное место, где нам что-либо позволено. – Нам бы это обсудить, – Джонин пожимает плечами. – Прям только Пусан? Точно? – пытается уточнить он, заглядывая омеге в глазах, и Джунмён останавливается, потянув его за руку назад, чтобы затормозить. – У тебя девять жизней? – уточняет он. – Шекспира читал? – Зараза! – подытоживает Джонин после короткой паузы, понимая, о чём говорит омега. – Ну вот надо было обязательно вспоминать Шекспира? – А я тебе просто напоминаю, что будет, если будешь нарушать правила, – Джунмён чуть хмурится. – Пусан – и только. Иначе мы так доиграемся, что потом не разгребём. Или так или никак. Джонин смотрит на него хмурого и пользуясь тем, что омега всё ещё держит его за руку, тянет к себе поближе, чтобы тут же обхватить за талию. – Ненавистный жасмин, – тянет следом. – Угораздило же, а! – Зараза! – повторяя его слово, соглашается Джунмён. – Вот именно! – альфа кивает и следом целует в щёку, а за этим легко и совсем ненавязчиво – за ухом. Омега заметно вздрагивает и Джонин вдруг чувствует мурашки на чужих запястьях, которые сжимает в своих пальцах. – Значит, – тянет он, вновь пряча тонкие пальцы в своих и ведя вниз на набережную. – Нам нужно придумать план действий на Пусан! И будем обновлять и дополнять его на неделе, до выходных. По телефону-то, как раньше, можно? – тут же следует его уточнение и кивок от омеги. – И куда мы пойдём сегодня? – Танцевать? – вопросом на вопрос отвечает Джунмён и Джонин удивлённо вскидывает брови. – Танцевать? – переспрашивает с теми же интонациями. – Плохая идея? – Хорошая!***
И Джонин лишний раз убеждается, что хорошая, когда привычно переминаясь с ноги на ногу, оборачивается через плечо в ожидании омеги, и вдруг обнаруживает его в нескольких шагах напротив уже под клубом, на котором останавливается их выбор. Обнаруживает и выпадает из реальности на несколько мгновений, да так, что Джунмён даже смущается от взгляда, устремлённого на него. – Давно не виделись? – улыбается он, шагая поближе и интуитивно, не глядя, находит его ладонь, пряча в ней пальцы. – А не окоченеешь? – уточняет альфа, пробегаясь кончиками пальцев свободной ладони по худому плечу вниз, чтобы заключить пальцы и второй его руки тоже в плен своих. Джунмён отрицательно качает головой на его вопрос. – Отбиваться придётся? – уточнеят альфа следом, поправляя белоснежный манжет рубашки на тонком запястье. – Радуйся, что я не надел твоей любимой рубашки с бантом! – Джунмён показывает ему язык, но улыбается, ныряя под руку, когда оба двигает в сторону входа. – Когда этот стриптиз успел стать моим любимым? – наигранно ужасается Джонин, едва не держась за сердце. – А не ты ли взгляд оттуда отвести не мог? – посмеиваясь, Джунмён толкает локтём в бок. – Джунмён-а, туда смотрели все, потому что, извини, больше было некуда, с таким-то вырезом! – присвистывает альфа, вызывая у омеги смех, и пропускает его вперёд через двери, отпуская его руку всего на мгновенье, чтобы следом снова переплести с ним пальцы. Несмотря на огромные размеры здания, внутри помещение клуба оказывается гораздо меньше, чем предполагалось, а потому довольно людным и тесным. И эти обстоятельства начинают играть против в какой-то один определённый момент. Джонин не отпускает его ладони ни на мгновенье, пока двигает вперёд через толпу куда-то к танцполу и бару. По стенам бегают цветные лучи и тени, но совсем не раздражают, а как-то завораживают. Джунмён осматривает танцпол, и следом сам тянет альфу за руку к бару, где как раз есть местечко. – Для настроения? – Джонин усмехается уголком губ совсем обаятельно, получая в ответ кивок, и уже мгновенье спустя Джунмён тянется к барной стойке к высокому стакану джин-тоника, где искрятся кубики льда. Душно, дышать особо нечем и когда стакан оказывается пустым на половину, омега вдруг понимает, что довольно быстро пьянеет – голова совсем нем ведёт и ноги не перестают держать, но настроение приобретает совершенно другой характер. Наблюдая, как альфа допивает своей стакан, где чистого джина было только на дне, Джунмён хмыкает. – Не напьёшься? – уточняет он и теперь сам тянет альфу за руку на танцпол. От джина на языке немного горчит, но это легко компенсируется поцелуями. От дыма, устилающего пол, чуть кругом голова и редкие световые лучи сбивают с толку. Голова начинается кружиться довольно скоро то ли от выпитого, то ли от быстрого ритма песни, то ли от мурашек, которые Джунмён чувствует на своих запястьях, когда сильные руки совсем по-собственнически сжимаются на талии. И то, как смотрит из-под чёлки, как прикасается губами к уху, когда хочет что-то сказать и как сбегает кончиками пальцев с плеч к запястьям – заставляет её кружиться ещё больше. В какой-то момент в темноте танцпола Джунмёну вдруг думается, что стоит допить свой стакан джин-тоника, оставленный на барной стойке, до конца, с надеждой, что это не лишит рассудка окончательно, а хоть немного приведёт мысли в порядок. Но когда он делает это и Джонин тут же наклоняется к нему, заменяя горечь на сладость, Джунмён понимает, что нет, становится только хуже. Потому что мысли не обретают порядка, но и не путаются ещё больше, только концентрируются на нём. Джунмёну думается, словно всё, что он делает – не случайно, но знать наверняка он не может. Потому что когда разворачивается в кольце его рук, глядя в тёмные глаза снизу-вверх, вдруг основательно понимает, что ничего от допитого алкоголя не проходит, а только усиливается. И вместо приятного шума в голове начинает звенеть и его пальцы на щеках, когда альфа заключает его лицо в ладони, ощущаются как-то совершенно по-другому – ласковые и прикасающиеся с каким-то таким трепетом и бережливостью, что Джунмён боится даже моргать, чтобы прекратить даже на мгновенье смотреть в его глаза. И когда Джонин льнёт навстречу, но вместо того, чтобы поцеловать в губы, целует за ухом после, как что-то говорит, Джунмён понимает, что совершенно не улавливает смысла слов. Только делает пару жадных глотков воздуха, понимая, что дышать совершенно нечем, и мягко выскальзывая из крепких рук, двигает прочь. Джунмён выскальзывает, словно дым, – почти незаметно, на улицу, во двор клуба, чтобы немного отдышаться и выдохнуть, привести на свежем воздухе мысли в порядок, но чем больше от дышит, даже учитывая, что альфы нет рядом, совсем близко, тем больше понимает, что дело не в тесном душном клубе, и не в том, как его руки ощущаются на коже, и ни в минимальном расстоянии между ними, не в джин-тонике и даже не в дурацкой истинности. А в том, что от него, отчего-то, в принципе кружится голова! От него и от того, как рядом с ним! – Мён-а… И Джунмён глотает выдох, на мгновенье прикрывая глаза, потому что смуглые ладони тут же обхватывают за талию, едва он зовёт по имени, и следом каждое выдыхаемое им слово вдруг чувствуется на коже шеи, к которой он склоняется. – Ммм? – Скажи мне, чего ты хочешь? Вопрос совершенно простой, но головокружение снова накатывает приятной горячей волной и Джунмён прикрывает глаза, не сдерживая улыбки и расслабляясь полностью, позволяя ногам перестать держать его, потому что сейчас уверен отчего-то на все двести процентов – ему не позволят упасть. И когда распахивает в следующее мгновенье глаза, Джунмён вдруг очень ясно понимает, чего он хочет, и так же знает, как сформулировать так, чтобы альфа понял правильно. А в том, что он поймёт – Джунмён не сомневается. – Забери меня отсюда. Дорога в такси какая-то скомканная и сумбурная. Непонятная, отрывками, редкими вспышками сознания. Переплетёнными вместе пальцами, едва различимым шёпотом куда-то в волосы и несколькими, кажется, неразборчивыми шагами от калитки через двор к дому, который, как минимум, в трижды, большего того, который он зовёт своим здесь. И Джонин держит его руку, не слишком сдавливая, но уверенно, грея в своих пальцах, отпуская лишь на мгновенье, когда открывает двери своими ключами и пускает внутрь, закрывая за ними следом. – Джин выветрился. Джунмён оборачивается к нему с порога через плечо и вдруг чувствует, как явно в груди подскакивает сердце и спирает дыхание, когда альфа ловит за талию и вдруг прижимает к входной двери, которую едва успевает закрыть. – Назад пути уже не будет. Джонин роняет слова в его губы, но в глаза смотрит при этом довольно серьёзно. – Что ты имеешь в виду? Джунмён складывает ладони на его груди и не может перестать концентрироваться на спешном стуке его сердца. – Что если шагнём сейчас за эту черту, я уже не смогу от тебя отказаться. Джунмён выслушивает и выдыхает вдруг с таким облегчением, словно верно принял самое сложное решение в своей жизни. Он медленно моргает, следом глядя точно альфе в глаза, а затем подаётся к его лицу и первым целует в губы, позволяя дальше затянуть себя в поцелуй чувственный и головокружительный. Назад пути не будет для него тоже. Не будет, если он влюбится окончательно! И альфа воспринимает это как зелёный свет, тут же подхватывая под бёдра, чтобы удержать на весу. Джунмён отвечает на поцелуй, пока не чувствует мягкость кровати, на которую его сажают, и поднимает на альфу, стоящего напротив, взгляд. – А ты не рассеешься на утро, как виденье? – зовёт он негромко и Джунмён ловит себя на мысли, как ему реагировать – потерять рассудок окончательно, или убедить его, что нет, не рассеется. И вместо этого омега ловит за край пояса на его джинсах и тянет за него на себя, пока Джонин полностью не накрывает его свои телом, замирая над ним на руках и медля лишь мгновенье прежде, чем снова накрыть его губы поцелуем. Джунмён понимает, что на нём не рвут одежду и не вытряхивают из той прочь, желая поскорее добраться до кожи, и не сжимают больно запястий над головой. Каждое его движение – правильное и гармоничное. Такое, как никогда не было ни с кем до этого. Он мягко прижимается к запястьям поцелуями, избавляя те от манжетов рубашки. И чертит извилистую линию по обнажённой груди на живот носом, шепчет следом «водяная лилия» и не сдерживает улыбки. И мягко прихватывает выпирающие на бёдрах косточки, избавляя от джинс. Джунмён тонет в этой нежности. И когда снимает с себя футболку, сидя на коленях, Джунмён приподнимается на локтях и следом занимает такую же позу напротив, чтобы обнять за шею, прижимаясь кожей к его коже, и чувствует, как щекотно его пальцы сбегают по позвоночнику с устья шеи на копчик. И чуть отстраняясь, омега оставляется поцелуй у него под ухом, там же, куда сам получил несколько сегодня. Джонин впивается пальцами в его бёдра и омега чувствует, как вновь кружится голова от того, как на коже остаются красные пятна от его прикосновений. Путаясь пальцами в его волосах, Джунмён прогибается в спине, откидывая голову назад, и вдруг чувствует, как трепещет, чувствуя поцелуи на шее. Вновь позволяет вернуть себя в горизонтальное положение, сквозь ресницы наблюдая, как Джонин съезжает ладонями по его бёдрам в низ к талии, с наслаждением чувствуя тепло и бархат кожи, и следом обхватывает за талию, потянув на себя чуть вниз по гладким простыням. И пока наблюдает, как легко выскальзывает пояс из его джинс, Джунмён упирается стопкой в чужой живот совсем мягко и ненавязчиво, охая следом и задрожав, буквально забившись в его руках, когда альфа заключает его лодыжку в пальцах, целуя косточку и следом устраивает на своём предплечье. Омега видит, как блестят в полумраке спальни его глаза из-под чёлки и каждое его уверенное движение, в котором одновременно напор и властность, а с этим и нежность и бережливость. От того, что он может быть таким в это самое мгновенье – голова уже привычно кругом, но вдвое больше. И когда альфа, снова накрывая его тело своим, после тщательной подготовки, помогая себе рукой, входит, Джунмён перед моментом единения успевает вытолкнуть из тела весь воздух, как в цикле дыхания во время йоги, чтобы тело расслабилось максимально возможно, и когда образовавшуюся пустоту альфу заполняет собой и Джунмён выдыхает навстречу его толчку, он вдруг чувствует себя каким-то… полноценным, что ли. Цельным. Максимально правильно и максимально собой. Так, словно всю жизнь ходил не цельный, словно чего-то не доставало, и когда Джонин сплетает с ним пальцы, мазнув губами по его губам во время первого резкого, кажется, рывка бёдрами, омега вдруг задыхается, зажмуриваясь до искр из глаз, потому что воздух, который он выдыхает, вдыхает альфа, и его вес на себе вдруг ощущается так приятно. Джунмён выдыхает в следующий раз с облегчением, но совершенно забывает следом обо всём – мысли разбегаются в разные стороны прочь, потому что он снова ведёт бёдрами – в этот раз так глубоко и неспешно, что Джунмён напрягает мышцы, сжимая его внутри себя и не позволяя отстраниться и на миллиметр прочь. Никогда. Джонин вплетается пальцами в его волосы и смотрит словно не в глаза, а куда-то глубже. И от каждого нового толчка, находясь максимально близко, каждый раз неосознанно прикасается губами к чужим. Джунмён обнимает поперёк спины, словно пытаясь прижать ещё ближе, и с каждым новым движением прогибается в спине сильнее, подаваясь навстречу и в итоге понимая, что не сдерживает стона, когда Джонин прижимается губами к его шее, едва омега неосознанно подставляет ту, выгибаясь колесом под альфой. И Джонин прячет его в своих руках, защищает и скрывает от всего мира вовсе своим телом и своим теплом, держа в своих руках бережно, но при этом уверенно, словно и так наизусть зная каждый изгиб, родинку и наклон головы. Словно знал всегда. Омега чувствует, как он прижимается губами к его шее, больше не целуя, и сбивается сначала в дыхании, а затем и с размеренного ритма. Толчки становятся рваные: то короткие и резкие, выбивая весь воздух прочь из лёгких, то глубокие и медленные, что в глазах темнеет. И в момент абсолютного единения, когда чужое сердце начинает качать кровь в том же темпе и ритме, что и сердце в его груди, омега вдруг понимает, что дрожит, обнимая за сильные плечи, и поджимает пальцы на ногах, разучиваясь дышать, да чувствует мурашки на чужой коже. Джонин вздрагивает всем телом и выдыхает в его волосы со стоном, обмякая на нём. Джунмён вновь ловит себя на мысли о том, как его приятно и отчего-то уютно придавливают с собой к кровати, и чуть поворачивает лицо в его сторону, когда альфа делает то же. И Джонин смотрит в его глаза так, словно весь мир против них, а Джунмён почему-то не может надышаться воздухом сквозь его губы, когда ласково прижимается к ним мягким, едва ощутимым поцелуем. Сквозь негу и полудрёму Джунмён чувствует вдруг тепло пухового одеяла и жар его ладоней, что обнимают за талию, и следом переворачивают вовсе, укладывая к себе на грудь. И прижимаясь к его сердцу щекой через кожу и клетку рёбер, Джунмён мысленно отсчитывает удары назад, пока засыпает и уже на грани сна осознаёт, что его сердце всё ещё вторит чужому ритму и темпу.***
– Доброе утро. Джунмён слышит сквозь сон его голос и хмурится. – Нет, ещё не утро, – бурчит омега, складывая ладонь под щёку и примостившись поудобней у альфы под боком. – Не-а. – А на что похоже? – Джонин поднимает голову с подушку, устремляя взгляд в окно и следом на соню на своей груди. – Ладно, спи, а я… И прежде, чем он успевает договорить, омега тут же обхватывает поперёк живота, прижимаясь крепче и встать не позволяя. – Не-а, – повторяет снова, не распахивая глаз, и продолжает спать. – Джунмён-а, блины сами себя не испекут! – напоминает альфа. – Обойдусь без блинов, а вот без тебя сейчас – вряд ли. Джонин, выслушав, смеётся негромко в его макушку, следом берясь пропускать каштановые пряди сквозь пальцы – заснуть всё равно уже не выйдет, а небольшой тёплый грузик жмётся совсем трепетно. И этого нельзя сейчас потерять! Никогда. Джунмён понимает, что выспался, спустя час, и распахивает глаза, замечая, что альфе всё-таки удаётся улизнуть у него из-под бока. Приподнимаясь на локтях, омега рассматривает светлую минималистическую спальню и, реагируя на чужие шаги, переводит взгляд к дверному проёму, где появляется Джонин спустя пару мгновений, глядя на него. – Доброе утро ещё раз. Джунмён, чуть прищурившись, глядит на него с подозрением, понимая, что тот словно уже куда-то собрался. – Мы куда-то опаздываем? – уточняет омега на всякий случай. – Кофе стынет! – Джонин кивает с улыбкой. – Где? – Джунмён вопросительно изгибает бровь. – Где-нибудь в твоём любимом «Сан-де-Клер», а мы всё ещё не там, – Джонин разводит руками. – Или ужинать туда пойдём? – Ужинать я буду уже в Сеуле, – объясняет Джунмён, выбираясь из кровати и с удивлением обнаруживая на себе футболку, в которой Джонин был вчера в клубе. И по длине, закрывая ягодицы, та почти сходит на халат. Хмыкая, Джунмён двигает в сторону ванной комнаты. – У меня KTX в обед, – успевает проронить прежде, чем скрыться там. – Папочка ждёт – нужно подготовиться к завтрашнему совещанию. – Вот и отдохнули. Джонин вздыхает, провожая омегу взглядом и следом двигает туда же в ванную. – Давай быстренько, чтобы успели хотя бы позавтракать, – просит, заглядывая внутрь и замечая чужую тень в душевой кабинке. – А где же обещанные блины до конца моих дней? – уточняет Джунмён, выглядывая из кабинки прочь. – Для этого нужно сходить в магазин, купить продукты да иметь побольше времени, – Джонин показывает ему язык. – А ты сбегаешь в Сеул. – Если бы сбегал, ты бы меня не увидел уже вчера вечером! – Джунмён так же показывает ему язык в ответ и прячется в кабинке. – Дай мне пятнадцать минут на сборы. – Даю. День сегодня ясный и жаркий с самого утра. И горячий кофе не просто греет нутро и будит, но и от него бросает в жар да краснеют щёки. В тени напротив любимой кофейни омеги довольно комфортно. Лавочки стоят у детской площадки и кроме дорожного гула позади, спереди доносится довольный смех и визги. Альфа, наглый и самоуверенный, постоянно крадёт поцелуи с его губ, и Джунмён едва успевает то отбиваться сам, то отбивать свой кофе, пока со своим Джонин справляется довольно быстро в силу стакана меньшего размера. Джунмён как раз делает глоток уже чуть остывшего тепла, наслаждаясь его вкусом, когда откуда-то спереди вдруг прикатывается цветной полосатый мячик. Омега наблюдает, как Джонин поднимается навстречу, чтобы вернуть мяч малышам, которые катают его в нескольких метрах от них. – То кучерявое чудо – бета? – уточняет Джунмён, когда альфа усаживается обратно возле него на лавку. – Не-а, – Джонин отрицательно качает головой. Тот в красной футболочке – омежка, – рассказывает Джонин. – Откуда ты знаешь? – Его ветром сдувает. Джунмён прыскает в свой стакан, оставляя тот на всякий случай, наблюдая, как альфа тоже смеётся. – Джонин-а, – зовёт он следом, когда, наконец, приканчивает свой кофе. – Мне нужно собираться в столицу. – И не лень тебе кататься по 2,5 часа? – уточняет он, но Джунмён замечает, как вздыхает. – Папочка и так делает мне поблажки, – Джунмён пожимает плечами. – Уже шутил на счёт вертолёта, но я отказался, – глотая смешок, информирует он, едва успевая договорить, когда альфа мягко ловит за подбородок, заставляя таким образом взглянуть себе в глаза. – Когда мы увидимся? Он не юлит и спрашивает прямо. Не строит догадок и задаёт интересующий его вопрос, совершенно не скрывая эмоций на лице. Омега прикасается кончиками пальцев к руке, что держит за подбородок, и теперь вздыхает сам. – Я не знаю, – честно выдыхает он. – Дома нельзя. Нас все там знают. – Звучит как никогда! – Джонин хмыкает с ухмылкой, но по глазам Джунмён видит, что ему не до смеха. – Не нагнетай, – просит Джунмён, подаваясь к его лицу и прижимаясь носом к его носу. – Созвонимся и решим, ладно? – уточняет, дожидаясь неохотного кивка. – Я пошёл! – и ласково целует в губы, следом, отстраняясь, звонко в щёку, погладив ту предварительно, следом вставая с лавочки и двигая прочь. Джонин в очередной раз провожает его взглядом и устало прикрывает глаза – чем больше шагов прочь он делает, тем больше его хочется вернуть назад, обратно, поближе.