***
– Джонин-а! Отец стучит пальцем по фотографии столичного ежедневника, лежащего перед ним на кухонном столе. В небольшой кухне вся семья, и даже младшие братья. Кёнсу хмурый, Бэкхён перепуганный. – Почитай внимательно! Теперь отец указывает пальцем на заметку под фотографией. Джонин читает, прикусывая щёки изнутри, и скрывает выдох. – Что происходит на этой фотографии? Вопрос отца довольно прост. Джонин смотри на фотографию в который раз и вздыхает – на ней они оба с Джунмёном. Всё ещё без масок, очков, капюшонов и кепок. Рука альфы протянута к нему и прячется где-то позади их тел, ладони Джунмёна упираются ему в грудь в попытке не пустить ближе и фотосъёмка, судя по всему, тайная, исподтишка, ловит момент, когда оба они вовсе не улыбчивые и счастливые, и совсем не выглядят как пара. Но только для посторонних глаз! А заголовок, и в особенности заметка, уточняют, что они с Джунмёном, судя по всему, тайно встречаются для того, чтобы объединить отцовские бизнесы, но для общественности с целью спасения репутации своих семей, всё ещё продолжают делать вид, что между ними вражда. Джонин совершенно не понимает, откуда такие выводы у автора заметки, если на фотографии они действительно выглядит не как пара, а скорее во время конфликта. Хотя он, Джонин, правду знает. И Джунмён её знает тоже! И в силу того, что СМИ выставили всё так, это ли не шанс – скрыть правду? Или это шанс её раскрыть? Только омега точно бы не хотел последнего, а потому не хочет и Джонин! Нет! Не сейчас! – Очередной наш конфликт, – наконец, выдыхает Джонин, отвечая на вопрос отца. – Вот, что здесь происходит. Джонин видит, как Бэкхён накрывает свои губы ладонями, и взглядом просит брата не выдавать его. – Сына, я знаю, что информация в заметке – абсолютная ложь, ты бы не стал так поступать со своей семьёй, но как, объясни мне, как ты допустил такое поведение, не подумав, что это может стать достоянием общественности? О чём вы спорили? – Как обычно хамили, – Джонин дёргает плечом. – Он взбесил, я отреагировал.***
– Джунмён-а, он причинил тебе боль? – уточняет отец, всё ещё сидя перед ним на корточках. – Нет! – почти выкрикивает Джунмён и тут же берёт себя в руки. – Нет, папочка, мы просто спорили, – выдыхает он. – Он даже ко мне не прикасался. Так просто кажется на фотографии – такой ракурс и перспектива. – А ты знатно ругаешься тут! – Чондэ хмыкает с улыбкой, наклоняясь к столу, чтобы ещё раз взглянуть на фото. – Пытаешься отпор дать не только словами. Давай, я научу тебя паре крутых ударов, а? – Чондэ, погоди! – перебивает папа. – Папочка, – зовёт Джунмён. – Мы всегда так ссоримся, правда, – пытается убедить он. – Так вышло, что в этот раз… это поймали СМИ. И выставили, как им выгодно. – Как по этой фотографии вообще можно сделать вывод о тайных отношениях? – папа фыркает, следом поднося газету поближе к глазам, чтобы хорошенько рассмотреть. Джунмён в очередной раз за это утро глотает выдох. На самом деле можно, и в заметке подробно описано, как именно. Но увидеть это можно, лишь зная правду. И либо журналист, написавший материал и сделавший фото, уверен в этом на все 100, либо это просто грамотная провокация, основанная на предположении, на которую все здесь, собственно, кроме Джунмёна, и ведутся! И если бы журналист точно знал правду, то предоставил бы доказательства более весомые, поэтому вывод действительно единственный – работает обычная техника информационной пропаганды! А вместо этого представитель четвёртой власти придумывает и описывает в материале то, что сам Джунмён видит в мелких деталях на фотографии, но, опять-таки лишь потому, что знает, как дела обстоят на самом деле. Потому что оба они довольно в расслабленных позах: в то время, как незнающий видит попытку агрессивно оттолкнуть, Джунмён видит лёгкую игривость да изворотливость. И пока доказывает родителям, что Джонин даже не прикоснулся к нему, видит, что на фотографии лишь для знающих глаз заметно, как его корпус прогнут не от, а к альфе, навстречу, потому что он неосознанно, инстинктивно за объятиями тянется, хотя и отталкивает при этом. И то, как его ладони лежат на чужой груди – не грубо и напряжённо, упираясь в сильное тело, а мягко, почти любовно, расслаблено, чтобы, конечно, не причинить вреда – тоже выдаёт происходящее, но опять-таки, лишь для глаз знающих. И расстояние между ними уж слишком маленькое, как для людей в таком конфликте, и фотография в полный рост показывает, как близко друг от друга они стоят, так, словно отстраняются после объятий за мгновенье до этого, что, по сути, и есть правдой. И выражение их лиц на фото совсем не агрессивное и беспокойное, а наоборот очень спокойное, потому что оба они находятся в компании того, с кем хорошо, правильно и безопасно. И журналист описывает все эти мелочи, правды не зная, но строя догадки и притягивая за уши, чтобы добиться желаемого результата в то время, как Джунмён видит истину и то, как умело её раскрывают во всеуслышанье, выдавая желаемое за действительно и не подозревая, что на данном этапе это совершенно идентичные понятия.***
Джунмён выдыхает устало и выключает ноутбук, опуская его крышку. Сегодня, куда бы он не зашёл, все социальные сети, и, в особенности, СМИ пестрят весьма однозначными заголовками и от этого голова к вечеру начинает гудеть. Заголовки разные, но смыл общий, а ещё общие фотографии, проданные всем, судя по всему, тем, кто их сделал. Зараза! Если бы они только знали! Всегда старались быть осторожными, скрывались, когда тоска съедала буквально живьём, чёртовых одиннадцать месяцев прятались успешно, и такой итог! – Милый? – в двери негромко стучат снаружи, и папа заглядывает в его спальню, обнаруживает его за столом. Входит полноценно и Джунмён замечает свежий комплект постельного белья у него в руках. – Малыш, у тебя был сложный день. Нужно хорошенько отдохнуть. Джунмён согласно кивает, поднимаясь из-за стола и благодарно, хотя и совсем устало улыбается папе, когда тот берётся помогать ему сменять постельное бельё. Когда дело сделано, папа целует в щёку и желает доброй ночи, советует отключить будильник, чтобы выспаться, и сообщает, что в офис утром они с отцом поедут тогда, когда он проснётся. Джунмён закрывает за ним двери на защёлку и двигает на балкон, чтобы открыть окно пошире и проветрить, пока будет в душе, но балконное окно вдруг толкают снаружи и на подоконнике оказывается Джонин. – Ты сумасшедший, что ли? – шикает на него Джунмён, бросая взгляд сначала на свою дверь, а потом за его плечо во двор, и спешит закрыть окно поплотнее. – Ты что тут делаешь? Это же безумие! – Я должен был убедиться, что ты в порядке! – Кто это так тебе солгал? Джонин кивает молча и Джунмён выдыхает, глядя на него, да сам шагает совсем близко, прижимаясь к его груди, тут же смыкая ладони за его шеей и приподнимаясь на носочках, чтобы дотянуться губами за поцелуем. Джонин впивается в его губы поцелуем жадным, обхватывая за талию, и усаживает следом на подоконник, с которого слез мгновенье назад, замирая между чужих разведённых бёдер. Но чем больше он целует, тем больше замечает, тем больше чувствует – Джунмён цепляется за его плечи, словно боясь упасть, и целует как-то совсем отчаянно, прижимается близко настолько, чтобы даже дышать в унисон. – Мён-а… – Джонин первым прерывает поцелует, отстраняясь от его губ, но Джунмён не позволяет ему отшагнуть прочь, чтобы взглянуть в его глаза, тут же пряча лицо в его шее и спешно обнимая. – Ну что, родной? – Мне страшно… – шепчет Джунмён, оставляя поцелуй там, куда только что прижимался носом. – Мне очень страшно! – Маленький, всё образумится. Никто не узнает правды, я тебе обещаю. – Нет, – Джунмён зажмуривается, крепче сжимая ладони на широких плечах. – Нет, я боюсь, что они заберут тебя. Джонин вздыхает, кое-как целует в щёку. – Мён-а, посмотри на меня! – зовёт он негромко, но уверенно, но Джунмён отрицательно качает головой и прижимается крепче и ближе, хотя последнее, кажется уже невозможно. – Ну же, любимый! Джонин чувствует, как дрожит худая спина, и зарывается пальцами в его волосы, чтобы немного успокоить, также поглаживает вдоль позвоночника, зная, что ему это должно помочь. Когда омега немного успокаивается и, наконец, чуть отстраняется, чтобы взглянуться ему в лицо, Джонин заключает его лицо в ладони совсем мягко и бережно, ласково поглаживая щёки большими пальцами, и смотрит точно в глаза. – Никто не заберёт меня у тебя, если я сам этого не позволю! – убеждает он. – Никакие обстоятельства, ни общественное мнение, ни даже наши родители! Запомни это – никто и ничто! – Обещаешь? – омега заглядывает в его глаза в ответ и Джонин кивает ему. – Я подумал, – зовёт Джонин негромко после, как Джунмён на самом деле успокаивается, прижимаясь щекой к его груди, слушая удары его сердца, – ты не хотел бы, чтобы наши узнали так, и сказал своим, что СМИ выдают желаемое за действительное, и что мы действительно ссоримся на фотографии. – Я тоже, – выдыхает с облегчением Джунмён, устало прикрывая глаза. – Тоже так сказал. Но… – Ммм? – Джонин ласково целует его в лоб, опуская взгляд. – Когда теперь мы увидимся? – Джунмён вскидывает на него глаза. – То, что ты пришёл сейчас – большой риск, ты же знаешь. – Значит, повременим, – Джонин вновь кивает. – Посмотрим, как будут идти дела. Нам некуда торопиться. Мы привыкли жить от Пусана к Пусану. Джунмён, выслушивая, снова обнимает покрепче, закрывая глаза, и концентрируется на мерном стуке в его груди.***
– Мён-а! – в сонное сознание врывается голос брата, Чондэ следом трясёт его за плечи, пытаясь добудиться. – Мён-а, вставай! Ну же! – Что? – Джунмён сонно разлепляет глаза, сонным сознанием понимая, что открыл двери своей спальни после, как Джонин ушёл, и фокусирует взгляд на брате. – Что случилось? – Ты должен это увидеть! Чондэ протягивает ему руку, чтобы помочь подняться и, не отпуская её, ведёт вниз. Родители тоже здесь в кухне. Отец обнимает папу за плечи, пока тот, взволнованный, только вздыхает, глядя в окно. Чондэ подводит его к окну, чтобы он тоже мог взглянуть, и Джунмён выдыхает, следом тут же прижимаясь лбом к отцовскому плечу, когда поравнялся с ним. Вся подъездная возле гаража, где отцовская машина и внешний двор и у калитки заняты репортёрами. Те шумят, толпятся, настраивают камеры и толкаются. – Добро пожаловать в ад! – подытоживает Чондэ, вздыхая. – Папк, пожалуйста, скажи, что у нас есть подкоп под домом. – Если бы! Отец вздыхает, устремляя взгляд на каждого из сыновей по очереди. – Может вы не поедите в офис? – с мольбой просит папа, разворачиваясь лицом к мужу, и замечая, наконец, Джунмёна на плече отца, потянувшись к нему ладонью, чтобы мягко погладить по щеке. – Сегодня нужно, – отец в очередной раз вздыхает, свободной рукой обнимая Джунмёна. – И чем быстрее мы уедем, тем лучше. – Я не буду завтракать – нет аппетита, – выдыхает Джунмён. – Пойду собираться. Когда отец ждёт в прихожей, Джунмён спускается к нему в низ и благодарит брата за сваренную для него крошечную чашечку эспрессо, с которой он расправляется одним глотком, следом кривится. Отец готовит ключи от машины, сжимая их в кулаке, и открывает перед ним входную дверь, но юркает вперёд первым, двигая к машине. И весь поток журналистов тут же обрушивается на них, как лавина. – Джунмён-ши, почему вы скрывали свои отношения? – интересуется в спину один из самых настойчивых и Джунмён понимает, что ему попросту блокирует двери. – Из-за таких, как вы! – шипит он сквозь зубы недовольно, пытаясь рвануть дверь на себя. – То есть, вы подтверждаете факт тайных отношений? – наседают тут же другие. – Джунмён-а, не ведись, на их провокацию. Ничего не отвечай! – советует отец, наконец, машину открывая. Как давно длится этот спектакль для общественности? Как ваша ненависть переросла в любовь, или это изначально не было ненавистью, а только продуманной пиар-стратегией? Как вам удавалось скрываться? Это настоящая любовь или хайп? Сколько длятся ваши отношения? Ваши семьи изначально знали обо всём? Напоминает ли вам ваша история запретную любовь как у Шекспировских «Ромео и Джульетты»? Какие условия слияний компаний? Этот бизнес-союз будет заключён по средствам брака? Вы – истинная пара? Вы скрывали отношения, потому что счастье любит тишину? Все члены ваших семей знали о происходящем? Всю дорогу в офис Джунмён молчит и смотрит в своё окно. Отец мягко сжимает его плечо на одном из светофоров, погладив, и Джунмён устремляет на него взгляд, поворачивая к нему лицо. – Аппетит не появился? – зовёт родитель, ласково гладя по щеке. – Может хочешь нормального кофе? Как ты любишь, с молоком! – в глазах отца волнение. Джунмён прижимается к его ладони покрепче, накрывая его пальцы своими, и отрицательно качает головой. – Я в порядке. Но разобраться в том, кого из них двоих он убеждает, – не так-то и просто. На работе сосредоточиться в этот день довольно сложно. Джунмён периодически выпадает из реальности и от отца это, конечно, не скрывается, а потому тот отпускает его на обед довольно рано. И вместо того, чтобы двинуть в одну из своих любимых кофеен рядом с офисом, Джунмён спускается вниз в фойе и усаживается там в кресло у окна, радуясь, что окна затонированы. Джунмён несколько мгновений смотрит на телефон, а затем снимает блок, собираясь набирать, когда тот оживает в ладони входящим вызовом. – Ты меня почувствовал? – интересуется Джунмён в трубку, принимая вызов, и Джонин смеётся негромко в ответ. – Собирался мне звонить? – уточняет с улыбкой. – Как ты? Я видел новости в интернете. – А ты? – вопросом на вопрос отзывается Джунмён. – Что, гораздо лучше? – Моё утро было таким же, – по голосу слышно – Джонин улыбается, но совсем невесело. – Жалко, на мотоцикле не спрячешься, как в машине. – Будь осторожен, хорошо? – просит следом тут же Джунмён. – Если честно, я не представляю, как мы можем выйти сухими из этой ситуации, – Джунмён вздыхает. – Если всё продолжится так же, уже через неделю-другую мы просто свихнёмся от чрезмерного внимания СМИ. – И когда это произойдёт, – соглашается Джонин, – все начнут искать какой-то выход. Твои и мои. Поэтому нужно просто подождать точки невозврата! – убеждает альфа. – А нам с тобой нужно подумать, какого исхода мы хотим, какой исход нас устроит и что мы можем сделать для нас с тобой! – Сбежать из страны? – предлагает Джунмён, чуть нервно посмеиваясь, и Джонин смеётся в трубку совсем заливисто, но следом становится серьёзным. – Если понадобится, чтобы не потерять тебя. – Я жутко хочу тебя обнять, – Джунмён вздыхает, подпирая щёку ладонью. – Это как-то возможно? – Сейчас такое время… – теперь слышно по его голосу, что он тоже вздыхает, говорит с заметным сожалением, – которое нас испытывает. И насколько хорошо мы с этим испытанием справимся – зависит только от нас. – Как на экзаменах! – Джунмён фыркает недовольно. – Я… просто…реально не понимаю, какой выход из всего этого можно найти? Подтвердить догадки журналистов? Это до суда должно дойти, чтобы мои или твои согласились на такое! Сделать официальное заявление и всё отрицать? Давить будут ещё сильнее! Рассказать правду? Легче сразу лечь и умереть! – Давай не будем загадывать наперёд и посмотрим, как будут идти дела, – мягко просит альфа. – Нам некуда спешить, это уже точно. Без нас это всё равно не решится и мимо нас не пройдёт. – Да, мелочи, – снисходительно выдыхает Джунмён. – Осталось только как-то пробыть без тебя неизвестно сколько! А так да, ты прав, спешить нам действительно некуда! – Это необходимость сейчас, – настаивает Джонин. – К тому же, твой балкон… – Нет! – перебивает Джунмён. – После сегодняшнего утра я дышать боюсь и телефон в руки брать в чьём-либо присутствии, кроме семьи. – Отец очень лютовал, когда встретил тебя с газетой? – интересуется Джонин. – Отец не ругается на меня, – отзывается омега, – он может быть строгим, но никогда не позволит себе меня обидеть, как и папу. Все шишки всегда достаются Чондэ, а раньше доставались хёну. Папочка пытался разобраться, что происходит, и волновался обо мне. Как и всегда! А твой? – Мои в шоке: были и есть, – отвечает Джонин. – Всем составом! – И Бэкки? – Бэкки, ко всему прочему, ещё и перепуганный. Волнуется жутко. Говорил, что писал тебе вчера утром, – замечает Джонин, – пока я выяснял отношения с родителями. Звонить не рискнул. – Да, он спрашивал, как дела, – соглашается Джунмён. – Ему сейчас самому поддержка нужна, а я вдруг оказался не особо горазд, – Джунмён, слышно, нос вешает. – Ты не увиливай и не дави, если он вдруг что-то личное у тебя спросит, хорошо? – просит омега. – Просто такой период. Ему может понадобиться совет или помощь. Он многого не знает, боится и смущается, но хочет оставаться искренним и открытым мальчиком, поэтому… – Поэтому ты знаешь, как сильно я тебя люблю? – перебивает Джонин со вздохом, но в его голосе слышна безграничная нежность и улыбка. – Я мог только мечтать о том, чтобы у моего донсена появился ещё один старший брат. Тот, в котором он нуждался. Мог только мечтать, что он так доверится тебе, а ты так открыто отреагируешь в ответ. – Просто он так на тебя похож, – Джунмён улыбается, расслабляясь. – Мне кажется, в его возрасте ты был таким же, хотя и альфа. – Может и был, – отзывается Джонин. – Но его искренности и открытости всем нам ещё стоит поучиться. – Тебе не нужно, – отрицательно качает головой Джунмён. – Ты совершенно бескорыстный и честный! – убеждает омега и следом прыскает: – Даже скучно иногда! И Джонин поддерживает его смех. Джунмён возвращается к отцу в кабинет в настроении уже более преподнесённом, но совсем не знает, что их обоих ещё ждёт дальше.***
Это происходит в один из тех дней, когда навязчивое внимание журналистов достигает буквально своего пика, как и уровень их непереносимости. В какой-то момент Джунмёну кажется, что он уже попривык за последние несколько недель к их компании: толпы репортёров у дома, когда он уезжает или приезжает туда; ходящие хвостом особенно настойчивые и секретные, как им кажется снимки, старающиеся подловить за чем-то. Однажды Джунмён даже не выдерживает и кричит одному из писак, спрятавшемуся поодаль недалеко от его дома о том, что, когда солнце в зените, вспышка его фотокамеры не поможет ему улучшить качество снимков, а только засветит их. И этот день начинается точно так же, как предыдущие, и длится тоже, и Джунмён надеется, что и закончится, но не тут-то было! Брат пишет ему после обеда, когда он с отцом в офисе, с просьбой забрать его из университета, потому что его, как и любого члена семьи, репортёры тоже достают, и отец согласно кивает, предупреждая водителя. Когда приезжает к ВУЗу, просит водителя припарковаться чуть поодаль, чтобы не привлекать лишнего внимания, Джунмён берёт из сумки только телефон и двигает вглубь парковки в сторону корпусов, чтобы подождать брата, ибо приехал чуть раньше, и мысленно, конечно, надеется, что, возможно, пары Бэкхёна тоже оканчиваются где-то в это время и, так же возможно, он тоже попросил брата забрать его. Джунмён соскучился жутко. Головой он, конечно, понимает, что лучше бы репортёры не видели их здесь вместе, и не видели их вместе вообще, в принципе, но вот сердцем… Двигая по парковке совсем неспешно и задумчиво оглядываясь, словно просто никуда не спешит и выглядывает брата, Джунмён на мгновенье теряет бдительность, в какой-то момент прекращая замечать обстановку вокруг, потому что обнаруживает необходимого человека. Видит его ещё издалека, на другом конце большой парковки. Узнаёт мотоцикл, а следом и альфу, выдыхает с облегчением, прячась за тёмными очками, только бы скрыть устремлённый на него, влюблённый взгляд, а потому не замечает, что на парковке возле университета Джонин показывается не один. Потому что за ним, буквально хвостиком, отставая совсем незначительно, двигает небольшой фургончик с эмблемой небезызвестного издания. И Джунмёну надо бы отойти, чтобы скрыться из виду, а лучше уйти с парковки вовсе, но он уже ничего не видит, потому что Джонин тоже, наконец, замечает и узнаёт его, и не скрывает улыбки, пользуясь тем, что без шлема. А дальше всё происходит как в дурацком кино, с одной только разницей, что спецэффекты там ненастоящие! Джонин решает остановиться чуть в стороне, что даёт понять ему глазами, и Джунмён, обходя пару машин, двигает теперь ближе к правому краю парковки так, чтобы они могли пересечься, когда альфа двинет от мотоцикла в университетский двор. Но всё идёт совсем не так, как задумывалось. Из фургончика, двигающего следом у одного из окон появляется внушительного размера объектив фотокамеры, и машина берёт ближе, буквально наступая Джонину на пятки, который уже уверенно притормаживает, ища взглядом место, где припарковаться. Репортёр, держащий камеру, замечает, что Джунмён двигает буквально альфе наперерез и тут же готовится снимать. Машина берёт ещё ближе – репортёр кричит на водителя, чтобы ничего не пропустить, и дальше случается то, что случается. Водитель фургончика наезжает на люк стока, переднее левое колесо соскальзывает, и машина дёргается довольно заметно влево, таким образом буквально подрезая Джонина на мотоцикле. И когда он, всё ещё на ходу, понимает, что начинает терять от неожиданности равновесие и вскидывает глаза, замечая на своём пути омегу, чтобы попросту не сбить его, потому что Джунмёну просто некуда отскочить в сторону, альфе не остаётся ничего, кроме как просто позволить машине сбить себя – позволить силе притяжения окончательно подействовать на него и потерять равновесие, на ходу с небольшим разгоном заваливаясь набок и проезжая так ещё несколько метров. Фургончик резко тормозит, водитель даёт право руля. Джунмён успевает только вскрикнуть, ринувшись к альфе, боковым зрением замечая Бэкхёна, который, видя всё происходящее со стороны, тут же тоже рвётся к хёну навстречу. Джунмён приземляется на колени рядом с мотоциклом, растерянно замирая рядом с Джонином, который в это мгновенье садится из позы лёжа на боку. Бэкхён опускается с другой стороны, глядя на него ошалело. Джонин смотрит на омегу, тут же спеша накрыть его пальцы своими. Зрачки не расширены – он сосредоточен и самую малость взволнован. – Ты в порядке? – зовёт, но Джунмён смотрит в его глаза совсем шокировано, сбитый с толку, перепуганный, прикасается пальцами к его локтю, закрывая и открывая рот как рыбка, потому что дышать ничем. – Джонин-а… Джунмён вглядывается в его лицо. – Я в порядке! – тут же уверяет он, глядя на Джунмёна и следом на Бэкхёна так же. – Слышите, вы оба? Я в порядке. Всё хорошо. – Хён… твоё плечо… – Бэкхён вдруг всхлипывает, глядя на левое плечо хёна, которое изодрано, но только потому, что он на него приземлился. Джунмён тянется к ссадине на щеке и больше, по крайней мере на вид, на нём ни царапины, но сердце в груди отбивает такой ритм, что, кажется, стучит вовсе не в клетке рёбер, а в горле, от этого дышать ещё тяжелее. – Со мной всё хорошо! – продолжает убеждать Джонин, потянувшись к Бэкхёну, чтобы потрепать по волосам, пока другой рукой держит пальцы Джунмёна, пряча их на асфальте внизу у лежащего мотоцикла. Рядом несколько десятков раз подряд щёлкает объектив камеры, собираются люди, прибегает водитель, кто-то просит вызвать скорую и, возможно, полицию, суета и писк шин соседних машин, пока Джунмён продолжает сидеть рядом на асфальте, всё ещё шокированный происходящим; Джонин понимает, что подняться не так просто, как ему казалось, потому что кроме плеча удар приходится, также, и на левое бедро; а Бэкхён в это время, неизменно сидя рядом, продолжает плакать, даже, когда Чанёль находит их на парковке и приседает возле омежки рядом, чтобы помочь и успокоить. – Джунмён-а… Джунмён понимает, что его зовут по имени, не сразу, и голос брата тоже узнаёт не с первого раза, а потому несколько мгновений продолжает взволнованно смотреть в лицо Джонина, который в свою очередь так же продолжает убеждать, что всё хорошо и ничего серьёзного. – Джунмён-а… Белоснежка моя. Брат протягивает ему руку, чтобы помочь подняться, и Джунмён принимает ту. Тут, наконец, подоспевает и бригада Скорой помощи, Бэкхён, наконец поддаётся рукам Чанёля, также позволяя поднять себя с асфальта. Откуда-то берётся машина отца и сам он, взволнованно сгребая его в охапку. Словно сквозь затуманенное сознание Джунмён видит родителей Джонина возле Скорой. Народу скапливается ещё больше, как и журналистов. От стоящего гула кружится голова. Джунмён интуитивно шагает следом за носилками, когда альфу забирают медики. Бэкхён спешит спрятаться скорее в объятиях родителей. Всё это под непрекращающиеся вспышки камер. Брат обнимает его за плечи совсем бережно, пока отец, видит Джунмён, опять-таки, сквозь дымку, что-то говорит родителям Джонина, а он знает, что эти люди никогда не разговаривают спокойно. Спешно приходя в себя от грозного голоса отца, Джунмён вышагивает прочь из рук брата и спешно вырастает перед отцом, к нему лицом, таким образом словно преграждая ему путь к взрослым альфе и омеге напротив, и к Джонину тоже, которого грузят в машину Скорой помощи. Он в сознании, сидит на носилках и даже пытается, видит Джунмён, слезть с них прочь, когда начинается совсем привычная перепалка. Нервы каждого натянуты, как канаты! Бэкхён юркает в руки Чанёля, пряча лицо на его груди, и снова всхлипывает, потому что только взрослых разборок ему сейчас не хватает. Чондэ пытается прогнать прочь журналистов, но делает только хуже, наоборот привлекая их внимание к разгорающемуся скандалу, Джунмён складывает ладони у отца на груди. – Папочка! – зовёт первый раз. – Папочка, пожалуйста. Папочка! – Джунмёну, наконец, удаётся дозваться до родителя. – Папочка, всё хорошо. Со мной всё в порядке. Всё не так, как ты думаешь. – Не так, как я думаю? – отец фыркает возмущённо. – Именно! – возмущается в ответ отец Джонина. – Не так! – Отец, не надо! – Джонин оказывается напротив и его папа задыхается от волнения. – Джонин-а, ты чего на ногах? – Папочка, – бросая короткий взгляд на альфу через плечо, Джунмён успевает поймать его ответный взгляд, и снова устремляет глаза на отца. – Он ничего не сделал. Наоборот. Фургон подрезал его, и чтобы не навредить, он принял удар на себя. – Папка, это так, – кивает рядом Чондэ. – Я прибежал как раз в момент падения. Все перепугались жутко, но на Мёне ни царапины. – Всё так и было! - поддакивает Бэкхён, утирая нос рукавом. Чондэ переводит на него глаза и младший омега, отвечая на его взгляд, вдруг пугается что старший альфа, если видел буквально всё, может что-то подозревать. Но ведь и Джунмён просто рядом сидел, перепуганный и шокированный, и совершенно никак не выдал своего волнения, хотя, Бэкхён уверен, в тот момент ему явно хотелось, как минимум, расплакаться. – Хён, – Бэкхён кивает на Джунмёна, глотая слово и решая не называть по имени, чтобы тоже не выдать их. – …тоже испугался очень. Всё так неожиданно произошло. – Молодой человек, позвольте бригаде Скорой помощи заняться вами! Врачи снова забирают Джонина. Джунмён выдыхает с облегчением в отцовское плечо, когда тот обнимает его, прижимая к себе покрепче, и замолкает, провожает бригаду Скорой помощи к машине взглядом. Родители забирают Бэкхёна, который плевать, на прощание целует Чанёля в щёку. Чондэ отпускает корпоративную машину с водителем и забирает у отца ключи от его машины, чтобы повести самому. Джунмён всю дорогу домой прячет дрожащие пальцы между колен, привалившись к плечу отца. Папа встречает у порога, мало что понимающий, не менее взволованный, чем каждый из них. Тут же обнимает их с Чондэ обоих, интересуется, как они. Брат идёт на кухню заварить для него травяного чаю, чтобы немного успокоиться. Отец в гостиной, расхаживая перед папой, что сидит напротив на диване, во всех подробностях пересказывает произошедшее. Джунмён после, как выпивает чай, вынимает из кармана джинс телефон, вспоминая о нём и, видя сообщение от Джонина, двигает к себе наверх, чтобы ответить или лучше – позвонить, чтобы услышать его голос и убедиться, что с ним действительно всё в порядке. Чондэ негромко стучит в двери его спальни спустя, наверное, час, чтобы позвать вниз. Родители всё ещё в гостиной. Сидят оба на диване – отец прижимает папу к своей груди и выглядит чуть хмурым, но решительным. – Что случилось? – Джунмён, уже немного придя в себя после разговора с любимым, усаживается в кресло, на быльце которого сидит брат. – Милый, отец сейчас кое-что скажет, но я прошу вас отреагировать спокойно! – предупреждает папа и Джунмён с Чондэ непонимающе и подозрительно переглядываются. – Джунмён-а, – отец вздыхает, на всякий случай ещё раз устремляя взгляд на мужа, и тот кивает ему уверенно. – Джунмён-а, это перешло всякие рамки. Мы собираемся созвониться с родителями Джонина. – З…зачем? – чуть заикаясь, уточняет Джунмён, понимая, что не может сдержать и скрыть своего волнения. – Затем, чтобы решить, что всем нам делать со сложившейся ситуацией с вами, – отвечает отец уверенно. – Это уже никуда не годится – репортёры перешли черту. От этого уже пострадали наши дети. Пора принять какие-то меры! Джунмён поражённо глядит в уверенные глаза отца и вдруг понимает, что Джонин был прав – настала точка невозврата. Точка невозврата для того, чтобы начать искать выход. А им, им нужно подумать, какого исхода они хотят и что могут сделать для себя!