– Ух ты, Белоснежка, ты уже на ногах? – Минсок заглядывает к Джунмёну в спальню, нажимая на ручку двери совсем осторожно, чтобы не побеспокоить, и понимает, что младший брат уже не просто проснулся, а даже активно наводит в своей спальне порядок.
– Я не спал… – вздыхает Джунмён устало, бросая на хёна взгляд, и старший альфа понимает, что он не солгал – вымотанный и уставший на вид, сонный, замученный и несчастный.
– Ну чего ты? – Минсок садится на край его кровати и хлопает рядом с собой, приглашая сесть тоже, да следом обнимает. Джунмён в очередной раз вздыхает и мостит голову у старшего брата на плече.
– Хён, я волнуюсь, – признаётся он честно. – Не смог уснуть ночью.
– Не кипишуй, – просит Минсок. – Ну чего ты накручиваешь? – заглядывает он младшему в глаза, ободряюще ущипнув за щёку. – Всё пройдёт хорошо. Не убьют же они друг друга, правда? Я этого не позволю.
– Хён, меня пугает не сама встреча, а её результат, – объясняет Джунмён. – Я боюсь, что их решение разделит нас.
– Ты хёну доверяешь? – уточняет Минсок, тут же получая от Джунмёна уверенный кивок. – Значит расслабься.
– Мальчики, завтракать! – папа стучится снаружи в двери чужой спальни и заглядывает внутрь, проверить, что его услышали.
Кусок откровенно в горло не лезет. Джунмён цедит горький для него сегодня эспрессо, какой варит кофемашина на их кухне, и пытается скрыть волнение. Чондэ в отличном расположении духа и с любопытством ждёт предстоящей встречи, хотя, как объясняет ему Минсок, присутствовать на ней не будет. И пока спорит со страшим братом, Чондэ даже не замечает, что рядом сидящий Джунмён к завтраку и не притрагивается. Но замечает, конечно, рядом сидящий отец, который тянется к нему рукой, чтобы мягко погладить по щеке, и вопросительно вскидывает брови, когда Джунмён устремляет на него взгляд.
– Мой мальчик переживает? – интересуется он вслух негромко, так, чтобы только Джунмён услышал.
– Папочка, всё хорошо, я просто не выспался – сбил режим сна.
И родитель, конечно, не верит, потому что знает его слишком хорошо, но кивает согласно, следом целуя в макушку.
Чондэ отправляют из дому за полчаса до приезда оппонентов. Он противится до последнего, но в итоге всё равно понимает, что у него нет права голоса – решать будут родители, помогать им в этом будет хён, а что он может сказать?
– Я посадил вас рядом с Джонином! – информирует негромко хён, когда стол в столовой готов, заканчиваются последние приготовления и до приезда остаётся минут от силы десять.
Джунмён ждёт в прихожей, сидя в кресле, где его и находит Минсок.
– Хорошо, – отзывается он. – Я понял, хён.
– Но только смотри мне – не вздумайте выдать себя! Никаких двусмысленных взглядов. Рук. Прикосновений. Ничего! Иначе живым из-за стола никто не выйдет! – предупреждает Минсок, пользуясь тем, что они одни в прихожей да их никто не услышит.
– Хён, ладно тебе, – Джунмён отмахивается. – Сделаю, как скажешь.
– Не ладно, а ты понял? – настаивает старший брат и Джунмён вздыхает, кивая.
– Понял.
Минсок присаживается перед ним на корточки, накрывая его колени ладонями, и смотрит снизу-вверх в глаза совсем ободряюще, и Джунмён подаётся поближе, прижимаясь лбом ко лбу хёна и прикрывая глаза – если хён на его стороне, всё может получиться.
Ровно в полдень напряжённую тишину, царящую в доме, прерывает звонок в двери и Джунмён тут же схватывается на ноги, бросая короткий взгляд через плечо на брата, который наблюдает чуть в стороне, согласно ему кивая и позволяя открыть. Набирая в лёгкие побольше воздуха, Джунмён тянет двери на себя, отступая в сторону, чтобы пропустить в дом и, здороваясь, тупит взгляд, потому что так сдержать себя легче.
Джонин пропускает родителей вперёд и оказываясь в прихожей, тянется, чтобы самостоятельно закрыть за собой двери, словно невзначай накрывая тонкие белоснежные пальцы на ручке двери своими, но Джунмён вскидывает на него взгляд, прося таким образом никак их не выдать.
Минсок встречает там же в прихожей, приглашая в столовую, и пропускает туда их с Джонином последними. Джунмён видит, как его хён даёт альфе такие же короткие наставления, как и ему ранее, и Джонин согласно кивает, усаживаясь за стол туда, куда ему указывают.
Пока за стол усаживаются взрослые альфы и омеги, Джунмён сидит на своём месте, нервно теребя пальцы, и тянется к бутылке воды на столе перед собой, но не в силах ту открыть, ставит обратно, продолжая теребить пальцы. Джонин, видя это, молча протягивает к нему за бутылкой руку, предлагая помощь, и Джунмён вскидывает взгляд на хёна, интересуясь – можно ли, на что Минсок согласно кивает.
Учтивость лишней не будет!
Джунмён молча вручает альфе бутылку и благодарит взглядом, когда её возвращают уже открытую. Он делает несколько глотков и снова прячет дрожащие пальцы.
– Добрый день, господа! – приветствует тем временем Минсок, сидя во главе стола, когда все участники грядущего обсуждения оказываются на своих местах. – Как видим, ситуация непростая, поэтому выход необходимо найти такой, который, в первую очередь, не послужит удовлетворением интересов каждой из сторон, но обеспечит как минимум покой и безопасность тех, из-за кого всё это задумано.
Все взгляды за столом устремляются на них с Джонином и Джунмён едва сдерживает себя, сжимая свои колени совсем сильно, чтобы не спрятать пальцев в ладони альфы. Их кресла стоят довольно близко и Джунмён жалеет, что это не обычные стулья, сидя на которых, можно было хотя бы соприкасаться бёдрами, или прижаться боками, или чувствовать его успокаивающее присутствие хоть на йоту больше, чем это есть сейчас.
– Основная проблема такого настойчивого внимания журналистов на данному этапе – это отсутствие какой-либо адекватной информации с вашей стороны: подтверждения или отрицания. Поэтому такой ажиотаж, поэтому репортёры пытаются самостоятельно добыть ответы на вопросы, которые интересуют их, да, по их мнению, – интересуют общественность! – объясняет ситуацию Минсок совершенно спокойно и уверенно. – Но есть одна основная загвоздка – время, – Минсок многозначительно кивает, глядя на всех сидящих за столом. – И это время уже сыграло против. Потому что чем больше вы тянули с официальным заявлением, тем больше версий происходящего появилось. Появилось и теперь отрицать версию, какая была предложена первой и послужила толчком – фактически бессмысленно.
– Минсок, ты хочешь сказать, что сейчас уже поздно выступить с заявлением, что всё показанное и рассказанное в той заметке – не правда? Поздно опровергать? – уточняет у Минсока отец и тот кивает.
– И я объясню – почему, – мягко продолжает он прежде, чем послышатся первые возмущения. – Общественное мнение – это один сплочённый живой организм, жидкость, вода, которая течёт туда, куда ведёт русло. И это русло создают СМИ – руководят и направляют, поскольку именно они формируют общественно мнение. С момента, как появилась первая заметка с фотографиями – прошёл почти месяц. Самым простым способом было бы тогда, в начале, не позднее недели после, как новость ещё свежая, русло свежее и реку ещё можно повернуть в нужную сторону, нужно было просто выступить и опровергнуть слухи. Возможно, обратиться в суд. Сейчас же все попытки отказаться, после, как иска в суд за клевету не было, как уже произошло, то, что произошло – а я говорю о том, что репортёры перешли грань, все эти попытки отказаться будут выглядеть, как жалкая пародия просто, простите за слово, – слиться!
– Какая разница, как это будет выглядеть? – уточняет отец Джонина. – Нам ли не всё равно? Главное, чтобы был подходящий результат.
– Главное, – напоминает Минсок. – Чтобы ваши дети, – уточняет он. – Вновь не пострадали от слишком напористых действий журналистов. Или мне напомнить вам случаи, когда побеги от журналистов заканчивались для публичных особ гибелью? – Минсок хмурится, вопросительно вскидывая бровь. – Возьмём ту же принцессу Диану.
– Не стоит так кардинально, – вступает в разговор папа Джонина. – Этот пример…
– Эта облегчённая версия уже имела место быть. И всем, в особенности Джонину, уже повезло, что он легко отделался. Не говоря уже о Джунмёне, который, слава Богу, не пострадал вообще, кроме того, что очень испугался. Им по 25, у них вся жизнь впереди и оставлять их на растерзание журналистов – не лучшая идея, правда? – переспрашивает Минсок у присутствующих взрослых альф и омег.
– О каких последствия идёт речь в случае применения вот этого «слиться»? – уточняет отец Джонина.
– Кроме угрозы жизни и безопасности ваших детей? – вновь уточняет Минсок.
– С этим мы уже разобрались. Это первоочерёдное. Ещё?
– Бизнес, – кивает Минсок. – Это потеря контрактов, потеря доверия и, конечно, это потеря национального тендера, само собой! – Минсок кивает, глядя на своего отца. – Голубой дом не станет связываться со скандалом, чего бы ему это не стоило.
– Почему бы это повлияло на бизнес? – удивляется отец и Джунмён хмыкает слышно, тут же спеша опустить взгляд, потому что уже прекрасно понимает, о чём говорит брат, а отец, видно, пока не очень.
– Потому что люди серьёзные, деловые и взрослые не прячутся месяц от журналистов, игнорируя все их вопросы и попытки расспросить и узнать, в чём же, всё-таки, суть! Такое могут себе позволить какие-то обычные граждане, но не люди вашего уровня и социального статуса. Тем более в инвестиционном бизнесе!
Виснет тишина!
– Вариант, обратный отрицанию – недопустим! – нарушает тишину после паузы отец Джонина. – Мы все здесь это понимаем.
– Я смею предположить, что у вас здесь много выборов? – переспрашивает Минсок, получая чуть гневный взгляд от старшего альфы. – Оба возможных решения событий играли на время, вы же оба из них проигнорировали. Не могли переступить через свою гордость? – уточняет Минсок и Джунмён видит, как Джонин поражённо вскидывает взгляд на его хёна, потому что понимает – Минсок намерен откровенно и открыто пристыдить присутствующих взрослых альф и омеги. Пристыдить за бездействие. – Желание решить проблему появилось только после, как уже произошёл инцидент. То есть, по сути, все вы ждали, пока он произойдёт.
– Минсок, о чём речь? – вступает разговор папа, глядя на него. – Ты сейчас нас пытаешься обвинить в произошедшем?
– Ваше бездействие и отсутствие реакции на ситуацию привело к тому, что журналисты попросту перешли черту. Я не говорю, что они правы, нет! – Минсок отрицательно качает головой. – Я говорю о том, что сбежать от проблемы – не значит решить её.
– Может, нам стоит оставить обвинения и перейти к вопросу о том, как получившуюся ситуацию разрешить? – уточняет папа Джонина. – Задним числом сыпать обвинения уже бессмысленно.
– Вы совершенно правы! – соглашается Минсок. – Я только пытаюсь объяснить причинно-следственную связь, чтобы в итоге стало понятно, почему тот или иной вариант уже в нашей ситуации не сработают.
– А какой же сработает? – уточняет отец, вопросительно вскидывая брови. – Подтвердить? Минсок, ты же понимаешь, что это невозможно.
– Подтвердить, – выдыхает Минсок. – Давайте представим, что я – представитель СМИ, – рассуждает он. – И вы подтверждаете мою теорию, что да, ваши дети, альфа и омега, состоят в тайных отношениях, делая вид для общественности, что они всё ещё не ладят, как и ваши семьи в целом для того, чтобы никоем образом не навредить бизнесу, но при этом втихаря его объединить. Так?
По лицам присутствующих видно, что сама формулировка вызывает у них гнев и отвращение.
– Что спросят журналисты? То, что они уже спрашивали у вас! Почему вы скрывали? А как всё так получилось? А к чему приведут эти отношения? – продолжает Минсок. – Вы знаете, как ответить на все эти вопросы, чтобы в итоге это всё равно не вылилось в негативные для вас последствия? Нужно придумать целую продуманную сложную легенду, которая сумеет ответить на них все, которую в совершенстве каждый член семьи выучит и будет, слово в слово, повторять каждый раз, когда журналисты будут расспрашивать. И попасться в такой легенде, попасться на лжи очень просто, поверьте. Потому что репортёры на то и новостники, они умеют спрашивать так, чтобы уточнить все наименьшие детали, о которых вы можете даже не подумать. И это, конечно, будет постоянная игра для них! – Минсок указывает открытой ладонью на самых младших присутствующих альфу и омегу. И вроде всё нормально, да? Подходящий вариант – все учат легенду, бизнес в порядке, журналисты получают, что хотят. Но из этого вытекает другой вопрос – куда приведут эти отношения?
– Любые отношения могут закончиться! – подсказывает папа Джонина.
– Если они закончатся спустя несколько дней/недель после, как вы подтвердите эту теорию – и слону будет ясно, что это всё постановочно. Суть в том, чтобы заставить журналистов поверить – так они оставят вас, ваших детей, в первую очередь, в покое. Дать несколько месяцев? Тоже не вариант. А знаете – почему? – Минсок окидывает сидящих за столом взглядом. – Потому что, если всё это не по-настоящему, какой смыл был месяц молчать и никоим образом не комментировать происходящее? Всё снова сводится к тому, что это фальш и постановка. Фальш, а значит где-то есть и правда, и до неё докопаются. Что опять грозит чрезмерным вниманием журналистов! Уже не говоря о последствиях для бизнеса!
– И какой в итоге вариант? – уточняет папа Джонина. – Какой выход? Вас послушай, его и вовсе нет!
– Я уже говорил вам в начале, что время сыграло против вас! – напоминает Минсок. – И мой выход сразу покажется вам радикальным, но я прошу меня выслушать, чтобы я смог нормально описать вам все за и против! – предупреждает Минсок и Джунмён интуитивно тянется за своей бутылкой воды, чтобы сделать пару глотков, потому что наступает кульминация сегодняшней встречи и волнение достигает своего пика. – Я предлагаю вам выдать их друг за друга замуж.
Тишина повисает всего на полмгновенья, потому что сказанное Минсоком достигает чужих умов буквально молниеносно и следом поднимается такой гам, что Минсоку приходится чуть отступить от стола, у которого он стоял с самого начала, прочь, чтобы позволить эмоциям выйти наружу. Джунмён берётся кашлять, подавившись, и пользуясь тем, как взрываются негодованием взрослые альфы и омеги, Минсок подходит поближе к брату, чтобы помочь.
– Хён, ты с ума сошёл? – уточняет он шёпотом, когда Минсок наклоняется к нему, чуть похлопав по спине.
– Доверься мне.
Старший брат целует его в лоб, бросает короткий взгляд на Джонина и возвращается на своё место во главе стола, наконец, опускаясь в своё кресло.
– Да ни в жизнь!
– Не бывать этому!
– Какое глупое решение! Это создаст ещё больше проблем!
– Отдать моего мальчика непонятно кому?
– Стоило бы выбирать выражения, говоря о моём сыне!
Слыша возгласы, споры и оскорбления друг друга, Джунмён вздрагивает и втягивает шею в плечи, зажмуриваясь. Становится очень сильно не по себе.
– Можно мы уйдём? – зовёт Джонин Минсока, пока родители заняты грызнёй и совершенно не замечают их. Минсок коротко кивает, наблюдая взглядом, как альфа двигает наружу во двор, а омега спешит по ступенькам вверх к себе.
– Думаю, эту демагогию уже можно прервать! – Минсок чуть повышает голос, чтобы перебить споры. – Как вы видите, места за столом поредели, – обращает он внимание на то, что обоих объектов спора за столом больше нет. – Поэтому, поговорим, как взрослые люди. До того, как вы снова попробуете убить друг друга словами, я объясню свою точку зрения! – выдыхает Минсок. – Выдать их друг за друга – это тот вариант, который я предлагаю, потому что это именно тот логичный финал, куда бы привели нормальные отношения. Это логично! Если по мнению СМИ они встречаются тайно уже какой-то время, то такой результат вполне уместен. Откуда ваша тишина и отсутствие заявлений? Именно отсюда – решение о свадьбе! Вы говорили, что из уст репортёров звучали вопросы о соединения бизнеса по средствам брака – это ещё одно подтверждение тому, что их теории были правильны и это, опять-таки, объясняет ваше затяжное молчание. Теперь о самом браке, – Минсок выдерживает паузу. – Все мы тут прекрасно понимаем, что этот брак фиктивен и как любой брак в этой стране между людьми вашего статуса, он, конечно предполагает брачный договор. Само собой! Это во-первых. Во-вторых, все три стороны получают то, что хотят. Журналисты получают ответы на свои вопросы и поскольку эта история приходит к логичному завершению, они просто потеряют к ней интерес и, наконец, оставят в покое их и вас всех вместе взятых. Потеряют потому, что чем больше бы вопросов у них осталось, тем больше бы они рыли в поисках ответов на эти вопросы. А здесь всё просто и логично. Общественность получает свою сказку – драму со счастливым концом. Шекспир бы не написал лучше. Альфа и омега из враждующих семей вдруг оказываются влюблены друг в друга, объединяют и мирят свои семьи таким образом. Бизнес в безопасности и не несёт тех серьёзных убытков, которые могли бы быть в случае иного развития событий. Во-вторых, учтите ещё вот какой факт: несмотря на вражду, они знают друг друга всю жизнь. Это не то же самое, что выдать ребёнка за человека совершенно незнакомого и чужого, которого видишь на свадьбе впервые. Мы не в Средневековье живём. Да, играть придётся, – кивает Минсок. – Легенда тоже понадобиться. Но поскольку мы у логичного финала, тут уже не так важно, совпадают ли ваши версии, потому что в итоге все получают то, что они хотят. По крайней мере СМИ и общественность тоже.
В столовой стоит гробовая тишина. Минсок по очереди глядит на каждого из родителей.
– Я предлагаю вам в спокойной обстановке обдумать всё услышанное здесь сегодня. И, конечно, подумать о моём предложении. На сегодня, господа, с моей стороны это всё. Джонин ждёт родителей во дворе, Джунмён наверху у себя.
***
Чондэ возвращается к обеду. Джунмён слышит, как хлопает снизу входная дверь, но продолжает сосредоточено слушать, что происходит за дверью родительской спальни, где так же и хён.
Ругань довольно громкая и сидеть под дверью, чтобы её услышать, вовсе не обязательно, Джунмёну думается, что так он сможет вмешаться если вдруг понадобится. Минсок спорит с родителями, пытаясь доказать правоту своих слов, папа пытается уточнить, что-то спросить, отец по-настоящему лютуют.
– Минсок, ты только подумай: я смогу так с ним поступить?
– Отец, что, по-твоему, для него хуже: поиграть в идеальный брак на людях, или бояться выйти на улицу – забыть о своей нормальной жизни? По-моему, выбор очевиден!
– Это не выбор. Ты всех нас его просто лишаешь!
– Сделай тогда по-своему. Пойди откажись или подтверди и будь, что будет. Я за последствия не ручаюсь!
Чондэ находит его у порога чужой спальни на полу, прижав колени к груди.
– Ну как там? – зовёт он, усаживаясь рядом с Джунмёном на пол.
– Ругаются, – Джунмён пожимает плечами. – Ничего нового.
– О чём-то договорились с родителями Джонина? – уточняет Чондэ.
– Нет, – Джунмён отрицательно качает головой. – Хён предложил один вариант решения, поэтому и ругаются.
– Это какой? – интересуется Чондэ.
– Я замуж выхожу, – Джунмён пожимает плечами. – Наверно.
– Чего-чего? – ошалелый Чондэ впирает в него удивлённый взгляд, откровенно роняя челюсть. – Что за идиотский выход? Да…!
Чондэ схватывается на ноги, намереваясь буквально ворваться в спальню родителей и высказать всё, что он думает по этому поводу, но Джунмён ловит его под руку, не позволяя встать.
– Не вмешивайся! – просит он чуть строго.
– Я – твой брат и имею право…
– Там в комнате мои родители и тоже мой брат, старший брат, мой хён, – напоминает Джунмён. – Они разберутся и без твоих криков!
– Ты слишком спокойный для того, кого собираются силой замуж отдать! – Чондэ хмыкает недовольно.
– За тобой журналисты толпами не бегают, не давая передохнуть, так что не умничай! – парирует Джунмён. – Они – взрослые люди, разберутся сами! – хмыкает он. – А то нашёлся тут, человек с богатым жизненным опытом! На год дольше меня прожил и думает, что родители с хёном сами разобраться не в состоянии.
– Я – тоже член этой семьи, – Чондэ пихает локтём в бок. – Алё!
– Чондэ-я, даже меня не спрашивают, а думаешь, будут тебя? – Джунмён снова хмыкает. – Не будь наивным. Молча сядь и жди.
Чондэ хмыкает недовольно, но делает, как велят.
***
Время привычно влачится.
Снова.
День проходит за днём. Джунмён засыпает по вечерам, глядя на свой молчаливый телефон. Понимает, но и ждёт одновременно. Но и маяковать сам первый не рискует – им обоим нужно время.
Тишина успокаивает, но и накаляет обстановку.
Средства массовой информации пестрят заголовками о том, словно что-то грядёт – описывают возможные темы обсуждения на недавних переговорах, строят теории и выдвигают гипотезы.
Неделю спустя Джунмён спускается утром вниз, чтобы позавтракать с семьёй, и обнаруживает хёна с отцом в столовой за столом, обложенных бумагами и документами, серьёзных и сосредоточенных.
– Па! – зовёт он, двигая оттуда в кухню, где, что не совсем привычно, именно папа занимается приготовлением завтрака. – А что там у них происходит? – уточняет он, принимая из рук родителя пак молока, когда тот поворачивается к нему от холодильника.
– Милый, тут такое… – папа заметно мнётся, чуть нервно улыбаясь, и Джунмён тут же напрягается. – Дело в том, что… Кимы звонили и… – папа пожимает плечами. – Они всё обсудили со своими юристами и признают, что вариант решения нашей проблемы, предложенный твоим хёном, на данном этапе самый оптимальный для нас всех. Прислали документы, твой отец и брат разбираются.
– То есть, я замуж выходу? – решая уже не ходить вокруг да около, как папа, прямо уточняет Джунмён.
– Да, милый.
– За Джонина?
– За него, родной.
– Я буду у себя, позовёте к завтраку.
Выслушав, Джунмён целует папу в щёку, забирает как обычно готовую для себя чашку какао, которую для него оставил отец, предварительно разогрев то, да двигает наверх.
День солнечный, но довольно прохладный, какао согревающий и вкусный, но слова со страниц книги никак не укладываются в голове.
Подумать только!
Джунмён, сидя в кресле на своём балконе, пытается сосредоточиться, но мысленно всё равно снова и снова возвращается к новостям, озвученным папой.
Интересно, сам альфа в курсе, что происходит?
Внутри всё дрожит от волнения – удивление, страх и трепет поднимаются откуда-то из живота в грудь, мешая дышать и мыслить рационально. Так, словно происходящее – не с ним и не сейчас, и вообще не в этой жизни.
Невозможно!
– Солнце?
Голос отца откуда-то из-за спины Джунмён слышит не сразу. Замечает родителя только тогда, когда тот обнаруживает его на балконе. Входит, опускается на корточки перед ним, заключает его ладони в свои.
– Уже завтракать? – уточняет Джунмён, глядя на него.
– Почти, – отец кивает. – Ты как, родной?
– Нормально, – кивает омега и вдруг понимает, что видит в глазах отца тоску и такое сильное чувство вины, что становится даже больно. – Папочка, всё хорошо! – пытается убедить он, подаваясь из кресла прочь и прижимаясь к груди отца. – Я в порядке, всё хорошо.
Отец вздыхает, обнимая за плечи, и целует в лоб, молчит несколько мгновений.
– Мы с твоим хёном исправили брачный договор так, чтобы тебе досталось больше выгод.
– Папочка, – Джунмён вздыхает. – Не волнуйся. Всё в порядке. Мы… всё будет хорошо.
– Хорошо, родной, – отец целует в щёку, заглядывая ему в глаза. – Пойдём завтракать?
Джунмён согласно кивает, оставляя книгу, и уходит вслед за отцом вниз, где в столовой уже освободили стол и вся семья ждёт только их. Едва усаживаясь за стол, Минсок вдруг предлагает позавтракать на террасе, и родители тут же поддерживают. Разбирая тарелки и посуду вместе со всеми, Джунмён двигает на задний двор, и пока завтракает с семьёй, вдруг ловит себя на мысли, что каждый из них проявляет к нему какую-то повышенную заботу, вызванную, судя по всему, жалостью. Поглядывает на него со снисхождением только хён, сидящий напротив.
Уже после завтрака Джунмён возвращается к себе, чтобы сходить добыть кофе и, возможно, совершить один важный звонок, но обнаруживает адресата звонка в своём кресле на балконе уже с порога и тут же закрывает з собою двери своей спальни на защёлку.
Мнётся пару мгновений, следом выдыхает, чтобы взять себя в руки, да двигает к альфе. Джонин слышит, что он пришёл, оборачивается через плечо, обнаруживая его взглядом, да поднимается на ноги навстречу.
Виснет короткая, кажется, неловкая пауза. Джунмён боится смотреть ему в глаза и охает следом, совсем не сдерживая своего удивления, когда альфа напротив вдруг опускается перед ним на одно колено.
Всё очевидно!
Но от этого не менее неожиданно!
– Не так я себе это представлял… – честно признаётся Джонин, когда тянется к карману своей куртки, чтобы вынуть оттуда коробочку. Джунмён шокировано накрывает губы пальцами, глядя на него сверху-вниз. – Джунмён-а, выйдешь за меня? – интересуется, открывая коробочку перед омегой, и Джунмён откровенно роняет челюсть, рассматривая довольно широкую полоску белого и жёлтого золота, которую он, определённо, где-то уже видел.
– Это что, то «Bulgari», которое мы видели в «Vogue»? – неуверенно уточняет он, вспоминая, как пару месяцев назад поражённо замер, листая небезызвестное глянцевое издание, когда наткнулся на целый разворот, посвящённый необычному колечку из новой грядущей коллекции. Джонин согласно кивает, подтверждая его догадку, и следом вопросительно вскидывает брови, напоминая таким образом о своём вопросе. Джунмён несколько раз переводит поражённый взгляд с колечка на альфу и следом выдыхает: – Выйду!
Джонин, не скрывая улыбки, отправляет отлично подходящее по размеру кольцо на его палец на левой ладони и поднимается навстречу, обхватывая за талию тут же.
– Сразу на левую? – уточняет Джунмён с улыбкой, смыкая ладони за его шеей. – Даже не помолвочное?
– Это не наш случай! – Джонин обнимает покрепче и целует следом совсем ласково в щёку, оттуда в скулу и за ушком. Омега улыбается довольно, когда альфа оставляет крошечный поцелуй на его носу и поддаётся, позволяя увлечь себя в настоящий поцелуй.
– Пойду своим кольцом хвастаться! – замечает Джунмён после, когда отстраняется, но остаётся всё так же близко, прижимаясь носом к чужому.
– А отец? – Джонин хмыкает. – Где, скажешь, его взял?
– Скажу, как есть, – Джунмён усмехается. – Что ты залез ко мне на балкон и сделал предложение, потому что какая уже для СМИ разница. Да и они уже должны увидеть меня с кольцом.
Джонин смеётся, закидывая голову назад, и омега тыкается носом в его шею, прижимаясь к его груди.
– Я тоже не так себе это представлял… – шёпотом в золото его кожи.
– Уж явно поромантичнее! – Джонин хмыкает.
– Не по обстоятельствам, – замечает Джунмён негромко. – А по другим причинам.
– Джунмён-а… – голос альфы вдруг звучит чуть тише и совсем заговорчески, даже немного хитро. – А тебе не думалось пару минут назад, когда ты соглашался, когда это я успел метнуться в Италию за твоим кольцом, а? Что-нибудь такое в СМИ читал?
Джунмён замирает, прекращая дышать, и альфа, поглядывая на него сверху-вниз, замечает каждую отражающуюся на его лице и в глазах мысль, и когда до него, наконец, доходит, он в который раз за этот день поражённо охает, вскидывая на альфу взгляд.
– А когда это ты и правда успел? – уточняет он, подозрительно прищуриваясь, хотя по глазам Джонин видит, что да, он уже понял.
Понял, что эти несколько десятков карат золота просто ждали своего пальчика.
И своего часа.
– Какой же ты хитрый! – Джунмён обнимает его за шею полноценно, подтягиваясь на руках, и поддаётся, когда альфа подхватывает под бёдра так, чтобы их лица оказались напротив. – Хитрющий! – выдыхает он уже в любимые губы, не сдерживая улыбки.
– Я заслужил поцелуй? – посмеиваясь, уточняет Джонин.
– Зараза! – выдыхает в его губы Джунмён, используя его же слова. – Вот угораздило-то, а!
– Знаю.
Джонин улыбается совсем довольно и, наконец, накрывает тонкие губы поцелуем, шагая внутрь, в спальню, роняя совсем бережно Джунмёна спиной на кровать и продолжая целовать.
И плевать, что происходит снаружи и в окружающем мире, сейчас важны только его карие с примесью янтаря глаза напротив!
