***
Сонное сознание просыпается неохотно. Джунмён жмурится сильнее в надежде, что получится поспать ещё немного, но уже в полной мере осознаёт, что наступило утро и что кто-то гладит его по волосам. Складывая два и два, Джунмён вспоминает, как отец будил его в детстве и, точно уверенный, кого сейчас увидит перед собой, распахивает глаза. – Доброе утро, – зовёт отец, отвечая на его взгляд, глядя совсем мягко и ласково. – Как спалось? – Доброе утро! – Джунмён кое-как выпутывается из одела и тянет руки к отцу, чтобы обнять его за шею и позволить родителю сгрести себя в охапку, что взрослый альфа и делает мгновенье спустя. – Я выспался. – Это хорошо, – отец целует в щёку, обнимая покрепче и следом вовсе достаёт его не только из-под одеяла, но из постели в целом, усаживая на свои колени. – Нас ждёт тяжёлый день. – Он не будет таким уж тяжёлым, если не воспринимать его так, – советует Джунмён, продолжая обнимать отца за шею. – Я схожу в душ и спущусь. Отец согласно кивает, целуя теперь в лоб и садит его на кровать, поднимаясь да исчезая за дверью. И кроме отцовской нежности и заботы в его глазах так же и чувство вины. Джунмён потягивается и несколько раз шумно выпускает и впускает в лёгких воздух, чтобы собраться с мыслями, а затем находит халат и спешит в ванную. Уже оттуда он возвращается бодрым, отдохнувшим, совсем несонным и, что самое главное – в великолепном расположении духа! Влюблённый, окрылённый и воодушевлённый! Переодевается, выходит на балкон вдохнуть свежий утренний воздух, читает сообщение от Джонина с пожеланием доброго утра, отвечает хёну, что они уже проснулись и ждут только их. Из кухни доносится возня – заканчивается приготовление завтрака. Джунмён спускается вниз, чтобы позавтракать с семьей, да информирует домашних о том, что хён уже приземлился в Инчоне. Чондэ болтает без умолку – шутит и юморит, по-доброму подкалывает и периодически щипает за бок, когда Джунмён смеётся особенно заливисто. Папа старается поддерживать бодрое настроение, помогая отцу с завтраком, последний слушает чуть невпопад и улыбается тоже, но Джунмён старается не концентрироваться на его настроении и поведении. А концентрируется на радостных криках племянника, который, видя его с порога, несётся к нему через всю прихожую; концентрируется на том, как здорово собираться всей семьёй за большим столом в столовой, когда все кресла наконец, заняты; концентрируется на том, как хён сгребает его в охапку уже после завтрака и поздравляет, радуясь, что они с Джонином пережили эти пару месяцев подготовки, словно самый большой подвиг на свете. Джунмён концентрируется на том, как взволнованно звонит Бэкхён, интересуясь, как идут последние мелкие сборы перед выездом на место церемонии, где будут уже основной этап подготовки. Бэкхён рассказывает, что волнуется потому, что приглашён и Чанёль тоже ,и он совсем не знает, как отреагируют родители. А ещё оба они – и его хён, и сам Джунмён, будут заняты делами поважнее да им будет явно не до его микро-истерик. Джунмён ободряет и успокаивает его, и пока говорит это, слышит голос Джонина где-то на фоне сзади. Он полон сил, надежд и уверенности, когда за ними всеми приезжает большой минивэн и все домашние берутся паковать туда вещи, затем усаживаться сами. Сидя с хёном впереди и прижимая племянника, который примостился на его коленях, к себе, Джунмён негромко пересказывает хёну эпопею с походом за мебелью, пользуясь тем, что в машине играет музыка, и Минсок смеётся совсем громко, периодически бросая взгляды на сына, который катает машинку по его колену. И в мгновенье, когда машина паркуется среди других многих машин во дворе загородного особняка, который постоянно арендуют для свадеб и других важных мероприятий, и все они, забирая вещи, двигают к левому крылу, принадлежащему обычно омеге и его гостям, Джунмён вдруг, наконец, осознаёт настоящий масштаб катастрофы. Та наступает потому, что усилия родителей поддерживать благоприятный настрой дают трещину и всё летит вверх-дном! Пока поднимается по шикарной ковровой лестнице наверх, в ту комнату, где будет собираться, Джунмён слышит какие-то возмущения в спину и, опуская взгляд вниз, обнаруживает в общем холе перед торжественным залом отца Джонина. Только закрывая за собой двери комнаты, он понимает, что слышит так же и голос своего отца, а ещё их начинающуюся перепалку. Чондэ начинает нагнетать обстановку, когда в холле внизу встречает Кёнсу с Бэкхёном и последний пишет натихоря с просьбой помочь. Джунмён, босой и лохматый, в халате, сбегает вниз в холл, чувствуя холодный мрамор пола там, и разнимает стычку, прося брата уняться и грозясь хёном, отправляет его наверх присмотреть за племянником. Кёнсу роняет, что из-за этой проклятой свадьбы все они только возненавидят друг друга сильнее и уходит в правое крыло. Бэкхён смотрит на него, растерянного и, оборачиваясь, чтобы убедиться, что в холле кроме них никого, шагает ближе, чтобы обнять и немного приободрить. Папа прибегает спустя полчаса, взволнованный и взбудораженный, с потерянным и разбитым взглядом, сообщая, что, если они с отцом переживут этот день – они уедут второй раз в медовый месяц. Пытаясь узнать, что произошло, Джунмён обнаруживает, что у папы просто нервный срыв, а отец и вовсе на грани того, чтобы послать всё и всех к чёртовой матери. Минсок рассказывает о каких-то неурядицах со свадебным распорядителем, но держится лучше всех: обещает, что со всем разберётся и приносит Джунмёну большую чашку горячего какао, чтобы немного успокоиться. Когда отец, наконец, является в комнату, где происходят последние сборы, Джунмён бросает на него взгляд через зеркало, у которого сидит, и оборачивается через плечо, чтобы взглянуть. А родитель, совершенно серьёзный, подходит поближе, присаживается перед ним на корточки и прямо глядя в глаза, интересуется, не ненавидит ли его Джунмён за то, что его отдают замуж силой?! Нервы сдают окончательно! Глядя на свои пальцы, Джунмён видит, как те дрожат и как подступают к глазам слёзы и, грубо и прямо, просит выйти всех вон, потянувшись за своим телефоном. Джонин принимает вызов сразу же, едва проходит один гудок. – Мой? – зовёт в трубку коротко, таким образом интересуясь, что случилось. Хотя в окружающем их обоих дурдоме сложно не знать ответа на этот вопрос! – Ты мне нужен… – Джунмён хочет сказать что-то ещё, но вдруг негромко всхлипывает, тут же накрывая губы ладонями. – Выходи из левого крыла внизу через заднюю дверь в сад. Я буду возле беседки тебя ждать. Джунмён коротко угукает, сбрасывая вызов, и окидывает комнату, в которой находится, взглядом в поисках своей худи, в которой приехал. Спешно переодеваясь в спортивный костюм, Джунмён прячет телефон в карман-кенгуру и натягивает капюшон на голову. – Милый, ты куда? – интересуется папа, когда они разминаются на пороге. – Мне нужно подышать воздухом, – отзывается он, двигая по лестнице вниз. – Я ненадолго, скоро вернусь. Сбегая по лестнице вниз, Джунмён юркает прочь в сад через дверь, на которую ему указывают, и двигает к беседке, замечая знакомую широкую спину так же в худи и в большом капюшоне, и когда Джонин оборачивается к нему, приветственно раскрывая руки, омега тут же юркает в его объятия, прячась в них. – Ну чего ты? – мягко зовёт он в волосы, чуть раскачивая в своих руках, и Джунмён прикрывает глаза, чувствуя, как окончательно успокаивается в его объятиях. – Это какой-то дурдом, – шепчет Джунмён. – Каждый ходит и нагнетает, ругается, ссорится с твоими и жалеет меня так, словно я ложусь в гроб, – Джунмён вздыхает. – Отец пришёл и прямо спросил, не испытываю ли я к нему ненависти за то, что он выдаёт меня замуж силой. – Я же говорил тебе, что так будет, – мягко напоминает Джонин. – Нам просто нужно это переждать и перетерпеть. Всё немного уляжется, все остынут и оставят нас в покое. Потерпи! – успокаивает альфа, следом чуть отстраняясь, чтобы заглянуть ему в глаза. – Родители просто мечтали выдать тебя за чопорного джентльмена, а ты влюбился в хулигана. – А мой хулиган сегодня наденет фрак и поиграет в джентльмена? – уточняет с лёгкой улыбкой Джунмён. – Только разок! – обещает ему альфа. – Джунмён-а, – зовёт по имени, целуя в кончик носа. – Это всё равно наш день, что бы они не говорили и как бы себя не вели. Может для них всё это фиктивно, но не для нас! Ты об этом помнишь? – Помню! – Джунмён согласно кивает, чуть приподнимаясь на носочки, чтобы дотянуться до его губ, и выдыхает в поцелуй, когда Джонин покрепче обхватывает за талию. – Увидимся у алтаря! – обещает он, отстраняясь. – А поцеловать меня тебе хотя бы позволят? – уточняет Джунмён. – Да плевать, позволят или нет! – хмыкает Джонин. – Милый! – звучит вдруг откуда-то сзади голос папы. – Уже пора собираться, скоро церемония! – Джунмён холодеет, замирая, следом вскидывает взгляд на альфу, который как раз видит, что происходит у него за спиной. – Он ничего не видел, – шепчет ему Джонин, прячась поглубже в свой капюшон, пока стоит в нескольких десятках метрах. – Я обойду сад и зайду через центральные двери. – Я уже иду, пап, – зовёт он. – Только попрощаюсь. – Милый, а твой друг разве не будет присутствовать? – уточняет папа. – Он не может! – Джунмён незаметно для папы сжимает чужие пальцы и вскидывает на него взгляд, кивая. Одними губами, не произнося при этом ни звука, роняет «люблю тебя», и получая в ответ такое же от альфы – «и я», отпускает его руки, разворачиваясь на пятках прочь и подходя к папе, чтобы вернуться с ним наверх и закончить последние приготовления. – Ну что там? – интересуется Сэхун, когда Джонин возвращается к себе наверх, стягивая через голову худи и усаживаясь в кресло против зеркала. – Переживает, – отзывается Джонин, отвечая на вопрос. – А все вокруг ходят и нагнетают, прямо как здесь. – Хён, отец говорит, что гости начали съезжаться! – Бэкхён заглядывает в комнату. – Ты совсем не готов! – подытоживает он. – Мне Чанёль звонил, он скоро будет, так что иди встречать. Он не смог до тебя дозвониться! – оборачивается к нему от зеркала Джонин. – А где папа? – Папа тут! Вздыхая с улыбкой, родитель входит следом в комнату, отпуская Бэкхёна и, наконец, берётся колдовать с его волосами, длинная чёлка которых спадает на лоб. – Родной, ты готов? – интересуется он спустя несколько мгновений манипуляций и Джонин распахивает глаза, глядя на него. – Буду, если вы перестанете грызться со сватами по любому поводу и без! – отвечает Джонин, бросая на папу серьёзный взгляд. – Сегодня можно хотя бы оставить ваши распри, па? – Ещё успеете поругаться, – поддерживает Сэхун, пока достаёт чужой фрак из чехла, чтобы проверить, потому что его скоро надевать. – Только бы не сегодня! – Хорошо, родной, мы постараемся! – убеждает его папа, шагая прочь от зеркала, чтобы он мог взглянуть на свой открытый лоб и уложенную наверх чёлку. – Похож на принца. – Да уж. Джонин хмыкает и поднимается с кресла, чтобы приступить, наконец, к фраку. Снаружи суета и беготня – время церемонии неумолимо приближается, от этого голова буквально берётся кругом. И когда часы показываю десятиминутную готовность, Джунмён вдруг понимает, что готов вот-вот свалиться с ног. Хён находит его в таком состоянии на террасе – Джунмён дрожащими пальцами сжимает поручни, глядя куда-то вниз, в сад, и чуть раскачивается вперёд-назад, чтобы как-то унять своё волнение. – Белоснежка, – мягко зовёт Минсок с улыбкой, чтобы не напугать, и Джунмён поспешно оборачивается к нему через плечо. – Ты – такое облачко красивое! – замечает Минсок так, словно ему 7, и он собрался на школьный праздник, но совсем не злится – хён просто пытается отвлечь его, чтобы помочь с волнением. – Дышать не забываешь? – хён подходит поближе, но за плечи обнимать на спешит – на худых плечах уже торжественный фрак и белый цвет так жутко ему к лицу, что не хватает времени налюбоваться! – Хён, – Джунмён вздыхает, позвав, когда Минсок замирает рядом, пряча его ладонь, лежащую на поручне, в своей. – Я хочу запомнить этот день счастливым. – Запомнишь, – Минсок кивает. – Уже приехали журналисты и гости, все ждут в зале внизу и теперь ни наши, ни его родители не позволят себе того, что позволяли, когда мы были здесь одни. Потому что теперь всё внимание на всех нас, на вас, в первую очередь, и каждый должен отыграть свою роль на камеру безупречно. Играть не будете только вы! Джунмён кивает согласно и льнёт к хёну, прижимаясь щекой к его груди, пока старший альфа обнимает за плечи совсем осторожно и бережно. Торжественный зал украшен тюльпанами. Отцовская ладонь, которая сжимает его пальцы, гладкая и горячая, и родитель держит крепко, так, словно боится отпустить. Джунмён старается игнорировать чужие взгляды и не фокусировать внимания на окружающих его людей, смотрит только на Джонина впереди и непроизвольно подстраивается под его вдохи и выдохи, видя, как ходят у него плечи во время дыхания. И когда отец обнимает его прежде, чем передать в руки альфы и шепчет, что любит, Джунмёну уже, честно говоря, откровенно не терпится. Поэтому едва отец отходит прочь и Джонин заключает его ладони в свои, переплетая пальцы, Джунмён тут же выдыхает с облегчением и сжимает посильнее. – Хотя бы не выдать нас. Шепчет омега и Джонин чуть хмыкает с улыбкой. – Что тут ещё выдавать? – То, что я люблю тебя. Джонин глотает улыбку совсем широкую, улыбаясь лишь глазами, и несколько мгновений после Джунмён ещё не может отвести взгляда от его профиля, следом и сам полностью сосредотачиваясь на церемонии. И когда Джонин снова поворачивается к нему и вместо его пальцев заключает в ладони его лицо, накрывая щёки, Джунмён очень старается, чтобы не потянуться навстречу, а просто дождаться поцелуя. И прежде, чем полноценно поцеловать, уже прижимаясь губами к его губам, так, чтобы никто не распознал и не прочёл, Джонин роняет только Джунмёну ощутимое «люблю», и, наконец, целует. Зал взрывается овациями! Вспышки камер слепят. Родители под этими вспышками спешат поздравить, но улыбки неискренние и натянутые. Довольно улыбаются только Минсок и Бэкхён, обнимая по очереди. Джонин отпускает его пальцы из тёплого плена своих неохотно, и только по крайней нужде, пока они получают поздравления, позируют для репортёров, отвечают на их вопросы и праздничная церемония неспешно перекочёвывает в банкетный зал. Когда гостям приходит время рассаживаться, Джунмён вдруг воспоминает об одном небольшом волнении Бэкхёна и находит того взглядом. Младший омега, стоя чуть в стороне от родителей, к нему спиной, но к Чанёлю лицом, поправляет галстук у того на шее и судя по чуть дёрганым движениям, заметно нервничает. – Джонин-а, – зовёт он шёпотом уже мужа, привлекая его внимание, хотя альфа стоит довольно близко, и тот тут же поворачивается к нему, спеша снова заключить его пальцы в свои. – Кажется, Бэкки нужна помощь. Джунмён осторожно указывает на младших альфу и омегу и Джонин, улыбаясь, согласно кивает. Тут же берёт ориентир в их сторону и ведёт Джунмёна за руку следом к ним. На момент, когда они вырастают рядом, чуть задерживаясь на поздравления и благодарности по дороге, Джонин уже узнаёт родителей возле младшего брата. – Импровизируем! – успевает проронить он прежде, чем они с Джунмёном вырастают рядом. – Привет! – зовёт он тут же, добродушно улыбаясь брату, а следом и его альфе. Бэкхён незаметно выдыхает с облегчением и, чувствует Джунмён, стоя возле него, находит рукав его фрака, а следом и мизинец, цепляясь за него незаметно в поисках поддержки. – Чанёль, мы рады, что у тебя получилось прийти! – находится Джунмён, тоже ему улыбаясь. – Да, – тут же поддакивает Джонин. – Бэкки говорил, у тебя были неотложные дела, так что хорошо, что ты нашёл время. – Вы уже знакомы? – уточняет отец настороженно, но открытой неприязни пока не выражая. – Да, – кивает Джонин. – Естественно, я знаком с альфой моего донсена. – Чанёль, а ты учишься с Бэкки, да? – мягко интересуется папа. – Да, мы учимся в параллельных группах одного факультета, – отзывается альфа чуть смущённо. – Только у Бэкхёна класс фортепиано, а у меня – гитары. – Как здорово! – папа улыбается совсем добродушно и довольно. – Общая страсть к музыке сближает. – Какие они милые. Наклоняясь к Джунмёну, сквозь зубы едва слышно выдыхает Джонин, и омега глотает смешок, чуть пихая локтём в бок, чтобы не смешил. Когда Бэкхён немного расслабляется, начинает улыбаться и замечает, что родители настроены положительно, Джонин понимает, что, пожалуй, стоит оставить их. Вечер тянется неспешно и впервые Джонин ощущает такую благодарность представителям СМИ, потому что те, приглашённые, не сводят с них объективов и остаются до конца вечера. А потому, под вспышки камер можно нагло целовать его и ловить уничтожающие взгляды его отца. Джунмён тоже замечает схему, а позже вечером её озвучивает и его хён, посмеиваясь, когда легко понимает задумку Джонина. Голову чуть, но совсем приятно ведёт от выпитого шампанского и тепло его прикосновений чувствуется и через ткань одежды. Джунмён лениво зевает, устремляя взгляд на альфу, пока они сидят рядом за своим столиком, и совсем разнежено улыбается ему. – Они снимают? – интересуется и Джонин бросает короткий взгляд в сторону. – Да. Альфа мягко ловит за подбородок, чуть поднимая его лицо к себе, и прикасается большим пальцем к его нижней губе, следом мягко притягивая к себе и накрывая мягкие губы поцелуем. Но когда рядом, в пределах досягаемости вдруг слышится какая-то возня, Джонин отстранятся, продолжая держать за подбородок, но смотрит в сторону, пока Джунмён замер с полуприкрытыми веками, пьяный то ли от шампанского, то ли от поцелуя. – Твой отец идёт сюда. Джунмён вздыхает, отстраняясь и осторожно увиливая, перед этим незаметно позволяя смуглым пальцам погладить его по щеке. – Достаточно этого театра! – роняет взрослый альфа, едва вырастает рядом. – Папочка, что? – Джунмён вздыхает. – Что случилось? – Будем собираться, родной! – отзывается родитель, опираясь ладонью об их столик. – Куда собираться? – Джунмён вскидывает на отца удивлённый взгляд. – Домой. – Но… – Джунмён теряется, бросая короткий взгляд на сидящего рядом альфу. – Но у меня же теперь есть… свой дом. – И что ты будешь делать там? – интересуется отец. – Без вещей и с не распакованной мебелью? К тому же, у тебя интересные дни со дня на день. Допивай шампанское и будем ехать. Отец, не принимая отговорок, целуя в лоб и возвращается за их с папой столик. Джунмён вздыхает, устремляя взгляд на альфу. – Ты знал? – тянет, откровенно вешая нос. – Сейчас так надо. Джонин кивает и под столом, когда никто не видит, прячет его ладони в свои, поглаживая запястья, чтобы немного успокоить. С места проведения они уезжают на одной машине, и по задумке позже разъедутся по домам. Джунмён машет на прощание так, словно едет не к родителям, а домой, и улыбается совсем широко, но в итоге немного фальшиво. – Вот так первая брачная ночь!... – бурчит он недовольно, едва двери закрывают, машина двигает с места, и они с Джонином остаются одни. – Ну подожди, – с улыбкой просит Джонин, ласково целуя его в щёку. – Через недельку-другую всё устаканится. Родителей попустит, и мы спокойно переедем домой. Следующие интересные дни проведём уже вместе. Ммм, муженёк? – Джунмён вздрагивает, покрываясь приятными мурашками, чувствуя мягкий поцелуй в шею. – Зараза! – подытоживает он с сожалением словами Джонина, чем вызывает у него смех. – Поцелуй так, чтобы я запомнил! – просит следом, видя, как альфа тут же усмехается уголком губ совсем хитро, довольно и соблазнительно. – Это я легко! Джунмён охает от неожиданности, в долю секунды оказываясь сидеть у альфы на коленях, лицом к лицу, и его тут же затягивают в поцелуй совсем головокружительный.***
Интересные дни, как и предполагалось, приходят к следующему утру. Джунмён переворачивается на бок и жмурится, почувствовав, как заныло внизу живота. Он пьёт много кофе, почти не выходит из свой комнаты и грубит намеренно каждому из членов семьи, которые приходят спросить, как он. Без хамства остаётся только Минсок и маленький племянник, которые добывают ему кофе, не корят его за свадьбу, на которой, О Боже!, наглый альфа позволял себе слишком много и травмировал «нашего бедного мальчика». Минсок говорит с ним много, стараясь восполнить будущую разлуку, а маленький племянник, убаюканный цветочными нотами его аромата, каждый раз засыпает под боком совсем сладко, пока Джунмён перебирает его волосы и целует в щёку. На четвёртый день его интересных дней, когда жар постепенно сходит на нет, Минсок, забирая мужа и сына, возвращается домой, а Джунмён с сожалением понимает, что ещё минимум 1,5 дня не увидит Джонина. Он звонит не часто, в основном пишет, потому что его голос действует, как наркотик – низкий и бархатистый. Джунмён только слышит его «привет, любимый» в трубку и тут же спешит звонок прервать, потому что дразнить себя самого ему особо не по душе. Родители списывают его эмоциональные всплески на интересные дни и не обижаются, пока Джунмён в очередной раз выгоняет всех прочь из своей комнаты, когда речь снова заходит о прошедшей свадьбе. Под конец четвёртого дня свежий душ приводит мысли и желания в порядок. Джунмён спешно влезает в пижаму и выходит из ванной в спальню, вдруг обнаруживая на пороге балкона высокую стройную фигуру, и когда та поворачивается к нему спиной, Джунмён довольно улыбается. С готовностью шагает в любимые руки и жмётся к его груди, едва альфа укладывает его в постель, кутая в одеяла, и чуть, совсем приятно, придавливает к постели собой. – Пахну? – интересуется у него Джунмён, пряча нос в его шее и с наслаждением вдыхая терпкие ноты мускуса, свежесть бергамота и можжевельника и пряный кардамон. От его присутствия рядом вниз по спине сбегают приятные мурашки и Джунмён прижимается покрепче, желая пропитаться его ароматом хотя бы так, чтобы как-то добыть эти 1,5 дня. – Пахнешь сладко, дурманяще, – отзывается Джонин, прижимаясь носом у него за ухом, следом съезжая оттуда по шее к плечу так же носом. – Но очень нежно, тонко. Всё сходит на нет? Четвёртый день? – Джонин отстраняется, чтобы взглянуть омеге в глаза, и Джунмён кивает, сплетая пальцы в замок за его шеей, следом путаясь ими в его волосах. – Я соскучился жутко! – Джунмён гладит по щекам и затем улыбается довольно, когда альфа прижимается носом к его носу, выдыхая в его губы: – И я. И льнёт в поцелуе. – Я был сегодня дома, – зовёт альфа спустя несколько мгновений, как отстраняется, и накрывает тонкие губы указательным пальцем, не позволяя Джунмёну потянуться следом и слишком увлечься. – Приехали твои коробки с декором. – Все четыре? – уточняет Джунмён и улыбается довольно, получая кивок. – А мебель? – Тоже приехала, стоит по комнатам, не собранная, – отзывается Джонин. – Мы закажем пиццу, откроем вино, включим музыку и сядем собирать мебель да разбирать коробки. – Скорее бы! – Джунмён кивает и улыбается совсем ласково, нежась о горячую ладонь, когда та накрывает его щёку. – Осталось только немного потерпеть, да? – Джонин кивает. – А если домашние будут протестовать, скажу, что в глазах журналистов это будет подозрительно и что нужно срочно отпустить меня домой. – Отличный план! – Джонин глотает смешок и снова тянется за поцелуем.