***
Джунмён обещает подождать у двери парадной, но оказывается уже на их этаже у самой квартиры и Джонин особенно радуется, видя его там. Он поправляет дорожную сумку на своём плече, удобно перехватывает подставку с двумя большими кофейными стаканами и едва омега оборачивается на его шаги, тут же шагает совсем близко, спешно обхватывая за талию и затягивая в поцелуй. Джунмён смеётся и мычит в его губы, но кое-как умудряется двери своим ключом сначала открыть, а затем следом за ними и закрыть. Тяжёлый брелок с грохотом летит на комод в прихожей, туда же, уже более бережливо, отправляется и подставка со стаканами. Дорожная сумка отфутболивается от порога прочь и огромный чемодан омеги на колёсиках по деревянному полу отъезжает в сторону, когда Джонин обхватывает за талию и второй рукой, отрывая его ноги от пола, и не разрывая поцелуя, двигает с тёплой ношей так куда-то вглубь квартиры. Джунмён только охает и зажмуривается, следом смеётся в его губы, когда первой, что не удивительно, обнаруженной комнатой оказывается их большая спальня, и альфа роняет его спиной на стоящий до этого посреди комнаты, запакованный в упаковку матрац, на который они падают и вместе с которым с хлопком оказываются на полу. Следом позади матраса горой сыплются коробки, стоявшие за ним, только чудом не на хозяев матраца. Требуется мгновенье, чтобы осознать произошедшее, а затем оба прыскают, взрываясь живым звонким хохотом! – Доброе утро! – отсмеявшись, Джонин ласково прижимается носом к белоснежной щеке, с наслаждением наблюдая, как он продолжает смеяться. – Да! – просто отзывается Джунмён с улыбкой, смыкая ладони за его шеей. – Обещай мне, что так будет начинаться каждое наше утро вместе. – На матраце на полу в горе коробок? – Джонин хмыкает с улыбкой. – Любимый, не думаю, что мы будем разбирать вещи так долго! Джунмён снова смеётся, пряча лицо в его шее, и альфа перекатывается на бок, обхватывая за талию и притягивая к себе поближе, чтобы прижать к своей груди. – Всё-таки хорошо, что мы выбрали светлую мебель, – подытоживает он вслух, рассматривая уже отделанную, но ещё необставленную спальню. – И хорошо, что ты настоял на гардеробной, – добавляет он следом. – Иначе, я не знаю, куда бы мы девали все эти коробки. – Хорошо, что нам не пришлось тащить всё это самостоятельно, а только забрать сегодня последние личные вещи, – Джунмён кивает. – Кто тебя провожал? – Отец, – Джонин устремляет на него взгляд. – Все остальные спали. А у тебя, я так понимаю, можно и не спрашивать! Джунмён вздыхает, с улыбкой кивая, но на дне его зрачков Джонин видит лёгкую тоску. – Его постоянный виноватый взгляд жутко меня утомляет, – признаётся омега. – Жду, когда настанет тот момент, о котором ты говорил – их, наконец, попустит и все они оставят нас в покое. – Любимый, я ведь не солгал тебе, пообещав это, но, возможно, это будет не так скоро, как тебе хотелось бы, понимаешь? – чуть нервно посмеиваясь, уточняет Джонин и Джунмён хлопает с наигранным возмущением по животу, чувствуя, как сильное тело альфы тут же напрягается интуитивно от его прикосновения. – Обманщик, – бурчит он недовольно, но улыбается. – И как я мог тебе поверить? Мы только неделю, как замужем, а уже ложь. Что же будет дальше? – О, я тебе сейчас не только расскажу, но и покажу! Джонин звонко целует в щёку, так, что в ушах звенит, и спешно садится, а затем и вовсе поднимается с матраца, исчезая из комнаты. А возвращается спустя пару мгновений с бутылкой шампанского, которую предварительно достаёт из своей сумки в прихожей. Джунмён, растянувшись на матраце, с удивлением рассматривает сосуд в его руках, а затем смеётся. Если это счастье, оно определённо должно выглядеть так!***
– Ты скоро домой, трудяжка? – интересуется Джонин в трубку, судя по всему, по громкой связи, едва Джунмён принимает вызов. – Уже собираюсь, – отзывается омега, поднимаясь из-за стола и, прижимая телефон плечом к уху, берётся складывать документы в одну стопку. – А ты что, лентяюга? – Ужин тебе приготовил! – гордо и довольно отзывается альфа. – Какой умница! – торжественно констатирует Джунмён, потянувшись к своей сумке и следом оборачиваясь через плечо, когда не обнаруживает её на привычном месте. Но вместо этого видит сквозь прозрачную стену идущего к нему отца. – Всё, любимый, я скоро буду. – Малыш? – зовёт отец, едва оказывается в кабинете. – Уже собираешься? – чуть неуверенно зовёт он, занимая своё кресло у стола, и Джунмён поворачивается к нему. – Да, а что? – зовёт. – Тут просто…прислали новые контракты на квартал. Я думал, мы посмотрим сегодня, чтобы завтра уже пустить в работу. Задержишься немного? – взгляд отца мягкий, в нём просьба и тепло. Джунмён вздыхает, но подумав мгновенье, согласно кивает, сдаваясь. Усаживается обратно за стол и тянется к своему телефону, чтобы отписать Джонину. Когда телефон на столе вибрирует несколько раз подряд, отец устремляет на Джунмёна слегка взволнованный взгляд. – Солнце, что-то срочное? – зовёт. – Муж, – просто отзывается Джунмён, вскидывая взгляд на отца и видя, как в тёмных глазах того мелькает плохо скрываемая неприязнь. – Интересуется, когда я буду дома. Джунмён выжидает паузу, следом чуть улыбается, пожимая плечами. Отец улыбается в ответ. – Как только закончим, родной. Заказать тебе что-то вкусное на ужин? Выполнение отцовской просьбы в итоге оканчивается после десяти часов вечера и Джунмён возвращается домой на такси – вымотанный и разбитый. Находит любимого уже спящим и забирается к нему под бок, стараясь не разбудить и радуясь только тому, что утром проснётся с ним. Джонин стойко терпит неделю. На второй задерживает его по утрам, из-за чего Джунмён всю неделю опаздывает, но нежится в постели и в его объятиях. На третьей, когда альфа действительно начинает скучать, он вдруг понимает, что начинает подозревать неладное.***
Джунмён лежит поперёк кровати и перпендикулярно альфе, прижимаясь щекой к его обнажённому животу, и гладит кончиками пальцев горячую кожу, вырисовывая только ему известные загогулины и узоры. Вздыхает следом, прижимаясь к золоту раскалённого песка губами, чтобы оставить поцелуй, и снова укладывается, прижимаясь щекой. Он сегодня вернулся поздно, но чуть менее уставшим, чем все предыдущие три недели, и поэтому у него есть немного нежности, чтобы без остатки отдать её альфе. – Любимый, – зовёт Джонин, вплетаясь пальцами в его волосы. – У меня есть одна теория, но мне нужно, чтобы ты отреагировал на неё спокойно. – О чём? – Джунмён переворачивается на другой бок, прижимаясь к его животу теперь щекой левой, и устремляет на него взгляд, продолжая наглаживать. – Я думаю, что твой отец нарочно заваливает тебя работой, мнимой помощью ему и якобы неотложными делами, – объясняет он мягко. – Думаю, он делает это потому, что думает, словно спасает тебя от времени, проводимого дома. Виснет пауза. Джунмён чуть хмурится, задумываясь, следом покусывает нижнюю губу, выдыхая, потому что, кажется, понимает: – С тобой. Джонин тут же кивает, как может, лёжа. – Может ты и прав, – кивает в ответ неохотно омега, но по глазам Джонин видит, что ему горько от осознания этого. – Я попробую завтра как-то проверить. Что-нибудь придумаю. И поговорю с ним. – Пора бы, – мягко соглашается Джонин. – Твой календарик там на столе что-то интересное показывает буквально на днях. – Мои думают, я в Пусан, – добавляет Джунмён. – Я предупредил ещё в прошлый раз. – А мои, что я в Сеуле. Один сплошной обман! – Джонин чуть вздыхает, но по глазам видно – улыбается. – Плевать! – Джунмён приподнимается повыше, чтобы следом оказаться напротив его лица. – Зато каким сладким он будет! – и тянется за поцелуем.***
День начинается и протекает как обычно. Отец привычно утром привозит ему кофе, показывает новые фотографии внука, присланные ему Минсоком, рассказывает, что папа взялся осваивать новый пирог и делится, что Чондэ скучает по их киновечерам и теперь вместо них ему приходится ходить с друзьями в кино. Непосредственно рабочий день начинается с ответа на почту, затем с просмотра исправлений, оставленных партнёрами, в контрактах, отчётах о тендере и к обеду, когда Джунмён вспоминает о их вчерашнем с Джонином разговоре, он вдруг понимает, что днём совсем не завален работой. Он не делает сверх нормы, не сидит в поте лица, не в состоянии решить задачи, не получает задачи пачками, не успевая с ними разобраться, но дела, отчего-то, появляются в огромном количестве по вечерам, едва он начинает собираться домой. И это наталкивает только на одну мысль – кажется, Джонин прав! Муж, кстати, звонит во время обеда, пока Джунмён неохотно жуёт салат. Интересуется, как проходит день и предлагает показательно приехать за ним вечером, чтобы взглянуть на реакцию отца. Оживляя в памяти, как он пахнет и какие приятные его огромные тёплые медвежьи объятия, Джунмён тут же соглашается на любую аферу и провокацию. Отец привычно ведёт себя с ним приветливо и мягко, ласково. Много рассказывает и о многом интересуется, советуется и стремится узнать его мнение. Наручные часы показывают, что скоро шесть, но Джунмён не спешит демонстрировать, что собирается домой без замедления, едва его рабочий день закончится. Джонин входит в здание офиса на первым этаже за пять минут до окончания его рабочего дня. Коротко здоровается кивком на ресепшене внизу и поднимается наверх, но не лифтом, а пешком, появляясь в необходимом холле у нужной двери с другой стороны от его прозрачной южной стены, замечая чуть поодаль, в тени едва приоткрытой двери и поглядывая на часы. Отсюда его не видит никто, но он видит сидящего к нему спиной за столом мужа. Спина Джунмёна ровная, но не потому, что он хорошо слушал родителей в детстве и не горбился, а потому, понимает альфа без труда, что он напряжён – переживает. И то, как он бросает пару взглядов на свои наручные часы – только доказывает это Джонину. Секундная стрелка на его часах тоже добегает круг – Джонин видит, как омега тянется к своему телефону на углу стола, чтобы проверить время, а затем берётся складывать документы. – Милый, – взрослый альфа тоже бросает взгляд на часы, и Джонин вдруг понимает, что да, он оказался абсолютно прав в своих догадках. – Уже пойдёшь? – Да, папочка, пойду! – Джунмён кивает, стоя в профиль к двери, и Джонин видит, как он хмурится – заметно сомневается, что же услышит дальше и правы ли они оказались, но отец тут же развенчивает все его сомнения. – Солнце, а может ты…? – Что? – тут же перебивает Джунмён, устремляя на него взгляд. Джонин тоже с любопытством ждёт за дверью, готовый в любое мгновенье взяться отвоёвывать мужа у любимого родителя. – Ещё немного останешься и… Джонин откровенно прыскает в кулак, скрывая усмешку, Джунмён вздыхает, но по лицу заметно – его это совсем не веселит. – Папочка, – Джунмён складывает все свои вещи в сумку и поворачивается к отцу, упираясь ладонями в стол, глядя точно на родителя. – Ты думаешь, я не вижу, что ты делаешь? – уточняет он. – Меня не надо спасать от компании мужа, это не сложно понять? У меня всё хорошо и не нужно делать из меня жертву или неспособного позаботиться о себе самостоятельно ребёнка! У меня всё. До среды! Пока! Джунмён уходит из отцовского кабинета, не оборачиваясь, лишь чуть замерев у порога, чтобы забрать с крючка свою куртку. Внизу в холле, когда прощается с администратором на ресепшне, он вдруг замечает у самой двери, чуть правее неё знакомую высокую фигуру и ускоряется навстречу. – Ты уже здесь? – зовёт Джунмён, и альфа тут же забирает его сумку из пальцев, вручает стакан кофе и ловит за руку, выводя из офиса прочь. – Горжусь тобой, моё хамло! – выдыхает он уже на улице и прежде, чем посадить мужа в такси до железнодорожного вокзала, притягивает к себе поближе за руку, что держит, чтобы поцеловать. – Хамло? – уточняет Джунмён уже в машине, прижимаясь щекой к его плечу. – Ты откуда знаешь? – Стоял под дверью и нагло подслушивал, – отзывается Джонин с улыбкой. – Скажи честно, это ты впервые отстаивал себя перед отцом? – Нет, когда ты улетал к Сэ на Чеджу и он не пускал меня в ночь в Пусан, я ругался до последнего. Даже думал через окно сбежать! – рассказывает Джунмён. – Джонин-а, я до этого всю жизнь не бывал в ситуациях конфликта с отцом – он всё мне позволял, мне приятна была его опека, хоть и часто чрезмерная, но я всегда знал, что это потому, что я долгожданен для него, а потом… – Потом – что? – уточняет альфа. – А потом, знаешь, меня так, зараза, угораздило крепко влюбиться, что… Договорить Джонин уже не даёт, понимая, что омега отвечает его словами, и довольно сгребает его в охапку, перебивая поцелуем. – Ты предупредил своих, что ты в Пусан на интересные дни? – уточняет Джонин после, как отстраняется, и получает кивок в ответ. – А где ты, по мнению твоих? Дома? – уточняет Джунмён и ему так же отвечают кивком. – Джунмён-а, – зовёт альфа следом, наклоняясь к его уху так, чтобы услышал только Джунмён. – Ну нужно же восполнять первую брачную ночь! Омега, выслушав, смеётся и слегка пихает локотком в бок. – А где будем прятать метку? – уточняет следом так же совсем негромко, только для альфы слышное. – Там, где никто не найдёт! Джонин смотрит совсем хитро и Джунмён довольно улыбается в его губы прежде, чем поцеловать их.***
– Джунмён-а! – Джонин вздыхает, закрывая входящее сообщение в мессенджере от папы, и вздыхает, растягиваясь поперёк дивана в гостиной. – Что? – Джунмён выглядывает из кухни, где караулит чайник, чтобы сделать им чай. – Папа написал, заедет сейчас, – отзывается Джонин. – Ты же понимаешь – зачем, да? – Он что думает, я тебя тут насилую? – хмыкает Джунмён, следом глотая смешок. – Наши что, поменялись местами? – Он думает, ты меня соблазняешь. Пользуешься тем, что ты – омежка! – отзывается Джонин, когда Джунмён снова скрывается в кухне. – Мы же – альфы, такие слабые и падкие на нежность. Соблазняемся на всё, что движется. Джунмён хохочет в кухне. – Я так и понял! – добавляет следом, но затем вдруг снова появляется на пороге так, что муж снова видит его. – Джонин-а, а когда он будет? – Минут через 10, а что? – альфа хмурится, видя озадаченность на его лице. – Спальня! Альфа с омегой переглядываются и, бросая все, рвутся со всех ног в свою спальню, берясь на скорую руку наводить порядки. Джонин спешно забирает свой компьютер и документы по работе в соседнюю гостевую спальню, Джунмён прячет общие стоящие на мебели фотографии, уносит в гостевую его подушку и книгу. Наспех закрывает все их вещи в гардеробной, запихивая туда те, что не были на месте, буквально ногой, когда слышится звонок в двери. – Я на кухне! Джонин провожает мужа взглядом и двигает открыть папе, тут же улыбаясь ему с порога. – Привет, па! – Родной, – улыбается в ответ папа с порога. – А я был неподалёку, дай, думаю, зайду. Привёз твои любимые сырные лепёшки! Отец специально для тебя заказал – знал, что ты соскучился! Папа улыбается совсем искренне и совершенно обезоруживающе. Джонин наклоняется, чтобы обнять его, и пропускает внутрь, в квартиру. Взрослый омега осторожно и незаметно, как ему кажется, оглядывается уже в гостиной, но Джонин видит – он прислушивается и оценивает обстановку в целом. – Чай будешь? – предлагает Джонин, когда папа усаживается в гостиной на диван. – Будешь, – папа с улыбкой согласно кивает. – Родной, а у тебя щёки впали! – констатирует он следом, вздыхая сочувствующе и Джонин едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. – Может, приготовить тебе ужин? – Па, я не голодаю! – убеждает он, понимая, что папа даже не берёт в толк, что он может готовить себе сам и что кухня не приватизирована омегой, уже не говоря о том, что Джунмён, о чудо!, тоже может приготовить что-то на них двоих – сытное и вкусное! – Подожди мгновенье, сейчас будет чай! Забирая с собой в кухню бумажный пакет с сырными лепёшками, Джонин выдыхает с облегчением, наконец, прекращая закусывать щёки изнутри, чтобы сдержать негодование, и те прекращают быть впалыми, и усаживается на кухонную поверхность возле мужа. Джунмён в кухне глотает смешок. – А рёбра тут не торчат? – уточняет он негромко, потянув к груди наверх тонкий мешковатый джемпер, что на нём надет, а затем прижимается с горячей смуглой коже поцелуем где-то чуть ниже пупка, отчего мышцы сразу же напрягаются, заиграв под кожей. Джонин хитро посмеивается, тут же заключая его в объятия и притягивая к себе. – Не торчат! – убеждает шёпотом в ухо, прихватывая мочку губами. – Проверишь? – Как только избавишься от гостя! – Джунмён самодовольно хмыкает, но улыбается так же игриво в ответ, да шагает из его рук прочь, чтобы следом приготовить чашку и налить свёкру чаю. Но прежде, чем Джонин успевает вернуться в гостиную к папе, оттуда его голосом слышится, что ему любопытно глянуть, как в итоге обставлены спальни, и Джонин закатывает глаза – вот словно знали, что нужно срочно делать вид, словно спальня у них не общая! Едва понимает, что папа скрывается там, Джонин тут же сжимает худую талию совсем крепко, так, что перекрывает дыхание, и садит омегу рядом на кухонную поверхность, замирая между его разведённых коленей и накрывая ладонями бёдра. – С огнём играешься! – замечает Джунмён предупреждающе, но по глазам видно – улыбается, когда ловит за подбородок и тянется за поцелуем. И когда отстраняется, слегка толкает в плечи, чтобы альфа шагнул прочь, и опускается с кухонной поверхности на ноги, вместо этого прижимая к ней поясницей альфу. Джонин с интересом наблюдает, как омега опускается возле него на колени, слегка потянув за шнурки его домашних штанов, а другой рукой чуть задирая джемпер, да снова прижимается губами к его животу. – Уважаемый, а что это вы там делаете? – зовёт он с наигранной учтивостью и Джунмён вскидывает взгляд, довольно наблюдая какие бесы пляшут в тёмных любимых глазах. – Ищу, где в тебе включается животное! – просто отзывается он, продолжая изучать поцелуями смуглый живот. – Не вовремя, – Джонин качает головой и следом усмехается, краем глаза посматривая из кухни прочь в сторону гостиной, чтобы контролировать ситуацию – Хотя, должен признать, что весьма эффективно! Джунмён только пискнуть успевает, следом накрывает свои губы ладонью, чтобы не засмеяться вслух, потому что его буквально бросают животом на кухонный стол, боли при этом не причиняя. Джонин прижимается к нему, накрывая бёдра ладонями, следом целует в макушку, оттуда в ушко, за ним и, наконец, белоснежную шею. – Любимый, твой папа ещё у нас! – замечает Джунмён шёпотом, но довольно отчётливо, когда альфа тянется к его губам за поцелуем, и Джонин замирает. – Зараза! – констатирует сквозь зубы, снова вызывая у омеги смех. – Знаю. Джонин отстраняется, следом подаёт ему руку, чтобы омега тоже мог подняться, как раз когда хлопают двери одной из спален, и папа снова выходит в гостиную, а Джонин, подхватывая чашку чая для него, двигает навстречу. Джунмён не может сдержать глупой счастливой улыбки, когда отворачивается прочь от дверного проёма и мысленно радуется, что домашние штаны на альфе – не в облипку, а тонкий джемпер – мешковатый и объёмный. А иначе как бы он смог объяснить свёкру, что ничем, кроме как соблазнением мужа, он здесь больше и не занимается?! Не прислушиваясь к голосам в гостиной, Джунмён вымывает посуду сам вместо посудомоечной машинки и крепко задумывается о том, как здорово просто быть с ним дома вечерами, а не пропадать в офисе, на него с объятиями вдруг обрушиваются сильные руки и Джонин подхватывает на руки, следом и вовсе перекидывая через своё плечо. Джунмён понимает, что происходит, только когда его бросают на кровать в их спальне и он снова обнаруживает все привычные вещи по своим местам. – Папа ни в чём тебя не заподозрил? – уточняет омега, двигаясь по кровати вверх, поближе к подушкам, и включает ночник на своей тумбочке, предварительно отправляя на неё свой уже отключённый телефон. – В чём это, мой профессиональный соблазнитель? – уточняет Джонин с усмешкой, опускаясь на край кровати на колени и следом стягивая с себя через голову джемпер, а затем ловит в плен своих пальцев тонкие лодыжки и, несильно те сжимая, тянет омегу по кровати вниз поближе к себе. – Доиграешься однажды, – замечает он с улыбкой, придавливая Джунмёна собой к кровати. – Свяжу и так… – Можешь не продолжать! – мягко перебивает Джунмён, поддаваясь, когда его вытряхивают из худи, да обнимает за шею, заглядывая в глаза. – Боишься? – Джонин прижимается носом к его носу прежде, чем затянуть в поцелуй. – Соблазняюсь! – честно признаётся омега и оба вдруг прыскают, взрываясь хохотом.***
– Не могу… – Джунмён применяет всю свою силу, но открыть банку с соусом ему так и не удаётся. – Не могу открыть! – выдыхает он, протягивая ту Джонину, с которой альфе за мгновенье без труда разбирается, возвращая в тонкие пальчики. – Джонин-а, посмотри, в рецепте, пожалуйста, сколько соуса! Альфа обходит стол, двигая поближе плите, где рядом книга рецептов, и находит нужную строчку. – Полбанки, 250 грамм, – отзывается, поворачиваясь обратно к омеге, когда удивлённо моргает, следом улыбаясь совсем снисходительно. – И что мы творим? – интересуется после, когда Джунмён мажет в соусе свой указательный палец и оставляет его отпечаток на губах альфы. – Должен быть вкусным! – Джунмён абсолютно без задней мысли тянется навстречу, приподнимаясь на носочках, и чмокает в губы, следом облизываясь. – Хороший соус. Джонин, выслушав его вывод, улыбается ещё шире, ласково целуя в щёку и возвращусь на другой край стола, чтобы снова взяться за свою часть работы. – О, конвой, как раз по расписанию! – телефон омеги начинает пронзительно звонить спустя пару минут и Джунмён кое-как принимает вызов, включая громкую связь. – Привет, па! Джонин слыша это, цокает языком. Словно какой-то мировой заговор! Обе предыдущие пару недель, как назло, едва выпадало время посвятить его друг другу, откуда-то брались то неожиданные родительские звонки, как сейчас, то нежданные визиты, в основном – родителей Джонина, с редкой сменой – родителей Джунмёна. Едва ли не через день, по очереди, так, словно у них договорённость! И каждый, пытаясь быть всё более неожиданней, чем предыдущий, неизменно рассматривал новый интерьер. Джонин даже предложил пару раз за эти пару недель, а может ну его всё?! Не скрываться и не прятать того, что да – у них общая спальня, потому что да – они замужем, а потому что да, несмотря на якобы фиктивность, нет ничего такого в том, чтобы спать в одной постели. В конце концов о том, что в этой постели ещё могло происходить, никому более знать было не обязательно! – Привет, милый, как твои дела? – зовёт папа из трубки. – Хорошо, пап, – отзывается он. – Папочка больше не заставляет меня ночевать в офисе, поэтому хорошо. Спать в кровати мне нравится больше. – Солнце, – папа чуть нервно смеётся. – Ну ты ведь раньше мог сказать отцу, что у тебя…нет причин не проводить время дома. Вы же так доверяете друг другу! Он думал, тебя нужно спасать от… – От чего? – тут же цепляется за слово Джунмён. – От компании мужа? – уточняет, вскидывая взгляд на напротив стоящего Джонина. – Пап, нам, как не крути, нужно общаться, искать точки соприкосновения, налаживать контакт. Мы, в конце концов, замужем, и не можем проклинать друг друга, как это делаете вы, с утра до ночи. Иначе просто закончим в дурдоме! – Милый, – папа вздыхает. – Я же… Мы же не имеем в виду, что ты должен…что вы должны… ругаться непрерывно. Солнце, а чем ты занимаешься? – папа пытается сменить тему слишком явно, но Джунмён поддаётся, потому что и сам не хочет ссориться. – Не скучаешь дома? – Ужин с мужем готовлю, пап. – Ужин с мужем? – мягко уточняет родитель. – Да. Нельзя? – Джунмён неприкрыто хмыкает. – Наоборот, милый, – папа снова вздыхает. – Это всё же лучше, чем ругаться. – Ругаться – это ваша прерогатива! – отрезает Джунмён. – Извини, пап, нужно идти, чтобы всё не испортить! – Хорошо, милый. Не буду отвлекать. Приятного аппетита! – голос папы звучит мягко и доброжелательно. – Спасибо. Всем привет. Пока Кое-как сбрасывая вызов, Джунмён отодвигает телефон подальше и возвращается к соусу, когда любимый муж обнимает за талию и прижимается носом к его шее. – Вот это хамло! – выдыхает в белоснежную кожу, вызывая у Джунмёна улыбку. – Я и не знал, что вышел за такое хамло! Какие ещё сюрпризы меня ждут? – Джонин заглядывает ему в лицо, следом привычно целует в щёку. – Будешь мешать – хамить начну и тебе! – омега наигранно грозится ему кулачком. – О, да! – тянет восторженно Джонин, усмехаясь. – Хамить мне – это особенный вид искусства. Плавали, – знаем! Джунмён улыбается, следом довольно, но устало прикрывая глаза, когда чувствует, как альфа начинает чуть качать его в своих объятиях. – Бывает отпуск не от работы, а от семьи? – мягко зовёт он, покрываясь приятными мурашками, пока Джонин греет кожу его шеи, к которой прижимается губами и носом, дыханием. – Бывает, – выдыхает он, соглашаясь. – Называется – декрет. Джунмён глотает смешок. – Нет, – качает он головой, но глаз не открывает. – Это анти-отпуск и анти-покой. Совершенно противоположное состояние постоянной сверх опеки, сверх заботы и сверх внимания. – Ты читал наш брачный договор? – уточняет Джонин следом, кажется, меняя тему, но Джунмён прекрасно понимает, о чём он хочет сказать. – Читал. – Полностью? – Ну конечно! – Джунмён хмыкает, следом оборачивается, чтобы взглянуть на него. – А ты не полностью? – К сожалению – полностью! – Джонин вздыхает. – И ты помнишь пункт о нашей беременности? – снова уточняет Джунмён и Джонин не сдерживает улыбки в его шею, потому что «наша» – здесь самое подходящее слово. – Это тот, в результате которого меня казнят? – с усмешкой уточняет Джонин и Джунмён фыркает. – Этот тот, который предполагает расторжение брака в случае беременности, – отзывается Джунмён. – Помнишь? – Нет, любимый, не утрируй, – мягко перебивает Джонин. – Там не расторжение. Там написано, что беременность в принципе недопустима, как и любая возможная физическая близость, совершённая против воли одного или другого. В общем, в том случае, если ты меня вдруг надумаешь изнасиловать! – Джонин кивает, многозначительно вскидывая брови, и Джунмён вдруг расслабляется, прекращая держаться на ногах и оставаясь стоять только благодаря сильным объятиям, а затем взрывается хохотом. – Там не говорится о расторжении, там говорится о нарушении условий договора. – Которые могут привести к расторжению, – кивает Джунмён, настаивая на своём. – Не забывай, что при надобности наши родители уцепятся за любую мелочь. – Не забывай, что брачный договор не может быть расторгнут без согласия сторон, или же только в судебном порядке. А если мы не дадим добро – никакого расторжения не будет, даже судом. – И как ты родителям нашим это объяснишь? – Джунмён скептически поджимает губы. – «Извините, мы нарушили полдоговора, но разводиться не собираемся, потому что, вообще-то, мы нарушили его намеренно, и вообще мы так задумывали!»? – А мы что, планируем стать беременными в ближайшее время? – вопросительно вскидывает брови Джонин, заглядывая мужу в глаза, хотя по его взгляду Джунмён видит, что его это совсем не удивляет, а наоборот – радует. На дне его тёмных радужек столько всепоглощающей нежности и тепла, что Джунмён боится просто утонуть в нём. – А у нас что, хорошо получается планировать и контролировать это? – вопросом на вопрос отзывается Джунмён, показывая ему язык. – Кто не следит за тем, пью ли я таблетки? – Так, а я не понял, чьи это таблетки? – Джонин хмыкает с наигранной обидой, но понимает, что Джунмён скажет следом, и тут же хмурится. – Наши! – Ну я не контролирую, – бурчит он. – Забываю! – признаётся следом. – Имею право не контролировать, пьёт ли муж противозачаточные? Муж, между прочем, мой, между прочем, любимый, между прочем, в официальном браке! – Джонин картинно закатывает глаза. – Между прочем! – договаривает за него Джунмён, прыская. – Да! – альфа тут же кивает. – Может у меня всё продумано, и я филоню нарочно! – Только ты забываешь одну маленькую деталь, – замечает следом Джунмён. – Для зачатия нужна сцепка. А кто сбегал от меня всю предыдущую течку, а? – Я спасал тебя от передозировки удовольствием! – Джонин фыркает с наигранным недовольством. – Ты и так забывал, как тебя зовут, алё! – Спасатель, блин! – теперь наигранно хмурится Джунмён. – Так мы уже планируем, что ли? – Джонин решает всё-таки уточнить. – Ой, отстань! – Джунмён отмахивается, хлопая по рукам, что обнимают его за талию. – Это не произойдёт без моего ведома, так и знай! – А я и не хочу без твоего ведома, – Джонин кивает. – Это ведь дела такие не особо контролируемые, правда? – переспрашивает он у омеги. – Мы ведь не можем знать, в какой именно день или раз из всей течки. И не можем знать, произойдёт ли это с текущей или со следующей. Там уже как пузожителю захочется! – Какое ужасное слово! – Джунмён даже плечами передёргивает непроизвольно. – Не произноси его больше при мне. – Какое слово? – альфа хмыкает. – Пузожитель? – Джонин, пожалуйста… – Джунмён устало прикрывает глаза. – Пузожитель? – продолжает уточнять альфа с довольной усмешкой. – Джонин… – Джунмён шагает прочь, поворачиваясь к нему лицом. – Пузожитель! Пузожитель! Пузожитель! – Ким Джонин!***
Джунмён просыпается от того, что Джонин забирается с головой под его огромную спальную футболку и прижимается щекой к тёплой коже его поясницы. – Что это за грузик? – интересуется сонно омега, глаз не раскрывая. – Гиря! – исправляет альфа, следом ворочается, чтобы поцеловать бархат кожи и укладывается теперь куда-то повыше, между лопаток, мягко поглаживая его бок. – Ммм, щекотно, – Джунмён, наконец, просыпается окончательно. – Доброе утро. – Привет, моя соня. Джонин выбирается из тёплого плена и ждёт, пока муж повернётся к нему лицом и юркнет в его руки, но Джунмён мягко нажимает на его плечо, заставляя таким образом лечь, и укладывается на него сверху, сворачиваясь в клубочек и прижимаясь щекой к его груди. Альфа обнимает одной рукой за плечи, а другой берётся перебирать его волосы. – Хочу к морю! – зовёт Джунмён спустя пару мгновений молчания. – Удивил! – Джонин хмыкает с улыбкой. – Как только появится возможность – сбежим. Ты хорошо спал? – следом уточняет альфа, заглядывая омеге в лицо и ласково целуя в кончик носа. – Хорошо, – всё так же немного сонно отзывается Джунмён. – С тобой же. – Ворочался, – Джонин съезжает по подушкам по ниже, переворачиваясь на бок, и сгребает тёплый грузик в охапку. – Завтрак в постель хочешь? – Зачем задаёшь такие глупые вопросы? – вопросом на вопрос отзывается Джунмён, довольно улыбаясь, и подаётся навстречу поцелую, позволяя подмять себя под альфу и обнимая его поперёк спины, чтобы прижать поближе, когда раздаётся один, а затем и второй, довольно настойчивый звонок в двери. – Мы кого-то ждём… – удивляется Джунмён, отстраняясь от любимых губ, и тянется к своему телефону, чтобы взглянуть на время. – …в воскресенье в девять утра? – Не думаю, – Джонин отрицательно качает головой, но позы не меняет. – Но, кажется, я знаю, кто это может быть! – альфа многозначительно вскидывает брови и Джунмён вздыхает, неохотно выпуская его из своих рук, когда Джонин поднимается на ноги, выбираясь из постели, и натягивает на голый торс футболку. Но вместо того, чтобы двинуть открывать дверь, двигает на кухню, слышит Джунмён. – А у них есть ключи? – зовёт он громко, чтобы муж услышал в кухню. – От нашей квартиры? – так же в ответ интересуется Джонин. – Ну они же её покупали, Джонин-а! – Джунмён тоже неохотно поднимается, берясь застилать постель, и всё ещё игнорируя утренних гостей. – Я бы не удивился! И когда омега выходит в прихожую, чтобы найти мужа в кухне, вдруг понимает, что звонки в двери действительно заканчиваются, но в замке крутится ключ. Джонин присвистывает, выходя из кухни и вручая ему чашку кофе, да возвращается обратно, а Джунмён остаётся стоять, где стоял, чтобы взглянуть, кто же это из их родителей с очередной ревизией идёт взглянуть, как они друг друга ненавидят. – Чего не открываете? Я уже подумал, никого нет! – видя его на пороге, зовёт оттуда отец Джонина, прикрывая за собой двери. – Доброе утро! – Оно было добрым до того, как нагрянули неожиданные гости! – просто отзывается Джунмён и Джонин прыскает, слыша всё в кухне, тут же подавляя смешок и едва не подавившись кофе. Это любимое хамло приятно поражает его в последнее время своим рвением отстаивать их личное пространство и свободу! – Джунмён, не хами мне, – предупреждает ещё довольно спокойно свёкр. – Джонин есть? – Он предпочёл бы спокойно завтракать, чем встречать вас, – Джунмён спокойно пожимает плечами. – Отдайте ключи! – просит он следом, протягивая за связкой ладонь. – Джунмён, не заставляй меня… – взрослый альфа начинает звучать чуть строже и теперь вмешивается уже Джонин, выходя навстречу из кухни. – Отец! – перебивает он, глядя на родителя и интуитивно вырастает между отцом и омегой так, что последний оказывается позади, за его плечом. Следом оборачивается к мужу, чтобы взглядом попросить вернуться в кухню. Джунмён, незаметно цепляясь за его руку, гладит тыльную сторону его ладони большим пальцем и делает, как велят. – отдай ключи! – повторяя просьбу мужа, зовёт Джонин, когда они с отцом в прихожей остаются одни. – И не смей повышать на него голоса! – добавляет он следом, чувствуя, как напряжён его внутренний альфа и в какой готовности он пребывает на случай, если своё придётся защищать и отстаивать даже перед собственным отцом. Волны жара расходятся от груди по животу. – Он же тебе фиктивный зять, а не настоящий, – стараясь чуть успокоиться, зовёт Джонин. – Не позволяй себе больше так разговаривать с ним! – Пришёл проверить, всё ли нормально! – отвечает родитель довольно спокойно, но по глазам Джонин легко видит – отец тоже бесится, и этим он, Джонин, весь в него. – Отец, мы – ваши дети! – напоминает он. – И несмотря на то, что вы перенесли на нас ваш конфликт, – мы не пытаемся убить друг друга! Сколько раз ещё нужно это повторить!? Поэтому всё нормально, – кивает Джонин для пущей убедительности. – И не нужно бегать к нам с проверками каждые пару дней – запомни это сам, скажи папе и передай фиктивным сватам. А ключи всё-таки отдай! – Джонин, успокаиваясь окончательно, снова тянется за связкой. Джунмён слышит, как хлопает в прихожей дверь и чуть нервно наблюдает, как альфа появляется на пороге кухни, бросая на стол всё-таки отобранные ключи. – Фух, – выдыхает Джунмён с нескрываемым облегчением, когда Джонин подходит поближе, обнимая его. – Чуть не подрались! – Не думал, что инстинкты работают в адрес отца тоже, – Джонин качает головой, сгребая в охапку покрепче. – Да? – Ты – мой защитник! – Джунмён довольно жмурится, целуя его в щёку, затем в шею под ухом. – А ты – моё хамло! – посмеиваясь, Джонин наклоняется пониже, зарываясь носом в его шею спереди и чуть отводя в сторону широкий ворот надетого на него кардигана, находит под правой ключицей метку, тут же её целуя. – Муженёк!