***
Полгода спустя~ – Точно всё взяли? – уточняет Джунмён в прихожей, пока вяжет шарф на шею, наблюдая, как муж ещё раз на всякий случай заглядывает в довольно вместительную дорожную сумку, проверяя её содержимое. – Мы же не в роддом едем, – Джонин глотает смешок. – Всего лишь к твоим родителям. – Хочу, чтобы Рождество прошло хорошо, – отзывается Джунмён тут же вешая нос. – А с ними это целый квест. – Тогда нужно делать вид, что мы ничего не замечаем, – Джонин пожимает плечами, подхватывая сумку, и дёргает на себя входные двери, чтобы выпустить мужа прочь из квартиры и запереть за ним следом на ключ. И едва прячет тот в кармане куртки, тут же ловит тонкие белоснежные пальцы в свои, пока двигают к машине. – Придётся глотать проклятья и испепеляющие взгляды твоего отца. – Он старается, – Джунмён хмыкает с улыбкой. – По крайней мере – делает вид. – Кто старается – так это твой папа, – замечает Джонин, пропуская омегу вперёд в лифт. – И даже не Чондэ. Тут и речи не идёт! – Чондэ нет в Сеуле, – замечает Джунмён. – Зато мы не будем сидеть дома в Рождество, – добавляет следом. – Вообще, мне кажется, что родители зовут малого, а не нас! – Джунмён не сдерживает смеха, глядя как муж закатывает глаза, цокая языком, потому что на самом деле он абсолютно согласен. – И если бы была возможность, они бы просто забрали его, а нас выперли! – Джонин поддерживает его смех. – Придётся отвоёвывать, как родится. Джунмён снова глотает смешок, прижимаясь щекой к сильному плечу и довольно прикрывая глаза, потому что папа был прав – он пахнет как дом и лечит лучше любого лекарства, и греет лучше пледа, и в чувство приводит быстро, успокаивает лучше травяного чая, и его голос баюкает лучше любой колыбельной, а в кольце его рук безопаснее всего на свете, и когда маленькие пяточки начинают буйствовать, только он в состоянии их утихомирить. Джунмён знает, знает уже точно и заранее, что кое-кто тоже будет маленьким любимым отцовским мальчишкой, как сам Джунмён, с одной только разницей: отец не будет прививать ему своих обид и позволит любить того, кого он захочет любить. Джонин закидывает сумку на заднее сидение и привычно сам пристёгивает его, едва Джунмён усаживается поудобней в кресло, расстёгивая на себе пальто. Альфа регулирует ремень, чтобы держал, но при этом не был не слишком тугим. Джунмён со снисходительной улыбкой наблюдает за его проявлением заботы и вскидывает следом на него взгляд. Джонин ловит кончиками пальцев за подбородок, следом наклоняется поближе, крадя поцелуй с его губ, чмокая живот следом, да усаживается, наконец, за руль, тоже пристёгиваясь. Папа встречает на крыльце, едва машина сворачивает ко внутреннему двору с проезжей части. Чуть переминается с ноги на ногу, кутаясь в огромный вязаный кардиган и тут же раскрывает его на себе, едва Джунмён оказывается напротив, чтобы скорее обнять да укутать в широкие полы. – Хорошо, что дороги расчищены, – замечает следом, отпуская Джунмёна из объятия и отправляя его скорее в дом, чтобы не мёрз. – Хорошо доехали? – интересуется следом уже у зятя, ныряя ему под руку, и Джонин согласно кивает, перевешивая сумку на другое плечо. – Наш любимый кофе-поинт по пути оказался закрыт, пришлось сделать небольшой крюк ради другого! – рассказывает Джонин, входя следом за свёкром в дом, наблюдая с порога как муж, уже сняв пальто, косолапый и смешной, ускоряется, видя в конце коридора отца, чтобы скорее того обнять. И пока его любимый родитель здоровается с внуком и сыплет комплименты о животе, Джонин осмотрительно отворачивается к двери, глотая смешок – они с мужем договорились, что он не будет провоцировать свёкра слишком надмерной, по его мнению, заботой, которую он обычно проявляет дома. – Джонин-а, я надеюсь, он не пьёт кофеин? – уточняет тем временем папа Джунмёна, забирая пальто из его рук, чтобы повесить. – Какао, – отзывается Джонин. – Или без кофеина. – Но не часто? – Не часто, па, – добавляет уже сам Джунмён. – Мне не дают часто. Порою я думаю, что начинаю забывать вкус и запах настоящего кофе. – Помощь нужна? – тем временем интересуется у папы Джунмёна Джонин, пока другой свёкр уводит его шарик с ножками в гостиную на диван, где для него уже нанесли миллион мягких подушек и самые пушистые пледы. И пока после кивка Джонин двигает на чужую кухню, вдруг ловит себя на мысли, что папа Джунмёна действительно искренен в своей доброжелательности к нему, потому что Джунмён тоже умеет смотреть так, как папа – мягко, улыбаясь только глазами, и это по-хорошему выдаёт свёкра. – Как он спит? – тем временем интересуется тот, вручая чашку парующего глинтвейна в руки и усаживаясь рядом за стол, чтобы выслушать. Джонин благодарно кивает, отпивая, чтобы немного согреться. – Мы купили такую классную подушку, – рассказывает Джонин. – В форме здоровенной подковы, так что с ней гораздо лучше. – Хорошо, – свёкр улыбается довольно, поднимаясь из-за стола, чтобы проверить содержимое духовки на сегодняшний праздничный ужин. – Я тоже нашёл нечто подобное, чтобы он и сегодня мог выспаться. Хорошо, что уже в офис не нужно ездить. – Преждевременный декрет, – замечает Джонин. – К тому же, думаю, дед, ожидающий внука, не стал бы его сильно нагружать работой всё равно, правда? – Джонин-а, ты плохо знаешь нашего папку, – вздыхает свёкр, бросая короткий многозначительный взгляд на него и Джонин вздыхает, отвечая таким же взглядом. – На самом деле, он хотел, чтобы Джунмён-а не являлся в офис с самого начала. Но он нудится дома один без дела, ты же знаешь. Как там родители на Чеджу? – Не могут нарадоваться бесснежной погоде! – отвечает Джонин, следом хмыкает. – Всё-таки Джунмён-а не прогадал. – С чем? – свёкр полноценно оборачивается к нему. – Я надеялся, что омеги войдут в моё положения и будут на моей стороне: и мой папа, и мой свёкр. Джунмён обнаруживается на пороге кухни, уже переодетый в домашнюю одежду. – Я… – папа заметно тушуется. – Мы ведь тоже через это проходили, милый, – замечает он следом, маня Джунмёна рукой к себе, чтобы посадить в своё кресло. – Как ты себя чувствуешь? Не успел замёрзнуть, надеюсь? – Я в порядке, – убеждает Джунмён. – Не нужно так со мной нянчится, – предупреждает. – Папочка справляется за вас двоих, не переживай! – убеждает со смешком, и папа поддерживает его смех. – Он отнимает мою частичку заботы! – Значит, прибереги её для внука! – Джунмён просто пожимает плечами, подходя поближе и почувствовав пряный тёплый аромат, заглядывает мужу в чашку, чтобы убедиться, что ему не показалось. – Не дам! – Джонин отставляет руку с чашкой в сторону. Джунмён наблюдает за его реакцией и, нахмурившись наигранно, тут же показывает ему язык, следом вдруг хмыкая недовольно и хмурясь теперь совсем по-настоящему. – Оу… – выдыхает следом, ещё раз ойкая. – Кажется, это была моя печень… – Джунмён-а? – зовёт взволнованно папа, поворачиваясь на его охи. – Где? Что болит? Но Джунмён не отвечает словами, только мычит, отрицательно качая головой, и выставляет руку вперёд, словно не позволяя подойти к себе поближе, но на деле же, знает Джонин, всё наоборот. – Не болит, – отвечает он на вопрос свёкра, в полшага оказываясь рядом. – Нудится внутри. Папа Джунмёна, наконец, понимая в чём речь, с трепетом и восторгом наблюдает, как ладонь Джонина накрывает чужой животик как раз в тот момент, когда оттуда изнутри доносится толчок. – Позову деда! И пока папа уносится прочь из кухни, чтобы позвать отца, Джунмён зажмуривается, потому что толчки маленьких пяточек с каждым разом становятся всё интенсивней. – Ничего, – приговаривает Джонин, посмеиваясь, пока успокаивающе поглаживает живот. – Запасная печень есть ещё у меня! – Джунмён прыскает и снова ойкает, теперь не так громко и скорее с улыбкой, чем с болью. – Хочешь, поспорим, – добавляет следом, когда толчки изнутри перестают быть болезненными, – что сейчас придёт твой отец и будет тебя у меня отбивать? – Это очевидно, зачем об этом спорить? – Джунмён хмыкает и следом прячет смешок в ладони, потому что едва успевает договорить, родители правда появляются на пороге кухни, тут же оказываясь рядом. И пока разговаривают с внуком и встречают толчки маленькими пяточками, Джунмён смотрит на мужа, совсем довольный, с улыбкой наблюдая за его непроизвольной ревнивой реакцией. И наблюдает до тех пор, пока папа не отправляет всех к праздничному столу в гостиной. Привычная чужая большая худи приятно пахнет пряным кардамоном и терпким мускусом. Джунмён прячет в её вороте нос, когда садится за стол в большое удобное кресло, ожидая остальных. Отец помогает папе принести большое блюдо из духовки, усаживаясь следом во главе стола, пока Джонин плюхается в соседнее кресло поближе к нему. – Джунмён-а, – зовёт отец, когда все принимаются за ужин. – Имя-то уже придумал? – Да, давно придумали, – Джунмён кивает. – Но не скажу! – показывает он отцу язык совсем по- детски, бросая короткий взгляд на Джонина. – На самом деле – муж придумал. Отец опускает взгляд на мгновенье, чтобы скрыть недовольство, но Джунмён успевает заметить. Джонина это больше не выбивает из колеи, только смешит. – Вот это интрига! – тянет папа с улыбкой. – Но я помню, ты когда-то говорил мне, что тебе нравятся имена со слогом «су». Может быть – «Мёнсу»? – Па! – охает Джунмён поражённо, устремляя на родителя взгляд. – Как? – Ладно, – Джонин вздыхает с улыбкой. – Я проговорился. – Просто выдал? – Джунмён хмурится, обиженно надувая щёки, но совсем не со зла. – Нет, я что-то о вас рассказывал и назвал малого по имени, – Джонин пожимает плечами. – Но это было недавно. – Ага, – подытоживает отец, с трудом скрывая недовольство. – Значит, интрига сохранялась специально для меня? – Папочка, мы никому не говорили, – объясняет Джунмён. – Не хотели, пока малый не родится. Отец ничего не отвечает, только делает глоток из своего бокала вина и Джунмён снова осознаёт несколько вещей совсем явно: эти неловкие паузы просто нечем заполнять; папа действительно старался изо всех сил, как Чондэ и говорил, когда пытался унять его неприязнь в сторону зятя, особенно сейчас; кое-кому под сердцем таки спокойно не сидится. Откладывая приборы, Джунмён тянется к чужой ладони под столом и находя, тут же складывает на живот, накрывая сверху своей ладонью. Джонин, чувствуя его волнение, мягко поглаживает кончиками пальцев, чтобы успокоить. – Милый, всё хорошо? – взволнованно зовёт папа, когда замечает, что он прекращает есть и чуть съезжает по спинке своего кресла. – Может, лучше на диван? – неприязнь в глазах отца сменяется волнением. Джунмён посылает ему лёгкую улыбку и прикрывает глаза, концентрируясь на движениях большой горячей ладони на своём животе. И позже вечером, когда альфы разбирают стол и уходят оба на кухню, чтобы заняться посудой, Джунмён бросает взволнованный взгляд на папу, немного испуганный и тревожный, с надеждой, что они не рассорятся там вдвоём. Папа улыбается мягко и снисходительно, кивком убеждает, что всё будет хорошо и мостится возле него на диван, кутая в плед. – Они точно там не убьют друг друга? – уточняет Джунмён ещё раз на всякий случай. – Гарантирую! – убеждает папа в очередной раз. – Просто твоему отцу нужны воспитательные беседы чаще, чем остальным. – Чондэ жалуется, что ты часто его песочишь, – Джунмён смеётся в ладонь. – Надеюсь, его здравый смысл не помашет ему ручкой после, как родится внук. – Я не песочу, –папа тоже смеётся. – Только шантажирую. – Па, мне страшно спросить, какой предмет шантажа! – Джунмён улыбается чуть неврно. – И не спрашивай, – родитель отмахивается, заметно смущаясь, и Джунмён смеётся теперь полноценно, складывая голову папе на плечо. – К тому же… Договорить папа не успевает – Джунмён видит мужа на пороге гостиной и непроизвольно тут же концентрирует всё своё внимание на нём. Джонин входит с двумя чашками какао, вручая одну ему, другую свёкру, и добирается через плед и худи к тёплой коже живота, чтобы поцеловать и убедиться, что всё в порядке. – Вы не ругаетесь там? – интересуется Джунмён, отдавая в папины руки свою чашку, пока обнимает мужа за плечи обеими руками. – Молчим. Джонин возвращает одежду и плед на место, приседая перед ним на корточки у дивана. – Чего-нибудь хотите? – уточняет. – Спать! – Джунмён уверенно кивает. – Само собой. Джонин целует его живот ещё раз, теперь через ткань, и снова скрывается в кухне, уходя из гостиной. Джунмён забирает у папы свою чашку и устремляет на него взгляд, замечая спокойную и снисходительную улыбку на его лице. – Что, па? – уточняет. – Что ты хотел сказать прежде, чем Джонин пришёл? – Малыш, я… – папа снова выглядит смущённым и Джунмён чуть напрягается внутри непроизвольно. – Я… я правда этого ждал и… – Ничего не понимаю, – признаётся Джунмён, отрицательно качая головой. – Па, ты меня пугаешь. – На самом деле этого только слепой не заметит. Наш папка не в счёт, он о таких вещах и подумать не может. Но я заметил, потому что это заметно не только с твоей стороны! – папа многозначительно вскидывает брови и Джунмён, не в силах разобрать его эмоций, теряется и пугается ещё больше. – Солнце, – папа тянется к нему ладонью, чтобы погладить по щеке. – Ты в мужа влюбился? И выслушав, Джунмён осознаёт пару мгновений и следом, наконец понимая, выдыхает с таким облегчением, что даже съезжает по подушкам вниз, расслабляясь. – Па, – зовёт, – вот же напугал! – признаётся. – Да, па, я в мужа влюбился! – кивает тут же. – Стерпелось и слюбилось! – добавляет, понимая окончательно, о чём говорит родитель, и радуясь, что их с Джонином не раскрыли. Но пусть так! – Сложно не влюбиться, когда тебя любят, когда о тебе заботятся. Когда тебя холят, лелеют, правда? – папа снова гладит по щеке и Джунмён кивает. – Я ждал, когда это случится, – признаётся родитель. – Не был уверен, но надеялся. Думал, что это бы сделало твою жизнь не… – Пытками? – предугадывает Джунмён. – Пап, мы не хотим всю жизнь таить в себе ваши обиды. Я уже говорил тебе об этом! – Знаю, – взрослый омега кивает, обнимая за плечи. – И не нужно вам этого. Достаточно того, что всё наладилось. Скоро родится наш Мёнсу, а там, гляди может, и папочка твой любимый оттает. – Ты ему не говорил? – Джунмён снова напрягается, устремляя взгляд на папу. – Нет, милый, – отзывается папа. – Конечно, нет. – То есть – знаешь только ты? – переспрашивает Джунмён. – Может и не только я, – отвечает родитель, улыбаясь уголком губ. – Может я не единственный наблюдательный омега в семье, утверждать не могу! – хмыкает он добродушно. – Ты про свёкра, – понимает Джунмён. – Его отношение ко мне, к нам тоже довольно мягкое, в отличии от отца. Не знаю, чем это вызвано – скорым внуком, пониманием моего положения или он тоже замечает. Вы об этом не говорили? – Нет, родной, – папа отрицательно качает головой. – Ты же знаешь, мы не поддерживаем особо связи вне общих семейных встреч. – А было бы здорово на самом деле! – Джунмён вздыхает и тут же зевает следом, сонно потерев глаза. – Кому-то пора спать! Отец наблюдает с порога гостиной и подходит поближе, чтобы ласково поцеловать в лоб и в щёку. Папа достаёт его любимые воздушные подушки, Джонин находит домашнюю пижаму в сумке, привезённой с собой и после согревающего душа и довольно спокойного вечера; после, как отправляет мужа к ёлке вниз натихоря спрятать там подарки, Джунмён, продолжая зевать, забирается ему под бок, когда в двери негромко стучат и папа заходит, тоже уже в халате. – Ложитесь, я потушу вам свет! Джунмён посылает ему улыбчивый взгляд, примостившись на приготовленной папой подушке для живота поудобней. – Как подушка? – зовёт папа, подходя поближе, и Джунмён довольно, но сонно улыбается. – Неплохо, – добавляет вслух, – а дома у меня такая огромная, па. В форме огромной подковы. Её можно, как угодно, скручивать. Она иногда даже вытесняет мужа. Папа смеётся негромко. – А кроля? – уточняет с улыбкой. – Ну уж нет! – фыркает тут Джонин, старательно укутывая мужа в одеяло. – Нас и так трое, ещё подушка. Только плюшевого гада размером с лошадь мне там не хватало! Омеги прыскают. – Доброй ночи! Папа выключает свет и скрывается за дверью. Джонин ждёт, когда свёкр окончательно выйдет и, наконец, сгребает в охапку, наблюдая, как довольно Джунмён жмурится, оказываясь в кольце горячих рук, в самой удобной для него позе, как он любит засыпать. – Поверить не могу! – тянет Джонин негромко в темноту спальни. – Осознай только: лежим в твоей спальне родительского дома, в одной кровати, а твой папа нас, как маленьких, укладывал. Для полноты картины мне не хватает только влезть через балкон! Джунмён глотает смешок. – Дуй! – позволяет, махнув рукой в сторону закрытой двери на балкон. – Я пообщаюсь с моим пузожителем? Джонин скорее предупреждает, чем спрашивает. Джунмён снисходительно улыбается, кивая, и не отбирая у мужа вечернего ритуала, только наблюдая, как тот забирается с головой под одеяло, а следом и под его пижамную кофту, прижимаясь к животу губами, следом щекой. – Папа знает, что я люблю тебя! – зовёт Джунмён спустя несколько долгих мгновений тишины. – Ух ты! – доносится из-под слоёв ткани. – Вот так новости! Стоит уточнить – с каких пор, он думает, что знает, что ты любишь меня? – Скорее – знает ли он, с каких пор я тебя люблю! – исправляет Джунмён. – Точно не знаю, но считает, что стерпелось и слюбилось. Сказал, что рад этому. И что это очевидно. Джонин медлит пару мгновений прежде, чем выбраться из тёплого плена, предварительно пожелав сладких снов своему маленькому неугомонному мальчишке. – То есть, он считает, что ты влюбился в мужа, а не выходил за него уже готовым? – пытается уточнить Джонин, снова вызывая у омеги смех. – Да, – кивает в итоге Джунмён. – И мне, честно говоря, стало немного легче. Пусть и таким способом, но он знает и реагирует мягче. – Когда общаюсь с ним по-человечески, я, как сын своего отца, в принципе понимаю, за что он мог его любить, – признаётся Джонин. – Ты во многом похож на него – мягкостью, искренностью, смешинками в глазах. Только колючки ежовые от отца, да? – Джонин снова сгребает в охапку. – Будем очень надеяться, что кое-кто не унаследует от деда этих колючек, – кивает с улыбкой Джунмён. – Пусть лучше перенимет острый язычок, только, хотелось бы, чтобы ему никому не пришлось так хамить в жизни, как нам друг другу. – Для этого ему просто нужно влюбиться по-человечески, а не вляпаться так крепко, зараза! – фыркает Джонин с улыбкой. – Угораздило же! – привычно договаривает за него Джунмён, завершая фразу и, чувствуя, как сон окончательно овладевает им, успевает напоследок поймать себя на мысли, как тепло и комфортно засыпается в любимых руках.XXVII
19 сентября 2021 г. в 22:13
Примечания:
Питаю надежду на публичных бет!
Телефон начинает вибрировать на прикроватной тумбочке так неожиданно и громко, что Джунмён вздрагивает от неожиданности, устремляя на него взгляд. Тянется следом, обнаруживая на экране знакомый номер, и хмыкает, выжидая пару мгновений прежде, чем ответить, потому что не уверен, тревожит ли его звонящий намеренно, или же это просто проверка, а может случайность. Когда настойчивый звонок всё-таки не сбрасывают, Джунмён решает, наконец, вызов принять.
– Поверить не могу! – выдыхает тут же вместо приветствия.
– Чего не берёшь? – отзывается Чондэ с лёгким возмущением. – Я уже думал – что-то случилось.
– Со мной ничего не случилось, Чондэ-я, я просто беременный, но ты же об этом знать не хочешь, да? – отзывается Джунмён, ожидая, что скажет брат, который не разговаривал с ним прошедшие несколько недель. – Ты хуже, чем Кёнсу. Он и то раньше к брату оттаял!
– Ой, – фыркает Чондэ с наигранным возмущением. – Не нужно тут этих сравнений, Мён-а! Рассказывай лучше, как дела!
– Ты на три недели забыл, что у тебя вообще брат есть, а теперь звонишь спросить, словно ни в чём не бывало, как дела? – Джунмён то ли удивляется от такой наглости, то ли пытается обидеться, но удивление, конечно, больше. – Ты обалдел, что ли?
– Мён-а, – Чондэ, слышно, вздыхает. – А какой реакции ты от меня ждал? Конечно, я был в шоке, как родители рассказали. Был обижен. Почему я от них это узнал, а не от тебя?
– Вот для того, чтобы не было такой реакции! – Джунмён фыркает. – В последний раз, когда мы разговаривали, ты хаял Джонина, как и обычно, и думаешь, я к тебе бы первому пришёл рассказывать новости? – Джунмён фыркает снова. – С какой целью? Выслушать комплименты в наш адрес?
– Джунмён-а, как это вообще произошло? – голос брата звучит с сожалением, а ещё с какой-то жалостью. Джунмён хмурится, пытаясь разобраться, какова на самом деле реакция брата.
– Ты что, анатомию в восьмом классе плохо учил? – уточняет Джунмён. – Не знаешь, откуда дети берутся? Погугли, умник!
– Нет, Джунмён-а, я спрашиваю, как это произошло с тобой?
И тут до Джунмёна доходит.
– Ты что, меня жалеешь? – переспрашивает он, чтобы точно убедиться. – Я что, по-твоему, тут – жертва насилия? – Джунмён задыхается воздухом, теряя слова. – Обалдеть! – подытоживает следом, слыша совсем многозначительное молчание в трубку. – Ясно! Давай ещё недельки на три, или на три месяца!
Джунмён отнимает телефон от уха, намереваясь прервать вызов, но Чондэ зовёт по имени в трубку.
– Джунмён-а! – пытается дозваться. – Не клади трубку, пожалуйста! Давай поговорим!
– О чём? – Джунмён всё-таки прижимает телефон к уху после паузы. – Даже отец приезжал с цветами, сказать, что рад внуку!
– О, дорогой мой! – хмыкает с улыбкой Чондэ. – Это ты просто не слышал, как его папа пропесочил!
Джунмён вздыхает, понимая, что брат заговаривает ему зубы, но поддаётся, потому что действительно соскучился.
– Я так и понял, – выдыхает он. – Потому что иначе он бы не сдался так быстро.
– А я всегда говорил тебе, что папка тебя замуж без боя не отдаст! – замечает Чондэ.
– О чём папа ему говорил? – пытается уточнить Джунмён.
– Па прям основательно за него взялся, как они приехали с вашего ужина, – начинает Чондэ и Джунмён мостится поудобнее, чтобы выслушать. – Раскладывал ему по полкам анатомию и психологию омег: о том, что во время беременности между альфой и омегой устанавливается особая связь и важно оставить их в покое. Потому что омеге физически и морально необходим рядом тот альфа, чьего ребёнка он носит. В общем, Мён, это была целая научная лекция! – Чондэ смеётся чуть нервно.
– А папочка? – уточняет Джунмён. – Что ему на всё это ответил?
– Молчал до последнего, – информирует Чондэ. – И так же молча ушёл из гостиной. Последующие пару дней тоже молчал, почти ни с кем не разговаривал, видимо, – осознавал. Потом сам знаешь – поехал к тебе мириться.
– Мы не ссорились! – Джунмён цокает языком. – Просто оказалось, что мой любимый папочка не хочет снова быть дедом!
– Джунмён-а ну ты же понимаешь его реакцию! – Чондэ вздыхает.
– Это его не оправдывает! – перебивает Джунмён. – Я твою реакцию тоже понимаю – она ожидаемая, но то, что из-за своего нрава ты почти на месяц вообще обо мне забыл…
Джунмён хмурится и несмотря на то, что соскучился, незабытая ещё обида снова накатывает удушливыми волнами.
– Ну Джунмён-а, – тянет Чондэ. – Прости меня! Я виноват, но уже остыл. Племянник меня простит?
– Я подумаю, будешь ли ты вообще с ним общаться! – Джунмён фыркает. – Всё, мне надо идти! – не дожидаясь прощания от брата, Джунмён сбрасывает вызов и откладывает телефон в сторону на кровати. Смотрит хмуро куда-то перед собой, следом вздыхает. – И что думаешь? – зовёт, не поворачиваясь к двери, но точно зная, кто подпирает там плечом косяк.
– Ожидаемо.
Джонин, молчавший до этого на протяжении всего чужого разговора, наконец, подаёт голос, отзываясь совершенно спокойно. Следом входит в спальню полноценно и присаживается рядом на кровати, обнимая мужа за плечи и позволяя ему привалиться к своей груди, прижавшись к ней щекой.
– Джонин-а.
– Ммм? – альфа опускает взгляд, чтобы взглянуть на разомлевшего омегу.
– Я не хочу, чтобы он называл тебя отцом! – Джунмён указывает пальцем на свой живот и поднимает на мужа взгляд, Джонин присвистывает.
– А кем? – уточняет следом.
– Отец – это так строго! – Джунмён вздыхает. – Так холодно и официально.
Джонин, выслушав, вдруг мягко щипает за бок, следом за щёку, посмеиваясь:
– А что, если папочкой буду я? – подкалывает он добродушно, с наслаждением наблюдая, как растёт возмущение на любимом лице.
– Нет! – выкрикивает Джунмён. – Это моё слово! – и едва он успевает договорить, Джонин, смеясь, валит его на спину на кровать и следом прячется под его футболкой, привычно уже прижимаясь щекой к животу.
– Джунмён-а, – теперь наступает очередь альфы звать ласково по имени. – Любимый, помнишь, ты говорил, что тебе нравятся имена, которые оканчиваются на слог «су»? – напоминает Джонин.
– Да, помню, говорил!
– А что, если «Мёнсу»? – предлагает Джонин и слышит, как омега перестаёт дышать. Джонин выбирается из своего тёплого логова, прижимаясь совсем легко теперь подбородком к животу мужа, глядя на него снизу-вверх. – Чего улыбаешься так довольно? – уточняет с улыбкой. – Нравится?
– Да, нравится, – Джунмён кивает совсем часто, не скрывая восторга. – Очень!
Джонин обхватывает за талию и поднимается повыше, прижимаясь носом к чужому, оказываясь напротив мужа на кровати, лёжа так же на боку и обнимая.
– Вот же угораздило-то, а! – подытоживает совсем привычно, и Джунмён улыбается ещё шире, довольный.
– Зараза, да? – решает уточнить, поддаваясь сильным рукам, которые укладывает его альфе на грудь.
– Ещё какая, Джунмён-а! – кивает Джонин, многозначительно вскидывая брови, и улыбается в тёплые губы, когда муж первым тянется за поцелуем.