июль 1987
В последний раз пробежав глазами пустую улочку, Гермиона нырнула в один из самых мрачных переулков Лондона. Стоило ступить в тень, тревожно зашевелилась нервозность. В шаге от нее был магический мир. Мир, в который ей предстояло попасть впервые за многие годы. Тайно. И, что хуже всего, попасть на черный рынок.
Разумеется, подобное ее вряд ли впечатлит: в прошлой жизни Гермиона сюда заглядывала. Правда обычно в качестве должностного лица. И только однажды она появилась здесь в роли клиента, когда еще все отмахивались от опасности нестабильного валлийского источника. Она искала книги и артефакты — что угодно, легальное или нет, что дало бы надежду.
Но теперь она была всего лишь семилеткой без палочки со скудными шансами на защиту в случае чего. И оказалась она в таком положении потому, что, в отличие от Гарри, за ней не следили так пристально, и, в отличие от Рона и Джинни, она свободно ориентировалась в маггловском Лондоне. И, разумеется, Гермиона единственная не была под Надзором.
Какая удача, что родители теперь не опасались оставить ее дома одну в будние дни. Конечно, она стала проявлять чудеса послушания и вежливости, постоянно утыкаясь в книжки и демонстрируя свою самостоятельность, так что имелись все основания ожидать от нее примерное поведение. Если бы родители узнали, что их доверие растрачивается на набеги на Лютный переулок, скорее всего, им стало бы плохо, с весельем подумала Гермиона.
— Циркумео, — произнесла она.
Плотная черная мантия обернулась вокруг нее, полностью скрывая лицо и тело. Преимущество подобных злачных мест волшебного мира — пока звенит в карманах, никому и дела нет до того, что прячется под твоим плащом. Тем паче, если плащ предположительно скрывает гоблина — навлекать на себя гнев этих существ не рисковал никто.
Наконец собравшись с духом, она ступила на улочку, еще более мрачную, чем та, которую оставила за спиной, и с деланной уверенностью свернула вдоль одной из грязных кирпичных стен, гостеприимно ведущей прямиком в Лютный. Тут же в нее впечаталась какая-то фигура, и Гермиона мгновенно отпрыгнула, вырываясь из лап старухи.
— Прочь с дороги, — презрительно бросила Гермиона.
Магия добавила голосу глубину со щепоткой угрозы, и, к огромному облегчению Гермионы, ведьма отступила, дернув плечами. Хоть ее ум и тонкое понимание магии не смел оспаривать никто, грубой магической силы, присущей Гарри, ей недоставало, а отсутствие палочки и вовсе превращало в младенца.
Но руки Гермионы так и тянулись схватить старуху. Ведь эта ведьма наверняка ошивается прямо у входа в поисках потенциальной жертвы. А может быть, она даже заглядывает время от времени в маггловский Лондон. И, скорее всего, именно нелепое законодательство не позволяет ей найти устойчивый заработок на кусок хлеба. Гермиона вздохнула. Она здесь не за этим.
Она степенно следовала к конечной цели, пока наконец не добралась до входа в Юглэи-Иш, лавку, которую закроют много лет спустя за незаконную перепродажу палочек. Оставалось надеяться, что владелец уже промышляет этим сомнительным бизнесом.
Лавка казалась закрытой, что не считалось препятствием для Гермионы, и она со всей своей детской силы навалилась на дверь. Петли отвратительно заголосили, пропуская в грязное помещение, и Гермиона прикрыла под капюшоном уши, ворча про более чем сомнительное увлечение торговцев из Лютного окружать свои магазины пугающим оформлением.
— Чего тебе? — окликнул грубый голос.
Гермиона приметила измазанного в саже немолодого волшебника, сверлившего ее взглядом из угла. Идеальное воплощение теневого лавочника, пришло в голову. Вполне возможно, этот образ отпугивает тех, кто слишком труслив, чтобы приобрести незаконные вещички, и поэтому может легко растрепать о владельце. Но называть трусливой Гермиону смешно. Эти палочки нужны как воздух, а в особенности нужна конфиденциальность, которая к ним прилагалась, в отличие от лавки Олливандера.
— Четыре палочки, — скучающим тоном протянула Гермиона.
Глаза волшебника подозрительно сузились.
— А больше ничего не надо? С чего ты взяла, что они у меня есть?
— Вот, — отозвалась Гермиона.
И небрежным жестом высыпала на прилавок тридцать галлеонов.
— Столько же после, если палочки устроят, — добавила она.
Ее голос звучал надменно, пока глаза волшебника никак не могли определиться между ней и монетами. Сумма была далеко не маленькая, но и не настолько огромная, чтобы разбудить подозрение.
— Сотня за всё,— гаркнул он.
Гермиона сделала вид, что обдумывает его предложение. От Гарри она получила денег достаточно, чтобы отдать в пять раз больше, и тратить время на торги не хотелось. Но в том и дело, что деньги были не ее, чтобы разбрасываться ими так небрежно, а быстрая сделка все равно бы казалась подозрительной.
— Ни за что. Семьдесят, — твердо произнесла она.
— Девяносто. Не меньше.
— Восемьдесят. Не больше.
— Восемьдесят пять. Последняя цена.
— Хорошо, — наконец согласилась Гермиона.
Это была большая сумма, но Гермиона помнила, что здесь торговали неплохими палочками. Увы, исключительно этот факт и вызывал больше всего возмущений в том скандальном разбирательстве 2000-х. Мужчина поманил в подсобку, но она не сдвинулась с места.
— Я бы предпочла остаться здесь.
Лавочника ее грубость не впечатлила, и, пожав плечами, он шмыгнул в подсобку, возвратившись с коробкой, полной обшарпанных, не слишком презентабельных палочек. Гермиона медленно подступила ближе, бросив подозрительный взгляд на мужчину, и, покопавшись, вытянула четыре палочки, на вид чуть приличнее остальных.
— Я попробую эти, — на всякий случай предупредила она.
— Валяй, — махнул мужчина.
Он небрежно вертел свою палочку, определенно не видя в ней никакой угрозы. Идиот. Гермиона схватила первую из выбранных. По пальцам потянулось мягкое тепло, отпечатавшееся в улыбке. Эта палочка была не для нее, совсем не то. Не похожа ни на ее первую, ни на вторую — обе служили ей преданно. Но вот уже шесть лет рука не держала палочку, тоскуя по этому ощущению.
— Ревелио Айдентито, — точный взмах.
Торговец еле заметно дернулся, и, не скрылось от Гермионы, крепче сжал палочку. Определенно, он сомневался, что та вообще знает, с какой стороны принято держать палочки. А может быть, его насторожили сами чары, ведь продвинутыми заклинаниями бросались не на каждом углу. Гермиона беззвучно усмехнулась, но больше не оглядывалась на него, сосредоточившись на открывшихся сведениях. Груша и частица Рогатого змея. Хмм, может подойти ей самой или Рону.
Гермиона подхватила следующую палочку, вновь повторив заклинание. Розовое дерево и сердечная жила дракона. А вот эта может даже оказаться старой палочкой Олливандера, и, должно быть, подойдет Джинни. Она взяла третью — как оказалось, пихта с сердцевиной из волоса кельпи — и отложила ее на случай, если не найдется что-нибудь получше.
Кажется, последняя ей подходила. Несмотря на довольно экзотичное сочетание — мангровое дерево и волос Ругару, палочка казалась вполне достойной. С ней требовалась ювелирная точность, чтобы ничего не взорвать, но это компенсировалось ее достаточной мощностью. К тому же Гермиона не сомневалась, ее дотошность всегда одобрит выполнение заклинаний с хирургической точностью, независимо от их сложности.
Больше времени ушло на поиски чего-то стоящего для Гарри. Другу нужна была покладистая палочка, простой проводник для его мощной магии. Пришлось ограничиться не самым ужасным вариантом — ива и волос вейлы. Гермиона уповала на то, что гибкость ивы достаточно сбалансирует второй элемент.
Сгребя все четыре палочки, она без промедлений выложила на прилавок оставшиеся пятьдесят пять галлеонов. Уже после этого подняла выбранную для себя и последовательно бросила четыре невербальных заклинания. Через мгновение с ее места мрачно поглядывала немолодая темноволосая дама с суровым выражением лица. Лавочник отшатнулся, теперь уже отчетливо направив на нее палочку.
— Успокойся, я уже ухожу, — произнесла она.
Тут же выскользнула из лавки, оставив позади озадаченного мужчину. Через пару секунд подействует газ, наколдованный прямо перед чарами преображения, и оставит на прощание весьма смутные воспоминания о ее визите. Ведь даже легкая вина не помешает ей замести след. Любые странности касательно Гарри Поттера, Рона и Джинни Уизли и Гермионы Грейнджер должны все также оставаться на дне.
Не желая ни секунды дольше слоняться поблизости от лавки, Гермиона торопливо свернула в сторону аптеки. Нервная реакция владельца Юглэи-Иш была вполне объяснима. Для тех, кому счастье не отсыпало дара метаморфа, продвинутые чары преображения, как правило, оказывались недостижимым Олимпом. Их было зубодробительно сложно навести, но гораздо важнее, требовалась запредельная концентрация для поддержания, что автоматически отбрасывало их в разряд непригодных для щекотливых разведывательных операций или настоящих сражений.
Средние волшебники пользовались упрощенным преображением, лишь слегка изменяя внешность, ведь его без труда можно было нанести в случае чего. К счастью, Гермионе требовалось поддержать чары всего пару минут, чтобы закупить приличное количество зелья старения наподобие того, с помощью которого Фред и Джордж* пытались просочиться в участники Турнира.
Никаких сложностей не возникло, если не считать за таковые подозрительные поглядывания чуть помолодевшего профессора Снейпа, делающего покупки в той же аптеке. Но учитывая, что тот поглядывал подозрительно на каждого, то его нахождение здесь лишь служило показателем высокого качества товара. Может, следуя плану Гарри, они могли бы сохранить и жизнь Северуса Снейпа. Впрочем, профессор зельеварения, несомненно, предпочтет умереть в возрасте тридцати восьми лет, чем быть спасенным — прямо или косвенно — сыном Джеймса Поттера.
Как только на руках оказалось несколько доз зелья старения — в будущем она предпочла бы варить его сама — Гермиона нырнула в невзрачный темный закуток, развеяла чары преображения и, глотнув зелье, появилась в образе двадцатилетней девушки. Гораздо менее замысловатых чар трансфигурации хватило, чтобы, устало поглядывая по сторонам, на улицу выступила блондинка с тусклыми глазами.
Лютный она покидала куда более бодрым шагом: непримечательное лицо не цепляло ни единого взгляда. Она почти позабыла, каково это — сливаться с безличной массой в магическом мире. Косую аллею наводнили волшебники, многие из них привели детей, видимо, собирая к началу учебного года в Хогвартсе, пусть до него и оставалось еще целых полтора месяца.
Гермиона как раз ступила в лавку письменных принадлежностей, когда поравнялась с выходящим оттуда семейством и, слегка запнувшись, встрепенулась, наконец шагнув внутрь. Нет, она совсем не узнаёт в этом маленьком мальчике Оливера Вуда или его родителей. Рухнуло, придавив, принятие, что с возвращением в Хогвартс станет только хуже. Они встретят каждое знакомое лицо, но ничем не смогут это показать.
В этой лавке, точно так же, как и в прочих магазинах Косой аллеи, толпа народу оттаптывала друг другу ноги, и Гермиона поспешила найти то, зачем пришла — четыре непримечательные тетрадки-ежедневника. Отдав пару кнатов, она юркнула в примыкающий ювелирный, чтобы купить столько же браслетов. После чего сменила образ в очередном не просматриваемом закоулке. И вот дверь в «Флориш и Блоттс» толкнул средних лет волшебник, перебирающий в уме список нужных книг, от которых, вероятно, передернуло бы большинство магов и которые он вряд ли найдет в этом месте.
oOoOoOo
Гермиона нетерпеливо постукивала ногой посреди тротуара на Тисовой улице. Разумеется, в этот раз никакой Гарри снаружи не крутился. Слишком легко. А использовать магию, чтобы предупредить его, равно как и незаметно проникнуть внутрь, было бы слишком рискованно. Она почти не сомневалась, что Дамблдор окружил дом защитными чарами, предупреждающими его, если кому-нибудь из магов взбредет в голову пробраться в дом без ведома Гарри. Или что-то еще в том же духе. И у нее действительно не было времени пытаться распутать защиту Дамблдора. Не говоря уже о том, что успех такой затеи поставит под угрозу безопасность Гарри.
Смирившись, она потянулась к звонку у входной двери. Послышались шаги, распахнулась дверь. Петунья Дурсль. Вытянутое худое лицо, большие бледные глаза, жесткая осанка. Тетка Гарри попыталась выдавить приветливую улыбку для девчушки на пороге. Получилась гримаса.
— Здравствуй, дорогая, ты что-то ищешь? — спросила она.
Мгновение Гермиона крутила мысль, получится ли незаметно для Надзора наложить Конфундус, но признала ее как несостоятельную. Неоправданный риск для того, с чем можно справиться и без магии.
— Доброе утро, мэм, — ее самый вежливый тон. — Можно увидеть Гарри, пожалуйста?
— Гарри?
Петунья Дурсль казалась растерянной и взбешенной одновременно, и Гермиона заставила себя улыбнуться еще лучезарнее.
— Да, Гарри, мэм. В конце года я одолжила у него конспекты и пришла вернуть их. Надеюсь, они не очень были нужны ему в последние недели?
Петунья взглянула так, будто только что заметила у девочки напротив вторую голову, и Гермиона заставила себя не закатывать глаза.
— Я возьму и передам ему, — наконец выдавила Петунья, вытягивая руку.
Нет, ни в коем случае. С Гарри нужно увидеться позарез, и она уж точно не собирается передавать заколдованный ежедневник Петунье Дурсль.
— Ой, но я правда хотела встретиться с Гарри, — Гермиона старалась звучать невинно. — Но ничего страшного, завтра я смогу прийти с родителями. Они были бы рады увидеться с Гарри и посмотреть, как он живет.
На мгновение лицо Петуньи всколыхнул полнейший ужас, пока Гермиона все также терпеливо отговаривала себя от проклятий в ее сторону. Петунью было почти жаль. Насколько же ее задевало отсутствие магических способностей, чтобы так рьяно отмахиваться от всего волшебного мира и своего племянника вместе с ним.
— Ладно, можешь зайти, я позову Гарри, — в конце концов решилась Петунья Дурсль.
Гермиона с облегчением скользнула в дом и услышала, как Петунья гаркнула в сторону лестницы его имя. Друг показался почти сразу, замерев, как только увидел Гермиону.
— Привет, Гарри, — поздоровалась Гермиона. — Я пришла отдать тебе конспекты, которые одалживала в конце года.
— Ой, да, конечно, — спохватился Гарри.
Он быстро сбежал по ступенькам и остановился напротив Гермионы.
— Тетя Петунья, мы выйдем, чтобы не мешать тебе, — ложное волнение в голосе.
— Не дольше, чем на десять минут, — отозвалась Петунья.
Ложное беспокойство в ответ.
— Спасибо, мэм, — успела бросить Гермиона, прежде чем Гарри не вытянул ее наружу.
Они отошли подальше от входной двери.
— Получилось? — взволнованно спросил Гарри.
— Разумеется, — надменно отозвалась она.
Протянула ивовую палочку с волосом вейлы, и Гарри нетерпеливо выхватил ее.
— Подходит? — уточнила Гермиона.
— Вроде бы.
— Ты ведь помнишь, что из-за Надзора не сможешь использовать ее здесь, не так ли? Только в крайней необходимости.
— Да-да, Гермиона, я прекрасно помню, что, как обычно, ничего не могу сделать.
Гермиона заметила, как Петунья подглядывает из окна кухни, и Гарри повернулся к ней спиной, скрывая то, что держал в руке. Стоило Петунье удалиться, Гермиона торопливо вытащила из сумки один из ежедневников и браслет.
— Это поможет нам переговариваться друг с другом, — поясняла она. — Повтори: я, Гарри Джеймс Поттер, принимаю этот ежедневник и этот браслет.
— Я, Гарри Джеймс Поттер, принимаю этот ежедневник и этот браслет.
— Отлично. Тетрадь, можешь писать здесь или говорить недалеко от нее. Теперь она скреплена твоей магией, и больше никто не может пользоваться ею. Браслет слегка нагреется, когда получишь сообщение в тетрадь. Увидимся вечером в половине девятого.
— Уже уходишь? — намек на уныние выглядывал в голосе.
Гермиона бросила взгляд на пустое кухонное окно и порывисто обняла Гарри.
— У меня еще немного времени до возвращения родителей, так что наведаюсь в Нору. Так мы сможем поговорить все вместе вечером.
Гарри просиял в ответ.
— Ты великолепна, Гермиона! — заключил он.
— И конечно же ты вспоминаешь это только потому, что я как обычно помогаю тебе разгребать тот кошмар, который ты и вызвал.
— Я тоже люблю тебя, Гермиона, — самодовольно улыбнулся Гарри.
— Подожди со своими хвалебными речами, мы еще не узнали реакцию Джинни на твои поступки.
Гарри слегка позеленел, на что Гермиона рассмеялась.
oOoOoOo
Гермиона с улыбкой издали наблюдала за Норой. Этот покосившийся уютный дом хранил столько светлых воспоминаний. Воспоминаний о ее детях, несущихся по саду на перегонки со своими племянниками. Воспоминаний о традиционных семейных обедах по воскресеньям. Летних пикниках. Взрывах хохота и счастья. Пусть ее дети никогда не родятся, пусть никогда не будет несущихся по саду Розы и Хьюго, она создаст будущее для других детишек.
Хотя бы здесь не было нужды прятать свою магию, как у дома Дурслей. Взмах палочки вывел Дезиллюминационное, и она ощупала защитные чары вокруг Норы. Далеко не то, чем они станут через пару лет, когда Гарри вновь обязательно останется здесь на каникулы. Гермиона осторожно потянулась к чарам, корректируя их так, чтобы обеспечить себе доступ в Нору.
Без подходящей палочки это давалось намного труднее, но ей все же удалось уложиться менее чем в час. Под защитным куполом взгляд тут же нашел играющих в квиддич Билла, Чарли, Фреда и Джорджа. Образ живого Фреда запечатал горло. Нестерпимая молодость, нестерпимая беззаботность. Незнание оскала будущего.
Она нахмурилась, приметив, что в возрасте девяти лет близнецам, вероятно, не полагается сидеть на метлах. По-видимому, Артур на работе, а Молли подкупила Билла и Чарли поиграть с младшими братьями. Что вполне устраивало Гермиону. Обшарила глазами остальную часть сада – пусто, ни Рона, ни Джинни. Кстати, Перси тоже не наблюдалось, но тот, скорее всего, читал в своей комнате, готовясь к первому курсу Хогвартса.
Гермиона бесшумно направилась к дому, двери которого так удачно были гостеприимно распахнуты, и проскользнула внутрь. Беглый взгляд на гостиную выцепил Рона и Джинни, играющих в шахматы. Никакого Перси в поле зрения.
— Гоменум Ревелио, — пробормотала она.
Самый честолюбивый Уизли действительно закрылся в своей комнате. Тогда Гермиона бросила второе, продвинутое заклинание, чтобы найти Хвоста, чья анимагическая форма позволяла скрывать себя от Гоменум Ревелио. Крыса у Перси. Отлично.
Улыбаясь, Гермиона встала прямо перед друзьями. После этого незаметно накинула Оглохни на гостиную. И наконец сбросила Дезиллюминационное. Рон и Джинни тут же шарахнулись от нее, приняв боевую стойку, смотревшуюся довольно странно в исполнении детей. Гермиона наблюдала, как подозрение сменяется удивлением, а после ее выталкивает чистейшая радость.
— Гермиона? — воскликнул Рон. — Ты тоже вернулась?
— Как ты сюда пробралась? — спросила Джинни.
Оба кинулись к ней, стиснув в удушающих объятиях. Гермиона рассмеялась, больше всего на свете счастливая, что снова может видеть самых близких друзей. Именно этот момент выбрали зазвонившие настенные часы, напоминая, что ей самое время поворачивать обратно, если она не хочет оказаться дома позже родителей.
— Вы очень скоро все узнаете, но сейчас мне нужно срочно уходить, — ответила она. — Я пришла передать запасные палочки. Только на крайний случай, разумеется.
— А… — начала Джинни.
— Все что вам нужно пока знать — сюда нас перенес Гарри. Все в порядке, — оборвала она.
Гермиона передала палочки, ежедневники и браслеты. На миг Джинни дрогнула, протягивая руку к черной тетрадке, и Гермиона бросила виноватый взгляд.
— Это лучшее, что пришло в голову, — начала, оправдываясь.
— Раз уж это работает.
Гермиона спешно объяснила принцип работы тетрадей и браслетов, порывисто обняла напоследок. Следует поскорее выбраться, не тревожа защиту, ведь ей совершенно не хватало духу представить реакцию родителей на пороге пустого дома.
oOoOoOo
В двадцать пять минут девятого, Гермиона, схватившись за ручку, открыла тетрадку.
—
Милости просим, — написала она.
Мгновение страница оставалась пустой, пока не проявился почерк Гарри.
—
Это и правда гениально, огромное спасибо, Гермиона.
—
Кажется, полезно использовать мозги, думаю, я как-нибудь попробую, — прокомментировал Рон.
Забавляясь, Гермиона закатила глаза.
—
Гарри, мой милый Гарри, а мне вот кажется, тебя заждались кое-какие объяснения, — появилась Джинни.
Губы Гермионы растянула ухмылка. Единственным человеком, способным вбить хоть каплю здравого смысла в голову Гарри, по-прежнему оставалась Джинни Уизли.
