Слушаюсь, хозяин.

— Сколько? — спросил я главврача, который придирчиво разглядывал моё лицо. До чего же противно просто находиться рядом с этим человеком в одном помещении, но в тот момент, когда я решил отвезти Сору в больницу, я подписался на всю эту бумажную волокиту. То есть уже расстался с доброй половиной моего ежемесячного заработка. Меня сводило с ума общество стареющего доктора, потому я сразу согласился на ту сумму, которую он назвал. Судя по тому, как старик взглянул на меня, он прекрасно понял, почему у Соры нет ни карты, ни имени, ни родных. Смутно я припомнил имя своего мальчика, а потом разозлился на себя за то, что посмел об этом подумать. «Моего раба зовут Сора», - подумал я и закурил, покидая стены больницы. В отсутствие Соры я никак не мог взяться за работу. Всё было, как прежде, не хватало только восхищённого взгляда моего возлюбленного раба. Когда я рисовал, Сора садился чуть поодаль, наблюдая за каждым движением кисти, восхищённо разглядывал холст, который постепенно превращался в картину — штрих за штрихом. Я и подумать не мог, что всё это стало неотъемлемой частью моей жизни. Теперь же я сидел с наполненным бокалом виски и разглядывал белый холст, которого так и не коснулась ни одна ворсинка моей кисти. Я сам ненавидел себя за то, что оставил Сору одного на целую неделю. Нет, я не боялся, что он сбежит, он давно стал моим, я видел это в его глазах, видел в его поведении, точно знал, о чём он думает и чего он хочет и чего не хочет, но за то время, что он жил со мной, я привык, что он всегда рядом. В любой момент я могу найти своего мальчика, закинуть его на плечо и отнести в спальню, чтобы заняться с ним любовью, могу в любой момент приказать ему сделать что-то для меня. Эта постоянная близость не наскучила, она стала родной, привычной, и я не находил себе места всю неделю. А потом Сора вернулся. В больнице он долго прощался с медсестрой, и, кажется, был расстроен чем-то. Однако стоило мне затолкнуть его на заднее сидение своего автомобиля, как я почувствовал, чего мне на самом деле не хватало. За неделю Сора оправился, с тела сошли последние синяки, нога зажила, и мне невыносимо захотелось снова оставить на нём свою метку. Дав указания своему водителю, я сел к Соре и притянул его к себе, сразу прижимаясь к его губам. Но меня не хватило даже на минуту нежности — уже спустя несколько секунд я сжимал его ягодицы, кусал губы и шею, голодно требуя свою долю. Сора отвечал мне как-то совсем неуверенно, будто и не скучал по своему хозяину. Что ж, за это ему тоже достанется. Когда автомобиль остановился, я прижал к себе хрупкое тело и направился в дом. Наконец-то всё стало по-прежнему, дом снова стал домом, я был бы рад распробовать это ощущение на вкус, но возбуждение не давало мне покоя ещё в больнице, теперь я был готов порвать Сору на куски — так сильно я его хотел. Он отвечал на мои грубые ласки, стонал и вздыхал, но казался мне каким-то зажатым, не сказал и слова. Но вот он уже содрогается в моих руках, рубашка разорвана, а пуговицы рассыпались по кровати, будто горошины. Когда Сора остался обнажённым передо мной, я накинулся на него, будто голодный и разъярённый зверь. Даже не снял брюк, расстегнул молнию и достал эрегированный член, который уже начинал болеть. Сора что-то хотел произнести, но я властным движением развёл его ноги и вошёл в него одним рывком. Юноша истошно вскрикнул и напрягся в моих руках... Да, я скучал по твоей боли, по твоему голосу. Кричи, Сора, кричи. Рывками я входил в него, а он лишь хрипло вздыхал, не успевая даже вскрикнуть. Кончил я довольно скоро, а вот Сора не успел. Я с удовольствием наблюдал за тем, как он корчится подо мной, желая урвать хоть грамм ласки, но я только начал расходится. Сегодня он не кончит. — Рийо, — прошептал он, глядя на меня глазами полными желания. Точно не кончит. Я достал из прикроватной тумбы кольцо и надел на его член, усмехнувшись. Но не успел Сора возразить, как я уже был в нём, мои ладони оглаживали его тело, губы находили его губы, и наши языки пускались в пляс. Я кончил раза три до тех пор, пока пелена не спала. Я снова взглянул на Сору, но он не смотрел на меня, глаза его были закрыты, он вставал на лопатки, вздыхал, метался по постели, но даже не пытался себя коснуться. Только сейчас я понял, что секс был сейчас просто сексом и того самого морального удовлетворения я так и не получил. Сора сжал кулаки и прошептал: — Хозяин, пожалуйста, позвольте мне кончить... Предельно вежливо и покорно. И тут меня посетило чувство, будто передо мной совсем другой мальчик, который и не принадлежит мне. Я снял кольцо с его члена и стал проводить по нему ладонью, внимательно наблюдая за лицом юноши. Он кончил через несколько мгновений, а потом провалился в негу. Меня посетило ужасное чувство, словно Сора всё ещё не со мной. — Мой, — тихо прорычал я, а потом прижал его к себе, проваливаясь в сон от невыносимой усталости. Чёрт, что это со мной.