***
Первым, что увидел Тэхён в зале Умственного развития были большие прямоугольные часы. Они стояли на высокой, медленно вращающейся платформе. Со всех четырёх сторон на Тэхёна смотрели круглые циферблаты. Под блестящим стеклом каждого из них, яркими красками были нарисованы разные сюжеты. Омега застыл и заворожённо смотрел на часы, ожидая, когда они сделают полный круг, чтобы успеть разглядеть все картины. На первом циферблате были изображены сын, преклоняющий колени перед родителями, а рядом с ними чиновник, также стоящий на коленях, но уже у трона. Эта иллюстрация показывала два принципа благородного человека в конфуцианстве — почтительность и преданность в служении. На втором был изображён великий храм Неба, в котором император должен был молиться, заклиная небеса пролиться живительным дождём — это был третий принцип — ритуальное поведение. Четвёртый и пятый принципы — чинность и выдержанность манер — были изображены почти одинаково. С циферблата на Тэхёна смотрели спокойные мужчины с конфуцианскими лицами. На них были синие чиновничьи костюмы с квадратными эмблемами на груди. Эти две картины напомнили Тэхёну его отца. — Придворный Ким, — позвал главный евнух Ли, заметив, что омега остановился и прилично отстал от него. — Его Величество ожидает вас в следующем зале. Поторопитесь. Тэхён отмер и, отводя взгляд от часов, последовал за евнухом. С их последней встречи с императором прошло всего пять дней, поэтому омега был очень удивлён, когда во дворец Скрытых глубин пришёл главный евнух с просьбой немедленно прийти в зал Умственного развития. Он не думал, что сможет увидеть Его Величество раньше, чем на празднике Лунного Нового года. Они прошли через неприметную дверь в конце кабинета и оказались в большой светлой комнате. Это был знаменитый коллекционный зал. Тэхён удивлённо распахнул глаза, с восторгом разглядывая собранные в этой комнате сокровища. Вдоль всех стен, от пола до потолка, стояли большие шкафы из чёрного лакированного дерева. Каждая полка в них была заставлена либо драгоценными свитками, на которых были изображены известные картины, либо фарфоровыми вазами, роспись которых рассказывала каждому взглянувшему на неё целый исторический сюжет. Также здесь были нефритовые фигурки, буддийские лампы, древние писания и ещё много того, о чём Тэхён даже не слышал. Омега знал, что император был большим ценителем, как исторических реликвий, так и самого искусства в целом. Его называли ярым коллекционером, покровителем художников и поэтов. Говорили, что Сын Неба сам любит писать стихи и даже привёз в столицу несколько трупп актёров, которые часто ставили во дворце оперу. Тэхён огляделся, найдя императора стоящим на высокой передвижной лестнице с широкой площадкой и резными перилами, защищающими от случайного падения. Лестница была придвинута к одному из шкафов. Император старательно передвигал свитки. Услышав чужие шаги, он обернулся и мельком посмотрел на омегу. — Подай мне вазу, — попросил альфа, указав рукой на небольшой круглый столик рядом с лестницей. Тэхён неуверенно переглянулся с евнухом. Тот замахал руками, призывая его поторопиться. Омега взял со столика небольшую вазу из голубого фарфора и внимательно осмотрел её. На ней, прямо в центре были изображены две утки-мандаринки с переплетёнными шеями. Прикусив губу, он тихо усмехнулся и протянул вазу императору. Чонгук разместил её в центре полки и внимательно оглядел композицию. — Злой рок это или знаки небес? — задумчиво протянул он, разглядывая уток-мандаринок. — Может быть, ты знаешь? Чонгук начал медленно спускаться с лестницы, недовольно отмахнувшись от подбежавших к нему евнухов. Оказавшись на земле, он вопросительно посмотрел на Тэхёна. Омега пожал плечами. — Мне кажется это обычное совпадение. — Обычное совпадение, — задумчиво повторил император, выходя из коллекционного зала. Тэхён поспешил за ним. — Ты знаешь историю о Императоре У Ди из династии Хань и Ван Чаочун? — Знаю, Ваше Величество, — ответил Тэхён. Император удивлённо посмотрел на него. Они вернулись в зал Умственного развития. — Раз знаешь, расскажи, — велел Чонгук, садясь за свой рабочий стол. Тэхён неуверенно переступил с ноги на ногу, дёргая серебряную защиту для ногтей на своём пальце. Он подошёл ближе к столу и, заглянув в черноту глаз напротив, увидел в них такие же огни, как и в своих. Узел волнения в его груди развязался сам собой. Он глубоко вздохнул и решил действовать. — У Императора У Ди были тысячи наложников, большинство из которых он никогда не видел. У него хватало времени только на то, чтобы отбирать их по портретам, которые рисовал для него придворный художник. Наложники задабривали художника различными подарками в надежде, что на его портретах они будут прекрасны, — Тэхён не отрывая взгляда от глаз напротив, обошёл стол, становясь рядом с креслом императора. — Самым хорошеньким из всех наложников был восемнадцатилетний омега Ван Чаочун. Он обладал сильным характером и не верил в подкуп. Ван Чаочун велел художнику изобразить его таким какой он есть. Без прикрас. Омега мягко улыбнулся, проводя кончиками пальцев по ладони императора. В глазах Тэхёна не было ни теплоты, ни кротости, вместо этого в них горело пламя самого нижнего уровня ада. Оно завораживало своими яркими всполохами и опасным теплом. Тэхён был прелестен в своём бледно-голубом ципао с нежными цветами зимней сливы, вышитыми по воротничку, прелестны были маленькие лютики из жёлтого нефрита, вплетённые в его волосы, тонкая шея и белая, никем не тронутая кожа. Прелестными Чонгуку казались лёгкие плавные движения его рук и ног, узкие кисти рук с длинными тонкими пальцами, на которых опасно сверкал драгоценный металл защит для ногтей. На Тэхёна хотелось смотреть. Им хотелось любоваться. Его прямым маньчжурским носом, тонкими бровями и яркими, словно лепестки красного пиона, губами. Чонгук смотрел, как он плавно склоняет голову, поднимаясь пальцами к рукаву платья императора и обводя вышитого на нём длинноусого дракона, как слегка прищуривает глаза и поднимает один уголок губ, когда замечает внимательный взгляд альфы. Было что-то ужасное и жестокое в его прелести, что-то отчаянное. — Художник разозлился на юного Ван Чаочун и, разумеется, нарисовал довольно непривлекательный портрет. В результате Император У Ди отверг его, — продолжил омега, убирая руку с рукава императора. Чонгук потянул его за руку, усаживая к себе на колени. Тэхён тихо охнул, кинув удивлённый взгляд на альфу. Огоньки в его глазах засверкали. — Рассказывай дальше, — велел Чонгук. Омега поёрзал, устраиваясь поудобней и откинувшись спиной на грудь альфы, продолжил. — В те дни ко двору прибывала многочисленная знать, чтобы выразить своё почтение Императору, и среди них великий хан Шан Гу, стоящий во главе гуннов-туркоманов. Желая укрепить связь с могущественным соседом, Император У Ди предложил ему в мужья одного из своих наложников. Выбор пал на Ван Чаочун, которого сам Император никогда не видел. Тэхён глубоко вздохнул и обернулся, желая увидеть реакцию императора. Чонгук кивнул, требуя, чтобы он продолжал. Альфа почувствовал, что запах омеги стал насыщенней, сигнализируя о приближающейся течке. Он наклонился к его шее и глубоко втянул носом воздух. Тэхён пах Те Гуань Инь — редким чаем с одурманивающим цветочным ароматом и выраженной ноткой сирени. Император вдохнул еще и почувствовал, как на языке оседает потрясающее фруктовое послевкусие. Этот запах, как и название чая, очень точно описывали омегу у него на коленях. Голос Тэхёна вместе с запахом сладкой патокой разливались по комнате, успокаивая альфу. — Когда жених пришёл к нему, для церемониального прощания, он был поражён его красотой. Император пожелал овладеть им немедленно, но было поздно — Ван Чаочун ему больше не принадлежал. Сразу же после отъезда своего бывшего наложника, Император приказал обезглавить придворного художника. Но это его мало успокоило. Он навеки остался пленником далёкой красоты, до конца дней сожалея о несостоявшемся счастье. Когда рассказ закончился, Чонгук многозначительно посмотрел на Тэхёна. — Я вызвал тебя потому что не хотел уподобляться У Ди и нести груз сожалений до конца своих дней. — Ваше Величество, вы хотите сказать, что я столь же красив, как и Ван Чаочун? — обнажая зубы в очаровательной квадратной улыбке, весело спросил Тэхён Чонгук тихо засмеялся и покачал головой. — Красота меня не сильно волнует. Мне было любопытно узнать тебя получше и понять с чего начнётся твоё путешествие в тысячу ли. Тэхён потерянно посмотрел на императора. Чонгук хмыкнув, наклонился и достал из выдвижного ящика стола резную шкатулку. Открыв крышку, он велел: — Доставай. Омега аккуратно вынул из шкатулки белый платок с вышитыми на нём утками-мандаринками. — Твой? — спросил император. — Мой. — Это твой первый шаг . Тэхён пожал плечами и отвернулся. Омега прекрасно понимал, что в тот день, когда он решил отдать Чимину этот платок, он мог навлечь на своего друга гнев императора. Тэхён помнил, как разозлил Его Величество этот узор на третьем этапе отбора и всё равно решил рискнуть. Это было подло. — Я не мог сидеть без дела, а этот платок подарил мне надежду на то, что вы обо мне вспомните, — поджав губы, попытался оправдаться омега. — Я никогда и не забывал о тебе. Тэхён внимательно посмотрел на императора, пытаясь понять говорит ли он правду. — Не верю, что вы только и делали, что сидели тут и думали обо мне. Чонгук усмехнулся. — Конечно же нет. Государственные дела требуют девяносто процентов моего времени. Из оставшихся десяти, пять я посвящаю Вдовствующему вице-Императору и только оставшиеся пять гарему. Тэхён повернулся к альфе вполоборота и, опустив взгляд, начал перебирать пальцами крупные бусины на его шее. — В вашем гареме один вице-Император, один Благородный Супруг, двое Супругов, четверо Императорских Наложников, один Благородный Господин и, теперь, трое Придворных Первого Ранга. В сутках только двадцать четыре часа, убираем семь, которые вы тратите на сон и остаётся всего лишь семнадцать. Пять процентов от семнадцати, — омега закрыл глаза, задумавшись. Между его бровей пролегла вертикальная морщинка. Чонгук откинулся на спинку кресла, с интересом смотря на него. — Это примерно пятьдесят одна минута, — по-птичьи склонив голову, сказал Тэхён. — Даже если я поверю, что вы тратите на каждого омегу вашего гарема равное количество времени, получится смехотворное число минут. Четыре минуты и пятнадцать секунд. Вы думали обо мне четыре минуты и пятнадцать секунд в день. — Ты считаешь это мало? — Конечно, — воскликнул Тэхён. — Я думал о вас в три раза больше! Брови Чонгука удивлённо взлетели вверх. — Ты думал о своём Императоре тринадцать минут в день и смеешь гордиться этим? Тэхён поджал губы, пытаясь сдержать улыбку. Он не думал, что когда-нибудь ему удастся увидеть Сына Неба таким возмущённым. — Не тринадцать минут, а тринадцать минут и пятнадцать секунд. Между прочим, это почти тринадцать с половиной минут, еще чуть-чуть и будет четырнадцать минут! Чонгук усмехнулся и, положив руку Тэхёну на колени, сказал: — А ещё минута и будет четверть часа, да? Омега согласно кивнул. — Ладно, — покачал головой альфа. — Я уже понял, что считать ты умеешь. Хотя непонятно, кто тебя этому научил. Тэхён грустно улыбнулся, цепляя бусины друг за друга и затягивая их на шее альфы на манер удавки. — Мой отец. В детстве я очень любил засиживаться в его кабинете. Чтобы я не мешал ему работать, он задавал мне арифметические задачки и запрещал говорить ровно до тех пор, пока я не решу их. — Как интересно. Почему же он просто не выгонял тебя из своего кабинета, раз ты так ему мешал? Тэхён пожал плечами. — Мне кажется, — омега наклонился и зашептал императору на ухо, — ему нравилась моя компания. Он просто не хотел этого признавать. Чонгук засмеялся. На удивление, этот омега умел поднимать ему настроение не хуже хозяина дворца Небесной ценности. — Что-то мне подсказывает, что именно так всё и было, — довольно заключил император. — Раз уж ты такой умный, я хочу поручить тебе одно дело. Тэхён заинтересованно склонил голову. — Какое? — Я хочу, чтобы ты каждый день после утреннего приветствия вице-Императора приходил в коллекционный зал и составлял опись. — Опись? — удивлённо переспросил омега. — Но ведь вы даже не знаете умею ли я писать. — Считать умеешь, а писать и читать нет? — Ну я знаю не так уж много иероглифов, — неохотно признался Тэхён. — Да и моя каллиграфия оставляет желать лучшего. — Вот заодно и потренируешься. Если будет что-то непонятно спросишь у меня. — А если вы будете заняты? — Тогда у Ли, — Чонгук кивнул на замершего в дверях главного евнуха. Тот нервно поклонился.***
— Ваше Величество? — голос раздался из тёмной ниши рядом с большими крутящимися часами. Главный евнух Ли вздрогнул, быстро оборачиваясь. От его резкого движения пара свеч рядом с ним потухла. Евнух досадливо чертыхнулся и поспешил снова зажечь их. Он с раздражением посмотрел на невысокого омегу появившегося из занавешенного золотым полотном прохода. На вид омеге было около пятидесяти лет. В его волосах то тут, то там можно было разглядеть ленты седых волос. Строгое выражение лица и ровная, несмотря на преклонный возраст, осанка делала его больше похожим на военного, чем на слугу. На омеге было строгое ципао старого типа с высоким стоячим воротником и минимумом вышивки. Чонгук, не поднимая головы от бумаг, спросил: — Нашли что-нибудь? — Да, Ваше Величество. Император отложил пергамент с докладом и внимательно посмотрел на омегу. — В камере, в которой содержался Вей Янли, нашли ручную грелку, — он положил на стол круглую коробочку с уже давно остывшими углями. Коробочка была выкрашена в красный и разрисована цветами жёлтой герберы. — Она мне кажется знакомой, — удивлённо произнёс подошедший главный евнух Ли. — Фамилия «Сым» состоит из двух ключей — «управлять» и «лошадь», дословно, управляющий лошадьми. В слове «гербера» тоже есть ключ «лошадь», — сказал император, расставляя кисточки для письма на подставке. — Но евнух Сым служит вице-Императору. Зачем ему понадобилось посещать Бюро исполнения наказаний? — удивлённо спросил евнух Ли. — Вице-Император расследовал дело Наложника Ки. Вполне нормально, что его слуги посещали подозреваемых. Только непонятно, зачем он отдал ему свою грелку для рук? — задумчиво сказал пожилой омега, медленно проходясь по комнате. — Вот именно это ты и должен выяснить, Лин, — устало протянул император, откидываясь на спинку кресла. Он смотрел на грелку для рук на другом конце стола и в глазах его плясало пламя. Когда Сяо Лин покинул их, в комнату зашёл евнух отдела Внутренних церемоний. Он нёс в руках золотой поднос с именными табличками омег Дальнего дворца. Преклонив колени перед императором, он вытянул руки с подносом и произнёс: — Время перевернуть табличку с именем, Ваше Величество. Чонгук устало посмотрел на поднос. Одна табличка, выделяясь из всех, была обвязана красной ленточкой. Альфа подался вперёд, пытаясь разглядеть имя, написанное на этой табличке. Огоньки десятков свеч отражались от золотой поверхности подноса, мешая бегающими бликами разглядеть имя, но Чонгук и так догадался, что там написано. Заметив его движение, евнух отдела Внутренних церемоний угодливо улыбнулся и протянул: — У Придворного Второго ранга Ким началась течка Ваше Величество. Не хотите ли вы посетить сегодня дворец Скрытых глубин? — Он Придворный Первого Ранга, — автоматически поправил его Чонгук, задумчиво рассматривая поднос. — Простите, Ваше Величество, — евнух поклонился. — Я думал, раз ещё не было официальной церемонии… — Я лично повысил его титул, — нетерпеливо перебил Чонгук. — Я понял свою ошибку, Ваше Величество. — Сегодня я пойду во дворец Небесной ценности, — заключил император, поднимаясь с кресла. Евнух удивленно посмотрел на него. — К Придворному Ким пришлите лекарей. — Да, — боясь ещё раз разозлить императора, прошептал евнух.***
Последние три дня Тэхён чувствовал себя отвратительно. Травяные отвары больше не помогали. Он перестал ходить на ежедневную церемонию приветствия вице-Императора и в коллекционный зал, оправдываясь внезапной болезнью, пока Шэнли всё же не уговорил его сообщить о своей течке отделу Внутренних церемоний. По правилам Дальнего дворца, он должен был сообщить им ещё в первый день, чтобы Его Величество сам решил: отправится он к нему или пришлёт лекарей. После возвращения из Внутреннего отдела Шэнли сказал, что от наказания их спасло только то, что у Тэхёна эта течка была первой и он недавно вошёл в Дальний дворец. Тэхён заметил, что его стали сильно раздражать запахи омег. Он выгнал всех слуг, терпя рядом с собой только Шэнли — его запах напоминал омеге запах Тэнги — и евнухов, которые в силу своей природы ничем не пахли. Он почти не вставал с кровати, то плача от непрекращающейся боли и жара, то крича и швыряя об стены фарфоровые чашки. Омега злился из-за своего беспомощного состояния, дикой боли и безразличия окружающих его людей, агрессивно воспринимал все попытки Шэнли успокоить и утешить его, видя в этом лишь притворство и бесконечно ненавидел Ян Дэмина, который старался держаться от него на расстоянии. А ещё он хотел прикосновений. Тэхён сходил с ума от безумного желания почувствовать кожей чужую кожу. Он чувствовал себя мокрым и грязным. Ночью его преследовали, то жуткие кошмары об умирающем под страшной пыткой Вей Янли, то отчаянные крики Хоёна, то пламенные прикосновения чужих рук, блуждающих по телу. Они обволакивали его целиком, заставляя беспокойно метаться по кровати и сбивать шёлковые простыни от страха и всепоглощающего жара. Порой, не в силах справиться с переполняющей его гаммой чувств, он кричал в подушку, безжалостно кусал швы на ткани и бил ногами по одеялу, пытаясь хоть немного облегчить своё состояние. Когда во дворец Скрытых глубин пришёл лекарь, все слуги окончательно перестали надеяться на визит Его Величества. Тэхён же этому был только рад. Омеге казалось, увидь он сейчас императора, он без раздумий набросился бы на него в попытке причинить как можно больше боли. Почему-то сейчас этот альфа не вызывал в нём никаких тёплых чувств. Тэхён ненавидел всех. Даже самого себя. Его мучили собственные поступки и чувства. Омега вспоминал тот безумный день, когда он с такой лёгкостью обрёк на смерть сразу двоих людей. Тогда ему казалось, что это правильное решение. Сейчас же он лежал на постели в гардеробной и вспоминал, как пытался помочь умирающему на ней Хоёну. Когда Тэхён вернулся в дворец Скрытых глубин, после расследования и разговора с вице-Императором, он долго не мог решить на какой кровати ему спать. Он понял, что не знает, как умер Хоён. Убили ли его прямо здесь, в его гардеробной или вытащили на улицу? Где его тело? Но Тэхён точно знал, как умер Ки Сюин и то, что кровать в главной спальне больше ему не принадлежит. Иногда ему казалось, что из его бывшей спальни до сих пор доносятся стоны. Тэхён одновременно боялся и хотел вернуться туда и увидеть лежащий на его кровати труп Наложника Ки. Убедиться, что он не сходит с ума. Шэнли вошёл в гардеробную и остановился перед кроватью. — Господин, я приготовил вам ванную, — шёпотом, боясь снова побеспокоить омегу своим громким голосом, сказал слуга. — Уходи, — прохрипел Тэхён. — У меня голова от твоего запаха кружится. Уходи! — Господин, вам всё равно должен кто-нибудь прислуживать. Тэхён громко застонал, тяжело приподнялся, садясь в кровати, и хмуро посмотрел на слугу перед собой. В его висках пульсировала боль, тело ломило и тянуло, раскаляя каждый нерв в его плоти до предела, глаза резало от яркого света. Омега тяжело дышал, опираясь руками о постель и иногда еле слышно всхлипывая. — Дэмин, пусть будет он. От него хоть не воняет, — выдавил Тэхён из себя, последние слова произнося едва слышным шёпотом. — Хорошо, я позову его. Тэхёну так долго пришлось ждать Ян Дэмина что, когда евнух, наконец, зашёл в гардеробную, омега от злости запустил в него чайное блюдце. Дэмин уклонился. Фарфор звякнул, разбиваясь об стену. Евнух тяжело вздохнул, проходя в комнату и осматривая сидящего на развороченной кровати омегу. Волосы Тэхёна были спутаны, нижняя рубаха перекрутилась, воротник сбился в сторону. Его бледное лицо с залёгшими от бессонных ночей тенями под глазами выражало безмолвную ярость. — Господин, будьте сдержанны, — спокойно попросил евнух, поднимая сброшенное с кровати одеяло. — Что? Сдержанным? — Тэхён поджал губы, к глазам подступили слёзы. — Где тебя носило? — Я пришёл сразу же как только мне сообщили. — Не очень-то ты торопился, — ядовито заметил омега, протягивая руки к евнуху. Встретив непонимающий взгляд Дэмина, он сердито продолжил. — Я умираю от боли. Думаешь я должен идти сам? — Господин, вы вполне можете пройти в ванную сами, — возразил евнух. Тэхён сжал зубы, впиваясь взглядом в уставшее лицо напротив. Глаза Дэмина больше не блестели, сейчас он выглядел ещё более замученным, чем когда вернулся с Бюро исполнения наказаний. Тэхён почувствовал, как горлу подкатывает ком. Он закусил губу, опуская взгляд вниз, к больной ноге Дэмина. Евнух до сих пор хромал. — Ты меня ненавидишь? — прошептал омега, упрямо не давая слезам, застилавшим мутной пеленой его взгляд, пролиться. — Дэмин, а ведь титул Придворного Первого ранга почти так же ничтожен, как и титул Придворного Второго ранга. Думаю, я заплатил за него слишком большую цену, — по его щекам всё-таки покатились слёзы. — Но я ведь и не думал о титулах. Я думал о тебе, о Тэхи. Я так боялся тебя больше никогда не увидеть. Я так боялся умереть. Тогда мне казалось это правильным. Он всхлипнул. — О чём вы говорите, господин? — осторожно спросил евнух, присаживаясь на край кровати. Тэхён придвинулся к нему ближе, утыкаясь носом ему в плечо. От бет не должно исходить никакого запаха, но омега почувствовал, что Ян Дэмин пахнет сеном, дешёвым мылом, немного потом и самим Тэхёном. Последнее так его поразило, что он, обхватив евнуха за плечи, оттянул ворот его халата и уткнулся носом ему в шею. Наконец почувствовав тепло чужого тела, омега не сдержался и тихо застонал. — Господин, — выдавил Дэмин, пытаясь отстранить от себя Тэхёна. Яркий аромат омеги дурманил ему голову. Тяжело задышав, он попытался встать, но Тэхён ещё сильнее вцепился в его одежду, наваливаясь сверху и плача. Горячие слёзы быстро намочили воротник синего халата. — Господин, придите же вы в себя, — попытался вразумить Тэхёна Дэмин, но в ответ получил лишь неразборчивый шёпот и тихий скулёж. Омега прижимался к нему всем телом. Его трясло словно в лихорадке. Евнух прислушался, разбирая тихие всхлипы и тонущие в них слова: — Пожалуйста, умоляю, позволь мне… Совсем немного. Пожалуйста, мне так плохо… так больно. Больно. Ян Дэмин замер, прекратив вырываться. Почувствовав это, омега расслабился. Он прекратил сжиматься, вытягиваясь и обнимая евнуха за шею. Их тела прижались друг к другу ещё теснее. Тэхён оттянул ворот его халата ещё ниже, оголяя плечо и жадно вдыхая его запах. Они просидели так не меньше часа. Тэхён чувствовал, как боль отступает и расслабляются натянутые в спазме мышцы. Ярость ушла, сменившись спокойствием и тёплой негой. По его телу тягучей лавой прошлось возбуждение, заставляя пальцы на ногах поджиматься. — Прости меня, — прошептал омега. — Прости за то, что сказал тогда, в наш День Рождения. Прости за то, как вёл себя последние несколько дней. Ян Дэмин поднял руку, несмело гладя омегу по спутанным волосам. — Вам не за что извиняться, — ответил он. — Первая течка всегда самая сложная. Потом будет легче. Вполне возможно, что все ваши импульсивные поступки в последнее время и перепады настроений результат переполняющей ваше тело энергии Инь. Тэхён недовольно засопел. Евнух засмеялся. — Но несмотря на это, вы были очень сильным, — продолжил он. — Очень храбрым. Ваши решения были правильными. — Они были жестокими. — Возможно, но мы живы. Все мы. Я надеюсь, когда-нибудь вы решитесь рассказать мне обо всём, что сделали. Тэхён поднял голову, заглядывая Дэмину в глаза. Он несколько раз моргнул, а потом будто на что-то решившись, придвинулся к евнуху еще ближе и прошептал на ухо: — Я хочу построить дом. Поможешь мне? — Что? — Ян Дэмин, поражённый его заявлением, снова попытался отстраниться, но схвативший его за руку Тэхён не позволил ему этого сделать. — Если я построю дом, они не смогут снова меня преследовать. Даже если этот дом будет из подушек и одеял. — Господин, вы можете построить гнездо, но меня не должно здесь быть, — попытался объяснить евнух. — Вы хоть представляете, что будет, если кто-нибудь увидит, что вы позволяете мне быть в своём гнезде! — Какая разница? Мне нужна твоя одежда или ты сам, какой толк от вонючих одеял! Ты хоть понимаешь, как мне страшно, — Тэхён начал с ещё большей настойчивостью стаскивать с Ян Дэмина одежду. — А если они придут! По комнате пронёсся грохот и звон разбивающейся посуды. Дэмин, как ужаленный, спрыгнул с кровати. Он резко обернулся и увидел стоящего у дверей Тэхи. У ног слуги лежал поднос, с растекающимися по нему лужицами чая и осколками фарфора. Куда-то под невысокий шкаф закатилось неизвестно как уцелевшее блюдце. Тэхи смотрел на них распахнутыми от ужаса глазами и поражённо качал головой. Тэхён застонал и упал спиной на кровать, уставившись пустым взглядом в потолок. Только сейчас Ян Дэмин в полной мере осознал, как они выглядели со стороны. На омеге была распахнута рубашка, его щёки красными маками горели взволнованным возбуждением, штаны потемнели от выделившейся смазки. И сам евнух в распахнутом халате, в наполовину содранной с него нижней рубашке и с компрометирующими пятнами на бёдрах от смазки омеги. Тэхи издал какой-то полузадушенный звук и опрометью бросился из комнаты. Дэмин выругался. Быстро запахнув халат и пригладив растрёпанные волосы, он последовал за ним. — Тэхи, — прорычал он, догоняя омегу и выводя его брыкающегося за руку на задний двор. — Остудись. — Остудиться? Это мне нужно остудиться? — закричал омега, беспорядочно размахивая руками. — Да как ты мог! Как ты посмел! — Тихо. Замолчи! — Дэмин снова схватил Тэхи за руку, наклонился и зашептал ему прямо в лицо, притянув к себе. — Ты всё не так понял! У меня даже мысли воспользоваться им не было! Но я клянусь, если об этой ситуации кто-нибудь узнает, я лично переломаю твою тонкую шейку! — Ничего не было! — зашипел Тэхи. — Да ты буквально залез на него! Ты возжелал омегу Императора! — Заткнись! — Дэмин схватил его за горло, с силой сдавливая. Тэхи захрипел, впиваясь пальцами в его руку. — Ещё слово и я тебя убью. — Ты… не посмеешь, — выдавил слуга, смотря в чёрные глаза напротив. Его лицо покраснело от нехватки кислорода, губы дрожали. — Неужели? — Ян Дэмин оттолкнул омегу от себя, зло оскалившись. Тэхи закашлялся. — Да. Это ты заслуживаешь смерти, — хрипло выдавил он. — Ты знал в каком он состоянии. Ты мог уйти, но остался. Остался и позволил ему! Почему! Не потому ли, что сам этого хотел! — Закрой рот! Дэмин начал приближаться, но Тэхи быстро отскочил от него, вытягивая вперёд руки в защитном жесте. — Успокойся! Я никому не расскажу, — закричал он. — Но и ты не должен, — омега задыхался, — не должен приближаться к нему. Ты, что не понимаешь, что чуть не погубил нас всех? Если бы это увидел не я? Ты думаешь Его Величество пощадил бы господина? А может нас, его слуг? Весь дворец Скрытых глубин утонул бы в крови. Весь! Ян Дэмин застыл. Он потерянно оглядел задний двор. Где-то в небе закаркали вороны. Одна из них села на ветку, стряхивая с неё снег. — Я знаю, — кивнул евнух. — Я всё это понимаю. Это была мимолётная слабость, больше я не позволю такому случиться. Тэхи устало прикрыл рукой глаза. — Я на это надеюсь, — прошептал он. Они не заметили, наблюдающего за ними Лю Шэна. Он затаив дыхание, стоял, прижавшись к стене с медным тазом в руках. Евнух медленно попятился назад, к двери, решив, что выльет грязную воду позже.