***
Красный всегда был главным цветом дворца Небесной ценности, но сейчас, в преддверии одного из самых важных праздников года, он, переплетясь с блестящим золотом, был везде. Уютную гостиную украшали развешанные под потолком красные фонари, исписанные пожеланиями счастья и благополучия, яркими цветами и рисунками величественных небожителей. Окна украшали узоры из золотой фольги. Гирлянды с подвешенными на них искусно вырезанными фигурками животных и маленьких снежных фей ветвились по потолку от колонны к колонне. Днём они ярко сверкали в солнечных лучах, разбрасывая вокруг себя множество солнечных зайчиков по всей комнате, а ночью загадочно мерцали в свете свечей, не давая забыть о наступающем празднике. Юнги отложил тяжёлые ножницы на стол, задумчиво разглядывая вырезанного из серебряной фольги зайца. Его мордочка получилась слишком угловатой и омега, недовольный результатом, смял его, небрежно откидывая к куче ранее скомканных фигурок. — Какой кошмар, — сказал омега, недовольно поморщившись. Инь Хуай, аккуратно вырезающий из серебряной фольги снежинку, кинул на него задумчивый взгляд из-под ресниц. — Ваш заяц был не так уж плох, Ваше Высочество. Юнги поморщился. — Не так уж плох? — усмехнулся омега, откидываясь на спинку кресла. — Он был отвратителен. В комнату торопливой походкой вошёл Джу. Он поклонился своему господину, шелестя тканью тёплого ципао. Шпилька в его волосах покрылась ажурным рисунком инея, щёки раскраснелись от зимнего холода, дыхание сбилось. Юнги бросил недовольный взгляд на его пустые руки. — Где золотая фольга? — спросил он, доставая из тонкой стопки разноцветной бумаги красный лист. — Простите, господин, этот слуга совершенно бесполезен, — Джу склонился ещё ниже, касаясь лбом пола. — Евнух отдела Внутреннего дворца сказал, что у них больше нет золотой фольги для нашего дворца. В этом году вице-Император приказал отдать большую часть дворцу Весеннего цветения. — Это возмутительно! — воскликнул Благородный Господин Хуан. — У Супруга Сун статус ниже, чем у Благородного Супруга. Как он может получить больше золотой фольги? Юнги растянул губы в мрачной усмешке. Прищурив лисьи глаза, он окинул коленопреклонённого слугу задумчивым взглядом и насмешливо спросил: — Вице-Император тоже получил меньше золотой фольги, чем Супруг Сун? Джу быстро покачал головой. — Нет господин, больше всех золотой фольги получил дворец Земного спокойствия, потом дворец Весеннего цветения, а потом наш. — Это немыслимо! — возмущённо фыркнул Инь Хуай. Он бросил удивлённый взгляд на Благородного Супруга и непонимающе воскликнул. — Почему вы так спокойны, Ваше Высочество? Его Величество должен узнать об этом. Юнги ничего не ответил. Он задумчиво смотрел на кучу смятых фигурок из золотой и серебряной фольги, которые он выбросил, только потому что они показались ему недостаточно красивыми. Омега думал, что для Джу не будет проблемой достать ещё, но ошибся. В этом году всё было иначе. — Понятно, — Юнги взял ножницы и стал вырезать зайца из красной бумаги. — Ваше Высочество, вы ничего не собираетесь делать? — удивлённо спросил Благородный Господин Хуан. — Вице-Император хочет подвинуть вас! А если он предложит Его Величеству, повысить Супруга Сун, до Благородного Супруга? Всё-таки у него будет четверо детей! — Я уверен, он так и сделает, — спокойно согласился Юнги. — Но, — Инь Хуай удивлённо огляделся, пытаясь найти поддержку хотя бы у слуг. Те так же растерянно, как и он смотрели на Благородного Супруга. — Но это же очень плохо, - ещё более неуверенно продолжил он. — Ваши статусы станут равны, но у него четверо детей. Он слишком возвысится! Юнги улыбнулся. — У Его Величества много детей, думаю он согласится поделиться одним со мной, чтобы Супруг Сун не смог возвыситься слишком высоко.***
На входе в коллекционный зал Тэхён столкнулся с тремя евнухами. Они куда-то очень торопились, придерживая руками свои слетающие на бегу конусообразные шляпы. Столкнувшись в дверном проёме с омегой, евнухи, быстрее, чем следовало бы, поклонились, приветствуя Придворного Ким. Тэхён не стал их задерживать, разрешив подняться и идти по своим делам. Коллекционный зал был украшен красными фонариками и лентами, оплетающими высокие шкафы. Три стола, каждый из которых раньше стоял возле одного из трёх окон сейчас были сдвинуты вместе, образуя одну длинную столешницу на одном конце которой лежали стопка исписанной Тэхёном бумаги и его набор для каллиграфии, а на другом несколько длинных туб и большой шар, разрисованный непонятными Тэхёну рисунками голубого и жёлтого цвета. Этот шар находился на большой резной ножке, которая плавно переходила в ровную дугу, опоясывающую его. Сверху и снизу шар был пронизан тонкой спицей. Тэхён подошёл ближе, внимательнее разглядывая незнакомую диковинку. — Вы знаете, что это? — спросил он Тэхи и Дэмина, незримой тенью следующих за ним. — Нет, господин, — ответил Тэхи, евнух просто отрицательно покачал головой. Тэхён осторожно дотронулся до шара и тот легко закрутился вокруг своей оси. Омега улыбнулся. — Выглядит слишком серьёзно для детской игрушки, — Тэхён наклонился, рассматривая непонятные символы, выведенные чёрной тушью на рисунках. — Что же это? — Глобус, господин, — пришел ответ басистым голосом с незнакомым акцентом на последний звук в каждом слове. Омега резко обернулся, а потом и вовсе отскочил в сторону, ближе к Ян Дэмину. Перед Тэхёном стоял альфа — это было понятно сразу, но больше его напугал не незнакомый альфа в Дальнем дворце, а то, как он выглядел. У него были короткие, не обритые на лбу и висках, абсолютно белые волосы, брови и ресницы такого же цвета. Альфа был довольно высоким и широкоплечим, с острыми чертами лица: выступающий подбородок, высокая переносица, хорошо выраженные скулы, жёсткая линия губ и светлые глаза с двойным веком. Казалось, кто-то сделал в этих глазах дыры-зрачки и оттуда вылилась вся краска. Даже серые глаза вице-Императора были темнее. На нём было привычное взгляду омеги чаньшань, но смотрелось оно на альфе также несуразно, как если бы он по ошибке надел ципао. — Я напугал вас? — осторожно спросил незнакомец, отступая на два шага. — Кто вы? — вместо ответа спросил Дэмин, заводя омегу за себя. Тэхён не отводил взгляда от альфы, держась кончиками пальцев за рукав евнуха. — Вам нельзя смотреть на императорских омег. Опустите взгляд! Незнакомец растерянно посмотрел на Дэмина и отступил ещё на два шага. — Я прошу прощения, — он поднял руки в защитном жесте. — Я не хотел оскорбить вас, — альфа снова посмотрел на Тэхёна, давая понять, что обращается к нему, но тут же, опомнившись, отвёл взгляд. — Я жду, пока евнухи принесут мне все карты. Омега нахмурился, пытаясь понять, правда ли ему незнакомо последнее произнесённое альфой слово или он просто не может разобрать его из-за странного акцента. — Карты? — тихо переспросил он. — Да, — незнакомец быстро закивал, указывая рукой на тубы, лежащие на столе. — Карты. Я буду их дополнять. — Что такое карты? — с любопытством спросил омега, выходя из-за спины Дэмина. — Господин, вам нельзя с ним разговаривать, — нервно прошептал Тэхи, всё ещё большими от ужаса глазами смотря на иностранца. — Это то же самое, что и глобус только в плоскости. — Глобус? В плоскости? — Тэхён старательно пытался разобрать незнакомые слова. Он, не обращая внимания на неодобрительный взгляд Ян Дэмина, подошёл к притягивающему его шару и, указав на него, спросил. — Это глобус? — Да, господин, — альфа улыбнулся Тэхёну. Омега опустил взгляд. Со стороны незнакомца это было крайне невежливо. Ян Дэмин напрягся, сведя чёрные брови к переносице. — А что такое глобус? — справившись с накрывшим его смущением, продолжил расспрашивать омега. Альфа больше не отводил взгляда от Тэхёна, который задумчиво нахмурив брови, водил тонкими пальцами по незнакомым символам, выведенным на большом рисунке, напоминающим своей формой перевёрнутый треугольник. — Это модель нашей планеты, — ответил чужеземец, делая шаг к омеге, но наткнувшись на предупреждающий взгляд Дэмина, остановился. — Модель планеты? — Тэхён улыбнулся. Наконец он стал что-то понимать. — Вы астроном? Альфа громко рассмеялся и покачал белой головой. В уголках его глаз появились лучики морщинок. На этот раз отступил Тэхён. — Нет, юный господин, я учёный и путешественник. Ещё математик. Вы знаете, что такое математика? — Я умею считать, — растерянно ответил Тэхён. — Это хорошо, — альфа кивнул в подтверждение своих слов. — Вы принц? Сын Императора? Омега фыркнул, отрицательно покачав головой. Заколки в его волосах разбросали десятки солнечных зайчиков по всей комнате. Один из них пробежал по глазам альфы, заставляя его на мгновение зажмуриться. — Перед вами Придворный Первого Ранга Ким, — выделяя каждое слова в титуле, громко сказал Дэмин. Ему всё больше и больше начинал не нравиться их затянувшийся диалог. Незнакомец склонил голову — солнечный зайчик перебежал с его лица на белые волосы. Тэхёну показалось, что они начали светиться. — Ещё раз прошу прощения, я не очень хорошо разбираюсь в ваших титулах. Вы один из Супругов Императора? — Я не Супруг, но я его омега, — ответил Тэхён, чувствуя себя неловко из-за необходимости объяснять такие очевидные вещи. В глазах альфы не появилось понимания. Они как будто разговаривали на разных языках. Их мысли и реальности не сходились. Они жили в разных мирах — были иностранцами, чужеземцами, иноверцами. Тэхён почувствовал дисбаланс. Омега перевёл взгляд на глобус. Ему было интересно откуда этот альфа. Раз он путешественник, то во скольких странах побывал и как жили люди на другой земле, за сотни-сотен ли, на другом берегу. Неужели там не было Придворных? Не было различий между Супругом и Наложником? Какую одежду они носили? Что ели? Как говорили? Как дышали? Сколько у них было ног и сколько рук? Какого ещё цвета могли быть их волосы? Может быть красного, как огненное пламя или зелёные, как покрывающий деревья бархатный мох? О чём они думали? Тэхёну захотелось задать этому человеку сотни вопросов, узнать значение символов, нанесённых чёрной краской поверх рисунков на глобусе — омега догадывался, что это названия стран, но не мог их прочесть. Он хотел изучить каждую чёрточку, нарисованную на этом загадочном шаре, узнать, почему у незнакомца белые волосы, и кто сделал дыры в его глазах. Тэхён настолько сильно этого желал, что его не останавливали дворцовые правила, запрещающие императорским омегам не то, что разговаривать с чужими альфами, но даже находиться с ними в комнате наедине. Он не обращал внимание на нервничающего Тэхи и пытающегося его вразумить Дэмина. Сейчас омега чувствовал себя рыжим песчаником, который даже находясь за высокими стенами Запретного Города нашёл способ отправиться в путешествие. Нужно лишь пробраться в белую голову альфы, узнать то, что знает он и увидеть мир его глазами. Но он не успел. Послышался звук открывающейся двери и Дэмин, не дожидаясь пока его господин опомнится, схватил омегу за руку и отвёл к противоположному концу стола. — Опустите взгляд, — зашептал он незнакомцу. — А лучше вообще отвернитесь! Альфа послушно повернулся к омеге спиной и начал перебирать тубы с картами. Тэхён, тоже отвёрнутый от незнакомца жесткой рукой Ян Дэмина, закусил нижнюю губу. Ему казалось, что будь они сейчас наедине, евнух позволил бы себе встряхнуть его как нашкодившего щенка. Недовольно нахмурившись от собственных мыслей, Тэхён стряхнул с себя руки Дэмина и, выпрямившись, посмотрел на вошедших в коллекционный зал людей. К его ужасу, это был император. С каждым шагом Чонгука, нефритовый амулет, подвешенный на его пояс, сталкивался с золотой пуговичкой на его чаньшань и издавал тихий звук. Рядом с ним шёл Благородный Супруг Мин, держа альфу под руку. Золотые украшения в волосах Юнги ослепляли своим блеском, румянец на его щеках ничем не уступал пионам, расцветающим весной в его дворце. Он о чём-то говорил, довольно щуря глаза и ласково улыбаясь Его Величеству. Тэхён прикусил губу. В этот момент, освещённый солнечным светом и безмерно счастливый, Юнги был самым прелестным созданием на этой планете. Тэхён был уверен, сколько бы он не всматривался в жёлто-голубой шар на столе, он не смог бы найти подобного Благородному Супругу Мин. Однако, всё в этом мире было циклично. Всё достигало своего максимума, высшей точки наслаждения и полёта, чтобы затем пойти на спад и исчезнуть, не оставив после себя даже воспоминаний. Тэхён подумал о бабочках. Они ведь не рождаются бабочками, изначально это толстая прожорливая гусеница, которая буквально прогрызает себе путь на вершину, чтобы в какой-то момент замереть — превратиться в куколку — терпеливо дождаться подходящего момента и вылететь прекрасной бабочкой — вершиной своего развития. Юнги сейчас был бабочкой, прекрасной и свободной, в то время как Тэхён оставался гусеницей. Чонгук смотрел на улыбающегося омегу и невольно растягивал губы в ответной улыбке. Тэхёну он улыбался не так. Улыбка, подаренная Юнги была переполнена восхищением, в то время как улыбки, которые порой вызывал у императора Тэхён, состояли из капли любопытства и моря снисходительности. Тэхён переживал бы об этом намного больше если бы не знал, что век бабочки недолог. Её красота не проживёт и месяца, в то время как у гусеницы всё впереди, потому что в этом мире всё циклично. И выиграет только тот, кто сможет за месяц дарованной природой красоты добиться большего — стать жемчужиной коллекции, занять самое почётное место в этом зале, родиться бабочкой с самыми красивыми крыльями. Юнги перевёл взгляд на Тэхёна. В его глазах плясали планеты, клубились мириады звёзд и загадки самой жизни. Как же хорошо обладать глазами-звёздами! Они могут пленить кого угодно, могут заворожить и завлечь, утопить в эмоциях. Юнги смотрел на Тэхёна насмешливо, в глазах его блестела сладкая нега победителя — человека, растоптавшего тебя, человека, оказавшегося сильнее тебя. Этот зрительный контакт продлился не больше секунды, но он сказал Тэхёну так много. Юнги был мастером немых бесед. Благородный Супруг Мин медленно моргнул, на мгновение закрывая звёзды густым пологом ресниц и перевёл взгляд на чужеземца. Его чёрная бровь элегантно поднялась в молчаливом удивлении. Тэхён, решив, наконец, разрушить затянувшееся мгновение тишины, поклонился. — Приветствую Ваше Величество, — спокойно сказал он. — Приветствую Благородный Супруг Мин. Чужестранец и слуги последовали его примеру. Император оглядел их тяжёлым взглядом, вовсе не считая собравшуюся в коллекционном зале компанию приемлемой. — Можете встать, — всё же разрешил он, подходя ближе к чужестранцу. — Что вы делаете здесь? — Прошу прощения, Ваше Величество, я жду, пока евнухи принесут мне карты. Они ушли минут пять назад. — Бесполезные слуги, — недовольно поморщился император. — Они не должны были оставлять вас здесь одного. Ли! — позвал он замершего у дверей незаметной тенью главного евнуха. Тот вздрогнул от неожиданности, уже через секунду оказываясь рядом с Чонгуком. — Да, Ваше Величество. — Отведи господина Джозе в зал Высшей гармонии, туда же пусть принесут карты. А евнухам, посмевшим оставить альфу одного во Внутреннем дворце, назначь пятьдесят ударов палками и вышвырни за ворота Зенита. Евнух кивнул. Он засуетился, стараясь как можно быстрее помочь альфе собрать все тубы, разбросанные по столу. Господин Джозе взял глобус и, ещё раз поклонившись императору, вышел из зала, пятясь задом. Тэхён проводил грустным взглядом жёлто-голубую модель планеты. — Ты не должен был оставаться здесь наедине с другим альфой, — слова императора тяжёлой глыбой осели на плечах омеги. Тэхён поднял на него взгляд, встречаясь со злостью в чёрных глазах. — Да, — согласно кивнул омега. — Я от растерянности замешкался на полминуты, но когда опомнился сразу же собирался уйти. Своим приходом вы спасли меня, Ваше Величество, — Тэхён придал своему лицу потерянное выражение. — Я так испугался. Последние три слова он почти прошептал, не отводя наполненных раскаяньем глаз от императора. Почувствовав, что тяжесть недовольства, направленного на него Чонгуком, стала легче, омега закусил нижнюю губу и, немного испуганно оглядев комнату, подошёл к альфе, не обращая внимания на стоящего рядом с ним Юнги. — Говорят, чужеземцы воруют души, — прошептал он, кладя маленькую ладонь на высоко вздымающуюся от глубокого дыхания грудь альфы. Тэхён знал, что император почувствовал его запах. — Что теперь будет с моей душой, Ваше Величество? — Какие глупости, — фыркнул Юнги. Тэхён был с ним согласен — он говорил настоящие глупости, вот только гусеница в отличие от бабочки могла позволить себе быть глупой. Чонгук улыбнулся омеге, накрывая его ладонь у себя на груди своей. Да, это была та самая улыбка — море снисходительности и капля любопытства — она принадлежала Тэхёну и была не так уж плоха. — Юнги прав, — спокойно сказал император, проводя тёплыми потемневшими от чернил пальцами по линиям на внутренней стороне ладони Тэхёна. Омеге стало щекотно. — Ты говоришь глупости. С твоей душой всё будет в порядке, никто у тебя её не заберёт. — Правда? — Ты сомневаешься в моих словах? — Я не смею, — Тэхён опустил взгляд. — Вот и правильно, — заключил Чонгук, переводя взгляд на Дэмина и Тэхи. — А теперь вы, — в его голос вернулась злость. — Как вы служите своему господину? Слуги тут же упали на колени, касаясь лбом пола. Тэхён напрягся. Он не мог позволить им пострадать. Омега уже открыл рот, чтобы попытаться оправдать своих слуг, но заметивший промелькнувший страх в его глазах Юнги, не дал ему произнести ни звука. — Вы правы, Ваше Величество, — сказал Благородный Супруг Мин. — Слуги виноваты в том, что не сориентировались вовремя и позволили произойти такой неприличной ситуации. Но ведь именно господин должен воспитывать слуг, а не слуги господина. Придворный Ким слишком юн и, как мы видим, его родители не смогли научить его достойному поведению, — он окинул Тэхёна насмешливым взглядом. — Только таких слуг он и смог воспитать. Вы, конечно, можете их наказать, но они не изменятся, до тех пор, пока не изменится их господин. Чонгук усмехнулся. Тэхён почувствовал, как от этой усмешки по его спине пробежали мурашки. В этот момент император и Благородный Супруг Мин стали настолько сильно похожи друг на друга, что увидь омега их в другой ситуации, подумал бы, что они братья. Он до последнего надеялся, что Его Величество простит ему его маленькую промашку и не станет наказывать, но следующие слова императора растоптали его надежду в пыль. — И что же ты предлагаешь? Юнги улыбнулся. Он медленно подошёл к Тэхёну и взял омегу за руку. На этот раз Тэхён не увидел в его глазах ни звёзд, ни планет, лишь всепоглощающую тьму. — Все омеги императора братья, — сказал Благородный Супруг Мин, делая улыбку на своем лице ещё более сладкой. — И мой долг, как старшего, помочь Придворному Ким и научить его вести себя достойно, — он обернулся к Чонгуку. — Думаю, ему пойдёт на пользу переписывание книги о трёх послушаниях и четырёх добродетелях во дворце Небесной ценности под моим контролем. Тэхён резко выдохнул, переводя на императора умоляющий взгляд. Но Чонгук вовсе не собирался жалеть его. — Боюсь, что тогда я не буду успевать приходить в коллекционный зал и делать опись, — попытался возразить омега, не отводя глаз от Его Величества. — Пока ты не научишься себя вести, в этом нет необходимости, — спокойно сказал император. Тэхён моргнул и неверяще покачал головой. Он несколько секунд смотрел на невозмутимого альфу, возвышающегося над ним холодной скалой, на сияющего Юнги, а затем, недовольно поджав губы, резко поклонился. — Благодарю, Ваше Величество, — выделяя каждое слово, сказал он. — Благодарю, Благородный Супруг Мин, за то, что выказали желание потратить на меня своё драгоценное время. Он поднялся. В глазах императора невозмутимость сменилась любопытством. Тэхён понимал, что он наказывает его не столько переписыванием старой книги, сколько своим отказом от их ежедневных встреч в зале Умственного развития. Но если Чонгук думал, что расстроит этим Тэхёна, он сильно переоценивал привязанность омеги к себе. — Будет ли мне позволено вернуться во дворец Скрытых глубин, где я смогу обдумать своё поведение? — как можно более спокойным голосом спросил омега. Император кивнул: — Иди. Поблагодарив Его Величество, Тэхён, не дожидаясь своих слуг, пошёл к выходу из коллекционного зала. Сквозь звонкий стук нефритовых туфель об мраморный пол, он услышал, голос императора: — Если я всё-таки позволю тебе воспитывать Инчжу, не станешь ли ты слишком строгим папой? Эти слова заставили омегу замереть. — Не строже, чем вы, Ваше Величество, — засмеялся Юнги. — Идёмте, господин, — прошептал Дэмин, подталкивая Тэхёна в спину. — Ты слышал, что он сказал? Слышал? — взволнованно воскликнул омега, когда за ними закрылись двери коллекционного зала. — Слышал.***
Юнги мучал Тэхёна все три дня до празднования Лунного Нового года. Омега должен был приходить во дворец Небесной ценности каждый день в начале часа кролика и ждать, когда Его Высочество Благородный Супруг Мин соизволит его принять. Затем он с утра до поздней ночи переписывал книгу о трёх послушаниях и четырёх добродетелях. Юнги не позволял ему садиться, заставляя стоять и высоко держать локоть, так, чтобы длинная кисточка для каллиграфии шла в параллель с бумагой. От этого у Тэхёна уже через час такой работы начинала болеть рука, через два часа — плечо, через пять — поясница, а через семь — ноги. Юнги следил за ним не постоянно, занятый выбором нарядов и украшений к празднику, а также службой императору. В предновогодние дни он почти всё время проводил рядом с Его Величеством, то составляя ему компанию в зале Чистоты и гармонии, то посещая вместе с ним Вдовствующего вице-Императора, то, что больше всего злило Тэхёна, сопровождая Чонгука во дворец Сефан — место, где воспитывались и учились юные кронпринцы. Омега догадывался к какому именно кронпринцу ходит Благородный Супруг Мин и мысль, что он может стать папой самого старшего из сыновей императора его пугала. Это вкупе с высоким титулом, могущественной семьёй и любовью Великого богдыхана возвысило бы Юнги до небес. Тэхён боялся, что случись это, и в Дальнем дворце у Благородного Супруга станет больше власти, чем у вице-Императора. — Ну и почему ты так смотришь на меня? — спросил его Юнги, вальяжно развалившись в широком кресле с не менее чем пятью мягкими подушками. В руках он держал небольшое блюдце с лунными пирожками красивого медового цвета. — Устал? За окном уже начало темнеть, а это значило, что мучения Тэхёна длятся не меньше девяти часов. Поморщившись от тянущей боли в плече, он растянул губы в вежливой улыбке и, смиренно опустив глаза, произнёс: — Только то, что причиняет нам боль и по-настоящему выматывает — запоминается надолго. Поэтому я понимаю, что все эти трудности, через которые Ваше Высочество заставляет меня пройти, в будущем принесут мне благо. — Да неужели, — ядовито усмехаясь, протянул Юнги. — Да, Ваше Высочество, я благодарен вам за эти уроки. — Вряд ли тебе так уж нужны мои уроки, — он с громким звоном поставил блюдце на чайный столик — Тэхён заметил, что Благородный Супруг Мин склонен бить посуду, когда начинает злиться, и чем громче звенит фарфор, тем сильнее его злость. — Ты вошёл в Дальний дворец с самым низким рангом. Обычно этот ранг дают низкородным слугам, которые смогли забраться в постель Великого Дракона. Но вот прошёл месяц и твоё положение уже не так плачевно! Ты ещё ни разу не служил Его Величеству, но уже успел стать Придворным Первого Ранга. А что будет в следующем месяце? Планируешь сначала стать Благородный Господином или, может быть, сразу Императорским Наложником? — Я ничего не планирую, Ваше Высочество, — спокойно ответил Тэхён, чувствуя, как стоящий рядом Тэхи напряжённо замер. — Это решаю не я, а Его Величество. — Лишь Небеса ведают, на что способно лживое сердце, — протянул Юнги, поднимаясь с кресла. Тэхён помнил, что в их первую встречу он сказал ему то же самое, обвиняя во лжи императору. Омега подошёл к нему и встал за его спиной, смотря на неровные иероглифы из-за его плеча. Тэхёну захотелось обернуться, но он сдержался. — Когда одни цветы расцветают, другие всегда увядают. Сколько цветов ты готов загубить, чтобы достигнуть своей цели? Тэхён втянул воздух, позволяя проникнуть в себя дурманящему запаху жасмина. Юнги усмехнулся. — Молчишь? — продолжил он. — Когда ты молчишь, Придворный Ким, ты позволяешь другим говорить за себя. Это не всегда хорошо, но и не всегда плохо. Именно так ты смог доказать свою невиновность в деле Наложника Ки, не так ли? — Юнги подошёл к Тэхёну еще ближе, зашептав ему почти в самое ухо. — Но не думай, что ты умнее всех, не думай, что сможешь занять один из шести дворцов, не думай, что сможешь влюбить в себя Императора. Тебе просто не хватит сил пойти против меня, так что не путайся под ногами, если жизнь дорога! Тэхён медленно обернулся, встречаясь с Юнги взглядом. Огонь в его глазах, до этого мерцающий тлеющими углями, теперь разгорелся сильным пламенем. Контакт глаз. Незримая борьба. Огненный жар против далёких звёзд. Пламя не способно достать до звезды, звезда не способна потушить пламя. Победить, как и заключить мир невозможно. Остаётся лишь бесконечная и безрезультатная борьба двух отражений. — Ваше Высочество, если я и вправду так слаб, зачем вы мне всё это говорите? Зачем вообще обращаете на меня внимание? — Ты бросаешь мне вызов? — сквозь стиснутые зубы прошипел Юнги. — Конечно нет, — Тэхён улыбнулся. — Я просто хочу сказать, что кто бы не попробовал навредить мне, он не должен винить меня за ответные действия.***
— Господин, прошу вас, выберите ципао, — уже в седьмой раз попросил Дэмин. Тэхён лениво зевнул, складывая гору из мандариновых корок. Уже подходил к концу час лошади , но омега до сих пор отказывался вставать с кровати. Сегодня, в честь долгожданного Лунного Нового года, вице-Император позволил омегам дворца не приветствовать его и готовиться к предстоящему празднику, а Благородный Супруг Мин сообщил, что у него нет времени возиться с Тэхёном, поэтому он может не приходить. Омега, замученный за несколько дней проведённых во дворце Небесной ценности, услышав это, стал самым счастливым человеком на свете. Лучшего подарка на Новый год и быть не могло. Он спал до последнего, запретив слугам будить себя, а когда проснулся велел Тэхи подать завтрак в постель, что оказалось довольно сложной задачей. По правилам дворца стол должны были накрывать не менее, чем десятью блюдами и разместить их на кровати не представлялось возможным. Тогда Тэхён разрешил им как обычно накрыть на стол, но есть в столовой отказался. Он забрал к себе в кровать несколько любимых блюд и, нисколько не заботясь о приличиях, ел их прямо на шёлковых подушках. Тэхи на это тяжело вздыхал, Дэмин недовольно поджимал губы, а Гао Шэнли ласково улыбался, считая омегу неразумным ребёнком. Тэхён отказался вылезать из кровати и после завтрака. Он велел принести ему корзину мандаринов и ел их один за другим, наблюдая за хороводом разноцветных тканей, устроенным слугами. — Тёмно-синее, — наконец выбрал омега. Тэхи, держащий в руках ципао из лазурной парчи с огромным количеством вышивки ярких цветов, переплетённых с золотыми узорами, расстроенно покачал головой. Это платье было намного праздничней того, что выбрал омега. Подойдя ближе к Тэхёну, он удручённо сказал: — Господин, может всё-таки это? Лунный Новый год главный праздник в году, на нём будет вся императорская семья. Мне кажется, оно больше подойдёт. — Да, оно красивое, — грустно улыбнувшись ответил Тэхён. — Но у него очень широкие рукава. Я к таким не привык. Вдруг мне в эти рукава еда попадёт? Не хотелось бы опозориться перед всей императорской семьей. Тэхи не менее грустно вздохнул и унёс платье в гардеробную. — Господин, вам пора принимать ванную, — сказал Дэмин, забирая у омеги тарелку, наполненную мандариновой кожурой. — Ты мне поможешь? — Боюсь, я не смогу должным образом подготовить вас к столь важному событию. Тэхён капризно скривил губы и упал обратно на подушки, смотря снизу вверх на невозмутимого евнуха. Красивого, высокого и холодного Ян Дэмина. Омеге хотелось тепла, много-много мандаринов, объятий и долгих разговоров. Он знал, что если бы евнух не был скован дворцовыми правилами, то точно дал бы всё это Тэхёну, ведь где-то глубоко внутри Дэмин был комфортным и тёплым, но показывать это чужим людям он не желал. Когда омега, наконец, соизволил пройти в горячую ароматную ванну наступил час Овцы. Тэхён застонал от удовольствия, лениво водя руками по плавающим лепесткам зимней сливы. Тёплая вода приятными объятьями окутывала всё его тело, даруя расслабление и покой. Дав господину десять минут, чтобы отмокнуть, Шэнли начал растирать белую кожу докрасна, усердно моя омегу. Тэхи в это же время намыливал его волосы, старательно распределяя пену по всей длине. Купание заняло намного больше времени, чем хотелось бы Тэхёну. Когда оно, наконец, закончилось, слуги вытерли насухо его тело, чтобы после этого нанести на него апельсиновое масло. Это масло было очень популярно среди императорских омег из-за его отбеливающего эффекта, но Тэхён не очень любил им пользоваться. А если точнее он вообще не любил пользоваться маслами, потому что они отнимали слишком много времени. Волосы, к сожалению, тоже не избежали этой выматывающей процедуры. Тэхён знал, что в это время Дэмин обкуривает выбранный им наряд ароматными благовониями, другие слуги начищают его туфли и украшения до блеска, готовят косметику и деревянные каркасы для причёски. Весь дворец Скрытых глубин бурлил, словно закипевшая вода в котле, подготавливая Придворного Ким к празднику. Ожидая, пока впитается ароматное масло, омега внимательно рассматривал себя в большое зеркало в золотой раме. Он был красивым. Тэхён вспомнил, как несколько месяцев назад, заглянул в медное зеркало в магазине Господина Муна и впервые отчётливо понял, что обладает красотой. Это был очень ценный для любого омеги дар, который всегда выгодно подчёркивали дорогие наряды и украшения. Овладев ими, Тэхён стал ещё более хорошеньким. Внимательно приглядевшись, омега заметил, что после первой течки в нём произошли изменения: бёдра округлились, ранее костлявые лодыжки стали массивнее, талия приобрела плавный изгиб. — Шэнли, я потолстел? — задумчиво спросил Тэхён слугу, помогающего ему надеть нижнюю рубашку. — От хорошей жизни омеги расцветают, — ответил Шэнли. Тэхён кинул на него недовольный взгляд. — Ты думаешь, что после всего того, что случилось, мою жизнь можно назвать хорошей? — Простите, господин, — он покачал головой, а затем, пытаясь понять, что же хочет услышать от него омега, спросил. — Тогда возможно это из-за течки? Вы становитесь половозрелым омегой. Тэхён тяжело вздохнул. — Меньше сладкого есть нужно, — пробурчал он. Ципао которое выбрал Тэхён было синего цвета с приглушённым оттенком и высоким стоячим воротником, который окаймлял белый мех. Рукава его были чуть короче, чем у обычных ципао, и из-под них выглядывал нижний слой платья нежно розового цвета, а из-под него третьем слоем бледно-мятная ткань. По рукавам от плеч до локтя шла искусная вышивка из персиковых орхидей и голубых колокольчиков с зелёными стеблями и ажурными листиками. На груди также были вышиты цветы, оформленные в ровный круг. На белой пуговке, на груди висел маленький оранжево-красный карнеол в серебре. Его волосы заплели в сложную прическу, болезненно натягивая чёрные пряди на деревянные каркасы. Украшением им послужили изумрудные цветы и жемчужные нити, с двумя золотыми шпильками сбоку. В ушах были длинные серёжки, состоящие из четырёх бусинок: первым шёл маленький яркий шарик из красного нефрита, вторыми две блестящие большие жемчужины, переливающиеся на свету, и в конце маленькая бусинка из зелёного нефрита. Лицо Тэхёна покрыли белилами и очень долго рисовали тонкие острые, словно стрелы, брови. Омега задумчиво смотрел на Шэнли, старательно водящего кисточкой с чёрной тушью по его лицу. Тэхён почувствовал себя холстом, на котором рисуют добродетельного Придворного Дальнего дворца. Эти мысли заставляли его невольно вспоминать, строки о трёх послушаниях добродетельного омеги, которыми он исписал десятки листов за последние три дня. — Слушаться отца до замужества. Слушаться мужа в браке. Слушаться сына во вдовстве, — прошептал он. — Шэнли, у тебя нет ни отца, ни мужа, ни сына, значит ли это, что ты свободен? Слуга покачал головой. — А как же вы господин? Я ведь должен слушаться вас. — Какой кошмар.***
Зал Верховной гармонии был настолько большим, что у каждого, кто попадал туда впервые, начинала кружиться голова. Его потолок украшали тысячи ажурных кессонов, переливающихся золотыми узорами. В центре они были задекорированы извивающимся драконом, изо рта которого исторгался целый град серебряных шаров в форме канделябра. В честь Лунного Нового года зал украшали сотни ярко красных фонарей задекорированных пушистыми красными кисточками, свисающими колышущимся полотном с потолка. Вдоль стен стояли высокие напольные канделябры, мерцающие золотыми бликами. Исходящий от них тёплый свет заставлял сверкать украшения в волосах омег и придавал их лицам очаровательный румянец. Главным великолепием зала Верховной гармонии, конечно же был трон. Он стоял на высокой пурпурной платформе, украшенной золотыми узорами. К трону вело десять ступенек, разрисованных усатыми драконами. По правую и левую стороны от трона стояло ещё два больших деревянных кресла покрытых ярко жёлтой тканью, перед каждым из них, как и перед самим троном стояли большие столы. Стол по правую руку императора должен был занимать Вдовствующий вице-Император, по левую — вице-Император. Весь зал также был заставлен десятками столов, каждый из которых принадлежал члену императорской семьи. С левой стороны, ближе к вице-Императору располагался гарем и дети императора, напротив него, со стороны Вдовствующего вице-Императора, расположились братья и дядья императора вместе со своими главными мужьями. Из боковой двери возле пурпурной платформы вышел главный евнух Ли в парадном тёмно-синем одеянии и, взмахнув метёлочкой с темно-красной кисточкой на конце, торжественно произнёс: — Его Величество Император, Его Величество Вдовствующий вице-Император и Его Величество вице-Император прибыли! Все присутствующие в зале Верховной гармонии тут же встали и поклонились. — Моё почтение Ваши Величества, — произнёс громкий хор голосов. Император в праздничном ярко-жёлтом лунпао расшитом извивающимися драконами прошёл к своему трону и сел. Тоже самое сделали сопровождающие его омеги. Вдовствующий вице-Император, наряженный в золотое ципао с широкими рукавами, расшитыми тысячей блестящих нитей и драгоценных камней сдержанно улыбнулся и сказал: — Сегодня у нас семейный праздник, церемонии не нужны. Садитесь! — Благодарим, Ваше Величество. Первым, как чаще всего и случалось со своего места поднялся Тринадцатый кронпринц. Намджун вытянул руку с зажатой в ней чаркой грушевого вина и поклонившись императору громко произнёс: — Первый тост за Его Величество! Я желаю Его Величеству мира, долголетия и здоровья. Пусть потомки ваши исчисляются тысячами и пусть ваша жизнь длиться вечно. Десять тысяч лет славы! Все снова поднялись и, протянув в сторону императора чарки с вином, огласили зал Верховной гармонии громогласным пожеланием: — Десять тысяч лет славы! — Хорошо сказано, выпьем! — улыбнулся император и выпил вино. Все последовали его примеру. — Отличное вино, — довольно сказал император и повернулся к Юнги. — Благородный Супруг Мин, ты уже знаешь радостную новость? Юнги удивлённо приподнял чёрную бровь и покачал головой. — Нет, Ваше Величество. Император, не переставая улыбаться, громко, так, чтобы услышали все, произнёс: — Сегодня утром прибыл доклад с юга страны. Генерал Чон подавил крестьянское восстание в провинции Цзянсу. Их предводители были взяты в плен, мир и спокойствие в Великой Цин восстановлены. Это большая победа! Благородный Супруг Мин ярко улыбнулся и поднялся со своего места, держа в руках чарку с вином. Все в зале поднялись вслед за ним. — Мои поздравления, Ваше Величество. — Я уже не раз говорил, — откладывая в сторону серебряные палочки для еды, начал Вдовствующий вице-Император. — Генерал Чон отважно служит Вашему Величеству на поле боя, а Благородный Супруг Мин в Дальнем дворце. Это заслуживает большой похвалы. — Вы правы, батюшка, — склонил голову император. — Это наш долг, Ваше Величество, — ответил Юнги. Зазвучала музыка и в зал лёгкой походкой вбежали танцовщики. Они были одеты во множество слоёв тонкого бело-голубого шёлка, делающего их похожими на воздушных фей. В руках они держали длинные платки — в правой белый, в левой голубой. Кружась в танце и взмахивая белыми платками, танцовщики становились похожи на бурную метель, завывающую за окном и щипающую холодом каждого, кто посмеет выйти на улицу. Взмахивали голубыми платками и становились похожи на морские волны — быстрые и изящные. Пока все наслаждались представлением, вкусной едой и сладким вином, император задумчиво оглядывал зал. — Где Супруг Сун? — спросил он вице-Императора, когда заметил пустое место отсутствующего омеги. — Ваше Величество, в связи со своим положением Супруг Сун чувствует себя дурно. На улице очень холодно, а здесь слишком шумно. Супругу Сун нужно больше отдыхать, поэтому я разрешил ему пропустить праздник. — Хорошо, ты очень заботлив, Шэлань. Вице-Император улыбнулся, протягивая в сторону Чонгука чарку с вином и склоняя голову: — Благодарю, Ваше Величество. За ваше здоровье! Выпив, Шэлань посмотрел на Юнги. В этом году рядом с Благородным Супругом Мин было решено посадить Третьего кронпринца Инчжу. Мальчик с большим аппетитом ел свинину в кисло-сладком соусе, иногда отвечая на вопросы Юнги. Вице-Император прекрасно понимал, чего добивается Благородный Супруг, но как помешать ему заполучить старшего сына императора пока не решил. Он лишь наблюдал за разворачивающимися событиями со стороны. Джу, который должен был прислуживать Юнги, наконец, вернулся и, наклонившись, прошептал своему господину на ухо: — Ваше Высочество, Бохай всё узнал. — Говори. — Супруг Сун болен. Он отправил своих слуг за лекарями. Благородный Супруг Мин усмехнулся: — Сейчас канун Нового года, что он о себе думает? Передай императорским лекарям, что если кто-нибудь из них посмеет посетить дворец Весеннего цветения, я восприму это как личный вызов. — Да, Ваше Высочество. Когда танцы закончились начался второй круг тостов. Братья и дядья императора поднялись со своих мест и начали по очереди желать друг другу здоровья и, собираясь в небольшие компании, говорить о семейных делах. Некоторые из них подходили к Вдовствующему вице-Императору и справлялись о его здоровье. Императорские омеги, отужинав, начали общаться между собой, через слово расхваливая красоту и великолепие нарядов друг друга. Третий кронпринц Инчжу вместе с Юнги подошёл к императору, о чём-то долго ему рассказывая. Тэхён рассматривал зал, вполуха слушая разговор Чимина с Наложником Мэй. Намджун подошёл к императору и, положив руки на плечи Инчжу, долго удивлялся тому, как сильно он вырос. Чонгук смеялся, мысленно решая сможет ли Юнги взять ответственность за уже взрослого ребёнка, сойдутся ли они характерами и каким он воспитает его старшего сына. Император поднял голову и встретился взглядом с рассматривающим его Тэхёном. Их разделяло не меньше семи чжанов , но он всё равно отчётливо видел его яркие глаза, горящие отражающимися в них свечами. Омега ярко улыбнулся и приветственно кивнул императору. Альфа кивнул в ответ. — Как проходят ваши уроки с Придворным Ким? — спросил он Юнги. Намджун, услышав знакомый титул, обернулся, выискивая в толпе разноцветных нарядов знакомую фигуру. Тэхён стоял рядом с высоким канделябром и смотрел на них, а точнее на императора. Намджун нахмурился. — Довольно сносно, но не думаю, что ему хватит прошедших трёх дней. После Лунного Нового года нужно будет обязательно продолжить, — ответил Юнги, ласково поправляя тюбетейку на голове у Инчжу. Если бы его сын смог выжить, он был бы почти такого же возраста. — Хорошо, продолжайте, — кивнул император. — Но не нужно переусердствовать. Четырёх часов в день будет достаточно. Благородный Супруг Мин перевёл удивлённый взгляд с мальчика на альфу. Неужели кто-то успел нажаловаться? Обиженно поджав губы, Юнги недовольно протянул: — Если Вашему Величеству не нравятся мои методы, он может передать эту обязанность тому, кто, по вашему мнению, справиться лучше. Чонгук улыбнулся, накрыв ладонь Юнги своей. — Не расстраивайся, я просто не хочу, чтобы в Дальнем дворце начали говорить, что ты излишне жесток.***
После праздничного банкета был фейерверк. Вся императорская семья вышла на улицу и любовалась тысячей разноцветных огней, украсивших небо. Громкие хлопки взрывающихся в небе снарядов и яркие вспышки пугали спящих на деревьях ворон. Они с возмущённым карканьем слетали с голых веток и пересаживались на великолепную многоярусную крышу зала Высшей гармонии. Дети радостно кричали и хлопали в ладоши. В руках у каждого из них было по разноцветной вертушке из блестящей фольги. Они бегали и, ловя попутный ветер, заставляли вертушки крутится. Тэхён завороженно смотрел на жёлтые распадающиеся на десятки маленьких искр огни. Они блестели в его глазах звёздами, заставляя и так путающиеся из-за сладкого вина мысли воспарить к небесам. Во дворец Скрытых глубин Тэхён шёл очень медленно. Его ноги постоянно путались и скользили по покрытой коркой льда дорожке. Тэхи настаивал на том, чтобы господин дождался свой паланкин, но Тэхёну хотелось прогуляться и проветрить задурманенную голову. Он почти всем весом облокачивался на Дэмина и не переставал улыбаться. Это был чудесный, очень яркий и насыщенный день. — У меня ведь есть качели! — воскликнул Тэхён, когда они, наконец, пришли во дворец Скрытых глубин. — Я хочу покачаться на качелях. — Господин, вам нужно поспать, — сказал Дэмин, настойчиво потянув омегу к дверям, но тот, набравшись, не иначе как у вина, не свойственной ему силы, резко вырвался и пошёл в пустой запущенный сад. — Я же говорю, что хочу покачаться на качелях. Почему даже мои слуги меня не слушаются. Это облезлая лиса из дворца Небесной ценности права, я плохо вас воспитал! — Господин, осторожней, — покачал головой Дэмин, следуя за омегой. Он указал замёрзшему Тэхи на дверь, давая понять, что справится сам и омега может вернуться во дворец и согреться. Когда Тэхён, наконец, дошёл по тонкой заледеневшей тропинке до небольшой поляны, на которой находились качели, путь ему пригородили высокие сугробы. Но больше его возмутил не нечищеный снег, а незнакомец, качающийся на его качелях. Омега застыл, не веря своим глазам. — Кто посмел? — не менее удивлённо прошептал наконец догнавший его Ян Дэмин. — Кто посмел ворваться во дворец Скрытых глубин? Последнюю фразу евнух прокричал, заставляя незнакомца вздрогнуть и обернуться. — Тринадцатый кронпринц? — до сих пор не веря своим глазам, спросил Тэхён. Не обращая внимания на то, что утопает в снегу по колено и портит свой наряд, омега стал подходить ближе. Дэмин последовал за ним. — Приветствую Тринадцатого кронпринца, — поклонился евнух. — Но вам запрещено здесь находиться. Намджун, не менее удивлённый, спросил: — Разве это не Внешний дворец? — Нет, это дворец Скрытых глубин, он принадлежит Дальнему дворцу, — Дэмин старался говорить вежливо, но Тэхён видел, как он возмущён столь вопиющим нарушением. — Ничего не понимаю, — нахмурился Тринадцатый кронпринц, вставая с качелей. — Я пришёл оттуда, — он указал в глубину сада, туда, откуда за голыми ветками деревьев на них пугающе взирала темнота. — И я точно помню, что был на территории Внешнего дворца, откуда я никак не мог попасть в Дальний дворец, не пройдя через ворота Небесной чистоты. Тэхён с ужасом вспомнил, что истекающий кровью Хоён пришёл именно оттуда, куда указывал Тринадцатый кронпринц. Поморщившись от тяжёлых воспоминаний, он покачал головой, надеясь, что так они рассеются сами собой. Омега указал на качели и заплетающимся от вина языком сказал: — Я хотел покачаться на качелях. Ваше Высочество уступит мне место? Намджун отодвинулся и, с интересом оглядывая опьяневшего омегу, придержал качели, помогая ему сесть. Когда Тэхён удобно устроился на сиденье и взялся за металлические ручки, кронпринц толкнул качели, раскачивая его. Омега радостно улыбнулся, оборачиваясь к альфе. — Спасибо. — Ваше Высочество, — обратился к кронпринцу евнух. — Как бы то ни было вам лучше уйти. — Я понимаю, — кивнул Намджун и, в последний раз толкнув качели, уже собирался уйти, но был остановлен весёлым голосом омеги. — Подождите! Намджун обернулся. — Скажите, — несмело начал Тэхён. — Знаете ли вы, что такое глобус? — Глобус? — удивлённо переспросил кронпринц. Перекинув длинную косу через плечо, он не торопясь вернулся обратно к качелям, сведя брови к переносице в глубокой задумчивости. Тэхён смотрел на него блестящими от любопытства глазами, медленно раскачиваясь. Его щёки украшал пьяный румянец, губы приобрели нежно-розовый оттенок из-за нанесённой на них косметики. Свет луны дарил его коже волшебное сияние. Он казался чистым, словно белый лебедь в одиночестве рассекающий водную гладь под светом полной луны. Намджун громко сглотнул, заворожённый потусторонней красотой. Взяв себя в руки, через несколько секунд он, наконец, ответил. — Да, я знаю, что такое глобус. Омега растянул губы в очаровательной квадратной улыбке. — А знаете ли вы, что на нём изображено? — Знаю. — Расскажите мне, — потребовал омега, подаваясь вперёд и радостно сверкая глазами. Румянец на его лице стал ещё ярче. — Без самого глобуса будет довольно трудно объяснить. — Господин, — обеспокоенно произнёс Дэмин. — Вам запрещено общаться с чужими альфами. — Не встревай, — строго оборвал его Намджун. Он не хотел, чтобы это волшебное мгновение прерывалось. — Не ругайте моего евнуха, — нахмурился Тэхён. Альфа тут же отступил, склонив голову в извиняющемся жесте. — Да, у нас нет глобуса, — вернулся к прерванной теме омега. — Но у нас есть снег, а на снегу можно нарисовать карту. — Да неужели, — усмехнулся Намджун. — Можно попробовать. Он подошёл к близстоящему дереву и отломал от него длинную сухую ветку. Вернувшись, альфа нарисовал на снегу большой прямоугольник и, уперев одну руку в бок, повернулся к Тэхёну. — Неужели вы думаете, что я помню всю карту наизусть? — А разве нет? Намджун тяжело вздохнул и нарисовал посередине прямоугольника длинную линию. — Это экватор, — сказал он самому себе. — Что такое экватор? Тринадцатый кронпринц отмахнулся. — Не сбивай с мысли. — Там был перевёрнутый треугольник, — даже и не подумал прекратить встревать Тэхён. Поймав раздражённый взгляд кронпринца, он виновато улыбнулся. — Это Африка, — всё-таки ответил альфа, рисуя так полюбившийся омеге перевёрнутый треугольник. — Это страна? — Континент. Поймав непонимающий взгляд Тэхёна, он начал долго и подробно объяснять. Омега терпеливо слушал, время от времени выдыхая тёплый воздух на свои закоченевшие пальцы. Рассказ Намджуна был полон непонятных слов, сложных определений и невероятных чудес. Тэхён заворожённо следил за плавными линиями, которые он выводил на снегу, старательно прорисовывая каждый мыс и пролив и объясняя омеге, чем люди, живущие на другом конце света, отличаются от них, на каких языках говорят. Он рассказал ему о морях и океанах, описал страшных акул и величественных китов. Тэхён раньше и подумать не мог, что где-то снег может лежать круглый год, а где-то и вовсе никогда не выпадать. Омега чувствовал себя жёлто-рыжим песчаником, который всё-таки смог отправиться в путешествие. Его глаза заблестели от слёз. Тэхён посмотрел на увлечённо описывающего огненный вулкан Намджуна и улыбнулся ему так искренне, как не улыбался ещё ни одному альфе. Судьба плела свою паутину, связывая души людей красной нитью. И разве есть сила в законах и правилах, если сама судьба приводит его к тебе за руку и дарит счастье? Заметив, что омега плачет, Намджун замер на полуслове. — Что с вами? — обеспокоенно спросил он. — Ничего, — Тэхён покачал головой. — Вы ведь мне так и не рассказали, какое условие поставил омега царю Кан. Меня так долго мучило любопытство. — Боюсь, если я расскажу вам, наша следующая встреча не состоится, — ласково улыбнулся альфа. — Значит это тайна и есть наша красная нить? — по щекам омеги покатились слёзы. — Значит, если я её разгадаю, мы расстанемся навсегда? Намджун промолчал. Так и не дождавшись ответа Тэхён потерянно огляделся. Чёрные тучи закрыли луну. В саду потемнело. Омега встал с качелей и, стерев нарисованную на снегу карту лёгким движением ноги, улыбнулся альфе. — Раз так, я не хочу знать продолжение этой истории. Доброй ночи, Ваше Высочество.