Путешествие в тысячу ли

Из-за хоровода навязчивых мыслей читать совсем не получалось. Тэхён недовольно скривил губы и отбросил от себя книгу. Маленький, зачитанный до дыр, томик стихов Ли Бо ударился о чайный столик и с глухим стуком упал на пол. Омега резко поднялся на ноги. Закусив губу и раздражённо всплеснув руками, он, словно запертый в клетке тигр, прошёлся от одной стены к другой. По комнате разнёсся негромкий звон сталкивающихся друг с другом золотых цепочек, украшающих одну из заколок в волосах Тэхёна. Звук был тихим и ненавязчивым, но для омеги он пронёсся скрежетом ржавых цепей по всем нервам. Тэхён, продолжая мерить шагами комнату, резко выдернул шпильку из своей причёски. Основа заколки была выполнена в виде веточки, на конце которой распустились цветы вишни из розового нефрита с сердцевинкой-жемчужиной. От каждого цветка вниз спускались золотые цепочки с нанизанными на них нефритовыми бусинами. Когда Тэхён двигался, эти цепочки сталкивались друг с другом и звенели. Омега покрутил шпильку в руке, с интересом наблюдая за тем, как солнечные лучи, проскользнувшие в комнату через большие окна, путаются в нефритовых цветах и заставляют их сиять. — Красиво, — прошептал Тэхён. Ему становилось дурно от мысли, что когда-то он всем сердцем мечтал иметь такую заколку, а сейчас всё, что он чувствовал, смотря на неё, было лишь тянущее в груди раздражение. Омега поморщился и, замахнувшись, кинул шпильку в сторону грустно лежащего у чайного столика томика стихов. Драгоценный металл жалобно звякнул, но этот звук потонул в сердитом крике: — Красивая, но бесполезная! Подгоняемые ветром облака на небе закрыли солнце, и в комнату на несколько секунд пробралась тень. Тэхён посмотрел в окно. С момента его приезда в сад Совершенства и Чистоты прошло уже пять дней и с тех пор он ни разу не покидал дворец Императорских пионов. Благородный Супруг Мин выделил Тэхёну и его слугам три восточных комнаты и, отыгрываясь за жестокие слова, запер их здесь без права выхода. Еду им приносил юный, нанятый на службу только в этом году, омега. Он же сопроводил их в комнаты и помог разместиться. Когда они проходили через анфиладу дворцовых комнат, слуга заметил, с каким интересом Тэхён рассматривает внутреннее убранство дворца и, видимо, решив угодить новому господину, начал торопливо рассказывать: — Когда я впервые попал сюда, то так же, как и вы был поражён красотой этого места, господин, — произнёс тогда мальчишка, приветливо улыбаясь. Тэхён ничего не ответил, внимательно рассматривая юношу. Ниже самого Тэхёна на полголовы и щуплый — служебная форма была ему велика и висела на плечах. Лицо круглое, словно маленькая тыковка с огромными глазами и большим, исконно маньчжурским носом и широкой улыбкой. Тэхён дал бы мальчишке не больше тринадцати лет, если бы не знал, что омеги начинают служить в Запретном городе и в летней резиденции императора только с пятнадцати. Поняв, что за излишнюю словоохотливость его никто ругать не собирается, слуга продолжил: — Дворец Императорских пионов разделён на три части. Первая отведена под общие или гостевые комнаты: две небольших залы, слуги между собой называют их красной и синей, и одна большая, её мы называем главной. Из этих комнат можно выйти в сад, — поймав заинтересованный взгляд Тэхёна, мальчик пояснил, — вы его не видели, он на заднем дворе. Восхитительное место. Во внешней части дворца также находятся приёмная, столовая, чайная комната и комната для музицирования. Они прошли через очередной круглый проход. Друг от друга комнаты отделяли не двери, а полупрозрачные занавеси из шёлка или шуршащие нити бусин. Тэхёну стало интересно имеются ли двери хотя бы в спальнях. Будто прочитав его мысли, слуга снова заговорил: — Не переживайте, внутренняя часть дворца более закрыта. Как я уже говорил, она делится на две части: восточную и западную. Последняя полностью принадлежит Его Высочеству Благородному Супругу Мин. Там находятся три спальни, две гардеробные, купальня, малая столовая, детская, — тут он замолчал, озадаченно почесав затылок. — Ну и ещё комната письма и комната отдыха, через которую также можно выйти в сад. В восточной части тоже множество комнат разного назначения, но она в основном пустует. Я хотел сказать, раньше пустовала, — поправил он сам себя, кинув ещё один внимательный взгляд на Тэхёна. — Теперь три комнаты в том крыле отведены вам, господин. Зашуршали нити бусин, подвешенные над дверным проходом, и в гостиную вошёл Дэмин. Тэхён вынырнул из воспоминаний о своём первом дне во дворце Императорских пионов и посмотрел на евнуха. Он, сохраняя на лице невозмутимое выражение, поднял с пола книгу и заколку. Положив томик стихов на чайный столик, Дэмин стал внимательнее рассматривать золотую шпильку в своих руках. — Здесь не хватает двух бусин, — задумчиво произнёс он, встречаясь взглядом с Тэхёном. — Если вы не возражаете, господин, я отправлю эту шпильку Сюймину. — Что ты сказал? — Тэхён удивлённо вскинул брови. — Ты продолжаешь отправлять этому мошеннику мои вещи? — Мы до сих пор нуждаемся в его услугах, — спокойно заметил Дэмин. — Неужели? — Тэхён сел на диван, стоящий у окна, и громко хлопнул ладонями по коленям. — Разве Его Величество вице-Император не отменил свой приказ? Голос омеги был переполнен скопившимся за последние дни раздражением. Между бровей залегла глубокая складка, которую Дэмину до покалывания в пальцах захотелось разгладить одним мягким прикосновением. — Вы ведь понимаете, что он вряд ли отступит от своих намерений? Если мне не изменяет память, Благородный Супруг Сун сейчас на пятом месяце беременности. У вице-Императора ещё достаточно времени, чтобы попытаться избавиться от этого ребёнка вашими руками. Тэхён дёрнулся в сторону, его взгляд забегал из угла в угол. Он был готов смотреть куда угодно, лишь бы не на Дэмина. Слова евнуха причиняли ему боль, от них хотелось отгородиться высокими стенами и спрятаться так далеко, как только возможно. Ещё несколько недель назад дворец Скрытых глубин посетил Куи. Вид у него был встревоженный, из взгляда пропала самоуверенность, всегда присущая личному слуге главы Дальнего дворца. Он торопливо сообщил Тэхёну о том, что вице-Император отменяет свой недавний приказ, а потом ушёл, так и не дав никаких объяснений. В тот момент Тэхён почувствовал такое облегчение, словно с его плеч спала тяжесть всей Поднебесной. На глаза навернулись слёзы, а ноги подвели и перестали держать. Тем вечером Тэхён долго плакал и чувствовал, как с каждым судорожным всхлипом, с каждой пролитой слезой его тело покидают сдавливающие грудь напряжение и страх. Он становился свободным. Ходить стало легче, дышать проще. Омега чувствовал себя узником, с ног которого спустя много лет сняли колодки и его шаг стал настолько лёгким, что он раз за разом смотрел себе под ноги, опасаясь, что в какой-то момент взлетел и не заметил. Но свобода быстро закончилась, сменившись заточением в восточных комнатах дворца Императорских пионов. Свобода и клетка, свобода и клетка. Эти чередующиеся безумным калейдоскопом скачки в его жизни начинали сводить Тэхёна с ума. Он чувствовал, что ещё немного и не выдержит, чувствовал, что скоро должно случиться что-то, что навсегда изменит его и пережить это неотвратимо надвигающееся нечто будет очень сложно. — Ты хочешь сказать, что не остановил своё расследование и не разорвал все связи с Сюймином, проигнорировав мой прямой приказ? — в этом вопросе было столько недоверия и надежды на отрицательный ответ, что Тэхёну стало противно от самого себя. Он сцепил руки в замок на своих коленях и требовательно посмотрел на евнуха. Дэмин, игнорируя взволнованное состояние своего господина, продолжил лукаво улыбаться. — Я заверяю вас, моё расследование и связь с Сюймином никак не вредят Благородному Супругу Сун. — Но ты проигнорировал мой приказ, — голос Тэхёна на последнем слове дрогнул. Взгляд, который он не отводил от лица евнуха, стал тяжёлым. — Останавливаться сейчас просто неразумно, — возразил Дэмин и омега не услышал в его словах ни капли раскаяния. Евнух был полностью уверен в правильности своего решения. — Тебе не кажется, что здесь я решаю, что разумно, а что нет? — на этот раз голос Тэхёна не дрожал. Дэмин почувствовал, как омега закрывается от него, берёт себя в руки и всё-таки прячет все свои чувства за ледяными стенами. Его красивое лицо стало абсолютно непроницаемым, румянец на высоких скулах сменился бледностью, губы поджались, подбородок выступил чуть вперёд из-за того, что Тэхён сердито сжал зубы. Дэмин решил снизить свой напор и медленно, словно пробирался через колючий терновник и боялся ободрать кожу, подошёл к дивану. Тэхён не шелохнулся, давая понять, что предпочитает не замечать движений евнуха. Он медленно опустился рядом с ним на колени и внимательно посмотрел сверху вниз: сначала на сцепленные в замок руки, а затем на лишённое всяких эмоций бледное лицо. Дэмин с негодованием отметил, что омега снова на него не смотрит. Его взгляд был направлен куда-то в сторону, зрачки расширились, перекрывая собой почти всю радужку, а дыхание стало редким и совсем беззвучным. — Я делаю это ради вас, — прошептал Дэмин. — Ты проигнорировал мой приказ, — снова повторил Тэхён. Евнух тяжело вздохнул и, засунув руку за воротник, достал оттуда письмо. Омега, заинтересованный его движением, наконец опустил взгляд и посмотрел на слугу. — Что это? — спросил он, чуть подавшись вперёд. Холода между ними заметно стало меньше. Если несколько мгновений назад Дэмин чувствовал себя так же, как и в тот зимний день, когда он, не одевшись, выбежал за раздражённым Тэхёном на улицу и пытался успокоить его, то сейчас прохлада между ними была подобна ночной прогулке весной. — Письмо от Сюймина, — прошептал Дэмин, вкладывая лист чуть желтоватой бумаги в руки Тэхёну. Омега немного заторможенно развернул письмо и погрузился в чтение. Разбирать сотни мелких иероглифов было и тяжело, и захватывающе одновременно. Во время чтения дыхание омеги периодически сбивалось, а пальцы то сильнее сжимали бумагу, то расслаблялись. В какой-то момент рука Тэхёна опустилась на голову Дэмина, сидящего у его ног, и медленно прошла от затылка к косе. Дойдя тонкими белыми пальцами до самого кончика, он остановился и задумчиво посмотрел на Дэмина. — Как много информации, — прошептал Тэхён, накручивая косу евнуха себе на ладонь. — Что он написал? — Почему ты велел Сюймину выяснить, есть ли связь между Хоёном и Супругом Ан? — вместо того, чтобы ответить спросил Тэхён. — До того, как попасть на службу к Наложнику Ки, Хоён работал в швейном отделе. Супруг Ан, живший во дворце Скрытых глубин до вас, начал свою службу в Запретном городе, в этом же отделе. Меня зацепило это совпадение, но ещё больше о их связи меня заставили задуматься шпилька с нефритовой бабочкой и браслет. Вы сказали, что они были из одного набора. — Понятно, — прошептал Тэхён, ещё раз пробежавшись взглядом по строчкам письма. — Сюймин пишет, что нашёл в швейном отделе пожилого омегу из одного с ними городка. Он знал и Хоёна, и Супруга Ан ещё детьми. — Они всё-таки братья? — спросил евнух, уже догадываясь, каким будет ответ. — Да, — омега кивнул. — На самом деле, я уже думал об этом. В нашу последнюю встречу Хоён довольно резко отреагировал на то, что я назвал смерть бывшего хозяина дворца Скрытых глубин жалкой. Тэхён почувствовал, как в его груди снова осела тяжесть. Где-то на крутой извилистой дорожке, по которой он брёл последние несколько месяцев, за очередным поворотом потерялись и Хоён, и он сам, такой, каким он был до того, как вошёл в ворота Зенита. Омега знал, что Хоёна казнили. А также он знал, что никто не стал бы спорить с тем, что тот этого заслужил, но воспоминания о пустой кровати, которую Тэхён увидел, вернувшись во дворец Скрытых глубин после прогулки с вице-Императором, тупой болью сдавливали грудь. Эта пустая кровать напоминала ему о том, кем он стал — лжецом и убийцей. И этого никак уже не изменить. Остаётся только идти вперёд. — Господин, — позвал Дэмин и омега вздрогнул. Его взгляд сфокусировался на обеспокоенном лице напротив и тиски, сковавшие его сердце, стали ослабевать. — Мне до сих пор трудно об этом говорить, — прошептал Тэхён. — Странно, я думал уже всё прошло. — Мы не будем говорить об этом, если вы не хотите вспоминать, — торопливо предложил Дэмин, вставая на ноги и отходя на шаг от сидевшего на диванчике Тэхёна. Омега отрицательно покачал головой. — Нет, нам нужно всё обсудить. В Дальнем дворце нельзя быть слабым. Мне пора привыкнуть. — Хорошо, — Дэмин кивнул, всё ещё настороженно наблюдая за Тэхёном. Омега прочистил горло и продолжил: — Так вот, он пишет, что Хоён и Анхи и правда были братьями. Анхи был старшим и вошёл в Запретный город в качестве слуги швейного отдела в пятнадцать лет. Что случилось дальше, ты знаешь, он хорошо ладил с лошадьми, евнухи это заметили и перевели его в императорские конюшни, где Анхи привлёк внимание Его Величества, получил его благосклонность и стал Супругом Ан. С этим же титулом он и умер. Через несколько месяцев после его смерти во дворец вошёл Хоён и вот тут начинаются все странности. Дэмин заинтересованно склонил голову в бок, показывая, что внимательно слушает. — Супруг Ан считался сиротой. Его папе и брату присвоили посмертный титул Придворных Второго Ранга, а отцу дали посмертный титул чиновника Пятого Ранга. — Но пожилой омега в швейном отделе утверждает, что Хоён был братом Супруга Ан? — Да, он говорит, что знал их обоих ещё детьми. — Как интересно, — Дэмин хмыкнул. — Оказавшийся живым Хоён узнал о смерти своего старшего брата и прошёл в Запретный город его дорогой, чтобы отомстить. Получается, в смерти Супруга Ан он винил Наложника Ки? Но почему именно его? — На этот вопрос Сюймин не ответил, — сказал Тэхён, досадливо скривив губы и ткнув пальцем в иероглифы. — Зато он пишет, что за предоставленную информацию забрал у У Хэпина одну мою золотую шпильку, шёлковую накидку с порванным воротником, три отколотых чашки и, — он на секунду запнулся, подавившись сорвавшимся с губ смешком. — Он забрал одну мою туфлю с испорченной вышивкой, потому что Хэпин наотрез отказался отдавать ему две. Дэмин несдержанно хохотнул. — А Хэпин не настолько глуп, как я думал раньше, — засмеялся евнух. — Это всё или есть что-то ещё интересненькое? — Тут в конце приписка, что, в память о вашей долгой дружбе, ты мог бы подыскать в связные евнуха и посговорчивей. Гостиная потонула в громком смехе. Тэхён откинулся на спинку дивана и на его бледных впалых щеках, чётко очерченных скулами, наконец, расцвёл румянец. Зашуршали нити бусин и из соседней комнаты выглянуло удивлённое личико Тэхи. Заметив, как высоко взлетели его брови, Тэхён рассмеялся ещё сильнее. — Что-то произошло? — растерянно спросил слуга, заходя в комнату. — Нет, ничего, — замотал головой Тэхён, прикрывая рукавом ципао свою до неприличия широкую улыбку. — Просто у Дэмина есть очень смешные друзья. Поймав скептический взгляд Тэхи, Дэмин старательно закивал головой, подтверждая слова омеги. — Я принесу вам чай с мелиссой, чебрецом и лимонной травой, он поможет вам успокоиться, господин, — сказал Тэхи и вышел из комнаты. Дэмин прекратил смеяться, задумчиво посмотрев на качающиеся нити бусин в проходе. Евнух понимал, что такое удивление у Тэхи вызвало не столько бурное веселье, сколько резкие скачки в настроение Тэхёна, которые начались с того момента, как они приехали в сад Совершенства и Чистоты. Тэхён, находясь здесь, очень беспокойно спал и до ужаса боялся есть еду, которую ему приносили с общей кухни. Дошло до того, что Дэмину приходилось отдавать ему свою порцию, лишь бы омега что-нибудь поел. Тэхён не думал, что Юнги осмелится убить его в собственном дворце, но страх, что очередной яд лишит его возможности иметь детей, был сильнее здравого смысла, поэтому он давился жидкой рисовой кашей и зачерствевшей булкой, которые давали слугам. Дэмин же опустошал хозяйские тарелки, чтобы не возникло никаких подозрений. Вот только и отварное мясо ягнёнка, и суп из пулярки с соевым соусом, и мясные фрикадельки с мелко нарезанной ветчиной, и паровые пампушки потеряли свой вкус. Большинство слуг за всю свою жизнь не смогли бы попробовать эти блюда, а Дэмин запихивал их в себя через силу. Сколько бы он не пытался убедить Тэхёна в том, что еда не отравлена, тот не верил. Омега считал, что Благородный Супруг Мин не стал бы кормить его такими изысканными блюдами, не имея злых намерений. Тэхён также не позволял есть эту еду и Тэхи, убеждённый в том, что яд, направленный на то, чтобы сделать омегу бесплодным не навредит только бете. Дэмин же искренне считал, что никакого яда в еде нет, и омега попусту себя изводит. По комнате снова разнёсся лёгкий шелест бусин, но в проходе стоял не Тэхи. Тэхён с удивлением посмотрел на пришедшего в его комнаты Джу. Слуга выглядел встревоженным, хоть и пытался это скрыть. Тэхён заметил, что его левая ладонь обмотана белым платком. Поняв, куда смотрит Благородный Господин Ким, Джу спрятал руку за спину, быстро поклонился и, дёрнув вверх подбородок, холодно произнёс: — Его Высочество вызывает вас. У Тэхёна внутри всё оборвалось.

***

Юнги сидел на маленьком диванчике возле большого окна в музыкальной комнате и снова пробовал играть на пипе, когда дворец Императорских пионов решил посетить Благородный Господин Хуан. Омега вошёл в комнату, оставив сопровождающих его слуг за дверью и наткнувшись на недовольный взгляд Юнги, сразу же низко поклонился. — Приветствую вас, Ваше Высочество, — протянул он, немного нервно сжимая в руках платок. — Можешь встать. Инь Хуай выпрямился и с интересом оглядел комнату. У стены, противоположной от диванчика, на невысоком столике из чёрного мрамора лежал гуцинь. Корпус инструмента был сделан из красного дерева. Семь серебряных струн блестели на солнце, сразу привлекая к себе внимание. Этот гуцинь принадлежал вице-Императору Лю — мужу третьего императора династии Сун. Сей артефакт передавался из поколения в поколение на протяжении уже шести династий, но вместо того, чтобы хранить гуцинь в императорской сокровищнице Его Величество отдал его Юнги и сделал украшением дворца Императорских пионов. Хуай до покалывания в пальцах хотел прикоснуться к нему, но он знал, стоит ему осмелиться на это и Благородный Супруг Мин тут же прикажет отрубить ему руки. — Ты опять принёс мне новые сплетни? — спросил Юнги, проводя пальцами по струнам пипы в своих руках. По комнате разлилась лёгкая мелодия. — Да, Ваше Высочество. Это касается Его Величества и Благородного Супруга Сун. Юнги коротко усмехнулся и отложил пипу в сторону. — Кто бы сомневался, — произнёс он, вставая с дивана и оправляя своё ципао. — Пойдём в сад. Я приказал слугам принести туда чай и сладости. — Как пожелаете, Ваше Высочество. Они вышли из музыкальной залы и сквозь длинную анфиладу комнат с круглыми проходами прошли в Большую гостиную. В какой-то момент к ним присоединился Джу и сообщил, что чай подан на веранду. Он же подошёл к высоким полупрозрачным дверям, на которых золотыми красками были изображены солнце и луна, встретившиеся на одном небосклоне. Два небесных светила разделяла стая журавлей, а под ними распростёрлось покрытое мистической дымкой из золотой пыли маковое поле. Двери были раздвижными и очень лёгкими, несмотря на всю их громоздкость, поэтому Джу хватило лёгкого толчка рук, чтобы открыть их. Инь Хуай затаил дыхание, с интересом разглядывая открывшийся перед ним сад. Он начинался с большой широкой веранды, которая шла сразу за дверьми, словно продолжение комнаты или огромное крыльцо. На веранде стоял широкий резной диванчик, два кресла, закиданных разноцветными подушками и круглый столик на тонкой ажурной ножке между ними. На столике уже стоял чайный сервиз на двоих — видимо, сообразительный Джу, узнав о госте, оперативно распорядился поставить вторую чашку — и множество блюд и вазочек с пирожными, засахаренными фруктами и рисовым пудингом. Джу быстро поправил подушки на одном из кресел так, чтобы Его Высочеству было удобней. Юнги подождал, пока тот отойдёт в сторону и сел. Хуай расположился на диванчике и с восхищением оглядел представший перед ним пейзаж: густая крона деревьев, стоящих по обе стороны от веранды, частично закрывала небо, отчего солнечные лучи струились между их ветвей, словно золотой шёлк, растекаясь по мраморным дорожкам звёздным полотном. С крыши веранды каскадом спускалась ещё не успевшая зацвести нежно-сиреневыми гроздьями глициния, но будто компенсируя долгие сборы своей подруги вдоль дорожек во всю цвели пионы самых разных цветов и размеров. Вдалеке Инь Хуай заприметил небольшой лотосовый прудик, по которому можно было пройти, если перепрыгивать с камня на камень. То тут, то там сновали нерасторопные слуги, заканчивающие ухаживать за растениями и спешащие побыстрее скрыться, чтобы не попасться на глаза Его Высочеству и не помешать ему любоваться красотами своих владений. — Дворец Императорских пионов поистине заслуживает всех тех слов, которые о нём говорят, — прошептал Хуай, аккуратно беря со стола фарфоровую чашку и делая мелкий глоток. Чай у Благородного Супруга Мин тоже был лучшим из того, что можно попробовать в Дальнем дворце. Юнги заметил, что у омеги от восхищения дрожат руки. — Однажды Его Величество сказал мне, что построил дворец Императорских пионов, чтобы я смог увидеть, как выглядит хоть малая часть того чувства, которое он ко мне испытывает. — Вряд ли кому-то ещё из омег Дальнего дворца удастся познать такую любовь, — говоря это, Благородный Господин Хуан отвернулся, но Юнги услышал охватившие омегу чувства в его голосе. Это были горечь и разочарование, которые можно познать только в юном возрасте, когда обжигаешься в самый первый раз. Юнги был уверен, что Хуай, как и все омеги, вошедшие в Запретный город, мечтал, что станет тем самым избранным, которого полюбит Великий Дракон. Этого не произошло и, Юнги об этом позаботится, не произойдёт никогда. — Не нужно грустить, мой юный друг, — произнёс Юнги, отламывая палочками кусочек рисового пудинга. — Пока ты мне покорен, у тебя будет моя поддержка, а ты ведь знаешь, что это значит? Благородный Супруг Мин многозначительно посмотрел на омегу, и тот, понимая, что от него требуется, немедленно произнёс: — Это значит, что моя жизнь в Запретном городе будет спокойной и лёгкой. — Вот именно, — Юнги улыбнулся. — Любовь Сына неба не лёгкая ноша. Она не для твоих плеч. — Да, Ваше Высочество, — Хуай покорно склонил голову. Юнги заметил, что сегодня омега чуть по-другому уложил волосы. Он сделал зигзагообразный пробор, вместо привычного прямого, зачесал основную часть волос к макушке и соорудил с помощью шёлка искусственный шиньон в виде ласточкиного хвоста. В центре причёски была пришпилена огромная шёлковая роза, по сторонам ещё две поменьше. Выглядело очень привлекательно. — Восхитительная причёска, — сказал Юнги, смущённому его пристальным вниманием омеге. — Всё-таки молодости больше идут цветы, чем золото и драгоценные камни. — Да, — растерянно произнёс Хуай, касаясь цветка в своих волосах. — Я решил попробовать что-то новое. — Прекрасно, — Юнги сделал глоток чая. — Так, какие новости ты мне принёс? — Ах да, сегодня Благородный Супруг Сун, наконец, пришёл в себя и тут же побежал к залу Императорского совета. У Его Величества была встреча с министрами, поэтому он отказался его принять, но Благородный Супруг Сун заявил, что будет стоять на коленях на улице, пока Император не вызовет его к себе. — И долго он там простоял? — спросил Юнги, выковыривая из рисового пудинга красные бобы и откладывая их в сторону. Инь Хуай ожидал от Благородного Супруга Мин большего волнения, а может быть и паники от таких новостей, но Юнги оставался абсолютно спокойным. Он вёл себя так, будто не в его дворце Чан Анли узнал о заключении своего отца, и не он был виновен в том, что омега, носящий под сердцем императорского наследника, несколько дней пролежал больной в постели. — Благородный Супруг Сун простоял перед зданием Императорского совета на коленях четыре часа, а потом ему снова стало плохо. Его Величеству пришлось остановить встречу с министрами, — так и не добившись от Юнги никакой реакции, он добавил. — Император был в ярости. — Конечно он разозлился, — Юнги скрыл усмешку за фарфоровым ободком чашки. — Его Величество ненавидит, когда гарем вмешивается в государственные дела, а преступление Чан Жунхая и соответствующее ему наказание несомненно является государственным делом. — Разве вы не боитесь его гнева? — напрямую спросил Хуай. — Вы ведь получается тоже вмешались в государственное дело. — Ты сравниваешь меня с этим ничтожеством? — чашка с громким звоном опустилась на блюдце. Юнги подался вперёд и посмотрел в испуганные глаза омеги напротив. — Трава гнётся от лёгкого ветерка, дерево же может выстоять бурю. Ты провёл в Дальнем дворце уже достаточно времени, чтобы научиться понимать такие вещи, Хуай. Благородный Господин Хуан резко поднялся и, низко поклонившись, произнёс: — Прошу прощения, Ваше Высочество. Я перешёл границы. — Больше так не ошибайся, — велел Юнги, откидываясь на спинку кресла. Окинув склонившегося в поклоне омегу удовлетворённым взглядом, он небрежно махнул рукой, позволяя ему встать. — Благородному Супругу Сун нужно было напомнить о его месте. О таких вещах очень вредно забывать. Участь его отца станет для него наглядным примером. — Мне кажется, напоминания о собственном положении нужны не только Благородному Супругу Сун, — осторожно сказал Хуай, решив сменить раздражающую Юнги тему. Благородный Супруг Мин усмехнулся. — Тут ты прав, — протянул омега, расслабленно постукивая золотыми защитами для ногтей по фарфоровой чашке. Этот тихий тонкий звон успокаивал его. Юнги закрыл глаза и склонил голову на бок, прислушиваясь. Он понимал, что над его головой медленно, но верно сгущаются тучи. Вряд ли император спустит ему с рук то, что он рассказал Благородному Супругу Сун. Самым верным решением в данной ситуации было бы затаиться и не совершать в ближайшее время громких поступков, но запертый в восточных комнатах его дворца омега был слишком большим искушением. Юнги должен был преподать ему урок. Благородный Супруг Мин разрывался между возможностью навредить себе же ещё одним скандалом и безумным желанием проучить завравшегося мальчишку, пока он так удачно находится у него в руках. Но следующие слова Инь Хуай решили всё за него. — Я слышал, этот мальчишка посмел снова оскорбить вас, — произнёс омега, не поднимая взгляда от поддёрнутого лёгкой рябью собственного отражения в чашке. — И где же ты об этом услышал? — недобро прищурившись, спросил Юнги. — Слуги, — быстро произнёс Благородный Господин Хуан, оторвавшись от чашки. Его зрачки чуть расширились, когда он заметил, как резко посмурнело лицо Юнги. Брови сошлись над переносицей, взгляд стал цепким, внимательно рассматривающим каждую промелькнувшую на лице собеседника эмоцию. Юнги прекратил выстукивать по фарфору незамысловатый ритм и всё вокруг обволокла неприятная липкая тишина. — Слуги, — мрачно повторил Благородный Супруг Мин, а затем резко провёл защитами по чашке, заставляя неприятный скрип разрезать накрывшее их полотно тишины. Инь Хуай вздрогнул. Юнги улыбнулся ему и демонстративно медленно разжал руку. Благородный Господин Хуан, словно в замедленной съёмке наблюдал за тем, как маленькая чашка с голубой каёмкой в виде кружевных облаков, падает вниз, и, ударяясь об деревянный пол веранды, разлетается на множество осколков. Джу, стоящий всё это время за креслом своего господина, в ужасе упал в ноги Юнги и звенящим от тревоги и страха голосом спросил: — Ваше Высочество, вы не поранились? — Благородный Супруг Мин проигнорировал его, продолжая смотреть на шокированного представшей перед ним сценой, Инь Хуая. Не дождавшись ответа, Джу стал собирать осколки, но громко закричал, когда нефритовый каблук Юнги с силой опустился на его ладонь и надавил. Под белой кожей хрустнул осколок, и слуга закричал ещё громче. На тёмное дерево веранды брызнула кровь. — В-ваше Высочество, прошу вас, — Джу дрожал, но не плакал. Он знал, что его господин ненавидит омежьи слёзы. Когда Юнги наконец опустил свой взгляд на него, слуга низко склонил голову, прижавшись лбом к полу. Резкая боль колючими иглами разливалась от руки по всему телу, становясь ещё более невыносимой, когда Благородный Супруг Мин двигал ногой. — Я виноват, господин. — выдавил Джу, глотая всхлипы. — В чём ты виноват? — сухо спросил Юнги, подавшись вперёд, чтобы взять дольку засахаренного апельсина. Джу не удержался и ещё раз вскрикнул, когда омега всем весом надавил на его руку. — Я не должен был допускать распространения слухов. — И как ты исправишь свою ошибку? — Юнги откусил сладость, чувствуя, как во рту растекается чуть кислый вкус фрукта. Благородный Господин Хуан прокашлялся, всё же сумев взять себя в руки и придать своему лицу беспристрастное выражение. Он отвёл взгляд и сделал вид, что не замечает проявленной к другому человеку жестокости. Юнги снова улыбнулся. — Я выясню, кто из слуг находился тогда в переднем дворе и укорочу им их болтливые языки, — слуга дрожал от боли всем телом, но всё же смог вытолкнуть из спазмированного горла нужные слова. Юнги провёл языком по верхнему ряду зубов. Лицо его стало похоже на морду сытой лисицы, испачканную в крови своей жертвы. Омега прекратил издеваться над слугой, убрав ногу с его руки, и Джу тут же прижал пострадавшую ладонь к груди, осторожно баюкая её. — Уберись здесь, приведи себя в порядок, а затем, — Юнги замолчал, поднимая задумчивый взгляд к небу. Зрачки омеги чуть расширились, дыхание участилось. Юнги тонул в захлестнувших его чувствах: в ярости, перемешанной с ревностью и, что раздражало Благородного Супруга Мин больше всего, страхом. « — Вы боитесь меня! Поэтому и поселили в самый дальний дворец Запретного города, поэтому и попытались отравить, а когда у вас не получилось, заставили жить здесь, в своём дворце, чтобы контролировать меня!» — А затем приведи ко мне мальчишку, — всё же закончил Юнги и глаза его хищно заблестели. Маленькая полёвка уже поймана, пришло время её сожрать. — Да, Ваше Высочество, — слуга быстро собрал крупные осколки и, не переставая вздрагивать от простреливающей руку боли, скрылся во внутренних комнатах дворца. — Что вы собираетесь делать, Ваше Высочество? — осторожно спросил Благородный Господин Хуан, переводя взгляд с пятен крови, уродующих тёмную древесину пола, на Юнги. Омега не хотел участвовать в чём-то, что может скомпрометировать его перед императором. Взволнованно оглядев погружённого в свои мысли Юнги и так и не дождавшись ответа, он торопливо поднялся и сказал. — С вашего позволения, я оставлю вас, Ваше Высочество. Не хочу вам мешать. Инь Хуай поклонился и двинулся к выходу, когда его остановил спокойный голос Благородного Супруга Мин. — Я никуда тебя не отпускал. Сядь на место, — Хуай медленно обернулся. Юнги рассмеялся, когда заметил, как сильно побледнело его лицо. — Не бойся, я не собираюсь убивать его. Благородный Господин Хуан растянул губы в неестественной, очень нервной улыбке и, вернувшись на своё место, испуганно произнёс: — Ну что вы, я и подумать не мог что вы так поступите. Ваше чистое и благородное сердце не позволило бы вам, — заметив скептический взгляд Юнги, он замолк, но через несколько секунд не выдержал и торопливо спросил. — Тогда, что же вы собираетесь с ним делать? Какой урок хотите преподать? — Помнишь ли ты, как закончилась жизнь третьего Супруга покойного Императора? — Супруга Хэ? — задумчиво протянул Инь Хуай. — Он оскорбил Вдовствующего вице-Императора и тот приказал наказать его, — омега вдруг резко замолчал и распахнутыми от ужаса глазами посмотрел на Юнги. — Вы же сказали, что не будете убивать его! — Я и не собираюсь его убивать, — спокойно ответил Юнги, доставая со дна вазочки последнюю засахаренную дольку апельсина. — Но после такого позора ни один благонравственный омега не продолжит жить! — Вот и проверим его благонравственность. Двери дворца открылись, и на веранду вышел Джу, ведя за собой Тэхёна и Дэмина. Слуга замотал покалеченную руку белым платком и поправил чуть растрепавшуюся причёску. Юнги перевёл взгляд с него на Тэхёна и встретился с тёмными, почти больными глазами, на дне которых мигали далёкие огоньки. Благородный Супруг Мин был уверен, эти огоньки в любую секунду могли вспыхнуть неистовым пожаром. Именно так смотрит загнанная в угол мышь, готовая совершить последний рывок. Весенний ветер прокрался за воротник ципао, заставляя Юнги поёжиться от холода. Омега посмотрел на стоящего рядом с Тэхёном Дэмина и приказал: — Принеси мне накидку из гардеробной. Юнги заметил, как Тэхён чуть дёрнулся, будто хотел запретить евнуху выполнять его приказ, но остановил себя и прикрыл глаза. Лицо Дэмина тоже изменилось. Он резко побледнел и впился встревоженным взглядом в тонкую фигурку своего господина. Поняв, что выхода нет и ему придётся исполнить приказ, Дэмин поклонился и сделал шаг назад, не отрывая взгляда от Тэхёна будто боялся, что без его поддержки тот упадёт. Оказавшись возле дверей, он резко развернулся и не давая себе времени передумать покинул веранду. Юнги мог поклясться, что мальчишка прислушивается к каждому шагу своего слуги, слышит, как тот отдаляется и понимает, что остался абсолютно один. — Я дал тебе время подумать над своими словами, — произнёс Юнги и откинулся на спинку кресла. — Я надеюсь, ты понимаешь, что от тебя сейчас требуется. Заметив краем глаза движение сбоку, Тэхён посмотрел на колонны, рядом с которыми, повинуясь молчаливому жесту Джу, выстроилось четыре евнуха. Мгновение спустя к ним присоединилось ещё пять слуг. Они все смотрели на представшую перед ними картину, словно зрители в театре, ожидающие, когда начнётся тот самый драматичный момент. Тэхён усмехнулся. — Я прошу прощения за свои слова, Ваше Высочество. Я был не в себе, когда посмел оскорбить вас, — Тэхён низко поклонился, покорно произнося то, что от него ждали. — Разве ты не знаешь, что, если человек по-настоящему искренне раскаивается, он никогда не станет просить прощения на ногах? — протянул Юнги, с явным удовольствием наблюдая, как тлеющие угли в глазах напротив вспыхивают непокорным огнём. Он хотел, чтобы мальчишка ему не подчинился. Хотел, чтобы он начал спорить и сам дал ещё больше поводов его наказать. — Мои извинения искренни, — попытался заверить его Тэхён даже не думая вставать на колени. — Так докажи, — бросил ему Юнги, растягивая губы в ядовитой улыбке. Тэхёну непреодолимо захотелось броситься на него и превратить эту улыбку в гримасу боли. Он давно так не делал. Уже десять лет. Но в прошлом, когда Тэнги ещё не начал заботиться о правильности его воспитания, а всех знакомых ему омег в Уху заперли дома и приступили к болезненному ритуалу бинтования ног, единственными друзьями Тэхёна остались дворовые альфы и младший надоедливый брат, который, к слову, тоже был альфой. Тэхён смог составить им достойную компанию, научившись ловко лазать по деревьям, быстро бегать и, если нужно, хорошенько впечатать кулаком в лицо. Поэтому, когда Тэнги, наконец, решил запереть своего сына дома и обучить всему, что должен знать омега из приличной семьи, у него это не очень получилось. Единственное, чем Тэхён овладел достойно, были стихи и книги. Они позволяли ему красиво и правильно говорить, но не больше. Если он прочитает Юнги стих, тот прекратит унижать его? Вряд ли. А если кинется на него с кулаками, то закончит свои дни в тюрьме. Но и на колени перед ним он становиться не собирался. Тэхён ещё раз оглядел веранду: все они — и Благородный Супруг Мин, и Инь Хуай, и слуги смотрели на него и ждали, когда он сломается и подчинится. А если он этого не сделает сам, они его заставят. — Ты похож на загнанную в угол мышь, — сказал Юнги, вставая со своего кресла и медленно подходя к нему. — Тогда я предпочту быть крысой, — не замедлил ответить Тэхён. Благородный Супруг Мин поморщился. — Ну что ж, раз ты считаешь, что это животное подходит твоей натуре больше, — омега развёл руки в сторону и снова улыбнулся Тэхёну своей невозможной улыбкой. — В данной ситуации лучше быть крысой, чем мышью. Эти животные невероятно умны. Они кусаются только тогда, когда действительно загнаны в угол. Но уж если крыса укусит, — Тэхён сделал шаг вперёд, окончательно сокращая расстояние между ними и не отводя взгляда от лисьих глаз напротив прошептал. — То будет по-настоящему больно. « — Я просто хочу сказать, что кто бы не попробовал навредить мне, он не должен винить меня за ответные действия». Юнги покачал головой и, прищурив раскосые глаза, произнёс: — Вижу, ты ничего так и не понял. Твои слова с каждым разом становятся всё более дерзкими, — он отвернулся и медленно, выстукивая танкетками каждый свой шаг вернулся к своему креслу. Юнги сел в него так медленно и величественно, как может садиться только император в день своей коронации. Взгляд и жесты омеги напомнили Тэхёну Чонгука. Это удивительное сходство натолкнуло его на совершенно неутешительные мысли. Омега опустил взгляд на прикрытую невысоким стоячим воротничком шею Юнги. Там, за плотной тканью, белую кожу украшал бледно-розовый шрам от метки. Словно нежные лепестки сливы Мэйхуа на снегу. Тэхён понимал, чтобы Благородный Супруг Мин не сделал с ним, император никогда не откажется от своего омеги. И эта мысль привела его в ужас. — Тебе не стоило забывать о том, что на любую тварь найдётся свой укротитель, Тэхён — произнёс Юнги, рассматривая блестящие на солнце защиты для ногтей у себя на пальцах. — Крыса встретит кошку, полевой мышью полакомится лисица. Выживает сильнейший — это закон природы. Знаешь в чём заключается моя сила? Тэхён не ответил, Благородный Господин Хуан неуютно поёрзал на своём диванчике, переводя растерянный взгляд с Юнги на Тэхёна, Джу стоящий за креслом Благородного Супруга прикрыл глаза и глубоко вздохнул, слуги, толпившиеся у колонн, замерли. Подождав, пока тишина, возникшая между ними, зазвенит от напряжения, Юнги продолжил: — Моя сила — это власть, которую даёт мне мой титул и моё положение. У тебя нет ни первого, ни второго, но ты всё равно посмел пойти против меня. Знаешь, как выглядят твои бесполезные трепыхания? Как попытка свечи затмить солнце. Ты просто жалок. Тэхён сжал зубы, сдерживая готовые вырваться из него колкости. За спиной, там, где находились высокие двери с изображением луны и солнца на одном небосклоне, послышался шорох и голоса. Среди какофонии звуков и звона в собственных ушах Тэхён разобрал разозлённый голос Дэмина. Его не выпустят оттуда. Тэхёну никто не поможет. — Сегодня я покажу тебе, что такое власть и почему её нужно уважать, Тэхён, — произнёс Юнги, заглушая своими словами все мысли в голове омеги. — Слуги! Тэхён дёрнулся и попытался сделать шаг назад, отстраниться от всего, что произойдёт дальше или и вовсе сбежать — он сам не знал — но евнухи, до этого стоящие у колонн, поднялись на веранду и, схватив его за руки, заставили остаться на месте. — Да как ты смеешь! — воскликнул Тэхён, с яростью взглянув на того из слуг, кто стоял к нему ближе всего. — Отпустите меня немедленно! Омега попытался вырвать руку из твёрдой хватки, но лишь причинил себе больше боли. Евнух не обратил на его трепыхание никакого внимания. Он посмотрел на Юнги и, дождавшись от него кивка, резко ударил Тэхёна по ногам, заставляя его рухнуть на колени. Омега сдавленно зашипел и, подняв горящий яростью взгляд на Благородного Супруга Мин, спросил: — Чего ты добиваешься? Голос Тэхёна напряжённо звенел, черты лица исказились от гнева и лишь приподнятые плечи выдавали его страх. Джу вышел из-за кресла своего господина и подошёл к коленопреклонному омеге. Тэхён напрягся ещё сильнее и попытался вырвать руки из крепкой хватки евнухов по обе стороны от него, но те лишь сжали его запястье ещё сильнее и встряхнули, не давая подняться. — Благородный Господин Ким, вам нужно искренне попросить прощение у Его Высочества, — сказал Джу, смотря на Тэхёна сверху вниз. Это было унизительно. Побитая гордость выла диким зверем у Тэхёна в груди, скреблась когтями и причиняла намного больше боли, чем выкручивающие руки евнухи. Тэхён перевёл взгляд на Юнги, так как смотреть на возвышающегося над ним слугу был не в силах. Благородный Супруг Мин склонил голову на бок и вопросительно посмотрел на него, будто спрашивая: достаточно ли он раскаялся? Тэхён почувствовал, как зверь, названный гордостью, ломает ему рёбра, разрывает плоть и, пробравшись наружу, захватывает его тело, лишая контроля. Омега не хотел этого, но кривая усмешка сама прочертила его лицо, а чудовищная гордость отрицательно покачала головой, не отрывая гневного взгляда от Юнги. Благородный Супруг Мин ответил ему зеркальной усмешкой и ещё раз кивнул. В следующую же секунду щёку Тэхёна обожгло болезненной и унизительно громкой пощёчиной. Не ожидающий такого омега ахнул. Перед глазами тёмно-коричневые половицы сменили цвет, став сначала зелёными, потом красными, а затем и фиолетовыми с бордовыми пятнами. Моргнув, он поднял потерянный взгляд на ударившего его Джу. На лице слуги не было никаких эмоций. Он смотрел на него совершенно спокойно, будто ударил не императорского омегу, а какую-то дворовую собаку. Тэхён резко дёрнулся, вырывая руки из хватки не ожидающих такого яростного сопротивления евнухов, и вскочил на ноги. — Ты ответишь мне за это! — прошипел он, накидываясь на слугу и хватая его за ворот ципао. Джу отшатнулся от него и на его лице, наконец, промелькнул страх. Опомнившиеся евнухи схватили омегу за руки и снова заставили встать на колени. Тэхён яростно дернулся и, не жалея ни себя, ни тех, кто его удерживает, стал вырываться и выкручивать себе руки лишь бы освободиться. — Отпустите! Немедленно! — Ваше Высочество, что, если его крики привлекут внимание? — обеспокоенно спросил Инь Хуай, больше всего на свете желающий сбежать от всего происходящего во дворце Императорских пионов как можно дальше. Юнги махнул рукой и к Тэхёну подбежало ещё два евнуха и уже восемь рук стало держать вырывающегося омегу. Когда они, наконец-то, справились с его истерикой, волосы Тэхёна совсем растрепались, шпильки с одной стороны выпали, распуская половину причёски. Ципао закрутилось вокруг тела и стало похоже на тюремную тунику без рукавов призванную обездвиживать заключённых. Лицо Тэхёна выражало целую гамму эмоций: прямые брови чуть приподнялись вверх, глаза распахнулись и совсем перестали блестеть, становясь матовыми и какими-то неживыми, рот был чуть приоткрыт, обнажая судорожно сжатые зубы. — Посмотри, на кого ты стал похож, — не скрывая своего презрения, протянул Юнги. — Вместо того, чтобы покорно принять наказание ты опозорил своим поведением свой род и весь Дальний дворец. Устроить истерику при слугах, кричать и чуть ли не кататься по земле словно безумный. Позор! Тэхён прикрыл глаза. Он больше не мог смотреть на Юнги. К горлу подступил ком обиды, а глаза защипало от слёз. Но он не заплачет. Он не станет молить о пощаде. Будь что будет. Он пойдёт до конца. — Вы готовы просить прощение? — раздался над ним тихий голос Джу. Тэхён ничего не ответил, но, когда слуга занёс руку для второго удара, он, почувствовав это, резко распахнул глаза и Джу, чего-то сильно испугавшись, отшатнулся от омеги, отчего удар получился смазанным и совсем не болезненным. Юнги недовольно цокнул языком. — Бохай, замени Джу. Этот бесполезный слуга не в силах добиться того, что мне нужно, — приказал Благородный Супруг Мин. Перед Тэхёном тут же встал высокий евнух с суровым, словно выточенным из камня, лицом. Он сильнее всех выкручивал омеге руки, сильнее всех евнухов дёргал его за волосы и одежду, щипал и толкал, пытаясь привести в чувства и, Тэхён был в этом уверен, по лицу он будет бить его так же сильно. — Вы готовы молить о прощении, Благородный Господин Ким? — спросил он и его голос оказался похож на скрип голых веток зимой. Тэхён почувствовал, как глаза наполняются слезами. Он ненавидел себя за эти слёзы. Омега опустил голову и прикрыл веки, чувствуя, как его щёку мокрой дорожкой исчертила влага. Но блестящий след его слабости был тут же стёрт сильной пощёчиной. Голова Тэхёна резко мотнулась в сторону и, если бы его не держали руки евнухов, тонкое тело омеги точно бы завалилось на землю. В ушах Тэхёна зазвенело, из-за чего он не услышал панический крик, вырвавшийся у Благородного Господина Хуана от увиденной картины. Тот, больше не в силах выдерживать представшей перед ним сцены, резко вскочил на ноги и, не обращая внимания на недовольный взгляд Юнги, пошёл вглубь сада, в надежде найти там выход из этого проклятого дворца. Благородный Супруг Мин не стал его останавливать. Он приказал Джу принести ему свежего чая и продолжил наблюдать за тем, как Тэхёну задают один и тот же вопрос, а после непродолжительного молчания бьют по лицу. Через десятки минут и одну выпитую кружку чая Юнги надоело из раза в раз повторяющаяся сцена и омега встал со своего места. Бохай тут же остановил экзекуцию и отошёл в сторону. Тэхён выглядел ужасно. На скулах алели красные отпечатки от ладоней, где-то уже начали наливаться сине-фиолетовые пятна, которые в скором времени будут покрывать всё его лицо, нижняя губа лопнула, и вытекающая из неё кровь некрасиво размазалась по подбородку и тёмными каплями осела на воротнике ципао. Юнги подошёл к нему и, схватив за подбородок, заставил посмотреть на себя. Глаза омеги продолжали быть чёрными и неживыми. Угрожающими. — Упрямец, — раздражённо прошипел Юнги, перебираясь пальцами по лицу Тэхёна вверх и с силой сдавливая его щёки. С разбитых губ омеги сорвался болезненный выдох. — Моли меня пощадить твою жалкую жизнь, мальчишка. Отбивай мне лбом поклоны и умоляй, потому что моё терпение на исходе. Иначе, я клянусь, твою потрёпанную шкурку ничто не спасёт. Тебя разденут до исподнего и положат под палки. Ты понимаешь, что для тебя будет значить такой позор? Дыхание Тэхёна сбилось, каждая мышца в теле напряглась, зрачки в глазах сначала в ужасе расширились, а затем резко сжались, превращаясь в две подрагивающие точки. — Не посмеешь, — выплюнул омега, чувствуя, как от вкуса крови во рту становится дурно. Юнги покачал головой и посмотрел на Тэхёна с жалостью, словно перед ним находился неразумный ребёнок. — Я преподам тебе ещё один урок, Тэхён, — произнёс Юнги, взмахивая рукой. Евнухи, повинуясь его молчаливому приказу, тут же принесли широкую длинную скамью, к которой привязывали провинившихся слуг прежде, чем начать их бить. — Возможно последний, — усмехнулся он, наблюдая за тем, как омега с отчаянной силой начинает вырываться и кричать, когда грубые руки евнухов потянулись к нему, чтобы снять одежду. — Если понимаешь, что противник сильней тебя, избегай столкновений.