***
Когда Тэхён вернулся во дворец Лунного сияния, солнце уже закатилось, а багряный край небес поблек. Сумрак накрыл водоёмы, делая их почти чёрными, фонтаны и мосты, днём блестящие солнечным мрамором, посерели. Цветы закрыли свои пёстрые бутоны, оголив кусты и клумбы. Тэхён прошёл центральные ворота дворца Лунного сияния и вошёл в передний двор. Слуги уже зажгли бумажные фонарики. Красные, зелёные и синие — всех цветов и всевозможной формы: в виде корабликов, ажурных башен, сказочных птиц и зверей — они освещали двор ровным спокойным светом. Разноцветные огоньки бегали по белой кипени цветов и падали на резные фигурки божеств, украшающие перила крыльца. Один из них упал на лицо Чимина, сидящего прямо на каменных ступенях. На нём было нарядное ципао из красного муслина с богатой вышивкой цветов по рукавам и яркокрылой жар птицей на груди. С шеи омеги спускались нефритовые бусы, в причёске блестели золотые заколки. Он поднял понуро опущенную голову. Их взгляды встретились и Чимин попытался улыбнуться Тэхёну, но у него вышла лишь грустная гримаса. В дверях замелькали Фэн и Дэмин. Заметив Тэхёна, евнух хотел подбежать к нему, но омега отрицательно покачал головой. Он медленно подошёл к Чимину, чуть нервно похлопывая пионовым веером по своей ладони. — Если он до сих пор не пришёл, то ждать здесь, на холоде, не имеет никакого смысла, — сказал Тэхён, присаживаясь рядом. Чимин грустно улыбнулся. — Я знаю, что Его Величество не придёт. Он сейчас во дворце Императорских пионов. — Вот значит как, — Тэхён поджал губы. Взгляд его померк и отяжелел. — Ты уверен, что он с ним? — Слуги видели, как Его Величество встретил Благородного Супруга Мин у звёздной беседки. Он плакал и Император, пожалев его, решил провести ночь во дворце Императорских пионов. — Плакал, — губы Тэхёна скривились в презрении. — Неужели Его Величество так глуп? Чимин покачал головой. Красные кисточки, спускающиеся с заколок вдоль его лица, медленно закачались, кидая на щёки сумрачные тени. Тэхён заметил, что он по старой привычке комкает в руках шёлковый платок. — Не думаю, что Его Величество не понимает, чего пытается добиться Благородный Супруг Мин. Все мы лишь чёрно-белые камни в руках Императора, которыми он ведёт очередную партию с самим собой. — Его Величество говорит, что хочет покоя в Дальнем дворце! Но каждый раз, когда наступает такой желанный им покой, он идёт во дворец этого лиса и разворачивает осиное гнездо! Если Император хочет мира в гареме, почему он вместо того, чтобы наказать главного нарушителя спокойствия, всегда поддерживает его? Какой магией обладает этот соблазнитель? Тэхён с силой хлопнул себя веером по ладони. С каждым словом его голос становился всё громче. Чимин повернулся к нему и взял его сжатые в кулаки ладони в свои. Взгляд его стал обеспокоенным. — Тише, тише. Зачем ты так кричишь? Хочешь докричаться до дворца Императорских пионов? — Чимин наклонился, чтобы получше рассмотреть лицо Тэхёна. На щеках омеги горел болезненный румянец гнева, взгляд обеспокоенно бегал по двору, слугам, самому Чимину, ни на чём подолгу не останавливаясь. — Ты дрожишь, — прошептал Чимин. — Не нужно. Не мучай сердце понапрасну. Ты всё равно не сможешь этого изменить. — Почему? Почему он всегда побеждает? — Люди всегда благосклонней относятся к тому, что они создали сами. Именно Его Величество породил своеволие Благородного Супруга. Не тебе тягаться с пороками Сына Неба и не тебе о них говорить. Тэхён вырвал ладони из рук Чимина и резко вскочил на ноги. — Ты читал «Песнь о вечной печали»? — вдруг спросил омега, вскинув руку с зажатым в ней веером вверх и делая плавный шаг назад. — Это история о губительной любви Императора Сюань-Цзуна и Ян-Гуйфэй. — Конечно читал, — ответил Чимин, наблюдая за тем, как Тэхён изящно изгибает белое запястье. Пионовый веер медленно плыл в поддёрнутом сумерками воздухе. Бабочка, вышитая на нём, зашевелила разноцветными крыльями. Тэхён запрокинул голову, всматриваясь в безмятежное вечное небо. Он улыбнулся и медленно закружился. Полы его нарядного ципао взлетали вверх, открывая вид на усыпанные драгоценными камнями туфли. Когда омега повернулся к Чимину, так и не опустив руку с зажатым в ней веером, тот заметил, что улыбка совсем не касается его глаз. — Что ты делаешь? — Помнишь, чем закончилась эта история? — не переставая танцевать, продолжил спрашивать Тэхён, а затем не дожидаясь ответа вдруг пропел. — Себе я сохранил, чтоб помнить о былом, ларец для украшений и шпильку с воробьём. Отдам ему полшпильки и пол ларца — как мы, пусть будут половинки на век разделены. — Господин, — позвал спустившийся со ступенек Дэмин. — Вы, наверное, очень устали. Позвольте мне проводить вас в комнаты. — А помните историю о захмелевшем наложнике? — засмеялся Тэхён, остановившись около Дэмина. Он прикрыл половину лица веером и кинул на евнуха кокетливый взгляд. Дэмин сделал шаг назад. Вдруг тишину разбил неуверенный тихий смех — это Чимин не выдержал абсурдности представшей перед ним картины. — Прекрати немедленно, — воскликнул омега. — Бедный Дэмин сейчас чувств лишится. — Да неужели, — Тэхён внимательно оглядел Дэмина. Евнух выглядел чуть потерянным, но в обморок падать вроде не собирался. Даже наоборот в его глазах блестели знакомые огоньки. — А, по-моему, всё не настолько плохо. — он подмигнул Дэмину, а затем повернулся к Чимину. — Ладно, — вздохнул Тэхён. — Ты прав — это не мой порок. В истории есть примеры чем заканчивалась подобная любовь. Так не будем уподобляться ей. Чем смелее лисица, тем быстрее она найдёт свой капкан. Чимин покачал головой. — Слишком наглые речи, — омега тоже встал на ноги. Отряхнув своё ципао, он подошёл к Тэхёну и притянул его к себе, обнимая. — Я рад, что мы встретились, но, если ты продолжишь вести себя так своевольно — навлечёшь беду. Тэхён в его объятьях наконец затих и, как-то весь сжался сгорбился, уткнулся ему в плечо и судорожно выдохнул. Он готов был делить императора с Чимином, возможно даже с другими омегами Дальнего дворца, но только не с Юнги. Тэхён всем сердцем ненавидел Благородного Супруга Мин. И осознание того, что император всё-таки пошёл к нему, простил его, остался в постели этого омеги, жгучим ядом разъедало его изнутри. Глаза запекло от непрошенных слёз. Он не должен был отпускать императора! Не должен был позволять ему уйти! Чимин чувствовал, что на самом деле Тэхён нуждался в поддержке намного больше, чем он. Узкие плечи омеги, затянутые в дорогой шёлк, продолжали мелко подрагивать, дыхание было редким и поверхностным, словно Тэхён боялся того, что, вдохнув глубже сорвётся и заплачет. Он был похож на подбитую птицу, пытающуюся прийти в чувства после удара о землю. Чимин погладил Тэхёна по спине, встречаясь взглядом с обеспокоенным Дэмином. — Думаю, и тебе и мне нужен отдых, — прошептал Чимин, отстраняясь и передавая омегу Дэмину. Тэхён улыбнулся подхватившему его под руку евнуху и на этот раз его глаза не остались безучастны. В них появились маленькие искорки зарождающихся звёзд. — Нет-нет, никакого отдыха, — покачал головой омега. — Я не смогу заснуть. Давай лучше выйдем на Лунную террасу и будем всю ночь наслаждаться холодным сливовым вином. Только оно сможет сделать эту до невозможности горькую ночь чуть слаще!***
Когда Тэхён был маленьким Тэнги хотел вырастить сына одним из тех невероятно одарённых омег, что имели способности ко всем четырём искусствам — игре на музыкальных инструментах, шахматам, каллиграфии и живописи. Из всего этого Тэхён усвоил только живопись. Обучение игре на музыкальных инструментах требовало усидчивости, чего Тэхёну никогда не хватало, каллиграфия долгих часов монотонной работы, а шахматы слишком сильно загружали голову. Тэхён считал, что ему и так есть о чём подумать, а полководцем или умудрённым стратегом стать не стремился, поэтому так и не проникся игрой в Го. Во дворце клетчатая доска снова предстала перед ним, благодаря Дэмину, свято уверенному, что однажды император позовёт его сыграть с ним партию. Но и тогда Тэхён не стал слушать его уговоров. А зря. Он сидел в голубой зале, в глубоком мягком кресле, а напротив него в таком же кресле восседал император. Между ними стоял небольшой столик, на котором удобно расположилась доска и две чаши с чёрными и белыми камнями. Вчера, когда он решил просидеть с Чимином на лунной террасе до первой половины часа кролика , Тэхён никак не ожидал, что уже в первой половине часа дракона будет безжалостно разбужен Дэмином. Император желал, чтобы Тэхён составил ему компанию и у омеги не было права отказаться. Выпитое накануне вино давало о себе знать жуткой головной болью и несвежим дыханием. Омега выглядел опухшим и помятым. Слуги старались привести его в порядок, но даже они, казалось, не были довольны результатом. Когда Тэхён вошёл в голубую залу, император лишь окинул его внимательным взглядом и пригласил присесть напротив. Игра была скучной для них обоих. Тэхён проигрывал. Его чёрных шашек на доске становилось всё меньше. Сонный разум омеги и расслабленное тело отказывались сопротивляться мягкости кресла — омега тонул в нём всё глубже, пока совсем не позабыл о приличиях и не принял полулежачее положение. — Ты пил вчера? — спросил Чонгук, кидая на Тэхёна насмешливый взгляд. — Прошлой ночью случилось нечто необычное, Ваше Величество, — протянул Тэхён, чуть приподнимаясь в кресле. — И что же это? — Видимо, братские узы, связывающие нас с Чимином, стали настолько сильны, что наши души начали испытывать одинаковые эмоции. Вчера мы оба стали жертвами коварного одиночества, набросившегося со спины. Оно так сильно сдавливало наши сердца, что мы решились попробовать утопить его в сливо́вом вине. — Помогло? Тэхён уверенно кивнул. Ночь разговоров по душам под громкий стрёкот сверчков и правда притупила раздрай в душе омеги. Голова всё ещё продолжала болеть, тяжёлые веки закрывались, клоня Тэхёна в сон, но на душе было светло и спокойно. С одного из трёх шестигранных окон в зале была снята рама и в комнате блуждал лёгкий весенний ветерок. Сладко пахло цветами и свежей зеленью. Слышались переливы птиц, громко трещали кузнечики. — Помогло, — Тэхён подавил зевок. — Не хватило только здорового сна. Чонгук прищурился, откидываясь на спинку кресла. Тэхён прикусил губу и опустил взгляд на доску — была его очередь ходить. Ситуация складывалась патовая. Вряд ли ему удастся выиграть, но он всё ещё может не проиграть столь позорно. Тэхён вспомнил наставления Тэнги. Папа любил повторять одно известное высказывание: «золотой угол, серебряный край и соломенный живот». Эта фраза была призвана напомнить игрокам в Го о том, что самые важные точки на доске — это углы, дальше по значимости шли края поля, точки же в середине доски были наименее ценными. Все углы на доске были уже заняты белыми «императорскими» камнями. Он нашёл для своего камня местечко с краю и довольно улыбнулся. Омега поднял глаза на альфу, тот не сводил с него недовольного взгляда. — Я чем-то расстроил вас, Ваше Величество? — Ты укорил меня за раннюю встречу. Тэхён поджал губы. — Я укорил вас не за это. — И всё-таки ты считаешь, что в праве укорять Императора! — Вы так и не пришли вчера, — выдохнул Тэхён, крутя в пальцах чёрный камушек. — Чимин ждал вас, сидя на крыльце несколько часов. — Если я не пришёл, значит у меня были другие дела, — отрезал Чонгук, замыкая очередную группу чёрных камней. Тэхён ничего не ответил, покорно склонив голову. Некоторое время они играли в молчании. Омега усердно искал для себя, если не углы, то хотя бы края на доске, но и их оставалось всё меньше. Почти всё игровое поле было покрыто белыми камнями. — Я с облаков свалился в пропасть. И пойман в сеть, и выхода не вижу, — протянул Тэхён, окидывая взглядом безнадёжную ситуацию на доске. — Ваше Величество не поддаётся мне? — С чего ты взял, что я не поддаюсь? — задал император встречный вопрос. Тэхён посмотрел на побелевшую доску. — Если вы сейчас поддаётесь, то что будет, когда перестанете, — тяжело вздохнул омега. — Продолжим игру? — Продолжим, — кивнул Тэхён, найдя в центре доски свободное местечко — не то, чтобы это было ценное завоевание, но он поспешил его занять. — Я собираюсь посетить императорские купальни. Ты будешь меня сопровождать. Омега поднял голову и непонимающе посмотрел на альфу. Пристальный взгляд императора бросил Тэхёна в жар. Он почувствовал себя птенцом в гнезде, рядом с которым шныряет голодная лисица. В мгновение воздух словно иссох, стал сухим и удушливым. Мимо, громко жужжа, пролетела стрекоза, сверкая прозрачными крыльями. Тэхён вздрогнул, когда она села на подлокотник его кресла. Он хотел сказать, что посещать горячие источники в такую жаркую погоду глупо и бесполезно, но вовремя осёкся. Кто Тэхён такой, чтобы спорить с императором Поднебесной? — Благодарю, Ваше Величество, за оказанную честь, — улыбнулся омега, но эта улыбка выглядела натянутой и неискренней. Чонгук поддался вперёд, внимательно вглядываясь в его лицо. — Из-за чего ты злишься больше, из-за того, что я не пришёл к Чимину или из-за того, что отправился во дворец Императорских пионов? Тэхён поставил камушек на последнее свободное место, но это ему не помогло. Он проиграл. Омега поднял взгляд на императора и усмехнулся. — Я не злюсь. Вчера я был расстроен, но потом понял — иногда стоит пожертвовать малым, чтобы получить большее. Чонгук покачал головой. Упрямый омега продолжал бесстрашно колоть его словами. Но эти острые упрёки и пренебрежительное отношение ничуть не злили императора. Внутри него, глубоко в груди, что-то щекотало и потрескивало. Неясное волнение и какое-то глубокое удовлетворение от всего происходящего сейчас, в этой зале, охватывало его существо. И день прекрасен, и компания подстать. — Ты оскорбляешь меня через слово, — усмехнулся Чонгук. — Подойди. Тэхён встал и послушно подошёл к креслу императора. Опустившись на подлокотник, он наклонился, мимолётно, словно прикосновение бабочки, коснулся губами лба Чонгука, скул, вдохнул насыщенный, сгустившийся и отяжелевший запах альфы. Император ухватил Тэхёна за талию и перетянул на свои колени. Чонгук потянулся к шее и омега выгнулся, подставляя ее. — Жаль, что у меня совсем нет времени, — выдохнул альфа, касаясь губами нежной кожи. Она тут же покрылась колючими мурашками. — Вчера оно у вас было, — съязвил Тэхён, за что тут же поплатился. Бедро обжёг болезненный щипок. — Пойдёшь со мной, — решил Чонгук, снова вдыхая запах омеги — он успокаивал альфу, заставлял эмоции, бушующие внутри него снежной бурей, наконец, затихнуть и вернуть разуму чистоту. — Будешь сегодня мне прислуживать в кабинете.***
Вей Жэньи был человеком решительным и сильным. Он ставил перед собой цели и достигал их любыми способами. Во многом его характер был схож с характером его покровителя, наверное, поэтому они всегда так хорошо понимали друг друга. Но благополучие вечным не бывает и перед ним встал выбор: предать Благородного Супруга Мин, надеясь, что император будет милостив к нему, а сам омега не поддастся эмоциям и сумеет сдержаться или же подвергнуть свою несчастную голову смертельной опасности. Вей Жэньи нравился Юнги, и он был искренне ему благодарен за годы поддержки в ответ всего лишь за одну услугу. У них сложились хорошие отношения, которые Главному астроному не хотелось разрушать, но потерять собственную жизнь не хотелось ещё больше. Вице-Император вызвал его рано утром, ещё до того, как заря успела обагрить горизонт, а на улице всё ещё властвовали сумерки. У дверей дворца Наивысшего благословления, Вей Жэньи встретил мрачный безбородый евнух, в длинном тёмно-синем халате с трепещущими рукавами. Он повёл его по ярко освещённому коридору, остановился перед пламенно-красной дверью, трижды легонько стукнул. Дверь бесшумно отворилась. Вей Жэньи оказался в комнате с потолком и стенами, расписанными листьями лотоса и нежно-розовыми цветами пионов. Зашуршала занавесь из бусин и из боковой комнаты вышел вице-Император. На нём было спокойное ципао чайных цветов, лицо выражало благодушие. Омега грациозно опустился на одно из высоких кресел. — Сколько лет ты уже занимаешь должность главного астронома? — спросил он его. — Идёт шестой год, Ваше Величество, — склонив голову, ответил Вей Жэньи. — Помнится, Его Величество оказал тебе такую милость за то, что ты смог найти причину страшной болезни Вдовствующего вице-Императора. — Да, Ваше Величество. — Тогда твоё пророчество унесло две жизни. — Небо бывает жестоким, но оно всегда право. Вице-Император хмыкнул. — Людское коварство хуже жестокости небес, — возразил Шэлань. — Ты ешь с рук дракона, а служишь лисе под его крылом. Главный астроном покачнулся. Его длинное лицо с широким лбом и высокими скулами ещё сильнее вытянулось, веки узких, словно ивовые листья, глаз поднялись вверх в сильном удивлении. — Ваше Величество, если я в чём-то провинился… — Провинился, — кивнул вице-Император и главный астроном тут же упал на колени. — Но это дела минувших дней. Могилы поросли травой, поминальные таблички покоятся на задних рядах в царской усыпальнице. Но если ты не хочешь, чтобы ещё один участник тех событий нашёл свою могилу, будешь делать то, что я тебе прикажу. После разговора с вице-Императором Вей Жэньи выждал три часа и направился во дворец Императорских пионов. Волнение и страх клубились в его груди смутными ощущениями. Он старался держать себя в руках, сохраняя на лице нейтральное выражение. Но беспокойный блеск в глазах выдавал его. — Вей Жэньи? — Юнги удивлённо приподнял тонкие брови, рассматривая представшего перед ним астронома. Омега сидел в террасе над озером. Вода покачивалась лёгкой рябью от проплывающих по ней двух уток-мандаринок. Они важно выпячивали свои оранжево-фиолетовые грудки, иногда изгибая шею и ныряя головой под крылья, чтобы старательно вычистить пёрышки. До того, как главный астроном побеспокоил Юнги, он полулежал на кушетке с изящно изогнутой спинкой и высокими резными ножками. В руках у него была неглубокая ваза, покрытая разноцветным лаком, наполненная лепестками цветов. Юнги кидал их на проплывающих уток и каждый раз, когда птицы расправляли свои яркие крылья и встряхивались глаза его весело сверкали, а на губах появлялась нежная улыбка. Этим утром омега был счастлив. Только слепец мог не заметить покрывающий его щёки здоровый румянец веселья и довольный, наполненный превосходством взгляд. Вей Жэньи не был слепцом. И он не хотел быть тем, кто принесёт Благородному Супругу Мин плохие новости. — Желаю всех благ, Вашему Высочеству, — поклонился главный астроном. — Вставай, — разрешил омега, отдавая вазу подошедшему Джу. — Зачем ты пришёл сюда. Вей Жэньи огляделся. Рядом с Юнги стоял его приближённый слуга и обмахивал омегу веером, у входа на террасу стояло ещё двое слуг готовых в любой момент подать Благородному Супругу Мин чай или вуаль для того, чтобы господин мог укрыть кожу от прямых солнечных лучей. Неподалёку от террасы виднелся евнух с бамбуковым зонтиком. — Вы все свободны! — велел Благородный Супруг. — Джу останься. Слуги поклонились и вышли с террасы. Главный астроном покачал головой. — Ваше Высочество прошу… — Ты хочешь, чтобы я остался наедине с альфой? — омега приподнял острую бровь. Вей Жэньи склонил голову и Юнги продолжил. — Если есть, что сказать — говори. Астроном преклонил колени. Его тёмно-синяя бархатная мантия глубокими волнами растеклась по красному дереву террасы. Пять звёзд на его груди засверкали в солнечных лучах. — Этой ночью небо явило мне страшное послание. Звёзды жестоки к вам, мой господин, — выдохнул он и низко склонил голову. Веер в руках Джу на секунду замер. Юнги бросил на него предупреждающий взгляд и слуга тут же продолжил обмахивать его. — Говори яснее. — Этой ночью небесную черноту рассеяло яркое свечение Альтаира. Он надел на себя венец величия. Альшаин, Таразед и Денеб изменили свои положения. Это предвестники возникновения новой звезды. Первый раз такие изменения в созвездии Орла произошли в триста восемьдесят девятом году. В том же году родился первый Император династии Суй — Вэнь-ди, — астроном замолчал, неуверенно поднимая взгляд на Юнги. Взгляд Благородного Супруга был направлен в пространство куда-то поверх головы Вей Жэньи. Он протянул руку и Джу вложил в раскрытую ладонь веер. На нём был вышит лесной олень. Юнги провёл защитами для ногтей по тонкой ткани, натянутой на золотой каркас, цепляя нити и оставляя после себя затяжки на вышивке. — Император Вэнь-ди правил снисходительно и ясно. Законы были чёткими, а люди послушными. Он уничтожил династию Чэнь и положил конец двухвековой раздробленности Поднебесной, — произнёс Юнги, рассматривая испорченную вышивку. — Император Вэнь-ди стал самым великим правителем периода северных династий. — Вы абсолютно правы, Ваше Высочество, — кивнул астроном. — Звёздное полотно говорит о том, что скоро во дворце родится ребёнок с такой же великой судьбой. — В Дальнем дворце есть только один беременный омега, — Юнги потянул за торчащую нить, распуская ветвистый рог оленя. — Значит, Анли собирается родить Его Величеству одарённого ребёнка, — Юнги усмехнулся. — Что ж, посмотрим, насколько это поможет ему. — Ваше Высочество! — воскликнул главный астроном. — Разве вы не хотите помешать этому случиться? Моё сердце разрывается от одной мысли о том горе, которое вам принесёт этот ребёнок! Я взял на себя великий грех и ещё не сообщил о пророчестве Его Величеству. Только вам. Юнги прищурился. — Побереги своё несчастное сердце, — со смехом посоветовал омега. — И иди сообщи Его Величеству радостную новость. Я уверен, он вознаградит тебя! — Но как же… Вей Жэньи был растерян. Никто, ни он, ни вице-Император, который отдал астроному приказ, не ожидали такой реакции от обычно вспыльчивого Благородного Супруга Мин. Он достал из широкого рукава мантии маленький флакончик. — Ваше Величество, если вы пожелаете, у меня… У меня есть способ… Я… Юнги заметил блеснувший в руках астронома флакончик и резко поднялся с бархатной кушетки. — Уходи, Вей Жэньи, — приказал он, и от холода в голосе омеги по коже астронома побежали мурашки. — Я прощаю тебя лишь раз. Никогда больше не приходи ко мне с подобными предложениями. Он бросил на пол возле главного астронома веер с изображением безрогого оленя и, не сказав больше ни слова, ушёл.***
Главной задачей Тэхёна в императорском кабинете было подавать чай. У него даже был свой небольшой столик в углу. На нём установили чабань — поднос с прорезями для воды на котором покоились керамический заварочный чайник, чахай , гайвань и две круглые чаши. Рядом с чабань стояла чайница, а возле неё набор для ознакомления с ароматом чая: Ча Хэ — глубокая деревянная лопатка, для набора чая и ложечка, чтобы насыпать нужное количество листьев в заварник. Неподалёку от них лежали деревянные щипчики для омовения пиал. В отличие от времён династии Мин, когда только император мог наслаждаться чаем, приготовленным из цельных чайных листьев, сейчас чайная культура снова проникла в жизнь простых людей. На каждой улице столицы можно было встретить минимум два чайных домика, которые всегда были полны людей. Правда, мало кто сейчас использовал весь чайный набор и проводил полноценные церемонии, довольствуясь чаем, который приготовили в скрытой от всех комнате. Даже во дворце никто больше не наблюдал за завариванием чая. Поэтому чайный столик с полным Чацуй удивили Тэхёна. Он даже не был уверен, что сможет заварить чай по всем правилам. Но император не просил пить. Он приказал слугам принести высокое кресло и поставить его около своего стола. Его Величество работал — доставал из селадоновой урны вышиной в половину человеческого роста, свёрнутые трубочкой прошения и внимательно читал их — а Тэхён должен был сидеть рядом с ним и не мешать. После того как свитки закончились альфа приступил к разбору цзоучжэ , которые высокими стопками лежали на его столе. Чонгук в полном молчании перебирал их, вычитывал и оставлял на документах высочайшие резолюции красными чернилами — некоторые из них по объёму превышали тысячу иероглифов, а некоторые были даже больше десяти тысяч. Первый час Тэхён маялся от скуки, не понимая, зачем император приказал ему присутствовать. Альфа не обращал на него никакого внимания. лишь иногда брал руку Тэхёна в свою горячую ладонь и, поднося её к лицу, вдыхал запах омеги. Мерное шуршание страниц и шорох кисточки убаюкивали Тэхёна. Чтобы совсем не заснуть омега начал растирать чернила для Его Величества. Но и это дело надолго не заняло его. Он опустился обратно в кресло и посмотрел на императора. Солнечные лучи, проникая сквозь шестиугольное окно, пятнами ложились на лицо альфы, отчего его выражение невозможно было прочитать. Тэхён не знал, что написано в сложенных гармошкой докладах, но это полностью поглотило императора. На Чонгуке было одето светло-голубое чанпао, с узором облаков по воротнику и волн по подолу. Ясный взгляд альфы внимательно скользил по бумагам, в уголках губ иногда появлялась мягкая улыбка. Омега прикрыл веки и сам не заметил, как уснул. Тэхён проснулся от звона. Он открыл глаза и прошёлся застланным сонной поволокой взглядом по комнате. У чайного столика стоял невысокий омега в голубой форме слуг. Он был младше Тэхёна, намного ниже ростом, с тонкими ручками выглядывающими из широких рукавов и длинной белой, окаймлённой стоячим воротничком шеей. Слуга обмыл чайные листья и вылил воду в чаши, чтобы отмыть и их. Тэхён посмотрел на императора. Тот всё ещё был полностью поглощён документами. Вдруг омегу привлекла вспышка света, сверкнувшая на периферии зрения. Он повернул голову. На невысокой тумбочке рядом с вазой из цветной глазури стояли декоративные часы. Они были сделаны в виде небольшого островка, на котором располагалась золотая пагода с «летящими» крышами из зелёного нефрита. Она стояла на алмазной скале. Когда солнечные лучи проходили сквозь прозрачный кристалл, он разделял их на несколько радужных вспышек. Рядом с пагодой, на переднем плане, росла слива Мэйхуа, ветви которой украшали нежно-розовые цветы. На одной из изящно изогнутых ветвей сидела золотая птица, а под ней висел небольшой циферблат. Несмотря на свой маленький размер часы довольно громко тикали, но это казалось совсем не отвлекает императора от его работы. Тэхён вернул свой взгляд к альфе и продолжил наблюдать за ним. Порой альфа слегка хмурил брови, но его лоб почти сразу разглаживался. Выводя красной кистью иероглифы, он выглядел возвышенным и непогрешимым. Тэхён проследил взглядом маленькое пятнышко света, скользнувшее с щеки Чонгука на шею и произнёс: — Изящен, словно капли росы на бамбуковых листьях, обдуваемых прохладным ветром, а манеры изысканны, как чистейший жемчуг и драгоценная яшма. Император повернулся к нему, на губах его мелькнула улыбка. — Ты наконец проснулся. — Сколько я проспал? — Уже первая половина часа лошади . Тэхён осоловело моргнул и приподнялся, выпрямляясь. Проведя ладонями по-своему чуть измявшемуся ципао, он виновато улыбнулся. — Прошу прощения, Ваше Величество. Альфа покачал головой, снова взял его ладонь и, приблизив тыльную сторону запястья к лицу, вдохнул запах омеги. Тэхён кинул быстрый взгляд на слугу, чувствуя, как на скулах вспыхивает румянец стыда. — Ваше Величество, что с вами? — омега попытался отстраниться, но Чонгук сильнее сжал руку вокруг его запястья, не отпуская. — Что со мной? — переспросил Чонгук, не отводя взгляда от смущённого омеги. Тэхён растерянно огляделся. Слуга, заваривавший чай уже обмыл чаши и листья и, снова залив в чайник кипяток, накрыл его крышкой, давая чаю настояться. Чонгук проследил за взглядом Тэхёна и приказал: — Выйди! Слуга быстро поклонился и покинул комнату. Император снова посмотрел на Тэхёна, одним взглядом тёмных глаз требуя от него ответа. Ладонь альфы до сих пор сжимала запястье омеги, но делала это не больно, а как-то спокойно и уверенно, образуя между ними связь, которая не позволяла Тэхёну отстраниться ни в физическом, ни в эмоциональном плане. Тэхён опустил взгляд. Смуглая кожа, натянутая на суставах, изогнувших в крепком захвате пальцы. Переплетение вен, изрисовавших кисть, словно устья и притоки жёлтых вод Хуанхэ. Ещё никогда столь обычный жест не казался омеге таким интимным. — Почему вы так странно себя ведёте? — ещё раз спросил Тэхён, чувствуя, как в горле становится так сухо, что язык невольно прилипает к нёбу. — А как я себя веду? — поднял бровь Чонгук, скользнув взглядом по чуть приоткрытым губам омеги, между которыми быстрой стрелой мелькнул розовый язычок. — Так, словно мы не в Верховном кабинете, а во внутренних покоях вашего дворца за закрытым пологом! — не выдержав повисшего между ними напряжения, воскликнул Тэхён. Грудь его высоко вздымалась, он дёрнулся и наконец смог вырвать руку из хватки альфы. Тэхён прижал ладонь к груди, словно обжёгшись. По кабинету разнёсся тихий грудной смех. — Ты просто прелесть, — заключил альфа и покачал головой. — Чай должно быть уже заварился. Иди и разлей его по пиалам. Тэхён недовольно выдохнул, сдерживая себя от желания закатить глаза. Встав с кресла, он подошёл к столику и налил чай в пиалы. От чаш поднимались курчавые завитки пара. Аромат, следующий вместе с ними, обладал нотами каштана и хвои, что было очень характерно для чая Юнь У — Облачный туман. Тэхён поставил пиалу на блюдце, украшенное ажурной резьбой по цветной глазури, и подал императору. Дождавшись, пока омега сходит за своей чашей и сядет рядом, Чонгук вдохнул аромат чая и сделал глоток. — Чай ранней весны прямо с Жёлтой горы провинции Аньхой, — улыбнулся император. — Я позвал тебя сюда за тем же, зачем люди пьют чай вместо вина, Тэхён. Омега сделал первый глоток, давая себя несколько секунд на раздумье. Лёгкие цитрусовые нотки, заплясали на языке, ласково щекоча рецепторы. Тэхён прикрыл глаза, вслушиваясь в свои ощущения. Ладонь, побывавшая в руках императора, до сих пор пылала теплом чужого прикосновения. — Мой запах успокаивает вас, — понял Тэхён, сделав ещё один глоток. — Поэтому я здесь. Чтобы вы могли спокойно заняться государственными делами. Чонгук кивнул. Тэхён нахмурился, окидывая его внимательным взглядом. — Но что могло так сильно взволновать вас, Ваше Величество? Чонгук поставил пиалу на стол и наклонился к омеге. Тэхёна обдало густым запахом шафрана. — Если ты не понимаешь, что происходит, тогда почему послушно пришёл ко мне утром? Разве не потому, что напротив всё слишком хорошо понимаешь? Зачем это притворство? — Разве вы не приказали мне прийти? — спросил Тэхён, чуть отстраняясь. — Приказал, — согласился альфа. — Тогда почему вы задаёте вопрос, на который уже знаете ответ? — Потому что раньше мои приказы не мешали тебе притворяться больным и игнорировать меня. Тэхён покачал головой. — Ваше Величество, я никогда бы не посмел игнорировать вас! — солгал он и тут же опустил глаза, от осознания того, что император прекрасно знал о его лжи. Чонгук коснулся волос омеги, задумчиво разглядывая одну из шпилек. Сегодня волосы Тэхёна были заплетены в два узла с колечками в виде незамысловатой восьмёрки и украшены шпильками с нефритовыми цветами, а в месте соединения дух колец золотым гребнем с пышной хризантемой. — Насколько же я ослеп, что спутал ягнёнка с лисицей, — произнёс он, щёлкнув Тэхёна по носу. Омега на секунду зажмурился и быстро отстранился, тихо ойкнув. — Какая уж тут лиса! Император громко рассмеялся. Занавесь бусин, отделяющая Верховный кабинет от голубой залы, колыхнулась, мелодично зазвенела и в комнату вошёл главный евнух Ли. Он низко поклонился и дождавшись, когда император разрешит ему разогнуть спину, сказал: — Ваше Величество, наставник Чжоу просит вашей аудиенции. Император прекратил улыбаться. Тэхён, сидящий рядом с ним неуютно поёжился. Казалось, вместе с улыбкой с лица альфы стекли тепло и одухотворённое благодушие почти всегда присущие его чертам, когда он общался с Тэхёном. Холодная отстранённость окружила альфу плотным коконом, он откинулся на спинку своего кресла и, склонив голову набок, чуть резко кинул. — Зови. Евнух снова низко поклонился и, пятясь задом к проходу, вышел, но уже в другую дверь — ту, которая вела к внешним комнатам. Тэхён решив, что времени покинуть вмиг ставший безумно неуютным кабинет, лучше не будет, поднялся и, также низко поклонившись, сказал: — Разрешите вас покинуть, Ваше Величество. Чонгук посмотрел на него и взгляд альфы немного потеплел. — В твоём дворце есть опытные слуги в возрасте? — неожиданно спросил альфа. От удивления Тэхён забыл дождаться разрешения и выпрямился. — Слуги? — переспросил омега. — В Запретном городе у меня есть такой слуга, но в сад Совершенства и Чистоты я его не брал. — Тогда спроси у того, кто хотя бы на пять лет старше тебя. — О чём спросить, Ваше Величество? — уже ни чуть не скрывая своего удивления, приподнял брови Тэхён. — О том, что происходит со мной и почему я себя так виду. Думаю, они смогут тебе это объяснить. Омега покачал головой. На периферии зрения снова заблестели декоративные часы. — Я не посмею обсуждать вас со слугами, Ваше Величество, — выдохнул Тэхён. — В этот раз я тебе разрешаю, — усмехнулся император. — А теперь иди, меня ждёт работа. Тэхён снова поклонился и вышел. За дверьми он столкнулся с пожилым альфой. Это должно быть и был дожидающийся аудиенции наставник Чжоу. Из воротника его тёмно-синего чиновничьего одеяния выглядывала тонкая морщинистая шея, слегка прикрытая прядями седых, выбившихся из жидкой косы, волос. Его плечи чуть опустились от старости, глаза подслеповато щурились. Тэхён с удивлением подумал: чем такой почтенный старец мог так сильно разозлить Его Величество?***
Тэхён вернулся во дворец Лунного сияния к полудню. Шуюань довольно заметил, что омега как раз успел ко второй смене одежды. Тэхён тяжело вздохнул. Некоторые дворцовые правила безумно утомляли его, и он, нередко находясь в своём отдалённом от всего Запретного города дворце, пренебрегал ими, но сейчас Тэхён жил во дворце Лунного сияния и Чимин не позволял ему запереться в своих комнатах. К Супругу Пак часто приходили гости и он неизменно приглашал Тэхёна принимать их вместе с ним. Омега же не мог позволить себе появиться в обществе других наложников в том же наряде, в котором ходил утром, поэтому приходилось повторять утомительную процедуру переодевания. Тэхён оглядел себя. В его случае сменить одежду и правда имело смысл. Месяцы, проведённые в Дальнем дворце, научили Тэхёна существовать в многослойных жарких ципао, в туфлях на неустойчивых нефритовых каблуках и с тяжёлыми заколками в причёске, но пока ещё не успели научить его беречь свои наряды. Сколько раз Тэхи горестно вздыхал, встречая своего хозяина по колена, промокшего в снегу или ободравшего изящную вышивку на полах платья о ветки кустов, через которые решил сократить дорогу. Сейчас наряд Тэхёна был просто измят от сна в кресле, а причёска чуть растрепалась — на лоб падали черные пряди, на затылке, у тонкой шеи, кучерявились выбившиеся волоски. — Супруг Пак приглашает вас сегодня прогуляться с ним по саду после обеда, — сообщил Шуюань, ловко расстегивая пуговицы на ципао Тэхёна. — После обеда будет жарко, — недовольно протянул омега. — Может ближе к вечеру. Я хотел поспать после того, как поем, — подтверждая свои слова, он зевнул. Шуюань покачал головой, помогая омеге вытянуть руки из рукавов нижней рубашки. — Он-то, наверное, выспался. — Я слышал, что Супруг Пак только недавно встал, — согласился слуга. — Вот именно. В комнату вошёл Тэхи. В руках он держал золотой таз с водой для умывания. Оставшись в одних дудоу и штанах, Тэхён подошёл к нему и сполоснул руки. Лицо он трогать не стал, посмотревшись в зеркало и приметив, что его макияж выглядит вполне достойно и смывать его не имеет никакого смысла. Когда Тэхи ушёл, Тэхён повернулся к Шуюаню, раздумывая — стоит ли ему задать так волнующий его вопрос. Слуга тем временем скрылся в гардеробной, вернувшись уже со сменной одеждой. Работа Шуюаня отличалась от работы прочих слуг. Если другие предпочитали устроить перед Тэхёном целое представление из хоровода цветного шёлка, то Шуюань сразу заприметив, как утомляет Тэхёна эта процедура, лишь спрашивал омегу о его планах на остаток дня и сам подбирал соответствующий наряд. Вот и сейчас, поняв, что единственное чего хочет омега — это спать, Шуюань принёс бледно-жёлтое ципао, украшенное лишь парой вышитых сливовых веточек на груди. К чему наряжаться, если после обеда омега всё равно всё снимет. — Шуюань, — всё-таки начал Тэхён, когда наряд уже полностью сменили и он оказался усаженным перед зеркалом — теперь слуга собирался заняться его причёской. — Последнее время Его Величество ведёт себя не так, как обычно. Он встретился с быстрым понимающим взглядом слуги в отражение зеркала и осознал — Шуюань прекрасно понимает о чём говорит Тэхён. — И как же он себя ведёт? Тэхён сжал зубы от досады. Он надеялся, что слуга проявит характерную ему чуткость и смекалку и омеге не придётся говорить о столь смущающих вещах, но Шуюань словно наслаждался его неловкостью. — Он постоянно касается меня, — по шее вверх, к щекам, начал подниматься жар смущения. — Нюхает. — Нуждается в вашем природном запахе? — всё-таки сжалился Шуюань. — Вы не понимаете почему, но вам трудно рядом с ним дышать и даже самые невинные его прикосновения и взгляды кажутся вам слишком откровенными и порочными? Возможно, когда вы с Его Величеством, вам начинает казаться, что ситуация совсем не подконтрольна вам, что он, нарушив все нормы приличия и разумности, может наброситься на вас и вы никак не сможете это предотвратить. Только подчиниться. И вас это пугает потому, что всё это совершенно не вписывается в обычное поведение Императора. Он кажется вам незнакомцем. Опасным незнакомцем, который желает вас. Тэхён резко выдохнул. Глаза его, раскрывшиеся в удивлении, впились в отражение Шуюаня в зеркальной глади. По телу прошлась бесконтрольная дрожь, низ живота свело от непонятного напряжения. Вряд ли бы он сам смог описать свои чувства так ясно и подробно. — Всё так? — спросил слуга. Тэхён лишь медленно кивнул. — Вы слишком юны, — на губах Шуюаня появилась лёгкая насмешливая улыбка, — но это дело поправимое. Старые мудрецы говорят, что нашу вселенную породили две противоположные силы — инь и ян. Инь представляет всё холодное, тёмное, медленное, пассивное и омежье. Ян — сущность альф — это все горячее, светлое, быстрое и активное. И инь и ян имеют свои циклы. Вершиной иньского цикла является течка, которую вам уже довелось пережить. Вы помните свои ощущения? — Шуюаль провёл пальцами по пылающим щекам Тэхёна, поднялся верх, к его лбу, зачесав выпавшие пряди в причёску. — Жажда прикосновений, потребность в сильном запахе, способном утихомирить эмоциональную нестабильность. — Его величество сейчас в таком же состоянии? Шуюань покачал головой. — Вершиной цикла ян является гон. Ему предшествуют недели предгонного состояния, когда альфы вполне способны здраво мыслить, но для этого им нужна помощь. Сильную ян способна умиротворить подходящая инь. У Его Величества много государственных дел, которые он не может отложить, поэтому он и позвал вас. Запах, тепло и мягкость тела, благозвучие голоса. Ваше присутствие рядом позволяет ему сосредоточиться на работе. От слов Шуюаня по коже Тэхёна пробежался табун мурашек. Он обернулся и заглянул слуге в глаза. — Подойдёт любой омега или нужен особенный? — прошептал Тэхён, даже не пытаясь скрыть надежды, пропитавшей голос. Шуюань разразился звонким, долгим смехом, который влился в комнату, как вода в оловянное ведро. Омега наклонился к Тэхёну, брови на его лице чуть приподнялись, придавая ему снисходительное выражение. — Мой юный господин, — протянул слуга и радужки его глаз на секунду показались Тэхёну не тёмно-коричневыми, а ярко-жёлтыми, как у дикой кошки. — Если бы Его Величеству подходил любой омега, он бы приказал слуге, подающему ему чай, не выходить из кабинета. Зачем ему держать там вас? Тэхён вспомнил маленького омегу у чайного столика. — Тогда почему он провёл сегодняшнюю ночь во дворце Императорских пионов? Шуюань пожал плечами. — Думаю, Его Величество просто хотел убедиться, что не стал человеком, который купил шкатулку и вернул хранящийся в ней жемчуг. — Ты хочешь сказать, что он провёл ночь с Благородным Супругом, чтобы убедиться, что я не его замена? Что он благоволит мне не только потому, что хочет наказать Юнги? Шуюань спокойно кивнул. Тэхён отвернулся и прикрыл глаза. Где-то под рёбрами болезненно заныло сердце. Его частое биение, казалось, отдавалось в каждом уголке тела омеги, вызывая сильную дрожь и напряжение. — Ну что ж, раз Его Величество позвал меня к себе на следующее же утро и пригласил на горячие источники, я осмелюсь полагать, что не являюсь заменой, — мрачно заключил Тэхён.***
Солнце медленно клонилось к закату. Юнги сидел на камне под ивой, прислонившись к её стволу, и сквозь полуопущенные ресницы наблюдал за двумя бабочками, порхавшими над клумбой. Белые и фиолетовые ирисы уже начали закрывать свои бархатные лепестки, но пара ярких бабочек, которые то взлетали, то опускались в лучах закатного солнца, будто держались за ручки подобно любящим супругам, придавала этой картине невообразимое очарование. Рядом шумела вода. Быстро остывающий сырой воздух неприятно касался кожи. Где-то над головой звенели комары. Рядом с цветами, деловито покачивая длинным тонким хвостом, приземлилась жёлтогрудая трясогузка. Она спугнула бабочек и те, расцепив объятия, разлетелись в разные стороны. Вдруг за тальниковыми кустами послышался надрывный крик и плеск воды. Юнги подскочил на ноги, Джу, сидящий с другой стороны дерева взволнованно подбежал к своему господину. — Что же это? — воскликнул слуга. — Ваше Высочество, куда вы? Позвольте мне помочь вам! Юнги спустился по невысокому склону к берегу. Нефритовые каблуки вязли в мокром песке из-за чего у омеги подворачивались ноги. Джу подбежал к Благородному Супругу, пытаясь подхватить его под руку, но Юнги лишь отмахнулся. За тальниковыми кустами в окрашенной закатом, смородиновой воде виднелась маленькая фигурка. Мальчик в фиолетовом чаньшань и ярко-золотой шапочке из муслина барахтался в пруду. Он то скрывался под водой, то выныривал на поверхность. Муслиновая шапочка потемнела от напитавшей ее воды и сорвалась с головы, скрываясь в взбитых ребёнком волнах. — Разве это не пятый кронпринц Минли? — взволнованно спросил Джу. — Что же нам делать? Слуги! Слуги! На помощь! Юнги огляделся. Поблизости никого не было. Рядом с любым кронпринцем должны быть слуги и евнухи. Но где же они сейчас? Юнги сжал зубы и скинул с себя, вязнущие в песке туфли. — Ваше Высочество, что вы делаете? Вы не можете! — закричал Джу, хватая Юнги за руки и пытаясь оттащить от воды. Голова захлёбывающегося мальчика снова скрылась под водой. — Да отпусти же ты меня! — Юнги вырвал рукав своего ципао из хватки слуги. — Ты умеешь плавать? Джу отрицательно покачал головой. — А я умею! Юнги начал заходить в воду, чувствуя, как промокший шёлк тяжелеет и липнет к коже, пуская по телу табун колющих мурашек. Ноги вязли в песке, глубина увеличивалась. Шаг за шагом и вода уже касалась подбородка омеги. Дальше Юнги пришлось плыть. Он чувствовал, как тяжёлые мокрые одежды тянут его вниз и пожалел, что не осмелился снять верхнее платье или хотя бы вынуть из причёски украшения. Юнги подплыл к ребёнку и потянул его за воротник наверх. Минли не растерялся и тут же мёртвой хваткой вцепился в него, надавливая на плечи и заставляя захлёбываться уже омегу. — Прекрати тянуть, иначе я тебя скину! — задыхаясь, процедил Юнги. — Замри и расслабь тело. Я буду тебя держать! Холодная вода заливала глаза и уши им обоим, но Минли услышал его. Он задушено всхлипнул и, прижавшись к Юнги, замер. — Ноги, — прогундосил он омеге в ухо. Юнги ничего не ответил, из последних сил всем телом потянувшись к берегу. Но как бы он не старался песчаная линия с мелькающим на ней Джу не приближалась. Слуга, что-то кричал, но из-за воды и всхлипов Минли Юнги его не слышал. — Ноги! — ещё раз повторил мальчик. Захлёбывающийся, выбившийся из сил и замёрзший Юнги, не выдержав, оттолкнул ребёнка от своего лица и наполненным срывающимися в истерику нотками голосом прокричал: — Что ноги? Паника, липкая и страшная обхватывала его, тянула на дно, заполняла холодом лёгкие. В какой-то момент в голове яркой спасительной вспышкой появилась мысль: если он сбросит с себя кронпринца, возможно, ему хватит сил доплыть до берега. — Запутались, — прогундосил мальчик. Юнги захотелось закричать. Он попытался дотянуться до ног Минли, но не смог. Нужно было нырять, но омега боялся, что, если он осмелиться на это вынырнуть ему уже не удастся. Мальчик, словно прочитав его мысли, потянулся к причёске омеги и начал вытаскивать из неё золотые украшения. Они с громким плеском падали в воду и быстро опускались на дно. Волосы тяжёлыми чёрными прядями спускались по плечам, неприятно липли к лицу. Минли больно дёргал за них, когда хватался за Юнги. Омега нырнул. Вода была мутной, и он ничего не видел. Юнги на ощупь попытался найти узел, но его не было. Чаньшань пятого кронпринца имела четыре разреза — два по бокам, по одному спереди и сзади. Из-за этого полы платья закрутились вокруг его ног, соединив их вместе. Юнги вслепую попытался высвободить ребёнка, но у него ничего не получилось. Мальчику не удавалось на одних руках держаться на плаву, и он начал тонуть. Воздух заканчивался и Юнги пришлось вынырнуть. Пятый кронпринц тут же начал хвататься за его плечи, не понимая, что топит омегу. В груди стало тесно, в висках громко застучало. У Юнги больше не было сил держаться, он оказался под водой. Рядом тонул Минли, всё ещё цепляясь за него. Вдруг кто-то оторвал от него ребёнка, но облегчения это не вызвало. Мышцы, словно напитавшись водой отяжелели, стали непослушными и неподвижными. Даже если бы омега хотел, он не смог бы вытолкнуть себя на поверхность. Перед глазами мелькнул образ скрывшейся под волнами муслиновой шапочки. От жжения в лёгких Юнги захотелось открыть рот в попытке вдохнуть. Омега из последних сил сдерживал это желание. Он уже приготовился захлебнуться, как кто-то прижался к его спине, обхватил за грудь и с силой потянул на верх. Едва голова Юнги показалась над водой, он судорожно стал хватать ртом воздух. Волосы облепили лицо, мешая рассмотреть его спасителя. Он смог разглядеть лишь напряжённый изгиб слишком нежных для евнуха губ и чёрные разводы на лице от растёкшейся туши для бровей. Омега? Это омега? Спаситель даже не пытался тянуть его к берегу, только держал на плаву и кого-то дожидался. Через несколько мгновений послышался плеск воды, их обдало волной и омега передал его ослабшее тело, другому, куда более сильному человеку. Юнги попытался смахнуть с лица волосы, но руки его не слушались. Синей вспышкой мелькнули одежды его второго спасателя, и он подумал, что вот это точно евнух. Омега, бросившийся его спасать не был столь же самонадеян, как Юнги. Он лишь держал его на плаву, не давая захлебнуться и дожидаясь, пока евнух доплывёт с пятым кронпринцем до берега и вернётся к ним, чтобы забрать Юнги. Кто бы его не спас, он был намного продуманней самого Юнги. Это мысль была последней. Юнги ещё раз глубоко вдохнул и потерял сознание. _________________________________________________________ Фикбук жёстко ограничивает количество символов в примечаниях, поэтому они будут тут: Примечание 1. Однажды император династии Тан Сюань-цзун договорился с Ян Гуйфэй (почетное звание наложницы императора) о том, чтобы она устроила в беседке Байхуа обед и вместе с ним полюбовалась цветами и насладилась вином. На второй день Янь Гуйфэй заранее отправилась в беседку, приготовила императорский обед и ждала приезда императора, но прошло много времени, а император Сюань-цзун все не приезжал. Вдруг доложили, что император находится у жены. Узнав об этом, Ян Гуйфэй рассердилась до смерти. У Ян Гуйфэй любила кокетничать, а уж тем более необыкновенный случай представился. Тут-то она и проявила свою истинную душу. Она выпила вина и охмелела. Она кокетничала и заигрывала с евнухами Гао Лиши и Пэй Лиши, демонстрировала, что пьяна, вертелась, пока не устала, и ни с чем вернулась во дворец. Веселей ей от этого не стало. Выражение «захмелевшая наложница» означает «делать вид, что весел», «притворяться веселым». Примечание 2. 买椟还珠 — Купив шкатулку, вернуть жемчуг. mǎi dú huán zhū Говорится в ситуации, когда кто-то делает неправильный выбор, не понимая истинной ценности вещей. История происхождения пословицы: Ювелир из царства Чу приехал в царство Чжэн, чтобы продать свой жемчуг. Естественно, он хотел представить товар в наиболее привлекательном виде. Поэтому шкатулку для жемчуга он сделал из дерева дорогой породы, украсил её как только мог и обработал специальными благовониями, после чего она стала источать чудесный аромат. Только после этого он положил в шкатулку жемчуг. Когда один из жителей царства Чжэн увидел столь роскошную шкатулку, то не раздумывая купил её, заплатив достаточно высокую цену. Завершив сделку, довольный покупатель вернул ювелиру лежавший в шкатулке жемчуг, а саму шкатулку бережно унёс домой. Человек из царства Чжэн оказался в состоянии по достоинству оценить красоту шкатулки, но на то, чтобы понять, что лежавший в ней жемчуг неизмеримо ценнее её самой, у него мозгов не хватило.