На небольшом круглом столике, возле окна, стоял глиняный горшок с азалиями. Их розовые с белой бархатной каймой лепестки купались в тёплых солнечных лучах, а полупрозрачные усики сердцевинок тянулись ближе к нагретой бумаге, натянутой на оконную раму. Тэхён сосредоточился на них, рассматривая мелкие белые крапинки на нежных бутонах. Естественная красота природы успокаивала бег его испуганного сердца, помогая совладать c тяжёлыми чувствами и выровнять чуть сбитое дыхание.
Цинмин принёс свет не только предкам Его Величества, но и его законному мужу. Вице-Император остался в саду Совершенства и Чистоты и снова взял управление гаремом в свои руки. Он занял дворец Наивысшего благословления и, не став медлить, первым своим приказом вызвал Тэхёна к себе. Встретившие омегу у ворот дворца слуги провели его в просторную залу. Тэхён осмотрелся. Несмотря на солнечный свет, льющийся из окон, комната казалась тёмной. Вся мебель в ней была сделана из красного дерева. У окна стоял диван на низких ножках, разделённый на две части чайным столиком. По обе стороны от него располагались высокие подставки, на которых покоились глиняные горшки с пышными шапками азалий. В углах залы стояли напольные фарфоровые вазы, покрытые золотыми узорами. Над окнами и дверными проходами висели бандо из тяжёлой парчи с длинными кисточками. Стены, словно являясь элементами декора, тоже были инкрустированы затейливой резьбой.
В другой части залы за полупрозрачной занавесью виднелся круглый стол, окружённый маленькими бочкообразными табуретами. На каждом из них лежала яркая шёлковая подушка. В центре стола стоял карликовый клён в золотом горшке. Рядом с ним, изящно изогнув шею, вытянулся фарфоровый журавль. Его большие с чёрными кисточками крылья были расправлены, а голову украшал синий хохолок.
Тэхёну никто из слуг не предложил присесть, поэтому он замер посреди залы, всматриваясь в красоту азалий у окна и судорожно сжимая в побелевшей от напряжения руке пионовый веер. Его гладкая, покрытая лаком рукоять скользила во вспотевшей ладони.
— Не думай, — прошептал омега, опуская голову и всматриваясь в аккуратные стежки, складывающиеся в изящный пышный пион. — Не думай, не смей думать об этом!
Тэхён прекрасно понимал зачем вице-Император приказал ему явиться во дворец Наивысшего благословления. Именно поэтому он пришёл абсолютно один, осознавая, что после разговора с Его Величеством ему потребуется время наедине с собой. Вот тогда он разрешит себе думать, а сейчас… Сейчас нельзя.
Не думать, не думать, не думать.
Ни о чём.
Ни о Благородном Супруге Мин с его разъедающей плоть ненавистью, ни о вице-Императоре, так страстно желающим превратить Тэхёна в одну из своих пешек и сыграть им очередную партию, ни о императоре с его непонятными и, как Тэхён считал совершенно искренне, завышенными ожиданиями и уж тем более он не должен думать о Благородном Супруге Сун и его ещё не рождённом ребёнке.
Сейчас, пока он не в силах этого вынести, пока он не научился отстраняться и игнорировать голос совести, эти мысли были не просто бесполезны, но и губительны для него. Они мучали душу. Когда много думаешь о чём-то, волей-неволей начинаешь проникаться и сопереживать. Но то, что должно произойти, произойдёт в любом случае — Тэхён никак не сможет это остановить. А значит все страдания напрасны.
Двери, ведущие в боковые комнаты, отворились и по просторной зале разнеслось шуршание бусин. В приёмную вошёл вице-Император. Тэхён, так и не решившись поднять на него взгляд, склонился в низком поклоне и на одном выдохе произнёс:
— Приветствую, Ваше Величество.
— На колени.
Тэхён чуть дёрнулся — уже не в первый раз что-то внутри него отказывалось повиноваться этому приказу — а затем всё же медленно опустился на колени.
Солнечные лучи, словно проследив за движением омеги, прошлись по его фигуре, обласкали дорогой шёлк ципао и упали на веер в его руках. Веточка сливы Мэйхуа, вышитая на рукавах Тэхёна, будто ожила и покачнулась. Нежно-розовые и сиреневые цветы, словно бабочки, затрепетали лёгкими лепестками.
— Ты изменился, — заметил Шэлань, внимательно оглядывая коленопреклонённого омегу. — Сменил скромные наряды на дорогие шелка и украшения.
— Разве свече сравниться с солнцем, Ваше Величество? Как дорого не выглядела бы моя одежда, мне никогда не сравниться с ослепительным сиянием, окружающим вас! — произнёс Тэхён, ещё ниже склоняя голову. Его волосы были заплетены в сложную причёску, состоящую из нескольких кос, переплетающихся друг с другом и затянутых в пучок на затылке. Совершенно непривычный образ для императорского дворца. Некое своеволие, подобие маленького бунта.
— Ослепительным сиянием? — вице-Император усмехнулся. Он медленно опустился на стоящий перед коленопреклонённым омегой диван. Золотые защиты для ногтей оцарапали ажурный подлокотник. Тэхён поднял взгляд на уровень его колен. — Ты умеешь красиво говорить, научился привлекать своей красотой и молодостью Императора, во всю пользуешься его благосклонностью, но не забыл ли ты о клятвах, которые давал мне? Разве было бы всё это у тебя, если бы я не помог тебе выйти из заточения во дворце Скрытых глубин? Если бы не я, ты не смог бы сохранить даже свою жизнь, не то что благосклонность Его Величества!
Тэхён почувствовал, как в его груди тугими кольцами начинает сворачиваться раздражение. Он недовольно поджал губы и опустил голову ещё ниже, стараясь скрыть свои эмоции.
— Я помню то, что вы для меня сделали, Ваше Величество, — голос Тэхёна звучал бесцветно, но в душе с каждым произнесённым словом яркими вспышками загоралась злость. Конечно, Тэхён помнил, кто на самом деле был виновен в преступлении, которое повесили на него.
Серые глаза Шэланя потемнели, губы чуть дрогнули.
— Ты предан мне?
— Да, Ваше Величество.
— Тогда, почему стоит мне отдать тебе приказ, ты сразу же начинаешь искать способы его обойти? Стоит мне задать тебе вопрос, ты никогда не знаешь на него ответ?
— Прошу прощения, Ваше Величество, — Тэхён ещё ниже склонил голову, в его голосе звенела вина. — Я совсем недавно вошёл в Дальний дворец и ещё не успел изучить его. Мне не хватает ума и сообразительности, чтобы быть полезным для вас.
Вице-Император тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Плечи Тэхёна напряглись, а белые от напряжения пальцы ещё сильнее вцепились в гладкую рукоять веера. Шэлань медленно, словно специально выкручивая и так до боли натянутые нервы омеги, обошёл его.
— Ты юн, но глупость вовсе не является одним из твоих пороков. Скорее уж излишняя изворотливость и трусость, — бросил Шэлань, изогнув губы в презрении. — Ты твердолобый упрямец, не способный заглянуть в будущее. Именно поэтому тебе не дано понять, для чего я всё это делаю. — Тэхён почувствовал, как от напряжения у него начинают неприятно ныть зубы. — Юнги совершил ошибку, которая выбила почву у него из-под ног. И я больше не позволю ему подняться! Я не собираюсь упускать столь благоприятный момент. Но тебя заботит вовсе не судьба Благородного Супруга Мин. — Шэлань не спрашивал. Утверждал. В его тёмно-серых грозовых глазах сверкнули молнии. — Уверен, несмотря на то, что ты вошёл в Дальний дворец совсем недавно, ты уже успел возненавидеть Благородного Супруга Мин, — вице-Император низко рассмеялся и смех этот больше походил на ворчание тигра, чем на нежный голос омеги. — Ты не понимаешь, почему я хочу навредить ребёнку Анли. Вот, что по-настоящему беспокоит тебя. Подними голову и посмотри на меня.
Тэхён исполнил приказ. Вице-Император возвышался над ним, словно величественный феникс над рябчиком. Он был одет в ципао древесного цвета, богато украшенное золотой вышивкой. С его шеи до середины живота спускались длинные яшмовые бусы, а мочки ушей оттягивали тяжёлые серьги. Причёску Шэланя венчала корона дяньцзы, со всех сторон украшенная спрятанными в драгоценных цветах и узорах, тайными символами. Сбоку у правого виска вице-Императора Тэхён смог разглядеть укрытые павлиньим хвостом золотые иероглифы «дракон» и «феникс», означающие гармонию между правящей четой.
Эта маленькая деталь пробудила в Тэхёне высокомерное самодовольство. В гареме было много омег и все они, даже сам вице-Император, тратили безумное количество сил, стараясь привлечь внимание Его Величества или хотя бы подчеркнуть свою принадлежность ему. Тэхёну же этого не требовалось. Чонгук сам из раза в раз приходил к нему и, хоть здравый рассудок подсказывал омеге, что императорская благосклонность может продлиться совсем недолго, инстинкт — тот, что проницательнее рассудка и мудрее жизненного опыта — говорил ему о том, что этот альфа не сможет так просто от него отказаться.
Возможно, именно об этом говорил ему Шуюань. Тэхён не знал, какое основание дать глубокой вере, вспыхнувшей в нём в одно мгновение и от этого казавшейся почти нереальной. Но император так крепко держал его, так часто искал с ним встреч…
Мысли об этом входили в число запрещённых в личном списке Тэхёна. Ведь, если он ошибается, если эта связь была надуманной, нереальной или же недостаточно крепкой, он будет разбит.
Взгляд омеги стал блуждающим, тонкие белые ладони с бледно-синим рисунком вен, перестали мелко подрагивать. Шэлань медленно наклонился к нему и подцепил золотыми защитами для ногтей подбородок, заставляя Тэхёна поднять голову выше. Острые грани драгоценного металла больно впились в нежную кожу. Тэхён невольно поморщился. Лёгкая усмешка изогнула губы вице-Императора.
— Как думаешь, кто первым попытается занять место Благородного Супруга Мин во дворце, когда мы избавимся от Юнги? — Шэлань приподнял чётко подведённые чёрной тушью брови-стрелы и ещё сильнее вжал защиты в мягкое местечко под подбородком Тэхёна.
Тэхён покачал головой. Он понимал, к каким мыслям его пытается подтолкнуть Шэлань, но они казались ему слишком нереалистичными.
— Его Величество никогда не был благосклонен к Благородному Супругу Сун. Он не сможет занять место Благородного Супруга Мин ни в Дальнем дворце, ни в сердце Императора.
Шэлань тихо рассмеялся.
— У него трое детей. Неважно, как Его Величество относится к нему, дети и титул обяжут всех омег Дальнего дворца выказывать Благородному Супругу Сун должное уважение. Сейчас, когда над ним стоит Юнги, Анли во многом себя сдерживает. Он тих и покорен, но каким он станет, когда Благородный Супруг Мин исчезнет?
— Разве у Благородного Супруга Сун не мирный характер?
— Мирный? — Шэлань резко отпустил подбородок Тэхёна. Голова омеги метнулась в сторону. — У него трое детей! А скоро, если мы ничего не предпримем, будет четверо! Думаешь, он не воспользуется шансом возвыситься ради них? Положение ребёнка в императорской семье всегда зависело от омеги.
— Разве сын преступника может возвыситься? — резко спросил Тэхён. Эти вопросы были неуместны, отчего вице-Император нахмурился. Омега почти спорил с ним. Шэлань тяжело вздохнул и вернулся к дивану, опускаясь в него.
— Да, Анли сын преступника, а его дети, — вице-Император замолчал, всматриваясь в пространство над головой Тэхён. Его лицо приняло уставшее выражение. — И Четвёртый кронпринц Юн, и Пятый кронпринц Минли, и Четвёртый принц Цинси — все они теперь дети, запятнанные преступлением родственника их папы. Они никогда не смогут отмыться от этого.
— Тогда Благородный Супруг Сун тем более не сможет возвыситься, — уверенно заявил Тэхён.
— Упрямец, — покачал головой Шэлань. — Почему ты так думаешь?
— Потому что дети не позволят Его Величеству забыть о преступлении Чан Жунхая. Если кронпринцы хорошо покажут себя в обучении и Император захочет наградить их — министры напомнят ему о том, что они внуки преступника. Когда придёт время, и Четвёртого принца Цинси нужно будет выдавать замуж, найти хорошую партию для него будет сложно. Так зачем убивать его четвёртого ребёнка? Ведь если он родится, то станет лишь ещё одной болезненной точкой, на которую можно давить.
— В твоих словах много смысла, — Шэлань склонил голову и драгоценные камни в его короне засияли ещё ярче. — Но они довольно однобоки. Жизнь длинная, всё может измениться в один момент. Я хотел избавиться от Юнги с помощью Анли, но Чан Жунхай разрушил все мои планы. Теперь его титул Благородного Супруга, как застрявшая в моём горле кость! Раньше он был просто бесполезным, теперь я своими же руками сделал его опасным.
Вице-Император наклонился вперёд, приближая своё чуть бледное лицо к лицу Тэхёна. Омега напротив него выглядел оскорбительно спокойным. Чем дольше Шэлань на него смотрел тем яснее понимал, что возможно совершает ту же ошибку — делает нечто бесполезное и слабое, чем-то опасным. Но Благородного Господина Ким, в отличие от Анли, ещё можно было использовать. Вице-Император протянул руку и с силой сжал щёки Тэхёна, заставляя его поддаться вперёд, так, что между их лицами осталось не больше одного цуня.
— Поэтому я хочу, чтобы Анли больше не рожал детей! Это делает любого омегу в Дальнем дворце ещё более опасным.
— Вам достаточно будет только того, что Благородный Супруг Сун перестанет рожать? Или в будущем вы захотите убить других его детей? Не проще ли тогда сразу избавиться от обоих Благородных Супругов?
Пальцы, облачённые в металл, ещё сильнее сжались на щеках Тэхёна, царапая нежную кожу. Во взгляде вице-Императора мелькнула холодная ярость.
— Дерзко, — выдохнул он. — Очень дерзко!
Шэлань оттолкнул от себя Тэхёна. Омега глухо воскликнул и упал на пол. Его колени прорезала тупая боль, оставленные на лице от золотых защит царапины болезненно саднило. Тэхён вскинул не скрывающий раздражения взгляд на вице-Императора и замер. Образ Шэланя в мгновение растерял величественную непринуждённость и покровительственность человека, разговаривающего с тем, кто занимал намного меньшее положение, чем он. Вице-Император как будто на долю секунды позволил Тэхёну подняться на один с ним уровень, встать рядом, друг напротив друга, но только для того, чтобы Тэхён осознал свою ничтожность.
Когда омега смотрел на Шэланя снизу вверх, ему могло показаться, что стоит им встать вровень и он сможет победить, но это было не так. Тэхён был никем по сравнению с сыном клана Цзыли и вице-Императором всей Поднебесной.
«Если понимаешь, что противник сильней тебя, избегай столкновений».
Избегать столкновений.
Избегать.
Столкновений.
Царапины, оставленные вице-Императором на щеках Тэхёна, лишь самую малость напоминали ему боль от десятка пощёчин. Но всё-таки напоминали. Поднявшись с пола, Тэхён ровно, как и подобает перед вице-Императором, встал на колени и, вытянув вперёд руки, склонился в низком поклоне.
Он уже понял, что по какой-то причине вице-Император не желает смерти Благородному Супругу Сун. Ему лишь нужно на время вывести Чан Анли из игры, чтобы он, оказавшись третьим — после самого Шэланя и Вдовствующего вице-Императора — по старшинству омегой в гареме, не сумел занять место Юнги. Скорбь по погибшему сыну должна будет полностью отвлечь его от интриг Дальнего дворца.
Но его жизнь…
Возможно, вице-Император хотел использовать Чан Анли также, как сейчас он использует Тэхёна. Если он поможет Благородному Супругу Сун отомстить и накажет Юнги, Шэлань сможет одновременно избавиться от главного врага и получить ценного союзника. А это значит, что высокий титул, который он так опрометчиво помог Чан Анли получить, больше не будет представлять для него угрозы.
— Прошу прощения, Ваше Величество, — выдохнул Тэхён. — Я переступил границу. Позволил себе больше, чем разрешает моё жалкое положение.
— Стань наконец полезным, тогда возможно я прощу тебя, — Шэлань прошёлся по фигуре Тэхёна долгим взглядом. Омега не смел разогнуть спину, прижавшись лбом к чуть колючему ковру, застилающему пол залы. — Можешь подняться, когда твою голову посетят здравые идеи.
— Хорошо, — омега выпрямился и покорно кивнул. Солнце скрылось за облаками и Тэхёна накрыла тень. Он прикрыл глаза, в дрожащих ресницах запуталась злая слеза.
Взаимоотношения в гареме были похожи на колесо. Один омега всегда совершал толчок и запускал цепь необратимых событий, в которые затягивало весь Дальний дворец.
Чтобы одни смогли возвыситься, другие должны пасть.
Колесо вертелось и наложники — узники Дальнего дворца — из года в год сменяли друг друга на вершине. Сейчас колесо застыло, наткнувшись на камень, являющийся сильной привязанностью императора. На вершине — Юнги.
Партия, которую вице-Император собирался разыграть была до безумия проста: Тэхён, следуя уготованной ему роли, убирает камень и толкает колесо, Юнги опрокидывается вниз, Благородный Супруг Сун, сломленный горем потери, упускает момент и не удерживается на вершине. Других омег Дальнего дворца Шэлань не считал достаточно сильными. Они не вступали в бой и никогда не шли против него. Тэхён подумал о том, что возможно, их всех сдерживал Юнги и с его уходом они так же, как и Благородный Супруг Сун, станут опасными. Но вице-Императора, казалось, это совсем не волновало. Он ждал, когда Тэхён исполнит свою роль и по сверкающим в грозовых глазах молниям, было ясно — терпение его на исходе.
— Я знаю, как вы можете заставить Благородного Супруга Мин, навредить этому несчастному ребёнку, — Тэхён моргнул, первые секунды не веря, что прозвучавшие в напряжённой тишине слова произнёс он.
— Говори.
— Используйте Вей Жэньи, Ваше Величество, — губы Тэхёна шевелились, слова звенели, но он не чувствовал того, как произносил их. Они были слишком страшными, слишком жестокими и неправильными, чтобы принадлежать ему.
Вице-Император казалось тоже не ожидал, что Тэхён произнесёт именно это имя. Его тело до этого расслабленно покоящееся на диване, напряглось, в серых глазах заклубилась настороженность. Он подался вперёд. Тэхён отшатнулся. Ему казалось, не сделай он этого, Шэлань схватил бы его за грудки и хорошенько встряхнул. Но вице-Император лишь ещё сильнее сжал подлокотник дивана и спросил:
— Главного астронома?
— Именно, — Тэхён замолчал. Слова до этого лившиеся из него против его воли сейчас не хотели произноситься, застревая в горле колючими душащими комьями. Нужно говорить. Теперь он не имеет права молчать!
— Его Величество Император не суеверный человек, но вот Благородный Супруг Мин доверяет Вей Жэньи. Он считает его своим человеком, поэтому если тот придёт к нему и скажет, что видел предзнаменование, связанное с ребёнком Благородного Супруга Сун, Благородный Супруг Мин поверит ему. Тем более, если будет думать, что астроном пришёл к нему втайне перед тем, как сообщить радостную новость Его Величеству. Благородный Супруг Мин скорее всего запретит Вей Жэньи говорить о пророчестве Императору и сразу же начнёт действовать. Это позволит вам, Ваше Величество избавиться от ребёнка быстро и без лишнего шума.
— Откуда ты знаешь, что Юнги доверяет Вей Жэньи? — настороженность вице-Императора казалось достигла своего пика. Тэхён замер напряжённо пытаясь придумать, что же ему сказать. Рассказать правду значило подвергнуть опасности Дэмина. Но кого тогда? Кому он не сможет навредить своей ложью?
— Наложник Ки, — выдохнул Тэхён. — В день его смерти… Перед теми ужасными событиями нам удалось поговорить. Он рассказал мне историю бывшего хозяина дворца Скрытых глубин. Судьбы Супруга Ан и правда достойна сочувствия, — омега свёл брови и опустил голову. — Наложник Ки сказал, что именно Вей Жэньи разгадал причину болезни Вдовствующего вице-Императора и добавил, так мимоходом, но я запомнил, что думает, что предсказание о звезде Адаре было придумано с лёгкой руки Благородного Супруга Мин. Вот я и подумал, почему бы не ответить Юнги той же монетой?
— И какое же предзнаменование должны показать небеса главному астроному? — казалось, объяснения Тэхёна успокоили вице-Императора. Вид его стал более благодушным: напряжённо сведённые над переносицей брови наконец расслабились, жестокий блеск в глазах растворился в ярко-серой радужке.
По губам Тэхёна скользнула мимолётная улыбка облегчения. Он пожал плечами и, склонив голову, тихо произнёс:
— Думаю, главный астроном лучше знает, как сочинять подобные небылицы.
Шэлань рассмеялся.
— Хорошо, — кивнул он. — Ты молодец, Тэхён. Я надеюсь, ты понимаешь, что положение, которое я занимаю, не позволит мне заняться этой проблемой?
Тэхён больше не дрожал, в его голове, наконец, образовалась спасительная пустота.
— Я всё понимаю, Ваше Величество, — согласился он. — Не беспокойтесь об этом.
— Можешь подняться, — разрешил вице-Император. Дождавшись, пока Тэхён встанет с колен он продолжил. — Раз уж ты знаешь историю Супруга Ан, ты должен был обратить внимание на то, к чему могут приводить болезни очень важных людей? Как думаешь, главный астроном знал об этом?
Шэлань поднял бровь, проведя золотыми защитами по волосам. Тэхён прикусил губу и быстро кивнул:
— Я понял, о чём вы говорите, Ваше Величество.
***
Го — великое искусство Поднебесной, ничем не уступающее по важности каллиграфии или чайной церемонии. Игра стратегов и терпеливых наблюдателей. Чтобы побеждать в Го нужно предвидеть разные варианты развития событий и уметь самостоятельно создавать своё будущее, потому что проиграть партию можно любым ходом, даже последним.
Юнги никогда не умел играть в Го.
Он сидел на открытой террасе дворца Императорских пионов. С крыши каскадами спускалась цветущая глициния. Во всех кустах чирикали птички и стрекотали кузнечики. Недалеко от террасы раскинулся пруд с чистой голубой водой. Его безмятежную гладь украшали нимфеи с широкими ярко-зелёными листьями и пышными, покачивающимися на воде цветками. Весеннее солнце ласкало своими горячими лучами руки Юнги, выходящие из тени, которую бросала на него ширма.
— Вы неважно себя чувствуете, Ваше Высочество?
Юнги поднял голову, встречаясь взглядом с сидящим напротив него лекарем Хейн. Между ними на широком столе из красного дерева лежала доска для игры в Го, испещрённая множеством квадратов. Партия была в самом разгаре, но ни один из игроков, казалось, не был заинтересован в ней.
— Анемия из-за длительной кровопотери, — губы Юнги тронула горькая усмешка. — Вы же сами поставили мне этот диагноз, лекарь.
— Малокровие лечится, Ваше Высочество, — заметив, что его слова совсем не подбадривают поникшего Благородного Супруга, лекарь Хейн поддался вперёд. — Возможно вас утешит новость о том, что Его Величество с каждым днём становится всё более вспыльчивым? Думаю, где-то через месяц, это раздражение превратится в нечто совершенно иное.
Юнги нахмурился и опустил взгляд на доску. Ему нужно было сделать ход, но мысли омеги — путанные пылающие горькой безысходностью мысли — совершенно не хотели сосредоточиться на игре. Он бездумно передвинул один из белых блестящих камешков и поднял взгляд на лекаря.
— Гон, — на грани слышимости обронил Юнги. — Вы нашли лекарство для меня?
— Конечно, Ваше Высочество, — Хейн бросил быстрый взгляд на свой лекарьский коробок. — Я объясню вашим слугам, как правильно заваривать травы, которые я принёс. Думаю, месяца будет вполне достаточно, чтобы вызвать весенние дни.
Юнги улыбнулся и жестом подозвал к себе стоящего неподалёку Джу.
— Принеси награду.
***
Тэхён вышел из дворца Великого достоинства намного более спокойным, чем входил туда. То, чего он так боялся уже произошло и больше не имело никакого значения. В воздухе пахло цветами. Их сладкий запах кружил омеге голову. Тэхён встретился с собственным смазанным отражением в кованных кольцах ворот. Видимо, слуги и правда не жалели своих сил, когда начищали их. Омега подошёл ближе и, внимательно вглядываясь в блестящую медь, поправил чуть сбитый воротничок в виде узких лепестков из тёмно-коричневой парчи, вышитой яркими цветами. Он закреплялся отдельно от ципао вокруг шеи и служил дополнительным украшением. Дэмин говорил, что подобные воротнички напоминают ему большие ромашки, Тэхён же смеялся и сравнивал их с герберами. Лёгкие мысли чуть отвлекли омегу и он, покачав головой, огляделся.
Весна в этом году была прекрасна. Лазурь над головой окрасилась в нежные зеленовато-голубые тона, мягкие, обласканные солнцем облака лениво плыли по небу. Казалось их, как и всю живность во дворце, разморил зной, окутывавший сад Совершенства и Чистоты уже несколько дней. Послышался громкий, неприятно бьющий по ушам стрёкот — это сойки устроили очередную перепалку в растущих вдоль извилистых дорожек кустах магнолии.
— Весна прекрасна или сад Совершенства и Чистоты прекрасен весной? — сам себя спросил Тэхён. Казалось, останься он в Уху, первый зной и жаркое солнце не радовали бы его так сильно.
Тэхён запретил своим слугам сопровождать его во дворец Великого достоинства, поэтому сейчас, оставшись совсем один, был слегка дезориентирован. Он пошёл вперёд в сторону сада Бесконечной весны, с ярким внутренним удовлетворением отмечая, что страх встретить других омег Дальнего дворца и наткнуться на их оценивающие или неодобрительные взгляды, наконец, покинул его. Ветвистые тропинки привели Тэхёна к широко раскинувшему свои берега озеру Благословления, слева от которого лежал лабиринт Жёлтых цветов. Это был квадрат, состоящий из запутанных путей ярко-жёлтых кустарников. Все они вели либо к тупикам, либо к большому каменному павильону, находящемуся в центре.
Блуждать по лабиринту в одиночку было не самой лучшей идеей, но Тэхён все равно вступил в жёлтые заросли. В Дальнем дворце почти не существовало времени, когда он мог бы побыть наедине с собой. Звуки, окружающие омегу, мягко переплетались друг с другом: ветер шуршал тонкими ветвями цветущих кустарников, большие пчёлы кружились вокруг тяжёлых бутонов и громко удовлетворённо жужжали. Тэхён опасался вторгаться на их территорию, поэтому шёл в центре дорожки, держась подальше от цветов.
Может небеса были благосклонны к нему в этот день, а может судьба снова решила над ним подшутить, но омега минув все тупики сразу вышел к большому павильону. Белокаменная постройка стояла на высокой трёхступенчатой платформе. Её «летящая» крыша, украшенная золотыми фигурками божеств, покоилась на восьми толстых колоннах. В павильоне стояло три расправленных ширмы. Любой желающий мог укрыться в их тени от косых лучей солнца. Тэхён присмотрелся и заметил блуждающие за ширмами фигуры. Одна из них отстранилась от другой, поблекла и в следующую секунду омега увидел выходящего из-за тонкой перегородки главного евнуха Ли. Он пятился задом, низко склонившись, и не переставал что-то бормотать. Фигура, всё ещё скрытая ширмой, ответила ему и евнух, снова поклонившись, развернулся и поспешил спуститься вниз по ступеням.
Их взгляды встретились. Главный евнух Ли на секунду замер, а затем, растянув губы в услужливой улыбке, подошёл к Тэхёну.
— Благородный Господин Ким, — протянул он, взмахивая сжатой в руке красной метёлкой. Рукава его синего халата затрепетали. — Приветствую вас.
Он поклонился.
— В павильоне Его Величество? — спросил Тэхён, с интересом разглядывая мелькающие за ширмами фигуры.
— Да, господин, — евнух кивнул и тут же поправил чуть съехавшую на глаза конусовидную шляпу. — Но сейчас Его Величество занят государственными делами. Не могли бы вы прийти чуть позже.
— С каких пор павильон в лабиринте Жёлтых цветов превратился в Верховный кабинет? — усмехнулся Тэхён и, не дожидаясь ответа, обогнул евнуха, направляясь к высоким каменным ступеням. — Ничего страшного не случится, если я поприветствую Императора.
Тэхён, подхватил полы своего ципао и, отстукивая нефритовыми каблуками неровную дробь, взлетел вверх по лестнице. С каждым шагом фигуры за ширмой становились чётче и омега мог уже точно определить, где сидит император. Тэхён остановился, вглядываясь в движения альфы: Чонгук подался вперёд, упираясь локтями в подлокотники кресла и сцепляя ладони в замок.
— Если генерал Кхан не справится и Гуны продолжат нарушать наши границы, я отправлю на север тебя, — донеслось до Тэхёна. Голос был чуть усталым, но, несомненно, принадлежал Его Величеству.
Фигура напротив императора была незнакомой. Она лишь чуть склонила голову и произнесла:
— Если Ваше Величество считает, что это необходимо, я подчинюсь вашему приказу.
Главный евнух подбежал к Тэхёну и, попросив подождать, скрылся за ширмой.
— Ваше Величество, Благородный Господин Ким здесь. Он просит разрешения поприветствовать вас, — сообщил Ли.
Тэхён не услышал ответ императора, но в следующее мгновение евнух выглянул из-за ширмы и кивнул ему. Омега чуть нервно провёл ладонями по шёлку своего ципао и, придав лицу приветливо-спокойное выражение, двинулся вперёд.
Император сидел в широком кресле с низкой спинкой. Его коса была перекинута через плечо. По груди вниз спускались длинные бусы из зелёного нефрита. Они были очень похожи на те, которые омега уже видел сегодня на вице-Императоре. Чонгук окинул его долгим внимательным взглядом, а затем его губы растянула уже знакомая улыбка — море снисходительности и капля любопытства. Тэхён не смог удержаться и улыбнулся альфе в ответ.
— Приветствую, Ваше Величество, — омега поклонился, приложив руку к цветочному воротничку. Боковым зрением Тэхён заметил, что собеседник императора, сидя напротив Чонгука и оттого немного ближе к самому Тэхёну, не сводил с него глаз. Альфа так холодно-беззастенчиво его разглядывал, что это невольно заставляло насторожиться. В Тэхёне вспыхнул несправедливый стыд. Улыбка стала натянутой.
Незнакомец был уже не юноша — высокий складно сложенный альфа, лет тридцати пяти, не меньше, с непривычно тяжёлым взглядом. На нём был официальный наряд чиновника, а вышитый на груди Цинлин, ясно говорил о военном ранге альфы. Тэхён с удивлением подумал, что ни у кого не видел таких широких плеч. Кожа у незнакомца была смуглой, лицо, словно состояло из отдельных крупных частей: высокий лоб, орлиный тонкий нос над ярким ртом и широко расставленные глаза. Взгляд его был оценивающий и острый. Тэхён чувствовал его фантомными касаниями по всему телу. Он отвёл глаза и снова посмотрел на императора. Чонгук оставался абсолютно спокойным. Казалось, его их пристальное изучение друг друга даже позабавило.
— Это один из моих лучших генералов — Чон Хосок, — император указал на черноглазого незнакомца.
Тэхён моргнул. Чон Хосок? Он почти сразу понял, с кем у него ассоциируется это имя. Омега склонил голову вбок, ещё внимательнее осматривая альфу. Они не были похожи с Юнги, как две капли воды, но в чём-то — то ли в повороте головы, то ли в пронзительности взгляда и манере держать себя — угадывалось их родство.
Его Величество повернулся к Чон Хосоку и альфа наконец отвёл от Тэхёна глаза. Омега облегчённо опустил плечи — он даже не заметил, как они были напряжены.
— А это мой Благородный Господин Ким, — Чонгук протянул к Тэхёну руку и омега, не медля ни секунды, подошёл к императору и вложил свою ладонь в его. Под кожу проникло мягкое трепетное тепло. Оно распространилось от пальцев вверх покалывающими искорками. Тэхён сделал ещё один маленький шажок к альфе, коснувшись ногами его колен. — Прелестное создание, не так ли? — заметил Чонгук, не отводя взгляда от омеги. Император выглядел безумно чем-то довольным. Он словно хвастался Тэхёном.
— Только слепец стал бы спорить с вами, Ваше Величество, но разве в этих глазах не блестит знакомое нам обоим упрямство?
— Ты прав, — Чонгук потянул Тэхёна на себя и усадил на свои колени. Омега удивленно моргнул. — Наверное, поэтому я так им дорожу.
Генерал Чон заметно помрачнел. Он ещё раз окинул Тэхёна оценивающим взглядом и, словно соглашаясь с чем-то, кивнул.
— Я понял, о чём вы говорите, Ваше Величество.
Тэхён чуть вздрогнул, тут же поймав на себе вопросительный взгляд императора. Рука Чонгука, обнимающая омегу за талию, поднялась вверх и бережно огладила спину.
— Всё хорошо, — прошептал Тэхён.
— Раз ты всё понял, можешь оставить нас, — приказал император, ещё сильнее сжимая омегу в своих руках. Генерал Чон резко поднялся и, скупо кивнув, покинул павильон. Тэхён прикусил губу. Чон Хосок исчез слишком внезапно. Омега замер, вслушиваясь в отдаляющиеся от них ровные шаги. Он был уверен только, что между Его Величеством и генералом произошла завуалированная, но важная беседа. Тэхён мог бы пропустить этот момент, если бы сегодня он сам не стал участником подобного разговора с хозяином Дальнего дворца.
— Ты продолжаешь дрожать, — дыхание Чонгука опалило шею омеги. Император коснулся ладонью одного из лепестков на воротнике Тэхёна, поднял руку выше и провёл кончиками пальцев по белой коже омеги, чувствуя, как над острым взмахом ключицы заполошно бьётся пульс. — Если ты так смущаешься, то зачем зашёл сюда? Ты знал, что я не один.
Во взгляде Тэхёна промелькнула растерянность. Он несколько секунд молча вглядывался в спокойное лицо императора, а затем улыбнулся. Его Величество списал его излишнюю нервозность на робость и страх из-за присутствия незнакомого альфы. Хорошо. Пусть думает так. Чем невинней он будет выглядеть в глазах императора, тем меньше подозрений на себя навлечёт.
— Я раньше не бывал в подобных ситуациях, поэтому не знал, что буду так смущён, — улыбка омеги стала ещё мягче. — Мне жаль.
— Ты просто прелесть, — Чонгук засмеялся. Омега покачал головой и жемчужные серьги в его ушах весело заблестели. — Я рад, что ты носишь мои подарки.
— Как я мог не надеть их. Они прекрасно подошли к моему ципао. — Тэхён прижался к императору, обвив его шею руками. Он был рад тому, что Его Величество не стал упоминать о его встрече с иностранцем в коллекционном зале. — Спасибо вам.
Чонгук улыбнулся, его тёмные глаза чуть посветлели. По ширме пробежали тени — это неподвижная фигура главного евнуха Ли отчего-то пришла в движение. Тэхён хотел обернуться и посмотреть, чем он занимается, но император повернул его голову к себе и заставил наклониться. Губы альфы коснулись его, затягивая омегу в мягкий аккуратный поцелуй. Тэхён тихо застонал. Он провёл кончиками пальцев по загривку альфы, чувствуя, как жар, исходящий от тела Чонгука, перекидывается на него.
— Ваше Величество, вы пригласите меня к себе сегодня? — спросил Тэхён, нежно потираясь своим носом о нос альфы. Ладони омеги прошлись от плеч императора к шее и обожгли её холодом защит для ногтей. Чонгук отстранился.
— Нет.
— Почему? — спросил омега, тут же обиженно сводя брови над переносицей.
— Хочешь сохранить мир с соседями — не пересекай границ. Хочешь сохранить дружбу — не нарушай договорённостей, — ответил альфа.
Тэхён опустил голову и украдкой поглядел на него из-под ресниц:
— Я совсем забыл о том, что сегодня четверг, — пробормотал он, скосив блестящие глаза в сторону. — Впрочем, — обронил омега, возвращая взгляд к альфе. — Вы всё-таки придёте во дворец Лунного сияния. Жаль, что не ко мне.
Тэхён обиженно надул губы, но глаза его смеялись.
— Не будь таким жадным.
— Буду, — выдохнул Тэхён, быстро целуя Чонгука в щёку. Его охватил лёгкий и радостный, абсолютно весенний, настрой. Омега втянул в себя густеющий запах шафрановых чернил и, наклонившись ближе к императору, спросил. — Вы ведь свободны сейчас? Почему бы нам не провести время вместе?
Чонгук откинулся на спинку кресла и внимательно оглядел омегу на своих коленях.
— Кто тебе сказал, что я свободен? — спросил император, проведя рукой по волосам Тэхёна. Заколки в его причёске весело блестели, привлекая к себе внимание.
Омега огляделся.
— Мы же не в Верховном кабинете, а значит вы не заняты государственными делами, — Тэхён снова очаровательно улыбнулся. Взгляд императора потеплел. Омега подумал, что возможно его улыбка для Чонгука тоже немного особенная. — Ваше Величество, — выдохнул он, проведя пальчиками по вышивке на плечах альфы. — Мы можем погулять в садах.
Чонгук покачал головой.
— Я занят, — отрезал он. — Я и так задержался.
Тэхён тяжело вздохнул и, смирившись с отказом, не стал настаивать. Он послушно поднялся на ноги, тут же принявшись расправлять складки на ципао. Чонгук тоже встал с кресла.
— Не грусти, — заметив, что улыбка исчезла с лица омеги произнёс император. Он подошёл к Тэхёну и обхватил ладонями его лицо, огладив большими пальцами щеки. Омега почувствовал, как кожу от прикосновений альфы начинает припекать румянец.
— Хорошо, — кивнул он. — Я не буду грустить, но только, если вы ответите на мой вопрос.
Чонгук засмеялся.
— Ты снова ставишь мне условия.
— Я лишь молю Ваше Величество о небольшом утешении, — брови Тэхёна снова сошлись над переносицей.
— Хорошо, хорошо, — император поднял ладони выше и попытался разгладить грустную впадинку между бровей омеги. — Задавай свой вопрос.
— Я понимаю почему вы выбираете сегодня не меня, — Тэхён замолчал и опустил голову. В его голове звучали слова императора: хочешь сохранить дружбу — не нарушай договорённостей. Почти все обитатели Дальнего дворца знали, что вот уже на протяжении нескольких месяцев каждый четверг император проводит с Супругом Пак. Если бы Его Величество предпочёл провести эту ночь с Тэхёном, Чимина бы это задело и вполне возможно их хорошие отношения дали бы трещину. Знал ли Чонгук, как важна для Тэхёна поддержка Чимина? Заботился ли он о нём? Или просто предпочитал не его? Омега поднял голову и заглянул альфе в глаза. — Ответьте мне честно, вы хотели бы остаться со мной? И днём, и ночью.
Руки императора опустились вниз, к шее омеги. Тэхён был уверен, Чонгук чувствовал, как сходит с сума его сердце. Между ними повисла тяжёлая тишина. Секунды шли и омега всё сильнее жалел о заданном вопросе. Цветущие кусты и свежая трава вдруг показались Тэхёну истоптанными потрёпанными и оборванными. Солнце стало слишком агрессивным, било по глазам и заставляло щуриться. Чонгук так и не убрал от шеи омеги руки и Тэхёну приходилось сдерживать в себе желание сделать шаг назад и оборвать эти прикосновения. Он бы хотел оставаться сдержанным и равнодушным, но сердце не зависимо от его воли мучительно колотилось и каждый удар звучал, как набат: «Не говори! Не говори! Не смей говорить, что пренебрегаешь мной!»
Устав от тишины Тэхён поднял взгляд на императора. Чонгук хмыкнул.
— Даже актеры, играющие оперу не способны на столь яркое проявление негодования. Я ещё ничего не успел ответить, а ты уже разозлён, — заметил альфа.
— Зря я спросил вас об этом, — выдохнул омега и, наконец, сделал шаг назад. Мучительное прикосновение, наконец, оборвалось.
— И вовсе не зря, — серьёзно сказал альфа. — Я бы с удовольствием провёл с тобой эту ночь, — взгляд императора потемнел, стал испытывающим и тяжёлым. — Думаю, я могу позволить тебе самому решить. Прийти ли мне сегодня во дворец Лунного сияния или пригласить тебя к себе?
Не давая себе и секунды на то, чтобы передумать Тэхён ответил:
— Не к лицу Вашему Величеству нарушать договорённостей. Ночь четверга вы должны провести в главных спальнях дворца Лунного сияния. Вас там будут с нетерпением ждать.
Тэхён не привык так легко отдавать то, что сам хотел получить. Но иногда стоило пожертвовать малым, чтобы суметь сохранить большее.
— Хорошо. — Чонгук, казалось, был удовлетворён его благоразумностью. Он склонился над омегой и нежно поцеловал Тэхёна в лоб. — Ты молодец.
Император ушёл, а Тэхён остался абсолютно один в белокаменном павильоне в центре большого жёлтого лабиринта. Он сел в широкое кресло, спрятавшись от жаркого солнца в тени, отбрасываемой ширмой. Вокруг него всё ещё витал запах шафрановых чернил. Наслаждаться одиночеством было тяжело, но он старался. Ему нужно было научиться наслаждаться одиночеством. Если Тэхён не сумеет сделать одиночество своим другом, оно станет его врагом и погубит омегу.
Природа продолжала жить. Сойка, пробудившись от дремоты где-то в лабиринте жимолости и жёлтых цветов, издала одну робкую, мелодичную ноту и снова умолкла, словно передумав. Тэхён запрокинул голову, вглядываясь в мраморные разводы на белокаменном потолке. Они переливались разными цветами от бежевого до голубого.
Омега просидел в павильоне до глубокого вечера. Он не хотел видеть, как император входит в дворец Лунного сияния и вместе с Чимином скрывается в главных покоях. В мыслях Тэхён словно мантру раз за разом прокручивал слова своего отца:
«Силён только тот человек, который способен контролировать свои чувства». 
