Встретимся в саду сновидений

      Кабинет целителя Кэролайн Маллиган был таким же ненормально светлым и чистым, как любой другой кабинет целителя. Здесь так же пахло лекарственными зельями, и в дальнем от пациента углу стоял небольшой стеллаж с папками, бутылочками и справочниками. Единственным отличием этого кабинета от остальных было наличие небольшого диванчика такого же лимонного цвета, как рабочие мантии целителей. И цитрусовый запах горящих свечей, который жутко раздражал обоняние.       Сириус никогда не испытывал особой симпатии к больницам. Он гордился своим крепким иммунитетом и высоким болевым порогом. В школьные годы Сириус попадал в Больничное крыло лишь в том случае, если уже не мог отвечать за перемещение собственного тела. Свои боевые раны он предпочитал лечить сам или позволял это Лили в те дни, когда не успевал вовремя спрятать рану от глаз молодой миссис Поттер. С Лили он научился опускать щиты напускной бравады и позволял себе демонстрировать слабость, что было недопустимо для воспитанника семьи Блэк. Но ни одному целителю не удалось добиться от него хотя бы сотой доли того доверия, которым он одарил Лили. Даже к мадам Помфри он испытывал легкое непринятие, что не мешало Сириусу искренне уважать эту женщину. В отношении Кэролайн Маллиган он не мог сказать того же.       Сириус проникся к своему назначенному целителю неприязнью еще до первой личной встречи. Корнелиус Фадж четверть часа потратил на убеждение Блэка в том, что миссис Маллиган самый лучший целитель в своей сфере, что она помогала и продолжает помогать мракоборцам, которые сталкиваются с поистине кошмарными вещами на своей работе. Затем к расхваливанию Маллиган присоединился Главный Целитель больницы Святого Мунго. Сириусу как-никогда хотелось продемонстрировать свое красноречие и послать как можно дальше этих двоих, а так же их желание запихнуть его в отделение для душевнобольных или помешанных. Блэка остановило осознание того, что от него ожидают чего-то подобного. И если он не согласится на добровольное лечение, его насильно запрут в палате для буйных психопатов.       Таким образом Сириус вскоре познакомился с Кэролайн Маллиган. Это была маленькая, сморщенная женщина в возрасте сорока или шестидесяти лет. Сириус затруднялся с вычислениями. В молодости она, вероятно, была либо невероятно хороша собой, либо уродлива. Оба этих варианта могли объяснить ее любовь к элитной косметике и всевозможным омолаживающим кремам и зельям, которые она старательно прятала в ящике своего рабочего стола. От их запаха Сириусу постоянно хотелось чихать. При первой встрече миссис Маллиган старательно улыбалась, угодливо хихикала над угрюмыми ответами Блэка, ошибочно принимая их за остроумные шутки, хлопала ресницами и заискивающе улыбалась. На второй их встрече косметика на ее лице стала ярче, а вырез на блузке под рабочей мантией глубже. Неприязнь Сириуса переросла в презрение и разочарование.       Кое-что полезное в их еженедельных сеансах все-таки было. Например, выписанные лекарства от частых головных болей, укрепляющие зелья и даже советы о правильном питании, поскольку организму, отвыкшему от нормальной пищи, нужно было привыкать ко всему постепенно. Правда Сириус все равно игнорировал большую часть настойчивых указаний и не торопился рассказывать о любых других возможных проблемах с физическим здоровьем.       С психологической помощью и социальной адаптацией все обстояло в сто раз хуже. Потому что Сириус предпочитал молчать и не был намерен раскрывать душу перед какой-то малознакомой женщиной. Сначала Кэролайн это принимала и даже пыталась демонстрировать понимание этого недоверия. Она смеялась и утверждала, что скоро они подружатся и общаться станет гораздо легче. Сириус тогда громко расхохотался над ее искренней убежденностью и категорично заявил, что от него она не услышит ни одной детали о его жизни даже через сотню лет. Тогда Кэролайн снисходительно ему улыбнулась и до сих пор считала, что сможет разговорить его.       И вот май подходил к концу. Сириус привычно восседал на диване с самым незаинтересованным видом, медленно покачивал ногой и мысленно отсчитывал секунды до конца сеанса. Кэролайн Маллиган расположилась на стуле напротив. Между ними было только пустое пространство, призванное убедить пациента в том, что между ним и его целителем нет никаких преград и секретов. На столе за спиной Маллиган лежала раскрытая папка с описанием всех их встреч, выявленными проблемами и курсом лечения. Сириус примерно представлял себе список психологических заболеваний, вроде паранойи, синдрома гиперактивности, больше присущего подросткам, недоверия, беспричинной тревожности, бессонницы и набором прочих вещей, необходимых любому безумцу.       — Итак, мистер Блэк, — с тяжелым вздохом Кэролайн все-таки нарушила их получасовое молчание. — Как прошла ваша неделя?       — Как обычно, — скупо обронил Сириус.       — Вот как! — дернув уголком губ, хмыкнула женщина. — Может, вы хотите рассказать, что заставило вас устроить драку с Северусом Снейпом, преподающим зельеварение в школе Хогвартс? Если подобное для вас обычное явление, то это повод для беспокойства, — с торжествующим блеском в глазах и самой располагающей улыбкой проворковала она.       — Не знал, что у вас начали заканчиваться поводы, Кэри, — жестко усмехнулся Сириус, нарочно растягивая гласные в искаженном имени. — Неужели вы теперь подбираете сплетни? До чего же дерзко! Или это отчаяние? — добродушно прибавил он, но язвительный изгиб губ не позволял обмануться. Миссис Маллиган непроизвольно передернула плечами.       — Боюсь, мистер Блэк, отчаяние самое подходящее слово, — откинувшись на спинку стула с обреченным видом признала женщина. — Мне доводилось работать с разными людьми. С мракоборцами, которые видели такие вещи, которые могут сломить даже такого стойкого человека, как вы. С людьми, потерявшими своих соулмейтов или же всех близких. И даже с некоторыми из заключенных Азкабана. Но вы, Блэк, самый непробиваемый тип из всех. Почему вы так страшитесь рассказать хоть что-то? Признать слабость и попросить о помощи вовсе не трусость, Сириус. Это храбрость и благоразумие! Проявите хотя бы каплю доверия к человечеству, и вы удивитесь тому, как много оно может предложить вам в ответ, — увещевала целительница таким тоном, каким непослушного ребенка уговаривают лечь спать.       — Проявить доверие? — склонив голову к плечу, с легким непониманием переспросил Сириус. Маллиган, попавшись на его уловку, заискивающе улыбнулась и наклонилась вперед, принявшись вещать что-то о пользе доверия. — И это работает? — подняв брови, весело спросил Блэк, перебивая подготовленную пафосную речь. — Вы говорите заученные слова из учебников по развитию ораторского мастерства, и пациенты проникаются уважением к вашим мыслям? Они вдруг осознают, что могут поделиться с вами всем. Ведь вы такой умный человек, у вас такие богатые философские размышления, что вы не сможете не понять того, что поедает человеческую душу изнутри. Или все дело в улыбке, за которой вы скрываете свою лживую натуру? Люди действительно на это покупаются? Если да, то я предпочту и дальше избегать откровений с человечеством. Очевидно, оно само толком не знает, кому стоит верить.       — Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, мистер Блэк, — заметно напрягшись, покачала головой Маллиган. — Поймите, я лишь делюсь с вами своим мнением. Вы не обязаны его принимать и разделять мои взгляды. И если вы не готовы к разговору, вам вовсе не нужно заставлять себя. Я подожду столько, сколько потребуется, и выслушаю все, чем вы захотите поделиться. Я здесь для того, чтобы помочь вам, а не навредить, — с натянутой улыбкой попыталась извернуться целительница. Сириус неспешно наклонился вперед, сохраняя в каждом движении как можно больше элегантности.       — Думаю, мне хотелось бы кое о чем поговорить, Кэри, — растягивая губы в хищном оскале, низко и напевно признался Сириус. Во взгляде его собеседницы мелькнул триумф, и она ободряюще улыбнулась ему. — Это непростая тема, и мне немного неловко ее обсуждать. Я никогда не говорил о подобном вслух. Вы ведь никому не расскажете, верно? — ласково взяв женщину за руку, с застенчивым видом проговорил Блэк. Получив обещания сохранить эту беседу втайне, Сириус с охотничьим азартом погнал добычу в тупик. — Я на самом деле не особо внимательный или наблюдательный человек. Но кое-что я все-таки способен заметить. Еще больше мне рассказывают запахи. Видите ли, я могу воспринимать мир так же, как звери, даже в человеческом облике. А звери умеют распознавать эмоции людей, а так же магию, но последнее сейчас не имеет значения. — Маллиган почувствовала первые признаки опасности слишком поздно. Сириус крепче сжал пальцы на ее руке и наклонился еще ниже к своей жертве. — Вынужден признать, мне понадобилось взглянуть на вас трижды, чтобы понять, какая вы лицемерная и эгоистичная тварь. Вы стали целителем не из-за альтруистических порывов, как говорите всем вокруг. Вам плевать на людей и на то, что с ними будет после вашего курса лечения. Семнадцать из пятидесяти последних ваших подопечных покончили с собой через несколько месяцев после последнего сеанса, пятнадцать продержались больше года, еще семеро лишились рассудка. Но все они считались психологически уравновешенными и стабильными. На самом деле вы терпеть не можете больных, детей и стариков, а так же презираете тех, чей образ мысли отличается от общепринятого, и в своей голове вешаете им ярлык сумасшедшего без попыток понять. Признайте хотя бы сейчас: работа целителя никогда не была пределом ваших мечтаний. Голод вашего тщеславия могли бы утолить лишь всемирная слава и признание. Но вы не слишком умны для того, чтобы придумать хоть что-то лучшее, чем прочитать парочку учебников по саморазвитию. У вас нет ни денег, ни влиятельности, ни полезных связей для получения престижной должности в Министерстве магии. А сил на борьбу с собственной ленью и соперниками вам хватило лишь для того, чтобы без высоких баллов попасть на место стажера в этой больнице. Вы ненавидите своего мужа, но еще больше ненавидите свою жизнь. Трахаетесь со своим начальником, из-за чего по-прежнему занимаете свое место и считаетесь лучшим специалистом. Но готовы переспать с кем угодно, если это принесет вам личную выгоду. Иначе вы не пытались бы соблазнить меня — что довольно глупо и предсказуемо, — с самой первой встречи.       Сириус упивался тем ужасом, который плескался во взгляде его слушательницы. Маллиган очень старалась разбить этот монолог постоянным повторением его фамилии и просьбами прекратить и замолчать. Но Сириус умел охотиться. Он наслаждался каждым мгновением, даже если это требовало неподвижности и выжидания. И страх загнанной добычи, осознавшей свое безвыходное положение, умиротворял его внутреннего зверя и вызывал нестерпимое желание поиграться с еще живым трофеем.       Плавно поднявшись со своего места, Сириус бросил взгляд в сторону часов. До конца сеанса оставалось несколько минут. Маллиган инстинктивно дернулась назад, вжимаясь спиной в свой стул. Она была зла на него и хотела мести, но так же была напугана и пыталась понять, как много еще он знает. Ведь Блэк на самом деле даже не намекнул на главные тайны своей целительницы. Сириус присел на корточки рядом с ее стулом и, протянув руку вперед, ласково провел пальцами по морщинистой щеке.       — Ну же, не стоит так трястись над своими секретами, кролик Кэри, — с неприятной ухмылкой проурчал Сириус. — Доверься человечеству, и оно может удивить тебя в ответ. Это же ваши слова, не так ли? Признание в своих грехах не слабость и не трусость. Кто-то может восхититься таким бесстрашием и готовностью к откровениям, — накручивая на палец блондинистую прядь, заметил он. Женщина, едва сдерживая дрожь в губах и теле, умоляюще попросила его замолчать и никому ничего не рассказывать. Она была готова сползти на пол и упасть на колени, но Сириус сидел слишком близко, мешая этому плану. — Значит, вы не готовы последовать собственному совету? Разве вы не доверяете людям? — притворно изумился Сириус, получив вполне предсказуемый слезливый ответ. Блэк с силой сжал пальцы на подбородке женщины и максимально приблизил ее лицо к своему. — Тогда больше не смей говорить мне о доверии, кролик! Если ты еще хоть раз попытаешься вытащить из меня какие-то ответы при помощи проклятых сплетен, я вырву твой язык и скормлю его тебе. Мы поняли друг друга? — грубо, резко и негромко проговорил Блэк. Маллиган поверила каждому его слову и поспешно закивала. — Хорошая девочка! — ухмыльнулся Сириус и, к еще большему ужасу женщины, быстро поцеловал ее в висок, а затем выпрямился. — До следующей встречи, Кэри! — подмигнул он прежде, чем покинуть кабинет. И в царящей тишине это прозвучало как-никогда зловеще. Сириус был чрезвычайно доволен собой и достигнутым результатом, отмахнувшись от мыслей о том, что теперь ему точно подготовят койку в отделе для буйных пациентов.

***

      Лето подкралось так же незаметно, как это происходило в школьные годы. Сириус успешно продолжал делать вид, что его мотоцикл нуждается в срочном ремонте. Гарри, Гермиона и Рон навещали его с той же регулярностью, с какой посещали уроки, что несколько забавляло. Сириус продолжал знакомиться с другими учениками и очень старался держать всякие резкости при себе. За прошедшее время Блэк успел перезнакомиться с игроками сборных всех четырех факультетов, а так же почти со всеми гриффиндорцами и третьекурсниками. Блэку в целом казалось, что он знаком с гораздо большим числом студентов, если не со всеми. И когда он поделился своими наблюдениями с Римусом, тот даже бровью не повел. Словно в желании подростков пообщаться с самым разыскиваемым преступником — пускай и оправданным — не было ничего удивительного. Возможно, не было. На данный момент Сириус не совсем понимал людей, чтобы судить о правильности их желаний и поступков.       Приблизился финальный матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Когда Сириус все-таки поддался какому-то странному импульсу и встретился с профессором МакГонагалл в ее кабинете, то к своему величайшему непониманию получил приглашение посмотреть матч. В тот момент было бы наиболее разумно вежливо отказаться. Но Сириус крайне не любил разумные поступки и на самом деле желал вновь посмотреть на игру. В прошлый раз это желание не привело ни к чему хорошему, и ему стоило вспомнить об этом гораздо раньше. В этот раз Сириус просто застыл у края трибун и медленно погружался в панику.       Людей было слишком много. Они проходили мимо, удивленно глазели на него и иногда здоровались, улыбались ему, даже предпринимали отважные попытки втянуть его в бессмысленный разговор о предстоящей игре. Голосов тоже было много. Они сливались в один гудящий поток, из которого иногда выделялись более резкие восклицания и взрывы хохота. Сириус забыл о том, какие проблемы мог доставлять острый слух. В образе собаки контролировать все это было гораздо проще или просто привычнее. Еще были воспоминания о тех редких матчах, когда он сам был лишь зрителем. Это всегда были волнительные мгновения, и Сириус знал, что поведение студентов более, чем нормально.       Но паника не подчинялась логике и какому-либо контролю. Она ласково обнимала за плечи и шептала о том, что в этой толпе, в царящем вокруг шуме и в какофонии чужих разнообразных эмоций легко потеряться, что опасность прячется среди всего этого, а он даже не сможет этого почувствовать. И Сириус окунался в веру этому шепоту, захлебывался своей беспомощностью и отчаянно осматривался вокруг, пытаясь зацепиться хоть за что-то.       Он был на грани между человеческим разумом и звериными инстинктами, когда его окликнул знакомый низкий голос, с обладателем которого Блэк не так давно подрался. Сириус медленно обернулся в сторону источника голоса, сосредотачивая все свое внимание на фигуре зельевара. В этот раз его мрачный образ разбавлял серебристо-зеленый шарф, и для Снейпа это уже было необычайно ярко. Сириус выдохнул с невольным облегчением, когда почувствовал, что может нормально дышать.       — Люпин уже наверху, — бесстрастно сообщил Снейп, скользнув по Блэку внимательным взглядом. Сириус подозрительно прищурился, так и не услышав ничего оскорбительного. А ведь сейчас был такой простор для язвительного остроумия. Сложно было придумать более подходящий момент для унижения своего врага. — Тебя за ручку отвести, Блэк? — выгнув бровь, ехидно поинтересовался Снейп. Но и это не прозвучало настолько злобно, как должно было.       Решив не дожидаться реакции на свое необычное поведение, зельевар настойчиво пихнул его в сторону лестницы. Сириус, все еще пребывая в некотором шоке, послушно сдвинулся с места. Все это было необычайно странно и необъяснимо. Блэк даже начал сомневаться в том, что это на самом деле происходит. Может, это крайне правдоподобная галлюцинация, а он на самом деле все еще наслаждается отпуском в Азкабане.       — У тебя сегодня острая нехватка яда в организме? — наконец-то собравшись с мыслями, с неподдельным интересом спросил Сириус.       — А у тебя перенасыщенность идиотизмом, — мгновенно отреагировал Снейп, поднимающийся по лестнице следом за ним. — Но ты почему-то до сих пор жив, — пробормотал он себе под нос, будто на самом деле был озадачен этим явлением. Сириус начал подозревать, что ударил школьного недруга слишком сильно.       — Ты обращался к мадам Помфри после нашей драки? Кажется, я выбил из тебя всю змеиность. Это может сказаться на твоем здоровье и здравомыслии окружающих, — на всякий случай указал Блэк. Ему очень не хотелось получить обвинения в нанесении тяжких телесных повреждений.       — Не льсти себе, Блэк. Ты дерешься как пятилетняя девчонка, — скривив губы, уже более недобро выплюнул Снейп.       — Ты, должно быть, никогда не дрался с пятилетними девчонками, — со смешком отметил Сириус и, еще больше озадачив зельевара широкой улыбкой, ускорил шаг.       Осмотрев снующих туда-сюда людей, Сириус быстро отыскал взглядом Люпина. Профессор Защиты от Темных искусств вел какую-то увлекательную беседу с профессором Синистрой. Пробираясь к другу, Сириус машинально отвечал на приветствия других преподавателей равнодушной улыбкой и старался не затягивать разговоры. Добравшись до цели, он обаятельно улыбнулся преподавателю астрономии, схватил Люпина за локоть и увел в сторону, избегая любых лишних ушей, насколько это вообще было возможно. Римус растерянно нахмурился, насторожился, взглянув на лицо друга, и даже не попытался сопротивляться.       — Лунатик, у нас беда! — без долгих расшаркиваний сообщил Сириус. — Нюниус, кажется, сломался!       — Сломался? — моргнув, переспросил Римус и весь как-то расслабился. — Люди не могут сломаться, Бродяга. Они не вещи! — нравоучительно продекламировал он, как будто это действительно имело значение. Сириус нетерпеливо отмахнулся от этих поправок.       — Значит, его подменили, или заколдовали, или… — Начал было перечислять Блэк, но Люпин спокойно прервал его вопросом о том, что случилось на этот раз. — Ничего! — с некоторым отчаянием прошептал в ответ Сириус с самым мрачным видом. — Он как будто разучился язвить. Посмотри на него: никакой ненависти, никакого полного злобы взгляда и никакой жажды убийства. Пока мы шли рядом, он не произнес ни единого настоящего оскорбления в мой адрес… — Сириус резко осекся, заметив искорки смеха в золотистых глазах своего слушателя. — Ты полагаешь, что это смешно? — недовольно насупился Блэк. — Нюньчик задумал какую-то пакость или это вообще не он, а ты тут веселишься, — обвиняюще проворчал он, пихнув уже открыто улыбающегося друга в бок.       — Только ты можешь увидеть проблему в отсутствии оскорблений, — покачал головой Римус, безуспешно пытаясь сохранить серьезный вид.       — Чудесно! Продолжай смеяться, дружище. А наш старый, злобный Нюниус наверное лежит связанный в каком-нибудь гнилом подвале и захлебывается собственным ядом, — возмущенно прошептал Сириус, пытаясь воззвать к совести и чрезмерной доброте оборотня. — Неужели тебя это совсем не беспокоит?       — Я знаю, почему Северус так себя ведет. Меня больше удивляет то, что возможная смерть или подмена Снейпа беспокоит тебя, — примирительным тоном отозвался Люпин, внимательно всматриваясь в Блэка.       Сириус сердито поджал губы, скрестив руки на груди. Их окликнула профессор МакГонагалл, приглашая занять свои места. При этом вид у нее был крайне подозрительный, будто она считала, что два ее бывших студента были обязаны затеять какую-то шалость, обсуждением которой сейчас занимались.       — Когда выяснится, что это, — Сириус ткнул пальцем в сторону зельевара, беседующего с профессором Стебль, — тайный агент Волан-де-Морта, а труп настоящего Снейпа давно преспокойно гниет в земле, беспокоиться будет уже поздно. Возможно, даже некому, — убежденно заявил Блэк, тем самым ставя жирную точку, больше похожую на кляксу, в этом разговоре.       — Перестань драматизировать! — потерев переносицу, с обреченным вздохом попросил Римус. Сириус многозначительно хмыкнул и двинулся в сторону толпы гриффиндорцев. — Куда ты собрался? — нахмурившись, крикнул ему вслед Люпин.       — Я ведь не преподаватель, Лунатик, — не оборачиваясь, весело отозвался Сириус. — Мне можно выбирать любимчиков. Так что: гриффиндорские львы лучшие игроки! — Он победоносно вскинул кулак вверх и, бросив быстрый взгляд назад, увидел улыбки на лицах почти всех профессоров.       Уходя, Сириус заметил, что Снейп двинулся к своим студентам. Среди гриффиндорских болельщиков слизеринцы выделялись тусклым серебристо-зеленым пятном, которое в любую секунду могло исчезнуть под натиском красно-золотого. Многие ученики развернули транспаранты с надписями: «Вперед, Гриффиндор», «Кубок — Львам!» и прочее в том же духе. Гриффиндорцы с гордостью выставляли напоказ полосатые шарфы, галстуки и нашивки с гербом своего факультета. И у всех, кроме слизеринцев, в руках были красные флажки с золотым силуэтом льва.       Сириус умело пробирался мимо возбужденных подростков и почти забыл о недавней панике, пожирающей его. Вместо этого он сосредоточился на другом волнении с нотками радостного переживания и неизменного беспокойства. Сириус улавливал эмоции мисс Грейнджер все лучше с каждой новой встречей. Она была спасительным якорем, который не позволял шторму его собственных чувств и мыслей поглотить остатки нормальности и здравомыслия Блэка. Гермиона держала его крепче, чем кто-либо, и вряд ли осознавала это. Сириус же оказался слишком зависим и отчаянно боялся признавать это даже перед собой. Он старался сохранять спокойствие, всеми силами сдерживал порывы жестокости или одолевающие его инстинкты загнанного в угол зверя. Все, что угодно, лишь бы не столкнуться с отказом или, еще хуже, с отрицанием. Долго это, разумеется, длиться не могло, но Сириус был настроен насладиться моментом, пока была такая возможность.       — Привет, детишки! — добравшись до скопления третьекурсников, весело крикнул Сириус. Ему ответил нестройный хор окружающих гриффиндорцев. Кто-то успел обнять его, пока Блэк пробирался ближе к Гермионе и Рону, обернувшимся на его голос.       — Что ты здесь делаешь? — улыбнувшись, радостно спросил Рон, когда Блэк нагло втиснулся между ним и Гермионой.       — Меня пригласила МакГонагалл, — с довольной ухмылкой ответил Сириус и подмигнул Грейнджер, которая смотрела на него с какой-то странной улыбкой.       — А где твой флажок? — влез со своим вопросом Симус, демонстративно махнув своим флажком.       — И галстук с нашивкой? — подхватил возмущения друга Дин Томас.       Сириус окинул себя быстрым взглядом. В кожаной куртке и джинсах он вообще был похож на магла, который попал сюда каким-то неведомым образом. Сириус как раз собирался пошутить на эту тему, когда к Томасу и Финнигану присоединились остальные гриффиндорцы. Общими усилиями они раздобыли два лишних галстука, которые любезно одолжили шестикурсники с шарфами. Девушки чуть-ли не подрались за возможность завязать галстук на его шее, а второй они ловко вплели ему в волосы. Сириус был настолько шокирован происходящим, что забыл возмутиться несанкционированными прикосновениями к себе. Завершающим штрихом был флажок, который наколдовала Гермиона.       Чьи-то руки похлопали его по плечам, кто-то радостно прокричал: «Теперь видно, что наш человек!» Подростки были невероятно довольны собой и проделанной работой, поэтому Сириус сглотнул рвущиеся с языка слова и изобразил на лице улыбку. Встретившись с мягким взглядом Гермионы и почувствовав успокаивающее прикосновение к руке, Сириус улыбнулся намного ярче и искреннее. Казалось, Гермиона гордилась им и радовалась тому, как легко и естественно его принимают люди, которые не так давно дрожали от страха при звуке его имени. Возможно, ей действительно было не все равно, и этот яркий лучик света, растекающийся необычным теплом в ее груди, имел к нему какое-то отношение. Или же Блэк просто выдавал желаемое за действительное, а Гермиона, будучи слишком хорошим человеком, искренне радовалась за друга. И кто бы не вызывал у нее то приятное чувство, иногда задевающее и его, Сириус был готов пожать руку этому человеку и пообещать ему неземные пытки, если этот человек хоть как-то посмеет обидеть эту невероятную ведьму.       Сириус тряхнул головой, решительно избавляясь от всех ненужных размышлений, и перевел взгляд на поле, где уже появилась мадам Трюк. Матч начался, команда Гриффиндора открыла счет, а комментатор уверенно выдавал не самые приятные остроты в адрес слизеринцев. Профессор МакГонагалл, конечно, пыталась наставить его на путь непредвзятости, но получалось это не слишком успешно.       Оказаться среди одержимых фанатов было непривычно, даже как-то незнакомо. Словно Сириус когда-то не был тем, кто орал громче всех, свистел и аплодировал, если играл роль зрителя. Но когда собиралась толпа, постепенно каждый в ней начинал мыслить на одной волне. И всегда было с кем разделить радость от нового закинутого в кольцо мяча или высказать недовольство по поводу действий соперников. Финал был грандиозен, даже не смотря на то, что Гарри слишком приблизился к провалу, едва не упустив снитч. И все-таки победа была за гриффиндорцами.       Стадион наполнился восторженными криками. Игроки гриффиндорской сборной окружили своего ловца, скрыв его за своими телами, и всей ликующей кучей приземлились. Болельщики начали покидать свои места и со всех ног мчались на поле, желая поздравить победителей. Сириус ловко вынырнул из этого потока и сбежал раньше, чем Дамблдор с торжественным видом и лукавой улыбкой, спрятанной в бороде, вручил Оливеру Вуду Кубок квиддича.       — Зря ты ушел, Бродяга! Гарри был бы рад увидеть тебя, — ненавязчиво указал Люпин, догнав его на выходе со стадиона. Он окинул друга веселым взглядом, но придержал отзыв о его новом имидже при себе.       — У Гарри есть, с кем разделить свой триумф, — спокойно возразил Сириус, пряча флажок в карман куртки и окончательно развязав узел галстука на шее. — Не будем мешать юным героям наслаждаться славой победы. Надеюсь, они устроят достойную вечеринку, — закинув руку на плечи друга, весело прибавил он.       — Надеюсь, — пробормотал Римус, вынужденный согнуться, — они смогут запомнить эту вечеринку.       — Да сколько можно дуться из-за какого-то пьяного поцелуя, — закатив глаза, проворчал Сириус, а затем, не удержавшись, весело рассмеялся, припомнив утро после одной из самых незапоминающихся вечеринок.       — Я возмущен! — воскликнул Римус и скинул с себя руку Блэка, изо всех сил изображая праведный гнев. — Ты опорочил меня! И мало того, что не потрудился сделать предложение, как должен поступить всякий воспитанный пес, так еще и забыл об этом. Вы, сэр, похотливое животное. В вас нет ни грамма порядочности. Вот что я вам скажу!       — О, милый, прекрасный, неповторимый волк, — сквозь смех кое-как произнес Сириус и обогнал Люпина, повернувшись к нему лицом. — Увы, я запятнал вашу честь. Мне нет оправдания! Но чтобы исправить это досадное недоразумение я от всего своего неверного сердца хочу сделать вам предложение, — сжав в ладонях пальцы Люпина, торжественно объявил Сириус. Римус сжал губы, стараясь удержать смех, и сдвинул брови, пытаясь придать себе важный вид, после чего кивнул. — Давай-ка заглянем в «Три метлы», дружище, — выждав секунду, широко ухмыльнулся Блэк.       Римус громко фыркнул, несильно толкнул его в плечо и, вырвав руку из чужой хватки, двинулся в сторону дороги к Хогсмиду. Сириус шагнул было следом, но тут ему на глаза попалась мрачная сгорбленная фигура. Не то чтобы Блэк серьезно относился к собственным выдумкам или, не дай Мерлин, воспылал любовью к Снейпу. Но его сегодняшнее поведение интриговало, а у Сириуса просто было до крайности хорошее настроение, поэтому он решил забыть о взаимных претензиях и ненависти хотя бы на сегодня. К тому же, он ведь пообещал МакГонагалл сделать все возможное для примирения. Да и Лили так хотела однажды помирить их всех, спасти Снейпа от его глупости и так называемых друзей, а так же сказать, что она давно его простила. Может быть, Лили даже успела исполнить последний пункт, Сириус не мог знать наверняка. Однако причин для одной попытки человеческого общения было вполне достаточно.       — Тебе в другую сторону, Снейп, — добежав до декана Слизерина, радостно сообщил Сириус.       Снейп бросил в его сторону проклинающий взгляд, а может, даже проклял вслух. Сириус предпочел не вслушиваться в язвительный водопад слов, подхватил зельевара под руку и решительно потащил за собой. Игнорируя все его попытки вырваться, Сириус радостно заметил, что завтра все равно был выходной. К тому же проигрыш был весомым поводом для того, чтобы немного выпить.       — В отличие от некоторых безработных недоумков у меня есть обязанности, — шипел в ответ Снейп, стараясь добраться до зажатой в рукаве волшебной палочки. — Я не хочу, чтобы меня видели в компании безумца-алкоголика и оборотня, — набрав побольше яда, злобно выплюнул он. Не будь Сириус так целеустремлен, он обязательно отреагировал бы не менее язвительно. К несчастью для них всех, Сириус твердо решил сегодня выпить со Снейпом, и ничто не могло помешать его планам.       — Не переживай, Северус, если мы тебя продадим, то тридцать процентов все равно будут твои, — игнорируя провокации, заговорщицки подмигнул Блэк.       Снейп на мгновение умолк и даже забыл о своем сопротивлении, а затем возмущенно потребовал себе целых девяносто процентов от продажи. В Сириусе тут же пробудился алчный предприниматель, которого когда-то давно поселил в нем его дед Поллукс. Он упрямо настаивал на тридцати, утверждая, что это уже слишком много. Пререкаясь и обмениваясь ехидными замечаниями, они прошли мимо Люпина, которого Сириус тоже ловко зацепил за руку. Взгляд Римуса так и вопрошал: «Что, во имя бешеного гиппогрифа, ты творишь, Бродяга? У тебя съехали остатки крыши или ты уже успел напиться?» Но вслух он ничего из этого не сказал, стараясь не отстать от двух спорщиков.       В «Трех метлах» при их появлении все разом притихли и повернули головы в сторону новых посетителей. Снейп попытался было уползти обратно на улицу, но Сириус крепко вцепился в его руку. Блэк окинул людей подозрительным взглядом, Римус рядом с ним тяжело вздохнул и попытался подтолкнуть в сторону самого дальнего столика. Хозяйка паба со стуком опустила что-то на барную стойку, и все присутствующие поспешно вернулись к своим делам. Сириус твердо заявил, что сам сделает заказ, нацепил лучшую маску безразличия и двинулся к бару.       — Мистер Блэк! — вежливо улыбнулась мадам Розмерта.       Она выглядела так, словно не могла решить, стоит ли кинуться к нему с объятиями, или боязливо спрятаться. От нее разило невесть откуда взявшимся чувством вины, и это очень сильно не нравилось внутреннему зверю Блэка.       — Ты вдруг забыла мое имя, милая Розмерта? — обаятельно улыбнулся Сириус, облокотившись о стойку. — Все вокруг только и твердят: «Мистер Блэк, мистер Блэк!» Будто напоминают себе, к какой семье я принадлежу. Захотел бы я сам забыть, да только все эти льстецы и лицемеры не подарят мне такой роскоши, — опечаленным тоном пожаловался он.       — Тяжелое бремя популярности, дорогой, — ярко улыбнулась Розмерта, и внутренний конфликт в ней заметно ослаб. — Твое имя знает каждый житель Британии, маги боятся и восхищаются тобой. Разве не этого ты когда-то собирался добиться?       — Не такой ценой, — нервно дернув уголками губ, прошептал Сириус и резко выпрямился. — Три Сливочных пива и одну бутылку твоей фирменной медовухи, будь добра. Если эти двое ее осилят, готовь огневиски. Договорились? — ухмыльнувшись, на одном дыхании выдал Блэк, лишь бы не позволить пролиться чужой жалости. Розмерта приподнялась на цыпочках, оценивающе посмотрела на двух неловко молчащих преподавателей и хмыкнула.       — Они сопьются со второго бокала медовухи, — уверенно заявила хозяйка паба.       — Если нет, виски за твой счет, — протянув руку, предложил Сириус. Розмерта хлопнула ладонью по столешнице и со смехом согласилась на пари.       В последующие часы этого дня Сириус выяснил несколько интересных вещей. Во-первых, Римус по-прежнему не умел пить. Во-вторых, пьяный Снейп был необычайно тактилен и постоянно норовил к кому-нибудь прикоснуться, привалиться или приобнять. Если бы Лили просто усадила рядом напившихся Снейпа и Джеймса, то ее мечта о перемирии исполнилась бы мгновенно. В-третьих, сам Сириус тоже разучился пить, пока отдыхал в Азкабане. Но для полного опьянения ему все равно пришлось залить медовуху порцией виски.       К тому моменту Римус и Снейп уже давно сидели в обнимку и, не слушая друг друга, бормотали о том, насколько классные соулмейты им достались, и насколько они их недостойны. Сириус налил себе еще виски, надеясь вытравить этот вызывающе милый момент из памяти. В итоге он забыл о том, говорил ли он сам вслух о своем соулмейте или только размышлял.       Будучи самым трезвым и прямостоящим участником незапланированной пьянки, Сириус был вынужден доставить двух своих спутников обратно в замок. Половина этого приключения помнилась смазано и неточно. Кажется, они пробирались в замок через какой-то потайной ход. Потому что сегодня было дежурство профессора зельеварения, а он был той еще сволочью, как заявил Снейп. Сириус точно помнил, что был такой момент, когда Снейп с оскорбленным видом что-то втолковывал портрету какого-то старика. А Римус просил вести себя тише, потому что приближались экзамены, и он не хотел тратить время на отработку. Еще Люпин успел нарычать на миссис Норрис, но встречи с Филчем им все-таки удалось избежать. Самым непреодолимым препятствием оказались лестницы, которые то и дело куда-то передвигались, создавая еще большую неустойчивость. А ступени то двоились, то троились и плавали вверх-вниз.       В конце концов они все-таки куда-то пришли, как понял Сириус, когда проснулся на коврике возле кровати, накрытый двумя храпящими телами. Так он узнал еще две детали: после алкоголя вообще ничего не снилось, и похмелье было не настолько убийственным, как ему помнилось. Попытки выбраться из-под двух профессоров сопровождались их сонными бурчаниями и настойчиво цепляющимися за Блэка пальцами. Но Сириус преодолел эти препятствия и даже сумел отыскать ванную комнату. Очевидно, в работе преподавателем все-таки были какие-то плюсы.       Приведя себя в относительно человеческий вид, Сириус вернулся в спальню и размышлял о способах добычи кофе или хотя бы воды. Два оставленных им тела продолжали пускать слюни на прикроватный коврик. Во время их ночных передвижений Снейп успел потерять где-то правый ботинок, мантию и сюртук. Безупречно белая рубашка в процессе снятия повисла на сгибе левого локтя. Сириус непроизвольно передернул плечами, заметив на бледной груди зельевара разрастающуюся сеточку черных вен.       Люпин, лишившись подушки в виде Блэка, успел переползти ближе к Снейпу и оплел его своими длинными конечностями. В отличие от декана Слизерина, Римус снял с себя оба ботинка, которые педантично дожидались своего выхода у порога комнаты. Галстук, мантия и пиджак аккуратной стопочкой разместились в изножье кровати. Сириус подавился собственным смехом, схватил куртку, повисшую на спинке стула, и сбежал, боясь столкновения с пробудившимися и похмельными учителями, которые вряд ли разделят его веселье.       Жители замка уже начали просыпаться. Сириусу удалось незаметно свернуть с пути профессора Флитвика. В одном из пустых кабинетов веселился Пивз, который увлеченно вырисовывал что-то неприличное на разложенной на парте мантии Снейпа. В одном из коридоров Сириус наткнулся на целующуюся парочку и решил свернуть на тайные пути, по которым в итоге добрался до кухни.       Домовые эльфы чрезвычайно ему обрадовались, услужливо подали кружку кофе, стоило только заикнуться об этом, и попытались его накормить. Сириус едва сдерживал порывы тошноты от обильного запаха еды и категорично отказался от завтрака, чем изрядно расстроил некоторых домовиков. Чтобы успокоить их, Сириус попросил вернуть два гриффиндорских галстука изначальным владельцам, а затем уговорил эльфов предоставить ему графин и кое-какие продукты. Намешав секретный антипохмельный коктейль, рецепт которого ему когда-то удалось выудить из Лили, Сириус разлил получившуюся жидкость по стаканам и попросил доставить это в комнаты профессора Защиты от Темных искусств. Затем он описал, какой завтрак сегодня предпочтут Снейп и Люпин и, получив заверения в точном выполнении его заказа, покинул кухню. Сириус довольно улыбнулся, зная, что сегодня и Снейп, и Римус его возненавидят.       Ему удалось добраться до временного пристанища своего транспорта без столкновения с неторопливо стекающимися в Большой зал учениками и преподавателями. Некоторое время Сириус просто наслаждался свежим воздухом и июньским теплом, столь непостоянным для Шотландии. Затем он встряхнулся и продолжил работу над улучшениями своего мотоцикла. Его железный зверь уже давно изнывал от безделья. Время от времени раздавался соблазнительный гул двигателя, предлагающий плюнуть на все и наконец-то отправиться в путь. Байк рвался в бой, жаждал доказать, что за эти годы не растратил той силы, скорости и маневренности, которыми наградил его хозяин. Сириус и сам горел жаждой полета. Ему хотелось вновь почувствовать то невыразимое чувство свободы, которое дарила бесконечность дороги. А с летающим мотоциклом у него вовсе не было никаких преград и концовок, пока он сам их не выбирал.       Однако изначально Сириус затеял весь этот масштабный ремонт, с которым мог бы справиться за один день, лишь для того, чтобы иметь возможность лично присмотреть за Гарри, Гермионой, Роном и другими детишками, раз уж они постоянно мелькали где-то рядом. Казалось, Грейнджер была права, и главное приключение этого учебного года закончилось до начала экзаменов. Но Сириус не мог избавиться от острого, как меч Гриффиндора, ощущения в области желудка. Сириус знал, что это было ожидание неминуемой катастрофы. Настолько сильно оно ощущалось лишь трижды в жизни Блэка: перед встречей с соулмейтом Доркас, за пару дней до известия о смерти Регулуса, и в Хэллоуин, в ночь которого он потерял слишком много. Блэк ненавидел ожидание, но и сделать с этим ничего не мог, потому что был слишком глуп и не мог нарушить своих обещаний. В прошлый раз это не привело ни к чему хорошему, и Сириус не был намерен снова повторять эту ошибку.       Блэк заканчивал работу с амортизаторами, когда его окликнул довольный жизнью Поттер. За ним привычно следовали Гермиона и Рон, а потом Сириус приметил и остальных членов гриффиндорской команды по квиддичу. Алисия, Анджелина и Кэти почему-то кинулись к нему с объятиями и, повиснув на нем, недовольно спросили, почему он сбежал раньше, чем им вручили Кубок. Его ответ, кажется, никого особо не интересовал, поскольку разговор мгновенно сменился возбужденным обсуждением прошедшей игры и ежеминутными восторгами Вуда в адрес ловца. Блэк использовал отработанную тактику общения с одержимыми фанатами квиддича и самоустранился из разговора, кивая в нужных местах.       Вскоре эмоциональное цунами стихло, впечатления были разделены, а затем подростки начали вспоминать о своих планах на день. Сириус получил три поцелуя в щеку, от которых все-таки попытался увернуться, пожал руку капитану сборной и поздравил его с успехом. Близнецы задержались немного дольше и шепотом посвятили Блэка в свои планы на конец года, для которого они готовили небольшую шалость. Сириус напутствовал их несколькими советами и озорно подмигнул Грейнджер, почувствовав легкий укол неодобрения.       Гермиона вообще была сегодня чем-то серьезно озабочена, и это в свою очередь тревожило Блэка. Разнообразные предположения медленно скапливались у него в голове, и каждая новая мысль была на тон мрачнее предыдущей. К несчастью, Сириус не был обделен хорошим воображением.       — Так, почему ты вчера все-таки ушел? — спросил Гарри, отвлекая крестного от невеселых дум. Зеленые глаза так и светились от любопытства, и это было как-то странно. Казалось, не только все гриффиндорцы считали Сириуса неотъемлемой частью своего факультета, но и Гарри со своими друзьями мыслили точно так же.       — Вы ведь знаете о том, что я уже давно не студент? — подозрительно прищурившись, осторожно напомнил Сириус.       Судя по смущенным взглядам, которыми обменялись Гарри и Рон, они действительно забыли об этом и считали Блэка неизменной частью жизни в Хогвартсе. Что, на самом деле, необычайно льстило Сириусу.       — Зато я напоил Снейпа, — прерывая возможную неловкость, с широкой улыбкой объявил Сириус.       — Зачем? — растерялся Рон.       — Как? — одновременно с другом нахмурился Гарри.       — Разве вы не ненавидите друг друга? — изумилась Гермиона и даже опустила свою книгу, за которой все это время скрывалась.       — Ненависть вовсе не помеха для того, чтобы выпить вместе, — твердо произнес Блэк, в целом веря собственным словам. Гермиона не выглядела убежденной.       — Это слишком противоречиво даже для тебя, — медленно покачав головой, пробормотала девочка. — Почему вы вообще ненавидите друг друга? С чего это началось? — немного подумав, внезапно спросила она. Сириус очень хотел ответить как-нибудь шутливо, чтобы потом ловко сменить тему и никогда не говорить о неприязни между ним и Снейпом, существующий в большей степени из-за Джеймса.       — Он поступил на Слизерин, — слетело с языка Сириуса до того, как он осознал, что именно сказал. Трое подростков выглядели не совсем понимающими. — На распределении Шляпа сказала мне: «Я вижу, что ты ничем не отличаешься от остальных Блэков. Амбициозность, хитрость и желание показать себя главные твои черты. Но ты так жаждешь кинуть всем вызов, так хочешь повеселиться. Для Блэка это необыкновенно храбро! Но готов ли ты к последствиям?» Я заявил тогда, что готов ко всему, и Шляпа отправила меня на Гриффиндор. Это был скандал месяца. Мои родители осаждали кабинет директора. Матушка угрожала Дамблдору, отец пытался с ним договориться и убедить в том, что это какая-то ошибка… Снейп еще в поезде говорил, что хочет поступить на Слизерин. Этот носатый мальчишка, который даже голову свою помыть не мог, с надписью «Полукровка» на все лицо поступил на Слизерин. А я, обладая всеми нужными качествами, красивый, богатый и знатного происхождения вдруг стал главным разочарованием для своей семьи. Не то чтобы они всегда были мной довольны, но мое распределение стало для них последней каплей. Сначала я и сам бесился из-за этого, не понимал, почему Шляпа выбрала именно этот факультет, и ненавидел этот проклятый артефакт. Но рядом был Джеймс. Он еще в поезде подошел ко мне и сказал, что я похож на человека, которому нужен друг. И ему тоже нужен друг, а лучший способ решить обе этих проблемы, стать друзьями друг для друга. А я холодно, почти зло заявил, что не нуждаюсь в дружбе какого-то очкарика. Джеймс рассмеялся, схватил меня за руку и потащил за собой по вагону, болтая о том, как круто наконец-то отправиться в Хогвартс. С тех пор он меня не отпускал, затем прицепился к Римусу, ведь он вел себя так загадочно, а потом прихватил и Петтигрю, просто потому что он казался ему забавным. Наша вражда со Снейпом просто существовала всегда. Сомневаюсь, что хоть кто-то предполагал иной исход. Я испытывал к нему презрение с самого начала, потому что так меня воспитали: презирать тех, кто ниже по статусу и не может купить себе даже нормальный учебник. Со временем все эти стереотипы во мне ослабли, но к тому моменту между нашим квартетом и Снейпом была пропасть из взаимных оскорблений и унижений. Мы были довольно жестокими подростками, порой, мы вели себя как заносчивые идиоты, это я могу признать. Снейп был не лучше, уж поверьте. Джеймса сильно изменили отношения с Лили, он стал во многом лучше. Лили и меня изменила, вытащила то лучшее, что я так старательно похоронил в себе еще в далеком детстве. Она хотела, чтобы я, Джеймс и Снейп попытались хотя бы терпеть друг друга. Вряд ли подобное когда-нибудь произойдет, но это ведь не значит, что нельзя попробовать.       Сириус скривил губы в каком-то нервном подобии улыбки и уставился на свои ноги. Он не собирался говорить хоть что-то из этого. Никогда не хотел признаваться в своих не лучших поступках и уж тем более говорить Гарри о том, что его отец был не таким человеком, каким он его считает. Но все эти слова просто стекали вниз, и их невозможно было контролировать или хотя бы обдумать, обернув эту хлесткую правду во что-то более привлекательное. На самом деле Сириус знал, что боялся оттолкнуть этих детей от себя, раскрыв так много подробностей. Но с другой стороны так было даже лучше. Правда избавляла от многих разочарований в будущем, когда открывались старательно оберегаемые секреты. Сириус потому и не любил ложь, ведь истина всегда находила путь наружу и создавала еще большую путаницу.       — Так, значит, ты чистокровный волшебник? Как Малфои? — несмело нарушила гнетущее молчание Гермиона.       — Я не похож ни на кого из них, — резко вскинулся Сириус, на миг ощутив прилив яростного желания доказать это когтями и зубами. — Больше не похож, — устыдившись этой вспышки, немного виновато прибавил он.       Гарри и Рон невольно шагнули назад под напором этой ярости. Гермиона даже не вздрогнула, продолжая выжидающе смотреть на него. Ее жужжащее любопытство перекрывало остальные эмоции, и Сириус затруднялся с пониманием того, насколько сильную неприязнь она теперь испытывала к своему соулмейту. Но ведь и это было неизбежно. Блэк скосил на нее взгляд, надеясь прочитать что-то хотя бы по ее виду. Гермиона задумчиво хмурилась, крепко прижимая к груди книгу. Сириус внезапно понял, какой именно вопрос скрывался за всем этим: «Почему он не такой, как Малфои?» И для маглорожденной ведьмы, соулмейт которой оказался представителем чистокровного семейства, это явно было крайне важно.       — Блэки древний, благородный, богатый и влиятельный род, — прислонившись к мотоциклу в поисках физической опоры, отстраненным тоном принялся рассказывать Сириус. — За спиной их называют безумцами, что на самом деле ни капли не искажает истины. По-настоящему чистокровных семей на самом деле уже не существует. Все так или иначе связаны с маглами, а чистокровные семьи это те, которые вычеркнули упоминания о маглах из своих родословных. Вот и моя семья была такой же. Я старший сын в своей семье, и меня воспитывали как будущего главу рода с полным осознанием моей важности. Так же, как Драко Малфоя, я полагаю. Меня учили многому, но с самого раннего детства мой отец — Орион Блэк — втолковывал две истины: нужно во всем сомневаться и задавать своим оппонентам такие вопросы, чтобы они не могли найти достойного ответа. Я всегда неукоснительно следовал этим правилам. Я не доверял ни одному человеку, перешагивающему порог нашего дома. Я сомневался во всем, что слышал, видел и чувствовал. А потом стал сомневаться в том, что мне говорили родители, к вящему неудовольствию последних. Я задавал им вопросы и на каждый ответ всегда находил новое «почему». На самом деле я верил им, ведь они мои родители и взрослые люди. А взрослые, конечно, не могут ошибаться. Проблема заключалась в моем неуемном любопытстве, которое гнало меня к окну, и я наблюдал за маглами. Они всегда привлекали меня. Однажды я даже сбежал из дома, чтобы посмотреть на них вблизи. Мне было лет восемь, я познакомился с какой-то магловской девочкой. И знаете, что я выяснил во время этого приключения? Маглы отличались от волшебников лишь тем, что не могли колдовать. Но стоило посмотреть на то, что они изобретали, и можно начать сомневаться в том, что это не еще один способ творить магию. В общем, у меня не было никакого внезапного озарения или чего-то в этом роде. Я просто следовал наставлениям родителей. А они наверняка проклинали тот день, когда решили научить меня недоверию. Позже я стал главным разочарованием в глазах всех своих родственников, окончивших Слизерин. Затем меня заклеймили предателем крови, когда я сбежал из дома, — не удержавшись, Сириус хрипло рассмеялся, вспомнив искаженное злобой лицо матери. С тех пор он видел ее только издалека. — Забавно, но нынче я последний мужчина с этой чертовой фамилией, — со злым торжеством процедил Блэк. — И когда я умру, история самой безумной и беспощадной чистокровный семьи навсегда оборвется. Единственная хорошая вещь, которую я могу сделать для этого проклятого мира.       На несколько секунд воцарилось звенящее молчание. Сириус мрачно улыбался мыслям о том, что оправдал все страхи своей матушки и подвел Блэков к самому краю обрыва. Прыжок в небытие оттягивали какие-то жалкие годы одной человеческой жизни. Из этих размышлений Сириуса выдернул сильный удар, пришедшийся в его плечо. Блэк вздрогнул и ойкнул в большей степени от неожиданности, чем от боли. Гермиона же с яростью, достойной львицы, снова замахнулась учебником.       — Дурак! Ты просто невыносимый тупица, Сириус Блэк! — сердито кричала она, пока Сириус пытался сообразить, что происходит, и избежать женского гнева. — Как будто твое происхождение определяет, кто ты. Как будто семья, в которой ты родился, сделала тебя таким. Как будто ты сам воспитал бы своих детей так же, как воспитывали тебя. Что за невообразимый идиотизм?       — Мерлиновы трусы! Что с тобой случилось, женщина? — одновременно с ней кричал Сириус, время от времени переходя на такие нецензурные выражения, какие точно не стоило говорить в обществе детей и девушек. Он всем своим видом старался демонстрировать возмущение и оскорбленность, но все портила необходимость уворачиваться от ударов. — Прекрати! Успокойся, женщина! — строго рявкнул Блэк, изловчившись и выхватив опасное оружие из рук Грейнджер.       Впрочем, внутри его разрывал смех, который грозился разломать ему ребра в попытке вырваться на волю. Гарри и Рон, наблюдающие за этой сценой с шоком и растерянностью, не зная, кому кинуться на помощь, заметно вздрогнули от окрика Сириуса. Гермиона только невпечатленно фыркнула и сердито поджала губы, упрямо шагнув ближе к Блэку.       — Больше никогда, — значимо и весомо начала она, — никогда не смей шутить о своей смерти, — вытянувшись во весь свой небольшой рост, потребовала Гермиона и погрозила ему пальцем, как непослушной собаке. — Ты меня понял? — сощурилась гриффиндорка, желая окончательно закрепить в его сознании смысл своих слов.       Не то чтобы Сириус не понимал насколько именно Гермионе могли быть неприятны эти шутки. Однако жить вечно он все равно не собирался. Как и обрекать своего соулмейта на борьбу с пустотой в ближайшие несколько лет. Поэтому Сириус медленно кивнул и пообещал больше не шутить на эту тему. Во всяком случае не рядом с Гермионой. Умных девочек всегда было опасно злить лишний раз, так и заклинанием каким-нибудь можно было получить. Вот только Грейнджер была великолепна в гневе.       Гермиона внезапно залилась стыдливым румянцем, и ее раздражение разбивалось смущением и ошеломленностью собственными действиями. Не глядя ни на Сириуса, ни на своих пораженных до неподвижности друзей, Гермиона торопливо вырвала из рук Блэка несчастный учебник и двинулась к замку, чеканя шаг.       — Кажется, этот год окончательно свел ее с ума. А ведь еще даже не начались годовые экзамены, — негромко пробормотал Рон, в то время как Гарри смотрел вслед подруге с восторгом и опаской.       — О, об этот стержень разобьется много сердец, — качнув головой, все-таки рассмеялся Сириус. Эта вспышка праведного гнева восхищала, очаровывала и веселила, и Гермиона наверняка чувствовала всю эту смесь. — Если бы мы встретились раньше, я бегал бы за ней с таким же несчастным влюбленным видом, с каким Джеймс таскался за Лили, — возвращаясь к работе с мотоциклом, с улыбкой прошептал он скорее самому себе, чем мальчишкам.       Рон пробурчал что-то о том, что Блэк тоже сумасшедший. Гарри окинул крестного изучающим взглядом, но от комментариев воздержался. Разговор как-то сам собой свернул в сторону приближающихся экзаменов, и Сириус с радостью ухватился за эту тему. Откровений на сегодня было более, чем предостаточно. Но из всего, что он сегодня произнес, его особо занимали последние слова, которые столь необдуманно озвучились.       Восхищение и очарование кем-то всегда граничило в нем с эйфорическим чувством влюбленности. Сириус когда-то был достаточно привычен к подобному, даже если объект симпатии не отвечал взаимностью. С тех пор многое изменилось, его взгляд на мир и отношение к теме любви были как-никогда мрачными и циничными. Сложно продолжать верить в любовь, когда сначала слышишь заверения в ней, а затем оказываешься в стороне, вытесненный кем-то случайным. Его мысли о влюбленности и любви колебались между ироничной насмешкой и желанием перегрызть горло тому идиоту, который заикнется о чем-то подобном.       Благодаря Гермионе Сириус еще помнил о более светлых эмоциях, цеплялся за капли утекающего сквозь пальцы оптимизма и заново учился искренним улыбкам. И именно поэтому влюбленность в Гермиону была самой худшей идеей из всех, какие могли его посетить. Ведь когда он получит твердый отказ, то потеряет все то хорошее, что в нем с таким трудом откопала Лили, и что ему удалось сберечь в своей потрепанной душе.       Вероятно, с точки зрения нормально общества, влюбленность в четырнадцатилетнюю девочку считалась неудачным вариантом по ряду других моральных и нравственных причин. Но Сириусу было откровенно плевать на это общее мнение неразумного стада. У него были проблемы посерьезнее какой-то двадцатилетней пропасти в возрасте. К счастью, от этих мыслей его отвлекло появление злого и негодующего Римуса, ворчащего что-то о вечной ненависти. Сириус предпочел переключиться на обсуждение нового дизайна мантии Снейпа и постарался выкинуть из головы все эти романтические глупости.

***

      Солнце почти скрылось за линией горизонта, растворялось в кучерявых облаках и оставляло за собой кровавые разводы заката. С минуты на минуту должен был начаться комендантский час, или он уже начался. Сириус наслаждался редким для него покоем и потому не следил за временем. Холодный ветер старательно пытался растрепать его волосы, собранные в хвост, и доносил до чуткого обоняния анимага чистые запахи шотландской ночи. Прислонившись к мотоциклу, Сириус терпеливо ждал.       Некоторое время назад Блэк уговорил Живоглота доставить своей хозяйке небольшой клочок бумажки с предложением о встрече. Сириус на самом деле не был уверен в том, что Гермиона решит отреагировать на эту записку и согласится прийти. Но все равно оставался на месте, надеясь на что-то. На самом деле он даже не совсем понимал причины собственных действий и чего хочет ими добиться. Ведь для встречи с Грейнджер ему было достаточно всего лишь уснуть в нужное время.       Хотя после осознания того, какие именно чувства пустили в нем корни, Сириусу и вовсе стоило держаться подальше от своего соулмейта. Гермиона была слишком удивительна, умна и просто великолепна. И каждая новая встреча все больше погружала его в этот омут неуместной влюбленности. Блэк до дрожи боялся того момента, когда опустится на самое дно, но при этом желал выяснить, как далеко это дно и есть ли оно вообще. Будучи неблагоразумным любителем риска, Сириус просто не мог отказаться от того, что с большей вероятностью нанесет последний удар по его потрескавшемуся сердцу и станет его концом.       — Сириус? — окликнул его девичий голос, обладательницу которого он так неподвижно дожидался.       — Чудесный вечер, ведьмочка, — обрадованно отозвался в ответ Блэк и тут же отстранился от мотоцикла, обернувшись к виновнице своих тяжких мыслей.       Гермиона выглядела немного запыхавшейся: щеки раскраснелись, челка липла ко лбу и грудь быстро вздымалась от тяжелого дыхания. Немного оправившись от последствий небольшой пробежки, Грейнджер с настороженным видом осмотрелась. Ее что-то встревожило, и Сириус постарался успокоить эту тревогу широкой улыбкой, столкнувшись с растерянным взглядом карих глаз.       — Живоглот передал твою просьбу о встрече, — зачем-то сообщила Гермиона и выжидающе посмотрела на него.       — Я назвал бы это приглашением, — обходя байк, поправил Сириус.       Гермиона насмешливо дернула бровями, явно не считая слова: «Жду у сарая для метел. Поторопись!» — приглашением. Должно быть, Сириус немного перестарался с опасением того, что иная формулировка не сработает.       — И зачем же ты пригласил меня сюда? — едва сдерживая улыбку, спросила Грейнджер.       В ней еще слышались отзвуки беспокойства, но уже не так ярко, как в первые секунды встречи. Вместо использования множества ненужных слов, Сириус широким жестом указал на свой мотоцикл. Железный зверь нетерпеливо ожидал полета с той секунды, как Сириус открепил коляску и переправил ее в свой гараж. Гермиона некоторое время непонимающе хмурилась, но по увеличившемуся жужжанию было очевидно, что она сразу все поняла.       — Ты из-за этого оторвал меня от занятий? — возмутилась Грейнджер и решительно отогнала от себя заинтересованную взволнованность его предложением. — У меня скоро экзамены, Сириус! От них вполне может зависеть мое будущее, а оно важнее, чем трата времени на глупости и бесполезное веселье. Из-за тебя я не только впустую потратила больше двадцати минут, но еще и нарушила правила!       — Не стоит сокрушаться о том, чего уже не изменить, — медленно двинувшись к девочке, мягко возразил Сириус и тем самым оборвал возможное продолжение этого монолога. — Ты уже здесь, правила нарушены, а время тратится на бесполезные споры. Так неужели все зря? Ну же, ведьмочка, я предлагаю немного контролируемого бунта, которого ты так жаждешь, — самым соблазнительным тоном искушал Сириус и неспешно переместился за спину своей слушательницы.       — Бунт нельзя контролировать, он служит для борьбы с системой и контролем, — сумрачно пробурчала Гермиона. Сириус несогласно хмыкнул и привычно положил ладони на ее плечи, даже не вспомнив о том, что это не был очередной сон. — И я вовсе не жажду ничего подобного! Если ты не заметил, я считаю правила необходимостью и… — Она вдруг резко осеклась под негромким смешком Блэка, сглотнула и больше ничего к этому не прибавила.       Сириус знал, что на самом деле в ней было это бунтарское начало. Жажда изменений росла в Гермионе с самого детства, когда она поняла, что не похожа на остальных детей. И эта жажда крепла с каждым новым годом, настойчиво будя революционера, который спал внутри каждого человека, но не во всех пробуждался. Поскольку этот революционер еще только пытался открыть глаза, то его стремления не были ясны или хотя бы осознаваемы самой Грейнджер. И Сириусу искренне хотелось знать, во что все это в итоге превратится.       — Я все равно ни за что на свете не сяду на мотоцикл. Это опасно даже когда мотоцикл твердо стоит колесами на земле, а уж в небе… — Гермиона передернула плечами и замотала головой, пытаясь усилить свой отказ. Однако лишь подтвердила то, что готова сдаться. Будь это не так, она ушла бы и не стала придумывать дальнейшие отговорки.       — Получается, пройти опасный квест в поисках философского камня, встретиться с василиском, учиться у оборотня и выяснить, что твой соулмейт безумный преступник, не так страшно, как сесть на мотоцикл? — с нескрываемым весельем уточнил Сириус. Гермиона недовольно скрестила руки.       — Я пережила все перечисленное не для того, чтобы умереть из-за столкновения с какой-нибудь встречной птицей. Или потому что твой транспорт испытывает ко мне неприязнь и решит меня скинуть, — непререкаемым тоном заявила Грейнджер и с опаской покосилась на упомянутый мотоцикл.       — Не обижай меня, — наклонившись к уху девочки, сердито фыркнул Блэк. — Я прекрасный водитель, и никаких птиц не сбиваю. Разве что внезапных парашютистов. Маглы в последнее время все чаще занимаются этими нелепыми прыжками с самолетов.       — Очень странный способ убеждения, — повернувшись к нему, с некоторой долей веселья отметила Гермиона. Сириус довольно ухмыльнулся.       — И мой мотоцикл скидывает только тех, кому я не разрешал на него садиться, — положив подбородок на макушку Грейнджер, прибавил Сириус. — Если бы он скидывал всех подряд, это означало бы, что я полная бездарность, а он ни на что не годен и должен доживать свои дни на помойке. Мой мотоцикл слишком гордится тем, что я в него вложил, а потому не станет вредить своей репутации только из-за личной неприязни к кому-то.       Грейнджер на мгновение задумалась. Вероятно, ей хотелось спросить о Хагриде, которому посчастливилось побывать за рулем этого байка. Или ее интересовала магия, которой Сириус напитал когда-то магловскую технику. Любопытство Гермионы окончательно перевесило все доводы холодного рационализма. Но она еще находила в себе силы колебаться, а Сириус не собирался позволить ей отступить. Он вновь обошел Грейнджер и оказался перед ней.       — Идем, ведьмочка! — протянув ей ладонь, искушающе улыбнулся Сириус.       Гермиона посмотрела на него, затем бросила взгляд в сторону замка и бесстрашно вложила свою ладонь в его, поддавшись своей тщательно скрываемой жажде новых впечатлений. И Сириус с радостью был готов подарить ей любые безумства, если в ответ всегда будет видеть этот открытый дерзкий блеск в карих глазах и предвкушающую улыбку.