Встретимся в саду сновидений

      Все мысли Сириуса были сосредоточены только на одном: он чувствовал невыносимую боль. Она распространялась по всему телу вместе с кровью, попадала в организм с каждым судорожным вдохом и стремилась подчинить себе сознание. Бороться с этим было сложнее, чем с Круциатусом. Вероятно, эта боль действительно была физической, а не психологическим давлением на определенные участки мозга. Попытки выяснить причину боли утонули в пламенной агонии, сосредоточенной почему-то в его левой руке. Сквозь шум своих мыслей и неспособность бороться с этой болью Сириус слышал чьи-то смутно знакомые голоса. Охваченный болезненными муками мозг отказывался сообщать хоть какую-то информацию об этих голосах, но Сириус откуда-то знал, что им можно доверять. Вскоре Сириус понял, что все чувства медленно ускользают от него, и боль, казалось, стала менее заметной. Но прежде, чем он успел начать паниковать и отчаянно цепляться даже за самые неприятные ощущения, его сознание погрузилось в небытие.       Новое пробуждение было достаточно медленным. Мысли были удивительно ленивы и малоподвижны, тело отозвалось неприятным напряжением в мышцах и странным покалыванием в левой руке. Сириус предпринял безуспешную попытку сглотнуть сухость во рту и с трудом заставил себя открыть глаза. После нескольких попыток сфокусировать взгляд и привыкания к ослепительности помещения, Сириусу удалось рассмотреть над собой ужасно знакомый белый потолок. Еще несколько раз моргнув, Сириус осторожно повернул голову и увидел пустые ряды одинаковых больничных кроватей. В дальнем углу помещения стояли сложенные ширмы, в высокие окна пробивался резкий солнечный свет, делая светлое помещение еще более невыносимым. Сомнений в том, что это было Больничное крыло Хогвартса не оставалось. Хотя Сириус не мог сообразить, как именно и почему он здесь оказался.       Глубоко вдохнув, Сириус попытался приподняться на локтях, но стоило только шевельнуть левой рукой, и все тело содрогнулось от внезапной вспышки боли. Сцепив зубы, Сириус все-таки сел на кровати и уставился на источник боли. Левая рука была забинтована от самых кончиков пальцев до середины плеча. Движения сбили бинт ниже к локтевому сгибу. Сириус с отвращением скривился, учуяв неприятный запах, пропитавший бинт, и на миг задумался: исходил ли запах непосредственно от бинта или все-таки от кожи его руки.       Решив разобраться с этим позже, Сириус перевел взгляд на тумбочку у своей кровати. Вся она была заставлена множеством бутыльков, банками и чашами с какими-то смесями. В изножье соседней кровати неаккуратной кучей уместилась верхняя одежда Сириуса, а остальную часть занимал спящий Римус, неудобно свесивший с края кровати свои ноги, будто готовый вскочить в любую секунду. Слегка повернув голову, Сириус обнаружил в стороне от своей кровати стул, на котором в неудобной позе дремал Снейп. Присутствие зельевара объясняло бардак на тумбочке, но Сириус на самом деле не знал причины, которая объяснила бы наличие Снейпа.       Словно почувствовав на себе взгляд ничего непонимающего пациента, Снейп немного качнулся вперед и разбудил себя этим движением. Резко выпрямившись, он несколько раз моргнул, с силой провел ладонью по лицу, убирая назад несколько сальных прядей, и устремил озабоченный взгляд в сторону сидящего на кровати Сириуса. Несколько долгих секунд оба мужчины сверлили друг друга растерянными взглядами, пока Снейп не обратил внимания на забинтованную руку Блэка.       — Ты выжил! — сжав губы, буркнул Снейп. Как будто озвученное им явление было в высшей степени оскорбительным по отношению к миру.       — А не должен был? — окончательно растерялся Сириус.       Снейп одарил его тяжелым взглядом и вместо ответа поднялся на ноги. Он с поразительной легкостью нашел стакан с водой в царящем на тумбочке беспорядке, смешал в нем какие-то настойки и протянул свалившемуся на него пациенту. Сириус подозрительно принюхался, заработал еще один сердитый взгляд и выпил предложенную смесь. Если он недавно находился в близком к смерти состоянии, то травить его после чудесного спасения не было смысла. Во всяком случае, Сириус искренне на это надеялся.       — Что с моей рукой? — опустошив стакан, поинтересовался Сириус и еще раз непонимающе посмотрел на забинтованную конечность.       — Темное проклятие, — сумрачно сообщил ему Снейп и жестом попросил вытянуть руку. — Насколько сильна боль? — тоном профессионального целителя спросил он, заметив, как поморщился Блэк, выполняя просьбу.       — Сносно, — буркнул Сириус, наблюдая за тем, как ловкие пальцы зельевара распутывают бинт. — Как будто сунул руку в бочку с неразбавленным гноем бубонтюбера, — решил пояснить он. Снейп удивленно дернул бровью.       — Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь, как это должно ощущаться, — вновь сосредоточившись на своей работе, фыркнул зельевар.       Сириус криво усмехнулся уголком губ и уставился на избавленную от бинта руку. У локтя появились первые визуальные доказательства упомянутого проклятия. Загорелая кожа бледнела, серела и окончательно чернела вплоть до самых кончиков ногтей. Сириус осторожно пошевелил пальцами и сдержанно зашипел, когда это движение отозвалось острой болью, проникающей в каждую мышцу, сухожилие и даже кость левой руки. Внимательно рассматривая свою покалеченную конечность, Сириус заметил, что самым темным был участок на указательном пальце. Такую круглую отметину могло оставить только кольцо.       — Верно, кольцо в заброшенной хижине, — прошептал Сириус. И словно по команде разрозненные осколки воспоминаний о последнем осознанном дне поспешили напомнить о себе. — Где это кольцо? — переведя взгляд на Снейпа, требовательно спросил он.       — Ни о каком кольце мне никто не говорил, — ровно проговорил Снейп, но при этом окинул Блэка обеспокоенным взглядом. И то, что Снейп был обеспокоен, было веской причиной для тревоги. — Но если кольцо было при тебе, когда Люпин привел тебя к Дамблдору, и если именно то кольцо было причиной смертельного проклятья, то Дамблдор вполне мог спрятать его в безопасное место или даже уничтожить. Поскольку эта вещь опасна, он не позволил бы ей валяться где попало, — немного поразмыслив, поделился своей теорией Снейп с таким видом, словно делал огромное одолжение.       — Так значит, Римус обратился за помощью к Дамблдору, а тот вызвал тебя? — уточнил Сириус, пытаясь найти объяснение всему происходящему. Снейп решил не говорить очевидное и снова приступил к смешиванию каких-то ингредиентов в чаше. — Как я попал к Римусу, знает только Римус. Но почему ты согласился помочь, узнав, кто будет пациентом, для меня загадка, Северус, — передвинувшись немного выше и облокотившись спиной о подушки, насмешливо прибавил Сириус. Снейп, к удовольствию Сириуса, в очередной раз напрягся, услышав свое имя.       — Какой тупица согласился набить татуировку поверх черных вен? — к полнейшей неожиданности Блэка, едко поинтересовался Снейп. — Я спросил бы, как ты мог оказаться настолько туп, что вообще подумал о чем-то подобном. Но мне прекрасно известно, что ты не отличаешься особым интеллектом, Блэк.       Сириус опустил взгляд на свою грудь, где среди шрамов и выпирающих ребер чернело вечное напоминание о временном отсутствии соулмейта. В юности Сириус вполне гордился своим телом, и чтобы никто случайно не узнал правду, он набил поверх черной разрушительной сетки рисунок Гебридского Черного дракона. Поскольку ни один волшебник не взялся бы за такую работу, Сириус обратился к маглу. Какое-то время прикрытие в виде татуировки спасало, но черная сетка разрасталась намного быстрее, чем у остальных волшебников, потерявших соулмейта. Сириус мог бы покрыть все свое тело татуировками, если бы Лили не взяла с него обещание больше так не рисковать. Поэтому ему пришлось научиться скрывать неприглядную правду другими способами. В основном, отказами снимать рубашку.       — Не хотел слушать, как люди обсуждают еще и эту часть моей жизни, — откинув голову назад, с мрачной усмешкой невпопад отозвался Сириус. Снейп скосил на него взгляд, но лишь негромко фыркнул. — Впрочем, им не нужны были причины, чтобы придумать историю о том, как я убил своего соулмейта, — с некоторой долей веселья заметил Блэк и снова вытянул руку, когда зельевар попросил об этом.       — Что случилось на самом деле? — неожиданно спросил Снейп, покрывая потемневшую кожу какой-то мерзкой на вид мазью. Сириус изумленно моргнул, но его самопровозглашенный целитель подчеркнуто смотрел только на свои пальцы и пострадавшую конечность.       — Мы немного разминулись во времени, — обдумав несколько вариантов, в итоге ответил Сириус и лишь пожал плечом здоровой руки. — Что это за мазь? — решительно сменил тему он.       — Она должна уменьшить боль до более терпимого уровня, — не отвлекаясь от дела, с каким-то недовольным видом сообщил Снейп.       — А как насчет визуального эффекта? Эту черноту смоет горячая ванна или смена фамилии на что-то более светлое? — отчасти зная ответ, самым легкомысленным тоном спросил Сириус.       Снейп бросил на него нечитаемый взгляд, снова плотно сжал губы и, закончив размазывать эту мерзкую дрянь, взял в руки бинт. Сириус некоторое время честно ждал продолжения, какого-нибудь ядовитого комментария или даже оскорбления. Но Снейп с преувеличенной сосредоточенностью продолжал обматывать его руку и молчал. Для Сириуса это было более красноречивым заявлением, чем любые слова. Он вполне был способен соединить вместе удивление Снейпа тому, что Сириус жив, и упоминание смертельного проклятия, под которое попал Блэк.       — Сколько? — сглотнув вставший в горле ком, абсолютно спокойно спросил Сириус.       — Ты пробыл без сознания полтора суток, — с напускным раздражением буркнул Снейп.       — Не притворяйся идиотом, Снейп! Сколько мне осталось? — схватив зельевара за запястье, Сириус резко дернул его на себя и вызывающе расправил плечи, твердо глядя в непроницаемые черные глаза.       — Мы с Дамблдором смогли затормозить распространение этого проклятия, — сглотнув, как-то осторожно начал объяснять Снейп. Теперь в его глазах промелькнуло какое-то старое затравленное выражение, сделавшее его снова похожим на того странного, нелюдимого и нелепого парня, каким он был в школьные годы.       — Я спросил, сколько мне осталось? — сжимая пальцы на чужом запястье еще сильнее, почти рыча перебил Сириус.       — В лучшем случае год! — ответил совсем другой голос, напоминающий о том, что Снейп и Блэк были здесь не одни.       Пальцы Сириуса обессиленно разжались, и Снейп торопливо отодвинулся подальше от его кровати, будто действительно ожидая нападения. Сириус бросил взгляд в сторону помятого и морально истощенного друга, который смотрел так, словно Блэк уже лежал в гробу. И разве это не было чертовски забавно? Сириус обрел соулмейта, пережил Азкабан и сбежал, получил шанс стать хотя бы другом для Гарри и своего соулмейта, вернул дружбу Римуса и умудрился наладить шаткое общение со Снейпом. Ему даже предложили какую-то работу. И все это не имело никакого смысла, потому что он нашел для себя еще одну проблему и теперь медленно умирал. По мнению Сириуса смешнее этого был только тот момент, когда Питеру удалось обмануть его и инсценировать свою смерть.       Вот только Римус почему-то совсем не выглядел позабавленным. Пока хриплый, несколько истеричный смех Сириуса звучал в равнодушном ко всему пространстве Больничного крыла, Люпин крепко зажмурился и сильно сгорбился, пряча лицо за дрожащей ладонью. Снейп пробормотал что-то о неуравновешенных психопатах и настороженно следил за неуместно веселым пациентом. И то, что его не радовала скорая смерть еще одного школьного недруга, было действительно необычно.       — Ой, да бросьте эту вежливую жалость, — давясь собственным смехом, выкрикнул Сириус и ярко, почти безумно улыбнулся. — Вы оба знали, что это всегда было неизбежно. Лунатик, ты сам не раз говорил, что мое безрассудство сведет меня в могилу. Гордись, ведь ты был абсолютно прав.       Римус выглядел скорее больным, чем гордым. Он вдруг прерывисто вдохнул, резко подскочил на ноги и выбежал из Больничного крыла. Снейп окинул все еще забавляющегося Блэка опасливым взглядом и тоже двинулся к выходу, при этом делая все, чтобы не повернуться к нему спиной. Как только Сириус остался наедине с собой, его смех превратился в сдавленны хрип, который вскоре просто застрял в горле.       Подтянув к себе ноги, Сириус уперся лбом в колени и крепко зажмурился, проклиная себя, свое любопытство и неспособность думать перед тем, как что-то делать. Конечно, ему было плевать на себя. В свои тринадцать он не верил в то, что доживет до двадцати, а в Азкабане каждый день сомневался в том, что переживет следующую неделю. Сириус не боялся смерти, но сейчас она была как-никогда неуместна. Впрочем, он сам виноват. Решил, что жизнь стала слишком скучной и нашел себе развлечение. Как оказалось, Гарри не зря боялся позволять Сириусу заниматься поиском приключений в одиночестве.       Сириус с ненавистью посмотрел на свою забинтованную руку, боясь представить неизбежный момент объяснений с Гарри и Тонкс. От мысли признаться в своей глупости Гермионе ему и вовсе хотелось сбежать в другую часть планеты или вообще переместиться в космос. Лишь бы не видеть понимания в ее глазах, не чувствовать ее попыток успокоить его и скрыть свое разочарование. Через двенадцать месяцев Гермиона будет обречена на попытки выжить и сохранить свое здравомыслие как можно дольше. А ведь Сириус обещал защищать ее от такой возможности. Он снова всех подвел. Очевидно, было глупо верить в то, что он способен на что-то, кроме этого.       — Рад видеть, что ты очнулся, Сириус, — прервал его невеселые мысли новый голос. Сириус поднял голову и уставился на нового посетителя, который невозмутимо передвинул стул Снейпа ближе к кровати Блэка и устроился на нем. — Как ты себя чувствуешь? — участливо спросил Дамблдор, кинув на него внимательный взгляд поверх очков-половинок.       — Убийственно, — с издевкой ухмыльнулся в ответ Сириус и, выпрямившись, зачем-то подтянул одеяло к груди. — У меня один важный вопрос. Я прошу вас ответить на него прямо без всяких недосказанностей, Альбус. И только после я постараюсь рассказать вам все, что вы захотите узнать, — тут же прибавил он, не позволяя директору продолжить развитие их диалога. Слегка нахмурив седые брови, директор согласно кивнул на эту просьбу. — То, что со мной произошло, могло как-то физически повлиять на моего соулмейта? — торопливо озвучил свой вопрос Сириус, отчаянно боясь услышать ответ.       — Если ты имеешь в виду: задело ли проклятие и Гермиону, укоротив ее жизнь. То я с радостью могу дать отрицательный ответ, — немного помолчав, мягко ответил Дамблдор и понимающе сверкнул глазами, когда Сириус немного расслабился. — Однако должен предупредить: есть вероятность того, что мисс Грейнджер почувствовала твою эмоциональную боль. Возможно, она могла ощутить так же отголоски физической боли. В зависимости от уровня развития вашей связи, разумеется.       — Ужасно несправедливо, что из всех людей ей достался именно я, — вновь уткнувшись лбом в свои колени, едва слышно пробормотал Сириус. — Разве она заслужила такое наказание?       — Пути магии неисповедимы и не нам ее осуждать, мой мальчик, — утешающим тоном отметил Дамблдор, на что Сириус только язвительно хмыкнул. — Хотя даже я должен признать, что никогда не слышал о такой необычной паре, как ваша. Конечно, романтические отношения между людьми с большой разницей в возрасте не такая уж редкость. Но никто из них не был соулмейтами.       — То кольцо у вас? — резко спросил Сириус, пресытившийся этими умиротворяющими беседами о соулметах еще в пятнадцать лет.       — Ты нашел поразительную вещь, Сириус. Вещь, которой не должно было существовать по нескольким причинам, — внезапно произнес Дамблдор.       Сириус резко выпрямился и уставился на него с некоторым непониманием. Насколько он помнил, кольцо было примечательно только неизмеримым количеством темной магии, которая исходила от него. У него как будто было собственное сознание, которое что-то нашептывало, соблазняло и обещало возможность увидеть мертвых, если только его надеть. Сириус оказался слишком глуп и слаб, чтобы сопротивляться этим заманчивым обещаниям. В остальном это было обычное кольцо. И странным можно было посчитать только место, в котором спокойно лежал этот проклятый артефакт.       — И вам очень хотелось бы знать, как я смог найти такую вещь? — склонив голову набок, с некоторым ехидством осведомился Сириус.       Дамблдор несколько секунд внимательно смотрел на него, просвечивая своим ясным взглядом. Сириус частенько попадал под этот изучающий взгляд, когда их компанию подозревали в совершении очередной шалости, но доказательств этого не находилось. Как и тогда, Сириусу казалось, что директор видел все его тайны, все страхи и неуверенность, каждое противоречие и его истерзанную душу. А затем Дамблдор вдруг мягко улыбнулся, отчего морщинки в уголках его глаз стали еще более глубокими, и вдруг протянул к Блэку ладонь, на которой лежал открытый компас. Красная стрелка указывала куда-то на юго-восток. Судя по указанному расстоянию, соулмейт директора находился где-то на материке.       — Уверен, вы и без компаса прекрасно знаете, где ваш соулмейт, — сглотнув, попытался пошутить Сириус. И сам невольно скривился от того, насколько нелепо это прозвучало.       — Весь магический мир это знает, — странно усмехнувшись, не стал отрицать Дамблдор и открыл второй компас, синяя стрелка которого привычно закружилась. — Но на что же указывает эта часть? — с искренним любопытством спросил он. Сириус кинул взгляд на арретир, который он не отключал. Либо тормоз отключился в тот момент, когда компас выпал из рук Сириуса, либо Дамблдор сам отключил тормоз и потому прекрасно знал, где Сириус нашел кольцо.       — Очевидно, на неприятности, — дернув перебинтованным пальцами, сердито буркнул Сириус. — Мне следовало уничтожить эту штуку. Или просто никогда ее не создавать. От этого компаса одни беды, — с ненавистью, больше направленной на себя, проворчал Блэк.       — Я считаю это изобретение в высшей степени поразительным, — закрыв компас, поделился своим мнением Дамблдор. — Истории неизвестны случаи создания чего-либо, способного найти соулмейта любого волшебника. Твой Компас Душ уникален, Сириус. Тебе стоило бы гордиться таким выдающимся изобретением, до которого за столько веков не додумался ни один волшебник.       — Компас Душ? — нервно хохотнув, переспросил Сириус. — Что ж, неплохое название. Я его сохраню, если вы не против. Вряд ли многие люди могут похвастаться тем, что название для их изобретения придумал сам Альбус Дамблдор, — сжав ненавистный компас в руке, с отчаянным задором воскликнул Сириус. Дамблдор торжественно кивнул, словно не замечая состояние бывшего ученика. — А что касается уникальности этого устройства, то я могу сказать одно: оно не слишком уж необычно. Все знают, что у каждого волшебника свой неповторимый магический след. Но у пар соулмейтов есть какая-то общая исключительно для них черта. Когда компас попадает в руки мага, он впитывает его магический след и находит созвучный ему. До этого мог додуматься кто угодно, не говоря уже о том, что компас был изобретен маглами еще в двенадцатом веке. Просто у других волшебников не было веской причины для создания чего-то подобного.       — Боюсь, я вынужден не согласиться с двумя последними утверждениями, — выслушав его, возразил Дамблдор. Однако не стал вдаваться в объяснение своего заявления и снова внимательно посмотрел на компас. — Мне любопытно, Сириус. Как долго ты обдумывал создание этой вещи? — вдруг спросил директор.       — Примерно месяц. Идея родилась в тот момент, когда Марлин подарила мне первый компас, остальное время ушло на теоретическую разработку, — растерянно взглянув на собеседника, честно признался Сириус. — И еще около месяца ушло на практическую настройку и устранение большинства неполадок, — на всякий случай прибавил он.       — Значит, примерно за два месяца тебе удалось создать то, что многие великие волшебники даже боялись обдумывать, — задумчиво покивал Дамблдор, как будто обсуждение сроков действительно имело какое-то значение. Сириус почувствовал себя глупцом, который не мог уследить за нитью разговора и был способен лишь поддакивать в нужные моменты. — У нас с Северусом было меньше часа на то, чтобы найти способ остановить распространение проклятия и сохранить твою жизнь, — посмотрел ему в глаза директор, явно пытаясь донести до расстроенного разума Блэка какую-то важную информацию.       — И я вам правда благодарен, — вспомнив о необходимости благодарить за помощь, осторожно предложил Сириус. Дамблдор едва заметно кивнул головой, словно поощряя продолжить эту мысль. — Будь на вашем месте кто-то другой, у меня, вероятно, не было бы в запасе даже этого года, — еще раз попытался Сириус.       — Верно, у тебя есть год, — с намеком согласился Дамблдор, но Сириус лишь непонимающе склонил голову набок. — Насколько мне известно, в году двенадцать месяцев, что в свою очередь значит триста шестьдесят пять дней. А это целых восемь тысяч семьсот шестьдесят часов!       — Когда вы так говорите, это похоже на целую вечность, — судорожно усмехнулся Сириус, по-прежнему не совсем понимая, что именно ему пытаются сказать.       — Тогда тебе следует хорошенько подумать о том, что ты сделаешь за эту вечность, мой мальчик, — лукаво усмехнувшись в свою бороду, провозгласил Дамблдор. И Сириус впервые заподозрил, что все это время директор просто говорил какую-то чушь с умным видом. — Думаю, мне стоит найти Римуса. Когда я видел его в последний раз, он был необычайно расстроен. Ему сейчас не помешает дружеская поддержка.       С этими словами Дамблдор поднялся со стула, ласково погладил Сириуса по голове, словно тот был необычайно упрямым ребенком, сунувшим нос в то, во что лезть не стоило, и его нужно было успокоить ложным прощением. Напевая что-то себе под нос, Дамблдор покинул Больничное крыло. Сириус несколько долгих минут смотрел ему вслед и озадачено обдумывал странный диалог. Однако понятнее вся эта ситуация не становилась. Еще более запутанной ее делало то, что Дамблдор ни о чем особо не расспрашивал. А разговор о Компасе Душ едва ли можно было отнести к категории важных секретных сведений. Сириус подозревал, что его разум сейчас был просто не способен проанализировать все эти недомолвки и подтексты.       В попытке отвлечься от обдумывания свалившихся на него проблем, Сириус еще раз осмотрелся вокруг. Уголок губ непроизвольно дернулся в улыбке, когда взгляд замер на самой дальней кровати, которая раньше всегда была отгорожена ширмой. Узнав правду о Римусе, он, Джеймс и Питер старались как можно чаще навещать друга после полнолуния, даже если для этого приходилось нарушать правила. Для человека, который не любил больницы и все, что с ними связано, Сириус провел слишком много времени в Больничном крыле. Квиддич, полнолуния, неудачные эксперименты, какая-нибудь стычка с другой группой учеников, отработки, проблемы Джеймса с зельеварением и простуда Питера — причин для нахождения в этом месте всегда было достаточно, даже если он сам не был пострадавшим. Мадам Помфри часто угрожала отправить их чистить награды или утки, чтобы прогнать засидевшихся посетителей.       Сириус резко выпрямился, вспомнив о Зале Наград. Он бывал там так часто, что изучил каждую чертову табличку, каждый имеющийся там трофей. Это была самая бесполезная информация. Так что не удивительно, что она скрылась за завалами множества других знаний. Не обращая внимания на боль в руке и слабость в теле, Сириус поднялся с кровати, выскочил за двери Больничного крыла и целеустремленно двинулся по коридорам Хогвартса.       Найти нужную табличку в Зале Наград оказалось довольно просто. Золотая табличка с именем Тома Реддла «За заслуги перед школой» на самом деле ничего толком не проясняла. Медаль «За магические заслуги» с тем же именем Сириус едва удостоил взглядом и направился к пергаменту с именами всех старост школы этого столетия. Конечно, не обязательно было быть старостой школы, чтобы получить такие награды. Но вероятность того, что Реддл окажется в этом списке, все равно существовала.       В итоге Сириус выяснил, что пятьдесят лет назад действительно жил волшебник по имени Том М. Реддл. И его можно было бы посчитать типичным занудой, желающим быть лучшим и, возможно, любящим славу. Но в шестнадцать лет этот парень убил трех человек, один из которых мог быть его отцом. Сириус на девяносто процентов был уверен в том, что этот Реддл имел какое-то отношение к кольцу. Вероятно, он провел какой-то темный ритуал в той самой деревне. Настолько темный, что его отголоски до сих пор омрачали долину, в которой была расположена деревня.       — Я всегда считал, что вы с Джеймсом провели в этом зале больше времени, чем кто-либо другой, — врезался в размышления Блэка едва слышный голос Римуса. Сириус оторвал взгляд от пергамента и растерянно уставился на друга, не сразу осознав смысл его слов.       — Да, у нас с этим местом слишком крепкие отношения, — понимающе отозвался Сириус и окинул стеклянные шкафы равнодушным взглядом. — Решил навестить давних знакомых в память о былых деньках, — попытался искренне улыбнуться Сириус. Римус бросил на него грустный взгляд и покачал головой. — Не напомнишь, что произошло в Хогвартсе в сорок третьем году? — вновь взглянув на табличку Реддла, без перехода спросил Сириус. Он знал ответ, но его было слишком трудно найти в ворохе пробудившейся информации о темных ритуалах. — Что Дамблдор сделал с кольцом? — не стал дожидаться ответа Сириус и шагнул ближе к помрачневшему другу.       — Ты не помнишь? — внимательно всмотревшись ему в глаза, напрягся Люпин. Сириус мотнул головой и вопросительно поднял брови, ожидая продолжения. — Дамблдор сказал, что кольцо опасно и от него необходимо избавиться, и что есть лишь один наиболее безопасный способ уничтожения. Ты вызвался это сделать, потому что считал, что уже ничего не теряешь, будучи подвергнутым проклятию этого кольца. Дамблдор дал тебе меч, и ты уничтожил эту проклятую штуку. — Римус нервно сглотнул и перевел взгляд на забинтованную руку друга. — Если бы не твоя настойчивость в этом и отказ отдавать кольцо кому-то другому даже со всеми разумными предосторожностями, проклятие не распространилось бы настолько далеко. Когда Добби перенес тебя ко мне, было повреждено только запястье и несколько пальцев.       Сириус был искренне удивлен новыми подробностями. Получалось, что он далеко не сразу потерял сознание. И наверняка он сам приказал Добби трансгрессировать к Римусу, а не в Хайдинг-Хауз. Более того, Сириус явно осознавал все происходящее еще какое-то время, раз смог поспорить с Дамблдором и даже выдвинуть какие-то действенные аргументы. Должно быть, из-за боли он просто не мог всего этого запомнить. Или это был эффект того, что он уничтожил кольцо. Проклятые артефакты имели довольно скверный характер.       — Какая жалость, — тяжело вздохнул Сириус. — Я никогда не держал в руках настоящий меч. А когда мне довелось это сделать, мой мозг решил выкинуть воспоминание об этом. — Сириус печально улыбнулся и с самым беззаботным видом качнулся с пяток на носки. Римус передернул плечами и уставился на его босые ноги, отказываясь хоть как-то реагировать на очередную неудачную шутку. — Кажется, я забыл обуться, — пошевелив пальцами на ногах, запоздало отметил Сириус.       — Поразительная наблюдательность, — фыркнул в ответ Люпин, но как-то тускло и неохотно. Но то, что он попытался, уже можно было считать небольшим успехом. Сириус похлопал друга по плечу и двинулся обратно в сторону Больничного крыла. Римус тут же пошел следом, продолжая закидывать Блэка обеспокоенными взглядами. — В сорок третьем погибла студентка, — неожиданно произнес Люпин, когда Сириус уже собирался высказать что-нибудь грубое по-поводу беспокойства. — Ходили слухи, что ее убил монстр из Тайной комнаты, и школу собирались закрыть. Но в итоге то ли действительно поймали виновника преступления, то ли просто нашли козла отпущения. Миссис Поттер рассказывала нам эту историю.       — И снова Тайная комната, — проворчал себе под нос Сириус и неприязненно передернул плечами.       Гермиона так и не рассказала ему подробностей о том случае, кроме того, что это действительно был василиск, и Гарри каким-то образом его убил. Сириус тогда был слишком потрясен очередной встречей с пустотой, пусть и без этого жуткого чувства исчезновения. И когда он увидел вполне живую Гермиону, ему было плевать на все остальное. Но если Реддл имел какое-то отношение к Тайной комнате, то вполне возможно, что у Гермионы и Гарри были ответы, способные пролить немного света на все эти темные тайны прошлого.       — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — в очередной раз обрывая мысли Блэка, сухо поинтересовался Римус. Сириус задумчиво нахмурился и отрицательно покачал головой, что явно стало последней каплей для измотанных нервов оборотня. Люпин яростно зарычал, резко остановил Сириуса, повернув его к себе лицом, и встряхнул, до боли сжав пальцы на обнаженных плечах. — Ты буквально чуть не умер у меня на руках несколько часов назад. Я, черт возьми, имею право знать, в какую передрягу ты опять влез! И на этот раз ты не станешь увиливать, менять тему или скрывать какие-то детали. Ты все мне расскажешь сейчас же! Иначе клянусь Мерлином, я переломаю тебе ноги, и ты проведешь оставшийся год без возможности вляпаться во что-то еще. — Для убедительности Римус еще раз с силой встряхнул его, и Сириус на мгновение действительно увидел того опасного монстра, которым Люпин всегда себя считал.       — Ладно! Это действительно было жутко, — пробормотал Сириус, с широко раскрытыми от изумления глазами.       — Можешь начинать рассказывать! — сглотнув, приказал Римус и отпустил его плечи, но не отвел упрямый взгляд, наполненный смесью из гнева, боли и бессилия.       Несколько секунд Сириус молча обдумывал слова, которые должны были описать все случившееся. Решив, что говорить о первом посещении мрачной деревни и причинах, заведших его туда, бессмысленно, Сириус приступил к той ночи, когда нашел кольцо. Он рассказал о том, что решил попросить Добби трансгрессировать с ним в ту деревню, прямо к особняку Реддлов для того, чтобы не терять время на полет и не привлекать к своему уходу лишнее внимание. Добби по неизвестной Сириусу причине, решил остаться с ним, а не ждать, когда его позовут. Первым делом Сириус обследовал особняк. И кроме пыли, затхлости и слабого отголоска Убивающего проклятия, в доме не было ничего примечательного. Разве что тот факт, что чья-то смерть послужила жертвой для какого-то ритуала.       — Как ты узнал о ритуале? — прервал его историю откровенно озадаченный Римус.       — По магическому следу, разумеется, — нетерпеливо объяснил Сириус. — Угнетающая атмосфера, застывшая в воздухе, должна была сразу мне это сказать. Просто я не сопоставил факты и ощущения. — Римус все еще не выглядел особо понимающим. Но поскольку кое-что о темных ритуалах ему было известно, Сириус подозревал, что друг не понимает чего-то другого. — Ты же помнишь, что Азкабан вначале принадлежал одному волшебнику, который экспериментировал с худшим видом темной магией? Даже без дементоров каменные стены этого места давят на разум. Весь тот замок пропитался темной магией. А я провел там двенадцать лет, дружище. Было бы странно, если бы я не почувствовал следы проведения темного ритуала. К тому же, звери восприимчивы к любому виду магии. Хотя они предпочитают избегать проклятых мест.       — Замечательно, — сверля его хмурым взглядом, раздраженно буркнул Римус. — А теперь давай уточним, правильно ли я все понял. Ты проверил особняк, понял, что в нем кого-то принесли в жертву, а затем…       — Затем я решил проверить, куда ведет дорога, на которой было больше всего следов темной магии. И пришел к хижине, спрятанной на склоне другого холма, — отведя взгляд, закончил Сириус и тяжело вздохнул, готовый выслушать, насколько глупым был его поступок.       — Получается, что ты, вопреки своим собачьим инстинктам и здравому смыслу, отправился в потенциально опасное место без подстраховки или даже чертовой записки с указанием места для поиска твоего трупа. — Прищурившись, медленно и тщательно проговорил Римус, чтобы каждая деталь дошла до мозга Блэка. — Ты хоть понимаешь, что если бы с тобой не было Добби, то ты умер бы там, и никто не узнал бы об этом? Неужели твою гениальную голову не посетила мысль о том, что ты не бессмертен?       — Я не думал, что найду в той хижине что-то, кроме старых следов. Ни один разумный человек не стал бы оставлять такой опасный артефакт в какой-то полуразрушенной лачуге в жалкой деревушке, — поморщившись, с некоторым раздражением попытался оправдаться Сириус.       Тем не менее, он должен был признать, что на самом деле прятать проклятый предмет в месте, которое само по себе вызывает неприятные ощущения, довольно умно. В другом месте это кольцо вполне могло привлечь лишнее внимание. А тут маги знали, что кто-то убил целую семью, и всю мрачность списывали на это явления, не собираясь копать глубже.       — Почему ты просто не пригласил кого-нибудь составить тебе компанию, как раньше, когда ты тащил за собой меня, Джеймса и Хвоста? — замерев у дверей в Больничное крыло, внезапно спросил Римус.       — Не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал, — не подумав, честно ответил Сириус и по напряжению во всем теле Люпина понял, что промахнулся.       — Значит, ты все-таки предполагал, что это может быть опасно, — сглотнув, кивнул сам себе Римус. Сириус мысленно обругал себя за такую нелепую оплошность.       — Опасность, как правило, не всегда обязана быть смертельной, — дернув плечом, спокойно возразил Сириус. — И весь этот разговор не имеет никакого смысла, Лунатик. Разбор моих ошибок ничего не исправит. Теперь я одной ногой в могиле, и это на самом деле слишком привычное ощущение.       Сириус пренебрежительно фыркнул и, продолжив путь к своей одежде, указал на то, что он уже прожил дольше, чем это вообще было возможно. Сириус болтал о том, как часто он действительно был на грани жизни. Если даже забыть об Азкабане и соулмейте и пустоте, то оставалось еще множество других моментов. Сколько сражений с Пожирателями смерти ему удалось пережить, столкновение с Волан-де-Мортом и пытки тоже едва его не убили. Взрыв, устроенный Питером, вполне мог задеть и его, а купание в ледяной воде и ослабленный иммунитет привели к осложненной простуде. Его выздоровление тоже можно было бы посчитать чудом или силой упрямства, несогласного на смерть до тех пор, пока крыса не будет убита.       — И теперь ты решил просто сдаться? — резко оборвал его бессвязные рассуждения Римус. — После того, как выживал столько раз, ты просто смиришься со своей участью? — скрестив руки на груди, мрачно повторил он и взглянул на замолчавшего друга с каким-то странным вызовом.       — По-твоему у меня есть какие-то другие варианты? — непонимающе нахмурился Сириус, прекратив поиски своих носков. Римус плотно сжал губы, посмотрел на забинтованную руку друга и снова в серые глаза. — Ты не можешь всерьез предполагать, что я смогу избавиться от этого проклятия. Это нелепо, Римус! Снейп — лучший зельевар в стране, и он вместе с Альбусом Дамблдором — величайшим волшебником столетия, — не смог сделать ничего лучше, чем замедлить действие проклятия. И как я могу добиться чего-то большего, Римус? Я ведь даже ничего не смыслю в медицине!       — Два месяца назад ты ничего не смыслил в магии крови. Тебе понадобилось всего две недели, чтобы во всем разобраться, — шагнув к нему, жестко напомнил Люпин. Как будто это имело какое-то отношение к сложившейся ситуации.       — Это не то же самое, дружище, — мягко улыбнувшись, покачал головой Сириус и вернулся к поиску носков. Искомое оказалось в ботинках, и Сириус на самом деле не понимал, зачем его вообще разули.       — А если бы на твоем месте был я? — применил другой подход Римус. Сириус перевел на него тяжелый взгляд, всем своим видом показывая, как ему надоели эти препирательства. Римус с победоносным видом уставился на него в ответ, потому что знал: в предполагаемой ситуации Сириус сделал бы все, чтобы найти способ помочь своему другу.       — Ты не на моем месте, — успокоив взбунтовавшиеся мысли, как можно равнодушнее заметил Сириус. — Перестань мучить нас обоих, Римус, — опустившись на кровать, устало попросил он и судорожно запустил пальцы в волосы, закрыв глаза. — С моим образом жизни ранняя смерть неизбежна. Не делай вид, что ты действительно удивлен тем, как все сложилось. Этот вариант не так уж и плох.       — Ты не можешь говорить все это всерьез, — с прорвавшимся в голос отчаянием воскликнул Римус.       — Мерлинова борода, ну почему ты никак не успокоишься? — откинув голову назад, простонал Сириус и, открыв глаза, с откровенным непониманием уставился на бледного собеседника. — Почему ты так хочешь, чтобы я выжил?       — Потому что ты мой друг! — как-то странно пошатнувшись, едва слышно ответил Римус и как-то обессиленно рухнул на соседнюю кровать. — Потому что ты — все, что у меня осталось, Бродяга. Тонкс и Гарри тоже важны, я не могу с этим поспорить. Я люблю их обоих! Но ты, Сириус, был рядом со мной дольше всех остальных. Ты, Джеймс и Питер были для меня всем. Я не задумываясь отдал бы жизнь за любого из вас, потому что вы приняли меня таким, какой я есть, без раздумий и опасений. Может, это и было в высшей степени по-идиотски, но вы были моими друзьями-идиотами. И теперь есть только ты! Когда ты умрешь, мой мир безвозвратно разрушится, и время ничего не восстановит. За двенадцать лет одиночества я это прекрасно осознал. Поэтому ты просто не имеешь права умирать, оставив слишком многих людей с разрушенными жизнями. Раз уж тебе плевать на себя, то подумай о тех, кого ты обрекаешь на жизнь без тебя.       В конце его голос просто сорвался, и Римус упрямо помотал головой, отказываясь принимать то, что его друг действительно может умереть. Сириус сглотнул вставший в горле ком, осмотрелся вокруг, в поисках того, что могло помочь успокоить Люпина, и осторожно пересел на соседнюю кровать, нерешительно заключив расстроенного друга в объятия. Римус лихорадочно вцепился в его плечи. Сириус прикрыл глаза и подумал о том, что в целом, год — не так уж и мало. Как сказал Дамблдор, в году было больше восьми тысяч часов, и их стоило потратить либо на увеличение оставшегося времени, либо на устранение самых серьезных опасностей для жизней Гермионы, Гарри, Римуса и Тонкс. Пожалуй, Римус был прав: еще было слишком рано для смирения.