Встретимся в саду сновидений

      В первую секунду Гермиона не сразу осознала себя и все происходящее. Она лишь понимала, что ее окружает ледяная вода, и пока разум медленно просыпался, первобытные человеческие инстинкты руководили всем, заставляли ее шевелиться и пытаться выбраться из холодной воды. Спустя полминуты Гермиона наконец-то вспомнила обо всем происходящем и осмотрелась вокруг. Виктор помогал ей плыть вперед к берегу, где собрались все ученики и профессора Хогвартса, иностранные гости и судьи. На берегу мадам Помфри уже суетилась вокруг Диггори и Чанг, а к ним навстречу уверенно двигался Сириус, оказавшийся в воде уже по колено, но как будто не замечающий этого. Игнорируя Крама, который старался помочь Гермионе, Сириус схватил все еще несколько дезориентированную девушку, легко помог ей подняться, перенеся почти весь ее вес на себя.       — Я в порядке, — попыталась выговорить Гермиона, но заледеневшие губы и язык не желали слушаться, как и дрожащие ноги. Сириус был поразительно теплым, почти таким же горячим, как камин, и Гермиона против воли лишь крепче прижалась к нему, позволяя вести себя куда-то вперед.       — Конечно, в порядке, раз пытаешься спорить, — негромко проворчал ей в волосы Сириус и усадил на что-то, после чего стянул свою куртку и накинул ей на плечи. Гермионе сразу стало так тепло, словно она попала в горячую ванную. С некоторым запозданием она поняла, что ее одежда уже была сухой. Гермиона благодарно улыбнулась Блэку, заметив волшебную палочку, которую он нервно крутил в пальцах.       — Надеюсь, Гарри подумал о согревающих чарах, — все еще непослушными губами пробормотала Гермиона, мысленно ругая себя за то, что не подумала об этом сама.       Сириус хотел было что-то ей ответить, но вмешалась мадам Помфри, которая тут же отогнала его в сторону. Школьная медсестра закутала Гермиону в шерстяное одеяло поверх куртки Сириуса, затем заставила девушку выпить какое-то зелье, которое оказалось невероятно горячим и согрело Гермиону изнутри. Грейнджер поспешила заверить мадам Помфри в том, что она полностью согрелась, и женщина направилась к Краму, который не выглядел особо замерзшим и отмахивался от Каркарова, суетящегося вокруг него.       — Гарри пока не вынырнул, — напряженно поглядывая на озерную гладь, указал на очевидное Сириус. Он нетерпеливо переминался на месте, все еще продолжал крутить в пальцах волшебную палочку, но отказывался отходить от Гермионы.       — С ним все будет в порядке, — уверенно произнесла Гермиона и потянулась к руке Блэка, заставляя его перестать играться с палочкой. — И со мной тоже все в порядке, — уже более четко и с нажимом прибавила Грейнджер, понимая, что волнение Сириуса связано не только с Поттером. Сириус медленно кивнул и опустился рядом с ней, когда Гермиона настойчиво потянула его к себе.       — Кажется, ты расстраиваешь своего спасителя, — насмешливо заметил Сириус, качнув головой в сторону Крама, который хмуро наблюдал за ними. — Никогда не становился причиной ревности со стороны знаменитого спортсмена, — с едва уловимым намеком на веселье прибавил Блэк.       — Ты хоть иногда замолкаешь? Или болтаешь даже во сне? — уткнувшись лбом в плечо Сириуса, саркастично поинтересовалась Гермиона. Хотя сейчас шутки Сириуса немного помогали и отвлекали от переживаний за друзей.       — Меня можно заткнуть лишь тремя способами. Два из них неприличны, а о третьем ты просила не шутить, — с широкой улыбкой сообщил Сириус.       — Ты так ужасен! — прикрыв глаза, простонала Гермиона, запрещая себе думать о возможных неприличных способах заткнуть Блэка.       — Напротив, я великолепен буквально во всем, — понизив тон, со своей лучшей многообещающей улыбкой возразил Сириус.       Фыркнув, Гермиона с трудом подавила внутреннюю дрожь, вызванную звучанием этого порочного низкого и хриплого голоса. Ей отчаянно хотелось одновременно как следует ударить Сириуса и поцеловать его, наплевав на недавнее разочарование в поцелуях. Казалось, что сигналы Сириуса вполне определенны, но в то же время это был Сириус, который иногда заигрывал даже с парнями, что не несло никакого тайного послания о симпатии. Гермиону начинала раздражать эта неопределенность и противоречивость в поведении Блэка, но в то же время она не хотела, чтобы он перестал флиртовать с ней. Собственные внутренние противоречия удручали ее намного больше неопределенных жестов со стороны Сириуса.       — Ну наконец-то! — прерывая рассеянные мысли Гермионы, воскликнул Блэк. Он аккуратно оттолкнул ее, скользнул пальцами по ее плечу в легком жесте извинения и, обогнав всех остальных, направился к приближающимся к берегу людям. Бледный Перси, почему-то присутствующий и на этот раз, наплевав на свою напускную взрослость, тоже двинулся в воду навстречу брату. Флер Делакур, вынырнувшая из воды одна в то время, пока Гермиона и Сириус отвлекали друг друга, рыдала и рвалась из рук мадам Максим.       Вскоре Гарри, Рон и маленькая светловолосая девочка, чем-то похожая на Флер, оказались на берегу. Перси помогал брату, игнорируя вялые попытки Рона отстраниться от него. Сириус вытащил девочку и вместе с Дамблдором поднял на ноги дрожащего и ошеломленно озирающегося по сторонам Гарри. Флер все-таки удалось вырваться из крепкой хватки мадам Максим, и она кинулась к девочке, лихорадочно бормоча что-то на французском. Сириус, избавленный от лишнего балласта, полностью переключился на Гарри и сразу же передал его мадам Помфри, быстрым движением палочки высушив его одежду, а затем и Рона, который все еще находился в объятиях старшего брата.       Пока мадам Помфри суетилась вокруг Гарри, Дамблдор подошел к русалкам, подплывшим к берегу вместе с тремя подростками. Гермиона перевела все внимание на Гарри, который все еще выглядел слегка рассеянным, смотрел вокруг большими глазами и пытался вытереть покрывшиеся инеем очки о свое полотенце. Сириус, заметив эти попытки, вновь махнул палочкой, и линзы в очках вернулись к нормальному состоянию. Гарри слабо улыбнулся крестному. Гермиона отмахнулась от Крама, предпринявшего попытку привлечь ее внимание словами о каком-то жуке в ее волосах. Она нетерпеливо стряхнула насекомое и уточнила, как долго Гарри их искал. Поттер неохотно признался, что нашел пленников быстро, и больше ничего не прибавил. Гермиона подозрительно прищурилась, бросила взгляд в сторону Флер и девочки, которую она отказывалась отпускать. Очевидно, предположение Гермионы о комплексе героя было верным.       — Надо бы посоветоваться перед тем, как ставить оценки, — объявил Дамблдор после продолжительной беседы с русалками. Судьи отошли в сторону, мадам Помфри принялась за Рона, которого наконец-то освободила от объятий Перси, присоединившегося к Бэгмену и директорам.       — А ты разве не с ними? — удивленно спросил Гарри, посмотрев на крестного, оставшегося рядом с подростками.       — Я никогда никого не судил, не оценивал и начинать на старости лет не собираюсь, — насмешливо фыркнул в ответ Сириус. Гермиона едва слышно указала на то, что тридцать лет еще не старость, но Сириус сделал вид, что не услышал ее. — Перси это нравится куда больше, — бросив взгляд на совещающихся судей, весело заметил он.       — И чего Перси так суетится, — проворчал себе под нос Рон, опустившийся рядом с Гарри после того, как мадам Помфри напоила его зельем, завернула в одеяло, и отправилась помогать Делакур.       У Флер были исцарапаны лицо и руки, разодрана мантия, но она отмахнулась от медсестры, не позволив ей обработать свои раны, попросила присмотреть за девочкой, которую звали Габриэль, и направилась к Гарри. Когда Гарри понуро согласился с восклицание Флер о том, что он спас ее сестру, француженка расцеловала его, а затем и Рона, который сказал, что помогал. Оба мальчика раскраснелись, Флер вернулась к своей сестре, и Гермиона даже не знала, стоит ли ей раздраженно фыркнуть или все-таки рассмеяться. Сириус, наблюдая за всем этим, не переживал из-за таких мелочей и хохотал над Гарри и Роном, смущенными его весельем еще больше.       Вскоре судьи закончили совещание, и Бэгмен магически усиленным голосом объявил результаты. Как оказалось, Флер и Диггори использовали заклинание Головного пузыря. Делакур не справилась с гриндилоу и заняла последнее место. Гермиона даже услышала, как француженка прошептала о том, что не достойна и своих двадцати пяти баллов. Седрик вынырнул первым и получил наибольшее количество баллов. Виктор, использовавший неполное превращение в акулу, пока был вторым. Гарри действительно воспользовался жаброслями, и Сириус заговорщицки подмигнул Гермионе, когда она бросила на него вопросительный взгляд. Так же выяснилось, что Гарри приплыл к пленникам первым и оставался там, чтобы убедиться в том, что остальных пленников тоже спасут. Судьи посчитали это демонстрацией высоких нравственных качеств и присудили Гарри сорок пять баллов, таким образом Поттер разделил первое место с Диггори. Единственным недовольным человеком был Каркаров, но никто не обращал на него внимания.       После объявления результатов мадам Помфри заставила всех участников и пленников двигаться к замку. Сириус увязался за ними, проигнорировав все хмурые взгляды медсестры. Их группу провожали громкими аплодисментами, криками и поздравлениями. Гермиона вдруг поняла, что так и не заметила профессора Люпина, который наверняка держался бы рядом с Блэком, успокаивая его и не позволяя нырнуть в озеро вместе с участниками. Гермиона поделилась этим наблюдением с Сириусом.       — Вы его совсем измотали, так что у него тяжелый день и еще более тяжелая ночь впереди. Толпа не то, что ему сейчас нужно, — объяснил Сириус, когда и Гарри с Роном обеспокоенно взглянули на него.       — Когда буду в Хогсмиде в следующий раз, куплю ему целую коробку шоколада, — виновато вздохнув, решил Гарри. — Вообще-то его уроки сильно помогли с гриндилоу и с плаванием, когда действие жаброслей начало заканчиваться. Кстати, некоторых из гриндилоу я посадил в пузыри, — с яркой улыбкой поделился своими подвигами Гарри. Его настроение заметно поднялось или, как в случае с драконом, часть адреналина просто еще не успела выветриться.       Сириус ответил крестнику заразительной ухмылкой и потрепал его по волосам. Гермиона, наблюдая за ними, тоже улыбнулась. Впереди осталось одно испытание, Сириус все еще не вляпался ни в какие неприятности, а у Гарри были все шансы стать победителем. Единственное, что омрачало радость от этих успехов: Тот-Кого-Нельзя-Называть мог попытаться вмешаться еще раз. Но Гермиона запретила себе думать об этом хотя бы сегодня и позволила хорошему настроению Сириуса окутать себя. Сегодня у них все было превосходно.

***

      После второго тура всем было жутко интересно, что же на самом деле происходило на дне Черного озера. Участников Турнира и бывших пленников засыпали всевозможными вопросами. Рон наслаждался приобретенной славой и постепенно его история утратила изначальную правдивость. Он даже хвастался тем, что припрятал волшебную палочку, и потому ему ничего не стоило расправиться с русалками. В конце концов Гермионе надоели его выдумки, и она ехидно уточнила, не собирался ли Рон одолеть русалок своим могучим храпом. После этого Уизли перестал болтать о сражениях с подводным народом.       Гермиону тоже заваливали вопросами и дразнили дамой сердца Виктора Крама. Хихиканье девчонок и веселые расспросы Лаванды и Парвати ее раздражали, и она привычно укрывалась от этого внимания в библиотеке. Джинни, будто точно зная, что Грейнджер не стоит оставлять одну, всегда присоединялась к ней. Рон и Гарри, пресытившиеся книгами перед вторым туром, держались от библиотеки подальше, поэтому младшая Уизли была единственным спасением от Крама. Виктор всегда хмуро смотрел в их сторону и уходил к самому дальнему столику, и Гермиона ничего не могла поделать с собой, с облегчением выдыхая каждый раз, когда видела спину уходящего болгарина.       В пятницу все стало еще более странным и в некоторой степени ужасным. Гермиона, Гарри и Рон как раз спустились в подземелья и подошли к кабинету зельеварения, у которого уже столпились слизеринцы. Они все сгрудились вокруг Паркинсон и над чем-то смеялись. Единственным человеком, который держался в стороне от веселящихся однокурсников, был Малфой. Он бросал на своих друзей мрачные взгляды, а заметив появление трех гриффиндорцев, побледнел больше, чем обычно. У Гермионы появилось нехорошее предчувствие, которое подтвердило ехидное замечание со стороны слизеринцев, назвавших кого-то из троих друзей голубками.       Паркинсон кинула Гермионе журнал, вызвавший такое поведение. В тот же момент Снейп открыл дверь кабинета и жестом позвал студентов на урок. Гермиона, Гарри и Рон привычно заняли последнюю парту, и когда Снейп начал выписывать на доску рецепт зелья, Грейнджер принялась листать журнал под столом. Нужная статья оказалась в середине журнала и венчалась цветной фотографией Гарри и ярким заголовком: «Разбитое сердце Гарри Поттера».       Друзья склонились над очередным творением Скитер. По мере прочтения Гермиона не знала, стоит ли ей рассмеяться или найти Скитер и затолкать ей в горло канцелярские перья, позволив запить их чернилами. В статье Скитер навала Гермиону охотницей за знаменитостями, и ее жертвами были Гарри, Виктор и, как ни удивительно, Сириус. Более того, Скитер полагала, что Гермиона опоила всех троих любовным зельем. Но даже это не было настолько нелепым, как выражение сочувствия в адрес Блэка, который пережил так много неприятностей в своей жизни, справился с дементорами, поймал настоящего предателя и стал отцом для Гарри Поттера, но угодил в плен к чарам Гермионы. Неприятные слова в свой адрес Гермиона успешно проигнорировала, чувствуя некоторое облегчение от того, что Сириус и Гарри избежали основной части грязи.       К реальности Гермиону вернули слова Рона, который напомнил о том, что злить Скитер не стоило. Гермиона насмешливо заметила, что на этот раз гнусная журналистка написала не очень-то много. Должно быть, разучилась сочинять. А ведь про Сириуса даже последний идиот сумел бы написать куда больше. Слизеринцы тем временем таращились на трех друзей, ожидая от них чего-то, вероятно, смущения. Гермиона кинула журнал на пустой стул и одарила слизеринцев ехидной улыбкой, приветственно помахав им рукой, после чего приступила к подготовке ингредиентов.              Одна вещь все-таки не давала Гермионе покоя. В качестве доказательства того, что Гермиона теперь завлекала в свои сети Блэка, Скитер привела их недолгий разговор на берегу озера сразу после спасения. Журналистка писала о том, что Виктор тщетно пытался привлечь к себе внимание Грейнджер, но она была слишком сосредоточенна на флирте с Сириусом, который в ответ, явно поддавшись приворотным чарам, пытался соблазнить Гермиону. Это была самая веселая часть статьи, и вместе с тем самая непонятная, поскольку Скитер не могла знать таких подробностей. Ее даже не было среди зрителей в тот день, ведь Дамблдор запретил ей появляться на территории Хогвартса. Обдумав все это, Гермиона поделилась своим непониманием с друзьями, вслух задаваясь вопросом, не может ли Скитер владеть мантией-невидимкой.       — Думаешь, в такой толпе ей удалось бы долго скрываться? — с сомнением протянул Гарри, на личном опыте зная, как сложно прятаться под мантией среди возбужденных студентов.       — Вообще, статья и впрямь глупая, — внезапно прибавил Рон, наполняя свою ступку сушенными скарабеями. Гарри и Гермиона вопросительно взглянули на него. — Сириус флиртует со всеми. Ни один человек в здравом уме не поверит, что он пытался соблазнить Гермиону, — насмешливо фыркнул, пояснил Уизли. — А Гермиона флиртовать и вовсе не умеет, — уверенно прибавил Рон и чуть не выронил свою ступку, когда Гарри наступил ему на ногу и неодобрительно нахмурился.       — И почему бы ему не попытаться соблазнить меня? — сердито поджав губы, поинтересовалась Гермиона, толком не понимая, почему она вообще отреагировала именно на эти слова. Рон в целом был прав. Флиртовать она действительно не умела, но считала, что у нее неплохо получается дразнить Сириуса в ответ. И Блэк, разумеется, не стал бы пытаться ее соблазнить, но услышать подтверждение этому от кого-то со стороны, было неприятно и обидно.       Уизли открыл рот, собираясь ответить на ее вопрос или сказать что-то еще более неприятное, но перед их столиками внезапно появился Снейп, который ледяным тоном заметил, что жизнь Грейнджер, без сомнений, полна любопытных событий, и снял с них десять баллов за посторонние обсуждения. Затем он заметил журнал, взял его со стула и снял еще десять баллов, после чего обратил внимание на статью о разбитом сердце Гарри. Снейп бросил на мрачного Поттера ехидный взгляд и решил не упускать возможности поиздеваться над студентом, принявшись читать статью вслух, что по мнению Гермионы было непрофессионально и мерзко с его стороны.       Однако добравшись до упоминания Блэка, профессор резко прервался и бросил на Грейнджер подозрительный взгляд. Гермиона в ответ вызывающе расправила плечи, скрестила руки на груди и насмешливо подняла брови, пытаясь без слов предложить Снейпу закончить чтение. Она не совсем понимала, что именно заставило зельевара остановиться, ведь он не мог отказаться от такого шанса: высмеять вместе с Гарри и Гермионой еще и Блэка. Но профессор не стал дочитывать статью, хотя в итоге рассадил троих друзей, отправив Гермиону к Малфою, который все еще держался подальше от своих однокашников. Гарри был пересажен за первую парту, а Рон в одиночестве остался за последней, проводив друзей сочувствующей улыбкой.       — Дай-ка угадаю: ты в этом не участвовал, — поймав на себе взгляд Малфоя, насмешливо поинтересовалась Гермиона.       Малфой промолчал, вернув внимание своему зелью. Гермиона раздраженно фыркнула и тоже сосредоточилась на уроке, иногда поглядывая в сторону Гарри. Тот весь урок упорно смотрел только вниз и игнорировал Снейпа, сидевшего за столом прямо перед ним. Зельевар мрачно хмурился, и его взгляд то и дело останавливался на Гермионе. Грейнджер каждый раз смело отвечала пристальным взглядом и плотно сжатыми губами.       Их безмолвное общение прервал стук в дверь, и в кабинет Снейпа вошел Каркаров. Он нервно накручивал на палец кончик своей бородки и, не обращая внимания на удивленных студентов, прошел к преподавательскому столу. Директор Дурмстранга весь оставшийся урок маячил за спиной Снейпа, который выглядел рассерженным этим визитом и забыл обо всех подозрениях в адрес Грейнджер.       После окончания урока студенты покинули кабинет, Гарри сумел задержаться, разлив желчь броненосца. Рон и Гермиона, не сговариваясь, остались ждать друга в коридоре. Вскоре из кабинета с перекошенным лицом вышел Каркаров и пронесся вверх по лестнице. Гарри появился сразу после него, и они втроем поспешили покинуть подземелье. По пути Гарри пересказал подслушанный диалог двух профессоров: Каркаров жаловался на то, что Снейп его избегает, а так же директора Дурмстранга что-то очень беспокоило, и он почему-то показывал Снейпу левую руку. Разговор не получил никакого развития из-за Гарри, которого заметил Снейп. Но в контексте таинственного разговора между этими же профессорами во время Святочного бала ничего хорошего взволнованный Каркаров не предвещал. Вечером Гарри написал Сириусу о новой информации, сетуя на то, что в этот раз крестный не встретится с ними в Хогсмиде.

***

      За выходные Гермиона решила подписаться на «Ежедневный Пророк», чтобы больше не узнавать все самое важное от слизеринцев. Она так же заметила странные взгляды, которые на нее кидали некоторые девушки. Джинни попыталась успокоить ее заверениями в том, что никто в Хогвартсе не поверит статье Скитер. Все здесь уже неплохо знали Сириуса, многие становились объектами его ехидства и заигрываний. И Джинни действительно не ошиблась: студенты некоторое время подшучивали над Гермионой, но большая часть этих шуток не была по-настоящему оскорбительной и обидной.       Поскольку никто из учеников Хогвартса не поверил в попытку Грейнджер соблазнить Блэка, скептически были восприняты и слова о разбитом сердце Гарри. Поскольку тот не выглядел особо несчастным и по-прежнему продолжал общаться с Гермионой, многие были склонны не верить статье Скитер. Хотя находились те, кто говорил о любовном зелье, которое дурачит разум Гарри. Впрочем, таких людей быстро затыкали напоминанием о ноябрьском выступлении Сириуса, когда тот указал на то, что нельзя судить людей без веских доказательств, которыми не являлись сплетни и слухи.       Но в понедельник Гермионе напомнили о том, что журналы читали не только студенты Хогвартса. За стенами замка были другие волшебники, которые знали Сириуса только по газетам, а значит, верили клевете Скитер. Во время завтрака Гермиона получила кучу гневных писем от всяких безмозглых читателей журнала. Хуже этих писем оказался неразбавленный гной бубонтюбера, оказавшийся в одном из конвертов и попавший на руки Гермионы. Ей пришлось срочно бежать в больничное крыло, где мадам Помфри без лишних вопросов обработала ее руки, но травологию и урок Хагрида Гермиона все равно пропустила, о чем она немного жалела.       Следующим утром Гермиона снова получила кучу злобных посланий и даже один громовещатель. Попытку Гермионы открыть громовещатель прежде, чем тот неминуемо взорвется и закричит на весь зал, оборвал Люпин, остановившийся рядом. Профессор быстро взмахнул палочкой и громовещатель просто осыпался на стол кучкой пепла. Рон восхищенно посмотрел на Люпина и попросил научить их этому заклинанию.       — Не в этот раз, — со слабой улыбкой ответил ему Люпин и перевел взгляд на благодарную за вмешательство Гермиону. — Меня просили кое-что передать вам, мисс Грейнджер, — сказал Люпин и вытащил из кармана небольшой конверт без каких-либо опознавательных знаков. — Как руки? — мягко спросил он, скользнув взглядом по все еще немного опухшим пальцам девушки.       — Все хорошо! — заверила его Гермиона и даже смогла улыбнуться. С ее языка так и рвался вопрос о Сириусе. Судя по всему, он тоже узнал о статье, и вначале его это сильно забавляло. Но прошлым вечером это сменилось раздражением и пока еще слабым намеком на ярость. Гермиона опасалась, что Сириус не удержится и все-таки сунется к Скитер. Возможно, такой вариант был совсем не плох, но некоторая доля опасности все равно существовала.       Гермионе все-таки удалось сохранить свое беспокойство при себе, и Люпин, ободряюще похлопав ее по плечу, направился к выходу из Большого зала. Гермиона торопливо вскрыла конверт, в котором оказалось письмо от Сириуса и простое серебристое кольцо с какой-то странной гравировкой. Гермионе показалось, что это были древние руны, но разобрать их ей не удалось. В письме Сириус объяснил, что кольцо было заколдовано: защищало кожу от любых опасных веществ и лишало громовещатели вложенной в них магии, превращая их в обычные письма. Сириус так же предложил разобраться со Скитер и, к примеру, отрезать ей все пальцы и заставить проглотить ее любимое перо, которое писало тексты под диктовку.       — В следующем письме сообщи Сириусу, что я запрещаю ему приближаться к Скитер, — взглянув на Поттера, с тяжелым вздохом попросила Гермиона. У нее было искушение согласиться на предложение Блэка, но ей так же хотелось расквитаться со Скитер самостоятельно. Но за кольцо она действительно была благодарна, и решила надеть его сразу после того, как ее пальцы вернутся к обычному состоянию. Гарри вопросительно поднял брови и Гермиона передала ему письмо, не считая, что в нем было что-то, чего не стоило показывать.       — Думаете, Сириус действительно может исполнить все свои угрозы? — спросил Рон, когда они втроем шли на первый урок. — Просто он умеет говорить настолько убедительно, что сложно решиться проверить, угроза это или пустые слова, — задумчиво хмурясь, прибавил Уизли.       — Знаешь, собаки всегда предупреждающе рычат, прежде чем напасть, — немного подумав, указала Гермиона. — Думаю, если Сириуса по-настоящему разозлить, то он даже предупреждать не станет. Помните, как он напал на Петтигрю. — Она невольно передернула плечами, вспомнив тот день. Это была их первая встреча в реальности, и в тот день Сириус продемонстрировал себя с нескольких сторон.       — Лично я не хотел бы знать, насколько серьезны угрозы Сириуса, — объявил Гарри и тем самым закончил разговор на эту тему.       Гермиона получала письма и громовещатели всю неделю, и за это время она успела раз сорок мысленно поблагодарить Сириуса за заколдованное кольцо. Ни один громовещатель так и не взорвался, и Рон с легкой завистью каждый раз вздыхал о том, что было бы неплохо иметь такое кольцо два года назад. Все письма Гермиона безжалостно сжигала и, следуя совету Хагрида, больше ни одно из них не открывала. Гарри пытался ее ободрить и советовал не обращать внимания на все эти глупости, как они делали в начале года после статьи Скитер об их страстной влюбленности. Гермиона соглашалась с другом, но все равно приступила к попыткам понять, как именно Скитер удавалось подслушивать чужие разговоры.       После урока Защиты от Темных искусств она даже нашла в себе смелость поговорить с профессором Грюмом. Она предположила, что волшебный глаз Грюма мог видеть сквозь мантию-невидимку, поскольку он легко видел людей сквозь стены и затылок самого Грюма. Грозный Глаз одобрительно кивнул на ее рассуждение и подтвердил это предположение. Он даже объяснил ей, что его волшебный глаз был заколдован таким образом, чтобы видеть именно все живое, не зависимо от физических препятствий. После получения подтверждения, Гермиона торопливо поинтересовалась, не видел ли профессор Риту Скитер рядом с участниками или возле судей. Профессор ответил отрицательно, разбив единственную теорию Гермионы. Но это лишь сильнее разожгло ее желание докопаться до правды.       — Может, она прилепила к тебе жучка, — выдал еще более нелепое предположение Гарри, когда Грейнджер пересказала ему и Рону разговор с Грюмом.       Рону потребовались дополнительное объяснение того, что Гарри говорил о специальном следящем устройстве, изобретенном маглами. Рон был в восторге от описанных технологий, а Гермиона раздраженно напомнила о том, что магловская техника не работает в Хогвартсе из-за слишком большого количества магии.       — Сириус знает способ заставить магловские вещи работать при помощи магии, а не ломаться из-за ее влияния, — пожав плечами, заявил Гарри. Гермиона вспомнила о телевизоре в гостиной Хайдинг-Хауза, о кухне, заполненной магловской техникой, и не стала ничего уточнять.       — Но это же Сириус, — легкомысленным тоном отметил Рон. — Разве Скитер может быть такой же умной, как он, — с насмешкой в адрес Скитер, хмыкнул он. У Гермионы в голове мелькнуло какое-то новое предположение, которое она не поняла до конца. Ей показалось, что у Скитер и Сириуса действительно может быть какая-то общая черта или какие-то магические навыки, ведь они оба каким-то образом умели добывать информацию. Но понять свою мысль до конца она так и не смогла.       — Я все равно узнаю правду! — твердо заявила Гермиона и проигнорировала обреченный вздох Гарри и насмешливое хмыканье Рона.       Гермиона приступила к поиску книг о способах магического подслушивания в тот же день. Гарри и Рон, конечно, не считали все это важным и не собирались ей помогать. Гермиона же не нуждалась в их помощи, собираясь выяснить все самостоятельно. Она очень надеялась, что Скитер как-нибудь нарушает закон, и если бы ее надежды сбылись, Гермиона смогла бы отомстить этой гнусной писаке сразу за все. Она привычно заполняла поисками любую свободную минуту, и даже засела в библиотеке на целое воскресенье, заранее выполнив все свои домашние задания.       Ее поиски прервало знакомое ощущение чужого присутствия. Оторвавшись от книги о магическом способе улучшить слух, Гермиона посмотрела на соседний стул, который в последнее время занимала Джинни, и вместо подруги увидела Виктора, молча наблюдающего за ней. Заметив, что она смотрит на него, Крам мягко улыбнулся и выдал очередной осторожный: «Привет!»       — Я немного занята, — грубо заметила Гермиона, все еще слишком раздраженная статьей Скитер и насмешками своих соседок.       — Все еще изучаешь переводы? — заметно насторожившись от ее резкости, осторожно спросил Виктор. Гермиона едва удержалась от желания рассмеяться. Она уже так давно не занималась этим, что даже успела забыть о дневнике португальца. И с последней прочитанной книги о языках произошло столько разных вещей, что казалось, будто Гермиона занималась этим не меньше года назад.       — Пытаюсь выяснить правду об одном неприятном человеке, — медленно выдохнув, честно призналась Гермиона и нетерпеливо побарабанила пальцами по странице книги. Ей хотелось, чтобы Виктор ушел, но она не была уверена в том, что не нагрубит, озвучив эту просьбу.       — Милое кольцо, — опустив взгляд на ее пальцы, хмуро заметил Крам.       — Подарок Сириуса, — тоже взглянув на серебристый ободок, с улыбкой отозвалась Гермиона и только после поняла, что именно сказала. Не то чтобы она пыталась это скрывать, но для постороннего человека, который не знал правду, такой подарок мог показаться странным и подозрительным.       — И кулон тоже? — наклонившись вперед, напряженно уточнил Крам, и его взгляд на мгновение остановился на кулоне. Гермиона инстинктивно зажала слабо светящееся сердце в кулак, защищая его от этого неприятного взгляда, а затем медленно кивнула, напряженно ожидая реакции. — Почему Блэк дарит тебе украшения? — нахмурившись еще больше, спросил Виктор.       — Ему так хочется, — пожав плечами, предельно честно ответила Гермиона. Сириус давно честно признал то, что почти никогда не отказывает себе в исполнении своих желаний. И раз он захотел подарить ей кулон или кольцо, он их подарил, не зависимо от того, какие именно личные причины вызвали у него такое желание.       — Вы с ним, кажется, очень близки, — с заметно усилившемся акцентом проговорил Крам. Гермиона была несколько удивлена тем, что он сумел нахмуриться еще больше. — Я видел, как вы катались по ночам, — пристально глядя ей в глаза, внезапно сообщил Виктор. — И после второго задания…       — Немедленно прекрати! — потребовала Гермиона, обрывая любые дальнейшие намеки на что-то между ней и Сириусом. — Повторюсь: я не обсуждаю людей у них за спиной. И уж точно я не собираюсь обсуждать Сириуса. С твоей стороны говорить о нем любые гадости и повторять всякие сплетни — подло, потому что Сириус относится к тебе дружелюбнее, чем к большинству людей, — холодно указала Гермиона, разозленная в большей степени тем, что у их с Сириусом ночных встреч был лишний свидетель. Для нее это было чем-то личным, теплыми воспоминаниями, в которых она была по-настоящему счастлива, а Сириус позволял себе улыбаться и смеяться по-настоящему, как будто только для нее.       — Но мы говорим не только о Блэке, но и о тебе, — нервно сжимая и разжимая пальцы, заметил Крам. И это было чертовски логично. Гермиона недовольно сощурилась, а затем резко поднялась на ноги, не собираясь продолжать этот разговор.       — Считай, что мы с ним одно целое, — собрав свои вещи, зло бросила напоследок Гермиона и степенно покинула библиотеку, гордо выпрямив спину. Даже немного успокоившись, Грейнджер не нашла в себе ни капли сожаления по поводу того, как грубо прошел этот разговор.

***

      Гермиона предпочла ничего не говорить Гарри и Рону о последней беседе с Крамом. Те, казалось, совершенно ничего не заметили, или замечать просто было нечего, ведь поведение Гермионы никак не изменилось. Только теперь она демонстративно старалась не смотреть в сторону Крама или любого дурмстрангца. Единственным человеком, который обратил на это внимание, была Джинни. Но она, к счастью, никак не стала это комментировать.       На следующий день после того разговора в библиотеке произошло то, что перекрыло любые мысли о Краме. Во время завтрака Гермиона получила еще парочку писем, которые без раздумий сожгла уже отработанным за неделю движением. А затем она развернула «Ежедневный Пророк» и едва не выронила его, обнаружив на первой полосе фотографию молодого Сириуса, обаятельно улыбнувшегося ей.       Гермиона до этого не видела ни одной фотографии с Сириусом до Азкабана, и она не хотела увидеть первую из них вот так, на первой полосе газеты в черно-белом варианте. Но даже отсутствие красок не портило явную красоту молодого парня, которому едва ли было больше восемнадцати. Волосы Сириуса были не настолько длинными, как сейчас, черты лица были тонкими, но без болезненной истощенности, оставленной на память двенадцатью годами недоедания. Да и вся фигура Сириуса казалась достаточно плотной, не такой костлявой, как сейчас, хотя парень был подтянут и в своей мантии казался еще более высоким. Гермиона сразу узнала мантию, в которой Сириус танцевал с ней, и которую ему когда-то сшила бабушка Гарри на выпускной бал.       Оторвав взгляд от безмолвно заигрывающего Блэка, Гермиона сконцентрировалась на статье, к которой прилагалась эта фотография. Заголовок оказался весьма примечательным и не предвещал ничего хорошего. «Жертва или охотник? Насколько черно сердце Сириуса Блэка на самом деле!» — кричали крупные буквы, которые сложно было не заметить. Ниже было приписано, что эксклюзивный материал был предоставлен специальным корреспондентом «Пророка» Ритой Скитер, что уже делало статью омерзительной.       Нервно сглотнув, Гермиона еще раз посмотрела на фотографию молодого Блэка, который очень знакомо ей подмигнул. Собравшись с духом, Гермиона принялась за статью, и с каждым новым словом ее ненависть к Скитер расцветала новыми красками. Казалось, что она собрала в своей статье все самые мерзкие слухи о Сириусе. Здесь говорилось и о его ветрености, о репутации коварного соблазнителя, который легко менял женщин, о его безумии, проявляющемся еще до Азкабана и наверняка упрочившемся после. Скитер написала даже о психологических проблемах Сириуса, таких как мания преследования, недоверие к людям, повышенная подозрительность и вера во всевозможные заговоры. Например, Сириус Блэк верил в то, что некий заместитель министра избавлялся от людей, которые ему не нравились, а кого-то даже пытал, пользуясь безнаказанностью своего положения. И разумеется Скитер не могла не упомянуть о жестокости Блэка и его методах запугивания. Кто-то, пожелавший остаться анонимным, сообщил журналистке, что Сириус угрожал вырвать этому анонимному источнику язык и скормить его ему же.       Без упоминания соулмейта тоже не обошлось. Скитер твердо стояла на том, что соулмейт Сириуса мертв, и в качестве доказательств рассказала о каких-то черных венах, так сильно распространившихся по телу Блэка, что было очевидно: соулмейт мертв уже давно, не меньше, чем двадцать лет. Скитер напомнила о том, что предполагалось, будто Сириус когда-то сам убил своего соулмейта, и считала это правдой, ссылаясь на тот факт, что Сириус был членом семьи Блэк, известной своим жестоким отношением к соулмейтам. В конце своей статьи Скитер указала уже Гермиону в качестве жертвы обаяния Сириуса Блэка. Так же она просила всех родителей быть осторожными и защищать своих дочерей, ведь Сириус Блэк не редко появлялся в Хогвартсе. И Скитер не смогла не вспомнить о Гарри и не посочувствовать ему, ведь его крестный отец оказался таким страшным человеком.       Гермиона кипела от гнева, и уничтожить эту газету ей не дал Гарри, который уже несколько минут пытался прочитать статью, перегнувшись через стол. Пока Гарри и Рон изучали очередную мерзость, вышедшую из-под пера Скитер, Гермиона обернулась на преподавательский стол. Профессора выглядели шокированными и негромко переговаривались между собой. Люпин, откинувшись на спинку стула, сжал пальцами переносицу, и все в его позе говорило о моральной усталости. Быть другом Сириуса Блэка совершенно точно было непросто. Профессор МакГонагалл с выражением явной обеспокоенности и печали пыталась выспросить что-то у Люпина, но тот был слишком погружен в свои мысли. Снейп презрительно отбросил от себя газету и вернулся к своему завтраку, игнорируя разговоры между своими коллегами. По лицу Дамблдора было сложно понять хоть что-то, но он как будто почувствовал на себе взгляд Гермионы, посмотрел в ее сторону и ободряюще ей улыбнулся, будто желал набраться сил и терпения, чтобы справиться с очередной волной повышенного внимания к ее соулмейту. Гермиона слабо улыбнулась в ответ и обвела взглядом остальной зал.       Многие ученики прочитали эксклюзивную статью от Риты Скитер и уже начали переговариваться между собой. Гриффиндорцы реагировали ярче всех, раскидываясь возмущениями и очень нелицеприятными комментариями в адрес Скитер, посмевшей написать такие гадкие вещи об их кумире. Фред и Джордж кричали громче остальных и разжигали негодование во всех, кто их слушал, с помощью свойственной всем Уизли логичности, опровергающей большую часть того, что написала Скитер.       Постепенно к протестам гриффиндорцев присоединились и остальные ученики. Дружелюбие Сириуса, его уникальная способность обращаться к каждому лично и помнить детали, которыми с ними делились, — все это завоевало симпатию большинства студентов еще в прошлом году, когда с Сириуса едва сняли обвинения, и даже Гермиона с Гарри знали о нем очень мало. А все, что Сириус сделал за этот год, начиная с запоминающегося выступления в защиту Гарри и заканчивая организацией постройки снежной крепости, все это оказало на студентов неизгладимое впечатление. Вероятно, Блэк даже не знал, какие последствия вызвало его простое желание повеселиться и повеселить остальных. Он объединил все факультеты Хогвартса, создал дружеские связи между тремя школами из разных стран. И разумеется, Сириус завоевал симпатию в сердцах каждого второго подростка. Статья какой-то журналистки, будь она хоть десять раз известна и хороша в своей работе, разбилась о стойкое обожание Сириуса учениками. И Гермиону радовало это сильнее, чем должно было.       — Откуда она вообще могла узнать о том, что у Сириуса под одеждой, — прошипел Гарри, вернув внимание Гермионы к нему и Рону. Оба мальчика выглядели в равной степени разгневанными и растерянными. — Сириус даже с нами не всегда снимает куртку, не говоря уже про рубашку. И кто знает, может, под рубашкой у него еще пара слоев. Он в собственном доме даже в халате не ходит. Откуда Скитер могла узнать такое? — кипя от возмущения и праведного негодования, яростным шепотом говорил Поттер.       Гермиона попыталась обдумать то, когда именно можно было бы застать Сириуса без одежды, но пришедшие ей в голову мысли были не самыми лучшими. Единственным более или менее логичным предположением было то, что Скитер узнала эту информацию от кого-то, у кого был шанс увидеть Сириуса обнаженным. Люпин наверняка должен был стоять на первом месте в списке таких людей, но он никогда не рассказал бы ни одному журналисту даже о том, какое мороженое любит Сириус, не говоря уже о таких серьезных вещах. Это вполне мог быть Снейп, которому пришлось лечить Сириуса, но Гермиона полагала, что профессор зельеварения не упустил бы шанса рассказать побольше гадостей, которыми Скитер обязательно воспользовалась бы. Мысли Гермионы плавно переместились на Амелию Боунс, но эта женщина не казалась тем человеком, который расскажет личную информацию даже о том человеке, который ей не нравится.              — Его тюремная одежда не выглядела особо надежной преградой, — нахмурившись, тоже попытался рассуждать Рон. Гермиона отрицательно покачала головой, перебирая в уме другие возможности. — Да, верно! Если бы эти черные вены заметили еще тогда, то вряд ли это стало бы такой важной новостью, — поморщившись, согласился с подругой Рон.       — А что вообще такое: черные вены? — непонимающе посмотрев сначала на Грейнджер, потом на Рона, спросил Гарри. Гермиона тоже очень хотела получить ответ на этот вопрос и вопросительно взглянула на Уизли, который мог знать об этом больше них.       — Это такие линии по всему телу, которые начинаются у сердца, — придвинувшись к ним, негромко зашептал Рон. — Такое случилось с дядей моей мамы Игнатиусом Пруэттом, когда его жена умерла. А Игнатиус умер спустя год после своей жены. Папа рассказывал, что у соулмейтов, которые потеряли свою половинку, на теле появляются черные вены. Они постепенно покрывают все тело и вроде как отравляют человека, — как будто раскрывая им страшную тайну, поведал Уизли. Гермиона невольно передернула плечами, вспомнив рассказ Сириуса о том, что происходит с теми, кто потерял своего соулмейта. Видимо, он тогда поведал не всю информацию.       — Но ведь у Сириуса есть соулмейт, — бросив взгляд на подругу, с нажимом заметил Гарри. — Откуда у него могли появиться черные вены? Или Скитер настолько отчаялась, что решила придумать это? — растерянно спросил он, не скрывая своей ненависти к журналистке, взявшейся теперь и за его крестного.       — У нас разница в двадцать лет, Гарри, — сглотнув, осторожно напомнила Гермиона. Гарри и Рон лишь непонимающе моргнули. — Я еще не жила, когда Сириусу исполнилось тринадцать, — с легким раздражением, объяснила Гермиона. — Значит, по сути у Сириуса не было соулмейта семь лет, пока я не родилась. Тогда ему уже было двадцать, а мне даже года не было.       — Это похоже на издевательство, — хмуро заметил Рон, когда смысл слов Гермионы дошел до него. — Он, наверное, думал, что его соулмейт мертв. Или что у него вообще нет соулмейта. Не удивительно, что он такой странный, — с некоторым сочувствием прибавил Рон и мягко улыбнулся Гермионе, пытаясь выразить ей поддержку.       — Очевидно, мой крестный с самого рождения был любимчиком неприятностей. Даже не ясно, у кого из нас более крепкие отношения с проблемами, — запустив пальцы в волосы, с усталой улыбкой покачал головой Гарри. — Вы только представьте, какой будет скандал, когда ваша связь станет известна, — невесело усмехнувшись, прибавил Гарри и печально посмотрел на помрачневшую от этих слов Грейнджер.       — Сначала я уничтожу Скитер! А потом пусть она попробует написать еще хоть одну лживую статью о тебе, Сириусе, Хагриде или о любом другом моем друге, — жестко произнесла Гермиона, собираясь лично исполнить предложение Сириуса и отрезать Скитер каждый палец с тщательной методичностью.       — Наверное, кому-то следовало сказать Скитер, чтобы она не злила Гермиону, — вздрогнув, весело заметил Рон.       — Если понадобится помощь, обращайся, — полностью согласный с планами подруги, решительно заявил Гарри, и Рон ему поддакнул. Гермиона лишь хищно улыбнулась в ответ, собираясь показать Скитер, как сильно она ошиблась в выборе своей новой жертвы. Теперь для Грейнджер это было глубоко личным делом, и она собиралась превратить жизнь Скитер в ад.

***

      Сириус Блэк в очередной раз стал самым обсуждаемым человеком в Хогвартсе. Гермиона предполагала, что о Блэке судачили и во всех остальных уголках Великобритании. Возможно, даже в других странах, если иностранные гости поделились историями о странном британце со своими соотечественниками.       Больше всего говорили о соулмейте Сириуса. Над историей о Сириусе-соблазнителе все только потешались: девчонки хихикали, парни пренебрежительно фыркали. Сириус, конечно, флиртовал со всеми, но всегда вежливо отталкивал от себя всех, кто пытался добиться чего-то большего. В школе все давно полагали, что Сириус влюблен в своего соулмейта, и в его неверность никто не поверил. О жестокости Блэка у студентов тоже было кое-какое представление. Все еще помнили то, как он одним пинком сломал ногу Краучу-младшему, а так же помнили о том, что в тот момент Сириус защищал Невилла и остальных учеников. Ко всему прочему, Сириус никогда не скрывал того, что он не совсем нормален и открыто называл себя безумцем. Все параноидальные проблемы Блэка легко объяснялись его непростым прошлым, которое было всем известно.       В общем, из всего, что написала Скитер, часть о соулмейте была самой загадочной и непонятной, хотя большинство не верило в то, что Сириус мог убить или вообще хоть что-то сделать со своим соулмейтом. Гермиона и Гарри были не единственными людьми, которые не поняли все значение об упоминании черных вен. Почти все младшие ученики и большая часть старшекурсников растерянно уточняли друг у друга информацию об этом явлении. Все понимали, что это как-то связано с потерей соулмейта, но не до конца понимали весь подтекст. У Гермионы тоже было ощущение, что ей известна лишь часть, но в библиотеке Хогвартса все книги о соулмейтах были посвящены только положительным сторонам душевной связи.       В итоге четверокурсники, сблизившиеся с Сириусом больше всех остальных, не выдержали и во время урока трансфигурации задали волнующий их вопрос декану. Профессор МакГонагалл окинула разом оживившихся учеников пристальным взглядом и дала такой же короткий, малоподробный ответ, какой предоставил своим друзьям Рон. А затем строго добавила, что обсуждать чужих соулмейтов с закрепленной связью или нет, мертвых или живых, неприлично, и им всем стоит подумать о том, как грубо они себя ведут по отношению к мистеру Блэку. Она так же высказала свое неодобрение поступком мисс Скитер и редактором «Ежедневного Пророка», разрешившего напечатать такую личную информацию. Профессор разочарованно покачала головой и вернулась к теме урока, а четверокурсники за весь тот день больше ни слова не сказали о Сириусе и его соулмейте.       Впрочем, долго жить без сплетен оказалось слишком сложно. Как-то вечером Гарри, Рон и Гермиона, покидая Большой зал после ужина услышали разговор между несколькими когтевранцами. Они, разумеется, говорили о Сириусе и о том, как именно он мог потерять соулмейта. Подруга Чжоу Чанг предположила, что соулмейтом Сириуса мог быть либо Джеймс Поттер, либо его жена Лили. Рону пришлось схватить Гарри, чтобы тот не отправился к этим сплетникам и не высказал все, что он думает об их теориях. Поттер устал от всех этих сплетен и вопросов, которыми его засыпали, не меньше, чем Гермиона. И очередная мерзость не только в адрес Сириуса, но и его родителей, заметно разозлила Поттера.       Вот только пока Рон и Гермиона успокаивали своего друга, никто не заметил воинственную Джинни, следовавшую за тремя четверокурсниками. Джинни, никем не сдерживаемая, направилась прямиком к болтливой когтевранке, которая уже рассуждала о том, какие именно отношения связывали Блэка с родителями Гарри. Разгоревшийся словесный спор перешел в настоящую драку. Рон позабыл о необходимости держать Гарри и кинулся к своей сестре, к нему тут же присоединились Фред и Джордж, а за ними отмерла Гермиона, которая предприняла попытку успокоить всех и оттащить Джинни от девушки, в волосы которой она успела вцепиться. Вокруг них даже собралась целая толпа зрителей, которых разогнало только вмешательство профессоров Флитвика и МакГонагалл.       Каждый участник потасовки лишил свой факультет пятнадцати баллов. Джинни, проигнорировав это, попыталась объяснить МакГонагалл причину всего произошедшего. Профессор отчитала подругу Чанг за недостойные разговоры, а Джинни досталось за неподобающее поведение, и обеим девушкам было назначено наказание.       — Не понимаю, с чего эта ваша Скитер вообще решила, что âme soeur месье Блэка умерла, — громко и с некоторой насмешкой произнесла Флер Делакур, чем сразу привлекла внимание всех присутствующих. Кто-то из когтевранцев саркастично рассказал о статье, которую уже знали даже те, кто не читал «Пророк». — Откуда ей знать, что у месье Блэка под одеждой? — раздраженно фыркнула в отвел Делакур и посмотрела на когтевранца так, словно тот был жалкой букашкой. — Моя бабушка вейла, и я унаследовала от нее некоторые способности. Одна из таких способностей: видеть связи âmes soeurs. Связь месье Блэка одна из самых прочных, что я видела, и она совершенно цела, так что âme soeur месье Блэка жива.       Флер гордо расправила плечи, окинула всех самодовольным взглядом и, будто потеряв ко всем интерес, вернулась к ужину и беседе со своей сестрой. МакГонагалл как будто на время забыла о том, что пыталась навести порядок. Она слегка качнулась, прикрыла глаза и медленно выдохнула. Гермиона с запозданием поняла, что МакГонагалл приняла возможную правду о соулмейте Сириуса слишком близко к сердцу, потому что она вовсе не была так равнодушна и сурова, как всем казалось. Остальные ученики изумленно переглядывались, но не решались начать обсуждать новую информацию, пока рядом были учителя. Джинни вздернула подбородок и ехидно ухмыльнулась своей сопернице, грязные сплетни которой теперь лишились основания для существования. Судя по всему, младшая Уизли ни на секунду не пожалела о драке.       — Разве вейлы не должны видеть закрепленные связи? — растерянно уточнил Рон, когда он, Гарри, Гермиона, Джинни и близнецы все вместе шли в сторону гриффиндорской башни.       — Может, Сириус уже обменялся подарками со своим соулмейтом? — фыркнул в ответ Джордж, на которого Рон удивленно оглянулся, явно забыв о том, что не все присутствующие знали, кто соулмейт Блэка.       — Или связь выглядит как-то по-другому, если соулмейт мертв, — задумчиво прибавил Фред и нервно передернул плечами, инстинктивно прижавшись плечом к своему близнецу.       — Интересно, каким Даром можно охарактеризовать Сириуса, — закинув руку на плечо брата, сменил тему Джордж.       — Может, его мотоцикл и есть Дар? Он его так обожает, — широко улыбнувшись, поделился своим предположением Фред.       — Или куртка! Он с ней, кажется, не расстается, — подхватила мысли братьев Джинни.       — Мозг ему нужно подарить, чтобы научился думать, прежде чем нырять в проблемы, — проворчал тем временем Гарри, который успел разругаться с Чжоу Чанг, пока Джинни дралась с ее подругой. Как ни странно, но Поттер не выглядел расстроенным или разбитым, а скорее полностью освобожденным от чего-то, что незримым грузом лежало на нем все это время.       — Кажется, Гарри не совсем понял смысл Даров, — рассмеялся Джордж, на что Гарри лишь криво улыбнулся. Весь остальной путь до башни они продолжали обсуждать то, какой подарок подошел бы Блэку, и что мог бы подарить в ответ он. Гермиона предпочла не лезть в этот разговор, но слушала все более нелепые идеи друзей с яркой улыбкой. Ее пальцы сами собой потянулись к кулону, и в голове встала на место последняя деталь, касающаяся подарка для Сириуса. Гермиона уже могла бы приступить к его изготовлению, но сначала она собиралась разобраться со Скитер.

***

      Как выяснилось позже, доказательство — хоть и не самое убедительное, — того, что соулмейт Сириуса жив, породило новые догадки. Хотя новый оборот, которые приняли досужие разговоры, вряд ли был тем, на что изначально рассчитывала Скитер. Гарри, Рон и Гермиона узнали о новых толках от Лаванды и Парвати, которые сели поближе к ним на Истории магии, дождались, пока профессор Биннс полностью погрузится в свою занудную лекцию и повернулись к трем неразлучным друзьям.       — Она просто пытается привлечь его внимание, правда? — без какого-либо контекста заговорщицки спросила Лаванда, обращаясь к Поттеру. Гарри вынырнул из своей полудремы и растерянно моргнул, уставившись на девушку. — Я про Скитер! Она, кажется, неравнодушна к твоему крестному, — закатив глаза, объяснила Браун и вопросительно посмотрела на Гарри, ожидая подтверждения.       — Или он ее отверг? — поспешила поделиться своей теорией Парвати. — Вот она и выдумала о нем все эти гадости. И наврала о том, что у него черные вены на теле. Откуда ей знать, что у него там под одеждой, если он ей отказал, — уверенно рассудила Парвати, прервавшись на глупое хихиканье при замечании об одежде. Брови Гарри изумленно поползли вверх, Рон изо всех сил боролся с приступом смеха. Гермиона даже забыла о лекции, слишком изумленная тем, до чего в итоге додумались сплетники.       — Может, у нее давние чувства к Блэку, — вдруг присоединился к этому разговору Симус. — Представьте, если она пыталась охмурить его еще до всей этой истории с Азкабаном. Не зря же она выбрала для своей статьи ту фотографию. Где она могла ее достать, если не преследовала Сириуса? — воодушевленно продолжил сочинять Симус. Гермиона могла бы объяснить ему, что копии фотографий выпускников хранятся в специальном архиве Министерства магии и Хогвартса. Но подумала и решила ничего не говорить об этом.       — А может, Скитер просто затаила обиду на Блэка из-за того, что ей не удалось написать о нем ни одной статьи, — прибавил довольно разумное предположение Дин и пихнул своего друга в плечо. — Вы только представьте, сколько материала она упустила: сначала его побег из Азкабана, потом оправдание, еще тот случай в Албании и поимка Крауча. Я бы на такое разозлился!       — Это больше похоже на месть отвергнутой женщины, — упорствовала на своем Парвати. — Не зря Скитер пыталась высмеять Гермиону. Она ей завидует! Гермиона молода, красива и умна, а у Скитер есть только ее статьи, — твердо заявила Патил, и Грейнджер подозрительно прищурилась, услышав в своей адрес сразу три комплимента.       — Эм… Сириус не говорит со мной о том, кого он отверг или кто к нему пристает, — осторожно вставил Гарри, со смесью ужаса и веселья наблюдая за развивающимся сюжетом новой сплетни.       — Конечно, не говорит. Он уважительно относится к чужим чувствам, — проворчал Невилл и ярко покраснел, когда взгляды сплетников переместились на него. Невилл определенно не думал, что кто-то услышит его слова.       — А вот это верно! — согласилась с Долгопупсом Лаванда. — Я собственными ушами слышала, как Сириус вежливо отклонил предложение о свидании Мелиссы Тэйн — семикурсницы с Пуффендуя. Он не просто отказал ей, но и так красиво поддержал, попросил не грустить и обратить внимание на Патрика МакКриммона… — Лаванда восхищенно вздохнула, прикрыв глаза. Гермиона покачала головой и предпочла вернуться к уроку, потому что разговор вернулся к уже изъезженной теме о влюбленных в Блэка студентках и его вежливых отказах. Рон, все еще посмеиваясь себе под нос, снова положил голову на руки, а Гарри с тяжелым вздохом уставился на призрачного профессора, медленно вернувшись в состоянии полудремы.       История о том, что вся статья Риты Скитер была попыткой отверженной женщины унизить и отомстить за отказ, распространилась по Хогвартсу меньше, чем за один день. Теперь ученики откровенно высмеивали журналистку и вслух замечали, что она явно не пара для Сириуса Блэка. Воображение людей добавляло к первым слабым предположениям все больше подробностей, и в итоге это превратилось в настоящую драму, в которой Сириус старался быть просто хорошим человеком, а Скитер не могла понять, что его сердце уже занято другой. Гермиона едва сдерживалась от желания рассмеяться над Скитер, которая пыталась настроить всех против Сириуса, а в итоге переиграла саму себя и попалась в собственные сети. Было бы еще лучше, если бы все эти слухи распространились не только в замке, но и за его пределами. Чтобы остальные читатели «Ежедневного Пророка», незнакомые с Сириусом, пришли к выводу, что жертвой был именно он. Гермиона поделилась этими мыслями с Джинни, когда они обсуждали недавний случай на Истории магии, приведший ко всем этим новым слухам.       — Может, и есть способ это устроить, — задумчиво протянула Джинни, но больше ничего не объяснила, оставив Грейнджер теряться в догадках.       В ту ночь Гермиона заснула с хорошим настроением. Пусть она пока не отомстила Скитер, но и сама журналистка совершила самую крупную ошибку в своей жизни. Новая жертва и впрямь оказалась Скитер не по зубам, и Гермиона намеревалась сделать все, чтобы эта женщина не смогла попытаться вывернуть всю эту ситуацию в свою пользу.       Умиротворенная этими мыслями Гермиона закрыла глаза, а спустя мгновение открыла их в другом месте и на секунду растерялась, не сразу узнав библиотеку Хайдинг-Хауза. Они с Сириусом не встречались во сне уже третий месяц, и Грейнджер даже как-то подзабыла об этой возможности снов. Собравшись с мыслями, Гермиона осмотрелась, выискивая своего неизменного компаньона на такие ночи. Сириус привычно обнаружился в огромном кресле. Визуально он, как всегда, заполнял собой все свободное пространство, свесив руки с подлокотников и расслабленно вытянувшись во всю длину своего тела. Подойдя ближе, Гермиона заметила, что глаза мужчины были закрыты, и он даже не заметил, что оказался во сне.       Сглотнув, Гермиона позволила чужим эмоциям пропитать ее, и едва не пошатнулась под обрушившейся на нее усталостью как физической, так и моральной. Гермиона была раздосадована тем, что за смесью привычного нахальства и досады не заметила в своем соулмейте этой изнуренности, что не предположила такого исхода, ведь Сириус сейчас работал в Министерстве и наверняка столкнулся с неприятными разговорами и осуждением, вызванными статьей Скитер. Менее упрямый и волевой человек мог бы сломаться под тяжестью общественного мнения. То, что Сириусу было плевать на сплетни о себе, не значило, что справляться с ними было легче.       — Эй, это же моя неподражаемая ведьмочка, — тщетно пытаясь изобразить бодрость, пробормотал Сириус, успевший открыть глаза и заметить изменения, пока Грейнджер корила себя. — Кажется, я немного переутомился, — проведя ладонью по лицу, с невеселой улыбкой отметил Сириус, немного пошевелился, устраиваясь поудобнее и протянул руку вперед. — Иди ко мне! — мягко улыбнувшись, негромко попросил он и пошевелил пальцами, подзывая девушку к себе.       Гермиона была немного удивлена этим предложением, но подошла ближе к мужчине, вкладывая свою ладонь в его. Сириус ненавязчиво потянул девушку на себя, и в итоге Гермиона, поддавшись, оказалась у него на коленях лицом к лицу с главной причиной прожигающих ее сердце чувств. Сириус будто и не заметил вспышку смущения и волнения. Он нежно обнял ее за талию, притянув еще ближе к своей груди, и со стоном уронил голову на плечо Грейнджер.       Гермиона на мгновение забыла о том, как дышать, оказавшись в ловушке этих внезапных объятий. Затем она предположила, что Сириус просто еще не до конца собрался с мыслями. Казалось, он был готов попытаться заснуть даже во сне, настолько сильной ощущалась его усталость. Гермиона решила дать Сириусу возможность просто отдохнуть без всяких разговоров, выяснений проблем и чего-либо еще. Поэтому она медленно выдохнула и попыталась расслабиться, крепко обняв Блэка за плечи и придвинувшись еще немного ближе, пытаясь устроиться на коленях Сириуса поудобнее. Сириус что-то невнятно проворчал ей в плечо, на мгновение сильно сжав пальцы на ее боку, но тут же разжал их. Стараясь дышать как можно ровнее и в такт медленному дыханию Блэка, Гермиона машинально запустила пальцы в длинные черные кудри и почувствовала, что Сириус в ответ довольно ластится к ее руке. Гермиона невольно улыбнулась, прижавшись щекой к черной макушке.       Она впервые видела Сириуса таким податливым и ласковым. И это было слишком мило, обезоруживало лучше любой его обаятельной улыбки. Гермионе казалось, что она превратилась в одну из тех девушек, которые расплываются влюбленными лужицами при виде очаровательного котенка или неуклюжего щенка. Еще этот момент был невероятно ценным, настоящей редкостью, ведь Сириус полностью был собой без всех своих шуток, заигрываний и обаятельных ухмылок. Он был беззащитен, и Гермиона, осознав все это, почувствовала растекающееся в груди тепло, которое отравляла крохотная капля вины. Ведь будь Сириус более собран, он никогда не позволил бы даже ей увидеть свою слабость.       — Ты опять слишком много думаешь? — немного пошевелившись, с легкой насмешкой поинтересовался Сириус.       — Кто-то из нас должен этим заниматься, — улыбнувшись чуть шире, нравоучительно указала Гермиона. Сириус позабавлено фыркнул на это, тяжело вздохнул и резко поднял голову, внимательно заглянув девушке в глаза.       — Знаешь, долгие размышления о чем-либо сводят меня с ума, — снова вздохнув, признался Сириус и отклонился назад, создав между их телами небольшое расстояние. Однако его руки остались на талии Гермионы, не позволяя ей подняться и окончательно разорвать физический контакт. — Много думать так утомительно. И много читать тоже. В итоге мысли в голове превращаются в рагу из разрозненной информации, в которой никак не получается найти то, что нужно, — пожаловался Блэк, рассеянно водя пальцами по спине Гермионы. Грейнджер прикусила губу, пытаясь справиться с дрожью, вызванной этими прикосновениями. Вместо них она постаралась обдумать слова Сириуса и пришла к выводу, что он снова был занят поисками чего-то. — И как тебе всегда удается находить нужные решения? — нежно улыбнувшись ей, с веселыми нотками полюбопытствовал он. Гермиона невольно фыркнула, вспомнив, как много всего удавалось узнать этому человеку. Вот уж кто не нуждался в советах о том, как добыть информацию.       — Можно просто поговорить с кем-нибудь или отвлечься, — пожав плечами, предложила Гермиона, уверенная, что эти варианты были хорошо знакомы Сириусу.       — Отвлечься точно не трудно, — как-то странно усмехнулся Блэк, медленно окинув взглядом девушку, сидящую у него на коленях.       Гермиона нервно сглотнула, чувствуя вязкий жар где-то в животе от этого тяжелого взгляда. Даже воздух как будто стал гуще, или же Гермиона все-таки временно разучилась правильно дышать и воспринимать мир, подчинившись новым, незнакомым чувствам, которым она отказывалась давать название. Сириус резко качнул головой и нервным жестом провел пальцами по волосам, убирая назад упавшие на лицо пряди.       — Итак, ведьмочка, кто тебя так сильно разозлил на этой неделе? — склонив голову к плечу, преувеличенно весело спросил Блэк.       — Уверена, ты знаешь ответ, — подозрительно сощурившись, буркнула Гермиона, пытаясь выгнать из головы все ненужные мысли. — Ты вроде должен был держаться подальше от Скитер, — чуть отодвинувшись назад, припомнила Гермиона.       — Я даже не видел ее с того случая в «Трех метлах», — ухмыльнувшись, объявил Сириус, не скрывая своего веселья по поводу командирских замашек Грейнджер. Гермионе очень не понравилось отсутствие раздражения, отвращения, негодования или той самой досады в адрес упомянутой журналистки.       — Тогда почему эта… журналистка вдруг переключилась на тебя? — с нажимом спросила Гермиона. — Откуда она узнала о черных венах? — немного тише прибавила она, и ее взгляд сам собой опустился на грудь Блэка, словно надеясь увидеть сквозь его рубашку это напоминание о времени без соулмейта.       — К чему говорить об этом? Статья уже написана, люди ее прочитали и снова вспомнили все самые худшие слухи обо мне. — Сириус едва заметно поморщился, подавив привычную волну раздражения из-за человеческой глупости и любви к сплетням. — На самом деле все не так уж и плохо. Мои подчиненные нашли время для того, чтобы завалить редакцию «Ежедневного Пророка» возмущенными посланиями. Странное дело, им не понравилось то, что обо мне написали. Хотя особо отличились мракоборцы. Многие из них вообще восприняли статью Скитер как личное оскорбление, особенно указание на то, что мне везде мерещатся заговоры. И работники из Бюро Регистрации и Контроля оборотней все никак не успокоятся. Мерлин знает, что в головах у всех этих людей.       Сириус покачал головой и насмешливо фыркнул, не скрывая своей растерянности таким поведением. Гермиона несколько секунд удивленно смотрела на него, переваривая новую информацию. Судя по тому, что рассказал Сириус, статья Скитер не оказала влияния не только на студентов Хогвартса, но и на большую часть министерских работников. Это действительно было странно, потому что у Гермионы сложилось впечатление, будто взрослые волшебники не питают к Блэку особой симпатии, из-за чего он и предпочитал общество подростков. Затем Гермиона поняла, что очень многие из этих волшебников могли быть знакомы с Сириусом еще до Азкабана. Некоторые из них даже учились в одно время с Блэком, ведь не могли же погибнуть все эти люди. Гермиона чуть не ударила себя по лбу, осознав, что каким-то мистическим образом упустила одну важную деталь: их с Сириусом разницу в возрасте.       Подумав еще немного, Гермиона рассказала Сириусу о реакции студентов. Она не умолчала о драке Джинни с одной когтевранкой, хотя предпочла не говорить о том, какие именно слова стали причиной. Гермиона так же вскользь поделилась своим предположением о том, что Гарри больше не питает особой симпатии к Чжоу Чанг. Судя по всему, Поттер несколько разочаровался в ней, но Гермиона не была уверена в том, что именно привело к такому результату. В тот момент она была слишком занята попытками унять Джинни и ее соперницу. Гермиона так же поведала о вмешательстве Флер. Этот поступок ей так и не удалось понять. После того давнего разговора с Сириусом Флер не следовало бы обрывать споры о соулмейте Блэка, тем самым дав ученикам повод окончательно решить, что Скитер обо всем наврала. Слухи о том, что Скитер была обычной отверженной женщиной, попавшейся на обаяние Блэка, особенно позабавила Сириуса, однако уровень его растерянности не уменьшился.       — Ты действительно не понимаешь, как именно влияешь на людей? — изумленно рассматривая мужчину, на всякий случай уточнила Гермиона.       — Ох, Гермиона, — с печальной улыбкой вздохнул Сириус и наклонился вперед, почти коснувшись своим носом кончика ее носа. — Люди меняют свое мнение быстрее, чем наступает ночь. Сейчас они поддерживают меня, восхищаются мной и сочувствуют трагичной истории. Но стоит только сделать один неверный шаг, ударить кого-то, истерично расхохотаться перед целой толпой или даже влюбиться в человека, чувства к которому будут порицаться их нравственными и моральными законами — всего одна ошибка, Гермиона, и ты уже не герой. Ты безумец, враг человечества, от которого стоит держаться подальше. — Он нежно провел пальцами по ее щеке и обхватил лицо ладонями, с ироничной насмешкой глядя ей в глаза. — В детстве я всегда старался соответствовать чужим ожиданиям, всегда пытался быть таким сыном, каким меня хотела видеть моя мать. Когда я встретил Джеймса, то научился бороться за возможность быть таким, каким я хочу себя видеть. С тех пор меня осуждали все мои родственники, обо мне говорили такие вещи, которые даже Скитер не сможет выдумать. А уж о том, что говорили о моих отношениях с Джеймсом и Лили, можно не упоминать. Знаешь, многие долго судачили о том, кто именно настоящий отец Гарри… Людям нравится поливать других грязью, и они никогда не перестанут этого делать, моя милая. Я живу с этим все тридцать пять лет, я привык к этому. И мне плевать на то, какие еще гадости могут выдумать обо мне. Я справлюсь со всем, пока мне будут верить те люди, чье мнение для меня имеет значение. — Сириус мягко улыбнулся, пытаясь избавиться от налета меланхолии, вызванной этим признанием.       — Но мне не плевать! — упрямо покачав головой, дрогнувшим голосом заявила Гермиона. — Я не позволю таким гнусным людям, как Скитер, отравлять твою жизнь и публично оскорблять тебя. Одно дело, когда люди просто болтают. Они всегда сплетничают, просто не могут заткнуться, как будто других тем для разговоров не существует. Но статьи в газетах или журналах — это подло. Незнакомые с тобой люди будут судить тебя только по этим статьям. Разве это справедливо? Разве тебя не достаточно часто обвиняли без доказательств или хотя бы без какого-то стоящего повода? — Позабыв о любом смущении и неловкости их положения, Гермиона вздернула подбородок и тоже наклонилась чуть вперед, сокращая и без того едва существующее расстояние. — Ты не единственный, кто может и будет защищать дорогих ему людей. И так уж получилось, Сириус, что ты в том небольшом списке людей, о которых я забочусь. И я знакома с тобой достаточно долго, чтобы суметь морально уничтожить одну гнусную журналистку! — решительно закончила Гермиона и плотно сжала губы, ставя окончательную точку в своем заявлении.       — Я думаю, — сглотнув, почему-то осипшим голосом произнес Сириус, не мигая всматриваясь в ее глаза. — Думаю… Наверное, я слишком много думаю! — в итоге насмешливо фыркнул Сириус, ласково погладив ее по щеке. — Но как же ты великолепна, Гермиона Джин Грейнджер! — восхищенно прибавил Блэк и улыбнулся ей той маленькой искренней улыбкой, в которой было слишком много значения.       Гермиона едва сдержала рвущееся с языка замечание о том, что она и так уже слишком сильно влюблена в него и не нуждается в дополнительных подталкиваниях с его стороны. Сириус, не понимая ее внутренних переживаний и своего влияния на ее глупое сердце, мягко переместил одну ее руку себе на грудь, прижав ее ладонь прямо к тому месту, где под ребрами быстро билось его сердце, заражая неровным ритмом ее собственное. Завороженная этим странным моментом Гермиона не заметила мягкого поцелуя в щеку. Проснувшись, она думала лишь об одном: можно ли влюбиться в одного человека дважды?

***

      После встречи с Сириусом Гермиона взялась за поиски магических способов подслушивания с новым рвением. У нее было странное интуитивное чувство, словно все ответы уже были в ее голове. Вот только поймать верткую мысль и как следует обдумать ее никак не получалось. Гермиона потратила еще несколько дней на тщетные поиски, прерываемые уроками и домашними заданиями. Если бы не Гарри и Рон, она вряд ли позволила бы себе потратить ценное время даже на еду. Гермиона и сама не понимала, почему так торопится. Но вероятность того, что Скитер может написать еще одну мерзкую статью про Гарри или про Сириуса, не позволяла ей успокоиться и замедлить темп. Однако решение никак не находилось.       В один из моментов отчаяния, когда Гермиона устало опустила на стол очередную стопку книг и сама рухнула на стул, Джинни сочувствующе ей улыбнулась, а затем, пытаясь приободрить, постаралась заверить подругу в том, что она обязательно рано или поздно прижучит эту Скитер. Гермиона снова почувствовала тот самый интуитивный порыв, который буквально кричал о том, что ответ у нее под носом. Потерев лоб, Грейнджер нахмурилась и попросила Джинни повторить свои слова.       — Я сказала, что ты обязательно разберешься со Скитер! — окинув подругу обеспокоенным взглядом, тщательно проговорила Джинни. — Может, тебе стоит сегодня лечь пораньше? — заботливо предложила она, когда Грейнджер раздосадованно вздохнула.       — Ты сказала, что я ее прижучу. Не разберусь, а прижучу, верно? — нетерпеливо отмахнувшись от этой ненужной заботы, настойчиво уточнила Гермиона.       Уизли фыркнула на это и, пожав плечами, заметила, что смысл у этих слов почти одинаковый. Но это одно слово продолжало крутиться в голове Гермионы целый день, и не отцепилось от нее даже на следующее утро. В конце концов оно так сильно надоело Гермионе, что она спросила у Гарри и Рона, не видели ли они каких-нибудь подозрительных жуков. Мальчишки осторожно покачали головами, и Рон, как и его сестра, предложил Гермионе сделать перерыв. Гермиона едва не согласилась, тоже чувствуя, что начинает сходит с ума и думает о всякой ерунде, слишком зациклившись на одной теме. Но затем в библиотеке она случайно столкнулась с Крамом и вспомнила об одном незначительном моменте у озера, когда Крам пытался привлечь ее внимание, а Гермиона легкомысленно отмахнулась от него.       Новая догадка родилась мгновенно, и это могло объяснить очень многое, в том числе и странное ощущение чего-то общего между Скитер и Сириусом. Гермиона проигнорировала очередную попытку Крама заговорить с ней и, бросив книги на ближайший стол, отправилась на поиски друзей. Гарри и Рон нашлись в гостиной. Оба пытались подготовиться к очередной контрольной Снейпа, но с радостью забросили изучение учебника по зельеварению, когда заметили очень взволнованную подругу.       — Во время разговора Хагрида и мадам Максим вы не видели поблизости хоть одного жука? — тяжело выдохнув, требовательно спросила Гермиона и впилась изучающим взглядом в двух парней.       — Мерлинова борода, снова жуки, — воскликнул Рон с некоторым раздражением. — Мы были в саду, Гермиона. Там наверняка куча жуков. Неужели мы должны были рассмотреть каждого? — возмущался Уизли, а Гарри тем временем растерянно ерошил свои волосы. Гермиона проигнорировала Рона и вопросительно уставилась на Поттера, уверенная в том, что у него могли найтись более полезные наблюдения.       — Я видел черного жука на статуе оленя, когда мы прятались в кустах, — протянул Гарри, явно не уверенный в том, что ему стоит об этом говорить. — Но Рон прав! Там наверняка была целая куча жуков!.. — торопливо вставил Гарри, но Гермиона уже не слушала. Вдохновленная новой информацией, она снова отправилась в библиотеку.       Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы еще раз перепроверить реестр анимагов. Имя Сириуса и описание его анимагической формы теперь были занесены в список, что вряд ли радовало самого Сириуса. Рита Скитер в реестре, разумеется, не упоминалась. Это на самом деле ничего не доказывало. Возможно, Гермиона просто цеплялась за хилые соломинки, которые едва ли чем-то помогали. Но выбросить эту теорию из головы Гермиона уже не могла. Как не могла подтвердить ее или опровергнуть.       Она придумала один способ узнать правду наверняка: завлечь Скитер на территорию Хогвартса обещанием какой-нибудь скандальной истории, а затем выследить ее при помощи Карты Мародеров. Такой вариант Гермионе не особо нравился, но она оставила его в качестве самой последней альтернативы, если ей не удастся придумать ничего лучшего или остальные планы закончатся провалом.       Новая идея появилась в пятницу перед уроком зельеварения. Гермиона вспомнила о том, что Скитер дважды ссылалась на слова Паркинсон. Значит, та должна была как-то с ней общаться. Конечно, помимо теории Гермионы было еще два жизнеспособных варианта, объясняющих это: письма или встречи в Хогсмиде. Но если Гермиона была права, то Скитер могла не утруждаться таким сложностями, а слизеринцы не стали бы никому сообщать правду, пользуясь возможностью наговорить гадостей про Хагрида, про Гарри или про саму Грейнджер. И если правду знала Паркинсон, то и Малфой тоже.       Во время урока зельеварения Гермиона воспользовалась излюбленным методом Сириуса и впервые в жизни отправила записку другому ученику прямо на уроке, сделав бумажку невидимой до того момента, как она попадет к адресату. Это была предосторожность как против Снейпа, так и против остальных студентов, которых могла заинтересовать внезапная переписка между Грейнджер и Малфоем. Объясняться перед Гарри с Роном Гермионе тоже не особо хотелось. Малфой прочел записку, бросил в сторону Гермионы подозрительный взгляд и засунул бумажку в карман мантии. Гермиона понадеялась, что этот жест можно было расценить как согласие.       После урока она была слишком взволнована, чтобы есть, и поэтому сразу отправилась в библиотеку, не реагируя на попытки Гарри и Рона увести ее в Большой зал. Взяв для виду несколько книг, она устроилась за самым дальним столиком, который плохо просматривался почти из любой точки читального зала. Малфой вряд ли оценил бы, если бы его кто-то заметил в компании маглорожденной ведьмы, которую он открыто ненавидел и высмеивал. Читать Гермиона не могла, слишком увлеченная выстраиванием предполагаемого развития назначенной встречи. Малфой мог отказаться помогать, не знать правду или же сообщить, что теория Грейнджер была абсурдной и все было намного проще, чем она себе придумала.       Утонуть в этих мыслях ей не дал слизеринец, которого она ждала. Малфой появился раньше, чем предполагала Гермиона. Остальные его однокурсники наверняка еще во всю наслаждались ужином. Малфой опустился на соседний стул, окинул пустой читальный зал подозрительным взглядом и хмуро посмотрел на Гермиону. Грейнджер глубоко вздохнула, собрала всю силу своего характера и даже напомнила себе о том дне, когда отвесила Малфою пощечину. Если что, она всегда могла ударить его ближайшей книгой. Успокоив себя всем этим и подкрепившись нахальством своего соулмейта, Гермиона посмотрела в светло-серые глаза и спросила, как именно Паркинсон передавала сообщения Скитер. Малфой скривил губы, отвел глаза и замялся, не торопясь с ответом, что уже было подозрительно.       — Так ты знаешь правду, — сощурилась Гермиона, почувствовав брешь и воспользовавшись минутной слабостью. Малфой мрачно посмотрел на нее в ответ. — Ты же понимаешь, что она нарушает закон? Как думаешь, тебя могут посчитать соучастником? Ведь ты все-таки скрывал правду о преступнице, — наклонившись вперед, громко прошептала Гермиона.       — Я здесь не при чем! — тут же начал отпираться Малфой. — Она сама решила стать анимагом и не зарегистрировалась. И я не просил ее втягивать меня в это, — нервничая все больше, прошипел он и снова оглянулся на пустой зал.       Гермиона чуть не завопила от радости, когда поспешные слова слизеринца подтвердили ее подозрения. Она вовсе не была сумасшедшей, хотя никаких весомых доказательств в пользу своей теории у нее не было. Только два совпадения и интуиция. Если именно так Сириус всегда узнавал все, что нужно, то Гермиона действительно была восхищена и лучше понимала, почему Сириус склонен считать себя безумцем. С такими догадками, у которых нет никаких логических основ, действительно можно сойти с ума.       — Послушай, Малфой, — вернувшись к реальности, подалась еще ближе Гермиона. В ее голове появились смутные очертания плана по поимке Скитер, и она не собиралась упускать такую возможность. — Мне нужно, чтобы ты помог с одним делом, — заставила себя произнести Гермиона, когда Малфой вновь уставился на нее.       — С чего ты взяла, что я буду тебе помогать? — прищурился Малфой, возвращаясь к своей прежней надменной версии. — То, что я обещал Блэку не подходить к тебе, не значит, что я стану помогать какой-то… помогать тебе! — проглотив хорошо знакомое им обоим слово, презрительно фыркнул слизеринец. Гермиона широко улыбнулась, чем сильно озадачила своего собеседника.       — Возможно, ты прав, и Сириус действительно опасен, — насмешливо заметила Гермиона и, заговорщицки понизив голос, прибавила: — Но я тоже не белая и пушистая, Малфой. Мне стоит лишь сказать своему соулмейту, что ты снова назвал меня грязнокровкой. Или даже прибавить к этому, что ты опять попал в меня каким-то заклинанием. — Гермиона самодовольно ухмыльнулась, когда вся надменность Малфоя начала исчезать, сменившись первыми признаками паники. — Как думаешь, что он с тобой сделает, если я скажу, что ты приставал ко мне? — картинно задумавшись, с энтузиазмом предложила Гермиона, удивляя саму себя.       — Он не поверит. Ты ведь… ты же… — запинаясь пробормотал Малфой, так и не сумев закончить предложение.       — Хочешь проверить? — холодно предложила Гермиона, моля Мерлина о том, чтобы этот блеф сработал.       — Чего ты хочешь? — сглотнув, зло спросил Малфой. Гермиона довольно улыбнулась и объяснила ему часть плана с его участием. К некоторому сожалению Гермионы, весь остальной ее план зависел исключительно от действий Малфоя. На всякий случай Гермиона напомнила о том, что она может поговорить с Сириусом в любое время. — Я выполню свою задачу в лучшем виде, Грейнджер. Не сомневайся, — сумрачно пообещал Малфой и поднялся из-за стола, собираясь уйти. Но вдруг замялся и неожиданно добавил: — Ты явно учишься не на том факультете, Грейнджер! — После этих слов он раздраженно скривил губы и почти бегом покинул библиотеку. Гермиона проводила его удивленным взглядом, фыркнула и сосредоточилась на обдумывании своего плана.       Датой для поимки Скитер Гермиона выбрала первый день пасхальных каникул. На подготовку оставалось мало времени, всего несколько дней. Но Гермиона справлялась и с меньшим количеством времени. Она решила не посвящать друзей в свои планы, собираясь справится собственными силами. Только спустя некоторое время она поняла, что поступает точно так же, как Сириус: преследует свою цель и с излишней самоуверенностью не тратит время на перестраховку. Конечно, поимка Скитер была не самым опасным занятием, но ведь все начиналось с малого.       В итоге Гермиона из всех людей решила поговорить именно с Люпином. Ему приходилось бывать участником самых странных планов Сириуса или вытаскивать друга из внезапных неприятностей разной степени сложности. Так что Гермиона вряд ли сильно шокировала бы его.       Профессор был слегка удивлен, когда увидел на пороге своего кабинета только Гермиону без ее обычных спутников. Ловко скрыв подкравшееся к нему беспокойство, Люпин мягко улыбнулся и пропустил девушку в свой кабинет. Гермиона совсем немного нервничала, когда призналась, что задумала кое-что серьезное. Она не стала вдаваться в подробности, чтобы Люпин не попытался отговорить ее и придумать другой безопасный план. Например, обратиться с жалобой в Министерство магии. Скитер могли не просто оштрафовать, а даже на несколько месяцев отправить в Азкабан, в зависимости от того, как именно она пользовалась своими анимагическими способностями. Это уже неплохой способ проучить журналистку. Но Гермиона хотела чего-то большего, личного.       — А я так надеялся, что твое правильное влияние усмирит безрассудство Бродяги, — выслушав ее, с нервным смешком признался Люпин.       — Он считает меня хулиганкой, — закатив глаза, пожаловалась Гермиона. — И если проанализировать все, что я делала до этого, то окажется, что он прав. Только не говорите ему об этом, — немного подумав, честно призналась Грейнджер и заговорщицки ухмыльнулась. Люпин понимающе кивнул, окинув ее очень внимательным взглядом.       — Знаешь, многие склонны считать, что это Джеймс втянул меня в их с Сириусом дуэт, — задумчиво глядя на Гермиону, внезапно произнес Люпин. Грейнджер растерянно нахмурилась. — Конечно, Джеймс официально признал меня их другом, но это произошло из-за Сириуса. Он прицепился ко мне в первый же вечер, потому что заметил шрамы. Сириус тогда был не слишком дружелюбным, вряд ли он вообще знал, что такое дружба. Видела бы ты, как испуганно он смотрел на Джеймса каждый раз, когда тот хлопал его по спине или тянул куда-то за собой, озорно улыбаясь. В тот наш первый совместный сентябрь Сириус казался мне высокомерным, заносчивым и саркастичным гадом. Не то чтобы это не было правдой. Отчасти так было и есть до сих пор. Но Джеймс видел в нем что-то большее и постепенно разрушал все те барьеры, которыми окружил себя воспитанник древнего чистокровного рода. И пока Джеймс вытаскивал из Сириуса того безрассудного идиота, которого мы сейчас знаем, сам Сириус доставал меня. Он преследовал меня чуть ли не везде, даже библиотека оказалась плохим убежищем. И он постоянно донимал меня вопросами о моей семье, о моих увлечениях, о шрамах или о моем мнении о Хогвартсе. — Люпин ярко улыбнулся своим воспоминаниям, погрузившись в них настолько, что как будто вовсе забыл о Гермионе, с затаенным дыханием впитывающей в себя новую историю. — Сириус меня пугал и нервировал, я даже не мог понять, чего он от меня хочет: пытается подружиться или просто слишком увлечен тем секретом, который я скрываю. Очень долгое время я думал, что Сириус считает меня другом именно из-за того, что я оборотень. Ведь это вызов обществу, опасно и забавно. Мне понадобилось двадцать с небольшим лет, чтобы наконец-то понять: Сириус всегда видел во мне ту авантюрную, безрассудную часть, которую я не желал признавать. Ту часть меня, которая не имеет никакого отношения к тому, что я оборотень.       Люпин покачал головой, насмехаясь над собственной глупостью, для избавления от которой ему пришлось пережить слишком многое. Гермиона молчала, не уверенная в том, стоит ли ей что-то говорить или нет. А если и говорить, то что? Поддержать и указать на то, что даже умным людям свойственно ошибаться? Как будто Люпин не понимал этого без замечаний четверокурсницы.       Профессор стряхнул с себя дымку воспоминаний и внимательно посмотрел на Гермиону, ожидая чего-то. Грейнджер запоздало предположила, что Люпин решил поделиться этой историей не просто из-за внезапного приступа ностальгии. В этот рассказ был заложен какой-то важный смысл, что-то такое, что Гермионе следовало понимать при общении с Сириусом. Вот только Гермиона терялась в предположениях, какая именно часть истории была наиболее важной: тот факт, что Сириус стал тем самым Сириусом только благодаря Джеймсу; что Поттер имеет для Сириуса гораздо более важное значение, чем можно предположить; или же Люпин говорил о необходимости смотреть дальше того, что демонстрировал Сириус даже наедине с ней; что мотивы поступков Сириуса не всегда легко понять, даже если ты знаешь его дольше и лучше всех.       — Я могу научить тебя одному заклинанию, которое поймает все живое, — обрывая сосредоточенные размышления Гермионы, вдруг предложил Люпин. — Мне как-то удалось с помощью этого заклинания задержать всех профессоров на целых двадцать минут. И среди них был Дамблдор, — подавшись вперед, заговорщицки сообщил профессор, и золотистые глаза озорно блестели, в предвкушении небольшой шалости. — И мы ничего не скажем Бродяге, — подмигнув, шепотом прибавил Люпин. И глядя на него сейчас, Гермиона с легкостью могла представить его таким же шутником, как Фред и Джордж, и другом Сириуса Блэка. Широко улыбнувшись, Гермиона согласно кивнула.

***

      Перед пасхальными каникулами студентов, как обычно, нагрузили домашней работой. Гарри и Рон не переставали жаловаться на это, в то время как Гермиона была слишком возбуждена предстоящей охотой. Она старалась не думать о том, насколько это чувство было похоже на азарт Сириуса. Но было совсем немного обидно, ведь Гермионе казалось, что связь соулмейтов имеет лишь одностороннее влияние: она подпитывала свою бунтарскую часть авантюрностью Сириуса, но сам Блэк оставался собой, не перенимая у Грейнджер никаких полезных качеств.       В первый день пасхальных каникул Гермиона получила короткое послание от Малфоя, в котором сообщалось о том, что приманка сработала. Малфой сказал Скитер, что у нее есть шанс застать Гермиону в компании ее соулмейта на Астрономической башне. Выбранное место не слишком понравилось Гермионе, поскольку на открытой смотровой площадке башни было сложно заметить жука. Но в то же время она понимала, что встреча на Астрономической башне не вызовет много вопросов. Сразу после завтрака Гермиона на всякий случай попросила у Гарри Карту Мародеров и убедила друзей в том, что им не о чем беспокоиться. Скитер могла прилететь туда раньше назначенного времени. Гермиона на ее месте точно поступила бы именно так. Поэтому она взяла все необходимые вещи и поспешила на место назначенной встречи, чтобы успеть все подготовить до появления Скитер. С помощью Карты, сообщающей о том, что Скитер еще в Хогсмиде, действовать было немного проще.       Гермиона заколдовала верхние ступени винтовой лестницы башни тем заклинанием, которому ее научил Люпин. Это должно было задержать тех, кто может появиться на Астрономической башне раньше, чем Гермиона поймает жука. Она покрыла тем же заклинанием поверхность металлического поручня, на который могла приземлиться Скитер, и с помощью улучшенной версии этого заклинания уплотнила воздух вокруг смотровой площадки. Люпин даже показал ей, как смешать это заклинание с сигнальными чарами, чтобы сразу узнать, если кто-то попадется в ловушку. Гермиона мысленно называла это невидимой паутиной, потому что принцип действия был тот же, и при этом попасться должен был жук. Вероятно, непростое чувство юмора Сириуса тоже было заразным.       Завершив ловушку, Гермиона несколько раз проверила свои заклинания, в тысячный раз повторила свой план, ища в нем слабые места. На самом деле прорех было очень много, ведь она полагалась на слово Малфоя, который на самом деле мог предупредить Скитер о том, что Гермиона узнала ее тайну. Грейнджер раздосадованно подумала о том, что ей следовало попросить и мантию-невидимку, чтобы ее никто не заметил, если план сорвется.       На протяжении нескольких часов Гермиона находила все больше минусов в своем плане. В какой-то момент она даже почти решила сдаться и отступить, снова встретиться с Люпином и на этот раз рассказать ему все, позволить помочь. Но когда она опустила взгляд на Карту, оказалось, что имя Скитер приближается к Хогвартсу. Позабыв о всех своих переживаниях, Гермиона сосредоточенно наблюдала за именем журналистки, нервно сминая в пальцах края пергамента. Скитер отправилась в сторону Астрономической башни, и чем ближе она была к имени Гермионы, тем взволнованнее она становилась.       Когда сработали сигнальные чары, Гермиона испуганно вздрогнула и торопливо спрятала Карту за спину, считая сохранение этой тайны самым важным. Выдохнув и сообразив, что именно произошло, Гермиона обвела внимательным взглядом заколдованное воздушное пространство. В нескольких дюймах над железными перилами завис черный жук, который громко жужжал и пытался вырваться из невидимой ловушки. Гермиона сглотнула, быстро посмотрела на Карту и поняла, что в том месте, где находился жук, на Карте значилось имя Скитер. Никого другого поблизости все равно не было, и поэтому оставалось лишь верить в то, что Грейнджер не ошиблась жуком.       Шепотом стерев Карту и спрятав ее за шиворот мантии, Гермиона быстро вытащила из сумки подготовленную к этому случаю стеклянную банку, на дне которой лежали травка и листики. Грейнджер торопливо поднесла открытую банку к жуку спереди и сзади занесла руки с продырявленной крышкой. Пока Скитер не догадалась принять человеческую форму, Грейнджер одним быстрым движением запихнула жука в банку и плотно закрыла ее. Прищурившись, Грейнджер поднесла банку с пойманным насекомым ближе к лицу и пристально его изучила. Ошеломленный внезапным пленом жук не казался особо примечательным: довольно крупный, черный, но вокруг усиков были круги, точь-в-точь похожие на ужасные очки Риты Скитер. Чем дольше Гермиона всматривалась, тем сильнее убеждалась в том, что это действительно та самая журналистка.       — На банке заклинание Неразбиваемости. Так что даже не пытайся превратиться в человека, — когда жук начал активно двигаться, предупредила Гермиона. Скитер замерла и как будто внимательно посмотрела на поймавшую ее девушку. — Ну и кто из нас теперь глупая девчонка? — едко ухмыльнувшись, протянула Гермиона. Жук в ответ только пошевелил усиками, передвинувшись по траве к дальней от лица Гермионы стенке банки. — Не бойся, я пока еще не решила, что буду с тобой делать. Возможно, даже не стану сообщать о тебе в Сектор борьбы с неправомерным использованием магии. Или отдам тебя Сириусу Блэку. Он собирался отрезать тебе пальцы, теперь сможет оторвать лапы, если сильно разозлится. Испытаешь известную жестокость Блэка на себе, — улыбаясь ярче с каждым новым предложением, поведала Гермиона.       Жук воинственно расправил крылья, но все равно сильнее вжался в стеклянную стенку. Гермиона насмешливо фыркнула и убрала банку обратно в свою сумку. Осмотревшись, Грейнджер быстро убрала все волшебные ловушки, расколдовала ступени, осмотрелась вокруг, проверяя, не упустила ли она чего-нибудь. Удовлетворенно кивнув себе, Гермиона бодрой пружинистой походкой отправилась в гриффиндорскую башню. Собственная правота и успех в поимке Скитер положительно сказались на ее настроении, которое на протяжении всей этой недели было переполнено волнениями, напряжением и недоверием к себе, неуверенностью в собственных решениях.       В общей гостиной она заметила, что Гарри, Рон, Джинни и близнецы сгрудились возле одного стола и что-то воодушевленно обсуждали. Заинтересованная Гермиона направилась к друзьям, собираясь узнать, что произошло за время ее отсутствия. Уизли и Гарри встретили ее взглядами равной степени тревожности, и Джинни, взволнованно улыбнувшись, подтолкнула подруге журнал, раскрытый на странице с какой-то длинной статьей. Нервно сглотнув, Гермиона скинула свою сумку на пол и торопливо схватила журнал, прочитав заголовок: «Вся правда о Сириусе Блэке!»       В самый первый момент Гермиона была уверена в том, что это очередное творение Скитер, наполненное какими-то новыми гнусными подробностями. Но по мере прочтения, Гермиона поняла, что автором статьи был кто-то другой, и в ней было больше рассуждений, чем прямых заявлений. Была во всех подробностях описана поимка Крауча-младшего с указанием на ложность статьи в «Ежедневном Пророке», и предлагалась там самая история о Скитер, которая написала клевету о Блэке только из мести за то, что он отверг ее чувства. Сириус в статье не блистал благородными и высоконравственными качествами, но и не был коварным соблазнителем и безумцем, которому плевать на людей. Блэк казался обычными человеком со своими проблемами. Человеком, который пережил слишком много и не хотел сближаться с людьми из-за своих проблем с доверием. В общем, Сириус ощущался тем, кого Гермиона поверхностно знала в те первые встречи после Азкабана.       — Кто это написал? — пролистав журнал полностью и найдя только имя главного редактора, спросила Гермиона. В журнале так же были странные статьи о заговорах Министерства, о том, что Фадж на самом деле был марионеткой, принимающей глупые решения, когда ему позволяли действовать самостоятельно. И что-то о каменности Крауча. Гермиона посмотрела на обложку журнала и нахмурилась, осознав, что никогда ничего не слышала о «Придире». — Что это вообще за журнал? — вновь взглянув на имя редактора, спросила она. Ей показалось, что она уже когда-то слышала упоминание о Ксенофилиусе Лавгуде.       — Некоторую часть статьи написала я, — отвлекая Гермиону от журнала, внезапно призналась Джинни. — Кое-что добавил мистер Лавгуд. Он издает этот журнал, а его дочь — Полумна — моя однокурсница. Она учится на Когтевране, и мы немного общаемся, — торопливо принялась рассказывать Джинни, столкнувшись с изумленным взглядом Гермионы. — Конечно, «Придира» не «Ежедневный Пророк». Этот журнал почти никто не читает. Но одно упоминание Сириуса способно привлечь внимание к чему угодно. — Джинни умолкла и, нервно растягивая в пальцах рукав мантии, ожидающе уставилась на Гермиону.       — Я думаю, эта статья не так уж плоха, — послав Джинни мягкую улыбку, осторожно заметил Гарри. — Она уж точно честнее всего, что написала Скитер, — фыркнув, прибавил Поттер и вопросительно поднял брови, тоже ожидая вердикта Гермионы.       — Это был удивительный ход, — наконец-то смогла найти хоть какие-то слова Гермиона и улыбнулась Джинни.       — Будем надеяться, что Скитер не сделает свой, — скрестив руки на груди, ворчливо заметил Рон. — Затевать войну с такой опытной журналисткой не очень-то разумно, — неодобрительно покачал головой он. Фред и Джордж тут же принялись подшучивать над пессимистичным настроем брата и хвалить сестру за попытку хоть как-то ответить на гадости Скитер.       — Не беспокойтесь, Скитер теперь не скоро сможет написать хоть что-то, — прерывая шутки близнецов, самодовольно ухмыльнулась Гермиона. И заговорщицки подмигнула удивленно уставившимся на нее друзьям, после чего достала банку с жуком и поставила ее прямо на раскрытый журнал. — Посмотрим, как ей понравится жизнь в качестве домашнего жука, — когда все взгляды переместились на банку, хмыкнула Гермиона.       — Это Скитер? — понизив голос до шепота, изумленно спросил Фред.       — Ты превратила ее в жука? — широко распахнув глаза, со смесью ужаса и восторга спросил Рон. В то время как Гарри удивленно сообщил о том, что видел этого жука на статуе, когда Хагрид разговаривал с мадам Максим.       — А еще этого жука Виктор вытащил из моих волос, когда мы все разговаривали у озера после второго тура, — подтвердила Гермиона и с едва скрываемым торжеством объявила: — Рита Скитер — незарегистрированный анимаг. Сегодня она получила информацию о том, что я встречусь со своим соулмейтом на Астрономической башне. Ей сказали, что личность моего соулмейта ошеломит и поразит всех ее читателей. И Скитер прилетела на смотровую площадку, угодив прямо в мою ловушку.       — Вот это да! — восторженно ахнул Джордж и с уважением посмотрел на Грейнджер.       — Ты полна сюрпризов, дорогая Гермиона, — поддержал близнеца Фред.       — Напомните мне никогда не злить Гермиону, — все еще пораженно глядя на жука, пробормотал Рон.       Грейнджер, переполненная странным воодушевлением от сегодняшнего дня, громко рассмеялась. Она действительно смогла разобраться с одной проблемой без помощи Сириуса. Возможно, статья в «Придире» все-таки окажет на общественность благоприятное влияние. Скитер теперь была заперта в банке до тех пор, пока Гермиона все-таки не придумает, что с ней делать. Теперь для нее и ее друзей на одну проблему стало меньше. А Гермиона четко поняла одну важную вещь: у нее были все шансы стать по-настоящему невероятной, такой, какой ее видит Сириус. И Гермиона собиралась доказать, что Блэк не ошибается на ее счет, ему, своим друзьям и самой себе.