Встретимся в саду сновидений

      Следовало признать, что быстро заснуть после таких откровений без помощи снотворного ни Сириус, ни, вероятно, Гермиона не смогли бы. Однако Сириусу все равно не удалось забыться надолго. В очередной раз проснувшись слишком рано, Блэк некоторое время просто лежал в кровати и рассматривал спящую рядом с ним Гермиону. Темнота скрадывала большую часть деталей, скрывала от его взгляда очень многое. Впрочем, Сириус вряд ли смог бы забыть то, как выглядела Гермиона. Возможно, его память не была безупречна, но он помнил почти все, что было связано с Грейнджер: ее такие разные улыбки, каждый хмурый взгляд, каждое намеренное или случайное прикосновение, все объятия. Сириус мог с легкостью представить мягкость и упругость ее непослушных кудрей или тепло и нежность кожи под его грубыми пальцами. Иногда казалось, что ему известно о Гермионе слишком много. Но затем Сириус приходил к выводу, что всего этого недостаточно. Ее реакция на его вчерашнее признание, ее желание ответить взаимностью и сказать то, что Сириус так отчаянно хотел услышать, — все это доказывало, что в Гермионе было еще много тайн, которые прятались от него.       Мысли Сириуса в основном крутились вокруг одной и той же темы. Даже если он сознательно пытался подумать о чем-нибудь другом, не связанном с Гермионой и их вечерним разговором, его разум все равно находил способ вернуться к тому, что имело наиболее важное значение. Его не могло не удивлять то, насколько сдержанным и терпеливым он был на протяжении всего этого разговора. И насколько разумно теперь звучало предложение не торопиться во всем этом. Сириус не был уверен в том, что сможет придерживаться выбранного темпа и не увеличит скорость с нуля до сотни без какого-либо перехода. К тому же он имел довольно слабое представление о том, что современная молодежь считала ухаживанием. Использовалось ли это слово вообще, или оно казалось подросткам пережитком прошлого. Конечно, Сириус не придерживался какой-то определенной линии поведения. Как правило, ему приходила в голову какая-то идея для свидания, или для подарка, или тема для разговора, и он действовал соответственно своей идее, увлекая за собой свою пару. Если у девушки были свои собственные предложения, Сириус охотно шел на уступки и позволял ей вести. Вот только теперь он не мог не задаваться вопросом: был ли такой образ действий достаточно обычным и вневременным, или же у молодежи теперь были какие-то другие представления о свиданиях и о том, чем являлись отношения? Были ли его собственные представления об отношениях чем-то стандартным, или он умудрился выделиться даже в этой области? Возможно, само предложение таких отношений, при которых Гермиона могла свободно начать встречаться с кем-то еще, было не совсем нормальным.       Возможно, предложение об ухаживании и неторопливости действительно было слишком старомодным. Особенно в исполнении человека, который винил всех в консерватизме и так стремился быть прогрессивным. Противоречиво, как сказала бы Гермиона. Этого было слишком много для понимания, а Сириус абсолютно не собирался копаться в себе. Он знал себя достаточно хорошо и поступал так, как ему советовали инстинкты, направленные на достижение желаемого. Независимо от того, насколько нелепо было его предложение, Сириус собирался его придерживаться настолько долго, насколько это было в его силах. Может, это и было продиктовано его старыми страхами и нежеланием в четвертый раз оказаться отвергнутым. Сириус знал, что этот раз был его последней попыткой, после которой он вряд ли когда-либо вновь подумает об отношениях с кем-то еще. Нет, дело было не только в его неуверенности, которую Сириус не собирался признавать даже мысленно. Была еще одна важная деталь, о которой он на самом деле размышлял с тех пор, как Крам проявил интерес к Гермионе.       Грейнджер было всего пятнадцать. У нее было одно или два свидания с Крамом и поцелуй, который ей не понравился. Если Сириус все правильно понял, разумеется. У самого Сириуса было три бывших девушки, две из которых погибли на его глазах, а третья — или, скорее, первая, — пыталась намекнуть на возобновление отношений. Опыт — это то, что появлялось у человека, который сумел прожить дольше тридцати лет, и это ощущалось чем-то неизбежным. В то время, как у Сириуса было три личных неудачных примера того, что такое отношения, у Гермионы была лишь одна попытка начать эти отношения. Попытка, которая ни к чему не привела и, казалось, не вызвала у нее интереса к этой части жизни. Сириус ни секунды не сомневался в том, что Гермиона способна принимать взрослые, обдуманные и полностью рациональные решения. Если она считала, что влюблена в него, то это, скорее всего, было правдой. Однако Сириус был частью ее жизни слишком долго. Он был рядом с тех пор, как Гермиона научилась говорить. Она знала о нем так много вещей, которые Сириус предпочел бы от нее скрыть. В общем, у Гермионы было самое лучшее представление о том, кто он такой. А еще у нее было не так много других примеров нормальных мужчин и парней. Возможно, она видела в нем кого-то другого, какого-то лучшего человека, которого в Сириусе, безусловно, не было. У нее могло быть неверное представление о нем именно из-за недостатка жизненного опыта и общения с другими людьми. А это значило, что ей нужно было время и возможность набраться этого опыта, понять, чего именно она хочет от жизни, от отношений, и какой человек ей действительно нужен. Все это было еще одной причиной для того, чтобы их возможные отношения развивались неторопливо и сейчас затормозили на старомодном представлении Сириуса об ухаживании.       Возможно, Сириусу следовало поговорить об этом с самой Гермионой. Или с Римусом. Он на самом деле ненавидел все эти социальные сложности. Самым удивительным во всем этом Сириус считал то, что возраст Гермионы на самом деле был лишь оправданием. Если бы Гермиона была старше, но между ними все равно сохранилась эта двадцатилетняя разница или даже десятилетняя, Сириус использовал бы ее для того, чтобы придумать причину замедлиться. Потому что его страхи, неуверенность и некоторая доля паранойи имели слишком сильное влияние. Сириус презирал себя за такое лицемерие. Хотя совершенно не мог объяснить, в чем это самое лицемерие заключалось.       Чувствуя, что от всех этих мыслей у него начала неприятно гудеть голова, Сириус тихо выдохнул и попытался подняться с кровати. На этот раз Гермиона прижалась к нему всем телом, обвила руками и ногами. Возможно, именно эта близость была виновата в цикличности размышлений Блэка. Остатки его здравомыслия боролись за власть с крайне нецеломудренными желаниями тела. Как ни странно, но это действительно помогало отвлечься от некоторых неудобств. Хотя не избавляло от них. И Сириус категорически отказывался думать о дементорах, Азкабане или даже о Волан-де-Морте, когда шею щекотало ровное дыхание Гермионы, а к его боку прижималось ее теплое, гибкое тело. Это было проблемой, с которой Блэк не сталкивался чуть больше десятка лет.       Сириус медленно, крайне осторожно и с тщательным наблюдением за реакцией Гермионы выбрался из уютных и чересчур желанных объятий. К счастью для него, Гермиона не была любителем ранних подъемов. Оказавшись на кровати в полном одиночестве, Грейнджер лишь полностью перекатилась на сторону Сириуса, обхватила руками его подушку и продолжила сладко спать. Сириус был очень рад этому, потому что вряд ли смог бы объяснить свое эмоциональное и физическое состояние. Им определенно было немного рано обсуждать все, что касалось секса. Не то чтобы Сириуса могла смутить такая тема. Но разговор об этом с Гермионой вызывал у него определенные мысли и фантазии, которые довольно легко могли сломить его контроль. Это определенно было как-то связано с пятнадцатью годами воздержания.       Он простоял под ледяным душем не меньше часа, и не до конца поверил в то, что это помогло. Большая часть возбуждения спала скорее из-за отсутствия Гермионы вблизи от него. Сириус, разумеется, приложил все усилия, чтобы не думать о том, что девушка все еще была в соседней комнате, лежала на его половине кровати, а его подушка была пропитана запахом Гермионы. Видимо, Сириус был достаточно молод для того, чтобы страдать от бунта половых гормонов и оставаться возбужденным слишком долго, как какой-то неуравновешенный подросток. Сириус всей душой ненавидел пубертатный период, и совершенно не желал даже частичного повторения. Его организм это нежелание абсолютно не волновало.       Добби уже привычно суетился у стола, когда Сириус наконец-то привел мысли и тело в относительный порядок и вернулся в основную комнату. Блэк попросил домовика после завтрака принести его набор для письма. Сириус не совсем понимал, что именно собирался писать, но знал, что ему необходимо найти какое-то занятие, чем-то отвлечь себя. Иначе все эти мысли, скопившиеся в его голове, сведут его с ума больше, чем это было сейчас. Добби пообещал выполнить просьбу и поинтересовался, не нужно ли ему доставить что-нибудь для мисс Гермионы. Сириус рассеянно покачал головой и подумал о незаконченном подарке, который он оставил на хранение Дамблдору. Затем он понял, что директор был единственным человеком, который ни разу не заглянул к ним. А еще Дамблдор не выполнил последнюю просьбу Сириуса и не дал Гермионе зелье для временного разрыва связи. Конечно, Сириус понимал, что Гермиона отказалась и не позволила сделать себе инъекцию. Но что-то подсказывало Блэку, что Дамблдор не особо настаивал и вряд ли действительно пытался убедить Гермиону в необходимости временного разрыва связи.       Сириус нервно помассировал ладонь левой руки, ощутив то ли фантомный, то ли настоящий приступ боли. Он на самом деле не понимал, как Гермиона могла добровольно согласиться оставить их связь целой и терпеть пытку вместе с ним, когда ей уже пришлось пережить не самые приятные дни во время борьбы со смертельным проклятием. Возможно, безумие было заразным. Потому что то, на что пошла Гермиона, казалось Сириусу настоящим безумием. Для них все могло закончиться так же плохо, как для Фрэнка и Алисы. И Сириус даже не был бы достаточно собой, чтобы понять, к чему привела его глупость. Не удивительно, что их с Гермионой связь была на пределе, а после всех этих неприятностей взбунтовалась настолько, что некоторые вещи вышли из-под контроля.       Сириус резко остановился и вернулся к словам Гермионы о том, что их связь могла порваться. Он знал о соулмейтах и о способах разорвать связь очень многое. Но никогда прежде не слышал и не читал о том, что связь, крепкая настолько, что могла передавать физические ощущения, могла быть разорвана из-за большого количества передаваемых ощущений. Он всерьез задумался над тем, мог ли именно случайный разрыв при сильном потоке физических ощущений быть причиной потери рассудка. Потому что положительный ответ на этот вопрос мог помочь решить одну важную проблему, мог вернуть к реальности двух людей, чьи жизни и здоровье были важны для определенной группы. Для одного ребенка, к которому Сириус успел немного привязаться.       Это было слишком самонадеянно с его стороны, но Сириус уже увидел цель, и его мысли тут же сосредоточились на обдумывании возможностей восстановления связи — если там было, что восстанавливать, — и возвращении разума к нормальной работе. Блэку требовалось заглянуть в несколько медицинских справочников и увеличить свои знания о мозге, но призрачные шансы на удачу он мог видеть уже сейчас. Сириус все еще ненавидел надежду, потому что озарившая его идея была слишком хороша для того, чтобы оказаться действенной. Возможно, его связь с Гермионой была натянута совершенно по другим причинам, и физическая составляющая совершенно не имела никакого значения. К тому же у Сириуса не было никакой возможности проверить целостность связи. Разве что вложить в руку одного из соулмейтов Компас Душ, который не мог точно показать то, насколько крепка была связь и можно ли было ее починить.       Сириус вздрогнул и инстинктивно потянулся к волшебной палочке, когда почувствовал первые тревожные вибрации. Мгновенно позабыв о своих теориях, Блэк резко развернулся, окинул комнату острым взглядом и несколько раз растерянно моргнул, не обнаружив никакой опасности. В комнате по-прежнему были только он и Гермиона, замершая в нескольких шагах от него. Она выглядела именно так, как должен выглядеть только что поднявшийся с кровати человек: волосы растрепаны, одежда помята, на щеке остался едва заметный след от складки на подушке. Вот только всю внутреннюю сонливость подавило все более разрастающееся чувство тревоги, которое и вырвало Сириуса из его размышлений. Взгляд Гермионы был полностью сосредоточен на Блэке и казался слишком внимательным для человека, который только что проснулся.       — Что ты опять задумал? — уверенно сократив расстояние между ними на несколько шагов, требовательно спросила Гермиона, выжидающе подняла брови и сердито скрестила руки. Сириус всерьез задумался над тем, насколько прилично было бы указать девушке, что скрещенные под грудью руки вызывают у большинства мужчин не самые достойные мысли. Ему требовался еще один холодный душ. Или стоило просто поселиться в Черном озере. — Сириус? — махнув рукой перед его глазами, настороженно позвала Гермиона. Сириус недовольно тряхнул головой и постарался сосредоточиться на разговоре.       — Я просто думал о разных вещах. Обо всей этой ерунде с соулмейтами, — пожав плечами, честно ответил он. В копилке его целей появилась еще одна задачка. Гермиона скептически хмыкнула, явно не поверив ему ни на секунду. Сириусу казалось, что она могла бы запросто обездвижить его каким-нибудь заклинанием, если бы решила, что он снова собрался участвовать в какой-то опасной авантюре. — Знаешь, родители Невилла были чудесной парой, — слабо улыбнувшись уголком губ, решил объясниться Сириус. Гермиона все еще была слишком настороженна и не хотела отступать от линии допроса, но пробудившееся в ней любопытство всегда было сильнее. — Они были соулмейтами и приняли свою связь настолько быстро, насколько это возможно. Как рассказывала Алиса, они с Фрэнком подружились еще на первом курсе, хотя тогда еще не подозревали о своей связи. Эти двое обменялись Дарами одновременно прямо во время выпускного, и после этого Фрэнк и Алиса стали главным примером идеальных соулмейтов в нашем поколении. Они были из тех редких соулмейтов, которые могли чувствовать не только отголоски эмоций друг друга, но и эхо физических ощущений. Фрэнк говорил, что это относилось не только к боли: они знали, когда одному из них было холодно или жарко, а так же могли чувствовать физическое… удовольствие друг друга.       Взгляд Сириуса сам собой скользнул по телу Гермионы. Грейнджер шумно сглотнула и неловко переступила с ноги на ногу. Сириус ничего не мог поделать с мелькнувшей на его губах самодовольной улыбкой, когда почувствовал легкий трепет в состоянии Гермионы. Вероятно, ему требовалось уточнить понятие того, что большинство людей считали неторопливым развитием отношений.       — Собираешься проверить, имеет ли наша связь такие возможности? — поинтересовалась Гермиона. Вопрос прозвучал до нелепости невинно, хотя растекающейся по щекам девушки румянец и быстрый оценивающий взгляд, брошенный на Блэка, несколько портили эффект. Сириус прикрыл глаза и медленно выдохнул, запрещая себе поддаваться на эту провокацию. Жизнь в Черном озере приобретала все более заманчивые виды.       — Просто размышляю, — наклонившись вперед, протянул Сириус, понизив голос до раскатистого баритона. Он посмотрел на свою собеседницу с заговорщицким блеском в глазах и растянул губы в самой обаятельной улыбке, которой редко кто-то мог сопротивляться. Когда все внимание Гермионы сосредоточилось на нем, а настороженность, скепсис и тревоги окончательно потерялись, Блэк резко шагнул назад и махнул рукой в сторону стола. — Пора завтракать! — радостно объявил он и, больше не глядя на девушку, двинулся к столу.       Он слышал, как Гермиона что-то прошептала себе под нос, а затем торопливо двинулась в направлении ванной. Как только за ней закрылась дверь, Сириус позволил себе с силой вцепиться пальцами в спинку стула и тяжело выдохнул. Он действительно чувствовал себя подростком, который находился в возбужденном состоянии едва ли не постоянно. Сириус раздраженно дернул прядь волос, покосился в сторону шкафа, в ящике которого все еще была спрятана волшебная палочка Волан-де-Морта. Его мысли очень медленно вернулись на безопасный путь. Оставалось надеяться, что умереть от перевозбуждения было невозможно.       Сириус постарался сосредоточиться на завтраке. Первым делом он приманил свою куртку, вытащил пустую флягу и перелил в нее все зелья, которые ему нужно было выпить. Кинув куртку на спинку кресла, Сириус опустился на свой стул и посмотрел на тарелки. Это снова была овсянка, но на этот раз с ягодами. Вместо столь необходимого кофе был стакан с морсом. Все это навевало мысли о лете. После Азкабана Сириус проникся к солнцу и теплу особой любовью. Апрель подходил к концу, обещая большее количество солнечных дней впереди. Но погода в Великобритании все равно была довольно капризна и в любой момент могла обрушиться на землю дождем. Неохотно ковыряя ложкой кашу, Сириус размышлял о странах Африки, которая могла похвастаться теплом в любое время года. Идеальное место для отдыха и для того, чтобы залечь на дно. К тому же, в Африке Сириус мог заняться чем-то полезным, а не тратить время впустую в ожидании следующей сцены со своим участием.       Почувствовав на себе внимательный взгляд, Сириус отложил новую идею и повернул голову в сторону Гермионы. Сегодня повседневная одежда не помогала ей вернуть вчерашнюю уверенность или даже недавнюю настороженность. Но она слишком ровно сидела на своем стуле, изучающе наблюдала за Блэком и даже не притронулась к своему завтраку, будучи слишком погруженной в очередной поток анализирования и размышления. Сириус вопросительно склонил голову к плечу, но больше никак не стал подталкивать девушку к началу беседы.       — Ты помнишь наш вчерашний разговор, — нахмурившись, все-таки произнесла Гермиона. И хотя ее слова прозвучали как утверждение, она выжидающе посмотрела на Блэка.       — Я ведь сказал, что не забуду этого, — мягко усмехнувшись, подтвердил Сириус. Гермиона кивнула, потянулась к своей ложке, нервно повертела ее в пальцах и вновь перевела взгляд на мужчину.       — Значит, ты действительно… имел в виду то, что сказал? — сглотнув, осторожно уточнила Грейнджер. Сириус вздохнул, мысленно попросил у Мерлина еще немного терпения и подался вперед.       — Я действительно влюблен в тебя, — глядя девушке в глаза, четко проговорил Сириус. Это было его десятое признание, и ему определенно стоило перестать вести подсчет. Гермиона сжала ложку немного сильнее и опустила глаза. Ее щеки, скулы и даже кончик носа заметно покраснели то ли от смущения, то ли от какого-то другого чувства. Сириус отодвинул свою тарелку в сторону и потянулся вперед, нежно, но твердо проведя пальцами по линии ее челюсти и приподняв лицо девушки так, чтобы они вновь смотрели друг другу в глаза. — Ты мне до сих пор не веришь, — нахмурившись, отметил он.       — Верю, — тут же возразила Гермиона и мягко отвела его руку от своего лица, сжав ее в своих ладонях. — Просто я не могу до конца свыкнуться с этой мыслью, — больше не отводя от него глаза, пояснила Грейнджер. — Ты удивительный человек, Сириус. Наравне с теми отрицательными качествами, которые ты в себе видишь, в тебе так много всего хорошего. Ты сильный, храбрый, преданный, заботливый, и можешь заполучить буквально любую девушку. Сложно поверить, что из более подходящих вариантов ты мог влюбиться в простую пятнадцатилетнюю девчонку, которая слишком сильно любит книги, боится рисковать и привязана к правилам. Очевидно, что мы абсолютные противоположности, и не будь между нами связи соулмейтов, вряд ли мы когда-нибудь поладили бы.       — Тем не менее, мы живем в мире, где существуют соулмейты, мы связаны, и потому нет смысла думать о других вариантах, — фыркнув, Сириус легкомысленно отмахнулся от последнего замечания и проигнорировал хмурый взгляд Гермионы. — Поверь человеку, который на протяжении двенадцати лет задавался вопросом: «А если бы все было по-другому?» — думать об этом бесполезно. По-другому уже не может быть, и нужно мириться с тем, что есть. Я, разумеется, все еще не научился следовать собственным советам. — Сириус ярко улыбнулся и заработал от Гермионы насмешливое фырканье. — Но у меня есть ты, моя невероятная, умная ведьмочка. Ты самый потрясающий и замечательный человек из всех, кого я знаю. И поверь, милая, я знаком с таким количеством людей, что не помню большую часть своих знакомых. Как я мог не влюбиться в человека с таким пламенем внутри, в человека с таким добрым сердцем и несгибаемой решительностью?       — Мы определенно стоим друг друга, — безмолвно рассматривая его несколько секунд, внезапно объявила Гермиона и широко, ярко и заразительно улыбнулась. Глядя на эту улыбку Сириус просто не мог не рассмеяться в ответ. Наклонившись еще немного ближе, он перехватил одну из ладоней Гермионы в свои руки и оставил легкий поцелуй на тонких изящных пальцах.       — Ты потрясающая, я удивителен. По-моему, мы отлично сочетаемся, — весело заметил Сириус, чувствуя легкое головокружение от того облегчения, которое пришло с окончательным пониманием: Гермиона верила ему и не собиралась отвергать его.       Он вновь почувствовал ту неопределимую, неназванную смесь нежности, эйфории, восхищения и многого другого. Казалось, на этот раз в этой эмоциональной смеси доминировало счастье. Оно ощущалось чем-то теплым, солнечным и согревало исстрадавшееся от одиночества и тоски сердце Сириуса, медленно помогало исцелить те горе, боль и отчаяние, которыми была наполнена его жизнь. Блэк не мог не задаваться вопросом: не так ли ощущалась любовь Гермионы? Как верно подметил Римус, любовь и влюбленность состояла из множества других эмоций и чувств. Любовь была многослойна и уникальна для каждого человека. Сам Сириус всегда считал это чем-то взрывоопасным, искрами озорства и стремлением выделиться из толпы, быть настолько ярким, чтобы объект чувств видел только его и не замечал остальных людей. Для Сириуса влюбленность была свободным падением, которое наравне со страхом вызывало чувство восторга и легкости. Возможно ли, что для Гермионы влюбленность была ярким солнечным днем, который можно было с одинаковым успехом потратить на чтение книги или путешествие в незнакомое место? Сириус решительно разогнал эти нелепые мысли, решив, что у них с Гермионой еще будет время для праздных рассуждений.       С некоторым сожалением он все-таки расцепил их руки и многозначительно указал на кашу. Гермиона не смогла скрыть от него лукавую улыбку, когда с демонстрируемой неохотой приступила к завтраку, а Сириус вернулся к своей тарелке. Завтрак прошел в уютном молчании и обмене глупыми улыбками. Разумеется, молчать слишком долго Гермиона просто не умела. Она была неиссякаемым источником вопросов на всевозможные темы. Сириус ни на секунду не удивился, когда она быстро избавилась от своей порции каши и, не удержавшись, спросила, почему он раньше никогда не признавался в своих чувствах.       — Я человек действия, ведьмочка. Обычно мои поступки говорят намного лучше слов, — с некоторым равнодушием отозвался Сириус. — Если честно, я считал, что ты уже давно обо всем догадалась. В конце концов, даже Снейпу потребовалась пара взглядов, чтобы понять мои чувства к тебе. Но потом Римус сказал, что ты… Ну, он предположил, что мое поведение казалось тебе чем-то обычным, потому что ты не могла знать то, как я себя веду, будучи увлеченным кем-то. — Сириус криво улыбнулся и нервно побарабанил пальцами по столешнице, надеясь, что Гермиона не станет уточнять, какие именно моменты слишком явно кричали о его чувствах. Он вряд ли успел бы перечислить все это до конца дня.       — Значит, каждый раз, когда мы с тобой встречались наедине… — медленно и недоверчиво начала Гермиона, глядя на него с некоторым изумлением.       — Это были свидания, — решительно закончил за нее Сириус. — Ну, для меня эти встречи были свиданиями. И большую часть времени я нарочно избегал встреч во сне, — выдохнув, неохотно признался он. Гермиона растерянно моргнула и непонимающе нахмурилась. — Я не хочу, чтобы ты думала, будто для меня имеет значение только наша связь, — несколько раз проведя пальцами по волосам, попытался объяснить Сириус. — Конечно, в Саду Соулмейтов нельзя врать и все, что я сказал бы там, невозможно было бы подвергнуть сомнениям. В отличии от наших разговоров в реальности. Однако это создает неверное впечатление. Ты мой соулмейт, ведьмочка, и поэтому всегда будешь важна. Возможно, любой соулмейт был бы для меня важен, за исключением действительно мерзких личностей. Но я хотел показать, что для меня гораздо большее значением имеет твоя личность, сама ты, а не наша связь… Это так сложно объяснить, Гермиона! — Сириус недовольно поморщился, мысленно повторил сказанное и пришел к неутешительному выводу, что его мозг, подверженный гормональной атаке, разучился формулировать нормальные предложения.       — Думаю, я тебя поняла, — мягко сжав его ладонь, вмешалась в его объяснения Гермиона. — Ты хотел показать, что я привлекаю тебя как отдельный человек, а не только как соулмейт. Это очень… предусмотрительно, — снова ярко краснея под его внимательным взглядом, пробормотала Грейнджер и ободряюще улыбнулась ему. Сириус выдохнул с некоторым облегчением и кивнул, проведя подушечкой большого пальца по серебристому ободку кольца. Гермиона все еще не рассталась с его подарками, хотя кулон в виде сердца сейчас лежал на прикроватной тумбочке и продолжал ярко светиться по ночам. Сириус рассеянно подумал о других подарках и украшениях, которые могли бы понравиться Гермионе и теперь сообщали бы ей именно то, что должны сообщать.       — Ты можешь рассказать о… нас Гарри и Рону, если хочешь, — немного подумав, на всякий случай указал Сириус. Гермиона удивленно дернула бровью, но лишь согласно кивнула на его предложение и поинтересовалась, собирается ли он говорить Люпину и Тонкс. Сириус был уверен в том, что эта парочка поймет все при одном взгляде на них. Странно, что кроме Скитер никто больше не пытался распускать сплетни о нем и Гермионе. — Разумеется! Нужно, чтобы кто-то рассказал обществу одну важную историю. И тогда все эти идиоты из Министерства оставят меня в покое, — озаренный совершенно внезапной идеей, воскликнул Сириус и резво подскочил на ноги. — Моя умница! — быстро поцеловал ошеломленную Гермиону в лоб, ярко улыбнулся Сириус. Гермиона обреченно вздохнула, но не стала мешать его мыслям, умчавшимся слишком далеко вперед.       После того как Добби убрал посуду и доставил все нужные Блэку вещи, Сириус единолично занял весь стол. Составление контрактов было одним из его самых нелюбимых занятий. Нужно было обдумывать чуть ли не каждое слово, проверять каждую лазейку, тщательно обдумывать и формулировать собственные желания, для исполнения которых и составлялся контракт. Сириус считал это слишком изнуряющим, а потому он старался избегать как составления контрактов, так и подписания каких-либо бумаг. Однако это вовсе не означало, что Сириус не умел составлять контракты так же хорошо, как это делал его отец. Конечно, он вряд ли когда-нибудь рискнул бы связаться с гоблинами, но работать с людьми, особенно если у него был компромат на этих людей, было достаточно легко.       Сириус исписал несколько листов, сломал пару перьев в порыве недовольства некоторыми пунктами, и в конце концов составил то, что считал достаточно приемлемым. Он собирался переписать все это на специальный пергамент для контрактов, когда вмешалась Гермиона и заставила его оторваться от столь важного занятия ради какого-то обеда. К счастью, сегодня мадам Помфри решила не вмешиваться в жизнь своих пациентов, и потому Сириус быстро вернулся к своему делу. Он с привычной легкостью смешал чернила со своей кровью, потому что предпочитал не рисковать заключением обычных контрактов. Конечно, не многие маги решились бы нарушить сделку, заключенную с Блэком, но Орион Блэк всегда твердил, что магическая страховка не бывает лишней. И внутренний параноик Сириуса не мог не соглашаться хотя бы с этим мнением. Сириус едва не перевернул чернильницу, когда Гермиона внезапно схватила его порезанную ладонь.       — Между прочим в Шотландии живет целый клан волшебников, которые предпочитают колдовать при помощи крови, — мрачно наблюдая за тем, как Гермиона обрабатывает его царапину, проворчал Сириус. Гермиона бросила на него неодобрительный взгляд и невозмутимо продолжила свою работу. В этот момент она слишком ярко напомнила Сириусу недавно вспомнившийся момент с Говардом Грейнджером. — Это предосторожность. Если человек, подписавший контракт, сделает что-то, что противоречит указанным пунктам, то его ждут неприятные последствия. Все зависит от того, насколько серьезным будет нарушение, — немного помолчав, зачем-то попытался объяснить Сириус. — Чем сильнее волшебник, кровь которого была использована, тем ощутимее вес контракта. Малфой до сих пор не простил мне выходку с Клювокрылом, — довольно ухмыльнувшись, прибавил он.       — Все равно это варварство. Не понимаю, как кто-то вообще может согласиться подписать такой контракт, — покачав головой, пробормотала Гермиона и провела пальцами по его ладони, на которой не осталось ни следа от царапины после применения заживляющей мази.       — Каждый человек чего-то хочет, ведьмочка, — наклонившись ближе к девушке, заговорщицки прошептал Сириус. — Я лишь предлагаю им желаемое. Так работают все контракты, моя милая, — хмыкнул он и коснулся губами ее скулы в неуловимом поцелуе.       — Возможно, сделки с дьяволом были реальностью, — вздохнув, пробормотала себе под нос Гермиона, еще раз провела пальцами по его ладони и вернулась к своим урокам.       Сириус насмешливо фыркнул на упоминание магловских мифов, удержался от желания поделиться своим мнением о причинах их существования и приступил к написанию официального контракта. Это заняло у него оставшийся день. Сириус настолько погрузился в свое занятие, что пропустил появление Гарри и Рона и проигнорировал Римуса, который некоторое время ходил вокруг стола и бросал на друга изучающие взгляды. Сириус закончил свою работу поздним вечером. Тщательно перепроверил контракт целых два раза, поставил свою размашистую подпись и оставил пергамент сохнуть. Теперь ему оставалось только получить вторую подпись, и в его списке должно было стать на одну проблему меньше. Этот день действительно прошел с пользой.

***

      Сириус отложил объяснение своей идеи до более подходящего момента и, аккуратно свернув пергамент, убрал контракт на полку со своими вещами в шкафу. Гермиона проследила за этим с некоторым напряжением и большим количеством неозвученных вопросов. Сириус был очень благодарен ей за молчание. Этот завтрак они провели за бессмысленными разговорами, в конце которых Сириус заметил, что зелье Снейпа действительно помогло вернуть их связь к равновесию. Или же они сделали это сами, когда наконец-то как следует обо всем поговорили. Как бы то ни было, Гермиона почему-то расстроилась от этого последнего замечания, за что тут же рассердилась на себя. Сириус решил не упоминать об этой странной реакции.       Он вернулся к своим теориям о связи Фрэнка и Алисы, записал несколько формул, идей и вопросов, которые время от времени терялись в его мыслях, но были очень важны. Сириус пришел к выводу, что прошлым утром мыслил не совсем в верном направлении. Их с Гермионой связь истончилась не столько из-за интенсивности передаваемых ощущений, а скорее из-за их резкого затишься. Пока Сириус был «мертв», он ничего не чувствовал и не мог реагировать на какие-либо внешние или внутренние раздражители. С его стороны связи было полное молчание, которое, должно быть, оказалось слишком внезапным после яркости боли, страха и прочего эмоционального хаоса. Снейп опирался на это, предполагая, что Гермиона ошиблась при определении ощущений связи. Сириус считал, что столь внезапный переход был похож на резкий и непредвиденный шаг вперед. И там, где ожидалась твердая поверхность, оказалась бездонная пропасть. Скорее всего, если бы Сириус был в состоянии чувствовать что-то большее, чем ничего, то их с Гермионой связь не оказалась бы в такой опасности. Следовательно, связь Фрэнка и Алисы не могла порваться случайно. Сириуса раздражало отсутствие каких-либо справочных материалов, которые могли бы помочь ему разобраться во всем этом.       Предположение целителей о том, что Фрэнк и Алиса потеряли рассудок из-за своей связи, которая стала причиной двойной дозы пыток для каждого, все еще было разумным и имело больше оснований. И все-таки Сириус не мог не думать о том, что в конце концов связь соулмейтов должна была помочь Фрэнку и Алисе исцелиться. Может, они и были не в своем уме, но все еще должны были встречаться в Саду Соулмейтов, не говоря уже о том, что на протяжении всех этих лет они оставались рядом друг с другом. В некоторых ситуациях соулмейты могли залечить душевные повреждения друг друга. Об этом факте Сириус узнал совсем недавно, когда искал информацию о возможности каким-либо способом порвать душу. Вероятно, его собственная душа уже не была такой потрепанной, какой была до встречи с Гермионой. К несчастью, он не мог видеть души или связи, и потому все его предположения не имели никаких доказательств.       Сириус едва не споткнулся о собственную ногу, когда вспомнил о вампирской принцессе. Он обдумал возможность обращения к ней хотя бы за советом и с некоторым сожалением отказался от этой мысли. Мина уже оказала ему неоценимую помощь, которая едва ли стоила пары литров его крови. Вампиры не помогали людям просто так, даже если эти вампиры столь необычны, как его албанская знакомая. Однако Сириус знал получеловека, который мог видеть закрепленные связи между соулмейтами. И Сириус мог оказать ответную услугу этому человеку.       — Ты не могла бы передать мисс Делакур, что я согласен найти ее соулмейта? — своим самым небрежным тоном произнес он, плюхнувшись на кровать позади Гермионы. Девушка что-то промычала, не отрывая взгляда от пергамента, затем резко выпрямилась и повернула голову, пытаясь одарить Блэка хмурым взглядом. — Боюсь, мне понадобятся ее вейловские способности в одном деле, — невозмутимо заявил Блэк, устраиваясь поудобнее. Он вытянул ноги по обеим сторонам от Гермионы, обнял ее и положил подбородок на ее макушку. В результате спина девушки оказалась плотно прижата к его груди, и Сириус чувствовал сковавшее мышцы Гермионы напряжение, вызванное то ли их положением, то ли упоминанием студентки Шармбатона. Он прикрыл глаза и не сдвинулся ни на полдюйма, полностью довольный происходящим.       — Неужели в этом мире есть кто-то, кого ты не можешь очаровать? — насмешливо протянула Гермиона, все еще слишком напряженная. Сириус чувствовал вибрации ее голоса, отдающиеся в теле, и это оказывало на него до странности расслабляющий эффект.       — Моя милая ведьмочка, пока я могу очаровать тебя, все остальные не имеют никакого значения, — усмехнувшись, раскатисто проурчал Блэк и почувствовал новый прилив удовлетворения, когда пальцы Гермионы нервно сжались на тонкой бумаге от вспыхнувшего в ней возбуждения. Сириус уткнулся носом в пушистые волосы Гермионы и медленно выдохнул, сминая в пальцах ткань школьной мантии. Сегодня справиться с влечением и прочей чепухой было немного легче, но он все равно продолжал усложнять свою жизнь, оставаясь так близко к причине некоторых своих проблем. — Мне нужно узнать, не порвана ли связь у… одной пары, — вернув контроль над своими мыслями, мягко пояснил Сириус и успокаивающе поцеловал девушку в макушку, ощутив прокравшиеся в ее чувства нотки страха и беспокойства.       — Однажды тебе придется говорить все прямо, а не скользкими намеками, — немного расслабившись, проворчала Гермиона и прижалась к его груди немного сильнее.       — Просто это касается чего-то, что не является моим секретом, — с некоторой обидой пробурчал в ответ Сириус, положив голову на плечо Гермионы так, что его нос чуть касался кожи ее шеи, прикрытой только каштановыми кудрями.       Гермиона тяжело вздохнула, покачала головой и, немного успокоив свои чувства, вернулась к изучению пергамента с очередным конспектом. Сириус узнал летящий почерк Гарри, который каким-то образом был хуже, чем у Лили, но все равно лучше, чем у Джеймса. Сириус мог бы занять себя чтением этого конспекта, поделиться своим мнением с Гермионой, завязать с ней небольшую дискуссию. Но он был слишком одурманен ее близостью и запахом, которым пропиталась вся их кровать и он сам за те шесть ночей, которые они провели вместе. Он знал, что после того, как Гермиона вернется к учебе, они будут видеться только по вечерам, когда девушка будет навещать его в компании Гарри и Рона. Этого должно было быть достаточно, ведь Сириусу приходилось жить без Гермионы намного дольше, чем с ней. Но стоило только провести рядом с ней несколько дней, как Сириус обрел очередную зависимость. И теперь он просто пытался насладиться близостью Гермионы, пока она не сбежала от него обратно в Гриффиндорскую башню к своим обожаемым книгам и болтливым соседкам по комнате. В груди что-то болезненно ныло при осознании того, насколько глубоко Сириус завяз в своих чувствах. У него не было ни единого шанса на спасение. И Сириус, на самом деле, не очень-то желал быть спасенным.       Так они провели время до обеда. Поскольку Сириус не умел долго оставаться неподвижным, он делал все, что ему позволяло делать выбранное положение. Он игрался с волосами Гермионы, иногда рассеянно скользил пальцами по ее бокам, животу или рукам, не разрешая себе даже случайно зайти за границы того, что могло казаться невинным. Сириус сам не заметил того момента, когда начал негромко напевать что-то ужасно сентиментальное из репертуара Queen. Иногда он пытался отвлечь Гермиону от ее занятия и заполучить себе все ее внимание. Гермиона довольно быстро привыкла к его действиям и перестала напряженно замирать от неожиданных прикосновений. Она просто позволяла Сириусу делать то, что он хотел, но не стеснялась пихать локтем в его бок или бить по рукам, если он слишком сильно мешал ей. Звериная часть Блэка не могла не воспринимать это как заигрывания, поддразнивания. И хотя Сириус был в восторге от всего происходящего, в этот момент он был очень недоволен своими анимагическими способностями и собачьими повадками, слишком глубоко въевшимися в его тело и сознание.       Как и ожидал Сириус, после обеда к ним заглянула мадам Помфри. Вновь не обнаружив никаких изменений в его здоровье, медсестра очень настойчиво уточнила у Гермионы, действительно ли Блэк принимал зелья. Видела ли Гермиона собственными глазами, чтобы он их принимал. После последнего уточнения Грейнджер запнулась в своих уверениях и подозрительно посмотрела на Сириуса, сохраняющего полное равнодушие ко всему происходящему. Он наловчился выливать все зелья, которые ему нужно было пить, так, чтобы это осталось никем незамеченным. Гермиона видела пустые пузырьки и делала выводы. Сириус просто не разрушал ее заблуждения и воздерживался от любых комментариев на этот счет.       — Разве я стал бы тебя обманывать, ведьмочка? — склонив голову к плечу, с некоторой хитринкой во взгляде протянул Сириус.       Возможно то, что он делал, могло считаться обманом. Но пить зелья, которые могли лишь сделать хуже, но никак не лучше, Сириус точно не собирался. Гермиона окинула его непроницаемым взглядом, раскусив его недомолвки, но, вернувшись к разговору с Помфри, твердо солгала о том, что Сириус принимает все нужные зелья. Медсестра недовольно поджала губы, ни на секунду не поверив четверокурснице, но этот бой был проигран. Помфри была настроена выяснить, что не так с Блэком и как его вылечить. И замечание Сириуса о том, что Гермионе стоит вернуться к учебе, не отвлекло женщину от намеченной цели. Сириус действительно собирался сбежать сразу же после того, как у него появится такая возможность.       — Не хочешь рассказать, почему ты не позволяешь мадам Помфри просто вылечить тебя? — с некоторым раздражением поинтересовалась Гермиона, когда медсестра оставила их, разрешив четверокурснице вернуться к нормальной школьной жизни.       — Потому что это лечение убьет меня быстрее, чем те проблемы со здоровьем, которые у меня якобы есть, — медленно выдохнув, не без легкого недовольства отозвался Сириус.       Гермиона нахмурилась, окинула его внимательным взглядом и напомнила о словах Блэка о том, что его познания в медицине весьма ограничены. А мадам Помфри была обученным профессионалом и прекрасно понимала, что именно делает. И она уж точно не могла прописать своему пациенту лечение, которое могло бы ему навредить. Сириус позабавлено хохотнул и, перегнувшись через стол, мягко поцеловал девушку в лоб. Гермиона, разумеется, не престала хмуриться и сверлить его мрачным взглядом, но он лишь весело посоветовал ей не зацикливаться на этом и направился к шкафу.       — Хочешь взглянуть на этот контракт? — прежде чем девушка успела сказать что-то еще, заговорщицки предложил Блэк и вытащил из шкафа свернутый трубочкой пергамент. Гермиона открыла было рот, собираясь что-то возразить и продолжить вытягивать из него правду по поводу лечения. Но затем она полностью осознала предложение Блэка, резко захлопнула рот и сердито поджала губы. Сириус чувствовал, как в ней боролись беспокойство, раздражение и любопытство. Она хотела знать, зачем нужен контракт, и что придумал Сириус, но его здоровье было для нее не менее важным.       — Ты невыносим! — проведя ладонью по лицу, буркнула Гермиона. Сириус самодовольно ухмыльнулся и, отойдя от шкафа, протянул ей пергамент. — Но ты ответишь на все мои вопросы о том, что касается этой идеи, — выхватив пергамент, сказала она таким тоном, что это даже нельзя было назвать требованием, а скорее фактом. Будто Сириус уже согласился на это и не было смысла для дальнейших обсуждений. Сириусу слишком сильно нравилось, когда в Гермионе проявлялась эта властность. Именно поэтому он был просто неспособен ей отказать и лишь шире улыбнулся, кивнув.       Гермиона вчитывалась в каждое слово, всматривалась в каждый знак препинания. Блэк расхаживал по комнате и мысленно повторял все пункты контракта, в очередной раз проверяя самого себя. Когда Грейнджер закончила читать, Сириус занял стул напротив нее и старался никак не соприкасаться с девушкой. Им обоим нужно было сохранить трезвое мышление, даже если в случае Блэка это было невозможным действием по определению. Они обговорили идею Сириуса, и он действительно очень старался отвечать самым серьезным тоном. Но некоторые вопросы все равно забавляли его. Гермиона излучала настолько явное неодобрение, что Сириус наверняка почувствовал бы это даже без их связи. Однако она не смогла придумать достаточно вескую причину, которая убедила бы Блэка отказаться от его задумки. Грейнджер лишь попросила добавить еще один пункт. Сириус, ожидающий чего-то подобного, был удивлен безобидностью того, что попросила добавить Гермиона. Однако он вписал в специально оставленное место еще одно предложение, касающегося соулмейта второй стороны, удивляясь тому, что не подумал об этом сам.       — И как же ты собираешься… залечь на дно? — напряженно спросила Гермиона, когда он поставил точку и положил перо рядом с чернильницей.       — Есть парочка мыслей, — улыбнувшись уголком губ, легкомысленно отозвался Сириус. — Если только ты не передумала насчет побега в Австралию? — подперев голову рукой, весело прибавил он и вопросительно поднял брови. На этот раз Гермиона, казалось, всерьез задумалась над его предложением, прежде чем ее рассудительность вернулась на место, и прозвучал еще один отказ. — Я подумываю о том, чтобы перебраться в другую страну. Там меньше шансов на то, что меня узнают. Особенно в том случае, если я буду держаться поближе к маглам, — побарабанив пальцами по столешнице, сообщил о своем решении Сириус.       — Звучит достаточно разумно, — отметила Гермиона. Но ее тревоги совершенно не утихли, а как будто лишь увеличились. — Можешь выполнить одну мою просьбу? — усмирив свое беспокойство, тихо выдохнула девушка.       — Любой твой каприз, ведьмочка, — мягко улыбнувшись, немедленно отозвался Сириус и наклонился немного вперед, с некоторой настороженностью ожидая просьбу.       — Я хочу, чтобы ты перестал избегать наших встреч во сне, — сглотнув, решительно заявила Гермиона. Сириус удивленно дернул бровями, но девушка с большей твердостью продолжила: — Когда ты исчезнешь в другой стране, заляжешь на дно и притворишься, что действительно бесследно исчез, я хочу, чтобы мы виделись минимум раз в неделю. Мне нужно видеть, что ты в порядке, а не только чувствовать это. И даже если во сне мы вновь окажемся в Азкабане или в другом малоприятном месте, это не важно. Пока ты рядом, нет такого места, которое действительно могло бы меня напугать. — Гермиона внимательно посмотрела ему в глаза и сжала кулаки в ожидании ответа.       — Это меньшее, что я могу сделать для тебя, милая, — пожав плечом, хмыкнул Сириус. — Разумеется, я это сделаю. Встречи раз в неделю или чаще, в зависимости от состояния моей бессонницы, — заметив, что девушка все еще не расслабилась, непринужденно пообещал Блэк и широко улыбнулся, надеясь заразить этой улыбкой свою собеседницу. Гермиона прикрыла глаза, облегченно выдохнула и слабо улыбнулась уголком губ в ответ. Сириус был тронут ее доверием и отсутствием попыток запретить ему ввязываться в неприятности в другой стране, потому что именно этим он собирался заняться. — Разве тебе не нужно вернуться в гриффиндорскую башню, чтобы подготовиться к завтрашнему дню? — откинувшись на спинку стула, поинтересовался Блэк, тем самым заканчивая обсуждение его дальнейших действий.       Он, конечно, не хотел, чтобы Гермиона ушла и оставила его наедине со своими мыслями. Нахождение в четырех стенах, даже если условия были весьма неплохи, уже вызывало у него приступы паники, которые были проигнорированы только благодаря Гермионе. Но и продолжать держать Гермиону при себе, не позволять ей жить своей жизнью, было слишком эгоистично даже для него. Поэтому Сириус сглотнул горечь, оставленную произнесенными словами, и затолкал подальше собственнический порыв схватить Гермиону и не позволить ей оказаться за пределами этого безопасного убежища, вдали от него. Его сложности с самоконтролем действительно заметно уменьшились всего за два дня. Возможно, Снейп знал, что делал, когда оставил то зелье.       Гермиона некоторое время просто задумчиво смотрела на него и не торопилась принимать решение. Затем она медленно кивнула, и это ощущалось как вынесение смертного приговора. Кажется, за эти несколько дней в компании Гермионы он стал еще более драматичным, чем был до этого. Гермиона поднялась на ноги. Однако прежде, чем покинуть комнату, она подошла к Блэку и поцеловала его в щеку. На лице Сириуса сама собой нарисовалась довольная ухмылка, после чего он резко подался вперед и отзеркалил поцелуй девушки. Щеки Гермионы пылали от смущения. Она мягко улыбнулась Сириусу и, так ничего и не сказав, ушла. Когда легкие шаги Гермионы стихли, Сириус со стоном уронил голову на стол, позволяя своей прямой спине согнуться слишком сильно под тяжестью навалившегося на него одиночества. Ему нужно было сбежать отсюда как можно скорее.       Запустив пальцы в волосы, Сириус провел в этом неудобном положении какое-то время. Он лениво размышлял о своей проблемной личности и время от времени проклинал свою анимагическую форму. Хотя Сириус не был уверен в том, что именно анимагическая форма была виновата в его привязчивости к людям и всему хорошему, что приходило вместе с ними. В его жизни было не слишком много приятного. Возможно, если бы его детство сложилось иначе, если бы он чувствовал себя любимым или просто никогда не познакомился бы с Джеймсом, то он искоренил бы в себе эту болезненную привязчивость. Сириусу искренне хотелось знать: полюбил бы он Гермиону, если бы был хоть немного похож на того человека, которым его хотели видеть остальные Блэки. Мысли обо всем этом были так нелепы и бессмысленны, что Сириус невольно рассмеялся.       От глупых размышлений его отвлек щелчок закрывшейся двери. Удивленный тем, что он не услышал приближение очередного гостя, Сириус потянул носом и, не учуяв нового запаха, резко выпрямился. Гермиона встретила его тяжелый взгляд невозмутимым выражением лица, повесила свою школьную сумку на крючок в стене, который раньше занимала куртка Блэка, и двинулась к шкафу, чтобы аккуратно разложить на полке чистую одежду для завтрашнего дня. Сириус наблюдал за этим с некоторой растерянностью. Однако прежде, чем он успел сказать хоть что-то, Гермиона вновь посмотрела на него и заявила:       — Думаю, оставлять тебя наедине со своими гениальными идеями — не слишком разумно.       — Я достаточно взрослый, чтобы жить без постоянного надсмотра, — закатив глаза, проворчал Сириус.       — За некоторыми детьми легче присмотреть, чем за тобой, — фыркнула в ответ Гермиона. Сириус был слишком рад тому, что момент их расставания немного отодвинулся, и потому не стал продолжать развитие этой темы. Он лишь ярко улыбнулся, морально готовя себя к еще одной ночи сладкой пытки. Возможно, смерть от перевозбуждения все-таки могла произойти, но Сириус не был готов сопротивляться.

***

      Гермиона действительно не была любительницей ранних подъемов. Сириус, как и в предыдущие три дня, проснулся и выбрался из кровати раньше девушки, и потому имел возможность наблюдать за неохотным пробуждением Гермионы. Она провалялась в кровати не меньше четверти часа после того, как прозвучал сигнал будильника. Затем Грейнджер очень медленно выползла из-под одеяла и вяло направилась в ванную, даже не взглянув в сторону Блэка, развалившегося в кресле и с веселой улыбкой следящего за ней. Гермиона выходила и возвращалась в ванную несколько раз, когда понимала, что забыла какие-то вещи. Возможно, будь она в женской спальне, все было бы намного проще, и Гермиона смогла бы просто переодеться в основной комнате. Но она мыслила достаточно ясно, чтобы помнить о присутствии взрослого мужчины. Сириус был одновременно разочарован и благодарен, потому что знал: он бы не смог заставить себя отвернуться и не смотреть.       Вскоре Сириус узнал, что в обычных обстоятельствах первым чувством, которое просыпалось в Гермионе, было раздражение. Грейнджер начинала слишком торопиться, пытаясь успеть за одно утро слишком много всего сразу, и, разумеется, не успевала. Сириус наблюдал за ее суетой несколько минут, пока не выдержал и решил вмешаться. Усадив девушку за стол, где Добби уже оставил для них завтрак, Блэк предложил ей успокоиться и просто съесть свою порцию творожной запеканки. И пока Грейнджер, недовольно бурча что-то в его адрес, завтракала, Сириус разобрался с главной проблемой ее раздражения: с волосами, которые не желали принимать хоть какой-то благопристойный вид. Но у Сириуса был кое-какой опыт в укрощении непослушных волос. А так же ему слишком сильно нравились воинственные кудри Гермионы. Ему удалось уложить их в некое подобие прически, хотя он считал, что к вечеру эти кудри снова примут вид разворошенного вороньего гнезда. Не то чтобы это влияло на красоту Гермионы, о чем Сириус ей и сообщил. Щеки девушки слегка порозовели от этого замечания, но на этот раз она не выдвинула никаких возражений. Возможно потому, что торопилась на уроки.       Гермиона быстро поцеловала его в щеку и попросила не поддаваться скуке, пока ее не будет. После этого Сириус остался наедине со своей творожной запеканкой и вопросами о том, как провести время в ожидании вечера. Сириус мог бы покинуть комнату, прогуляться по замку или по окрестностям Хогвартса, пока ученики были заняты уроками. Но шанс случайно наткнуться на кого-то все равно был велик, а сплетни распространялись удивительно быстро не только в самой школе, но и за ее пределами. Если бы ушей Волан-де-Морта достигли слухи о том, что в Хогвартсе видели Сириуса Блэка после того, как Снейп убил этого самого Блэка, у них всех возникли бы огромные проблемы. Как бы Сириусу не было скучно, как бы сильно он не желал покинуть эту комнату, он не собирался так сильно рисковать и давать Волан-де-Морту повод сомневаться в Снейпе. Не после всего, что Сириусу пришлось пережить, чтобы Снейп заслужил доверие Темного Лорда.       Покончив с завтраком, Блэк попросил Добби поискать в библиотеке Хайдинг-Хауза что-нибудь об Африке. Когда домовик положил на стол несколько книг о развитии африканских стран, о менталитете местных жителей и о самом материке, Сириус развернул кресло к камину и погрузился в изучение места, в котором собирался временно скрываться. Сириус знал об Африке очень немного, и большая часть этих знаний была связана с Египтом. Так что новая информация быстро увлекла его и не позволила в очередной раз погрузиться во всевозможные размышления. Он прожил наедине со своими мыслями двенадцать лет и не собирался возвращаться к этой практике ни при каких обстоятельствах.       Когда его уединение было нарушено, Сириус уже немного размялся после долгого сидения на месте и собирался приступить к изучению третьей книги. Посетителем оказалась мадам Помфри, которая сегодня пришла намного раньше, чем в последние дни. Сириус отметил отсутствие каких-либо пузырьков с зельями, задумчивый взгляд медсестры и нехарактерное для этой женщины сомнение, когда ее глаза остановились на левой руке Блэка. Понимая, что пришло время трудного и нежелательного разговора, Сириус обреченно вздохнул и любезно выдвинул стул для мадам Помфри. Медсестра заняла предложенное место без возражений и, как только Сириус опустился на свой стул, без долгих разглагольствований заговорила о том, что ее привело сюда.       Помфри действительно нашла время, чтобы выловить Снейпа и выудить из него скудную информацию о проклятии, которое подцепил Сириус. С некоторой неохотной Снейп поведал о том, что проклятие было смертельным и продолжало медленно убивать Блэка. Что у Сириуса осталось не так уж много времени до того, как проклятие окончательно убьет его. И только теперь Сириус понял, что так и не рассказал зельевару о найденом решении. Не то чтобы Блэк должен был посвящать Снейпа во все детали своего здоровья, но профессор зельеварения был для Сириуса лучшим целителем, чем та же Кэролайн Маллиган. Это было довольно иронично. К несчастью, еще оставалась мадам Помфри, которая очень серьезно относилась к своей работе и настаивала на том, чтобы Блэк обратился к профессионалам и позволил им попытаться найти способ помочь ему, пока еще было время и возможность сделать хоть что-то. Сириус на самом деле очень уважал эту женщину и доверял ей немного больше, чем другим людям ее профессии. Но иногда ему хотелось, чтобы мадам Помфри не была настолько предана своей работе и отмахивалась бы от случаев, которые не входили в ее компетенцию.       — Я уже нашел решение, мадам Помфри, — мягким, но не терпящим возражений тоном перебил ее увещевания Сириус. Медсестра окинула его недоверчивым взглядом. Блэк понял, что ему не выбраться из этого разговора без объяснений, если он не хочет снова иметь дело с каким-нибудь незнакомым целителем. Он совсем недавно избавился от Маллиган, и не собирался снова еженедельно посещать больницу. — Скажем так, мое лечение было весьма опасным и имело непоправимые последствия. При магической диагностике эти последствия отображаются как болезни, которые вы перечисляли. Но на самом деле я полностью здоров, если забыть о болях в спине, потому что подростковая гибкость, как оказалось, имеет ограниченный срок действия, — поведал Сириус настолько расплывчато, насколько это было возможно. Мадам Помфри неодобрительно поджала губы и несколько секунд сверлила его хмурым взглядом, прежде чем спросить:       — И вы не собираетесь рассказывать о том, какое именно лечение помогло вам? — Сириус покачал головой, с улыбкой заметив, что объяснения заняли бы слишком много времени. Он так же не совсем хорошо понимал медицинскую часть этих объяснений, но не собирался признаваться в этом ни под какими угрозами. — Хорошо, допустим, вы действительно здоровы и обнаруженные при диагностике болезни были… ненастоящими, — с явной неохотой признавая такую возможность, продолжила разговор Помфри. — Как же, в таком случае, отделить настоящие болезни от… замаскированных последствий?       — Боюсь, магическая диагностика неэффективна в применении ко мне, — нервно улыбнувшись уголком губ, отозвался Сириус и с наигранной беспечностью пожал плечами. — Не беспокойтесь об этом, мадам Помфри. Вы же знаете, что у меня очень крепкий иммунитет. Если и возникнут проблемы со здоровьем, то это, скорее всего, будут раны, переломы или очередные последствия какого-нибудь заклинания. Ничего такого, что помешали бы определить мои несуществующие болезни.       Мадам Помфри совершенно не выглядела убежденной. Но ей так же было нечем возразить, потому что школьных медсестер не готовили к работе со смертельными проклятиями и последствиями их лечения. Сириус полагал, что в Мунго тоже не было целителей с такой специальностью, и он не собирался искать доказательство своих предположений. Они просидели в неприятной тишине несколько минут, прежде чем мадам Помфри обреченно вздохнула и приняла какое-то решение. Она поднялась на ноги и решительно объявила, что Сириус больше не является ее пациентом, и что ей нужно сообщить директору о том, что его гость здоров и может возвращаться к привычному темпу жизни с некоторыми рекомендациями по соблюдению режима сна и правильного питания. Сириус надеялся, что Добби понимает разницу между рекомендациями и целительскими предписаниями, потому что он хотел съесть стейк с кровью, наплевав на вредность такого блюда.       — Я надеюсь, Сириус, что у вас есть кто-то, кто заботиться о вашем здоровье так же, как это делала Лили Поттер, — мягко и даже с некоторой печалью произнесла мадам Помфри, на мгновение задержавшись перед входной дверью. — Она не раз обращалась ко мне за советом или с жалобами на ваше с Джеймсом упрямство, — усмехнувшись, просто сказала школьная медсестра, наткнувшись на растерянный взгляд Блэка. — Лили могла бы стать хорошей целительницей.       — Она стала бы лучшей в любом деле, которое выбрала бы. Но ей не дали достаточно времени, чтобы показать это, — сглотнув, с горькой усмешкой отозвался Сириус и сжал пальцы на столешнице так сильно, что даже черная кожа выглядела несколько побледневшей. — За мной есть кому присмотреть, — выдохнув, более ровно прибавил Блэк. Его взгляд сам собой метнулся в сторону кровати, которую он не потрудился заправить после того, как Гермиона встала. Мадам Помфри понимающе кивнула и ушла, больше не прибавив ни слова. Сириус сгорбился на своем стуле и, криво ухмыльнувшись, прошептал в тишину комнаты: — Но Лили справлялась с этим лучше всех.       На какое-то время Сириус затерялся в своих мыслях и воспоминаниях. Он старался не задумываться о реакции Лили и Джеймса на все происходящее. Поттеры были бы еще двумя людьми, которые суетились бы вокруг него, кричали и ругали. Джеймс, вероятно, продолжал бы орать на него и сдерживал бы желание подраться на протяжении недели. Лили запрещала бы своему мужу устраивать драки, пыталась бы сделать все, чтобы Сириус чувствовал себя лучше, и, не замолкая, во всех подробностях рассказывала бы о том, что могло произойти с ней и с остальными, если бы Сириус умер. Гермиона и Римус делали почти то же самое, но это все равно отличалось от того, как это сделала бы Лили. И Сириус отдал бы очень многое, чтобы услышать суровые нравоучения Лили еще хотя бы один раз.       Встряхнувшись, Сириус жестко напомнил себе о том, что все эти мечты бесполезны и неосуществимы, а потому ему следует сосредоточиться на тех желаниях, которые имеют большую связь с реальностью. Выпрямившись, он резким и нервным движением надел перчатку, схватил последнюю непрочитанную книгу и упал обратно в кресло. Он не собирался позволять своему разуму и воспоминаниям отравить этот день. К счастью, избегать ненужных размышлений было намного легче, когда существовал способ отвлечься. Будь в Азкабане библиотека даже с самыми занудными, бесполезными и глупыми книгами, роль узника была бы намного более приятной. Хотя дементоры, вероятно, смогли бы испортить любую хорошую деталь, проникнувшую в их мрачные и ледяные владения. Сириус неприязненно передернул плечами и вернулся к описанию тропического климата. Очевидно, в некоторых частях Африки все-таки бывали дожди. Но это вряд ли могло сравниться с капризами британской погоды.       Время обеда подкралось незаметно. Сириусу было несколько одиноко, и он почти отказался от этого приема пищи, когда решил, что Добби вполне может сойти за неплохую компанию. Добби был несколько озадачен предложением остаться и еще более растерян просьбой Сириуса рассказать что-нибудь интересное и веселое. Так Сириус оказался за столом и слушал истории домовика, крайне смущенного таким вниманием и едва не разрыдавшегося от неосторожного предложения Сириуса присесть куда-нибудь. Иногда Блэк действительно всем сердцем ненавидел возвышение волшебников над другими существами. Это действительно мешало нормальному общению и взаимопониманию.       Сириус как раз заканчивал свой обед, а Добби подходил к кульминации истории о заколдованных котлах и павлинах Малфоя. Блэку на самом деле нравилась эта история только потому, что в ней присутствовали взбешенный Люциус, потерявший свою аристократическую напыщенность, и его ощипанные павлины. Добби был никудышным рассказчиком, но достаточное количество практики могло это исправить. А затем дверь открылась и в комнате появилась Гермиона, которая посмотрела на открывшуюся перед ней сцену с некоторым недоумением. Сириус широко ей улыбнулся и радушно предложил присоединиться, чтобы узнать, напали ли павлины на Малфоя или на него все-таки опрокинулся один из котлов. Сириус приобрел весьма интересный компромат на Малфоя и вернулся к идее о том, что Добби заслуживает какого-нибудь подарка.       — У меня не так много времени, — пряча улыбку, покачала головой Гермиона, но все равно подошла к столу. — Просто мне кажется, что ты хочешь поскорее сбежать отсюда. Поэтому я принесла тебе кое-что, чтобы решить одну из проблем, — нервно переступив с ноги на ногу, пробормотала она. Сириус кинул подозрительный взгляд на ее слишком толстую сумку, а затем попросил Добби убрать все со стола и приготовить чай для его гостьи. Добби, к счастью, на этот раз не стал напоминать о запрете на кофеин.       — Кажется, ты не в восторге от того, что приблизила момент моего ухода, — вернув свое внимание Гермионе, заметил Сириус. Грейнджер действительно была расстроена и сердилась на себя за то, что не хотела так скоро отпускать своего безрассудного соулмейта. — Я останусь здесь так долго, как ты попросишь, — поймав бегающий взгляд девушки, улыбнулся Сириус.       — Думаю, твоя свободолюбивая натура не переживет еще одного заключения в четырех стенах, — скривив губы, попыталась пошутить Гермиона, а затем стыдливо отвела глаза, словно в этом предложении было слишком много того, чего она предпочла бы не говорить. Сириус невольно хохотнул, но предпочел не указывать на то, что ему самому было очень трудно не умолять Гермиону остаться с ним. Ему было интересно, повлияли ли его собственнические наклонности на Гермиону, или эта черта была общей для них обоих.       — Итак, ты собираешься оставить меня наедине с этим жучком? — кинув еще один взгляд на сумку четверокурсницы, с некоторой долей веселья поинтересовался Сириус. Гермиона неприязненно поморщилась и поставила свою сумку на прибранный домовиком стол.       — Я знаю, что ты ей ничего не сделаешь, даже если сильно захочешь. Я тебе доверяю, — пожав плечами, без долгих раздумий выдала Гермиона и принялась вытаскивать из сумки стеклянную банку, которая каким-то образом уместилась среди пергаментов и учебников. Сириус решительно подавил смешанные чувства, всколыхнувшиеся в нем при столь небрежном замечании о доверии. — А еще мне не хочется разговаривать с этой женщиной или хотя бы видеть ее в человеческом облике. Уверена, для всех будет лучше, если меня не будет здесь во время вашего разговора, — немного подумав, прибавила Гермиона и поставила на стол банку. Сириус едва взглянул на кучу листьев и жука, мгновенно попятившегося к дальней от Блэка стенке банки.       — Ты хочешь, чтобы я отказался от своей идеи, — схватив Гермиону за руку, хмуро заметил Сириус. — Стоит только попросить, ведьмочка, — нежно погладив пальцами по внешней стороне ее ладони, с едва заметной улыбкой прошептал он. Сириус вряд ли смог бы объяснить, зачем он пытался помешать собственным планам, вкладывая в голову Гермионы такие идеи. Но если бы это заставило Гермиону меньше беспокоиться из-за него, то он мог поступить так, как она посчитала бы правильным. Сириус не любил, когда ему говорили, что делать и как поступать. Но в случае с Гермионой все было слишком запутанным. Или же он был слишком слаб и зависим. Его чувства становились серьезной проблемой.       — Сириус, — наклонившись к нему, негромко, но очень весомо произнесла Гермиона, — ты нравишься мне таким, какой ты есть. Со всеми своими безумными и гениальными идеями, со всей несерьезностью и внезапной зрелостью некоторых действий. И даже если у меня есть возможность попросить тебя что-то изменить в себе, я никогда не воспользуюсь этим. Это, — она указала на банку с жуком, — твое решение, и с последствиями придется разбираться тебе. Если ты не уверен, то откажись, а не проси меня сделать это за тебя.       Сириус был впечатлен. Гермиона все-таки была властным человеком. Она предпочитала все контролировать и не любила, когда что-то не соответствовало ее планам. Позволять такому человеку командовать собой было все равно, что добровольно стать рабом. Однако Гермиона в который раз доказывала то, что люди сложны и непредсказуемы. Особенно такие удивительные и умные люди, как она. Не то чтобы похожих на нее людей было много. Как бы то ни было, ее нежелание менять его, отказ воспользоваться своей властью над ним, действительно впечатляли и заставляли Сириуса чувствовать себя еще более беспомощным перед своими чувствами.       — Значит, приказать мне пить эти бесполезные зелья можно, а попросить не заключать сделку с сомнительной журналисткой будет принятием решения за меня? — подняв брови, весело уточнил Сириус. Гермиона бросила на него хмурый взгляд, сердито поджала губы, но все равно не смогла победить свое смущение, окрасившее ее скулы в нежно-розовый оттенок. — Люди и их двойные стандарты, — закатив глаза, с преувеличенным снисхождением фыркнул Сириус.       — Ты все равно не пил эти зелья, — буркнула Гермиона, отстранившись от него. — Ты выполняешь просьбы так, чтобы это было выгодно для тебя, — закинув сумку на плечо, несколько рассеянно прибавила она и задумчиво посмотрела на банку с перепуганным анимагом внутри. — Контракты многое объясняют, — вновь взглянув на Блэка, хмыкнула Гермиона прежде, чем Сириус успел заявить о том, что он выполнил бы ее просьбу именно так, как она захотела бы. — Что ж, удачных переговоров, — еще раз взглянув на жука, усмехнулась Гермиона и повернулась обратно к двери.       — И ты даже не поцелуешь меня? — возмутился Сириус, резко вскочил на ноги и, осторожно схватив девушку за руку, потянул обратно к себе. — Мне не помешает немного удачи от моей умной ведьмочки, — наклонившись вперед, прошептал он на ухо Грейнджер.       Он не смог удержаться и запустил пальцы в спутанные кудри. Блэк был уверен в том, что взгляд Гермионы задержался на его губах, но он тут же запретил себе об этом думать и повернул голову, постучав пальцем по чисто выбритой щеке. Ему показалось, что на этот раз мягкие губы касались его на секунду или две дольше, чем обычно. Но Сириус точно не собирался на это жаловаться. Как только девушка отстранилась от него, Блэк отступил на полшага, пытаясь создать между ними хоть какое-то расстояние, и поднес ладонь Гермионы к своим губам, оставляя на костяшках пальцев мягкий поцелуй с пожеланием интересного урока. Сильно раскрасневшаяся Гермиона ответила ему застенчивой улыбкой и поспешила к двери. Сириус прикрыл глаза, позволяя себе насладиться мгновением солнечного счастья Гермионы перед тем, как приступить к разговору с человеком, с которым ему не очень-то хотелось общаться.       Крупный черный жук пытался спрятаться от его взгляда под свежими листьями и травой. Сириус запретил себе стучать по банке или делать какие-нибудь другие глупости, потому что ему нужно было заключить деловую сделку с этим жуком. Скитер казалась достаточно напуганной просто его видом. Сириус несколько секунд нервно расхаживал вокруг стола и крутил в пальцах волшебную палочку. Жук настороженно следил за каждым его движением из своего ненадежного укрытия. Сириус остановился, медленно выдохнул, уперевшись ладонями в стол, и с самой любезной улыбкой предложил присоединиться к нему за чаем. С той же улыбкой он предупредил, что при попытке побега Скитер вернется в свою чудесную банку и продолжит жизнь домашнего жучка. Он так же демонстративно наложил на дверь и на стены комнаты заклинание, которое не позволило бы покинуть комнаты ничему живому без прямого разрешения самого Сириуса. Впрочем, он искренне сомневался в том, что у Скитер будет достаточно сил после нескольких недель, проведенных взаперти в анимагической форме. Хотя самому Сириусу ничто из этого не помешало сбежать из Азкабана, а потому он не считал осторожность лишней.       Жук не торопился принимать его радушное предложение. Однако через некоторое время анимаг несмело покинул свое укрытие и слегка пошевелил крыльями. Сириус решил принять это за согласие с его условиями и открыл банку. Жук очень торопливо покинул свое место заточения, словно опасался, что все это было какой-то шуткой или что Блэк передумает. Сириус пристально следил за полетом анимага, крепче сжимая свою палочку. Он почти убедил себя в том, что Скитер все-таки предпримет попытку сбежать. Она казалась ему хитрой и целеустремленной женщиной, которая стремилась выйти победителем из любой ситуации. Однако, как оказалось, Скитер все же была достаточно разумна. Сделав небольшой круг, она приземлилась недалеко от стола и приняла человеческий облик. Не глядя на Блэка, журналистка принялась поправлять свою мантию и волосы и с явным наслаждением разминала мышцы. Сириус не вмешивался, потому что на личном опыте знал, как тяжело дается возвращение к человеческой форме после долгого нахождения в анимагической.       — Может ли женщина где-нибудь привести себя в надлежащий для чаепития вид, — поправив очки, осведомилась Скитер сухим надтреснутым голосом. Она посмотрела в сторону временного хозяина комнаты, но ее взгляд был устремлен на что-то выше левого плеча Сириуса. Усмехнувшись, он жестом указал в сторону ванной. — Очень любезно с вашей стороны, — просипела Скитер и повернулась было в нужную сторону. Но Сириус в несколько шагов обошел стол и сократил разделяющее их расстояние, оказавшись за спиной своей гостьи.       — Не могли бы вы оставить свою волшебную палочку здесь, — вежливо произнес Сириус таким тоном, чтобы эта просьба была требованием. — У меня проблемы с доверием, мисс. Надеюсь, вы об этом не забыли, — с легким намеком на язвительность напомнил Блэк.       — Нет, конечно, — напряженно выпрямившись, насмешливо отозвалась Скитер. — Я даже знаю, почему вы не способны доверять людям, — фыркнув, заявила она. Сириус вежливо поинтересовался ее мнением, которое его абсолютно не беспокоило. — Очевидно, что вы ожидаете от людей того, что сделали бы сами на их месте. Но я не вы, мистер Блэк. Я не собираюсь пытаться сбежать…       — Это меня радует, — нетерпеливо прервал ее Сириус и протянул ладонь вперед, с нажимом потребовав: — Вашу волшебную палочку, будьте любезны, мисс Скитер. — Журналистка продолжила напряженно стоять на месте. Сириус понимал, что волшебникам может быть сложно расставаться со своей единственной защитой, особенно в компании человека, который вызывает страх. Но терпеливость никогда не была его добродетелью. — С вашей стороны не слишком умно злить меня, дорогая, — обойдя женщину, Сириус оказался к ней лицом к лицу и заставил посмотреть себе в глаза. — Одно неверное движение, одно неосторожное слово, и ты окажешься до конца своих дней заперта в анимагической форме. И поверь мне, дорогая, твои дни продлятся не так долго, как ты ожидаешь, потому что я знаю нескольких людей, коллекционирующих насекомых. Уверен, ты станешь уникальным дополнением любой их коллекции. — Сириус оскалился в хищной ухмылке.       — Я слышала немало угроз в свой адрес, — выпрямившись еще сильнее, с некоторым вызовом заявила Скитер, отчаянно пытаясь выглядеть увереннее, чем она была на самом деле.       — У тебя есть шанс проверить, окажется ли моя угроза такой же пустышкой, как остальные, — отступив на полшага, с самой очаровательной улыбкой предложил Сириус, завел руки за спину и посмотрел на женщину с насмешливым ожиданием. Несколько долгих секунд Скитер просто сверлила его мрачным взглядом, затем решительно вытащила из кармана волшебную палочку и лично положила ее на край стола, после чего обернулась к наблюдающему за ней мужчине.       — Довольны? — выгнув бровь, грубо спросила она.       — Отчасти! — усмехнувшись уголком губ, отозвался Сириус и отступил в сторону, позволяя журналистке направиться в ванную.       Как только за Скитер закрылась дверь, Сириус окинул комнату напряженным взглядом. Он разрешил Добби накрыть стол для чаепития, затем направился к кровати и задернул шторы со всех сторон. Он несколько секунд задумчиво рассматривал книги, но затем пришел к выводу, что не было смысла прятать их. Скитер была хорошей журналисткой и наверняка умела уделять внимание незначительным деталям и мелочам. Было бы странно, если бы она уже не заметила три книги об Африке, лежащие на столе. Прятать учебники Гермионы тоже было бесполезно, потому что вещи в ванной говорили о многом. Однако Сириус все равно натянул свои ботинки и накинул на плечи кожаную куртку, потому что это помогало ему чувствовать себя более защищенным и уверенным. Он так же аккуратно положил пергамент с контрактом чуть в стороне от подноса с чайным сервизом, подготовил чернильницу, в которой все еще были чернила с его кровью, и идеально прямое и заточенное перо. После чего опустился на свой стул, закинул ногу на ногу и принял самый расслабленно-скучающий вид.       Скитер не рискнула задержаться в ванной дольше, чем на полчаса. Не то чтобы Сириус собирался ее торопить, но он ей не доверял, и потому его нервировала невозможность следить за журналисткой дольше десяти минут. Скитер вышла из ванной заметно посвежевшей. Светлые волосы были собраны в неряшливую прическу, на лице появился свежий слой косметики, салатовая мантия все еще выглядела помятой, но это едва ли стоило внимания. Скитер быстро забрала свою волшебную палочку, поставила на край стола красную сумочку и опустилась на единственный свободный стул. Сириус вернулся к своей роли радушного хозяина и разлил чай, вежливо придвинув сахарницу и сливочник своей гостье. Первые несколько минут они оба молчали и потягивали горячий напиток. Сириусу казалось, что он не пил чай не несколько дней, а целую вечность. Его гостья выглядела так, словно тоже наслаждалась происходящим и даже рискнула взять предложенное пирожное. Сириус терпеливо ждал подходящего момента для атаки.       — Хочется верить, что вы не считаете меня дурой, мистер Блэк, — поставив полупустую кружку на стол, нарушила молчание Скитер. Сириус бросил на нее насмешливый взгляд, беззвучно предлагая высказать то, что ей так хотелось озвучить. — Либо вам от меня что-то надо, либо вы собираетесь привести в исполнение одну из угроз в мой адрес. Будь вы обычным человеком, я решила бы, что вы хотите сделать мне деловое предложение. Уж слишком любезно и вежливо вы себя ведете. Но вы необычный человек, мистер Блэк. Поэтому оставьте прелюдии и скажите прямо: что вы намерены делать? — самым деловым и собранным тоном произнесла журналистка и встретила его взгляд с гораздо большей смелостью, чем было продемонстрировано до начала чаепития. Сириус ценил умение говорить прямо, и он неохотно почувствовал легкие нотки уважения к этой женщине.       — Вы правы, мисс Скитер. У меня действительно есть к вам одно дело: нужно написать еще одну статью обо мне, — растянув губы в самой соблазнительной улыбке, сообщил Сириус. Густо очерченные брови журналистки изумленно поползли вверх.       — Прошлая статья о вас имела для моей репутации не самые лучшие последствия, — справившись с первым порывом удивления, с едва уловимой насмешкой заметила Скитер.       — Верно! Признаться, для меня это было такой же неожиданностью, как и для вас, — вспомнив все возмущения и слухи, выдуманные людьми, с искренним весельем отозвался Сириус. Он одарил свою собеседницу широкой улыбкой. Скитер нахмурилась и несколько секунд сверлила его задумчивым взглядом.       — Вы знали, что я напишу статью о вас? — с нескрываемым замешательством спросила она.       — Разумеется, знал, — беспечно согласился Сириус. — Сириус Блэк гораздо более яркая личность, нежели малоизвестная студентка четвертого курса. Даже если эта студентка — лучшая подруга самого Гарри Поттера. Вы не смогли бы удержаться, дорогая Рита. Не с теми фактами, в которые вас посвятил мой личный целитель. — Он самодовольно ухмыльнулся и подмигнул журналистке, когда ее лицо вытянулось от шока и осознания правды.       — Она действовала с вашего благословения. Мне следовало догадаться, — покачав головой, с недовольством собой пробормотала Скитер. Сириус уточнил, что Маллиган действовала не просто с его разрешения, но и по его личной просьбе. И для некоторого утешения прибавил, что все, сказанное его целительницей, было правдой.       — Хотя я предпочел бы, чтобы тема моего соулмейта больше не затрагивалась, — окинув журналистку тяжелым взглядом, настойчиво заявил он в конце. Скитер смотрела на него с нескрываемым удивлением.       — Вы собирались пожертвовать своей репутацией героя, чтобы защитить от моего внимания какую-то четверокурсницу? — нахмурившись, внезапно спросила она. В глазах Скитер появился расчетливый блеск, пальцы нервно дернулись от желания схватить перо и записать свежий компромат. Сириус пожал плечами.       — За свои тридцать с лишним лет я успел примерить много ролей. Наследник древнего рода, хулиган, бабник и ловелас, предатель и слуга Темного Лорда, жертва войны и человеческой несправедливости, безумец и герой — кем меня только не называли, дорогая. — Сириус пренебрежительно фыркнул, постукивая пальцами по стенке кружки. — Даже ты никогда не сможешь написать обо мне что-то, что действительно разрушит мою жизнь. Главным образом потому, что мне плевать на шепот за моей спиной. Однако я могу уничтожить твою репутацию, дорогой жучок. — Сириус хитро ухмыльнулся и подался вперед, позволяя своему телу выражать не скуку, а охотничью стойку. Он загнал свою добычу в угол и был готов к нападению. Скитер нервно сглотнула и немного отклонилась назад, упираясь в спинку стула. — Если очень постараться, то тебя могут отправить в Азкабан на полгода за то, что ты являешься незарегистрированным анимагом. Я не заинтересован в этом, честно говоря. Но ты написала несколько неприятных статей о моем крестнике и других людях, которые мне важны. Простить тебя за такую грубость и за последствия этих статей невозможно. Чтобы решить эту небольшую проблему, я предлагаю заключить сделку.       — Сделку? — сглотнув, нервно переспросила Скитер. — С Блэком? — окинув его настороженным взглядом, несколько истерично усмехнулась она. — Уж лучше я проведу остаток дней в этой чертовой банке и продолжу изображать из себя домашнего жука Грейнджер, чем подпишу контракт, составленный Блэком, — воскликнула журналистка. — Мне известно, какую аферу смог провернуть Орион Блэк. Он перехитрил гоблинов и несколько известных чистокровных семей, которые до этой знаменитой аферы были весьма богаты.       — Помнится, никто так и не смог доказать, что мой отец имел к этому хоть какое-то отношение, — пожав плечом, равнодушно напомнил Сириус.       Скитер только фыркнула на это, и была совершенно права в своем недоверии. О том, что Орион Блэк каким-то образом сумел заполучить содержимое сейфов пяти чистокровных семей, говорили много и долго. Вот только никто не мог доказать, что Блэки действительно имели ко всему этому какое-то отношение. Сириус до сих пор не представлял, как именно его отцу удалось обмануть гоблинов и пять семей, да еще оказаться непойманным. Это был такой уровень мастерства, который обычно называли природным талантом. И благодаря таланту Ориона семья Блэк внезапно разбогатела и смогла предложить выгодное приданное к трем невестам. Приданное, которое по сути было теми самыми украденными деньгами, вернувшимися к изначальным владельцам после свадьбы. Только побег Сириуса и Андромеды немного подпортил общий план. Сириус никогда не смог бы провернуть нечто подобное. Но он мог получить желаемое от одной журналистки, даже если она была необычайно хитра и профессиональна.       — Полагаю, твоя жизнь настолько бесполезна, что вряд ли многое изменится, если ты вернешься в эту банку, — ухмыльнувшись, ехидно отметил Сириус. — В конце концов, ты исчезла на несколько недель, и до сих пор никто не попытался тебя найти. Даже твой соулмейт, — расслабленно откинувшись на спинку стула, хмыкнул он. Скитер густо покраснела и попыталась было возразить, заметив, что он не обратился бы к ней, будь она действительно бесполезна. — Я просто хотел дать тебе шанс, жучок, — не собираясь поддаваться на такую манипуляцию, продолжал насмехаться Сириус. — Неужели ты думаешь, что кроме тебя, мне некого попросить о помощи? Как наивно с твоей стороны, дорогая.       — Будучи столь хитрым и ловким игроком, вы совершенно не способны блефовать, — скрестив руки на груди, с некоторым вызовом заявила Скитер. Сириус хмыкнул и снова наклонился вперед.       — У тебя есть шанс проверить, действительно ли это блеф, — хищно оскалившись, просто предложил он.       — Я хочу взглянуть на контракт, — деловито поправив очки, решительно объявила Скитер. Сириус довольно ухмыльнулся и передал женщине пергамент. — Это не значит, что я соглашусь, — бросив на него хмурый взгляд поверх оправы, сухо предупредила Скитер.       — Разумеется! — ничуть не сомневаясь в успехе, кивнул Сириус и налил себе еще одну порцию чая. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Скитер хмурилась, вчитываясь в предложенный контракт. Сириус потягивал чай и ждал вопросов, которые появились быстрее, чем он ожидал.       — Вы понимаете, что своими условиями лишаете меня работы? — с некоторым раздражением произнесла Скитер, оторвав взгляд от пергамента. — Никаких статей для публикации в каком-либо печатном издании, будь то журнал, газета или книга. Если я пишу статьи, то не имею права никому их показывать, в том числе даже своему соулмейту. Единственное исключение, это статья, которая запрошена и полностью одобрена вами. И ко всему этому мне запрещено рассказывать о том, где я провела последние три недели, что я виделась и разговаривала с вами. Это запрещено знать даже моему соулмейту. Как же я должна ответить ему, если он спросит о случившемся в Саду Сновидений? — с возмущением перечисляя самые важные пункты, язвительно поинтересовалась Скитер.       — Скажешь правду: тебе запрещено об этом говорить, — ничуть не задетый возникшими у женщины трудностями, небрежно бросил Сириус.       — А как же моя работа? Чем, по вашему, я теперь должна зарабатывать на жизнь? — отшвырнув от себя пергамент, с оскорбленным видом поинтересовалась Скитер.       — Это, мой дорогой жучок, меня не касается, — невозмутимо отозвался Сириус. — Ты зарабатывала написанием мерзостей о хороших людях. Попробуй для разнообразия делать что-то получше, — презрительно усмехнувшись, посоветовал он.       — Все, что я писала, было правдой, — воинственно отозвалась Скитер. — Да, это могло звучать неприятно, но я всегда опираюсь на реальные факты, мистер Блэк. Судя по всему, я даже не ошиблась в предположении о вашей связи с мисс Грейнджер…       — Я не изменю условия контракта, — с легкими нотками раздражения прервал ее Сириус. — Тем более в твоих интересах умолчать о последних трех неделях, потому что ты не сможешь рассказать о них правду и не выдать собственный секрет. У тебя два варианта, жучок: либо ты подписываешь контракт и возвращаешься к человеческой жизни, либо можешь попросить банку поуютнее, чтобы ты могла наслаждаться своей вечностью в анимагической форме. Выбор за тобой, Рита! — Сириус широким жестом указал на стеклянную банку и перо с чернильницей, которые стояли рядом с ней. — Всем нам приходится платить за свои поступки. И не каждому дается шанс выбрать способ оплаты, дорогая.       Скитер молчала очень долго. Сириусу это категорически не нравилось. Время близилось к ужину, и он собирался провести вечер в компании Гермионы, Гарри, Рона и Римуса. Тонкс все еще была на ночных дежурствах или просто слишком сильно погрузилась в работу, пытаясь придумать способ найти улики против Амбридж. Сириус уже собирался предложить Скитер вернуться в банку и обдумать свой ответ. Но тут журналистка наконец отмерла, бросила изучающий взгляд на пергамент и сухо уточнила, придется ли ей использовать свою кровь. Сириус придвинул чернильницу и чистый нож, сообщив, что его кровь уже есть в чернилах. Поморщившись, Скитер взяла нож и одним быстрым движением провела по ладони. Как только ее кровь смешалась с оставшимися чернилами, Скитер взяла перо и поставила свою широкую роспись. Ее и Сириуса подписи на мгновение засветились, показывая, что контракт вступил в действие. Сириус поставил перед женщиной баночку с заживляющей мазью.       — Я надеюсь получить копию контракта в ближайшее время, — полностью сосредоточившись на своей ране, деловым тоном заявила Скитер. Сириус свернул пергамент и согласно кивнул, считая это вполне справедливым требованием. Поскольку в контракте упоминалось об анимагических способностях Скитер, Сириус был уверен в том, что она никому не позволит увидеть этот контракт. — Итак, мистер Блэк, что именно вы хотите увидеть в очередной статье о себе? — потянувшись к своей сумочке, с искренним интересом спросила журналистка.       — Я против вашего прытко пишущего пира, мисс Скитер, — прежде чем женщина вытащила ядовито-зеленое перо, предупредил Сириус. Скитер закатила глаза, тяжело вздохнула, но тут же схватила перо, которым ставила подпись, вытащила свою чернильницу и чистый пергамент и ожидающе посмотрела на Блэка. — Мне нужна статья, в которой будет сообщение о моем исчезновении с намеком на то, что кто-то видел мое мертвое тело. Нужно, чтобы люди говорили о моей возможной смерти, но сомневались в вероятности этого. Сможете ли вы справиться с такой задачей? — игриво протянул Сириус, склонив голову набок.       — Я профессионал, мистер Блэк. Для меня решение этой задачи элементарно, — самоуверенно заявила Скитер и приготовилась записывать. — У меня будет несколько уточнений, — заявила она, прежде чем погрузиться в работу. Блэк хмыкнул и приготовился отвечать на каверзные вопросы самыми неопределенными ответами. Этот день оказался не таким скучным, каким он был в начале.

***

      В вечер пятницы Сириус сообщил о своем возвращении в Хайдинг-Хауз. Они со Скитер договорились поддерживать работу над статьей с помощью писем, а потому у Сириуса больше не было причин оставаться в Хогвартсе. Точнее причина была, но не самая нормальная. Как и ожидалось, новость имела не самый приятный эффект. Последняя авантюра Сириуса все еще была слишком свежа в памяти трех подростков, Римуса и Тонкс, присоединившейся к ним в тот вечер. Заявление о том, что он собирается залечь на дно в другой стране, вызвало еще больше беспокойства. Только Гермиона стойко молчала, ведя внутреннюю борьбу между нежеланием отпускать Блэка и пониманием того, что еще один день в четырех стенах сведет его с ума.       Римус был напряжен больше всех и, судя по его задумчивому виду, собирался последовать за другом точно так же, как отправился с ним в Албанию. Однако прежде, чем Люпин успел объявить о своем решении или попытаться отговорить Сириуса от его ужасного плана, голос подала Тонкс. Она радостно заметила, что никогда не бывала за пределами родного острова и так красноречиво посмотрела на Блэка, что тот просто не мог не предложить ей составить ему компанию. После восторженного визга Тонкс и ее крепких объятий, доставшихся Сириусу, уровень всеобщей тревоги заметно снизился. Римус все еще был недоволен. Но он не мог запретить Тонкс делать то, что она хотела, потому что это привело бы к совершенно противоположному результату. Люпин так же не мог отпустить свою девушку и друга, потому что они оба могли найти приключения, просто сидя на одном месте. Пока Римус пребывал в своих мыслях и искал способ решить возникшую проблему, Сириус предложил провести вместе с ним выходные. А перед тем, как все разошлись, Блэк отвел Тонкс в сторону и попросил ее поговорить с Римусом и остаться в Британии, если Люпин воспримет все это не слишком хорошо. Тонкс согласилась с его предложением, но с озорной улыбкой посоветовала не волноваться из-за реакции Римуса и ее с ним отношений. О работе мракоборца, которую она собиралась бросить ради поездки неизвестно куда, они оба не задумались ни на секунду.       Выходные прошли весело. Конечно, Гарри, Рону и Гермионе все еще нужно было делать уроки. Но они смогли устроиться в комнате вместе со своими учебниками, пергаментами и всем прочим. Мальчишки без зазрений совести пользовались знаниями Сириуса, который не всегда давал верные и прямые ответы, что сильно веселило Гермиону. Гарри и Рон не сразу понимали, что допустили ошибки, следуя советам Блэка. Сириуса слишком веселило то, что они раз за разом попадались в одну и ту же ловушку, и потому он продолжал эту игру. Римус тоже проводил с ними некоторое время, иногда принося с собой работы студентов, требующие проверки, и занимал весь стол. В такие моменты вся энергия Сириуса была сосредоточенна на попытках отвлечь Люпина от его занятия. У Римуса был иммунитет к его выходкам и стойкость, но Сириус не был бы собой, если бы не сумел привлечь к себе внимание. Живоглот был его главным помощником в этом деле. Блэк так же приставал к Гермионе. Выпрашивал ласку или поцелуй, флиртовал слишком сильно, улыбался слишком ярко и вообще выглядел неприлично счастливым каждый раз, когда Гермиона обращала на него внимание. Римус наблюдал за этим взаимодействием с подозрением, которое к вечеру воскресенья стало уверенностью. Сириуса несколько настораживали ухмылка и озорные смешинки в глазах друга.       Помимо учебы были и другие занятия. Рон принес с собой шахматную доску, и в ходе безжалостных сражений Уизли победил всех в этой отвратительной игре. К счастью, помимо шахмат Рон так же захватил колоду заколдованных карт. Сириус мухлевал совсем немного. Римус делал то же самое, но с таким видом, словно ничего не знал о шулерстве. Впрочем, Сириус никогда не встречал человека, который действительно мог бы заподозрить тихого и скромного Люпина в нечестной игре. Сириус и Джеймс сами когда-то попались на эту уловку. Римус был слишком хорош, но у него не было новых трюков, а Сириус прекрасно знал все его старые фокусы. Они закончили игру ничьей, но повеселили детей и Тонкс своим яростным противостоянием.       В воскресенье вечером, когда Гарри, Рон, Римус и Тонкс ушли, а Живоглот с довольным видом устроился в кресле перед камином, Сириус и Гермиона долго лежали без сна. Они вполголоса болтали о всяких глупостях: об уроках, о драконах и заколдованных игрушках, а Сириус так же поделился советами по уходу за волосами. Последняя тема почему-то казалась Гермионе забавной и одновременно странной, но она отказалась объяснять, почему. В конце концов сон сморил их обоих, что не помешало им продолжить разговор. Сириус с удивлением отметил, что во сне их окружение не изменилось. Даже можно было заметить силуэт рыжего кота в кресле у камина. Возможно, Сириус так и не понял бы, что они оба спали, если бы не сигнал будильника, который грубо вернул их к реальности. Гермиона и Сириус, не сговариваясь, решили проигнорировать очередную странность, проявившуюся в их связи.       Эти два дня были прекрасны, и их не испортила необходимость сидеть в четырех стенах, когда на улице ждали чудесная погода и множество увлекательных занятий. И на фоне этих двух дней неизбежный разговор с директором ощущался чем-то малоприятным. Субботним утром Добби сообщил о просьбе директора встретиться с ним перед уходом. Сириус знал, что это произойдет, но все еще не был готов, потому что не представлял, чего ждать от Дамблдора. Блэк лишь надеялся, что Снейп рассказал директору все, что мог, и поделился своими догадками.       Сириус не смог отказаться от еще одного завтрака в компании Гермионы. Он так же не упустил возможности помочь девушке с ее непослушными кудрями. Вместе с поцелуем в щеку Сириусу так же достались крепкие объятия и тихая просьба быть осторожным. Сириус обещал стараться изо всех сил, но не поверил собственным словам. У них с осторожностью были не самые теплые отношения. Когда Гермиона с явной неохотой поторопилась на уроки, Сириус позвал Добби и попросил его прибраться в комнате. Затем он вспомнил о волшебной палочке, спрятанной в ящике шкафа. Они с Гермионой никому не говорили об этой части обмана Волан-де-Морта. Однако это не помешало Рону заметить, что если бы у них была палочка Волан-де-Морта, то они смогли бы узнать, как именно были прокляты кольцо Марволо Мракса и диадема Кандиды Когтевран. Конечно, пришлось бы отмотать слишком много заклинаний. Но эта мысль засела в голове Сириуса, и он никак не мог избавиться от какой-то идеи, которая пока не обрела никакой определенной формы.       Несколько раздраженный всей этой неопределенностью, Сириус вытащил палочку из ящика. Рассеянно похлопав по карманам, он нашел бинт, который носил с собой с тех пор, как ему приходилось забинтовывать руку. Блэк плотнее обернул заколдованную Гермионой салфетку вокруг палочки, затем завернул ее бинтом, отказался от идеи попросить Добби доставить эту штуку в Хайдинг-Хауз и запихал палочку во внутренний карман своей куртки. Носить такую опасную и ужасающую вещь настолько близко к телу казалось Сириусу пугающим. Но он подавил нарастающую панику и параноидальные идеи, обвел гостевую комнату последним взглядом и направился к двери. Оказавшись в коридоре замка, Сириус нервно осмотрелся вокруг и едва ли не бегом направился к кабинету директора.       До гаргульи он добрался без каких-либо происшествий. Поднимаясь по винтовой лестнице, Сириус обдумал несколько сценариев развития беседы в кабинете директора. Но это занятие быстро ему надоело. Разговор прошел бы так, как того захотел бы Дамблдор, и никакие слова и действия Сириуса не смогли бы этого исправить. Может, Сириус и был хорош в составлении контрактов и запутывании следов. С манипулятивными способностями директора ему никогда не сравниться. Это должно было хотя бы немного пугать, но Сириус чувствовал только восхищение и искреннее уважение к тому, как именно директор использовал свой талант.       Блэк на несколько секунд замер перед дверью. Прикрыл глаза, сделал несколько медленных вдохов и выдохов, после чего уверенно постучал и вошел в кабинет до того, как раздалось приглашение войти. Директор рассматривал корешки книг, заполняющих стеллаж за его столом. Он обернулся на звук закрывшейся двери и дружески поприветствовал своего утреннего посетителя, поделившись тем, что ожидал появления Сириуса именно сегодня. Потому что он вряд ли смог бы провести взаперти дольше недели. Сириус промычал что-то невнятное в ответ, поздоровался с фениксом. Фоукс, казалось, был крайне заинтересован содержимым внутреннего кармана куртки Блэка. Сириус оставил фениксу парочку печенюшек для птиц, которые он держал в кармане на тот случай, если придется угостить какую-нибудь сову. Феникс благодарно коснулся клювом его пальцев и переключился на угощения. Сириус нервно оправил куртку и опустился на один из стульев перед столом директора. Дамблдор, к некоторому изумлению Блэка, занял второй стул для гостей, не оставив между ними преграды в виде стола. Это настораживало. Потому что директор поступал так в тех случаях, когда разговоры были глубоко личными, а не только поверхностно-любезным общением бывшего студента со своим бывшим директором. Портреты, которые даже не пытались притвориться спящими, с горящими интересом глазами уставились на сцену перед ними. И это тоже несколько нервировало.       — Не обращай внимания на этих старых сплетников, — заметив, что Блэк кидает взгляды в сторону бывших директоров, весело посоветовал Дамблдор. Его предшественники недовольно заворчали, задетые то ли замечанием о возрасте, то ли о роде приписанных им занятий. — Боюсь, мой мальчик, ты стал их любимым развлечением. Они твоя самая преданная аудитория, — с задорным блеском в голубых глазах, прибавил действующий директор.       — Польщен, — сухо буркнул Сириус и бросил еще один взгляд на Финеаса Найджелуса Блэка, который выглядел заинтересованнее всех. Наверняка отправится в особняк Блэков и расскажет остальным портретам о сегодняшней встрече.       — Как ты себя чувствуешь, Сириус? — возвращая себе внимание гостя, поинтересовался Дамблдор и окинул его внимательным взглядом поверх очков-половинок.       — Обленившимся, — поведя плечом, честно ответил Сириус и нервно поерзал на месте. С каждой секундой побег казался ему все более заманчивой идеей.       — О, я уверен, что немного отдыха тебе не повредит, — улыбнулся его словам директор. — Мадам Помфри была очень обеспокоена твоим состоянием. Если бы мисс Грейнджер не была столь категорично настроена остаться рядом с тобой и не позволять посторонним находиться рядом слишком долго, уверен, мадам Помфри не отходила бы от твоей постели до тех пор, пока не убедилась бы в том, что ты спишь достаточно долго. — Сириус криво улыбнулся на это заявление, произнесенное легкомысленным тоном, и нетерпеливо постучал носком ботинка по полу. Дамблдор с легкостью заметил состояние собеседника и, явно сжалившись над ним, решил перейти к более важной теме. — Северус рассказал мне о вашем… мм… обмане. Он сказал, что весь план был придумал именно тобой, и что твои идеи и участие в это плане спасли его от совершения не самых хороших действий, — отслеживая каждую реакцию Блэка, сообщил директор. Сириус недоверчиво хмыкнул, искренне сомневаясь в том, что Снейп мог сказать о нем что-то подобное. — Полагаю, мне следовало быть осторожнее в своих желаниях, — неожиданно заметил Дамблдор, пряча лукавую улыбку в своей бороде.       — Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — нахмурившись, несколько озадачено протянул Сириус.       — Я хотел, чтобы вы с Северусом забыли о ненависти друг к другу и научились работать в команде, — охотно пояснил Дамблдор. — Следовало предположить, что объединение ваших уникальных навыков и умов может привести к… шокирующим последствиям, — усмехнувшись, заключил он и вновь посмотрел на своего гостя с веселыми искорками в глазах. Казалось, что вся эта история с самой грандиозной шалостью забавляла Дамблдора. Но Сириус видел, что за этим скрывалось нечто более серьезное. Что-то такое, что директор предпочитал скрывать так же тщательно, как все факты о себе, своем соулмейте или семье. Это было интригующе.       — Полагаю, мы оба ненавидим Волан-де-Морта чуть сильнее, чем друг друга. Это всего лишь временное перемирие, — пробормотал Сириус, сам не до конца уверенный в том, кого именно пытался убедить в этом. Дамблдор весело хмыкнул, явно не принимая слова Блэка всерьез, но ничего не сказал об этой нелепой попытке самообмана. — В любом случае, я очень надеюсь на то, что мои идеи не были потрачены впустую. Поскольку все это был очень большой риск для меня и для Гермионы, я хотел бы попросить вас об одолжении, Альбус, — встряхнувшись, самым решительным тоном заявил Сириус. Директор тут же приобрел более серьезный вид и ободряюще кивнул, предлагая продолжить. — Не могли бы вы держать меня в курсе всех этих дел с Волан-де-Мортом? Я хочу знать все, что знаете вы, и что выяснит Снейп, — собрав все свое нахальство и самоуверенность, заявил Сириус и напряженно замер в ожидании реакции директора.       — Хм… Полагаю, что эта просьба справедлива, — задумчиво протянул Дамблдор и снова окинул его пристальным взглядом поверх очков-половинок. На Сириусе все еще была подвеска, зачарованная Лили, но он знал, что директору не обязательно проникать в сознание собеседника, чтобы увидеть то, что человек пытался скрыть. Не то чтобы Сириусу было, что скрывать. Но взгляд Дамблдора всегда вызывал предположение, будто Сириус действительно знает какой-то важный секрет и, как упрямый ребенок, отказывается им делиться. — В любом случае, у меня создалось впечатление, мой мальчик, что тебе известно о Волан-де-Морте намного больше, чем его собственным последователям или даже некоторым людям, которые были знакомы с ним до того, как он стал Темным Лордом, — ободряюще улыбнувшись ему, отметил Дамблдор и посмотрел на Сириуса несколько вопросительно. Словно ждал подтверждение или опровержение.       — Я знаю лишь его настоящее имя и статус крови. Вряд ли это действительно больше, чем известно, к примеру, вам, Альбус, — просто указал Сириус, стараясь быть настолько честным, но при этом малоинформативным, насколько это было возможно. Конечно, это была опасная игра, особенно когда в ней участвовал Дамблдор — хитрец и манипулятор с многолетним стажем. Но Сириусу было интересно, сможет ли он хоть на мгновение вырваться вперед.       — Тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы ты смог перехитрить весьма сильного противника, — с нотками легкой насмешки указал директор. Его глаза хитро блестели. Он знал, какую игру вел Сириус и, казалось, принимал вызов. Что на самом деле нервировало Сириуса сильнее, чем встреча с Волан-де-Мортом.       — Я учился у лучших, — усмехнувшись уголком губ, отозвался Блэк. Почему-то это заявление звучало гораздо более двусмысленно, чем любая из его пошлых шуток.       — Однако даже мне ничего не было известно о соулмейте Волан-де-Морта, пока ты не рассказал об этом, — помолчав несколько секунд, внезапно произнес Дамблдор. Сириус растерянно моргнул и попытался вспомнить, когда он мог вести с директором подобный разговор. Ему было известно о том, что соулмейт Волан-де-Морта мертв только благодаря Мине. И это была единственная известная ему информация об этой части жизни Темного Лорда. — Разве ты не помнишь, что говорил после того, как подействовал антидот? — нахмурившись, как бы невзначай спросил Дамблдор.       — Моя память предпочитает сохранять баланс, — неловко отшутился Сириус. Возможно, эта фраза на самом деле имела больше смысла, чем могло показаться. Сириус вспомнил некоторые детали шестнадцатилетней давности, но забыл обо всем, что говорил или делал после возрождения и до того, как проснулся в обнимку с Гермионой в прошлый понедельник. Эту последнюю часть Сириус и сообщил Дамблдору. И его настораживала расчетливость, появившаяся в голубых глазах хозяина кабинета.       — Кажется, ты пытался объяснить, почему Волан-де-Морт убил своего соулмейта, — любезно поведал директор и выжидающе замер.       Сириус нахмурился и обдумал эту информацию. Во время встречи с Волан-де-Мортом его разум был занят другими, более значимыми на тот момент вещами. Думать о соулмейте и несуществующей для Волан-де-Морта связи было несколько неуместно. Хотя это не могло помешать работе определенной части мозга Сириуса, отвечающей за его любовь к исследованиям и быструю обучаемость. Волан-де-Морт совершенно не был похож на человека. Он убил своего соулмейта. Соулмейты могут исцелять душевные травмы друг друга. А так же существовали загадочные предметы, к которым вел Компас Душ, когда оказывался в руках Гарри. Волан-де-Морт мог убить своего соулмейта по многим причинам, но сохранить ему жизнь и держать его, например в плену, было намного разумнее. Волшебник без соулмейта не жил долго и сходил с ума. Волан-де-Морт должен был придумать способ сохранить свою жизнь до того, как избавился от своего соулмейта. Итак, вывод из всего этого казался Сириусу очевидным: Волан-де-Морт убил своего соулмейта, чтобы иметь возможность что-то сделать со своей душой, и это что-то должно было сделать его если не бессмертным, то продлить жизнь на неопределенное количество лет.       — Возможно, вы неправильно меня поняли, Альбус, — сглотнув, беспечно отозвался Сириус и неловко улыбнулся. — Понимаете, Волан-де-Морт выглядел весьма… неприглядно. В нем почти не осталось ничего человеческого, и это вызывает инстинктивный ужас при одном взгляде на него. И я не мог не задаться вопросом: почему он так выглядит? Может ли именно это быть последствием долгой жизни без соулмейта? — Сириус нервно провел пальцами по волосам и на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь к чувствам Гермионы. Под жужжанием любопытства скрывались легкие нотки беспокойства и ненавязчивое ощущение поддержки. — Что если душу можно порвать? Возможно ли оторвать определенную часть души, которая отвечает за связь с соулмейтом? И насколько велика цена? — сгорбившись, прерывистым шепотом пробормотал он, на мгновение забыв, что в кабинете было слишком много любопытных ушей.       — У тебя невероятно сострадательное сердце, мой мальчик, — мягко произнес Дамблдор. Его длинные, морщинистые пальцы крепко сжались на плече Блэка. И на одно мгновение Сириус позволил себе поверить словам директора и почувствовать себя слишком впечатлительным подростком, которого искренне беспокоили проблемы незнакомых ему соулмейтов. — Будет лучше, если ты не станешь много думать об этом. Нам все равно не изменить того, что сделал Волан-де-Морт, так что попытки узнать о его прошлых поступках вряд ли сильно помогут нам в борьбе с ним. Лучше всего сосредоточиться на настоящем, — похлопав его по плечу, посоветовал директор и, поднявшись на ноги, обошел свой стол, заканчивая их слишком личный разговор.       Сириус рассеянно кивнул, откинулся на спинку стула и тяжело выдохнул. Дамблдор тем временем ненавязчиво перевел разговор на тему завещания Блэка и других вещей, которые он оставил директору на хранение во время последнего осознанного визита. Сириус попросил Дамблдора пока оставить завещание у себя, поскольку в нем не намечалось никаких серьезных изменений по крайней мере в ближайшие два-три года. Он торопливо забрал длинную шкатулку с незаконченным Даром для Гермионы, а так же конверт с объяснительными письмами, которые теперь были бесполезны. Блэк все-таки пережил встречу с Волан-де-Мортом и объяснять все пришлось лично. После обмена еще несколькими вежливыми и малозначительными репликами, Сириус распрощался с Дамблдором и, воспользовавшись камином директора, наконец-то вернулся в Хайдинг-Хауз.       Сириуса накрыло волной облегчения сразу после того, как он вышел из камина в гостиной своего дома. Первым делом он сжег конверт с бесполезными письмами, затем окинул гостиную изучающим взглядом. Все выглядело почти так же, как и неделю назад. За исключением незначительных перемещений самых разных вещей. Сириус глубоко вдохнул и расслабленно прикрыл глаза, прислушиваясь к дому. Он не ощутил никаких значительных изменений в магическом фоне, что означало отсутствие каких-либо нежелательных гостей-волшебников в Литтл-Вудленде или в окрестностях деревни. Тонкс чем-то занималась в своей комнате, и Сириус, качнувшись с пяток на носки, направился к лестнице, собираясь увидеться со своей племянницей.       Он задержался на долю минуты, чтобы заглянуть в библиотеку, где Добби скрупулезно расставлял по местам книги и письменный набор Блэка. Не заметив в библиотеке никаких серьезных изменений, Сириус поторопился на третий этаж. Дверь в комнату Тонкс была открыта. Сама девушка что-то увлеченно искала в своем шкафу. Большая часть одежды была раскидана на кровати, висела на спинке кресла, даже валялась на полу, а некоторые вещи неаккуратной кучей лежали в раскрытом чемодане. Сириус прислонился плечом к дверному косяку и невольно улыбнулся, слушая бормотания Тонкс.       — Знаешь, дядюшка, было бы немного проще собрать вещи, если бы ты сказал, куда мы отправляемся, — хмыкнула Тонкс, заметив замершего в дверях хозяина дома.       — Значит, ты серьезно намерена отправиться со мной неизвестно куда на поиски приключений? — весело поинтересовался Блэк. Все его напряжение и беспокойные мысли резко утихли, а настроение заметно улучшилось, стоило только немного понаблюдать за воодушевленной суетой Тонкс.       — Я бы отправилась с тобой и Римусом в Албанию, если бы у меня было время подготовиться, — с легким намеком на недовольство отозвалась Тонкс. — Вы оба задолжали мне приключение. Так что ни тебе, ни Римусу не удастся заставить меня остаться в Британии и на этот раз, — кинув в кучу в чемодане еще одну мантию, провозгласила она и с вызовом посмотрела в сторону мужчины, предлагая ему попробовать что-нибудь возразить.       — Надеюсь, Римус не собирается украсть у Гарри мантию-невидимку и преследовать нас, — усмехнувшись, как бы невзначай уточнил Сириус. Тонкс закатила глаза, проворчав себе под нос что-то ужасно милое об оборотнях-наседках, а затем объявила, что Римус не возражает. Но он сразу же направится на их поиски, если Тонкс не свяжется с ним в течении обговоренного ими обоими времени. Эта парочка с каждым разом находила способ стать еще более тошнотворно-умилительной. — Не забудь, что тебе придется поговорить с родителями. И подумать о своей работе. Потому что я не знаю, надолго ли покидаю Британию. Не боишься, что тебя могут уволить? — вспомнив о еще двух важных моментах жизни Тонкс, произнес Сириус. Тонкс мгновенно потеряла интерес к своему занятию и хмуро посмотрела на своего родственника.       — Уж лучше я потеряю свою работу, но зато не буду жалеть о том, что упустила самое удивительное приключение в своей жизни, — сделав несколько шагов в направлении Блэка, твердо и безапелляционно объявила Тонкс. Она посмотрела ему в глаза с такой верой в свои слова, что Сириус не смог заставить себя указать на то, что их приключение может оказаться не таким уж и удивительным.       — Это моя бесстрашная малышка-племянница! — с гордой улыбкой отметил Сириус. Тонкс ответила ему озорной усмешкой и заговорщицким подмигиванием. — Что ж, малышка Тонкс, тогда запасайся солнцезащитным кремом. Мы отправляемся в Африку сразу после того, как меня объявят без вести пропавшим, — выпрямившись, торжественно сообщил Сириус.       Тонкс радостно вскрикнула и кинулась к нему с объятиями, но запнулась о разбросанную по полу одежду и практически упала на Блэка. Не теряя ни секунды, Сириус подхватил девушку и помог вернуться в вертикальное положение, но все равно оказался в крепких объятиях. Тонкс довольно быстро вернулась к сбору вещей, разглагольствуя о жаре и сухом климате и засыпая Сириуса вопросами об Африке. Блэк плюхнулся в кресло в комнате девушки, предварительно отодвинув в сторону некоторые вещи, и терпеливо поддерживал воодушевленный разговор. Глядя на яркую улыбку Тонкс и ее ярко-желтые волосы, Сириус решил, что обязательно сделает их путешествие самым незабываемым и удивительным.