Встретимся в саду сновидений

      Статья об исчезновении Сириуса Блэка появилась в среду, через два дня после того, как Сириус более-менее оправился от своей безрассудной выходки и покинул Хогвартс с целью совершить очередное скандальное геройство в чужой стране. Жители замка восприняли новость о возможной смерти Блэка с некоторой насмешкой и открытым недоверием в адрес Скитер, потерявшей свой авторитет в глазах как местных студентов и профессоров, так и приезжих гостей. Однако никто не видел Блэка с тех пор, как он посетил уроки Грюма, ни в Министерстве магии, ни где-либо еще. Слухи об этом уже достигли стен Хогвартса и заставили учеников с большим вниманием отнестись к новому шедевру, вышедшему из-под пера Скитер. Не то чтобы журналистка сообщала много подробностей. Статья состояла в основном из неподтвержденных гипотез и анонимных наводок, но и этого было вполне достаточно, чтобы замок в очередной раз наполнился разнообразными слухами о Блэке и его деятельности.       Некоторые продолжали считать это нелепой попыткой Скитер вернуть себе доверие аудитории и репутацию. Кто-то предположил, что Блэк не исчез, а просто занимался расследованием дела о работорговле, вместо того, чтобы вести бессмысленные переговоры и строить планы этого самого расследования. Особой популярностью пользовалось мнение, что Темный Лорд наконец-то добрался до человека, который мешал его планам. И потому многие студенты с опаской осматривались по сторонам, будто теперь, когда Сириус не стоял между Темным Лордом и Хогвартсом, опасность стала наиболее осязаема.       Некоторые профессора и ученики кидали на Поттера сочувствующие взгляды. Были те, кто пытался выразить Гарри свои соболезнования. В общем, хотя первая реакция на статью Скитер была не самой громкой, постепенно Сириус снова оказался в центре внимания и вновь утянул за собой Гарри. Стоило отметить, что Поттер справлялся с новой волной популярности намного лучше, чем в конце осени. Вероятно потому, что это касалось его крестного, а не лично Гарри. Рон нервно шутил о том, что Тот-Кого-Нельзя-Называть наверняка должен был лопнуть от зависти. Ведь даже мертвым Сириус Блэк привлекал к себе больше внимания, чем самый опасный темный маг этого столетия.       Однако были три человека, которые не поддались всеобщей суматохе, вызванной предположением о смерти Сириуса. Прочитав новую статью Скитер, Фред, Джордж и Джинни первым делом подсели к Гарри, Рону и Гермионе и спросили, когда, а главное, зачем Гермиона отпустила жучка и позволила ей написать нечто подобное о Блэке. Гермиона недолго подумала над вариантами ответа. Она могла бы уклониться, указать на то, что по сути Скитер не написала ничего плохого и особо гнусного, а просто выдвинула свое предположение о причине исчезновения Сириуса. Но близнецы и Джинни относились к Блэку не просто тепло. Эти трое тоже успели полюбить его, привязаться к его странностям, и были искренне заинтересованы в его благополучии. Сириус, в свою очередь, тоже проникся ко всей семье Уизли некоторой симпатией, которая была особо заметна в отношении близнецов и Джинни. Гермиона подумала о том, что она уже скрывала очень многое от Фреда, Джорджа и Джинни, а ведь они были ее друзьями лишь немногим меньше, чем Гарри и Рон. Ей следовало рассказать этим троим о своей связи с Сириусом хотя бы потому, что теперь это едва ли могло быть секретом. Не то чтобы они когда-либо особо хорошо это скрывали.       Обдумав все это как следует, Гермиона открыто призналась в том, что не имеет никакого отношения к освобождению Скитер. Она всего лишь отдала банку с жуком Сириусу. После этой новости близнецы и Джинни понимающе кивнули и обменялись заговорщицкими улыбками. Теперь еще три человека точно знали, что Сириус жив. Но Гермиона, как и Гарри с Роном, была уверена в том, что это останется секретом. Все же Уизли были достаточно умны и проницательны, чтобы понять: статья о возможной смерти Блэка появилась не без причины.       — Думаю, Волан-де-Морт доволен этой статьей, — внезапно сообщил Гарри после уроков, пока друзья направлялись в Большой зал. — Бродяга наверняка сделал намного больше, чем ему следовало, чтобы помочь Снейпу вернуть доверие Волан-де-Морта, — более тяжелым тоном прибавил он.       — Ты все еще думаешь, что Снейп на самом деле верен Сам-Знаешь-Кому, а не Дамблдору? — почесав затылок, осторожно уточнил Рон.       Гарри бросил на друга хмурый взгляд, говорящий больше любых слов. Гермиона полагала, что лишь одна вещь могла убедить Гарри в том, что Снейп искренне желал смерти Волан-де-Морта. Но она явно была не тем человеком, от которого Поттер должен был узнать о связи соулмейтов между Лили и Снейпом. Это было слишком шокирующее открытие даже для самой Гермионы, которая давно могла бы предположить нечто подобное сама, ведь у нее было гораздо больше подсказок, чем у Гарри и Рона. Тем не менее, она сама так до конца и не пришла ни к какому определенному выводу в отношении Снейпа. Единственное, что она могла с уверенностью сказать о зельеваре: у него действительно отвратительный характер, но в определенных вещах он не уступал Сириусу в гениальности.       — Нельзя судить кого-то, не зная всех фактов, — только и сказала Гермиона, прерывая небольшой спор Гарри и Рона о Снейпе, который мог бы убить Сириуса по-настоящему, но не сделал этого. Парни растерянно посмотрели в ее сторону. — Сириус и Дамблдор доверяют Снейпу не без причины. Они знакомы с ним дольше, чем мы, знают то, что нам неизвестно. Нельзя считать Снейпа злодеем и верным последователем Волан-де-Морта только потому, что он неприятный человек. Это слишком поспешно, необъективно и несправедливо. Разве вы забыли, к чему приводят поспешные и безосновательные выводы? Вы забыли про Квирелла и про то, кого именно мы подозревали весь тот год? И как насчет Сириуса, которого мы сначала тоже считали последователем Волан-де-Морта? — Гермиона вопросительно подняла брови и внимательно посмотрела на друзей. Гарри и Рон обменялись пристыженно-растерянными взглядами.       — Вообще-то, это ты дала Снейпу пощечину, — насупившись, пробурчал себе под нос Рон. — А теперь оправдываешь его и пытаешься защитить. Девчонок действительно невозможно понять, — проворчал он, качая головой.       — Я лишь указываю на то, что кроме эмоционального неприятия, которое во мне так же присутствует, у нас нет никаких рациональных доводов, говорящих против Снейпа, — поджав губы, своим самым лучшим рассудительным тоном пояснила Гермиона. Гарри и Рон вновь переглянулись и несколько секунд молчали, растерянно глядя на подругу.       — Кажется, ты заразилась от Сириуса любовью к бессмысленному многословию, — фыркнув, в итоге заявил Гарри. Гермиона бросила на друзей недовольный взгляд, сердито поджав губы, чему Поттер и Уизли лишь ярко улыбнулись. Так обсуждение верности Снейпа было закончено.       Остаток вечера друзья привычно провели в общей гостиной Гриффиндора, игнорируя разговоры однокашников и попытки самых настойчивых студентов вызнать у Поттера, что же на самом деле случилось с его крестным. Четверокурсники были наиболее любопытны и навязчивы. Невилл был единственным, кто не задавал вопросы, а просто пожелал Гарри терпения и сил пережить этот момент, высказав надежду на то, что Сириус вполне может быть жив, потому что никаких доказательств — например, мертвого тела Блэка, — пока не было. Гермиона начала подозревать, что Сириус каким-то загадочным образом стал беспечным дядюшкой или старшим братом для большей части гриффиндорцев. Ее это несколько забавляло.       Постепенно общая гостиная начала пустеть. Гермиона, успевшая за неделю привыкнуть к совместным ночевкам со своим соулмейтом, оттягивала неизбежный момент встречи со своей одинокой и холодной постелью. Гарри и Рон позабыли о работе по чарам и кидали друг в друга скатанные из бумаги шарики. В своем заговорщицком углу гостиной еще некоторое время сидели Фред и Джордж, но и они скоро ушли, оставив троих четверокурсников единственными бодрствующими студентами. Гермиона в третий раз перечитывала один и тот же абзац о боевых заклинаниях. Воодушевление и яркий восторг Сириуса, смешанные с едва заметными нотками тревоги, мешали ей как следует сосредоточиться. Вскоре в эту бурлящую смесь добавилось легкое нетерпение, которое отдавалось раздражающим зудом в кончиках пальцев. Обреченно вздохнув, Гермиона отложила свою книгу, окинула себя критическим взглядом и, оставшись не слишком удовлетворенной, поднялась на ноги.       — Эм… Гермиона, ты ведь не забыла о комендантском часе? — перехватив ее за руку, мягко напомнил Гарри, когда девушка взяла свою школьную мантию и повернулась в сторону выхода из гостиной.       — Мне просто нужно кое-что проверить, — с некоторым нетерпением отозвалась Гермиона, отступая от друзей. — Все будет хорошо — с ободряющей улыбкой прибавила она, когда Гарри лишь растерянно нахмурился.       — Ты собираешься пойти и нарушить школьные правила? Но почему? — изумленно приоткрыв рот, громким шепотом воскликнул Рон и нервно оглянулся, проверяя, не услышал ли кто-то в пустой гостиной его шокирующее замечание.       — Ты же хотел, чтобы Сириус как-то повлиял на мое занудное желание следовать правилам, — закатив глаза, насмешливо припомнила Гермиона. Лицо Рона на мгновение исказилось от недоумения. Гарри же понимающе выдохнул и тут же полез в свою сумку.       — Напомни ему быть осторожным, — улыбнувшись, попросил Поттер и передал подруге сложенный чистый пергамент. Гермиона несколько секунд смотрела на Карту, разрываясь между эгоистичным желанием провести еще немного времени наедине с Сириусом и морально верным предложением присоединиться к ней, чтобы Гарри тоже мог попрощаться со своим крестным. — Если бы он хотел встретиться с кем-то из нас, то нашел бы способ сообщить об этом, — поняв терзания подруги, заметил Гарри. — Все в порядке! Иди! — прибавил он, с твердостью во взгляде посмотрев девушке в глаза.       — Спасибо! — сглотнув, едва слышно прошептала Гермиона. И в одном этом слове было намного больше, чем она могла выразить. Гарри как-то слишком понимающе ей улыбнулся и предложил мантию-невидимку, от которой Гермиона все-таки отказалась. Рон пожелал ей удачи и передал свой привет Сириусу, но выглядел как-то слишком задумчиво, когда Гермиона покинула гостиную.       Первым делом Грейнджер заткнула Карту Мародеров за пояс юбки, прикрыв сверху блузкой и мантией, надеясь, что так пергамент останется незамеченным, если ее все-таки поймают. Почему-то использовать Карту для того, чтобы обойти все препятствия и не попасться, казалось Гермионе неправильным. Словно в том, чтобы добраться до места встречи с Сириусом без посторонней помощи, было нечто важное. Доказательство того, что она может быть не менее храброй и безрассудной, чем ее соулмейт. Гермиона старалась не слишком задумываться о тайном смысле, который закрадывался в бессознательные поступки людей.       За время ночных прогулок с Сириусом — теперь Гермиона могла не скрываясь называть это свиданиями, и это все еще было ново и необычно, — перемещаться по коридорам Хогвартса ночью стало для Гермионы чем-то обычным. Она успешно игнорировала ту часть себя, которая была в ужасе от такого частого нарушения правил. И избегать встреч с дежурными учителями, привидениями и Пивзом было для Гермионы чем-то вроде рутины, легкой разминки перед чем-то действительно серьезным. Хотя она все равно немного опасалась встречи с профессором Грюмом, поскольку скрыться от его волшебного глаза было не так легко, как от глаз остальных преподавателей.       Как и во время предыдущих встреч, Сириус ждал ее на Астрономической башне. Облокотившись о металлические перила, он с кривой улыбкой наблюдал за утопающим в ночном сумраке пейзажем и ритмично постукивал носком ботинка, будто собираясь бежать куда-то вперед в любую секунду. Стоило Гермионе сделать несколько шагов в направлении мужчины, как он на мгновение напряженно застыл, а затем резко обернулся. На лице Сириуса появилась яркая улыбка, отразившаяся во взгляде озорными искорками. Не тратя время на любезности и приветствия, Блэк в пару шагов сократил оставшееся между ними расстояние, потянулся к руке Гермионы и оставил на ее ладони мягкий поцелуй, незаметно притягивая девушку ближе к себе. Гермиона, будучи слишком завороженной смешинками в серых глазах и затаившейся хитринкой в уголке тонких губ, не сразу поняла, что оказалась прижата к широкой груди мужчины.       — Неужели ты не смог найти Живоглота в этот раз? — даже не пытаясь отстраниться, насмешливо поинтересовалась Гермиона.       — Он сказал, что мы больше в нем не нуждаемся, и отказался продолжить работу почтальона, — не без легкого недовольства проворчал Сириус. — Наглое животное, — сердито буркнул он, ненавязчиво прижимая Гермиону ближе и положив подбородок на ее макушку. Гермиона спрятала улыбку в его плече, обнимая Блэка в ответ.       — Не думаешь, что черная кожаная куртка не самая подходящая одежда для путешествия по Африке? К тому же она точно не поможет тебе слиться с толпой, — после нескольких минут уютного молчания произнесла Гермиона. Ей не нужно было спрашивать, куда именно он решил отправиться. Даже если бы она не видела книги, которые изучал Сириус перед тем, как покинул Хогвартс, ответ был бы достаточно очевиден. Сириус просто не смог бы оставить начатое им дело незавершенным. И уж тем более он не доверил бы расследование кому-то другому.       — Не беспокойся, ведьмочка. Я умею быть незаметным, когда это нужно, — фыркнув, с ноткой веселья отозвался Сириус и неуловимо поцеловал ее в макушку, прежде чем сделать полшага назад, отстраняя их друг от друга. — Как тебе новая статья? — заговорщицки ухмыльнувшись, поинтересовался он.       — Слишком нормальная для того, что обычно выходит из-под пера Скитер, — честно ответила Гермиона. — Те, кто хорошо знают ее стиль, могут предположить, что она писала это под чьим-то давлением, — переступив с ноги на ногу, с некоторой опаской прибавила она. Сириус лишь беспечно отмахнулся от этого, заметив, что не все люди пытаются найти заговор в каждой незначительной мелочи.       — У среднестатистических обывателей просто нет причин думать о всяких заговорах. Им куда важнее решить, стоит ли тратить деньги на новую пару сапог или отложить их на черный день, — хмыкнул Сириус с пренебрежением, выдающем человека, которому никогда не приходилось беспокоиться о недостатке средств. Хотя Гермиона сомневалась в том, что Сириуса могли бы беспокоить такие незначительные детали, даже если бы у него в сейфе не было ни кната.       — И все-таки немногие могут смириться с мыслью о твоей смерти, — нахмурившись, отметила Гермиона. — Веря в твой героизм, приверженность к справедливости и неограниченные возможности, люди сделают собственные выводы и решат, что ты расследуешь дело работорговца. Поскольку это именно то, чем ты собираешься заняться, то есть вероятность…       — Никто не узнает, что я жив, раньше, чем это будет безопасно для всех нас и для Снейпа, — прервал ее мысль Сириус и пристально посмотрел ей в глаза.       — А если для уничтожения Волан-де-Морта потребуется не просто пара месяцев, а несколько лет? — не отступала Гермиона. — Разве ты сможешь держаться подальше от Гарри так долго? — с вызовом спросила она. Сириус несколько секунд задумчиво смотрел на нее, пытаясь принять какое-то очень серьезное решение.       — Что я говорил после того, как выпил антидот? — к полнейшей неожиданности девушки спросил Блэк. Гермиона прищурилась, подозревая, что это был очередной маневр для смены темы. Но Сириус выжидающе и как-то настороженно-нетерпеливо смотрел на нее, и было очевидно, что он считает ответ крайне важным.       — Твои слова звучали не совсем связно. Это скорее были отрывки каких-то твоих мыслей, которыми ты считал важным поделиться, — на всякий случай предупредила Гермиона.       Сириус торопливо кивнул, наклонившись немного ближе, словно боясь упустить хоть один звук. Гермиона припомнила каждое слово и точную последовательность бессвязных фраз и тщательно повторила их. Сириус на мгновение растерянно нахмурился, отступил назад, выпуская Гермиону из своих объятий, и немного походил. Затем резко остановился, словно сделанное им открытие было физическим препятствием. Гермиона нервно сглотнула, обхватив себя руками. Смесь ужаса, отвращения и любопытства, пробудившаяся в Сириусе, вызвала у нее легкий озноб. Она точно знала, что ей не понравится результат того озарения, которое посетило Блэка в этот раз.       — Это может иметь смысл, — глядя прямо перед собой, прошептал Сириус и легким движением провел пальцами по краю кармана куртки. — Душа не может существовать на земном плане без вместилища. Она должна быть к чему-то привязана, вести в ком-то или в чем-то свое существование, жить. И если часть души будет привязана к чему-то на земле, то даже смерть изначального вместилища — физического тела — не убьет и позволит жить дальше… Будет ли это жизнью? Какова плата? Он мог с собой сделать нечто подобное, но это слишком опасно, слишком рискованно и может привести к необратимым повреждениям. Тем более без соулмейта…       Сириус запустил пальцы в свои волосы и несильно потянул, словно пытаясь поймать какую-то мысль, которая могла что-то объяснить. Гермиона взволнованно прикусила губу, не в силах прервать Сириуса и помешать ему погружаться в опасные размышления о душах, соулмейтах и разрывах. Но чем внимательнее она вслушивалась в неясные рассуждения Сириуса, тем четче понимала, что уже читала о чем-то похожем.       Гермиона помнила тот день во всех мельчайших подробностях, потому что ничто не могло стереть это из ее памяти. Это был тот самый день, когда она, Гарри и Рон узнали правду о Коросте, когда Гермиона впервые встретилась со своим соулмейтом в реальности, когда Гарри узнал, что у него есть шанс на жизнь с человеком, который мог бы любить его. Тот день изменил все, перевернул жизни каждого, потому что именно тогда был схвачен настоящий предатель, а у Сириуса Блэка появилась возможность стать свободным человеком. Казалось, что все это произошло целую жизнь назад, хотя на самом деле прошло чуть больше года.       И в тот далекий день Гермиона впервые посетила кабинет директора и задержалась в нем на два часа. Чтобы скоротать время и заглушить гул мыслей, способных любого свести с ума, Гермиона тогда воспользовалась любезным предложением директора и рискнула почитать что-нибудь. Книга, выбранная ею совершенно случайно, оказалась не слишком приятной. В основном это было подробное описание жизни человека с неполноценной душой. Там упоминалось о расколе души и последствиях настолько подробно, что это нельзя было посчитать сухой теорией. Поскольку тогда Гермиона знала о соулмейтах намного меньше, чем сейчас, весь основной ужас описанных в книге вещей ускользнул от нее. Теперь же она почувствовала дрожь во всем теле, вспомнив о той страшной книге, знания о которой она так старательно прятала от себя. Грейнджер могла бы подумать об этом гораздо раньше, если бы ее меньше занимали тревоги о здоровье ее безалаберного соулмейта.       — Извини, ведьмочка, мои мысли опять убежали слишком далеко, — обрывая свои рассуждения, преувеличенно беспечно воскликнул Сириус прежде, чем Гермиона успела поделиться своими знаниями и предположениями. — Забудем об этих жутких теориях хотя бы на сегодня. Все-таки я улетаю на другой континент на неопределенное время, — вновь подойдя ближе к девушке, со вздохом заметил Сириус. — Не представляю, как я мог жить без тебя столько лет, ведьмочка. У меня едва хватает сил на то, чтобы расстаться с тобой на несколько дней, — мгновенно переключаясь на нежный тон, рассеянно произнес он.       Его пальцы скользнули по щеке Гермионы, очертили контур уха и нырнули в спутанные кудри, оставив на ее коже горящий след от ласкового прикосновения. Гермиона на мгновение прикрыла глаза и, недолго подумав, мысленно согласилась отложить беседу о расколотых душах. Ей тоже не хотелось портить этот момент неприятными разговорами о серьезных вещах. Не тогда, когда они могли еще долго не увидеться. И хотя они могли в любой момент встретиться в Саду Сновидений, это была довольно слабая замена реальности.       — Я мог бы забрать тебя с собой, — прижавшись щекой к ее виску, хрипло прошептал Сириус. — Там, за пределами школьных стен, целый мир, который ждет нас. Мы могли бы отправиться в самые таинственные места планеты, открывать древние тайны, исследовать секреты наших далеких предков. Я находил бы нам приключения, а ты придумывала бы гениальные способы выбраться из них. Так много возможностей для таких людей, как мы, ведьмочка, — перебирая ее кудри, низким искушающим тоном рассуждал Сириус.       Гермиона чувствовала рокот этого низкого голоса в его груди, и каждое слово пробиралось под ее кожу, оседало на костях соблазнительными обещаниями. Отказаться от этого было почти невозможно. Искренность Сириуса, его прикосновения и предвкушение тех самых приключений не упрощали необходимость отказа. Гермиона прикрыла глаза и позволила себе окунуться в ту картину, которую вырисовывало предложение Сириуса. На какое-то мгновение ей показалось, что правильнее всего будет согласиться. Так она будет уверена в том, что больше никто не привлечет к себе внимание Блэка, что он не встретит кого-то более необычного и на самом деле невероятного, нежели какая-то пятнадцатилетняя студентка. Гермиона торопливо загнала эти мысли как можно дальше. Ей следовало доверять Сириусу, а не ожидать внезапной измены или извинений и заявления о том, что он ошибся в понимании своих чувств.       — Через три года я буду вольна отправиться с тобой куда угодно, Сириус. Но пока мне нужно закончить обучение, — медленно выдохнув, неохотно напомнила Гермиона. — Три года не самый долгий срок, — прибавила она, сама толком не понимая, кого именно она пытается приободрить больше: себя или все-так Блэка, который не отличался особым терпением, когда речь шла о чем-то, кроме охоты.       — Ты — единственная, кого я готов ждать столько, сколько потребуется, Гермиона. Не важно, будет ли это три года или вечность, — наклонившись немного ближе, прошептал ей на ухо Сириус. Затем отклонился назад так, чтобы они могли видеть лица друг друга. — Проводишь меня, ведьмочка? — с маленькой тайной улыбкой предложил Сириус.       — Воспользуюсь любым поводом, чтобы подольше побыть рядом с моим героем, — переплетая их пальцы, отозвалась Гермиона. Сириус улыбнулся чуть ярче и быстро поцеловал ее в висок, прежде чем направиться к лестнице, уводящей прочь со смотровой площадки Астрономической башни.       Они неторопливо брели по темным коридорам замка. И хотя оба могли найти бесконечное количество тем для разговора, ни Сириус, ни Гермиона не пытались нарушить повисшее между ними молчание. В этой тишине они слышали друг друга намного лучше, и для этого им совсем не нужны были слова. Время от времени их взгляды пересекались. Они улыбались друг другу, деля на двоих одну тайну. Гермионе казалось, что она утопала в мягкости этого момента и вместе с тем горела изнутри. Сириус ни на мгновение не отпускал ее ладонь, иногда играясь с их пальцами, давая волю своей энергичной деятельной натуре. И от его длинных теплых пальцев, частично скрытых кожей перчатки, по всему телу Гермионы распространялся жар. И если такие невинные прикосновения вызывали в ней в три раза больше отклика, чем поцелуй с Крамом, то страшно было представить, что было бы с Гермионой при чем-то более масштабном, чем держание за руки. Гермиона всеми силами старалась отогнать от себя подобные мысли, но у ее тела и гормонов явно было свое мнение. Как будто ей было недостаточно причин ненавидеть пубертатный период.       Пока Гермиона вела внутреннюю борьбу с новыми ощущениями и потребностями, пробужденными близостью мужчины, Сириус был настолько спокоен, насколько это описание к нему применимо. Казалось, что Блэка совершенно никак не задевал внутренний шторм противоречивых желаний Гермионы. Все, что она чувствовала: знакомый зуд предвкушения, жажду деятельности, и взрывные искры веселого озорства.       Последнее было настолько обычным явлением для Сириуса, что Гермиона редко обращала внимание на это чувство. До тех пор, пока Сириус не заявил о том, что влюблен в нее, и эти искры стали ярче, намного заметнее, заполнив собой все вокруг подобно фейерверку в ночь Гая Фокса. Ей понадобилось слишком много времени, чтобы понять: для Сириуса чувство влюбленности было выбросом адреналина. Словно это была еще одна шалость, нечто забавное и опасное, восхитительное, изумительное и вместе с тем пугающее. Но Сириус всегда шел навстречу своим страхам и улыбался, а потому именно искры озорства были самым ярким и точным проявлением его влюбленности. И это в некотором роде лишь усиливало сомнения Гермионы в том, что чувства Сириуса сохранятся надолго. Ведь рано или поздно опасность исчезает, страх притупляется, адреналин выветривается, и весь интерес Сириуса может просто растаять, стать либо ничем, либо разочарованием. Это была еще одна мысль, которую Гермиона очень старалась игнорировать.       Как бы они не замедляли свое продвижение к парадным дверям замка, место назначения вскоре появилось перед ними. Там уже стояли Тонкс и Люпин, полностью поглощенные друг другом. Гермиона с некоторой неловкостью опустила глаза на носки своих туфель. Сириус рядом с ней преувеличенно громко вздохнул, бормоча что-то о раздражающих оборотнях, после чего неожиданно звонко свистнул. Яркий звук эхом разлетелся в коридоре и наверняка мог привлечь чье-то ненужное внимание. Люпин, вздрогнув от резкого звука, первым делом прижал Тонкс ближе к себе, а затем обвел коридор подозрительным взглядом, который остановился на Гермионе и Сириусе.       — Знаете, я вполне могу отправиться в путь один. Вам вовсе не обязательно прерываться, — закинув руку на плечи Гермионы, с ехидной насмешкой заявил Блэк.       — Ах, Дора, ты можешь поверить: нам завидует сам Сириус Блэк — человек, о поцелуе которого мечтает каждая вторая женщина и каждый пятый мужчина, — изогнув уголок губ в ухмылке, протянул Люпин и перевел взгляд на женщину в своих объятиях. — Вряд ли нам когда-нибудь удастся достигнуть чего-то грандиознее, — отметил он. Сириус на одну неуловимую долю секунды растерянно замер, изумленно глядя на парочку. Но он почти сразу взял себя в руки и сощурился, придвинувшись чуть ближе к боку Гермионы.       — Нужно верить в лучшее, дядюшка. Возможно, еще лет через двадцать и тебе достанется поцелуй, — обернувшись в сторону Блэка и Грейнджер, с солнечной улыбкой заявила Тонкс. Гермиона почувствовала жар смущенного румянца, растекающегося по ее лицу. Она надеялась, что в относительной темноте коридора это не слишком заметно. Но не почувствовать ее эмоции Сириус, к сожалению, не мог.       — С каждым днем я все больше и больше жалею о том, что запер вас двоих в ванной, — покачав головой, буркнул Сириус и, повернув голову в сторону Гермионы, подмигнул. — Люди склонны преувеличивать значение физической близости, ведьмочка. Чувствовать счастье того, кого любишь, и быть причиной улыбки этого человека в десять раз приятнее каких-то там поцелуев, — с заговорщицкой улыбкой сообщил он. Как ни странно, но эти слова прозвучали настолько убедительно, что даже Гермиона не могла найти причины усомниться в том, что Сириус искренне этому верил. Поэтому она решила оставить без внимания его очередную противоречивость. Ведь не так давно Сириус говорил о том, что отношения сильно зависят от физической близости.       — Кажется, это похоже на оправдание того, кто плохо целуется, — выскользнув из объятий Люпина, весело указала Тонкс и послала Гермиона озорную улыбку. Гермиона посмотрела на девушку с подозрением, а затем перевела взгляд на Блэка, который сверлил племянницу хмурым взглядом.       — Кажется, — медленно и очень тщательно протянул Сириус, — ты как-то спрашивала меня, кто украл первый поцелуй Лунатика. Удивительно, но я только что вспомнил…       — Если вы хотите покинуть Шотландию до рассвета, то вам определенно следует поторопиться, — кашлянув, нарочито громко прервал друга Люпин.       Он мрачно смотрел на Блэка и подчеркнуто игнорировал вопросительный взгляд Тонкс. На лице Сириуса появилась самодовольная ухмылка, и встретив вопросительный взгляд Гермионы, он снова ей подмигнул. Гермиона переглянулась с озадачено хмурящейся Тонкс, вновь посмотрела на сердитого Люпина и предпочла не размышлять о том, чем должно было закончиться предложение Сириуса. Тем временем рука Блэка соскользнула с плеч Гермионы. Он полностью повернулся к ней, и самодовольство уступило место нежности.       — Мы все еще можем сбежать в Австралию, — мягко улыбнувшись, заметил он.       — Боюсь, профессор Люпин не справится с присмотром за Гарри и Роном в одиночку, — покачав головой, слабо улыбнулась в ответ Гермиона. Отказывать Сириусу с каждым разом становилось все труднее, и Грейнджер надеялась, что больше не услышит этого предложения. Потому что уже не была уверена в том, что сможет снова сказать «нет».       — За три года нам придется найти хорошую няню для этих мальчишек, — задумчиво прищурившись, весело заметил Сириус. Гермиона не могла не рассмеяться над этой идеей и согласно кивнула. Сириус сжал ее ладонь, оставил на пальцах теплый поцелуй и на мгновение прижал их руки к левой стороне своей груди. Теперь Гермиона понимала, что этот жест значил гораздо больше, чем ей казалось изначально. — До встречи в Саду Сновидений, моя поразительная ведьмочка! — произнес Сириус, понизив голос до тех самых сводящих с ума рокочущих ноток.       Гермиона гулко сглотнула и постаралась отмахнуться от дымки возбуждения, вызванной этим тоном. Сложно было понять, делал ли Сириус это намеренно, или все происходило само собой. Возможно, это был интуитивный переход на соблазнительный тон, вызванный нахождением вблизи объекта чувств. Попытки рассуждать об этом рационально почему-то лишь ухудшали эффект, который оказывал на нее этот тон.       — Удачи, мой герой! — не отводя взгляда от темно-серых глаз, на одном дыхании произнесла Гермиона. Затем отмахнулась от мысли о двух посторонних зрителях, приподнялась на носочках, вытягиваясь во весь свой рост, и прижалась к щеке Сириуса в прощальном поцелуе.       Сириус одарил ее еще одной неуловимой маленькой улыбкой, прежде чем повернуться к дверям. Проходя мимо Люпина, он похлопал его по плечу и, бросив на оставшуюся на месте Гермиону последний взгляд, выскользнул в ночь. Тонкс заключила Гермиону в быстрые объятия, шепотом пообещала присмотреть за Блэком и, обменявшись с Люпином еще одним поцелуем, с яркой улыбкой последовала за своим родственником, закинув на плечо лямку походного рюкзака. Гермиона и Люпин некоторое время продолжали стоять у приоткрытых дверей, погружаясь в осознание того, что их неугомонные соулмейты, у которых отсутствовали инстинкт самосохранения и здравомыслие, вдвоем отправлялись в Африку.       — К концу этих двух месяцев я полностью поседею, — с долей обреченности вздохнул Люпин.       — Вы будете в этом не одиноки, — невесело улыбнувшись, просто сказала Гермиона. Они понимающе переглянулись и, спустя еще пять минут безмолвного общения, синхронно направились к мраморной лестнице. Вероятно, им следовало посочувствовать жителям Африки.

***

      В женской спальне, которую делили между собой Гермиона, Лаванда и Парвати, у каждой девушки была своя прикроватная тумбочка, по одной целой полке в большом шкафу и даже по полке в ванной. Однако это не мешало девушкам так же использовать подоконник, который, как правило, был завален всякими бесполезными мелочами. В последнее время Гермиона держала на подоконнике банку со Скитер. Она сказала своим соседкам, что новоприобретенный ею жук ядовит, и потому Лаванда и Парвати не часто приближались к этой банке. Что, впрочем, не мешало девушкам заботливо оставлять возле стеклянной клетки травки, листочки и цветы. Гермиона считала это весьма забавным, потому что ее однокурсницы даже не догадывались, кому именно они оставляли все эти подношения. До того, как на подоконнике поселилась Скитер, Гермиона поставила там вазу с тем единственным букетом красных роз, которые ей подарил Виктор. С тех пор ваза вернулась изначальной владелице, и в спальне гриффиндорских четверокурсниц больше не появлялись цветы.       На утро после ночного прощания с Сириусом и Тонкс, Гермиона была слишком погружена в свои мысли. И привычно раздражена, поскольку в это утро ее волосы отказывались принимать хоть сколь-нибудь благопристойный вид. Как Сириусу удавалось справиться с ее кудрями так легко, было для Грейнджер той загадкой, ответ на которую она вряд ли смогла бы когда-нибудь найти. Поскольку разум Гермионы был занят размышлениями об уроках, утренней рутине и Сириусе, она не обратила никакого внимания на незначительное изменение в комнате. Возможно, она так и не заметила бы нового украшения на подоконнике, если бы уже ближе к вечеру Лаванда и Парвати не заговорили об этом.       — Так вы с Виктором Крамом все-таки помирились? — словно бы невзначай поинтересовалась Лаванда.       Этот вопрос оказался для Гермионы настолько неожиданным, что она на мгновение оторвала взгляд от учебника и, не успев как следует подумать, честно ответила, что они с Крамом не ссорились. В целом, это было правдой. Что не мешало Виктору предпринимать попытки заговорить с ней, начиная с извинений. Лаванда и Парвати понимающе улыбнулись Грейнджер. Из-за чего Гермиона лишь больше растерялась.       — Возможно, извинения Крама искренние, — со странной улыбкой заметила Парвати. — Или он хочет, чтобы ты в это поверила, и потому постарался, чтобы этот букет выглядел лучше, чем те розы, — хмыкнув, прибавила она.       — Какой букет? — сильно нахмурившись, непонимающе спросила Гермиона.       Лаванда и Парвати изумленно переглянулись, а затем указали в сторону окна. Там, в центре беспорядочно раскиданных никому ненужных вещей, возвышалась изящная серебристо-черная ваза, в которой стоял пышный букет розовых цветов. Букет был ярким и большим, а воздух в комнате успел наполниться сладким цветочным ароматом, который было очень сложно не заметить. И потому Гермиона так удивилась своей невнимательности.       — Но мне никто не дарил цветов, — нахмурившись, сообщила скорее себе, чем соседкам, Гермиона.       Лаванда и Парвати снова обменялись взглядами, а затем заметили, что из них троих именно Гермиона вчера вернулась в комнату во втором часу ночи. Вероятно, однокурсницы Грейнджер полагали, что она принесла букет этой ночью и оставила на подоконнике. Где Гермиона могла взять столь дорогую на вид вазу, девушек явно не волновало. Немного подумав, Гермиона предположила, что цветы все-таки предназначались ей, просто были подарены не тем человеком, о котором говорили ее соседки.       Поразмыслив еще немного, Гермиона отложила учебник в сторону и подошла к подоконнику. Она провела пальцами по мягким зеленым листьям, вдохнула приятный аромат полной грудью и заметила среди розовых лепестков белый уголок. Усмехнувшись, Гермиона аккуратно вытащила спрятанную в цветах бумажку, развернула ее и, не удержавшись, весело рассмеялась. На бумажке была нарисована собака, которая со всех лап бежала куда-то с букетом цветов в зубах.       — Ой, как мило и забавно, — заглядывая Гермионе через плечо, проворковала Лаванда.       — И загадочно, — немного хмурясь, прибавила Парвати, встав с другой стороны от Грейнджер. — Почему здесь нарисована именно собака? Это какое-то зашифрованное послание? — посмотрев на однокурсницу с некоторым подозрением, неожиданно спросила Патил. Гермиона высоко подняла брови и озадаченно уставилась на соседку. — Ты же любишь всякие головоломки, — несколько защищаясь пояснила свою мысль Парвати. Гермиона еще несколько секунд удивленно смотрела на соседку. Возможно, Парвати и Лаванда были не так уж глупы и невнимательны, как ей казалось.       — Это от моего соулмейта, — в итоге заявила Гермиона и, как будто не сообщила ничего важного, направилась к своей кровати, собираясь добавить к запискам Сириуса еще одну. — Он имеет весьма занимательную связь с собаками, — ухмыльнувшись, добавила Гермиона и весело оглянулась на своих соседок.       — Ох, как романтично, — восхищенно выдохнула Лаванда, в то время как Парвати потрясенно пялилась на Грейнджер. Она не выглядела настолько шокированной даже во время Святочного бала.       — Ты никогда ничего не говоришь о своем соулмейте или снах, — осторожно заметила Патил, пока ее подруга пребывала в своих романтических грезах. — Значит, вы с ним виделись? — уже с гораздо большим интересом спросила она. Гермиона нахмурилась, обдумывая, стоит ли ей что-либо говорить о своей связи.       — Ну же, Гермиона, поделись своим опытом о совместных снах с соулмейтом, — уловив колебания Грейнджер, подключилась к разговору Лаванда. — Может, это поможет нам добиться каких-то успехов, — глядя на девушку большими печальными глазами, подтолкнула Браун.       В сравнении с Сириусом или даже Гарри, Лаванда выглядела не так уж печально, невинно и умилительно. Но Гермиона обдумала все варианты, и решила говорить исключительно о самих снах, их развитии и о тех возможностях или проблемах, которые могли возникнуть в Саду Соулмейтов. Она упоминала своего соулмейта лишь вскользь и всегда ловко переводила тему, если речь заходила о чем-то более личном. В результате она проболтала с Лавандой и Парвати несколько часов, что было для Гермионы чем-то удивительным. И казалось, немного укрепило ее отношения с однокурсницами. Гермиона не знала, можно ли было считать это чем-то хорошим, поскольку ее отношения с соседками всегда были относительно приятельскими, но прохладными.       В ту ночь они открыто улыбались ей, смеялись над заумными шутками и с интересом слушали ее объяснения и некоторые теории, которые она узнала от Сириуса. Гермиона засыпала до странности довольная собой. А ее сердце утопало в нежности к человеку, который все равно оставил ей еще один подарок и записку в своем уникальном стиле.

***

      Новые букеты появлялись все в той же изящной вазе каждые три дня. Вскоре цветы стали привычным явлением, к которому Парвати и Лаванда стали относиться примерно так же, как к жуку в банке. Цветы всегда были разными, но больше всего Гермионе понравились нежно-голубые незабудки, которых оказалось настолько много, что они заполнили не только вазу, но и почти весь подоконник. Лаванда сплела из незабудок венок, который, казалось, совершенно не собирался увядать, как это происходило с любыми сорванными цветами. Гермиона мысленно отметила необходимость поискать информацию о заклинании, которое могло бы сохранить растения свежими.       Иногда в букетах находились бумажки с нарисованными забавными сценками с собакой, на которых она гонялась за собственным хвостом, пыталась поймать бабочек, прыгала среди высокой травы, почти полностью скрывающих собачью фигуру. Все эти рисунки Гермиона бережно распрямляла и складывала к остальным запискам. У нее уже собралась целая коллекция.       Жизнь в Хогвартсе проходила в привычном темпе. Студенты продолжали болтать об исчезновении Сириуса Блэка, обсуждали другие актуальные сплетни, а так же старшекурсников, которые признавали своих соулмейтов достаточно громко. Некоторые заходили достаточно далеко, чтобы начать обмен Дарами хотя бы с одной стороны. В газетах больше не появлялось никакой интересующей Гарри, Рона и Гермиону информации. Сириус, как и во время путешествия в Албанию, затаился. Гермиона иногда ловила на себе тяжелые взгляды профессора зельеварения. Но с тех пор, как Сириус пришел в себя, Грейнджер и Снейп ни разу не взаимодействовали больше, чем это требовало общение на занятиях.       Помимо Снейпа на Гермиону слишком часто стал обращать внимание Малфой. Сложно было сказать, что происходило в голове слизеринца. Или даже в его жизни. Но Гарри и Рон были теми, кто заметил любопытный факт: Малфоя все реже видели в компании Крэбба, Гойла и Паркинсон. Он общался с ними вполне нормально, с привычной высокомерной дружелюбностью, но что-то в этой компании явно изменилось. Гермиона так же заметила, что Малфой стал чаще бывать в библиотеке. И иногда его сопровождала незнакомая блондинка с младшего курса Слизерина. Гермиона полагала, что дракончик и Сириус в целом как-то повлияли на Малфоя, и старалась не слишком сильно задумываться об этом. Какие бы изменения ни произошли с Малфоем, они вряд ли имели к Грейнджер какое-либо отношение.       Гарри и Рон привычно дурачились и отлынивали от уроков при каждом удобном случае. Впрочем, они продолжали получать стабильные оценки и выполнять домашние задания. Иногда Гермиона искренне задумывалась о том, учились ли ее мальчишки именно потому, что все-таки имели достаточно здравого смысла, чтобы не бросить учебу. Или же им просто не хотелось выслушивать ее нотации. Хотя даже если бы Гермиона не пыталась повлиять на их успеваемость, у Рона все еще были старшие братья, которых он хотел превзойти, а у Гарри — гениальный крестный, одно общение с которым могло быть в два раза познавательнее некоторых уроков. Во всяком случае, именно так это выглядело для Гермионы.       Сириус выполнил свое обещание и начал спать достаточно часто, чтобы они с Гермионой могли видеться минимум раз в неделю. Как и в далекие дни до знакомства с миром магии, Гермиона не могла просчитать точные дни и быть хотя бы морально готовой к встрече с Блэком. Это мог оказаться любой день недели. К тому же, если у Сириуса находился свободный час или ему просто очень сильно хотелось чем-то поделиться, то встречи в Саду Сновидений могли произойти чаще, чем раз в неделю.       Не то чтобы Гермиона была против. Она ждала этих встреч с нетерпением, каждую ночь предвкушая возможность увидеть что-то прекрасное и необычное, услышать нечто новое и удивительное. Сириус показывал ей все, что видел, рассказывал обо всем, что ему удалось узнать. Это с равным успехом могли быть оазисы посреди пустыни, джунгли или современный город, в который их с Тонкс привела очередная улика по делу египетского работорговца.       Конечно, Гермиона прекрасно знала, что Сириус многого не договаривал. В его чувствах редко мелькало хоть что-то похожее на страх, панику или отчаяние. Но охотничий азарт, который время от времени был настолько ярким, что невзначай влиял даже на Гермиону, говорил намного больше. Сириус, разумеется, старался быть осторожным. Гермиона не знала точно, как именно он находил какие-либо улики и чуял следы на голых камнях. Но если Сириус и попадал в какие-то неприятности, то всегда находил способ выбраться из них. Так же существовала вероятность того, что Гермиона сильно преувеличивала способность Блэка попадать во всевозможные приключения. Сириус вполне мог просто путешествовать из страны в страну, слушать сплетни, болтать с людьми, делая вид, что ему всего лишь хочется немного поговорить. Метаморфические способности Тонкс при такой работе были весьма полезны.       И все же Гермиона не могла не заметить того, что деятельность в Африке увлекала Сириуса намного больше, чем путешествие по Албании. Ей хотелось надеяться, что увлекательными были секреты древности, а не терроризм в Алжире или нестабильность политической ситуации в Анголе. Сириус редко комментировал то, что происходило в стране, в которой он находился. В основном потому, что он не знал ни арабского, ни какого-либо другого языка или диалекта, на котором разговаривали местные жители. Это откровение напомнило Гермионе о дневнике португальца, написавшего что-то про домовых эльфов, и вернуло к поискам заклинания для перевода текста.       Однако была еще одна тема, о которой Гермиона опасалась начинать разговор до последней недели мая. В ту встречу в Саду они с Сириусом не оказались в каком-то новом интересном месте. Это была библиотека Хайдинг-Хауза, большая часть которой была скрыта темнотой. Гермиона сама так до конца и не поняла, как оказалась сидящей на коленях Сириуса, который привычно расположился в огромном кресле. Но она была прижата к широкой мужской груди, пальцы Сириуса рассеянно перебирали ее кудри, и в целом атмосфера ощущалась вполне умиротворенной. Если не считать странной задумчивости, в которую погрузился Блэк.       Гермиона не знала, с чем были связаны его размышления и что их вызвало. Хотя весь тот день она чувствовала его увлеченность, смешанную с едва заметными нотками тревоги и почему-то неуверенности. Казалось, что Сириус просто не понимал, как ему использовать новые знания. Или не до конца верил в сделанные выводы, отчего-то отчаянно сопротивляясь твердости полученных ответов.       Гермиона не пыталась его разговорить и сама не стремилась заполнить густую тишину библиотеки. Она уже научилась понимать, когда стоило вытаскивать из Сириуса ответы, а когда просто ждать разговор, в котором Блэк сам расскажет все, что посчитает необходимым. Сегодня был второй вариант. И рано или поздно, в эту встречу или в следующую Сириус обсудил бы с ней то, что его беспокоило. Гермиону радовало то, что он постепенно открывался ей, доверял с каждым разом больше. И она не собиралась мешать еще одному прогрессу в их сложных отношениях. Наконец, когда Гермиона уже решила, что разговор состоится в другой раз, Сириус внезапно произнес:       — Если не считать ангольской сказки о Калунге и мифы некоторых других племен, то можно заметить, что большая часть населения Африки — включая магов, — склонны верить в возможность перерождения души.       Гермиона невольно напряглась, когда до нее полностью дошел смысл сказанного. Каждый раз, когда речь заходила о соулмейтах и душах, все становилось несколько напряженным и непростым. Возможно, причина этого была в том, что Гермиона все еще ощущала иррациональное чувство вины перед Сириусом. Но и последние события, которые едва не привели к разрыву их связи, тоже ничего не упрощали. Не говоря уже о теориях Сириуса о возможности разорвать душу. Все это казалось Гермионе пугающим, несколько отвратительным и противоестественным. И в то же время она хотела узнать как можно больше о связи между душами и любых способах разорвать их, чтобы суметь защитить свою связь с Сириусом, если это снова когда-нибудь потребуется.       — Нас с Тонкс сегодня приютили жители одной руандской деревни, — решительно не глядя в сторону насторожившейся девушки, тем временем продолжал говорить Сириус. — У жителей этой деревни весьма любопытные поверья, связанные именно с реинкарнацией. Насколько мне удалось понять объяснения их… старейшины — он, кстати, один из магов, — люди его деревни весьма щепетильно относятся к сохранению своей души. Они верят, что душу можно запятнать, повредить, а некоторые поступки, противоречащие природе и причине создания человека, даже могут расколоть душу на части. Если человек, душа которого окажется расколота, не успеет вовремя привязать осколок к миру живых, чтобы позже раскаяться в своих действиях и тем самым вновь собрать свою душу, то он утратит свой человеческий облик и будет обречен вечно скитаться по миру бесплотным духом. — Пальцы Сириуса, нервно накручивающие пряди волос Гермионы, резко остановились, и он все-таки посмотрел на свою слушательницу. — Для людей, которые так стараются сохранить свою душу, руандцы не отличаются особым милосердием, — дернув уголком губ в нервной усмешке, как бы невзначай отметил Сириус. Гермиона не поддалась этой уловке, незаметному предложению поговорить о чем-то более безопасном, пусть и весьма кровавом и неприятном.       — Ты отправился в Африку не ради дела о работорговле, верно? Тебя занимало совсем другое расследование, — с некоторым подозрением поинтересовалась Гермиона и немного отклонилась назад, пытаясь создать между ними хотя бы видимость расстояния.       — На самом деле я не думал о том, что магия Африки более глубокая, древняя, почти средневековая, если не старше, — поведя плечом, отозвался Сириус. — В Африке даже те маглы, которые живут в более-менее цивилизованных городах, продолжают верить в потусторонние силы. Здесь волшебники не обязаны тщательно скрывать себя. Некоторые ведут вполне открытую деятельность, становятся шаманами или знахарями деревни. Все это и особое мнение африканцев о душах и соулмейтах я вспомнил уже после разговора с Дамблдором. А после разговора с тобой я решил на время отложить расследование работорговли. Хотя у меня неплохо получается вести параллельные расследования…       — Ты считаешь, что Волан-де-Морт расколол свою душу? — оборвала лишние рассуждения Блэка Гермиона. Сириус тут же притих и вновь погрузился в свои тяжелые мысли.       — Я понимаю, как нелепо и жутко это звучит, Гермиона, — сглотнув, осторожно произнес Сириус и очень серьезно посмотрел ей в глаза. — Но это единственная версия, которая включает в себя все собранные мною факты, — словно оправдываясь, заявил он. Гермиона на мгновение нахмурилась, растерянно глядя на своего собеседника.       — Разве я говорила о том, что это нелепо? — высоко подняв брови, изумленно спросила она.       — У тебя есть склонность отрицать возможность неестественных вещей, таких как воскрешение мертвых или…       — Если можно разорвать связь соулмейтов, то почему нельзя расколоть на части душу? — торопливо возразила Гермиона, начиная понимать, почему Сириус не особо стремился делиться своими мыслями не только с ней, но и с кем-либо еще.       — Разрыв связи и раскол души разные вещи, ведьмочка, — неприязненно морщась, возразил Сириус. — Эти темы, безусловно, взаимосвязаны друг с другом. Но соулмейты, не смотря на название, вполне могут быть связаны непосредственно с магией. В конце концов, это странное явление имеет отношение только к волшебникам и маглам, в которых заложен нераскрывшийся магический потенциал, в большинстве случаев проявляющийся в детях таких маглов. А душа… Эта тема настолько сложна и непостижима, что даже в мире волшебников нет никакой точности, а лишь бесконечное количество теорий и всевозможных гипотез. Маги до сих пор не понимают, как именно дементорам удается высосать душу или причину существования привидений. При таком, откровенно говоря, ничтожном количестве знаний предполагать возможность расколоть нечто нематериальное, сокрытое от нас самих и неощутимое… Это похоже на безумный бред больше, чем все, что я когда-либо говорил.       Сириус громко вздохнул и провел ладонью по лицу, нервно запуская пальцы в густые черные локоны. Гермиона несколько долгих секунд ошеломленно наблюдала за ним, пытаясь понять причину этих внезапных объяснений-оправданий. До этого момента Сириус ни разу не показывал сомнений в своих гипотезах и идеях. Он каким-то образом добывал самую необычную информацию, делал на ее основе совершенно нелогичные выводы и принимал их как данность, ни на секунду не допустив мысль о том, что он мог в чем-то ошибиться. Сириус не сомневался в полученных ответах и как будто всегда был прав, даже если это казалось невозможным. Гермионе потребовалась примерно минута на то, чтобы понять: Сириус хотел, чтобы она ему возразила, сказала, что душу нельзя порвать, что все это глупо и нереально. Он хотел услышать это потому, что отказывался считать свои выводы истиной. Потому что эта истина вызывала у него отторжение и страх.       — А если я скажу, будто знаю что-то, что может доказать твою безумную теорию? — как следует все обдумав, осторожно предложила Гермиона. Взгляд Сириус вновь вернулся на ее лицо. В серых глазах плескалась смесь надежды и неподдельного ужаса. Казалось, Сириус не мог решить, что будет хуже: если он будет прав, или если его теория окажется безумием.       — Ум это проклятие, Гермиона, — наклонившись чуть вперед, очень тихо прошептал Сириус. Он мягко обхватил ее лицо ладонями и пристально посмотрел в глаза. — Подтверждение моей теории будет иметь свои последствия. Ты знаешь достаточно, чтобы сделать собственные выводы. Так скажи, моя разумная ведьмочка: стоит ли нам раз и навсегда отсечь возможность усомниться в своих предположениях и отступить на безопасную территорию? — оставляя решение полностью за ней, без какого-либо давления спросил Сириус.       Гермиона честно подумала над его словами. Он был абсолютно прав, говоря о том, что у Грейнджер тоже была своя теория. Она полагала, что ее предположение вполне созвучно с мыслями Сириуса. И ей, как и ему, совершенно не нравился результат, к которым подводили их общие предположения.       — Знания это оружие, — сглотнув всю свою неуверенность, твердо объявила Гермиона. — Чем больше мы будем знать, тем больше у нас шансов победить врага, — заметила она, с пламенной решимостью глядя в яркие серые глаза.       — Ах, это моя храбрая ведьмочка, — хохотнув, с нежностью сказал Сириус и наклонился еще немного вперед, едва заметно касаясь своим носом ее. Гермиона медленно выдохнула, невольно сжимая его ноги между своими коленями. — Боюсь, эта ночь уже подходит к концу. Но мы можем обсудить все, что тебе известно, завтра, — на мгновение запнувшись о слова, своим лучшим легкомысленным тоном предложил Блэк.       — И ты расскажешь все, что знаешь или предполагаешь сам, — не терпящим возражений тоном прибавила Гермиона. Ее непреклонность развеяла некоторую напряженность Сириуса, вплетая в его эмоции знакомые нотки веселого озорства.       — У меня определенно есть ужасная склонность влюбляться во властных женщин, — покачав головой, широко улыбнулся Сириус. Гермиона недовольно насупилась и заметила, что она вовсе не властная. Во всяком случае, не настолько, насколько та же миссис Уизли, к примеру. — Как скажешь, милая, — покорно согласился Сириус и громко рассмеялся, когда Грейнджер с притворным раздражением несильно пихнула его в плечо. — Только знай, любовь моя: я не во всем так покладист, — резко подавшись вперед, хрипло прошептал ей на ухо Сириус. Отклонившись чуть назад, он растянул губы в многообещающей улыбке и подмигнул ей, закрепляя эффект. Гермиона с шумом втянула носом воздух, нервно закусив нижнюю губу. — Это будут долгие три года, — опустив взгляд на ее губы, сипло выдохнул Сириус и вдруг подался вперед. Гермиона почувствовала некоторое разочарование, когда губы Сириуса прижались к ее щеке, едва касаясь уголка ее губ. — До завтра, ведьмочка! — прошептал на прощание Сириус. И его теплый поцелуй еще долго ощущался на коже после того, как Гермиона открыла глаза в своей кровати.       Как и было условлено, Сириус и Гермиона встретились на следующую ночь. Встречи с Сириусом в Саду Соулмейтов чаще, чем раз в неделю, уже были чем-то необычным, несколько странным. Две встречи подряд и вовсе казались чем-то уникальным и мистическим. Или могли бы казаться, если бы Гермиону меньше беспокоила причина этой новой встречи.       Теперь они оказались в гараже-мастерской Блэка. Взгляд Гермионы сам собой устремился в сторону полок, заполненных книгами. Среди смеси знакомых и незнакомых корешков, она сразу заметила более старый, потертый кожаный корешок той книги, которую собиралась показать. Гермиона решительно двинулась к стеллажу, протягивая руку к книге. Сириус, занявший один из стульев, нетерпеливо постукивал по полу носком ботинка, но не произнес ни слова, не попытался поторопить четверокурсницу.       Гермиона вытащила нужную книгу, которая почему-то показалась ей еще тяжелее, чем должна была быть. Возможно, это было результатом легкого отвращения и опасений, которые вызывал в ней этот талмуд. С трудом удерживая книгу на вытянутых руках подальше от себя, Гермиона медленно повернулась в сторону Блэка. Не дожидаясь объяснений, Сириус вскочил на ноги и, подойдя к девушке, с легкостью выхватил из ее рук толстый фолиант. Пока Блэк с интересом рассматривал книгу, вертя ее в руках, Гермиона глубоко вдохнула и рассказала о том, как именно она попыталась отвлечься от всех переживаний того дня, когда был разоблачен Питер Петтигрю. Ее слова почему-то вызвали у Сириуса легкую улыбку.       — Есть во всем этом что-то ироничное, не правда ли, — взглянув на Грейнджер, криво ухмыльнулся он.       Гермиона лишь растерянно нахмурилась, чувствуя неприятное веселье Блэка. Она совершенно не понимала, о чем именно говорил Сириус, и что ему казалось ироничным. Но его злое веселье определенно ей не нравилось. Сириус медленно выдохнул, успокаивая свои эмоции. Затем виновато улыбнулся ей и снова занял свой стул, заявив, что собирается немного почитать. Гермиона понимающе кивнула, схватила первую попавшуюся книгу и заняла второй стул.       К сожалению, она была слишком взволнована всем происходящим и с нетерпением ожидала истории Сириуса. Из-за этого ее внимание то и дело возвращалось к Блэку, и сосредоточиться на тексте получалось слишком плохо. В какой-то момент Гермиона и вовсе перестала пытаться читать, позволив себе погрузиться в наблюдение за своим соулмейтом.       Сириуса переполняла нервная энергия, и потому он был не способен спокойно сидеть на месте. Он постоянно ерзал, менял положение, насколько ему позволял стул, время от времени постукивал ногой или барабанил пальцами по обложке книги. Впрочем, нельзя было не заметить того, как быстро Сириус продвигался в изучении содержимого книги. Его глаза быстро бегали из стороны в сторону, пальцы ловко цеплялись за новую страницу, готовые перелистнуть ее в любую секунду. Чем больше Сириус читал, чем глубже погружался в получаемую информацию, тем меньше времени ему требовалось на то, чтобы прочитать новую страницу. В какой-то момент Сириус разогнался настолько, что его чтение выглядело так, будто он просто лениво листает книгу, не замечая ни единого написанного слова. Гермиону изумляла еще одна странная способность ее соулмейта. И она самую малость завидовала такой скорости чтения.       — Значит, крестраж, — внезапно произнес Сириус и захлопнул книгу, не дочитав до конца. Гермиона попыталась вспомнить это слово, но, вероятно, она просто не добралась до нужного момента. — Нужно больше информации. Здесь, — Сириус кивнул на книгу в своих руках, а затем пренебрежительно кинул ее на пол, — в основном содержится информация о последствиях разрыва связи соулмейтов. Когда у мага нет соулмейта, это лишает душу определенной защиты, делает ее уничтожение проще, чем если соулмейт есть. И если волшебник совершает некоторые определенные действия, преступления против… природы, то отсутствие соулмейта увеличивает негативное влияние таких поступков на душу. Это так же позволяет провести ритуал для создания крестража… Впрочем, ничего такого, о чем мы с тобой не догадались сами. — Сириус немного помолчал, глядя прямо перед собой и хмурясь из-за собственных мыслей. — Крестраж, — медленно протянул он, с особой тщательностью проговаривая каждый звук. — Крестраж… Мне не нравится, как это звучит. Неприятное слово, — в итоге заявил Сириус. — И не совсем ясно, что оно в себе скрывает. Хотя у меня такое ощущение, что у нас есть все детали этой головоломки. Осталось только их правильно сложить.       — Тогда почему бы тебе не поделиться со мной всеми этими деталями, — предложила Гермиона, осторожно влезая в рассуждения Блэка. Сириус моргнул и с большей осознанностью посмотрел в ее сторону.       — Помнишь ту теорию о происхождении родственных душ, которую я рассказывал, — немного помолчав, напомнил Сириус. Гермиона кивнула, указав на то, что Сириус тогда сказал, будто эта теория ему нравится больше всего. — Если бы ты знала все остальные версии, то тоже решила бы, что теория о расколе и реинкарнации наиболее логична. — Он насмешливо фыркнул на ее замечание и еще немного помолчал, обдумывая свои дальнейшие слова. — Это была моя последняя идея. Последняя попытка найти соулмейта перед тем, как я сдался и смирился с мыслью, что у меня никого нет, — откинувшись на спинку стула, негромко проговорил Сириус. Гермиона сглотнула и наклонилась вперед, желая быть ближе к мужчине, но сохраняя расстояние, чтобы не дать ему повода отвлечься. — Когда я создал Компас Душ, то воспользовался известным фактом о некоторой схожести магического следа между соулмейтами. Та часть компаса, которая всегда работала исправно, но только не в моих руках. Это приводило меня в отчаяние, сводило с ума. Проклятая стрелка все крутилась и крутилась, не в состоянии найти человека, чей магический след хоть немного совпадал бы с моим. И тогда я вспомнил эту теорию о расколотых душах. Это было глупо, я знаю. Душа и магический след неразрывно связаны, иначе мой компас не смог бы найти соулмейта волшебника, связанного с маглом. Но в тот момент я уже давно перестал мыслить здраво, особенно, когда дело касалось соулмейтов. И в порыве отчаяния или безумия я создал вторую часть Компаса Душ. По идее эта часть должна была указывать на осколок души человека, в руках которого оказался компас. Тогда я использовал все свои знания о душе, и этих знаний было намного меньше, чем сейчас. Честно говоря, я даже не до конца уверен в том, что сделал. — Сириус невесело усмехнулся, покачав головой. Гермиона наклонилась еще немного вперед, завороженная новой информацией. — Как бы то ни было, лишь одна часть моего компаса всегда работала исправно. Стрелка на той второй части непрерывно крутилась, и это ни разу не менялось. До тех пор, пока компас не взял Гарри.       Сириус опустил голову и пристально посмотрел на Гермиону, убеждаясь в том, что она полностью осознает смысл прозвучавшего признания. Грейнджер шумно выдохнула и резко выпрямилась, пораженная тем, что предполагал Сириус. Она нервно прикусила губу, крепче сжала пальцы на книге, которую продолжала держать в руках, и обвела гараж невидящим взглядом. Мысли в ее голове лихорадочно метались между паническими попытками найти возражения и бесстрастной логикой.       Гермионе хотелось заметить, что сказал сам Сириус: он мало что знал о душах, а потому, нельзя было с уверенностью утверждать, что вторая часть компаса указывала именно на то, на что должна была указывать. Однако Грейнджер слишком хорошо помнила, как Сириус заявился к ней домой и потребовал, чтобы она открыла компас. Помнила его неверие, последовавшие за этим улучшения компаса и проверку того, к чему именно вела стрелка. Два проклятых предмета и еще три разных направления, на которые указывала стрелка в руках Гарри. И все-таки Сириус продолжал сомневаться в том, что компас работает правильно до тех пор, пока не встретился с Волан-де-Мортом. Вероятно, он узнал или увидел что-то, что заставляло его больше доверять своей изначальной теории.       — Знаешь, когда я уничтожил кольцо Марволо Мракса, стрелка перестала на него указывать, — отметил Сириус, дождавшись того момента, когда Гермиона справится со своими эмоциями и вновь будет готова его слушать. — Мысли о расколе души не дают мне покоя с тех пор, как я познакомился с Миной. Она сказала, что Волан-де-Морт убил своего соулмейта. И его очень интересовали способности Мины, ее знания о душах. Так же есть следующий набор фактов: волшебники недолго живут без соулмейта; Волан-де-Морт убил своего соулмейта, но у него слишком большие амбиции, поэтому он не готов умирать; Волан-де-Морт знал о способе продлить свою жизнь, возможно, добиться бессмертия, и соулмейт, видимо, был помехой на пути к достижению этого долголетия. Из всего этого вывод очевиден: Волан-де-Морт что-то сделал со своей душой. Если допустить, что Компас Душ работает исправно, то это значит, что Волан-де-Морт расколол свою душу и заключил осколки в определенные предметы. Стоит заметить, что эти предметы так или иначе имеют связь с Волан-де-Мортом, а потому мое предположение не лишено смысла. Но во всем этом как-то замешан Гарри. Связь соулмейтов здесь не при чем, поскольку часть компаса, указывающая на соулмейта, ведет совершенно в другом направлении. И из всего, что я сказал, меня пугает лишь предположение того, как именно в эту теорию вписывается Гарри. Это та причина, по которой я пытаюсь найти ответы, Гермиона. И если у тебя есть доказательство, способное опровергнуть озвученную теорию, то я с радостью приму это.       Взгляд внимательных серых глаз вновь сосредоточился на Гермионе. В воздухе витали неуловимые нотки надежды и ожидания. Казалось, что Сириус был бы искренне счастлив назвать свою теорию бредом сумасшедшего, ведь это означало безопасность его крестника. Но глядя в глаза этого гениального человека, Гермиона с грустью понимала, что у нее есть доказательства лишь одной вещи: Сириус не ошибался в своих выводах, даже если они были основаны на пустых рассуждениях. Конечно, Гермиона могла бы найти много пробелов в его размышлениях. Между фактами, известными Сириусу, и выводами, сделанными из этих фактов, явно не хватало некоторых подробностей, больше деталей, которые действительно должны были направить к сделанным выводам. Но у Гермионы так же не было никаких опровержений. А для Сириуса это значило, что его теория имеет право на существование до тех пор, пока не будет точного указания на то, что это ошибка. Им нужно было получить больше информации, прежде чем окончательно утверждаться в какой-либо версии.       — И с чего ты предлагаешь начать поиски ответов? — медленно выдохнув, решительно спросила Гермиона. Сириус еще несколько секунд молча смотрел на нее, размышляя о чем-то. Затем качнул головой в сторону брошенной на пол книги и сказал:       — Первым делом стоит выяснить, что такое крестраж, и почему о нем упоминается в книге с описанием последствий от повреждения души.       Гермиона посмотрела на неприятную книгу и вновь на Блэка, весь вид которого заявлял о том, что он не собирается отступать от своей затеи. Грейнджер глубоко вдохнула и согласно кивнула. По крайней мере она могла попытаться помочь и поискать информацию в библиотеке. Хотелось верить, что книги в этом случае окажутся достаточно полезными.

***

      С тех пор, как Сириус и Тонкс отправились в Африку, Гермиона завела привычку проводить вечер каждой пятницы в кабинете профессора Люпина. Он не возражал и, казалось, был только рад такой компании. Люпин всегда угощал ее чаем со сладостями. Они болтали на какие-нибудь скучные темы, связанные со школой, или обсуждали истории своих соулмейтов, делились своими мыслями по поводу их приключений, опасениями и поддерживали друг друга слишком правдивыми шутками. Иногда они ни о чем не говорили, а просто погружались каждый в свое занятие, вполне удовлетворенные шорохом книжных страниц или скрипом пера по пергаменту.       В следующую пятницу после последней встречи с Сириусом, Гермиона некоторое время собиралась с духом, чтобы озвучить перед Люпином одну просьбу. Профессор, вероятно, прекрасно видел ее нерешительность, и потому весь вечер болтал о лучшем способе провести экзамен у первокурсников. В конце концов Гермиона почувствовала себя достаточно комфортно и расслабленно, чтобы попросить профессора выдать ей разрешение на посещение Запретной секции хогвартской библиотеки. Люпин некоторое время молчал и задумчиво рассматривал ее, не торопясь с ответом. Гермиона нервно сжимала в руках пустую кружку из-под чая. Не выдержав затянувшейся тишины, Грейнджер слишком торопливо и несколько взволнованно пояснила, что это связано с одной идеей Сириуса, и она хочет провести собственное исследование. После этого заявления Люпин медленно выдохнул и понимающе улыбнулся.       — Он снова задумал что-то опасное? — казалось бы легким тоном поинтересовался Люпин. Но его взгляд был слишком пристальным, изучающим.       — Ему вовсе не обязательно думать, чтобы совершить что-то опасное, — закатив глаза, с нежным раздражением отозвалась Гермиона. Люпин невольно улыбнулся ее словам и согласно кивнул, сдерживая желание рассмеяться. — У Сириуса есть одна теория, — немного подумав, осторожно произнесла Гермиона. Люпин наклонился чуть вперед, вопросительно подняв брови. — Предположение о том, что именно сделал с собой Волан-де-Морт, и почему он не погиб окончательно в Годриковой Впадине.       — И что же это за теория? — напряженно замерев, поинтересовался Люпин. Гермиона немного помолчала, затем плотно сжала губы и упрямо посмотрела на профессора, отказываясь обсуждать это. Во всяком случае сейчас. Губы Люпина вновь дрогнули в понимающей улыбке. — Что ж, меня радует то, что ты пытаешься действовать согласно школьным правилам, а не просто попросила у Гарри мантию-невидимку, — с искоркой веселья заявил Люпин и, взяв чистый пергамент, потянулся за пером. — И все же будь осторожна, Гермиона. У книг в Запретной секции довольно скверный характер и еще менее приятное содержимое, — обмакнув перо в чернильницу, предупредил профессор и, на мгновение замерев, очень серьезно посмотрел ей в глаза. Гермиона понимающе кивнула.       Грейнджер вернулась в гостиную с разрешением на посещение Запретной секции библиотеки и несколькими историями о том, как Сириус и Джеймс пробирались в библиотеку по ночам. Они считали, что все остальные студенты должны продолжать верить, будто все знания в головах Блэка и Поттера берутся из воздуха. Поэтому они бездельничали днем и учились поздним вечером, ранним утром или даже по ночам, когда никто, кроме Римуса и Питера, не мог узнать о том, что Сириус и Джеймс не только умеют читать, но и во всю пользуются этим талантом. Это объясняло не только быстроту чтения Сириуса, но и его высокую скорость обучаемости.       Когда Гермиона вошла в гостиную, она сразу отыскала взглядом своих друзей. Гарри и Рон заняли один из столов, привычно придержав для нее свободный стул, и о чем-то оживленно разговаривали. Гермиона услышала возмущения Рона тем, что кто-то что-то сделал с полем для квиддича, и, заняв свое место, поинтересовалась, что случилось. Гарри тут же посмотрел в сторону подруги и поспешил поделиться последними новостями. Сегодня вечером рассказали о последнем испытании Турнира Трех Волшебников. Поле для квиддича было переделано в лабиринт, который вырастет как раз к тому дню, когда состоится финальный тур. Гермиона на мгновение почувствовала облегчение, пока не поняла, что при правильном использовании лабиринт может оказаться в десять раз хуже дракона. Например, похитить человека в лабиринте будет намного легче. Возможно, именно поэтому Грозный Глаз вернулся в Хогвартс.       — А еще Крам спросил меня, что между тобой и Бродягой, — прерывая мрачные мысли девушки, неожиданно прибавил Поттер. Гермиона моргнула и посмотрела на друга с некоторой растерянностью. Рон высоко поднял брови и тоже уставился на друга, явно впервые услышав эту информацию.       — И что ты ему сказал? — подозрительно сощурившись, спросила Гермиона.       — Сначала я собирался сказать правду, — нарочито беспечно отозвался Гарри. — Ну, что вы двое помолвлены и вообще жить друг без друга не можете, — самым серьезным тоном заявил он. Но Гермиона слишком хорошо видела огоньки веселья в зеленых глазах друга. Рон издал какой-то задушенный писк, пытаясь удержаться от смеха. Гермиона сердито поджала губы. — Но потом я предположил, что нас может кто-нибудь подслушать и просто посоветовал ему поговорить с тобой, — заключил Гарри прежде, чем Грейнджер успела возмутиться. Услышав это, девушка выдохнула с некоторым облегчением.       — А ты так и не сказала Сириусу, что согласилась на его предложение? — весело фыркнув, вдруг поинтересовался Рон. Гермиона бросила на Уизли раздраженный взгляд.       — Я, кажется, уже объясняла, что Сириус в тот момент был не в себе. Более того, он сделал мне предложение не имея этого в виду. Для него это было шуткой, — в очередной раз напомнила Грейнджер, старательно отгоняя воспоминание о той серьезной сосредоточенности, которая не сочеталась с веселым блеском серых глаз и хитрой ухмылкой в тот момент, когда Блэк предложил ей выйти за него.       — Ваша свадьба будет настоящим кошмаром. Или катастрофой. Или всем вместе, — взлохматив свои волосы, протянул Гарри, как будто не услышал ни слова из того, что сказала Грейнджер.       — В таком случае, мы с Сириусом обвенчаемся тайно и никому об этом не расскажем, — удержавшись от желания закатить глаза, фыркнула Гермиона. Рон на это насмешливо хмыкнул.       — Сириус и тайно просто несовместимы, — поддержал друга Поттер. — Он устроит из вашей свадьбы грандиозное шоу просто потому что может, — твердо веря в свои слова, заявил он.       — И потому что Гермиона достойна только лучшего, — усмехнувшись, поддакнул Рон.       — Вы просто боитесь того, что он может сделать для ваших свадеб, — покачав головой, проницательно заметила Гермиона.       — Когда я решу жениться, я просто не расскажу ему об этом, — решительно объявил Поттер. Гермиона снисходительно ему улыбнулась, в то время как Рон указал на то, что Сириус просто узнает о свадьбе раньше, чем Гарри вообще сделает предложение будущей миссис Поттер. Гарри обдумал это и обреченно застонал. — Я хочу подать жалобу. Мне срочно нужен новый крестный, — возмущенно пробурчал он.       — Думаю, у Сириуса где-то хранится какой-нибудь контракт, в котором указано, что он не подлежит обмену или возврату, — улыбнувшись уголком губ, заявила Гермиона.       — Ты обречен, приятель, — похлопав друга по плечу, сочувственно заключил Рон.       Гарри бросил на Уизли мрачный взгляд, очень старательно подавляя улыбку, в которой так и стремились растянуться губы. Но вновь переглянувшись между собой, все трое не смогли удержаться и весело рассмеялись. И в тот вечер друзьям казалось, что в мире действительно нет ничего опаснее Сириуса Блэка, организовывающего чью-то свадьбу. Гермиона надеялась, что однажды это действительно станет самым пугающим явлением, и никто никогда больше не вспомнит о Волан-де-Морте и о том, что он сделал в своем стремлении к власти и долгой жизни. ******** Примечания: 1. Начнем, пожалуй, с языка цветов: Первый упомянутый букет — розовые цветы, без какого-либо более конкретного описания — Азалии — символ женственности, хрупкости, кротости, сдержанности, преданности; но в то же время — страсти и печали. Азалию принято дарить перед нежеланной разлукой. Преподнося азалию, вы как бы говорите: «Я надеюсь, ты дождешься меня», «Береги себя для меня», «Я верю тебе!». Когда мужчина дарит этот цветок, он признается, что вы для него — единственная и неповторимая Незабудки — воспоминания, искренняя, истинная любовь, постоянство, верность Теперь немного про Африку, кровавые истории ее стран и некоторые мифы: 2. Алжир — официальное название — Алжирская Народная Демократическая Республика, сокращённо — АНДР. Государство в Северной Африке в западной части Средиземноморского бассейна, крупнейшая по территории африканская страна История страны весьма сложная, особенно во второй половине 20го в. Если коротко и без подробностей: 1) в 80х гг в Алжире разразилась гражданская война между сторонниками фундаменталистов и исламистами; 2) в 1991г из-за того, что во время первого раунда первых многопартийных выборов в стране победу начал одерживать Исламский фронт спасения, алжирские военные отменили второй раунд, заставили президента страны Шадли Бенджедида уйти в отставку, установили военный режим и запретили Исламский фронт спасения; 3) исламисты отреагировали на это уходом в подполье и террором; 4) терроризм продолжался до 1999г (действие фф происходит в 1995) 3. Ангола — официальное название — Республика Ангола — государство в Южной Африке. Бывшая португальская колония, получившая независимость в 1975г. Член ООН с 1 декабря 1976г В этой стране так же происходят политические волнения. Две крупных партии борются за власть. Одна из этих партий прежде поддерживалась СССР, но к тому моменту лишилась этой поддержки. В 1994г две борющиеся партии подписали мирный договор, но затем обе стороны проигнорировали договоренности и тем самым сорвали соглашение. На момент действия фф ситуация в Анголе весьма обостренная 4. Ангольская сказка о Калунге (мире мертвых): убитый горем после смерти своей любимой жены Мухунгу, главный Китамба приказал своим людям не разговаривать и не принимать пищу, пока она не вернётся к жизни. Старейшины племени попросили знахаря привести королеву из Калунги (мира мёртвых). Знахарь приказал всем жителям деревни умыться настоянными травами и вскоре после этого спустился в мир мёртвых со своим сыном Следуя по дороге, ведущей в мир мёртвых, он вскоре встретился с Мухунгу. Она показала ему Калунга-нгомбе — правителя мира мёртвых, — и объяснила, что в конечном итоге он пожирает всех. Она также указала на тёмную фигуру в цепях — духа главного Китамбы, которому суждено было умереть в ближайшее время. Дав ему погребальный браслет в качестве доказательства их встречи, Мухунгу отправила знахаря обратно, сказав, что никто, кто попал в Калунгу (мир мертвых), не мог уйти оттуда, и что знахарь не должен есть никакую пищу в мире мёртвых и не должен говорить о приближающейся смерти Китамбы. В противном случае его самого и его сына заставят остаться в мире мёртвых. Когда знахарь вернулся, он показал браслет Китамбе, и Китамба подтвердил, что это действительно был браслет Мухунгу 5. Большинство жителей Африки действительно верят, что душа после смерти человека перерождается. Как правило, души хороших людей попадают в тела тотемных животных История о расколотых душах чисто авторская (потому что нужно направить героев по нужному следу; рояль в кустах, проще говоря) 6. Руанда — официальное название — Республика Руанда — государство в Восточной Африке. Территорию Руанды населяют два племени: тутси и хуту. В определенный период древней истории Руанды тутси стали доминировать над хуту. После этого общество поделилось на два клана— господствующих тутси и «рабочий класс» хуту В 1990 году тутси решили вернуть власть и создали Руандийский патриотический фронт (РПФ), который начал воевать против правительства хуту. Тутси вели активную партизанскую войну. Делали это они настолько успешно, что в 1993г оба народа подписали договор, согласно которому РПФ вошел в состав временного правительства. Тутси могли вернуться на Родину, и обе стороны сложили оружие. Несмотря на эти договоренности, хуту-радикалы были недовольны положением дел. Появились молодежные боевые группы, которых тренировали и вооружали военные 6 апреля 1994г на подлете к Кигали был сбит самолет, на борту которого находился президент Руанды. Он как раз возвращался с переговоров в Аруше (Танзания), где обсуждались пути урегулирования конфликта. Кто устроил теракт — неизвестно, но именно после этого события начались массовые убийства и хаос... В целом, писать о геноциде в Руанде на самом деле слишком много. Если кого-то это действительно заинтересовало, то советую просто заглянуть в википедию. Там все расписано достаточно подробно