***
От стука в дверь Эрика подорвалась с кровати. Она не заметила, как заснула. После посещения Стефана даже не переоделась, рухнула на покрывало, погрузилась в мысли, а затем — и в сон, чуткий и беспокойный. Так что даже робкое постукивание ее разбудило. — Эри? Спишь? В ушах стоял гул — остаток тут же забытого сновидения. Только через несколько секунд Эрика поняла, кому принадлежит голос, подскочила и открыла дверь. Ил успел отойти, но сразу развернулся. — Привет, — одновременно сказали они полушепотом. И одновременно рассмеялись. — Не спится? — подошел Ил. Эри окатила его взглядом — уставший, опять целый день бегал по лагерю. Глаза тусклые, улыбка вымученная. Но хотя бы не было той ужасной бледности, которая придавала схожести с трупом. Ил выглядел живым, пусть и вымотанным. — Скорее наоборот. Я только проснулась. — Эрика потерла глаза. — Ой, прости. Тогда я, наверное… — Нет, останься. Я не против. Некоторое время они стояли в неловкой тишине. Эри получше огляделась. Коридор был пуст, а из окон лился приглушенный свет наружного огня. Издалека эхо доносило шаги дежурных. — Зайдешь? — приоткрыла шире дверь Белуха. Ил активно кивнул, еще поколебался и переступил порог. Эрика последовала его примеру и закрыла за собой. — Ты извини, я не хотел тебя будить. Просто только освободился. Думал, мы давно не говорили спокойно, было бы здорово провести вместе время и… — Да не извиняйся, — коснулась его плеча Эри. Их со всех сторон обступал полумрак. Порой, когда на затылке чувствовалось дыхание караулящих кошмаров, Эрика зажигала ночник, принесенный с Недивинов. Свечи, как оказалось, не самое дешевое удовольствие на земле Лайтов, да и оставлять открытый огонь без присмотра было страшновато. Но холодный свет лампочки зачастую только напоминал об инсивских коридорах и разумных тенях, потому Эри старалась либо ложиться до заката, либо убаюкивать себя хорошими мыслями. Получалось с переменным успехом. Сейчас же зажигать свет не хотелось вовсе. Лицо Ила было видно в рассеянных лучах, а большего и не нужно. Подселенец нашел ее ладонь и бережно сжал в своей. Его пальцы чуть тряслись. — Как ты? Устала сегодня? — неуверенно начал разговор он. — Вроде того. — Эрика обхватила его руку увереннее, как бы успокаивая — нечего бояться, он может прикасаться к ней, она не против. — День вышел долгий. Но не дольше, чем у тебя. Ты так и не отдохнул, да? — Не получилось. Анель вышла на связь. — Анель? Серьезно? — Угу. Она со свитой инсивов приплыла на Каннорский хребет, взяла заложников и потребовала встречи. Вот, завтра утром должны прибыть в цитадель. Ил говорил так спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном, но в одну секунду его тон переменился, а руки ощутимо дрогнули: — Ты, на всякий случай, без надобности не выходи. Хочешь, охрану поставлю? Или можешь перенестись на Недивины, пока они будут тут. — Все в порядке, не волнуйся. Они не тронут меня. — Я просто… Договор по поводу Хребта, помнишь? У Эри внутри похолодело, а в районе живота показалось фантомное острие. Она придвинулась к Илу ближе, чтобы избавиться от неприятного чувства. И согреться. — Помню. Но мне казалось, он больше недействителен! — К несчастью, нет. Завтра буду искать лазейки. Или хотя бы постараюсь уболтать их обменяться на что-то другое. — Он коснулся носом виска Эри и рвано выдохнул. — Опять бумажки, сколько можно… Эрика обняла его и сжала напряженные плечи. Под ее пальцами каменные мышцы медленно расслабились. — Ты справишься, — шепнула она. В голове закрутились сонные мысли в поисках решения. — Скажи, что на тот момент из опенульского во мне был разве что Симон. Пусть Симона и требуют. — Эри!.., — восхищенно вздохнул Ил и стиснул ее крепче. — Это отличная идея! Спасибо. Правда, тогда Анель может потребовать Оливера. Симон же сейчас в нем. — Но ты ведь не отдашь? Подселенец пробормотал что-то — Эрика к своему спокойствию различила отрицательный ответ. — Все в порядке? — Она отстранилась, чтобы посмотреть Илу в глаза. — Оли опять ругался с тобой, пока меня не было? Тот ответ взгляд. — Н-нет! Не то чтобы. Просто, ну, мы пересеклись и немного повздорили. Но уже все в порядке! Он больше не приставал. И ребята должны перестать его слушать. Все налаживается. Эри решила не давить. Случись что-то опасное, Ил бы непременно сообщил. А от неприятных мелочей — тех самых, о которых и думать не стоит, — он надежно ее защищает. И это было лучшее после такого тяжелого дня. На плечи навалились услышанные сегодня слова. И, словно прочитав мысли, Ил спросил: — А как у тебя? Как прошла встреча? Стефан дал наводку, где искать ключ? — Он… Нет, нет, не сможет сказать. Не сейчас, не прямо. Это же его сломает!.. — Да, дал, но там так все запутанно. Давай не сейчас. Обсудим на свежую голову, когда будет достаточно времени. — Но ведь… — Ил сглотнул, выдохнул и прошептал. — Хорошо. Если все непросто, лучше действительно дождаться удобного момента. Я доверяю тебе. Все, как ты скажешь. Ключ ведь никуда не денется за пару лишних часов, ха-ха. Он убеждал уже не столько Эри, сколько себя. Сложно представить, как тяжело оттягивать заветную правду. Всю жизнь бороться, грезить завершением войны, подобраться к ней так близко — и снова ждать. Даже если ожидание будет стоить этой жизни. Разве может это все быть напрасно? Эрика посмотрела на Ила, вгляделась в его слабо поблескивающие радужки. Разве могут все его мечты и надежды оказаться пустышкой? Разве он — Ил, человек с огромной сильной душой — столько лет верил в то, что не имеет смысла? Что даже спасти его не сможет! Он сражался ни за что? Он сейчас умирает ни за что? Да разве в мире может быть такая несправедливость?! Из мыслей ее вырвала перемена в чужом лице. Ил резко помрачнел, заморгал, потер пальцами глаза так яростно, как будто хотел вдавить их в голову. И отстранился, покачнувшись. — Все в порядке? — испугалась Эри и перевела взгляд ниже. — Ох, извини, я не подумала! Неприятно? — А? — с трудом проморгался подселенец. — Магия. Мне не стоило смотреть тебе в глаза. — Нет-нет, Эри, все в порядке! У тебя замечательный блок, я даже и не заметил. Просто, — он замялся и спрятал лицо. Эрика поняла, что он соврет, еще до того, как Ил продолжил, — устал. Недосып, ты же знаешь. Давить все еще не хотелось. И пускай внутри все тут же вскипело — ведь Ил может чувствовать себя хуже, но не придавать значения, как обычно! Но Эри боялась сейчас поднимать тему его здоровья. Потому что это непременно приведет к мыслям о лекарстве, которого… — Уже поздно. Давай ляжем, — оборвала собственные размышления она. Ил приоткрыл рот. Даже в полумраке было видно, как вспыхнули его щеки. — Ляжем? Т-то есть… — Он обернулся на кровать, вздрогнул отчего-то и потер затылок, попутно задев себя пальцами по щеке. — А, эм, да, ляжем. Спать. Я, тогда, пойду к себе, наверное. Да? Эри поняла, что его так смутило. И щеки тоже обожгло. Черт, это и правда так прозвучало! Она не имела в виду ничего такого! Нет, они с Илом, конечно, целый месяц в одной комнате прожили, да и сейчас у них отношения только ближе стали. Эрика даже думала порой о том, чтобы спрятаться от Ливиррских кошмаров в знакомых объятьях. Но вот так просто, ни с того ни с сего, когда они оба ужасно устали!.. А впрочем — почему нет? — Можешь остаться, — пискнула Эри, дергая прядку. Сердце горячо заколотилось под ключицами. — Я не против. А тебе до комнаты идти долго. Идти до комнаты было минуты две максимум, но Ил не возразил. Даже не поднимая на него взгляда, Эрика поняла, что он едва не задыхается. — Х-хорошо. Если ты не против, то останусь. Могу лечь на полу. — Не надо. Кровать большая. Легко поместимся. Здравый смысл бил в колокола, отчего в ушах звенело. Но и остальные мысли Эри тоже не слышала. Все силы уходили на то, чтобы стоять прямо и не рассмеяться от щекочущего приятного чувства в животе и груди. Ил пробормотал что-то — ему воли на связную речь тоже не хватало. Эрика сдвинулась с места и подошла к кровати. Посмотрела на смятое покрывало, на свою одежду. На Ила. Себе за глупую идею захотелось врезать. Но отказываться от нее Эри не собиралась. Парень понял ее без слов. Или же сам готов был от смущения сгореть заживо. — Я в одежде лягу. — Он медленно приблизился, поглядывая исподлобья. — И это, отвернусь, не беспокойся. — Я тоже. Ну, в одежде. Ил кивнул и сел на край кровати. Эрика села на противоположный. Они молча легли, спиной друг к другу. И так замерли. Сердце сходило с ума и никак не давало уснуть. Эри боялась даже лишний раз пошевелиться, чтобы не разрушить что-то хрупкое, что нависло сейчас над ними невидимым куполом и спускалось на постель хрустальной стеной. Ил часто дышал совсем рядом, спиной Эрика даже чувствовала его тепло. Но никак не решалась пододвинуться ближе и прикоснуться. Все казалось таким нереальным и настоящим одновременно, что могло бы стать Ливиррой, будь здесь кто-то другой. Но рядом с Илом Эри в полной безопасности. И могла бы успокоиться, да не получалось. Время бежало в своем темпе, который никак нельзя было уловить. Эрика поняла, что они лежат уже очень долго, когда дыхание рядом успокоилось. Выждав еще немного, она решилась повернуться. Ил даже не сопел. Он так и лежал спиной, а потому Эри не видела его лица. Хотя отчего-то очень захотелось увидеть. Вставать она не стала, а прикасаться все еще опасалась — теперь и потому, что не хотела разбудить. Так что Эрика легла обратно и, успокоившись, попыталась заснуть. Но сон не шел. То ли днем не стоило ложиться, то ли переживания не отпускали, но Эри никак не могла провалиться в желанное беспамятство. И вместо снов — безусловно, хороших — голову наполнили мысли. О словах Стефана, о Проминате, войне и оружии против птиц, о лекарстве, о болезни, об Иле. И снова об Иле. И снова, и снова — мысли заворачивались водоворотом. Как бы ни пыталась Эрика выбраться из их потока, ухватиться хоть за что-то еще, но воспоминания сталкивали ее обратно. Язвы на теле Ила — толчок. «Если надежды нет, нет и смысла пытаться» — толчок. Лекарства не существует — толчок. Пустые разноцветные глаза, без капли живого блеска, без тепла, без любви — толчок. К горлу подкатило. Эри вслепую принялась шарить ладонью по кровати. Нашла руку Ила, едва коснулась — теплая, еще теплая — и тут же отдернула. Вцепилась в подушку, закрыла лицо. Только бы не видеть ничего, ничего не чувствовать. Тело казалось слишком маленьким и хрупким для чувств внутри. Когда это кончится?! Когда Эрика сможет выдохнуть и сказать: «Все позади. Я счастлива, моим близким ничего не угрожает. Я все сделала правильно, они выжили и будут жить много-много лет, до глубокой старости — до которой и дожить-то не надеялись!» Эрика не плакала. Она лежала, закусив подушку и дрожа всем телом — но не плакала. Хотелось уткнуться в спину Ила, обхватить его руками вместо подушки и говорить. Говорить, говорить, долго, обо всем, что наболело. Что она не знает, как ему помочь, хоть и желает этого больше всего на свете. Что она чертовски боится потерять его, потому что с ним потеряет и себя. Какие есть боги на земле Лайтов, чтобы помочь? Кому молиться? У кого просить поддержки? К Илу Эри даже не прикасалась. Если она сохранит страшную правду в себе, возможно, она его и не настигнет. И у Ила будет лекарство, он вылечится и закончит войну. Никто и не узнает, что лекарства никакого нет, а войну закончить невозможно. Все это останется у Эрики под кожей, заменит кровь и будет отравлять день за днем. Нет, это невозможно! Эри подскочила. Неясно, сколько прошло времени, но еще не рассвело. Ил все так же мирно спал, развалившись строго на своей половине, как будто невидимая стена не дала ему приблизиться к Эрике больше, чем она сама наказала. И все же подниматься стоило осторожно. Не хотелось рушить его и так редкий сон. Эри хотела выговориться. Ей сейчас до слез нужен был друг. Такой человек, которому можно было бы довериться, вывалить грызущие изнутри мысли, чтобы передавил их все, обнял и защитил. И чтобы этот человек не был Илом — ему рассказать правду Эрика не сможет, не сейчас. Сначала ей нужно обсудить все с кем-то отвлеченным, кто не имеет отношения к Каннору, ведь что знает лагерь, то знает и мажортеста. Ей нужен кто-нибудь извне. Хорошо было бы пойти сейчас на Недивины и поговорить там. Но бабушку тревожить разговорами о земле Лайтов не стоит, к Стефану Эри и под дулом не пойдет. А больше никого, кто смог бы ее понять, нет. Ну, разве что… Эрика посмотрела на свою руку. Глупая идея. И бессмысленная к тому же. Лилия сейчас на Ляре, на вражеском острове. Стоит опенулу с Каннора там появиться, как «сиреневые» разорвут ее на куски, не дав и слова сказать. Если бы, конечно, Эри вообще могла туда попасть. Пальцы заколола магия — как мелкие капельки кипятка по заиндевевшему металлу. Спину стянуло, и Эрика поднялась, покачиваясь из стороны в сторону. Неприятное ощущение не пропадало, но его глушило тепло опенульского дара. Эри ведь уже переносила предметы, расположения которых точно не знала, — журнал в больнице тому подтверждение. И в незнакомые места она попадала. Во время сражения, когда искала Оливера, легко образовала складку в неизвестный коридор. И прямо у Оли перед носом. Просто пожелала его найти — и сработало. Но ведь все говорят, что надо четко представлять пространство по ту сторону двери! Книга Сондры, дневник господина Сивэ, сам Оливер, опыт сотен опенулов до него — все признавали, что без представления невозможно образовать переход. А у Эрики вышло. Так, получается, она какая-то особенная? Или все эти люди ошибались? Те самые люди, которые придумали, что опенулы рождаются только у опенулов. «Надо попробовать, — пронеслось в голове. — Пока есть малейший шанс, надо пробовать». Эри посмотрела на выход. В конце концов, если у нее не выйдет, ничего страшного не произойдет. Ночник все-таки пришлось включить. Эрика набросала короткую записку для Ила, чтобы он не переживал (поэтому же цель и место перехода Эри решила умолчать). Убедилась, что подселенец мирно спит, и подошла к двери. Магия клокотала под сердцем и рвалась наружу. Она скакнула к пальцам и забилась в кончики горячим паром. Ждала. Эрика попыталась представить Лилию как можно четче. Рыжие короткие волосы, карие глаза с задорными морщинками в уголках, широкая улыбка, громкий голос, от которого закладывало уши, крепкие руки, сильные пальцы на плече, на ладони, резкая слабость в теле, виноватый взгляд… Нет, так не пойдет! Эри нужна не такая Лилия. Не воин, направивший армию на союзников, а просто девчонка, соседка по парте, у которой всегда можно списать тест по биологии и остаться на ночь, если последний автобус ушел. Та девчонка, с которой они сидели в библиотеке после уроков и старались не хохотать во весь голос, чтобы не выгнали; та девчонка, которая могла защитить от любых нападок, которая никогда не называла Эри сумасшедшей, даже после того, как узнала о тете. Ее лучшая подруга. Голова наполнилась звонким смехом, глупыми рисуночками на полях тетрадей и разговорами о мальчишках, на которые Лилька в шутку закатывала глаза, — и Эрика открыла дверь. В нос ударил запах моря.***
В темницах, как ни удивительно, было темно. Один уже этот факт можно было приравнять к пытке: сюда не проникал и один луч света в самый солнечный день, время позволяли отсчитывать только сменяющиеся часовые. Находиться в глухом неведении тяжело даже сутки, а когда сутки оборачиваются неделями, недолго и рассудок потерять. Тьма скрывала все. Недавно кто-то бесцеремонно вошел в камеру и зарезал нескольких ляров, совсем детей, одна даже была ранена в плечо и никак бы не смогла отбиться. Неизвестно, сколько еще злодейств совершали невидимые визитеры. Пленники старались держаться вместе, но, ложась спать в неизвестный час, никогда не могли знать наверняка, что завтра проснутся все. О событиях в лагере они если и знали, то урывками, из разговоров дозорных. Кто-то из них ругался, кто-то надеялся на лучшее, кто-то хвастался, скольких «желтых» в коридорах зарубил. И это было хорошо. Когда канноры разговаривали, они не обращали на пленных внимания. И лучше уж так, чем терпеть издевательства, угрозы и мелькающие у решеток заточенные клинки. Сейчас эхо коридоров не отражало ничьи голоса, а потому ляры держались друг за друга, прятались по углам и ждали. Внутренние часы уже не помогали, а потому час мог сменяться часом или же минута — минутой. И вот в пустоте раздались размеренные шаги. Они не были похожи на бодрую чеканку «синих» или пугливый бег младших ляров из угла в угол. Нет, это были совсем другие шаги, уверенные, но тихие; быстрые и крадущиеся, словно стук мягких когтистых лап. Неизвестный остановился и постучал по решетке. — Как вы тут? Живые? Не замучили еще «синие» крысы? Последние слова заставили оживиться. Те, кто посильнее, даже привстали со своих мест. В соседних камерах тоже послышалось движение. — Ты кто? — спросили в темноте. От сырости и долгого молчания многие охрипли, узнать соратника по голосу могли редкие. Пришедший хмыкнул. Шелестнула ткань, и измученные мраком глаза обожгли сияние рыжего камня и два желто-зеленых, словно кошачьих, огня. — Скажем так, я ваш ключ от всех дверей.