Магия опенула

      Ил встал до рассвета. Голова гудела, но пустая половина кровати заставила подскочить и забыть о недосыпе. К счастью, записка нашлась тут же. Перед глазами плыло, как и вчера. Строчки плясали и шли волнами, пропадали, сливались с бумагой. Потребовалась не одна минута, но, в конце концов, послание было разобрано. Подселенец вздохнул. Умом он радовался, что Эри решила уйти в безопасное (он надеялся) место на время встречи с инсивами. Но без ее поддержки уверенности поубавилось.       Стоило выйти из комнаты, как Ила закрутило водоворотом дел. Алистер в потоке отчитался о том, кого взял в засаду и где рассадил солдат. Внося правки, Ил на ходу примерял путь, по которому надо будет вести инсивов от южного входа — он ближе всего к Хребту, так что делегация пойдет оттуда. Север цитадели останется без внимания, но вряд ли за пару часов приема что-то случится. Правда, там входы в темницы… Ил подумал немного, поймал по пути мальчишку лет девяти, приказал взять приятелей и идти патрулировать северные корпуса. И мешаться не будут, и на душе спокойнее.       Вживую с Алистером они встретились уже в штабе. Огромное помещение почти не топилось. На стол посередине поставили десяток свечей, но зажигать их не торопились — они должны продержаться до конца переговоров, такие порядки. Факелы вдоль стен зажгли через один, чтобы не заполнить зал дымом, да и те только разгорались и больше коптели, чем горели. Света, соответственно, тоже не хватало, и многочисленные лестницы, которые вели к выходам в разные части лагеря, затянули тени. Ал пытался спасти положение, пуская горячие всполохи под потолок. Ил сразу приказал ему магию попусту не тратить, а то еще сражаться в случае чего не сможет. Лучше уж померзнуть немного, чем остаться без тыла.       — Ага, нашим дорогим гостям ты то же самое скажешь? — в ответ на замечание отозвался огневик и пустил пламенный смерч над головой.       — Наши дорогие гости потерпят, если сильно поговорить хочется. — Ил постучал пальцами по столу. — Текст договора нашли?       Алистер вытащил из кармана несколько помятых бумаг.       — Отлично, — забрал их подселенец. — Тест в надежном месте?       — Надежнее некуда.       — Ребята на местах?       — Полчаса назад были. Как инсивы будут подходить, еще раз проверю. Ты с севером решил, что делать? А то со вчерашнего вечера все на ушах, туда и не заглядывал никто толком.       — С вечера? — Ил выпустил воздух. — Ну, раз за ночь ничего не стряслось, значит, все точно будет мирно. Как ты думаешь?       — Не я главный. Мне, господин мажортеста, по званию думать не положено. Сам решай, я тебе не советчик. Официально.       — Давай без претензий. Чувствую, я ими сегодня и без тебя наемся.       Подселенец при неровном свете огня попытался вчитаться в документ, который сам же и подписывал. Это был один из экземпляров, который они привезли с Инсива, и с самого злополучного приема Ил его не перечитывал. Стоило подготовиться, найти неоднозначные формулировки. Как Эри сказала — перевести внимание на Симона. Это хороший план, почти идеальный, если бы не…       — Кстати, Оливера не видел?       — Не-а. — Алистер, украдкой поглядывающий на договор, отвернулся и принялся смотреть на вспыхивающие перед носом искры. С самым безучастным видом, на какой был способен. — Что, тоже боишься, что он нам все запорет?       — Хочется верить, что нет. Мы вчера говорили, он сказал, что с Анель видеться не желает. Надеюсь, он ни к кому из инсивов не полезет.       На сердце уже привычно стало тяжело. В пляске теней от огня Ил различил призрачный силуэт — скорчившийся от боли, отчаянный, одинокий, заточенный в цепи недомолвок и собственных чувств. Но так же быстро, как дрожало пламя, менялся и облик — на озлобленный, готовый напасть и разодрать глотку. В мгновение один превращался во второй и обратно. И никогда не угадаешь, кто стоит перед тобой сейчас и кто будет стоять через секунду.       — Да уж, было бы неплохо, — сказал Алистер. — Знаешь, не хочу разжигать конфликт, но молчать невозможно. Сивэ всех достал. И наших, и, ну, пришлых. Все время рядом крутится, шипит что-то, вроде как другом притворяется, а как что серьезное — его рядом нет. Ты же не просто так вчера тем, кто еще камни не сменил, приказал его остерегаться?       Ил сдержанно кивнул и попытался погрузиться в чтение документа. Буквы снова расплывались кляксами.       — Ну вот, ты же понимаешь! Мутный он. Сразу было видно. Ты-то месяц на Недивинах с Белухой просидел, а мы тогда с ним под одной крышей жили. Ребята на второй день его прирезать были готовы. Если бы не Дейр — точно говорю, он бы то же, что и сейчас, учинил. Подговаривал бы, подбивал на бунты, и лагерь бы еще до войны с лярами развалился.       Текст потонул в серых пятнах, и Ил с силой надавил на веки — так, что мушки залетали, что голова заболела.       — Не в Дейре дело. Сейчас все по-другому. С союзниками на ножах, в лагере куча новеньких…       — …Ты у руля.       Огня стало больше. Ила бросило в жар, а амулет Алистера разгорелся сильнее. Подселенец вдохнул дым, но не закашлялся. Несмотря на пламя, казалось, что они стоят в кромешной тьме — глаза различали только цветные пятна.       Надо быть сильным командиром.       — Имеешь что-то против? Говори прямо, — расправив плечи, спросил Ил.       Ал отшатнулся, но вдруг, словно вспомнив о гордости, шагнул обратно и пустил под потолок жаркий столп.       — Хочешь прямо? Ну давай. Только потом в камере меня не закрывай за то, что я тебе эту правду высказал. Не тянешь ты на мажортесту, ясно? Ты и на авитара не тянул, это весь лагерь знает. Помнишь, когда Дейр тебя назначил, голоса собирали. Если бы он не попросил за тебя словечко замолвить, тебя бы и сместили. Всем ясно, что ты авитаром стал только потому, что умело Дейру поддакивал. А сражаешься ты хуже всех, в тактике и стратегии не смыслишь ничего, переговоры вести не умеешь, даже в магии почти бесполезен. Ничего ты не можешь, кроме как прятаться за спинами тех, кто посильнее, и звать на помощь, как слепой птенец.       Алистер перевел дыхание — в эту секунду он, казалось, готов был вытащить клинок и защищаться. Но Ил не шевелился. Такие слова обидели до щемоты в груди. Но куда сильнее под ребрами резал страх. Солдаты не должны говорить такое про командира. Командир в их глазах должен быть безупречным, образцом для подражания, идеалом. Иначе — никакого авторитета. Иначе — никакого порядка. Иначе — лагерь развалится.       — Но знаешь, — пламя начало стихать, Алистер заговорил спокойно, даже стыдливо, — на сражении с лярами ты… Никто не ожидал, короче. Я думал, ты из-под щупалец перевертыша не выберешься уже. Глупо, конечно, ты ведь цитадель под удар поставил, чтобы ребят от опасности отвести. Мажортеста так поступать не должен. Но я говорил с теми, кто у скал оказался зажат тогда. Сказали, если бы ты внимание гада не отвлек, они бы все мертвы были. Ты не подумай, я не ставлю жизни солдат выше лагеря! Это ты у нас такой… такой… инсивский. В хорошем смысле. Вот уж не думал, что когда-нибудь такое произнесу.       Он скривился, как будто его сейчас вывернет. Ил даже не успел придумать, что ответить, как Ал продолжил с привычными яркими всполохами.       — И все-таки этого мало. Да, ребята тебе благодарны, но на благодарности лагерь не удержишь. То, что ты один раз поступил как герой, пусть и тупой, ничего не говорит. Понял? Хороший мажортеста каждый день доказывает, что он хороший мажортеста. А ты и тогда проявил себя неважным командиром — крепость-то под угрозой была. И сейчас в лагере бардак, никто в тебя не верит. Помнишь, как у Дейра дела шли? Он глянет — так никто слова поперек не пискнет! Мы за ним хоть на тот свет! А ты, Карви, туда сам бежишь, в гордом одиночестве. Ты показал, что ты хороший человек, черт с тобой, хороший каннор, пусть и не очень умелый. Но что ты хороший командир, ты не покажешь. Это надо доказывать. День за днем. Всю жизнь. Ты не справишься.       Алистер устало выпустил воздух и приглушил пламя, оставив пару теплых языков вокруг ладоней. Ил не мог долго на него смотреть — глаза ныли. И щипало их немного. Ал не сказал ничего такого, что Ил бы не знал. И все же сейчас затылок обожгло, и подселенец опустился на стул. Душа оторвалась от оболочки и сжалась в животе, пока тело неподвижно сидело, положив руки на стол. Ил уже чувствовал подобное — когда впервые заметил красные пятна на коже, предвестники язв птичьей болезни.       Это навсегда. Он мажортеста навсегда. И жутко до тошноты не от самого слова «навсегда», а от того, что, как и с болезнью, как и с именем, как и с глазами…       — Я это звание не выбирал, — словно оправдываясь, произнес Ил и зажмурился.       А когда открыл глаза — страх забился в глотку тугим комком, который оставалось только проглотить и оставить камешком на дне желудка. Тяжело — но никто не увидит.       Успокаивало, что его «навсегда» не продлится долго.       — То-то и обидно, — отвернулся Алистер и сгорбился. — Кто-то не хочет, а на него все само валится. А кто-то старается, выше головы прыгает, каждый день сам, без звания, доказывает, что он достоин, а его так и кормят обещаниями до смерти.       Повисла тишина. Ил не понимал, что ответить, а Ал, вроде бы, ответа и не ждал. И, негласно, оба вышли в общий поток: Алистер — проверять дозорных, Ил — созвать тех же канноров, что были с ним в день подписания договора. Рассвет приближался, а дел еще оставалось невпроворот.       Ну, хотя бы в штабе стало тепло.

***

      Неладное Эрика почувствовала, стоило только переступить порог. Нутром, словно не своим сознанием она понимала, что действительно попала на Ляр. Это не поддавалось логике опенульской магии, собственному воображению, даже здравому смыслу. Но куда сильнее волновало другое.       Эри понимала еще и то, что на Ляре что-то не так.       Она замерла у хлопнувшей за спиной двери и глубоко вдохнула. Воздух так пах морем, что легкие будто наполнились соленой водой. Сердце застучало в ушах. Ладонь сама потянулась назад, к ручке — открыть переход и вернуться! Но Эрика заставила себя шагнуть дальше.       Магия привела ее в небольшое помещение, больше похожее на крытое крыльцо. Три стены и низкий потолок. Напротив двери — проем. Эри бы с радостью огляделась получше, но света не хватало. А еще снаружи доносились выкрики и шум волн. Солнце еще не взошло. Откуда такой гомон с утра пораньше?       Желание убежать и забыть снова вцепилось в шею, но Эрика упрямо потянулась к краю проема — стена оказалась холодной и, на удивление, мягкой, земляной — и выглянула.       Землянка (или что бы то ни было) располагалась на возвышении и давала обзор на происходящее внизу — такой, чтобы самого наблюдателя не заметили. А посмотреть оказалось на что. В предрассветном полумраке Эри различила больше десятка фигур, мечущихся по берегу. Они таскали что-то, тревожно кричали, вколачивали непонятные конструкции в землю. И в целом выглядели… нет, не обеспокоенными. Эрике казалось, что они в одном шаге от паники. Такой дерганой была их беготня и отчаянными — крики.       «Может, все-таки, обратно, на Каннор?» — ясно прозвучало в голове, но Эри погнала эту мысль прочь.       Происходит нечто серьезное. Что, если Лилия сейчас тоже на грани паники? Что, если ей сейчас нужна ее, Эрики, помощь? Может, это единственный шанс им снова оказаться по одну сторону и выступить против общей беды? Эри искренне хочет, чтобы Ли была в безопасности.       Ляры внизу оказались слишком заняты, потому Эрика без лишнего внимания выскользнула наружу. Тот вход, через который она перенеслась, выводил на широкий земляной уровень — словно ступень огромной лестницы. До колена доставала жесткая, но живая, не сухая трава. Если наклониться, можно было за морским запахом различить аромат неизвестных растений и луговой свежести. Под ногами хлюпала залитая почва. Травяной покров тянулся всего на пару шагов вперед и на многие-многие метры — в стороны, закругляясь вместе с земельной «ступенью». Эри вспомнила висячие сады Семирамиды. Обернулась — и тут же увидела низкие голые ветки, свисающие с уровня выше. Да, похоже, так и есть: это огромный многоуровневый сад.       Внизу оставалось еще два-три уровня (в темноте толком не разглядишь) и начиналось неспокойное море, возле которого и носились ляры. Эрика мало понимала в строительстве висячих садов, но такое расположение казалось странным. Зачем сажать растения так близко к соленой воде? Даже если культурам соль не страшна, все еще существуют приливы, волны, шторма, в конце концов! Да тут же при первой непогоде все залить должно!       Стоило так подумать, как ляры завопили — на травянистый берег нахлынула сильная волна. Брызги долетели до Эрики, и она едва успела заслонить глаза. Одежда вымокла за секунду, язык защипало. Отплевываясь, Эри снова посмотрела вниз. Шелестящая тьма отступала обратно, утаскивая за собой вещи, хлипкие конструкции — и несколько человеческих фигур.       Эрика инстинктивно подалась вперед, но вовремя устояла — иначе бы покатилась кубарем прямо навстречу морю. Ляры, оставшиеся на берегу, завопили незнакомые имена и принялись бросать в воду веревки, протягивать доски, обломки, все, что не утащила вода. Несколько девчонок смогли уцепиться и, барахтаясь в панике, потянулись против течения. Но волна оказалась еще безжалостней. Едва дыша, Эри увидела, как черная фигурка, совсем крохотная, не устояла на берегу — утопающий тянул за веревку, а вода тянула утопающего. Фигурка заскользила, закричала, попыталась бросить веревку — но поздно. И она растворилась в отступающем мраке.       Сквозь шум воды Эрика услышала надрывный плач. И отшатнулась. Ветра почти не было, но дышать стало невозможно. Надо найти Лильку. Лишь бы она не оказалась там, внизу. Или уже…       Нет, не думать. Эри ничем против стихии не поможет. Ляры опытнее, они знают, как справляться со штормами. Вот только что за шторм такой? Ни шквала, ни даже легкого порыва. И море вчера было спокойное. Неужели за ночь та самая лютая островная зима вступила в свои права?       На высоте безопасно. Повторяя это про себя, Эрика не спеша, увязая в мокрой земле, двинулась по ступени вбок. Где-то должен быть подъем. Эри заберется еще хотя бы на пару уровней и осмотрится — найдет жилые корпуса или другие постройки, где может находиться Лилька. Вместе с другими лярами. Если они еще остались.       Эрика не прошла и нескольких метров, как остановилась и обернулась на землянку с дверью. Глупость, какая же глупость! Чем она думала? Зачем она сюда сунулась? Да, одна Лилька, может, и выслушает, да только как ее одну выловишь? Рядом с ней наверняка будут ляры. Надо возвращаться.       Тело сковала ледяная дрожь, и увязающие ноги сами начали выпутываться из тонких корней и вести назад. Эри осознавала: она не боится быть пойманной. Ли не позволит ее убить, а запереть они ее не смогут. Даже если установят постоянный контроль, можно будет найти способ улизнуть, добраться до ближайшей двери — и в тепло Каннора. Но ужас гнал назад, заполнял грудь морской солью, забивался в нос и глотку, давил на лопатки многотонным грузом. Эрика не смотрела в сторону берега. Но она слышала крики, слышала шум волн. Слышала в первых отчаяние, а во втором — неотвратимость. Что бы ни происходило на Ляре, от этого лучше держаться подальше.       Но как же Лилия? Эрика замерла снова. Лилия ведь здесь и держаться подальше не может. Если случится что-то по-настоящему ужасное, это затронет и ее. Надо найти ее. Попытаться уговорить уйти в безопасное место. Лилька не дура, она поймет, она пойдет.       И Эрика бросилась было в прежнем направлении, на поиски подъема, но земля только вязко хлюпнула вокруг многострадальных кед. Эри дернулась — почва потянулась к лодыжке ледяным обручем. И такой же обруч стянул грудную клетку.       Так, дышать, без паники! Эрика принялась подминать жесткую траву к низу, складывать стебли «ковром». Где-то далеко послышался рокот. Что это? Волна? Снова? Надо выбраться. Надо высвободить ноги. Трава вокруг кончилась. Эри надеялась, что поможет. Ухватилась за свисающие неподалеку ветки и подтянулась. Хорошо. Отлично! Ступня потихоньку начала выходить из густого болота. Надо только поставить на траву — и…       Треск! Ветка надломилась. Эрика, не думая, ухватилась за другую. Перед глазами мелькнули ляры, втыкающие в берег палки, — и Эри вонзила обломок ветки в грязь. Еще, еще одно усилие! Снова рокот. Странное бурление под ногами. К черту все, надо бежать, хотя бы самой спастись! Нет-нет, надо добраться до двери и перенестись в другое место на Ляре, попытаться.       Найти Лильку.       И себя спасти!       С хлопком одна нога выскочила из трясины. Эрика встала на травяную подложку и, опираясь, вытянула вторую. Отлично! Теперь главное не стоять долго на месте — стебли помогали, но и они начали медленно погружаться в грязь. Добраться до двери — лучшее решение. Подъем может быть далеко. А так хотя бы будет шанс вернуться.       Но не успела Эри так подумать, как снова повторился тот жуткий шум — словно нечто поднималось из-под земли, ворочалось под ней. Почва вздыбилась, сверху затрещали деревья — и весь уровень накренился.       Пальцы проскользили по веткам, выдрали пучки травы. Эрика не смогла ничего сообразить — только вскрикнуть. И она с массивом земли полетела вниз по бугристому склону.

***

      Алистер, как и сказал, отправился контролировать патрули. Перед этим Ил еще несколько раз обговорил с ним путь, по которому надо провести инсивов к штабу и обратно, в каких случаях стоит обороняться, кого лучше ставить возле ворот, кого — ближе к залу. О лагере они больше не говорили. Вскоре начали подходить ребята — те, что присутствовали при подписании договора. Ал, пусть и был высокого звания, тогда не поплыл. Ил уточнил, не хочет ли он в этот раз побыть шестым. Но огневик снисходительно прыснул: «Мне лучше вас с тыла прикрывать. Дозорными рулить — не за столом сидеть, знаешь ли», — и ушел.       Рассвет приближался. Солдаты попытались осторожно выяснить, есть ли у их командира план, но Ил сделал вид, что изучает документ, и они стихли. Ни изучить документ, ни придумать план не получалось. Первое — из-за расплывающихся строчек; второе — из-за… всего остального. В потоке сообщали, что инсивы пока не выступили, а значит, время еще есть, но рассудок паниковал, метался в черепной коробке и не хотел остановиться хоть на секунду.       И взгляды. Со всех сторон.       На Ила смотрели. Стоило поднять голову, как солдаты рядом тут же отворачивались, притворялись, что говорят друг с другом. Но только опустишь глаза на белесый документ, как снова на веках, щеках, затылке, висках — везде горят чужие взгляды. Может, Илу от нервов ерунда всякая кажется. Может, Алистер его запугал. Но на плечи давило, прижимало к земле нечто огромное, как целый небесный свод. И Илу надо было стоять и терпеть, потому что не выдержит — и не только сам погибнет, но и весь лагерь вместе с ним. И переложить эту тяжесть некуда. И избавиться от нее не выйдет. Тяжелые, невыносимо тяжелые взгляды.       — Принесите Устав, кто-нибудь, — не вытерпел Ил.       — Вы разве не знаете его наизусть?       — Инсивы не знают. Не хочу тратить время на встрече, если придется упоминать наши законы.       Подселенец устало оперся на руки и закрыл глаза. Словно ушел в мысли, а на деле пытался успокоить ускоряющееся сердце. Скрипнули по полу ножки стула — один из канноров выбежал из штаба.       — Желтокаменных предупредили о делегации? — ворочая сухим языком, продолжил Ил.       — Вы приказали вчера.       — Найдите кого-нибудь с желтым амулетом и проверьте еще раз, чтобы новость до всех дошла.       — Но…       — Это приказ. Можете вместе пойти. Инсивы еще нескоро будут, успеете вернуться.       Еще два стула скрипнули. Стихли две пары шагов. Последний член принимающей делегации — четвертый, не считая Ила, — промямлил что-то то ли про помощь, то ли про свои дела, и последний стул отодвинулся от стола. Даже осуждать его не хотелось — мало кто согласился бы остаться один на один с командиром. Тем более, когда командир не в лучшем расположении духа. С Дейром в такие моменты и стоять-то рядом опасно было.       Интересно, а Дейр тоже чувствовал эти взгляды отовсюду? Ему так же было тяжело?       Ил без сил опустил голову на стол. Он впервые за много дней спокойно проспал почти всю ночь, но чувствовал себя абсолютно разбитым. Не физически — на удивление, даже болезнь не давала о себе знать. Или же ее симптомы терялись на фоне страха за лагерь, за Эрику, за результат сегодняшних переговоров. За все.       Сзади донеслись тихие шаги. Совсем не похожие на удары военных каннорских сапог. Ил тяжело поднял голову и обернулся. Темные пятна пожирали зал, белесые — закрывали стены и многочисленные лестницы. Человеческий же образ расплывался рыжим сиянием.       — А я уж думал, ты решил проспать визит моей сестрицы.       Ил потер веки и отвернулся. Ну естественно, кто еще!       — Доброе утро, Оливер. Ты же не хотел пересекаться с инсивами.       — Так я их здесь и не вижу.       — Да, я тоже.       Оли, судя по шагам, подошел ближе. И прежде, чем он успел сделать что-то еще, Ил спросил:       — Тогда зачем ты пришел? Лучше тебе и вправду Анель на глаза не попадаться. До конца переговоров точно. Кто знает, как она отреагирует.       — Не беспокойтесь, господин Карви, я не собираюсь пускать вашу и так хлипкую политику под откос. Если только…       Удар по столу — Оливер оперся, совсем рядом. Ил опустил руки, но зрение продолжило подбрасывать вместо четких очертаний кляксы.       — Только что?       — Если только ты расскажешь, кого стер из моей души.       — Опять! — простонал подселенец. — Мы же вчера говорили. Я все рассказал. Что тебе еще надо?       — Да-да, я помню, ты сказал, что человек из моих воспоминаний мертв. А еще — что ты его не знаешь.       Стол странно качнулся. Ил понял, что Оливер сел на столешницу. Но только понял — увидел он черные дыры, как будто огромная моль изъела весь мир. Голова от такого зрелища начала ныть. Ил закрыл лицо руками.       — Ну да, и что?       — А то, что мои источники говорят… На меня смотри!       Подселенец поднял невидящие глаза к тому месту, где, по звуку, должно было быть чужое лицо. Зрение, на удивление прояснилось — Ил четко различил оскал и два изумрудных огня в желтом ореоле.       Да что за черт? Разве такое бывает от недосыпа? Он же отдохнул ночью! Почему так тяжело сфокусироваться?       — Мои источники говорят, что ты с человеком из моих воспоминаний был знаком. Причем довольно близко, — не унимался Оливер. Изумрудные огни приблизились. — Так что лучше бы тебе ответить мне. На этот раз — правду. Где он и что ты с ним сделал?       Ил моргнул, еще раз, с силой зажмурился. Картинка почти не менялась. В зале словно разом погасли все факелы, небо за окнами превратилось в огромную черную дыру. Взгляд метнулся к столу. Рука нашарила документ, Ил вгляделся — перед глазами разрослось белое пятно, как разлитое молоко. Росло, изменялось, стягивалось и вытягивалось.       — Я сказал: на меня смотри, Карви!       Подселенец в панике уставился на более-менее читаемые очертания чужих глаз. Стало жарко. И холодно. И душно. Голову заполнила едким туманом одна мысль. Ил постарался не моргать — и не сводить взгляда.       Изумрудные огни разгорелись только ярче и вытравили собой туман. Как магия, только… наоборот. Все должно быть наоборот!       — Даже не пытайся, у меня стоит блок. Можешь пялиться, сколько влезет. Отвечай на вопрос!       Нет, ну нет, этого же не может быть, верно? Даже если его время подошло… Ил же знает, он же расспрашивал. Он Вирджи видел, в конце концов! Магию теряют не так!       Повторяя заветное «все происходит не так», Ил потянулся к камню. Он только сегодня пользовался потоком, без магии бы просто не смог! Да, в последнее время с задержкой образовывалась прочная связь, но ведь у этого столько причин! Без дара Ил бы и выйти не смог!       Но в нескольких сантиметрах от амулета руку что-то схватило.       — Так и знал, что за подмогой полезешь! Нет, тварь, теперь точно не отвертишься. Говори, что с этим человеком!       — Да отстань ты со своими воспоминаниями, — Ил выдрал ладонь, вскочил и отшатнулся от Оливера.       И, не слушая чужие вопли, взялся за камень. Сквозь черноту продрался привычный сизый туман с сотнями искр. Перед носом сразу мелькнуло несколько, но Ил зажмурился и вышел из потока. А когда открыл глаза, стало лучше. Нет, все еще очертания плыли, но теперь он хотя бы мог различить стол, белые пятна документов на нем и темный силуэт Оливера. Моргнул еще пару раз — и смог даже увидеть его лицо с кривыми губами и сощуренным взором свысока.       Что это было? Перенервничал из-за встречи с инсивами? Просто устал? У Ила никогда раньше такого не случалось! Если последнюю неделю в расчет не брать.       — Хорошо. Я понял, диалога у нас не выйдет. — Оливер соскочил со стола и прошел мимо, задевая подселенца плечом. — Твой выбор! Я пытался поговорить по-человечески. Но, видимо, в мажортесте лагеря Каннор нет ничего человеческого       — Нет, стой, — махнул ему Ил и растер веки.       Надо все-таки поговорить с ним. Правда, по-человечески. Узнать, что за источники там у него… Но все казалось неважным, несерьезным. Ил смотрел на Оливера, на стены, на себя, на стол, всюду. Где-то взгляд выхватывал детали, где-то превращал предметы в тени и блики. Что с его глазами? Что с ними?!       — Ну? Я здесь, что ты озираешься? — недовольно окликнул Оливер. Послышался далекий шум шагов. — О, дружков своих позвал, чтобы меня скрутить? Милосердно.       — Ты можешь заткнуться на секунду и подождать? — не выдержал Ил.       Зрение только-только вернулось — как снова поросло белесыми пятнами и черными дырами. Руки слепо схватились за воздух. Хотелось опереться на что-то настоящее, вещественное, чтобы понять, что мир вокруг вообще существует. Но страшно — как будто огонь под кожей разожгли, так страшно, — было сделать хотя бы шаг. Ил не смотрел вниз. Там могли быть тоже одни черно-белые разводы. Или только черные. Клубящиеся. Зовущие.       Они зовут его к себе.       — Господин мажортеста, все проверено, — раздалось сбоку.       Ил заставил себя повернуться на голос. Заставил себя шагнуть-таки к столу. Как будто ничего не происходит, как будто он в полном порядке. Как будто он видит сейчас своих солдат, а не бесформенные синеватые образы.       — Вы получили сообщение?.., — начал было один из канноров, но притих.       Сзади заскользили подошвы по каменному полу.       — Не беспокойтесь, ваш маленький хрупкий командир в целости и сохранности! Я и пальцем его не тронул. И уже ухожу. Приятных переговоров, господа, — голос Оливера заструился возле сапог черными щупальцами.       На то, чтобы повернуться и ответить ему, сил уже не хватило. Все уходило на то, чтобы просто вести себя нормально.       Оливер, судя по шагам, ушел. Канноры, судя по шагам, подошли. И сели рядом. Зрение после каждого смыкания век становилось четче. Илу казалось. Хотелось верить.       — Что он здесь делал? Он будет участвовать в приеме? — поинтересовался кто-то. По голосу различать оказалось непросто.       — Нет, нет, он… Просто хотел уточнить кое-что. Неважно.       Ил подтянул к себе документы. Под руку ему подпихнули еще и Устав. Отлично, к встрече с инсивами все готово. Надо связаться с Алистером, а потом узнать, что там с Анель и ее делегацией.       — Кстати, что за сообщение я должен был получить? — спросил Ил, потянувшись к камню.       Подумал мгновение. Ладонь опустил. Да, поток все еще работает. Но Ил не знает, что будет делать, если тот вдруг перестанет. Если магия пропадет. Но ведь она не пропадает! Нет, он только что себе доказал, что это не так! Просто устал. Перенервничал. Погода меняется. Душно от огня. Столько причин!       — А, группа инсивов выдвинулась со стороны Каннорского хребта, — поступил ответ. — Будут здесь через несколько минут.       — Хорошо. Ориентируйте меня по ходу. Цель приема — вернуть Хребет и оставить при себе опенулов. Желательно, всех.       Ил медленно выпустил воздух и принялся якобы вчитываться в документ. Несмотря на проблемы со зрением — которых, конечно же, почти нет! — он чувствовал, как надуваются невидимые ожоги от чужих жгучих взглядов. Но упрямо продолжал смотреть на бумагу. Ничего серьезного же не произошло!       — Вы точно в порядке?       — В полном.       Просто вместо текста он видел расплывчатые изменяющиеся знаки, напоминающие лайтовский язык.

***

      Трава смягчила падение. Эри ударилась спиной о край нижнего уровня — борта оказались жесткими, — но не настолько сильно, чтобы помешать встать. Сверху лавиной потянулась грязь. Если бы не корни растений, она накрыла бы Эрику в ту же секунду. Перед глазами мелькнула тьма — словно реальное воспоминание о Ливирре. И тут за запястья дернули чьи-то руки.       Пятки пропахали по земляному месиву, оставляя глубокие борозды. Эри дернулась, попыталась вывернуться, но подошвы скользили, проскакивали в собственных следах. Хватка не давала упасть. Уши заложило. От запаха мокрой почвы и моря выворачивало наизнанку. Взгляд метался, крутился — и, наконец, замер, зацепившись за сиреневый огонек.       Со всех сторон кричали женские и девичьи голоса. Эрику оттащили, по ощущениям, метров на десять, прежде чем поднять и отпустить. Эри отскочила было, но отдалиться не дали. Ее окружили плотным кольцом ляры: неровные мерцания фиолетовых камней выхватывали из темноты худые перепуганные лица. Остальные тела тонули в беспросветной рокочущей мгле. И намек на предрассветные лучи пропал, словно все заслонила невидимая волна.       Ляры неосознанно кричали, кто-то просто вопил в истерике, кто-то выкрикивал ее, Эрики, имя. Многие плакали. Кольцо все сжималось. Лица крутились вокруг, сменялись и оставались на месте. Становилось нечем дышать. Эри попыталась выскочить, но ледяные мокрые пальцы впились в ее руки.       — Помоги! — завопил кто-то у самого уха.       — Помоги, спаси, помоги!       — Вытащи нас, пожалуйста, спаси!       — Помоги нам, Эрика, помоги, помоги!       — Прочь! — взвизгнула Эри, отдирая чужие ладони. Но, как головы Гидры, они появлялись вновь; на месте одной — две, на месте двух — десять. — Отпустите! Кыш! Отойдите от меня!       — Помоги, помоги, помоги! Помоги нам!       — Дайте мне выйти!       — Спаси нас, Эрика, пожалуйста! Вытащи!       — Я сделаю, все сделаю, только отпустите, слышите?!       Несколько девчонок, которые, кажется, сохранили рассудок, оттащили своих бьющихся в истерике подруг, — и Эри выскочила из окружения. Толпа потянулась за ней, как рой ос. Но вновь под ногами прокатилась дрожь, гул вывернул наизнанку барабанные перепонки. И земля заходила ходуном.       Эрика чудом устояла. Кто-то из ляров упал в трясину — крики сменились бульканьем и снова обратились криком. Ноги окатило морским холодом.       Как на корабле — вспыхнуло в голове. Во время шторма. Только ветра все еще нет. Только ужасная качка.       — Как отсюда можно убраться? — перекрикивая шум волн и гул, спросила Эри у тех, кто еще в состоянии был ответить.       Девчонки замахали куда-то вбок. Эрика не видела ни черта. Но внятнее никто не объяснял — просьбы о помощи снова слились в единый вопль. Хватаясь за сползшие с грязевым массивом ветки, едва не падая и не увязая, Эри двинулась в ту сторону, куда указали. Ляры, цепляясь друг за друга, потянулись следом. Земля елозила под ногами. Сзади шумело море.       Не оборачиваться. Идти. Как можно дальше от этого места. Выбраться. Выползти. Куда-нибудь, где будет безопасно, где не будет этого мрака!       Но идти долго не пришлось. В блеклом сиянии десятка фиолетовых камней Эрика различила огромный завал. Словно целая гора сползла вниз и уже наполовину погрузилась в воду — а второй половиной перекрывала берег. От нее пахло землей, сырой травой и еще чем-то — чем пахло после сражения. В грязи проглядывало нечто неестественно белое. Эри отвернулась к живым лярам. Не думать о том, что это. Не думать!       — Где проход? — крикнула она. — Тут завал. Есть обходной путь?       Девчонки смотрели на обвалившуюся гору. Фиолетовые огни дрожали. Один вдруг метнулся вниз — и голову наполнил отчаянный вопль. Несколько старших ляров бросились поднимать рухнувшую подругу, но повалились на склизкой почве, забились рядом и завопили тоже. В их реве, безнадежном плаче нельзя было разобрать ни слова — они задыхались, били руками о грязь. Те, кто еще стоял, заметались, закричали, начали бросаться друг на друга в панике и сбивать с ног, валить, топить в трясине. И выть, вопить, молить о помощи:       — Помоги! Помоги! Спаси! Помоги!       Эрика старалась дышать. Но с каждым вдохом, с каждой каплей морской воды, попадающей в нос с воздухом, она чувствовала, как разливается по крови яд ужаса. Нет. Нет обходного пути.       Они здесь застряли. Они все здесь застряли.       — Так. Не терять себя, — сказала Эри. Услышал ее только один человек — она сама. — Выход есть всегда. Надо только успокоиться и подумать.       Выход есть всегда, выход есть всегда, выход есть всегда. Она же чертов опенул! У нее должен быть выход!       В ногу кто-то вцепился и потянул, едва не сваливая Эрику в грязь, где уже тонула половина ляров. Эри вскрикнула, задергала ступней, отопнула невидимые во мраке руки. Черные руки. Цепкие руки. Руки, которые тянули в непроглядную черноту.       О нет…       — Спокойно, — приказала она себе и прижалась вплотную к завалу. — Надо сохранять рассудок.       Под лопатками хлюпнула грязь, волосы зацепились за жесткие соломины, а возле ладони… Господи, что-то холодное! Эри взвизгнула и зажмурилась. Ну же, успокойся!       Как же темно, как же везде темно.       За ноги цепляются пальцы. За руки. За тело. За горло. Они везде, везде мрак, он тянет, тянет, тянет, он заберет ее, он уничтожит, отправит в вечное забвение, откуда нет выхода, он рядом, рядом, рядом!..       «Соберись!»       Спину свело отрезвляющим холодом. Эрика вдохнула ртом. И услышала шум воды совсем рядом. Волна! Ее сейчас…       «Без паники! Приди в себя!»       Снова холод — ледяная струна вдоль позвоночника. Эри ощущала ее, когда колдовала, но сейчас тяж казался почти реальным. Чужим и одновременно родным, как протез. Что-то коснулось носка ступни — Эрика вжалась сильнее в земляную насыпь и… Нащупала что-то. Снова. Холодное.       И круглое. Ручка! Ручка двери!       Эри отпихнула бьющуюся в истерике девчонку, развернулась и принялась драть рыхлую мокрую почву руками.       Гул волны приближался.       Пальцы наткнулись на гладкую поверхность двери. Есть! Видимо, один из выходов, вроде того, через который Эрика пришла, стянуло вместе с массивом земли. Да к черту, это настоящая, целая дверь! Можно открыть переход!       — Я сейчас переброшу нас всех! — воскликнула Эри. — Слышите? Я нас вытащу!       Несколько ляров, которые еще не потеряли рассудок, начали стихать, продираться через подруг, переспрашивать — но все тонуло в рокоте моря. Времени почти не осталось. Эрика вцепилась в ручку и с силой потянула на себя. Дверь поддавалась с трудом, грязь надувалась пузырями и цеплялась за углы. Но открыть можно! Эри представила единственное место, в котором сейчас хотела бы оказаться. Самое безопасное место. Пустые высокие коридоры с узкими окнами под потолком, низкие двери, солдаты рядом, все под защитой…       Спину свело так, что скрючило пальцы, и Эрика от боли отпустила ручку. И тут же голову пронзила мысль — нельзя. Черт, точно, ляры. Им нельзя на Каннор. Морская вода долетала до берега ливнем и забивалась в уши и нос. Эри схватилась за дверь и потянула на себя. Другое место, срочно!       Картинка в голове, треск быстро натягивающегося пространства — и глаза опалил свет. Эрика распахнула дверь, насколько смогла, и ляры бросились в переход, волоча за собой бьющихся в панике подруг.       В последнюю секунду Эри увидела, как нависает над берегом бурлящая тьма, — и, кинувшись за последней девчонкой, захлопнула дверь. Через мгновение складка разлетелась сама. Проход с той стороны разбила волна.

***

      Двери были открыты, чтобы сразу видеть вошедших, но о прибытии инсивов Ил узнал намного раньше. И даже не через поток. Из темноты за порогом, почти живой, донеслось эхо шагов. Оно двоилось, троилось, летело волнами вдоль каменных стен, отскакивало от лестниц в штабе и окружало пологом. Внимание канноров было приковано ко входу, и взгляды не давили на рассудок, но Ил все равно едва держал спину ровной. Спокойно. Это просто встреча. Все должно получиться.       Свечи уже горели, и темные пятна теперь можно было списать на яркий огонь. Солнце тоже поднялось — его свет пересекал зал и падал строго к порогу, на верхнюю ступень. В поток приходили сообщения. Ил не слушал. Слух занимали только быстрые уверенные шаги. Они все приближались. Эхо двоилось все меньше. И скоро стало совпадать со своим родителем.       Инсивы вошли. Их темные образы проходили через завесу рассвета и обретали цвета. Ил не знал почти никого — разве что пару раз видел лица. И даже вошедшую последней Анель он распознал не сразу. Знакомое лицо закрывали белесые пятна, будто зрение не желало показывать сестру по дару. И только расправленные тонкие плечи и кошачий шаг выдавали в безликой фигуре командира лагеря Инсив.       «Желтые» спустились по короткой лестнице и проплыли тенями вдоль стены. Ил следил за ними неотрывно, но все же казалось, что живые люди исчезали, сливались со мраком. Голова кружилась, глаза болели.       Надо терпеть. Он сильный.       Инсивы незаметно приблизились к столу и опустились на стулья, в свет огня. Ил попытался сосредоточить внимание на лице напротив — лице Анель. Свечи слепили, но сквозь цветные и черно-белые разводы, сквозь тонкий дрожащий дым глаза выхватили бледную кожу и глубокие тени.       — Что ж, если мы больше никого не ждем, — протянула первой подселенка. По голосу невозможно было понять, насколько она истощена. Анель звучала бодро, заигрывающе, уверенно — как обычно, — я бы предпочла начать. Мы ведь никого больше не ждем, мои дорогие?       — Не ждем, — отрезал Ил и подобрал поближе документы. — У вас есть текст договора?       — Милый Хамелеон, я его составляла! Я, конечно, не так юна и зелена, как ты, но уж запомнить пару страниц в состоянии.       Ее рука скользнула к свечке — напротив Анель, как и напротив каждого участника переговоров, стоял одиночный подсвечник. По металлу глухо постучали ногти.       — И, если память меня не подводит, согласно ему, твои маленькие солдатики вторглись на нашу территорию. А потому…       — Где они, к слову?       Анель фыркнула, ногти стукнули по столешнице.       — Перебивать нехорошо, Хамелеончик. Кто «они»?       — Мои солдаты.       — Ах, это! Не переживай, они хорошо проводят время в компании моих. Судя по тому, что ты первый спросил о них за все наше пребывание в вашей крепости, им с нами даже лучше. Ну не волнуйся так, верну я твоих ребят. А может, и не верну. Зависит от того, насколько внимательно ты меня выслушаешь.       Ил сжал губы. Канноры рядом начали нервничать. Подселенец махнул рукой, призывая Марьер говорить.       — Чудненько! — Она заулыбалась — Ил заметил в то мгновение, когда ее лицо не смазалось в белое пятно. — Тогда не буду ходить вокруг да около. У меня накопилось несколько претензий к вам, наши дорогие невольные союзники…       Сбоку послышалось возмущенное ворчание, но Ил постучал по столу, и его солдаты стихли. Анель продолжила, отгибая тонкие пальцы:       — Проникновение тобой, Хамелеон, на нашу территорию без официального приглашения, пусть и в виде бесплотной души. Воровство нашего опенула. Даже двух наших опенулов! Разрушение клеток с птицами, что повлекло заражение нескольких моих ребят. К счастью, обошлись малой кровью, но запасы наши заметно поредели, а многие солдаты получили травмы во время ликвидации проблемы. Что еще? Ах да! Скоп предателей, которых вы укрыли под своим «синим» крылышком. И это я молчу, что ваш опенул открыл переход прямо в нашу цитадель, еще и помог сбежать заключенному и…       — Вы только что сказали, что опенул ваш, — встрял один из канноров.       Ил цыкнул. Выскочка пискнул и замолчал. В ушах зашумела кровь — он сказал, что Эрика принадлежит Инсиву. Эрика! А если Анель сейчас за это зацепится и потребует ее вернуть?       Подселенка откинулась на спинку, ее лицо скрыла тень — только волшебные глаза сияли во мраке.       — Верно. Моя оплошность. В таком случае, вопрос в том, что наш опенул делает у вас?       — Эрика не носит камень и не присягала на верность Инсиву. Она на нейтральной стороне.       — Хорошая атака. Однако позволь напомнить, Хамелеончик, что Каннор официально отказался от претензий на этого нейтрального опенула в пользу Инсива. И в обмен получил тот самый горный Хребет, с которого мы и начали разговор. Кажется, мы сделали круг, не находишь?       — Ага, нахожу, — держал удар Ил. Он оперся на стол и подался вперед. — Но ты так и не сказала, чего хочешь.       — А ты не догадываешься?       Анель рассмеялась звонким наигранным смехом, который отскочил от стен, взлетел по многочисленным лестницам и разлился по крепости ледяной водой. Ил был уверен, что весь Каннор услышал ее сейчас, — и в ту же секунду под кадыком потеплело. Кто-то пытался связаться через поток. Позже посмотрит. За безопасностью следит Алистер, а остальное может и подождать.       — Я хочу то, что ты у меня отнял, — успокоившись, продолжила подселенка. — Так-так-так, посмотрим еще раз. Выдать нам предателей — это раз. Камни вы им повесить еще не успели. Вам ведь для этого нужны горы, я права? Ну конечно я права! Дальше… Хм, ну, здоровье моих солдат ты не вернешь, Хамелеончик, прибереги остатки для себя. Но вот ресурсы, которые покроют последствия от вылета стольких ласточек, я была бы рада получить. Ну и конечно! Последнее, но не по значению, — она резко помрачнела и выбросилась вперед, точно змея. Ил от неожиданности отшатнулся, а Анель блеснула зубоскальной улыбкой в свете огня. — Я хочу назад опенулов. На Канноре их несколько, а на Инсиве — ни одного. Несправедливо выходит, не правда ли?       Ил расправил плечи и поднял голову. Нельзя показывать страх перед своими солдатами. Он мажортеста! Он защитит Каннор и своих опенулов.       — Ты не задавалась таким вопросом, когда на Инсиве было два опенула, а на Канноре — ни одного.       — Ни один из наших опенулов не принадлежал Каннору. Ни по договору, ни ношением камня. Не жадничай, милый. Отдай то, что тебе не принадлежит.       Ее ногти постучали по ножке подсвечника, по дереву и почти добрались до края случайно выбившегося из кипы документа. Ил выдернул бумагу из-под пальцев и посмотрел на Анель исподлобья. Темные пятна снова начали пожирать чужое лицо.       — По договору… — Он вдохнул, моргнул несколько раз и собрал мысли в голове, как документы в руках. — По договору вы получали опенула и его способности. На тот момент опенульская магия, которой пользовалась Эрика Белуха, ей не принадлежала. И ты это знаешь. Даже, насколько я помню, чуть не убила ее, перепутав с другим.       Канноры оживились, инсивы тоже зашептались. Только Анель не изменилась в лице — только едва покривила губами в окружении засветов и медленно моргнула, продолжая гипнотизировать змеиным взглядом.       — Вот какой ты козырь подготовил, — подперла подбородок она и глянула свысока. — В таком случае, я имею право требовать того опенула, чьей магией Белуха в тот момент распоряжалась. Так где он? Если он, конечно, еще существует в нашем мире и способен с нами связаться. И желательно без помощи теневика, а то, ах, столько мороки!..       Голова не просто заныла — она загудела, запульсировала нервными комками у висков. И в такт пульсу на взор наползала белесая пелена и прожорливые дыры. Анель смотрела в глаза, Ил боялся отводить их — чтобы не показаться слабым и трусливым. Но в уголки век словно медленно, смакуя, вгоняли раскаленные иглы.       Думай об Оливере. Надо оставить его на Канноре любыми способами!       — И, не менее важный вопрос, где мой брат? — будто прочитала мысли подселенка. — Подозреваю, эти два вопроса связаны. Не так ли, Хамелеон?       Ил сглотнул — кадык ударился о раскаленный камень. К боли в черепе добавился ожог на горле. Рука к амулету даже не дернулась. Тело в целом перестало слушаться. Даже моргнуть было почти невозможно.       — С чего ты взяла?       — Я не идиотка, Карви. И умею находить информацию и складывать дважды два. Особенно когда дело касается моего брата. Опенула с желтым камнем, к тому же. Что бы ты и Белуха с ним ни сделали, вы обязаны отдать его мне. Нам, Инсиву. А уже отталкиваясь от его состояния, я скажу, что еще вы нам обязаны.       — Оливера ты не получишь, — сжимая зубы от боли, процедил Ил.       Немеющую руку кто-то дернул. Возле уха послышался настороженный шепот солдата:       — Господин мажортеста…       Ил цыкнул на него, даже не поворачивая головы. На большее не хватило. Тьма и белесость потянулись к зрачкам, вытягивались, переплетались, смешивали реальные краски. Пытались пробраться в измученную черепную коробку.       — Но там… в потоке…       — А что он сам хочет? — спросила Анель, едва сощурившись. — Оливер, добровольно оставшийся на Канноре? Не смеши меня! В последний раз его здесь готовы были убить.       — Он до сих пор здесь. Имеет полную свободу, запереть я его не могу. И он сам отказался встречаться с тобой!       — Очень интересно, милый. Выходит, Оливер предпочел лагерь врагов последнему родному человеку? После того, как ты влез в его голову с помощью янтарницы, — Анель оскалилась.       — Я не стирал у него воспоминания о тебе. И вообще, это к делу не относится.       — Относится. Ты что-то сделал с ним! Ты забрал его у меня! И если ты вбил ему в голову мысль, что я ему враг, то клянусь, Карви, я тебя голыми руками на куски разорву. И Оливер все равно вернется! Разница только в том, останется ли хоть камешек от вашего поганого лагеря!       Канноры подскочили со своих мест. Инсивы потянулись к поясам. Ил с трудом держался прямо и смотрел в глаза Анель — вернее, в ту точку, где они должны были быть. Все пульсировало и горело, пульсировала и горела болью голова, пульсировал и горел камень под кадыком. Глазные яблоки готовы были провалиться куда-то в непроглядный мрак глазниц. Солдаты по бокам тяжело дышали, готовились напасть. Стоит только командиру отдать приказ.       Анель вдруг ахнула и отскочила — стул стукнул ножками и повалился на пол. Гул от удара заполнил уши. Ил не шевелился. Не мог. Казалось, дернешься — и тело развалится на сотни кусков, как каменная статуя, испещренная трещинами.       — Ч-что? Что с твоими глазами?.. — сквозь эхо грохота и шум крови расслышал Ил.       С глазами? Что с ними? Что с ними?!       Он собрал последние силы и зажмурился — и разом слетели боль и наваждение. В темноте продолжили расплываться белесые пятна, но сейчас они казались реальными: руку протяни и схватишь. Ил поднял веки и резко поднялся, тело слушалось ужасно, будто враз полегчало на много тонн и обратилось облаком пыли. Зрение восстановилось кусками. Ил видел свечки, напряженных инсивов, хватающихся за камни перепуганных канноров. Чувствовал покалывание под кожей и неосознанно сжавшиеся на рукояти клинка пальцы. Слышал шум. Настоящий. Топот множества ног и доносимые эхом крики где-то сзади.       — Что происх… — обернулся он, но не успел ни договорить, ни схватиться за амулет.       Через северные выходы в штаб хлынула озлобленная вооруженная толпа. Свет сиреневых камней затмил свечи, а сразу после всех ослепила красная вспышка — предвестник сражения.

***

      Узкий переулок мгновенно наполнился людьми, стало невозможно дышать от жара тел и смрада грязи, мусора и городских выхлопов. Эрика закашлялась — она и забыла, как пахнет на окраине Дэнта по утрам.       Ляры высыпали на основную — к счастью, пустую улицу. Эри, щурясь, вышла за ними. Разницу во времени она не учла. В городе уже давно встало солнце, они могли напороться на работяг или школьников, спешащих по делам. Впрочем, это мелочь по сравнению с тем, что осталось там, по ту сторону складки, на Ляре.       Девчонки без сил повалились на асфальт. Кто-то зарыдал в голос, многие просто пялились на недивинское небо и не могли поверить в произошедшее. Эри нашла взглядом одну из старших, кто помогал затаскивать в переход паникующих. Незнакомая ляр села, привалившись к стене и пыталась успокоить дрожащие руки. Эрика присела рядом.       — Эй, ты как? Цела? — коснулась ее плеча она. Девчонка дернулась, но посмотрела вполне осознанно и кивнула. — Хорошо. Можешь рассказать, что за чертовщина у вас там произошла?       Ляр разомкнула губы, но только беспомощно захрипела. Эри потянулась к карману брюк. Небольшой, но на бутылку должно хватить. Не успела она придумать, откуда перенести воду, как девчонка, прокашлялась, сглотнула тугой ком и ответила севшим голосом:       — Остров тонет.       — Тонет? В каком смысле? — Эрика перенесла-таки бутылку из дома и отдала ляр.       Та в два огромных глотка осушила ее наполовину и, не думая, передала соратнице рядом.       — Тонет. Проваливается под воду, — уже уверенней продолжила она. — Его с самого сражения начало затягивать. Мы пытались укрепиться, но берега слишком быстро размыло.       — Стой-стой! Почему? Почему затягивать начало?       Чужие руки вновь затряслись.       — Портал. Тот, который в нас канноры бросили. Он остановился у юго-востока, совсем близко. Мы бы и не заметили, если бы через сутки корабль не начал отплывать. А потом…       Что было потом, Эрика уже не услышала — все смешалось. Она села возле стены и уставилась в пустоту. Портал. Весь этот ужас, который она видела, который они там пережили — это не шторм, не цунами, не землетрясение. Портал. Эри забыла о нем. Она о нем и не думала! Ками тоже ничего не говорила, только то, что использовала его для запугивания ляров. Чтобы корабль отогнать. Самое важное было — что Ками жива. А то, что портал так и остался незакрытым…       — Мы не хотели. Мы не специально. Наш портальщик… то есть, телепортатор, она потеряла магию во время сражения. Она не планировала, она хотела закрыть портал, как только вы уплывете. Просто не успела и, видимо, случайно отправила его к вашему берегу.       — Потеряла магию? — шепнула ляр. — П-потеряла магию? А как же… Но ведь там… Наши девочки, они же там, как же они тогда…       Она затряслась, но Эрика подскочила и схватила ее за плечи, крепко, чтобы удержать на грани истерики и не дать свалиться. Разбираться с чужой паникой сейчас некогда, как и поддаваться самой.       — Портал можно как-нибудь заткнуть? Или хотя бы приостановить? Он несколько месяцев пробыл возле Каннора, и такого не происходило.       — Каннор весь из скал. А на Ляре насыпи, чтобы растения росли. У нас все на земле стоит. Землю смывает. А в-вместе с ней…       — Спокойно! Смотри на меня, — тряхнула ее Эри. — Если все настолько плохо, почему вы не сбежали раньше?       — Как?       — У вас есть свой опенул.       — Она ушла! Она ушла куда-то, мы не знаем, у нее нет камня, мы не могли ее позвать, а инсивы не отвечали, у них и опенула сейчас нет. Единственный корабль смыло в портал, мы пытались на лодках, но там волны и затягивает… Мы ждали Ульяну! Но Лилия сильно с ней разругалась. Видимо, она не придет. Никогда не придет! Мы там все погибнем!       От знакомого имени сердце застучало чаще.       — Ты в безопасности, на Недивинах, здесь вас никакой портал не затянет, — на одном дыхании выдала Эрика. — А где Лилия? Что с ней? Она в порядке?       — Она на Ляре! — воскликнула девочка, ее глаза стали пустыми, уставились куда-то сквозь Эри. — И девчонки там. Все наши, они все еще там, они не могут уйти…       — Я вытащу их, не волнуйся. Только скажи, где Лилия? Как мне ее найти?       — Вытащишь? Т-ты… — Ляр попыталась встать, но рухнула на колени и вцепилась в чужую одежду так, словно под ее ногами снова была трясина. — Спасибо. Спасибо! Пожалуйста, пожалуйста, вытащи их, они же там погибают!       Эрика растерялась. Подскочила и потянула девчонку за собой. Та едва стояла и все норовила упасть на колени снова, но Эри с силой ее тряхнула и приложила к стене. Взгляд напротив немного прояснился.       Дело плохо. Если на всем Ляре такая же ситуация, как на том берегу, то сейчас все «сиреневые» в смертельной опасности. И Лилия в их числе. Почему они не пытались попросить помощи у канноров? Хотя, да, глупый вопрос. Они же были уверены, что канноры на них портал и наслали. А сами канноры были слишком заняты, чтобы узнавать, что там происходит на враждебном острове. Так Ляр и погибал у всех под носом.       Десятки людей тонули.       Тьма скрыла берег и потащила за собой крохотные беспомощные фигурки.       Сотни были погребены под завалами.       Из черноты выглядывало нечто белое и ледяное, неестественно изломанное.       Неизвестно сколько еще увязло, пытаясь спастись.       Мрак хватал за ноги, тянул, зазывал к себе.       И Лилия может быть среди них…       — Так, слушай внимательно, — приказала девочке Эрика, заглядывая в распахнутые глаза. — Сейчас я попытаюсь открыть переход на какое-нибудь безопасное место на Ляре. Как только я это сделаю, передай через поток всем — слышишь? всем — о том, где образована складка. Пускай те, кто могут, пробираются туда. И по возможности притащат пострадавших. Но передай всем, поняла? Особенно Лилии Сотенко. Если она скажет, что в беде, немедленно сообщи мне. Немедленно!       Ляр закивала. Ее соратницы — те, кто понемногу приходил в себя, — подобрались ближе и навострили уши. Эри окинула их взглядом и еще раз повторила план действий. «Сиреневые» смотрели на нее снизу вверх, как на командира, как на божество. Эрика поспешила отойти с места пересечения их взглядов.       Сейчас главное Лильку вытащить. Ну и остальных ляров по ходу.       Она вернулась в замаранный переулок к двери — старой, покосившейся, со ржавыми петлями, но все еще рабочей. Ляры потянулись за ней, чтобы посмотреть, куда откроется переход.       Эри взялась за ручку. Да ей бы самой знать! В первый раз все вышло странно, почти неосознанно, и к Лильке Эрика так и не перенеслась. Что, если она сейчас попытается попасть на Ляр, но промахнется и угодит прямо в портал у его берегов?       Спину стянула ледяная струна. Протянулась через плечо, разбилась на два тяжа. И один, обвивая кость, вцепился в запястье, где уже горела и пульсировала опенульская магия; а второй хлынул в голову, оплел череп и звонким, неуловимо знакомым голосом прозвучал: «Я покажу».       И, пока паника не охватила сознание, Эрика открыла переход.

***

      Вспышка ослепила, но Ил метнулся вбок сразу. Мимо со свистом пронеслось что-то, пыхнувшее холодом. Пол содрогнулся — снаряд разбился в нескольких метрах. Крики смешались. Рядом мелькнула фигура с синим камнем. Ил растер глаза. Зрение вернулось, пусть и частично. По осколкам образов между пятнами и цветными разводами от вспышки он смог различить канноров. Двое заслонили его спинами, еще двое бросились в гущу ляров.       — Алистер! — Ил схватился за камень. Поток с трудом проклюнулся, полетел обрывками синего тумана, в котором то появлялись, то исчезали искры. Черт, да что происходит сегодня?! — Алистер, на связь! Ляры прорвались в штаб.       Перед глазами замерцало размытое лицо. Веки пронзило невыносимой болью, в уголках скопились вязкие слезы. Ил изо всех сил пытался не жмуриться.       «Карви, наконец-то! — Огневик тяжело дышал. Запыхался. — Какого черта в поток не выходишь?! Грх, да не отвечай, прием, знаю. Я в курсе про ляров. Вот крысы… Я надеялся, мы успеем перехватить, пока они до вас не добрались».       — Направь своих ребят к нам. Тех, кто в засаде был.       Алистер пропал на несколько секунд. Связь прерывалась, Ил уже почти не видел его.       «Ты уверен? Просто там много желтокаменных. А у вас инсивы».       Сквозь обрывки потока подселенец увидел, как отбросило одного из канноров, и тут же отпустил камень. Не успел он выхватить клинок, как в грудь ударил порыв ветра. В стену не впечатало, но спиной по каменному полу проехаться пришлось. В затылке гулко застучала кровь. Снова перед глазами поползла чернота. Да чтоб ее!..       Ил подскочил и почти вслепую бросился вперед. Свечи потухли, солнце еще не успело достаточно встать — и это оказалось на руку! В полумраке ярко горели амулеты. Ил почти не видел отдельных людей, все превратилось в черное штормящее море, но в этом море сверкали камни — синие, желтые и, вот они, фиолетовые!       Он вонзил нож в плоть пониже сиреневого огня. Под руками забилось в агонии тело, на руки брызнули горячие липкие струи. В нос ударил резкий железный запах, пробил до самых глаз, и зрение рябью прояснилось. Ил отбил лярский клинок (откуда у них оружие?!) и отбежал на безопасное расстояние, чтобы наконец-то оглядеться. Ляры высыпали из нескольких северных выходов. Их было немного, все истощенные, в грязной одежде, бледные, но оттого только свирепее. У некоторых виднелись старые замаранные темной кровью повязки, но дрались они наравне с здоровыми. Пленные. Бьются на чистой ярости.       Только бы подмогу с Ляра не позвали.       — Так, Ал, ищи Оливера, — отчеканил в поток Ил. Ляры пока отвлеклись на остальных, есть пара секунд. — Пусть проследит, чтобы Ульяна переход не образовала.       «Принято. Ты так и не ответил про дозоры».       Мимо вновь что-то пролетело. Ил едва успел увернуться. На этот раз это был не снаряд, а каннор — солдат врезался в стену и замер где-то в тени. Вот черт, на одного меньше. Их тут всего осталось четверо.       Нет, девять. Ил нашел глазами рыжий камень поблизости. Незнакомый инсив бил по горлам и одновременно отпихивал прорывающиеся клинки сразу троих ляров. Но не успел подселенец даже моргнуть, как фигура размылась в желтое пятно, дрогнула, а когда зрение прояснилось — солдат уже осел на пол с залитой кровью головой и пустыми глазами. Восемь.       — Присылай давай! — бросил Ил в поток и кинулся на троицу «сиреневых».       Те не ожидали нападения. Одна девчонка сразу рухнула рядом с инсивом, заливая его тело кровью из своего горла. Оставшиеся ляры оскалились и налетели с двух сторон. С ухмылками их белые лица походили на черепа.       Треск! Показалось, что клинки проломили голову. Но боли не было — только оглушительный шум, гул, рокот в ушах. И тьма перед глазами. Снова, снова тьма! Она пожирала окружающий мир, только два мертвенных лица стремительно приближались, озаренные резким сиреневым светом. Ил попытался загородиться или хотя бы зажмуриться, но тело не слушалось, а веки пришили к коже, растянули с силой, будто хотели разодрать и выдавить глаза туда, в эту тьму, навстречу белым лицам, белым клинкам, которые все ближе, и ближе, и ближе.       Ниоткуда вылетело размытое пламя и снесло белые пятна прочь. А вместе с ними начала рассеиваться тьма. Что-то вцепилось в плечи — черные сильные щупальца — и Ил забился, чтобы вырваться. Хватка исчезла. Исчезали и пятна. Мрак разбился на миллионы мушек, между которыми металась белая пыль. Рыжая пыль. Каряя пыль.       Это было не пламя — понял Ил, когда сияние сгустилось под чужими ключицами.       Анель молчала, только смотрела. И, черт, лучше бы она говорила. Ил отвернулся, только чтобы не видеть странного выражения ее лица. Как будто Анель испугалась. Анель! Испугалась! Ха, да уж легче в реальную тьму поверить.       — Спасибо, — хрипнул подселенец, вскидывая клинок. Справа налетела худенькая девчонка.       Ил со стуком отбил ее нож и отпихнул. Ляр кувыркнулась и сжалась на полу. Тут ее настигла Анель: подселенка набросилась коброй и одним точным движением пустила кровь. Девчонка только раз дернулась и замерла.       Кто-то крикнул. Анель повернула голову и схватилась за камень. Ее губы сжались до белизны.       — Нужна подмога, — резко обратилась она к Илу.       — Сейчас будет, уже вызвал.       — Это не по твоему плану, как я поняла.       — У меня вообще не было в планах на тебя нападать!       — Да ну? — Подселенка отвлеклась на израненную ляр, напавшую со спины. Анель взмахнула клинком, на лицо брызнула кровь. И даже не поморщилась. — А засада по пути сюда, милый?       — На всякий случай. — Ил развернулся, и вовремя. К нему несся враг, но на полпути его снес разъяренный каннор. Подселенец шагнул ближе к Анель. — Вот на такой.       Спины коснулось живое тепло. Ил ощутил, как промчалось нечто гладкое, шелковистое, ярко-рыжее вдоль позвоночника, по вискам — к ноющим глазам. С роговицы сморгнулась вязкая пленка, и он увидел поле боя так четко, как не видел не только за сегодня, но, кажется, за всю жизнь. Анель сзади коротко вдохнула — и вдруг засмеялась, прижимаясь плотнее.       — Ну что, братец, так или иначе, а тебе воевать на моей стороне.       Ил и сам не удержал улыбки. На них уже мчались ляры, и он отстранился, чтобы встать в стойку. Но шелковая лента протянулась к Анель и оставила их связанными. Впрочем, связаны они были с самого рождения.       — Кто еще на чьей стороне, — вскинул клинок подселенец.       — Ох, маленький Хамелеон научился язвить! — отозвалась подселенка и, даже не глядя, повторила его движение. — Посмотрим, так же ли хороши стали твои навыки боя, мой родной.       — Посмотрим.       Ляры бросились кольцом, и Ил отбил первый, хорошо видимый, удар.

***

      Переход открылся в какой-то хлипкой постройке. Эри поняла только, что когда-то это было частью большого здания, но из-за оползня стены съехали к морю — их очертания проглядывались в грязевых потоках ниже.       Как только ляры передали место сбора товарищам, Эрика подперла дверь ящиками, чтобы складка не схлопнулась («сиреневые» на Недивинах сразу отбежали как можно дальше от выхода на опасный остров, да и помогать тем, кто еще не успокоился), и выглянула. Удостовериться, что и эта постройка не съедет вниз со следующим толчком.       Пустая арка вывела Эри на вершину холма. Солнце уже начало подниматься, и сверху был виден весь склон, до самого моря. Ляр и правда был изрезал земляными ступеньками, на которых росли травы, кустарники и деревья. В теплое время года здесь наверняка все дышало зеленью и пестрило цветами, в широких ветвях путался пахнущий фруктами ветер, а по лесенкам между уровнями бегали девчонки-ляры, таская туда-сюда садовую утварь и тары с урожаем.       Сейчас же — по правде, Эрике даже не хотелось смотреть. Она перевела взгляд на небо, чтобы не видеть размытые дорожки и оползающие пласты грязи, уносящие за собой даже крепкие растения. Небо же казалось неестественно ясным. Эри слышала шум огромных волн, вбивающихся в берег, треск деревьев и далекие женские выкрики. А над головой — ни облачка. Ослепляющая равнодушная синева, словно на земле сейчас никто не умирает, никто не спасается бегством с тонущего острова, который эти люди зовут домом.       На небо тоже стало неприятно смотреть — глаза резало, — и Эрика вернулась к двери. Складка держалась, несмотря на то, что Эри открыла ее «неправильно», без четкого представления. Обрывки незнакомых образов просто замелькали в ее голове, будто кто-то насильно затолкал под глаза чужие воспоминания. Спину все еще холодило. Эрика пыталась списать это на ветер, забирающийся под промокшую в грязи одежду.       Она многое пыталась списать на что-то реальное, земное. Привычка, наверное. Так легче защититься от незнакомого, непонятного. Но если раньше Эри бы на таком объяснении и остановилась, то теперь дала себе обещание — она обязательно разберется с тем, что с ней происходит. Как только поможет Ляру. Как там Ил говорил? На первом месте, на втором месте…       Что с Илом, интересно? Начались ли переговоры? Как они проходят? Смог ли он договориться с Анель? Как он себя чувствует? Эрика неосознанно посмотрела на океан. Она даже примерно не представляет, где Каннор находится относительно Ляра. А если бы и представляла, то вряд ли бы разглядела далекие, но уже такие родные скалы среди волн. Море и правда было неспокойным. Но, что странно, волны бушевали только у самого берега. Эри не всматривалась, чтобы снова не увидеть, как кого-то утаскивает в пучину. И все же взгляд заскользил по высоким волнам к горизонту. Как лодку, его сначала метало с гребня на гребень, накрывало водным массивом и выбрасывало в воздух, но, чем дальше взор отплывал от Ляра, тем мягче становилось волнение. И вдалеке Эрика видела уже почти недвижимую гладь с яркими бликами солнца.       Все слишком резко, неестественно. Это небо, это море. Как будто Ляр накрыли прозрачным куполом и заставили погибать. А снаружи — тишина и покой. Даже чертова шквального ветра нет, только легкий бриз. От такого диссонанса стало душно, Эрика вцепилась в дверь.       Там, за порогом, вообще далекий город. Ее такие перепады не должны пугать! Но переход выглядел правильным. В конце концов, Эри сама его сделала, она может его закрыть в любой момент. А то, что происходило на Ляре, она контролировать не может. Остров погибает, и она ничего с этим не поделает.       Как и со всей землей Лайтов…       — Нет, думай о лярах. Ты им сейчас нужна, — шепнула себе Эрика, жмурясь.       Первое место, второе место… Вот бы Ил сейчас был рядом.       Или Лилия.       Минута тянулась за минутой. Эри чувствовала дрожь, прокатывающуюся от ног до самой макушки, — иногда едва заметную, но все чаще такую, что кости могли превратиться в порошок. И неясно было: то ли сам Ляр содрогается, то ли пространство стремится разгладить складку. Эрика хотела даже позвать ляров в Дэнте и спросить, где там другие. Нужна ли им помощь. Остались ли они вообще… Но тело не слушалось. Каждое движение вызывало тремор, судороги, грудные мышцы стискивали легкие. Эри стояла, опершись на дверь, и неподвижными глазами смотрела, как мечется тяжелая пыль в свете двух солнц — восходящего на Ляре и взошедшего на Недивинах.       И вот, среди дрожи воздуха и земли Эрика различила что-то еще. Будто она лежала на гамаке, и кто-то начал вести рукой по натянутой ткани. Чувство становилось все сильнее — невидимая рука давила все увереннее и ближе. Эри заставила себя поднять голову. Волны все еще рокотали снаружи, но между оглушительными грохотаниями всплесков она услышала голоса и — да! — хлюпающие шаги.       Подперев дверь для верности еще парой ящиков, Эрика выбежала наружу. К разрушенной постройке вела каменная лестница. Все залитая грязью и заваленная обломками — и не заметишь сразу. Но по ней, поскальзываясь и держась друг за друга, взбирались люди.       — Здесь! Сюда! — хрипло крикнула Эри.       Ляры подняли головы, и даже с такого расстояния Эрика увидела, как загорелись их глаза. Она заулыбалась. Все в порядке. Они живы. Они спасутся.       Спускаться сама Белуха не решилась, но нашла возле перехода веревку и, привязав его к оставшейся крепкой балке, спустила по лестнице. Девчонки вцепились в конец и с нечеловеческой скоростью принялись взбираться. Их ноги тонули в трясине и соскальзывали со ступенек, многие подтягивались просто на руках, волоча измазанное грязью тело за собой. Эри стало жутковато от такой прыти, и она отошла к переходу. На всякий случай. Не хватало еще, чтобы кто-то из ляров от большой радости снова схватил ее за щиколотки и потянул вниз.       Ну и еще по одной причине. Лильки Эрика не увидела. Но казалось, что, если отойти и подождать в стороне, она обязательно окажется в карабкающейся толпе. Появится среди плащей рыжая макушка, сверкнут счастливо карие глаза. И больше не надо будет переживать, все будет позади.       Ляры повалили в постройку гурьбой. Они бросились к Эри в явно неосознанном порыве, но та быстро вскочила на ящики и замахала в сторону перехода.       — Туда! Это Недивины. Часть ваших уже там. Пока пересидите в безопасности, потом придумаем, что делать. Давайте, давайте!       Толпа с трудом завернула к складке и хлынула через порог.       Эрика, стоя на ящиках, смотрела на черный поток с фиолетовыми отблесками, машинально указывала на выход, кричала что-то, чтобы подогнать прибегающих. И искала взглядом, искала, искала, хоть одну рыжую прядку, хоть отдаленно похожие черты.       Но не находила.       Ляров скоро стало заметно меньше. Несколько старших девчонок вернулись из Дэнта и выбежали наружу — по звукам, помогать совсем маленьким и раненным. Эрика сползла на пол. Переход дрожал, с ним дрожали кости. С одной стороны шумели волны, с другой — солдаты. Эри тяжело задышала, размяла отчего-то затекшие руки и вышла из постройки. Если бы с Лилькой что-то случилось, ляры бы сказали. Она должна прийти. Надо дождаться. Она точно придет, спасется.       Пространство тянуло назад. Со зрением все было в порядке, но отчего-то казалось, что пейзаж искажается по краям, как в рыбьем глазу. Эрика подошла к девчонкам на краю — они спустили еще несколько веревок, соорудили из палок и досок опору и резво подтаскивали товарищей с нижних уровней. Света уже стало достаточно, чтобы видеть склон целиком — оползший, заваленный обломками, изрытый следами и бороздами, будто кто-то скользил по нему вниз. Все ниже. И ниже. К краю. К огромным волнам.       Эри повело вбок, но одна из ляров подхватила ее за плечи.       — Мы скоро, совсем немного осталось, — сказала она. Эрика не сразу поняла, к чему это. Но девчонка выразительно кивнула в сторону перехода. — Еще чуть-чуть — и можно будет закрыть.       — Да мне не тяжело, — натянуто улыбнулась Эри, и в ту же секунду ее снова дернуло вбок. И, одновременно, к двери.       Эрика почувствовала себя частью пространства, пятнышком на растянутом куске резины. Она не менялась физически, но нутро давно вылетело из оболочки и расширилось до размеров острова. Кажется, стоит сосредоточиться, и Эри увидит весь Ляр одновременно, каждый его уголок, увидит даже изнутри, увидит, что под ним. И на мгновение отчаянно захотелось и вправду все это увидеть. Так хоть Лилька найдется.       — Вы Лилию Сотенко видели? Кто-нибудь? — вытянув шею, спросила Эрика.       Ляры, занятые вытягиванием перебинтованной подруги, отрешенно помотали головами. Девчонка, которая придерживала Эри за плечи тоже ответила отрицательно.       — Сообщение всем пришло, — добавила она. — Лилия должна была его получить.       — Может, что-то случилось? Задержалась где-то? — пробормотала Эрика и, повинуясь невидимому течению, вернулась к двери. Ляр тут же переключилась на помощь соратницам.       В Дэнте было ощутимо теплее — лето как-никак. Солдаты не задерживались в переулке, только парочка особенно вымотанных улеглись прямо возле выхода. Эрика высунула голову и опасливо ступила одной ногой за порог. Складка возмущалась, магия, обычно ютившаяся у пальцев, неприятно жгла снаружи. Ледяная струна вдоль позвоночника оглушительно звенела. С каждой секундой звон становился только сильнее. И когда сознание начало превращать звон в человеческий крик, Эри не выдержала и выскочила в Дэнт. Переход оставил на коже осадок, будто от долгого контакта с соленой водой. А может, это просто брызги от моря остались.       Нужная ляр сама ее нашла, стоило выглянуть из переулка.       — Что там? Все в порядке? Раненных переносят?       — Да-да. У вас же поток есть, — напомнила Эрика.       — Мы связываемся. Я так, просто на всякий случай, да и, может, помощь нужна, и…       — Лилия просила что-то передать?       Девчонка хлопнула глазами и потянулась ко лбу.       — Нет. Но она точно была в потоке! Разве она не на подходе?       — В том-то и дело, что я ее не вижу. Никто не видел. Можешь связаться с ней… ну, напрямую?       — Прочная связь?       — Да, точно, прочная связь! Соединись, пожалуйста.       Ляр закивала и коснулась треугольного амулета. Фиолетовое сияние, прорывающееся между пальцев, все еще выглядело странно. Как часто Эри видела канноров и инсивов, выходящих в поток, так почти не сталкивалась с лярами и их камнями. Лилька на Недивинах если и пользовалась, то тайком. А кроме нее рядом постоянно крутилась только Ульяна.       Почему же у нее нет амулета? И почему она так и не вернулась на Ляр после сражения? Неужели ей настолько плевать на родной остров?       Впрочем, ей, кажется, только на руку, если один из лагерей погибнет. Война ведь не закончится… Если она может закончиться. Если ее имеет смысл заканчивать. Если солдаты всех лагерей сами не бросятся разом со скал, как только узнают, что ничего на Проминате нет. Если Ил с ними не бросится.       Эрика зажмурилась и глубоко задышала. К счастью, ляр выдернула ее из мыслей:       — Не выходит. Она есть в потоке, слышит сообщения, но почему-то обрывает прочную связь. Я не знаю, что с ней такое!       Сердце ухнуло вниз.       — Она в опасности? Без сознания? Спроси у всего лагеря, может, ее кто-то видел! Она была ранена?       — Вы про Лилию говорите? — послышалось снизу.       Эри повернула голову так резко, что хрустнула шея. Возле стены сидела девочка лет восьми, с ног до головы вымазанная в грязи. Из спутанных волос торчали пучки травы, а руки мелко дрожали даже на солнце.       — Я видела ее. По пути к лестнице. Она смотрела на портал.       — Она цела?! — задыхаясь, спросила Эрика.       Девочка кивнула:       — Я ее даже звала, она откликнулась. Но не пошла.       — Что?..       — Она не сказала, почему. Просто продолжала стоять. Мне страшно было, что не успею. Я убежала.       — Она не просила о помощи? Может, она увязла в трясине?       — Нет, молчала. Она на досках стояла. Только обернулась, посмотрела на меня и отвернулась к порталу.       Эри отшатнулась и, не дожидаясь слов других ляров, бросилась обратно к переходу. Пролетела через проем и согнулась в три погибели — ее дернуло назад, как на цепи. Но Эрика смахнула это мерзкое чувство и выбежала из пристройки. Ляры закончили вытаскивать последнего раненного и уже поднимали самодельные носилки, чтобы дотащить его до двери. Эри едва не грохнулась в грязь — вовремя уцепилась за какие-то балки, торчащие из земли.       — Где портал? — выпалила она.       «Сиреневые» начали переглядываться.       — Зачем?       — Что случилось?       — Его можно закрыть?       — Черт возьми, просто ткните пальцем, где чертов… — процедила сквозь зубы Эрика и тут вскинулась, вытянулась в струнку.       Она почувствовала. Эту невыносимую тягу, как от незакрытого перехода, но чужеродную, опасную. Вот она, та самая сила, которая тянула ее вбок, которая растягивала душу. Эри всем телом повернулась в ту сторону, куда направлялось пространство. Берег с этого края закрывали перекошенные стволы деревьев. Но через их черные тела Эрика видела кипящий океан.       Весь остров дрогнул и накренился. Ляры, вскрикнув, бросились к переходу. Кто-то коснулся плеча, но Эри вырвалась и, не оборачиваясь, побежала к склону. Схватить ее уже не успели — она без тени сомнения спрыгнула на обломки и, соскальзывая и цепляясь за все уступы, понеслась вниз. Зов ляров потонул в грохоте волн.       Лилька там. Одна. В опасности. Надо ее увести.       Пока еще есть время.

***

      Подмога все не приходила. Ил несколько раз выглядывал в поток — Анель успешно его прикрывала, — но связь с Алистером постоянно обрывалась. Соединиться с кем-нибудь еще он додумался не сразу. Немного не до размышлений, когда тебя со всех сторон атакуют, почти все солдаты лежат если не мертвые, то тяжело раненные, под телами врагов, а силы стремительно кончаются.       — Откуда их вообще столько? — цокнула Анель, закалывая очередную ляр. Девчонка, словно и не заметив ранения, бросилась в атаку снова. Ил успел подлететь к ней сзади и перерезать горло.       — Из темниц, — задыхаясь, ответил он. Руки уже и без того были покрыты кровью, новую даже и не заметно.       Подселенка дернула бровью и язвительно хмыкнула. Выглядела она получше, почти не замаралась, но видно, что битва ее изрядно вымотала. Ляры все валили и валили — Ил мысленно попытался прикинуть, сколько пленных они брали, но в пылу сражения считать удавалось плохо. И ладно бы только числом давили. Так они дрались до последнего вдоха! У многих еще старые раны не зажили, но нападали они так, словно и новые им нипочем. Ил понятия не имел, что дает им силы — то ли ненависть, то ли отчаянное безумие. Но без Анель он бы уже валялся с остальными каннорами под десятками ног.       Ил жестом указал за спину, и подселенка без слов принялась кружиться рядом, отбивая нападки. Ляры — не идиоты — только активнее замахали мечами. В таком темпе Анель долго одна не протянет. Надо торопиться.       — Доложить обстановку! Живо! — выкрикнул Ил в мерцающий поток.       В обрывках синего дыма замигали искры, он выбрал наугад одну. Лицо не появилось, сил на прочную связь не хватило. Но голос слышно — уже успех.       — Мы на севере, не давали лярам пройти в оружейные и к штабу, но они хорошо знают лагерь и наставили засад. Нас зажали, Алистер сдох.       — Сдох?!       — Выдохся. Даже на поток не хватает.       Ил выругался так, что смешок Анель был слышен даже через поток. Говорил же не тратить магию попусту, что б его!       — К черту, — подселенец оборвал связь и выпалил в общий поток, — кто на юге, быстро…       Он не договорил — глаза ошпарило, пальцы сами разжались. Ил согнулся и потер веки. В ту же секунду в плечо ударил холод, за ним жар, а возле уха яростно взвыла Анель:       — Да сколько можно, тварь!       Ил проморгался. Поганые пятна вернулись, поплыли по лицам врагов, смазывая их в единое месиво. Каннор ударил по фиолетовому образу почти вслепую.       — Что с тобой? — Он со всей силы зарядил в сторону голоса прежде, чем сумел хоть что-то сообразить. К счастью, реакция у Анель что надо — рука отлетела назад от парирования. — Полегче, милый! Я тебе не враг. Не в эту секунду.       Она рассмеялась — если бы Ил ее не знал, то подумал бы, что на грани истерики. От близости сестры по дару зрение снова прояснилось. Подселенец успел распороть плечо одной из уже окровавленных девчонок, как ее лицо тут же сожрала тьма. Ил отчаянно прижался к боку Анель. Стало опять полегче. Она отстранилась, чтобы отбить удар двоих врагов. Зал вновь превратился в черно-белый водоворот. Ил схватился за камень, но синий туман обжег роговицу и тут же пропал, провалился в прожорливый мрак. Снова — ничего. И снова — ничего, ничего, ничего, только боль, только резь в глазах, только размытые темные силуэты и белесые лица и ножи, которые годами натренированная рука отбивала сама.       Хотелось закричать. Хотелось завыть так, чтобы содрать голос, спрятаться, убежать. Ляры не кончались. Раненные нападали. Мертвецы поднимались. Ни канноров, ни инсивов не видно. Да ни черта не видно! Ил даже в поток нормально выйти не может! Они тут с Анель одни и, судя по напору врагов, уже ненадолго. Подселенка тяжело дышала рядом и из последних сил смеялась в лица раненным лярам. Ил ориентировался по ее смешкам и оставшимся цветным пятнам. Фиолетовым, фиолетовым, фиолетовым — и одному желтому.       Желтому… Ил распахнул глаза, и черные дыры превратились в мушки. Желтый!       — Анель, позови… — память подбросила знакомое имя, сказанное голосом Алистера, — Альдена! Он был в засаде. Скажи, что я приказал! Давай, я прикрою!       Анель повернулась, через мрак прорезались ее глаза. Ил кивнул ей так уверенно, как мог в окружении врагов, со свежими ранами и плывущими перед глазами бликами. Инсив отразила несколько ударов, ловко отскочила и коснулась груди. Мигнул рыжий камень, и Ил набросился на ляров.       Кровь казалась черной. Обострившийся слух резали хрипы и полные ненависти крики. «Сиреневые» дрались так, словно им больше нечего было терять, словно до сих пор существовали они только для того, чтобы убить как можно больше канноров. Ил не видел в них людей — только неясные озлобленные образы. Но, куда страшнее, людей он в них даже чувствовал. Никакого сожаления в невидимых глазах. Никакого желания сохранить жизнь себе или соратникам. Только слепое оружие и стремление пустить кровь. Ил старался отвечать тем же. Не до сострадания в их ситуации.       Свет заслонил силуэт. Подселенец отпихнул плечом налетевших сбоку хрупких девчонок и выставил нож — в ту же секунду на него обрушился тяжелый клинок. Ил не различил лица напавшей ляр, но она казалась слишком маленькой для такого оружия. И все же ее это не волновало. Новый замах, удар — костяные мечи затрещали. Перед глазами залетали уже не мушки, нет, черные птицы. И среди них клинки — белые, как падающие в бездну осколки мрамора.       Девчонка взвыла, замахнулась вновь — и тут ее сбил с ног рыже-черный фантом. Два резких движения, и ляр повалилась на уже истоптанные трупы. Ил дотянулся до фантома. Жжение в глазах ослабло, а темные пятна уступили место лицу Анель.       — Все в порядке? — одновременно сказали они.       Ответить тоже не успели оба. Вдалеке хлопнули открытые двери — ударились о стены от порыва ветра. Зал наполнился топотом и криками; ляры заметались и бросились к южному выходу, почти забыв о главнокомандующих. Только несколько девчонок с пустыми глазами замахнулись на Ила и Анель, но отбиться от них показалось легкой разминкой.       Шума становилось все больше. Воспользовавшись заминкой врагов и прикрытием подселенки, Ил бросил взгляд к дверям. Черные плащи смешались с черной кровью, в толпе взрывались снаряды, взмывали под потолок магические искры, хрустели под военными сапогами кости и брошенные ножи. Но в этом бушующем море даже измученные глаза четко видели — рыжие камни, синие камни. Сердце застучало о ребра, и Ил не смог сдержать смеха.       Получилось! Подмога здесь. Они справились!       Анель добила последнюю ляр, схватила Ила за руку и напористо повела к противоположному входу.       — Да-да, милый, я тоже рада, но давай-ка убираться, пока нас не заметила еще горстка этих крысок. Твои ребята справятся без нас.       Подселенец неосознанно попытался вырваться и броситься туда, в жар сражения, к своим солдатам. Но под ногами начало расползаться огромное темное пятно, как трещина или разлом. Ил отшатнулся — и Анель, воспользовавшись этим, оттащила его к стене, в тень от лестницы.       Как только они остановились, рука безвольно опустилась. На тело враз навалилась такая нестерпимая усталость, что Ил едва устоял на ногах. Мышцы закаменели, и по ним носилась ядовитыми насекомыми боль. Инсив оперлась о стену и чудом не сползла на пол. Но даже сейчас, вся перемазанная кровью, в изодранной одежде, с руками, судорожно сжимающим уже темный нож, она выглядела отлично. Ил попытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь Анель после бойни — не просто рядового сражения, а именно бойни, когда даже не вселишься в кого-нибудь для надежности. На самом деле, в голове сейчас носились миллион мыслей, эта лишь одна из них.       Солдаты расправлялись с беглыми заключенными, кажется, успешно, а они с Анель стояли в отдалении, глубоко дышали, старались не упасть и — Ил уверен — оба молились, чтобы ляры их не увидели. Не набросились снова. Чтобы не драться больше. Вообще никогда.       Камень под кадыком горел и пульсировал, но рука даже не пыталась потянуться к нему. Ил сглотнул — амулет дрогнул и продолжил жечь кожу. Сглотнул снова, кашлянул, вдохнул поглубже и закашлялся так, чтобы выплюнуть легкие, сердце, все органы. И этот кашель сам превратился в хрипящий хохот, неуправляемый и отчаянный.       Сквозь липкую пленку на глазах Ил увидел, как Анель запрокинула голову. Инсив засмеялась тоже — но легко и звонко, как маленькая девочка. И стало уже совершенно плевать на солдат, на ляров, на весь чертов мир. Они смеялись и смеялись до тех пор, пока воздух не кончился. Ил, задыхаясь и сжимая напряженный живот, попытался успокоиться, чтобы грудь перестала выплевывать жизненно необходимый кислород. Получалось с трудом.       Анель вскоре стихла и продолжила стоять и смотреть куда-то наверх. Рыжий камень под ее ключицами быстро качался, мигал, но инсив игнорировала поток. Ил же все-таки усилием воли поднял руку к шее.       «Господин мажортеста, — заполнило голову. — Господин мажортеста, где вы?»       «Вы в порядке?»       «Где инсивы?»       «Они не нападали?»       — Я цел. Возле южных лестниц, — шепотом выдохнул Ил и сквозь плешивый поток посмотрел на подселенку. — Со мной Анель Марьер, она… ай!       Глаза едва не вытекли от боли. Ил зашипел и прислонил запястья к векам — кожа рук по сравнению со жжением показалась ледяной.       — Милый, твои глаза… — послышался неестественно тихий голос Анель.       Подселенец замахал рукой, часто моргая.       — Все в порядке! Неважно, не смотри! Сейчас все пройдет!       Марьер ничего не ответила, не стала давить и расспрашивать, и Ил смог спокойно отвернуться и уставиться на пятно крови на полу. Моргнул один раз — пятно заслонил белесый блик. Моргнул снова — пятно и вовсе исчезло. Темнота налетала песком, разливалась волнами, перетекала тугой смолой. Сердце отчего-то ускорялось, в воздухе зазвенело нечто — нечто опасное. И вдруг щелкнуло, как отпущенная тетива.       Сквозь шум угасающего сражения и этот щелчок Ил услышал крик Анель:       — Осторожно!       А после удар вбок, тепло чужого тела и падение на пол. Испуганный мрак начал неумело отползать на периферию взгляда. Ил удачно приземлился на руку и захотел мгновенно подскочить, но повалившаяся сверху Анель придавила обратно к полу. Подселенка перекатилась на бок, вздрогнула и судорожно сжалась. Ил метнулся к ней и попытался перевернуть на спину, но тут же и передумал.       Из плеча Анель, чуть выше лопатки, торчал нож. Метательный ножик.       Марьер выругалась сквозь зубы, и подселенец мысленно с ней согласился.       — Мне нужны люди у южного выхода. Раненный. В лазарет, — выпалил в поток он прежде, чем дымка врезалась в глаза жгучим паром.       Рука отскочила от камня сама, и почти сразу ее поймала Анель — и сжала. Не цепко. Отчаянно. Как будто пыталась ухватиться хоть за что-то. Ил сжал ее в ответ. Совсем рядом заканчивалось сражение. Камень под кадыком горел. Помощь сейчас будет, все будет хорошо, сейчас будет, помощь…       — …уже в пути, сейчас помогут, все будет хорошо, — проговаривал Ил уже вслух.       Анель бледнела. Усталость и уже полученные ранения давали о себе знать. А вокруг белого ножа бугрилась и стекала на пол черная кровь. Ил, стянув половину плаща, как мог замотал рану. Он все еще держал руку. И чувствовал, как она слабеет.       Подселенец метнулся взглядом наверх. И сквозь сжирающие свет темные сгустки на самом краю лестницы увидел чей-то исчезающий силуэт — такой же черный, как тень, как ненасытный мрак. Впрочем, Илу и не надо было видеть лицо.       Он сжал плащ так сильно, что затрещала ткань. Кровь зашумела в ушах — через этот яростный гул прорвался только топот подбегающих солдат. Ил взял себя в руки — но только затем, чтобы помочь поднять теряющую сознание Анель, приказать каннорам донести ее до лазарета и начать готовить лекарства для остальных инсивов, если кто-то из них остался жив. Однако внутри вне кипело, а уставшая рука, испачканная в черной крови — в ее крови, — сжалась в дрожащий кулак.       Только один человек на всем Канноре использовал чертовы метательные ножи.

***

      Она увидела Лилию издалека — одинокая фигура на фоне режущего глаз неба и вздымающегося к нему моря. Склон здесь был пологим, и невидимый портал тянул Эрику по обломкам построек и утопающим в трясине деревьям. Ног Эри не чувствовала. Она не чувствовала тела совсем. Весь мир, все ощущения водоворотом мчались вперед, по течению пространства, к крохотному человеку на разбитых подмостках.       Ляр содрогался, почва съезжала прямо под ступнями, под досками. Море не шумело — оно гудело, равномерно и оглушительно, взрывая голову изнутри, выбивая вибрацией зубы, кроша кости. Эрика бежала все быстрее.       Лилия вдалеке не шевелилась, но все равно стремительно отдалялась.       — Ли! — крикнула Эри, но не удержалась на склизком мертвом дереве и проехалась несколько метров по трясине.       Лилия так и не шевелилась. Эрика впилась руками в обломки, обломки впились в руки занозами. Остров снова задрожал, а волна заслонила рассветное солнце и обрушилась обратно в море — и там же бесследно пропала. Эрика увидела белую пенную кайму огромной черной воронки. Беспощадный шторм, на другом конце острова разбивающий деревья и камни, бился, как лодочка, тщетно пытался вырваться — и пропадал в этой ловушке. Сердце скрипнуло и дернулось к берегу. К порталу, поглощающему все, и шторм, и целый лагерь. И человека.       — Лилия! — Грудь заболела от крика. Эри выкарабкалась из трясины и тут же снова рухнула в грязь и прокатилась по остаткам уровней. Почти к самым подмосткам.       Ли дернула головой. До нее оставалось несколько десятков шагов. Море же превращало землю возле ног в воду.       Эрика поднялась, покачнулась и ухватилась за торчащую балку. Портал нестерпимо давил на спину, и если не держаться, то можно слетать с обломков причала. А оттуда уже не выбраться. Там тьма. Эри не смотрела вниз.       Мост под ней разрушался.       Она смотрела на человека впереди, на знакомый силуэт, на яркие рыжие волосы, выбившиеся из-под капюшона. Лилия ни за что не держалась. И стояла у самого края.       У. Самого. Края.       — Ли, отойди! — завопила Эрика, пытаясь заглушить беспощадный океан.       Она наощупь ступила вперед. Доски закачались. Вода уже давно залила одежду и норовила забить горло и нос. А портал все тянул туда, во тьму, из которой не выберешься.       Лилия все еще стояла у края, но повернулась. Глаза застилали соль и грязь, но Эри постаралась вглядеться в ее лицо. Убедиться, что все в порядке… Господи, да какое в порядке! Они стоят на досках, которые еще каким-то чудом не снесло, под боком огромная воротка, затягивающая остров, а Лилия стоит там и не отходит!       Она подалась ближе к Эрике — подальше от чертового океана, — но замерла. С такого расстояния неясно было, рада она (конечно рада, они не виделись столько времени!), растеряна (конечно растеряна, Эри никак не могла попасть на Ляр) или испугана (конечно испугана, у нее за спиной нечеловеческий водоворот).       Подмостки закачались, и руки заныли от того, как сильно вцепились в балки.       — Ли, это я, Эрика, пожалуйста, отойди от края!       Но Лилия не отходила. Что, если она не может? Голова закружилась, но Эри с трудом заставила себя дышать глубже. Только не паниковать. Хоть кто-то из них должен поступать рационально.       Ляр с грохотом накренился, и в воду обрушился оползень. Подмостки чудом не задело, но почва, волнами гонимая к порталу, сбила несколько несущих брусьев. Доски заходили ходуном. Эри вскрикнула, но удержалась. Ли даже не шелохнулась — участок, на котором она стояла, едва покачнулся.       Но подходы к нему могли быть разрушены. Или же у Лильки просто не хватает духу побежать по этим подмосткам. Эрика ощутила, как под ногой елозит опора. Подругу даже не хотелось винить. А ведь неизвестно, сколько она здесь уже стоит. Что видела. В каком она состоянии.       Перед глазами встали бьющиеся в истерике ляры, и Эри шагнула вперед. Ли тоже наверняка в ужасе. У нее шок? Ступор? Да плевать, надо ее вытаскивать!       Эрика быстро нашла взглядом следующую опору — кусок постройки, застрявший между берегом и досками. До него несколько метров. Несколько метров без поддержки, по плавающим подмосткам, над черной водой, которая затянет, стоит только ее коснуться.       Но Лилия там совсем одна, и ей ужасно страшно…       Эри глубоко вдохнула и бросилась вперед. Сознание помутнело и вернулось лишь тогда, когда пальцы коснулись склизких деревяшек. Сзади что-то треснуло.       Черные трещины откалывают куски и отправляют во тьму.       — Ли, я иду к тебе! — заглушая мысли и гул, крикнула Эрика.       Лилия посмотрела на нее — и вдруг замахала руками, но неестественно, не по-человечески, как марионетка, которую дергали за ниточки. Эри застыла. Кровь в жилах — тоже. Странные движения, нелогичное поведение. А что, если…       Опора двинулась прямо в руке. Эрика едва успела отскочить, как обломок вздыбился от волн, развалился и умчался во мрак.       Опоры больше нет, обломки исчезают там, откуда не вернуться.       Только не снова, пожалуйста…       Доски закачались, и Эри зашарила руками в поисках хоть чего-то, за что можно ухватиться. Она хотела осмотреться, хотела хотя бы на Лилию посмотреть! Но мир плыл, в горле начало першить. Нет-нет-нет, не надо!..       Давай же, соберись!       Как же страшно…       Иди вперед, быстро, пока еще время есть!       Она погибнет, море утащит туда, в темноту…       «Ты должна ее спасти!»       «Я не смогу».       «Оливера же смогла. Бери себя в руки, живо. Каннор ты или кто?!»       «Я…»       «Ты каннор, с камнем или без. Ты уже солдат! А солдаты сражаются. Так сражайся со своими страхами. Вперед, пока вы обе тут не подохли!»       Эрика бросилась вперед, поскальзываясь на досках и цепляясь за все брусья, столбы и стволы деревьев, которые попадались по пути. Она доберется. Она сможет! Она спасла Оливера, она выбралась из Ливирры, она столько пережила, она не сдастся!       На полном ходу ее поймало что-то теплое — и Эри вжалась в Лилию так, что никакая волна не смогла бы их разделить.       Ли схватила ее в ответ, крепкие руки выбили из легких воздух, но Эрика словно впервые за последние минуты задышала свободно. Лилька здесь, живая, теплая, с бьющимся сердцем, сжимающими одежду пальцами, переступающая с ноги на ногу на накренившихся досках — и Эри с ней.       Грохот за спиной заставил вздрогнуть и обернуться. С хорошо освещенной верхушки Ляра лавиной сползала почва с иголками из обломков строений и многолетних стволов. Лавина спускалась медленно, как смола, но неутомимо. И Эрика снова ощутила, как такой же смолой вытягивает из тела душу к воронке.       — Пойдем, — только и смогла выдавить она, хватая Лильку за руку. — Ли, пойдем.       Ли опустила голову и посмотрела на их сцепленные ладони. И даже сейчас, когда между ними были считанные сантиметры, Эри отчего-то не могла разглядеть ее лица. Знакомые черты расплывались и искажались. Только через несколько секунд она догадалась коснуться глаз тыльной, относительно чистой, стороной ладони. На коже остались капли, а зрение стало яснее.       Лучше бы не становилось. Эрика не хотела видеть Лилию такой. Мертвенно бледной, с почти зеленой кожей в свете блеклого сиреневого камня, спутанными грязными волосами и отчаянно блестящими глазами. И слезами, катящимися из этих глаз.       Эри никогда не видела, чтобы Лилька плакала. И сейчас видеть не хотела. Это неправильно, это надо исправить. Эрика развернулась и потянула Ли за собой, к шатающимся подмосткам.       И тут краем глаза заметила тонкую перемычку из досок совсем рядом. С берега ее было толком не разглядеть из-за завалов мусора и грязи. Но эта перемычка соединяла конец подмостков с землей — и выглядела достаточно крепкой, чтобы выдержать даже нескольких людей.       — Вон, там можно пройти, — прохрипела Эри и подалась туда.       Наверное, Лилька просто не заметила. Она в ужасе, она в панике, она плачет. В таком состоянии тяжело мыслить здраво. Эри ее выведет и успокоит, все в порядке.       Все в порядке. Только бы еще Ли сдвинулась с места.       — Лилька, пойдем!       — Эри… — едва-едва прошептала Лилия.       Но через гул шторма, через рокот сползающей земли и трещащих деревьев, Эрика ее услышала.       Она не хотела слышать.       — Эри, ты не понимаешь…       — Ли, пойдем, пожалуйста! — Эри повернулась и вцепилась в холодную руку обеими руками. Ссадины и занозы начали ныть, а от ледяной струны в спине бегали мурашки под мокрой одеждой. — Давай, пока тут все не развалилось. Все ляры в безопасности, я перенесу и тебя!       — Эри, ты не понимаешь, — мотала головой Лилия. Она все еще плакала, ее голос совсем сел и срывался, так непривычно, так неправильно. — Эри, ты не понимаешь…       — Я понимаю. А что не понимаю, ты объяснишь мне, хорошо? Но в безопасности. Пойдем, там оползень, надо торопиться, пока…       — Нет, не понимаешь!       Ли вырвала ладонь и отшатнулась к самому краю. Эрика застыла, не решаясь даже руки опустить. Ноги Лилии балансировали на ребре доски, даже не в шаге от воды — в считанных миллиметрах, в считанных секундах. Эри боялась дышать. Лишь бы не столкнуть.       — Ты не понимаешь! — воскликнула Ли, будто не замечая воронки за собой и огромного оползня впереди. — Ты защищаешь канноров, там твои друзья, ты на их стороне. Ты не понимаешь, что я чувствую, почему я так поступаю!       — Ли, отойди от края, пожалуйста, — взмолилась Эри. Напряженные руки дрожали. Ли не отходила. Портал жадно тянул пространство на себя. Эрика чувствовала это каждой клеточкой тела. Чувствовала, как весь мир тянул Лилию навстречу мраку. И от этой мысли свело каждую мышцу, вспыхнули в пальцах все силы. Эри схватила пальцами пустоту и, содрогаясь, как весь Ляр, попыталась перетянуть огромную воронку. Только бы удержать. Не дать забрать.       Не дать упасть!       Пространство неиллюзорно затрещало, но Лилия не замечала.       — Я ведь не хотела тебе навредить. Я не знала, что ты будешь на Канноре. Эрика, ты — последний человек, которого я хотела ранить. Ты последний человек, которого я…       К солнцу вздыбилась волна и тут же рухнула в водоворот, а подмостки заскрипели, закачались. Эри натянула невидимое полотно до предела, и Лилька чудом удержалась на краю. В горле застрял истерический крик. Нет-нет-нет, нужно держаться. Ли не в себе, надо ее успокоить — и увести как можно дальше!       — Я верю, Ли. Я знаю, что ты не хотела мне вредить, — проговорила сквозь зубы Эрика. Пальцы побелели и покрылись волдырями изнутри, под кожей. — И я понимаю, что ты злишься на канноров за то, что они сделали. Ляр — твой дом, ты можешь злиться, я пон…       — Не понимаешь!       Лилия согнулась и заревела в голос. Морская вода падала ей на спину дождем. Эри невыносимо захотела ее сейчас обнять, укрыть, согреть. Но не могла и пошевелиться, чтобы не проиграть порталу.       — Ли, пожалуйста…       — Дело не в Ляре! Да мне уже плевать! Плевать, ясно? У меня ничего больше здесь нет. Мне было не плевать, когда на Ляре была моя семья, но канноры отняли ее! У меня никого нет. У меня все отняли. И лагерь сейчас отнимают, мое прошлое, мое детство, все отнимают. Видишь?!       Дыхание перебилось. У Эрики с глаз словно слетела пленка — настолько тонкая, что она ее и не замечала. Эри никогда не расспрашивала Лильку о семье после того, как узнала о земле Лайтов. Просто признала, что у нее, как и у многих, никого не было.       — Я не знала, — признала Эрика и протянула дрожащую руку. — Мне очень жаль.       Ли не смотрела на нее.       — Ты не понимаешь.       — Я понимаю, Ли. Я потеряла родителей и тетю. Я знаю, как это больно. Как пусто внутри.       — Ты не проигрывала, пытаясь за них отомстить!       Лилька сжалась и покачнулась на самом краю. Под сердцем сжался комок из цепей, Эрика смотрела на мир во все глаза и старалась взглядом пригвоздить его края, как полотно. За спиной спускался оползень, впереди гремели загнанные волны. Эри тянула руку. Почти, до Лильки всего ничего! Но силы стремительно кончались. Тяжело было держать на месте даже себя, что и говорить о целом пространстве.       «Надо убираться отсюда».       «Нет! Без нее — никуда!»       — Не проигрывала, — согласилась Эри. — Но и ты не проиграла. Мне правда жаль твою семью. Но ты еще жива. Я знаю тебя, Ли, ты невероятно сильная. Черт, да ты самая сильная девушка из всех, кого я знаю. Ты можешь бороться дальше. И ты будешь бороться. Только пойдем со мной, пожалуйста! Я выслушаю все, что случилось с твоей семьей. Я пойму. Веришь? Я ведь твой друг.       Лилия опустила взгляд на протянутую ладонь. Эрика хотела податься вперед, но чувствовала: еще шаг — и сорвется. Но Ли так близко. И все еще на самом краю. И если одна волна ударит по подмосткам, если оползень доберется до берега и снесет потоком балки, если Эри не выдержит…       — Ли, я прошу тебя, — прошептала Эрика.       Непонятно, услышала Лилька или нет, но громче уже было невозможно. Снова глаза заволакивали слезы. Снова голову забивал грохот. Снова темнота впереди, опасность позади, рушащийся мост под ногами — и друг, которого она теряет!       — У меня есть ты. Помнишь?       Лилия смотрела на руку. Не шевелилась. Ну же, Ли, пожалуйста!       «Уходи, живо!»       «Я ее не оставлю».       — А у тебя есть я. Я пойму.       Ладонь сводило, холод обвил кости и тянул их назад, туда же тянул и ноги. Эрика осознавала, что еще чуть-чуть — и не сможет сопротивляться. И от бессилия хотелось выть так же, как от страха. Кожа изнутри лопалась ото льда…       …и его в одно мгновение растопило прикосновение чужой руки.       Ли взялась крепко, как всегда, почти до треска. Даже на то, чтобы поднять уголки рта, требовались усилия, но Эрика не могла не улыбнуться. И Лилька улыбнулась в ответ.       Все хорошо. Все наконец-то хорошо.       Осталось только убраться отсюда куда подальше. Эри позволила ногам оттолкнуться и броситься к еще целой перемычке. Вот только броситься они все равно не смогли. Лилия стояла на месте. На краю. И не двигалась.       — Ли? Давай, скорее, — дернула руку Эрика.       Ли продолжала держать ее и смотреть на чужие содранные костяшки. И улыбаться. И плакать. Эри снова задрожала. За спиной Лильки встала на дыбы волна, и она чувствовала то же — огромную черную волну, загородившую свет.       — Прости, Эрика, — спокойно произнесла Ли, утирая слезы свободной рукой. — Прости. Ты не поймешь.       Эри не успела ничего сделать. Лилька оттолкнула ее руку, качнулась — и рухнула назад, через край. А сразу за ней в черноту рухнула огромная волна. Ее грохота Эрика уже не услышала. От крика заложило уши, в глазах потемнело, а в груди стало тесно и нестерпимо холодно.       И только когда ноги уже сами мчались по доскам и берегу, когда взгляд сам нашел среди обломков целую дверь, а сознание на мгновение прояснилось, чтобы вспомнить место и прижать трясущиеся ладони к ручке, когда в голове звучали обрывки чужих успокаивающих фраз и просьб спасать себя, пока не поздно, — Эри поняла, что крик был ее собственный.